Текст книги "Проклятие Гензеля и Гретель (ЛП)"
Автор книги: Марго Риркерк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
9. Гретель
После нескольких часов стирки белья, мои руки ободрались, а пальцы болели. Неудивительно, почему женщины вокруг меня суют в рот кусок сладостей каждые несколько минут. Бьюсь об заклад, эффект конфет не ограничивался лишь усмирением разума, но так же облегчал физическую боль. Как бы мне не хотелось потянуться за шоколадно-ромовыми шариками, я этого не делала. Ты можешь справиться с дискомфортом – бубнила я себе. Ты сильная. Ты не хочешь застрять здесь. Я продолжала проговаривать это весь день. Однако, искушение от конфет, окружавших меня, и сладкий аромат в воздухе путали разум, и вскоре я начала качаться из стороны в сторону, голова кружилась. Я прилагала все усилия, чтобы игнорировать головокружение, считая часы до того, как смогу вернуться в дом из имбирного печенья и лечь.
Наибольшим испытанием силы воли было, когда я ощутила наблюдающий за мной взгляд, и мне пришлось притвориться, будто я ем сладости. К счастью, я могла бросать большинство сладостей, которые брала, в карман рабочей одежды. Однако в некоторых случаях меня слишком внимательно рассматривали, и мне приходилось класть несколько шоколадных шариков в рот. Через секунду я выплевывала их, не смотря на то, что все внутри меня протестовало, требуя проглотить угощения.
К тому времени, как солнце село, кожа на руках потрескалась и кровоточила. К счастью, в этот момент прозвучал звонок, оповещающий о конце моих мучений.
Как бы мне не хотелось обследовать деревню и найти брата, я понимала, что сегодня не тот день. Я вышла, не съев ни одной конфеты, и улыбалась сквозь боль, притворяясь, что, как и другие, пребываю в дурмане счастья. Несмотря на удачное представление, миньоны вели себя настороженно. У меня не было сил развеивать их подозрения. Сегодня вечером все, что я могла – вернуться в дом и узнать, как прошел день у Стефана.
Все же, когда я шла домой, то гадала, как поживает мой близнец. Ему тоже поручали второстепенные задачи, или его обучали делать что-то более дурное? Сабина намекала, что, так как Гензель подчинялся контракту и имел ясный разум, он мог выполнять более сложные задачи. Что, если он был солдатом ведьмы, или чего хуже, ассасином? Мой брат был сильным и ловким. В Зивальде у него не было нужды учиться сражению на мечах, но уверена, он бы быстро освоил это, если бы ведьма захотела сделать его воином.
Мой пульс участился, и я ускорила шаг, желая поговорить со Стефаном о своем беспокойстве. Тем не менее, когда я добралась до дома и увидела стеклянные глаза Стефана, и его глупую улыбку, поняла, что он не в состоянии что-либо обсуждать.
– Разве тебе не нравиться это место? – произнес он невнятно и потянулся к тарелке миндального печенья на нашей тумбочке.
– Не смей! – Я шлепнула его по руке, понимая, что могла придумать что-то лучше, дабы остановить его.
– Отстань. Я просто хочу веселиться. – Он сильно толкнул меня в спину, но я устояла на ногах. Если он уже настолько неуправляем, то его вряд ли бы спасло воздержание от дополнительной порции угощения.
Я прыгнула между Стефаном и пряниками и собиралась уронить тарелку на пол, но поняла, что шум привлек бы слишком много внимания, а Стефан с легкостью бы нырнул за выпечкой. Нужно отнести их в лес, но сначала, нужно придумать, как утихомирить Стефана.
– Позволь мне взять одно. – Он надулся, а малая часть меня была в восторге от того, что на этот раз я занимаюсь спасением. В следующий момент мое самодовольство исчезло – Стефан толкнул меня так сильно, что я упала на пол. Его пальцы обвили круглый миндальный бисквит, и он уже собирался засунуть его в рот. Я толкнула его в бок и выбила печенье из руки. Он нырнул за ним, но я схватила его за волосы и дернула голову назад. Он вскрикнул, а я отбросила печенье настолько далеко, чтобы он не смог его достать.
– Стефан, это не ты, – пропыхтела я. – Ты хочешь защитить свое королевство. Ты – королевский стражник. Не позволь ведьме выиграть. – На секунду его глаза прояснились, но затем он снова принялся искать вкусности. – Ты не переживаешь за свою семью? Они никогда не будут в безопасности, пока ты не победишь Росвиту. – Это привлекло его внимание, и я выдохнула. Хорошо, у него была семья. Я сыграла правильной картой.
– Расскажи, что случилось, – сказала я, пытаясь отвлечь его, пока снимала свой фартук и туго завязывала вокруг его запястий. Я была не настолько наивна, чтобы думать, что он не сможет вырваться из временного плена, но надеялась, что это хотя бы успокоит его и позволит мне какое-то время останавливать его, если он вздумает попробовать что-то еще.
Стефан учащенно заморгал, будто бы пытаясь вспомнить свой день.
– Моя униформа. Мы думали, что им все равно, но на самом деле они обратили внимание. Они наблюдали за мной, и у меня не было другого выхода, как только съесть ромовые шарики. Но это не так уж и плохо. – Он улыбнулся мне. – Тебе стоит съесть печенье. Оно поможет тебе расслабиться.
Я застонала. Чудесно, он еще под влиянием. Перед тем, как я смогла что-либо предпринять, Стефан снова сильно толкнул меня и сбил, затем развязал фартук, что сжимал его запястья. Я дотянулась до тарелки с печеньем на столе и тыльной стороной фарфора ударила Стефана по голове. Тарелка не разбилась, зато движения Стефана прекратились. Его тело расслабилось, а глаза закрылись. Он рухнул, совершенно неподвижно, и я сглотнула. Я только что его убила? Нет, у него еще есть пульс, и надеюсь, он будет в порядке. Даже не желая рассматривать возможность того, что я нанесла ему серьезные повреждения, я сосредоточилась на том, как положить его на кровать. Не такое уж и легкое задание, ведь он весил вдвое больше меня, но, в конце концов, он оказался у себя в кровати. Не зная, когда вернутся еще два человека, делившие с нами комнату, я даже не знала их имен или номеров, не говоря уже о том, чем они занимались, я выбросила печенье через окно в кусты, решив подождать лучшего случая, чтобы отнести его в лес.
Я спала с одним открытым глазом, приготовившись к тому, что Стефан может выкинуть какую-то глупость. Тем не менее, ничего не произошло, и, в конце концов, сон поглотил меня. Когда я проснулась, Стефан обессилено смотрел на меня, и события прошедшего вечера обрушились на меня.
– Ты же не ненавидишь меня, верно? – спросила я. – Мне пришлось это сделать.
На его лице появилась озадаченность.
– Ненавижу тебя? Нет, ты спасла мне жизнь.
Я не знала, что на это ответить, поэтому спросила:
– Голова не болит? Ты помнишь все, что случилось?
Он кивнул.
– Да, но воспоминания нечеткие, как во сне. – Он потер лицо. – Обещаю, сегодня я буду стараться лучше.
– Уверена, что будешь. – Я указала за окно. – Нам нужно избавиться от печенья.
– Я уже избавился.
Я внимательно посмотрела ему в лицо.
– Я ничего не ел, – быстро добавил он, и я поверила, потому что он снова вел себя, как обычно.
– Слушай, я знаю, ты отчаянно пытаешься найти брата, но пожалуйста, обещай, что подождешь. – Стефан умоляюще посмотрел на меня. – Мы пережили первый день, но миньоны продолжают наблюдать за нами. Не хочу попасть в неприятности, вызвав ненужные подозрения.
Я пожевала губу.
– Как долго ты хочешь, чтобы я ждала?
– Всего лишь несколько дней. Я хочу разобраться в ситуации, чтобы больше узнать о ведьминой охранной системе, пока мы ищем твоего брата.
Я кивнула. План Стефана имел смысл. И хотя я боялась разрешить ведьме контролировать брата еще несколько дней, я напоминала себе, что он вряд ли ел сладости, так как его разум принадлежал ведьме посредством контракта, и она хотела, чтобы он четко соображал. Ожидание еще нескольких дней не повредит Гензелю, только если ведьма не захочет, чтобы он сделал что-то, что не позволит ему снова стать прежним.
– Думаешь, она обучает Гензеля, чтобы тот стал ассасином?
Стефан запнулся, тем самым подтвердив, что мое беспокойство оправдано.
– Ей понадобиться время, чтобы обучить его, перед тем как посылать на задания, – наконец произнес он. – Мы вырвем его до того, как он успеет кому-либо навредить. Только пообещай, что не сделаешь ничего опрометчивого.
– Хорошо, – пообещала я. Я намеревалась сдерживать свое слово и делала это до тех пор, пока два дня спустя, таща грязное белье в прачечную комнату, не заметила волосы того же рыжего цвета, что и у меня, и такой же греческий нос, лишь чуть прямее.
– Гензель, – прошептала я и была готова произнести его имя громче, когда осознала, с кем он был.
Светлые волосы ведьмы мерцали серебром. Они спадали ей на спину, которую обнимало черное бархатное платье. Она быстро говорила, а мой брат кивал головой на каждое ее слово. Рациональная часть меня призывала сидеть смирно и не делать ничего относительно своей ситуации, пока я не поговорю об этом вечером со Стефаном, но мое сердце не могло дольше ждать. Брат наконец-то был в зоне моей досягаемости. Слишком хорошая возможность, чтобы пренебречь ею.
Продолжая тащить корзину, я подкралась к Росвите и Гензелю, сохраняя достаточную дистанцию, чтобы не привлекать внимания. Они направлялись назад к ее особняку, и я боялась, что они в нем исчезнут. Как бы я не хотела поговорить с братом, я знала, что не было мудрым идти в логово ведьмы, не зная, какие ловушки и заклинания ожидают меня. Что, если только определенным людям позволялось входить, и мое присутствие поднимет тревогу? Чем ближе эти двое походили к особняку, тем меньше становилась моя надежда на разговор с братом. Гензель открыл дверь, и я думала, что на этом все, но Росвита вошла одна, а брат уходил.
Сердце вырывалось из груди, и все внутри меня кричало бежать к своему близнецу. Я подождала, пока он удалится достаточно далеко от особняка ведьмы и станет вне досягаемости ее окон, а затем подошла к нему.
– Гензель? – Из-за дрожащего голоса его имя прозвучало как вопрос. Мои плечи опустились, и он обернулся. Он еще помнил свое имя. Он еще имел свободу воли.
– Чего тебе? – В выражении лица Гензеля не было теплоты.
– Я… Я…Это я, Гретель. Ты не узнаешь меня? Я – твоя сестра близнец.
– Что за вздор ты несешь? Я – 1А, а ты… – Он посмотрел на номер на моей униформе. – 13П. Чего тебе, 13П? Ты потерялась? Где твоя начальница?
– Ты не узнаешь меня? – Слезы непроизвольно потекли из глаз. Лицо Гензеля потемнело, когда он подошел ближе. У меня было желание отступить на шаг назад. Никогда не думала, что у меня возникнет такое желание рядом с братом. – Это не ты. Ты обязан исполнять контракт. Я знаю, ты не хочешь быть здесь, – сказала я, мой голос становился все отчаяннее, когда рука Гензеля сжала мое запястье и начала ломала кости.
– Гензель, это я, Гретель, – скулила я сквозь боль.
Он моргнул.
– Гретель. Ты не должна была приходить сюда.
– Я пришла за тобой! – В его глазах появилось осознание, и на секунду мое сердце забилось от радости, пока в руке не начала подниматься мучительная боль.
– Кто твоя начальница, 13П? Я отведу тебя к ней, – прорычал Гензель. Искра узнавания растворилась так же быстро, как появилась. Его строгое выражение лица говорило, что он бы не позволил снова пробиться сквозь защиту к настоящему нему.
– Извини. Я была временно сбита с толку. Прости меня. – Я смиренно посмотрела вниз, и слезы текли по щекам, пока боль пронзала мое запястье.
– Очень хорошо. Но лучше, чтоб этого больше не повторялось. Следи за собой.
– Конечно. – Я не посмела встретиться с его глазами, которые были, как арктический лед. Гензель угрожал мне. Брат, который заботился обо мне, успокаивал, когда другие дети насмехались над моей тихой натурой и обзывали книжным червем, сейчас выглядел так, будто собирался ударить меня. Я не могла понять, как такое возможно. Прежде чем он решил зачитать мне правила поведения, я повернулась и ринулась прочь, сдерживая рыдания, вырывающиеся из груди.
10. Стефан
Я нашел Гретель у себя на кровати, уставившуюся в потолок. Сначала я подумал, что она поддалась угощениям. Но она не проявляла никаких признаков эйфории или интереса к свежеиспеченному имбирному печенью, лежавшему на тумбочке. Вместо этого, она продолжала смотреть в белый потолок, будто это была самая очаровательная вещь, не реагируя на мое присутствие.
– Ты в порядке? – спросил я и тут же съежился. Было кристально ясно, что она не в порядке, так что же меня потянуло задать такой дурацкий вопрос?
– Я видела Гензеля.
Образы ведьмы, приговаривающей нас к обезглавливанию, кружились в моей голове, и все мышцы в теле напряглись, готовые к битве. Затем мозг догнал, что Гретель не нервничает, а скорее подавлена, и что солдат-миньонов не видно.
– Что случилось?
Гретель покачала головой.
– Не хочу об этом говорить.
Внутри меня вспыхнуло раздражение. Как она могла быть столь эгоистичной? Разве она не понимала, что это касается и меня тоже, и что на карту поставлены не только ее судьба и судьба ее близнеца? Собираясь высказать свои недоумения, я подошел ближе и заметил боль, исходящую от нее. Мои предостережения лишь добавили бы ей страданий, а это последнее, чего бы мне хотелось. Нравилось мне или нет, но я заботился об этой девушке, хотя у меня и не оставалось места для заботы о людях, так как мне нужно было сконцентрироваться на спасении королевства.
Взяв ее за руку, я прошептал:
– Пожалуйста. Мне нужно знать.
Она тяжело вздохнула, будто тяжесть всего мира покоилась на ее хрупких плечах.
– Я не искала его. Я увидела его с Росвитой и не смогла совладать с собой. – Гретель пересказала историю. Агония на ее лице усиливалась с каждым словом, пока ее тело не свело в рыдании. – Он почти сдал меня! Гензель полностью под ее заклятьем. Он лишь на секунду вспомнил кто я, а затем снова забыл. Он даже не узнал своего имени!
Возможно, неразумно было давать ей надежду, но я не мог видеть ее такой опустошенной, поэтому сказал:
– Гензель еще там. Он сражается с Росвитой и заботится о тебе. Если бы это было не так, он бы уже позвал ведьму или миньонов, или притащил бы тебя к ним лично. Он дал тебе уйти. Разве ты не видишь?
Она нахмурилась.
– Ты, правда, так думаешь?
– Да, и как только мы сокрушим ведьму, ты вернешь брата.
Она напряглась.
– Королева сказала, что есть лишь один способ сделать это – убить ведьму.
Я наклонился вперед.
– Королева сказала что-нибудь еще?
Гретель начала мотать головой, но остановилась.
– Она сказала, что Росвиту нужно остановить. Неважно, какой ценой или жертвой, и что в конце мы все, так или иначе, умрем. – Она посмотрела на меня, безмолвно спрашивая, понимаю ли я, о чем говорила королева. Я не понимал, и это тревожило меня. Что от меня скрывала королева?
– С нами все будет в порядке. – Я натянул обнадеживающую улыбку, не желая добавлять Гретель поводов для беспокойства.
Она сглотнула.
– Мне нужно вернуть Гензеля. Пожалуйста, Стефан, помоги мне вернуть его. Я не могу смириться с тем, что настоящий он – в ловушке, где-то глубоко внутри, в то же время он идет по жизни, как марионетка. Я не могу терпеть несправедливость. Меня должны были включить в контракт. С тех пор, как в младенческом возрасте меня освободили от тюрьмы, я должна была проходить через то же, через что проходил Гензель.
Я взял Гретель за руки.
– Нет, ни один из вас не должен был проходить через это, и ваша мать не должна была делать выбор, который сделала. – Я смотрел на ее руки, что были в моих, не в силах понять, почему постоянно искал ее прикосновений, и не в силах смотреть ей в глаза, слишком стыдясь того, что королевство подвело эту невинную семью. – Солдаты важны, и да, мы должны защищать королевство, но генерал, призвавший твоего отца, был не прав. Неправильно призывать человека, который едва оправился от ран. Это не по-человечески. В армии мы всегда должны принимать сложные решения и ставить благополучие большинства выше своего, но мы не можем потерять человечность, или мы ничем не лучше варваров.
Ее руки дрожали, и я нежно сжал их, желая впитать ее боль.
– Ты когда-нибудь принимал решение, которое приносило кого-то в жертву? – Ее голос еле звучал.
Я долго не отвечал. Часть меня хотела сказать «нет», но это была бы ложь, потому что, хоть я и не приказывал людям жертвовать своими жизнями, но я позволял им это делать. Из-за моего молчания двое людей находились в опасности умереть за меня, и я ничего не мог предпринять, чтобы исправить ситуацию. Ничего, лишь сокрушить ведьму до того, как она обнаружит их.
– События прошлого никуда нас не приведут. Нам нужно заполучить доверие Росвиты.
Глаза Гретель расширились.
– И как ты предлагаешь это сделать?
Я в задумчивости потер подбородок.
– Росвита выковала много мечей и топоров. Думаю, она планирует атаковать. Нам нужно убедиться, что мы будем участвовать в ее следующем задании, показав, что мы самые лучшие и самые верные рабочие пчелы.
Гретель закусила губу, и я почувствовал желание пройтись по очертаниям этого сладкого рта и прижаться к нему своими губами. Я вздохнул. Почему у меня до сих пор возникают идиотские мысли по поводу этой девушки? Это на меня не похоже.
– У меня нет способа попасть к ней на задание. – Гретель с волнением трепала подол платья. – Я даже никогда не держала оружия в руках. – Она внимательно посмотрела на меня. – Как генералу, тебе будет легче попасть на задание, как только ты докажешь, что не являешься королевским шпионом.
– Надеюсь, представления со сладостями было достаточно.
– Если нет, я согласна снова присматривать за тобой, когда у тебя будет ломка. – Она усмехнулась. Флиртовала ли она со мной?
– Ты так добра. – Я засмеялся, и из нее вырвалось самое милое хихиканье, которое я когда-либо слышал. Ее смех очень быстро угас, а лицо погрустнело.
– Я не смогу помочь тебе, если останусь здесь, – произнесла она. – Что, если они заставят тебя есть сладости во время путешествия, и к тому времени как ты вернешься, ты зайдешь слишком далеко? Мы не можем позволить им разделить нас.
– Не можем, – согласился я. – Надо придумать способ взять тебя на дело. Очевидно, Росвите нужны не только солдаты, но и те, кто чистит и готовит еду.
Она насупилась.
– Чудесно, значит, я буду горничной и буду оставаться на заднем плане, пока ты будешь в центре событий.
– Я попытаюсь протащить тебя внутрь, если это будет безопасно. – Хмурый взгляд остался на ее лице, поэтому я добавил. – Это лучше, чем стоять на заднем плане.
В последующие недели Гретель и я выполняли задания превосходно и намного быстрее, чем миньоны. Не настолько быстро, чтобы кто-нибудь заподозрил, что мы не едим сладости, но достаточно быстро, чтобы это появилось в наших отчетах и обеспечило нам места в специальном деле.
Монотонные дни перетекали один в другой. Мы вставали, тяжело трудились и проводили время друг с другом до того, как наши соседи по комнате возвращались в дом. Несколько раз я попытался заговорить с ними, но стало быстро ясно, что их мозги были слишком далеки от того, чтобы поддерживать какой-либо разговор. Вначале я думал, что они держатся подальше от дома по важным причинам, но проследив за ними несколько ночей, я обнаружил, что все, что они делали после работы – бесцельно бродили вокруг и набивали себя конфетами. Они были полностью зависимы, и я не был уверен, смогут ли они выжить, если их отлучат. Сладости стали всеобъемлющей частью их системы. Я отогнал опасения прочь, решив перейти тот мост, когда доберусь туда.
Гретель и я подумывали подражать блуждающим миньонам, смешавшись с ними, но обнаружили, что в каждом доме есть несколько работников, которые предпочитают оставаться дома и отдыхать, получая свою вечернюю порцию удовольствия от свежевыпеченных сладостей на тумбочках.
Моей самой чудесной частью дня было проведение времени с Гретель. Она была доброй и веселой, и мне нравилось слушать ее истории. Сегодня вечером она рассказывала мне, как однажды книга остановила ее от посещения свадьбы. Я усмехнулся.
– Ты пропустила свадьбу? Я думал, девушки живут именно для таких вещей.
Он показала мне язык.
– Не все девушки. Все свадьбы одинаковы. Если увидел одну, значит, увидел все.
– Понятно. – Она была особенной, не похожей на тех, кого я встречал прежде. В ней не было тщеславия или эгоизма. Гретель была бесстрашным и самым жертвенным человеком. Большинство людей никогда бы не поддержали идею сразиться с ведьмой, чтобы вернуть родного брата. Кроме того, ее желание учиться конкурировало с голодом королевских студентов.
– Расскажи мне больше о тех книгах, которые гораздо интереснее людей, – произнес я, осознав, что молчал слишком долго.
– Но это почти все! – моментально ответила она, и я засмеялся. Мои собственные задания по чтению были работой, а не удовольствием. И потом опять же, никто не побуждал меня читать художественную литературу, я фокусировал внимание на политике, стратегии, экономике и истории.
– Кто твой любимый автор?
Гретель вздохнула.
– Из множества выбрать одного. Лишь тот, кто не является читателем, мог задать такой жестокий вопрос.
– Хорошо, Леди Книжный Знаток. – Я игриво ткнул ее в бок. – Расскажи тогда о своих любимых.
– Скорее всего, ты не знаешь их. Я люблю читать о больших эмоциях и безрассудном поведении, о чем-то, что уверена, армия любит подавлять. Мне нравится Дюма, Гетте, Шиллер.
– Мне очень понравился Фауст, – сказал я, радуясь, что могу внести свой вклад в разговор.
В ее глазах мелькнуло возбуждение.
– Ты читал его?
Я покачал головой.
– Видел театральную пьесу.
Как только слова были произнесены, лицо Гретель изменилось, не в оценивающей манере, а скорее в вопросительной.
– Театральную пьесу, – произнесла она медленно.
Я закусил щеку. Неужто я сказал слишком много? Генералы и даже более низкие офицеры армии нередко ходили в театр. Однако в сочетании с другими вещами, которые я высказал, я мог непреднамеренно раскрыть свою личность Гретель. В будущем нужно быть более внимательным.
Как бы с намеком, Гретель спросила:
– Ты из столицы, не так ли? Никто не может научиться этому акценту, если не был рожден там.
– Да, я из столицы. – Я притворился зевающим. – Я устал. Нам нужно ложиться. Завтра еще один утомительный день. – Я повернулся лицом к стене.
– Доброй ночи, – ответила Гретель, оставив тему на данный момент. Я не знал, сколько еще она позволила бы мне уходить от разговора о моем прошлом, и сколько еще я мог бы лгать ей о том, кем я был.
