Текст книги "Курляндский гандикап (СИ)"

Автор книги: Маргарита Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Нет. Рёмер в качестве руководителя Тринити-колледжа не подойдет, – подвел я итог долгих размышлений. – Пусть на благо Курляндии трудится. Я полагаю, данную должность нужно предложить Лейбницу. Я, собственно, изначально именно его на эту должность рассматривал.

– Полагаете, он сможет? – удивился Генрих.

– Почему нет? Постарается, и будет в Ирландии своя Академия. Ничуть не хуже курляндской.

С Готфридом я был заочно знаком уже довольно давно. И Курляндская Академия с ним активно сотрудничала. Вот только перетягивать его к себе я даже не мыслил. До некоторых пор. Однако после того, как на трон Ганновера взошел Георг-Людвиг, отнесшийся к Лейбницу крайне пренебрежительно, я воспользовался моментом. И Готфрид переехал в Курляндию. С перспективами в дальнейшем возглавить Тринити-колледж и превратить его в полноценную Академию.

Я даже подстраховался и чуть ли не пинками заставил Ньютона опубликовать, наконец, его работы по дифференциальному исчислению. Свою версию анализа он создал еще в 1665 году, но до сих пор держал «в столе». Что за привычка скрывать свои открытия? А потом возникают всякие споры о научном приоритете. Нужна мне эта «наиболее постыдная склока во всей истории математики» между Ньютоном и Лейбницем? Полагаю, что и без нее обойдусь.

– Чем еще меня порадуешь? – поинтересовался я, встав с кресла и потянувшись.

– Мы заключили довольно выгодный договор с Голландской Ост-Индской компанией. Их заинтересовали наши быстроходные корабли и наше оружие. А мы получим доступ ко всем их колониям, где они торгуют.

– Прибылью, конечно, придется делиться, – проворчал я.

– Поначалу да, – согласился Генрих. – Но нам главное – разведать маршруты, найти свои контакты на побережье и наладить связи. Ну и… все-таки безопаснее путешествовать в составе эскадры.

– Тоже верно, – вздохнул я.

– Кстати, ваша новая книга очень помогла при договоре с голландцами, – хмыкнул Генрих.

Ну да, главным героем моего нового произведения был именно голландец, а временем – Золотой век Нидерландов. В итоге получилось нечто среднее между историей Робинзона Крузо и Синдбада Морехода. Приключения, открытия, способы выживания в различных условиях и конечно же наука. Я продолжал продвигать в литературе образ героя-ученого. Причем не кабинетного теоретика, а практика.

Читатели 21 века наверняка обвинили бы меня в избыточной рояльности. Хотя этим даже классики страдают. Взять хотя бы «Таинственный остров» Жюль Верна. Там не то, что рояли в кустах… там из-за густых зарослей роялей кусты вообще едва-едва пробиваются. Но интересно же! Помнится, в юности я прочел эту книгу запоем. И потом еще перечитывал несколько раз. Так что пофиг на критиков. Написать поучительную историю, не используя рояли, практически нереально.

А я ведь туда не только научную составляющую толкнул, но и Ирландию с Шотландией приплел. В разрезе борьбы против англичан за независимость. Пришлось даже слегка пограбить Роберта Бернса, Киплинга и даже Стивенсона. Перед его балладой о вересковом меде я просто не мог устоять! Шикарная же вещь! Помнится, в свое время я был удивлен, что многие коренные англичане не знают этой баллады. Да и вообще не знакомы с частью собственной литературной культуры, которую мы давно воспринимаем как классику. Среди знакомых англичан я не встретил никого, кто был бы знаком с произведением «Трое в лодке, не считая собаки».^[23]

* * *

Год 1701 начался с того, что сбылась мечта идиота. Нет, не моя. Моего кузена Фридриха, которому был тесен титул курфюрста Пруссии. Он уже давно мечтал стать королем. Даже согласен был влезть в войну за испанское наследство на стороне антифранцузской коалиции, хотя к интересам его страны намечающаяся заварушка никакого отношения не имела. Задача получения короны, надо сказать, была не из легких. Немецкого королевства в империи до сих пор не случилось по весьма прозаической причине – появление короля сразу же девальвировало бы титул императора. Поэтому Габсбурги, раздавая другие титулы, всячески стремились избежать прецедента.

При других обстоятельствах император ни за что не решился бы на данный шаг. Однако цена испанского наследства была столь велика, что Леопольд I был вынужден пойти на уступки. Фридрих в ответ обещал помочь деньгами и выделением 8 тысяч солдат – армия в Бранденбург-Пруссии была достаточно сильной, благодаря его отцу – Великому курфюрсту Фридриху Вильгельму. В результате, в рыцарском замке Кенигсберга, прусский герцог был-таки коронован под именем Фридриха I.

Данная новость меня не слишком порадовала. Усиления Пруссии не хотелось. Да и поляки, которые мечтали вернуть вассальные когда-то земли под свое крыло, огорчились. Зря. В таком деле главное – не торопиться. Лучше заставить Фридриха участвовать в войне за испанское наследство еще активнее, чем он это делал в памятном мне варианте истории. А потом посмотрим, что будет с бюджетом страны и поддержкой короля.

Новости из России радовали меня куда больше. Основанные на Урале чугунолитейные заводы с каждым годом увеличивали выпуск продукции, а Петр, неожиданно для всех, нашел сокровища короля Сигизмунда времен Смуты. И нет. В этом деле я ему никак не помог. Просто потому, что считал рассказы о данных сокровищах байкой.^[24] И даже не подозревал, что их реально можно откопать. Но настырный царь поднял хроники, прошерстил местность, и получил нужный результат, неслабо пополнив свою казну. Оказалось, что Сигизмунд закопал более 900 подвод с добром. Хотя сохранилось, конечно же, далеко не все. Драгоценные ткани, например, безнадежно сгнили. Жемчуг тоже был частично испорчен. А вот оклады от икон и серебро с золотом остались целыми и неповрежденными.

Однако самую хорошую новость привез мне Атласов, прибывший в Курляндию, так сказать, с дружеским визитом. Владимир Васильевич только недавно закончил свое путешествие, и оставшись недовольным наградой (каких-то сто рублей, пусть даже к ним прилагался чин казачьего головы!) решил продать диковинки мне, как любителю всего необычного. Даже до Ирландии добрался. Хотя… после его похода, Атласову семь верст – не крюк.

Я, разумеется, с удовольствием познакомился с этим неординарным человеком. Вот откуда что берется, а? Вроде бы, по происхождению Атласов – простой казак (отец вообще выходец из крестьян), а потащился в исследовательский поход и умудрился собрать данные о рельефе, климате, флоре, фауне и населении Камчатки. Да еще и карту нарисовал. Не каждый образованный человек на такое способен.

Атласов оказался довольно колоритной личностью. Высокий, крепкий, с шикарной темной бородой до груди, наряженный в дорогие одежды, сочетающие турецкий и старорусский стиль. Больше похож на солидного купца, чем на авантюриста. И торгуется со знанием дела. Привезенные им диковинки влетели мне в копеечку. Но от некоторых вещей просто не было сил отказаться! Особенно меня поразило изображение мамонта. Причем Атласов клялся, что нарисован он с натуры. И что зверей таких он встречал на своем пути в изрядном количестве.

Не сказать, что меня это сильно удивило, после плиозавра-то. Ну и после той твари, что притащили мне из Африки. Местные называют это чудовище конгмато, и рассказывают, что встречается оно вдоль некоторых рек. При жизни существо имело красно-черную окраску, размах крыльев метров в шесть и весьма напоминало птеродактиля. До музея, естественно, доехали только кости. Но и то хорошо. Похоже, у меня собирается неплохая коллекция доисторических тварей.

Атласова, кстати, я обратно в Россию не отпустил. Нечего ему там делать. Пусть займется чем-нибудь полезным вместо того, чтобы влезать в криминал и сидеть по якутским острогам. У меня Африка не исследована. А платить я буду гораздо щедрее, чем прошлые наниматели. Впрочем, ловкий человек и без посторонней помощи может серьезно разбогатеть. А Атласов как раз из таких людей. Наглый, пробивной, бесстрашный и умеющий выкручиваться из различных ситуаций. Короче, я предложил ему работу, и Владимир Васильевич с удовольствием согласился.

Хотя… кажется он был немного не в состоянии здраво мыслить после того щедрого денежного дара, который я вручил ему за самую прекрасную новость. У меня появился первый внук! Поскольку Атласов передвигался быстро, он стал первым, кто донес до меня данное потрясающее известие. Даже окопавшиеся в Кремле соглядатаи запоздали (как потом выяснилось – почти на сутки) с новостью о том, что в мае 1701 года на свет появился наследник русского престола Алексей Петрович. И я изо всех сил надеялся, что судьба его сложится иначе, чем у его тезки из знакомого мне варианта истории.

Не только надеялся, разумеется. Одной надеждой сыт не будешь. Рядом с Алексеем уже была нужная кормилица, а затем ее сменят правильно подобранные воспитатели и учителя. Из Петра, при некотором усилии, получился вполне приличный правитель И я не видел никаких причин, почему из его сына нельзя воспитать достойного преемника. Жаль, что многие правители на воспитание подрастающего поколения не обращают столько внимания, сколько необходимо, но по отношению к собственному внуку я готов был исправить данное упущение.

Для того, чтобы подержать на руках своего первенца и принять участие в его крещении, Петр на время вернулся в Москву. Столица гуляла с воистину русским размахом. Крестным, разумеется, стал Михаил Кетлер, двоюродный брат и лучший друг Петра, а крестной – его любимая сестра Наталья. К появлению наследника, надо сказать, царь отнесся с каким-то прямо таки щенячьим восторгом, и осыпал супругу различными подарками. Хотя Елизавета и без того пользовалась вниманием, уважением и любовью Петра.

К сожалению, продолжавшаяся Северная война требовала присутствия царя на театре военных действий. Ситуация пока складывалась, что называется, вничью. Если до Варшавы Карл XII не дошел только чудом, то в противостоянии с русскими все было не радужно. Петр осадил Ревель, Нотебург и Ниеншанц, а наш совместный флот пакостил шведам, нарушая их коммуникации. На территории Курляндии было пока спокойно. Атаки шведского флота на Ригу мы отбили, а сухопутную армию, к нашему счастью, Карл пока активно использовал против более опасных врагов. Так что мы ограничивались взаимными перестрелками со шведами, окопавшимися в устье Гауи.

В мире тоже постепенно начиналась веселуха. Яков II Стюарт и Вильгельм Оранский неожиданно помирились и даже заключили в сентябре соглашение, по которому Филипп V всё ещё признавался королём Испании. К этому договору подключилась и Австрия, которая желала получить испанские владения в Италии и взять под контроль Испанские Нидерланды, становясь на защиту региона от контроля Франции. Англия и Голландия, соответственно, вновь получали свои коммерческие права в Испании.

Однако свежезаключенный союз чуть было не накрылся медным тазом, поскольку в том же сентябре Яков II Стюарт неожиданно умер. А наследник престола был еще мал, чтобы хоть что-то решать и тем более подписывать. Я прямо-таки потер ладони, когда осознал, что трон Англии займет чучело, которое в памятной мной истории носило имя Джеймс Старый Претендент. Никаких врагов не нужно стране, у которой такой руководитель!

Разумеется, после смерти короля английский парламент тут же присвоил себе право решать все важные вопросы. И хотя королева-мать была назначена регентшей, реальной власти она не имела и особым уважением не пользовалась. А наследнику, Джеймсу Фрэнсису Эдуарду Стюарту, было всего-то 13 лет. И короноваться под именем Якова III он сможет, в лучшем случае, года через три. Теперь нужно исхитриться и подослать к будущему королю своих людей, которые проследят, чтобы тот развлекался, не отвлекаясь на скучную учебу, и возненавидел парламент, отнимающий у него власть.

Английский парламент, надо отдать ему должное, быстро сориентировался в обстановке и поддержал решение своего усопшего короля бороться с французским диктатом. Так что в этом варианте истории, как и в том, что я помнил, войну Франции объявили в мае 1702 года. Ну а поскольку в свару влезла и Австрия, я воспользовался моментом и запустил-таки давно готовившийся проект по восстанию Ференца Ракоци.

Надо сказать, предложения начать восстание против Габсбургов поступали Ференцу и раньше. Но было не время. Зачем сражаться с Австрией, которая слишком сильна? Вот когда она увязла в войне за испанское наследство – другое дело. Кто будет отвлекаться на Венгрию, когда в Европе идет такой передел собственности? Так что подходящего момента мы все ждали с нетерпением. Я заранее связался с Миклошем Берчени (шутка ли – третий по богатству человек в королевстве!) и активно с ним сотрудничал. Даже уговаривал не принимать участие в заговоре 98 года. Ну рано же!

Разумеется, Берчени поступил по-своему. Так что мне пришлось прятать его на своей территории. Миклош изначально хотел укрыться в Польше, но Карл бы по-любому выдал его заинтересованной стороне. Так что нефиг. Тем более, что нет худа без добра. Берчени постепенно набирал наемников, закупал оружие, проводил тренировки и всячески готовился к будущему восстанию. И вот, наконец, ему дали зеленый свет! А бодрости у 36-летнего графа было хоть отбавляй.

Единственное, что меня не радовало в этом восстании – так это то, что Ференцу пришлось договариваться с Людовиком XIV. Тот тоже был заинтересован в ослаблении своих врагов, а потому обещал поддержку, если Ракоци возглавит движение за венгерскую независимость. Я сначала возмутился (по привычке), что король-солнце опять лезет не в свое дело, а потом до меня дошло, что это даже к лучшему, поскольку финансировать венгерскую авантюру в одиночку мне не придется. И о том, что французскую помощь разворуют, можно не опасаться – за деньгами к Людовику отправился Берчени.

– Момент удачный, – согласился Генрих, вместе со мной изучая донесения о начавшемся восстании. – Война за испанское наследство вынудила большую часть австрийских войск в Венгрии временно покинуть страну.

– Пока восстание только начинается. Для того, чтобы оно приняло нужный размах, потребуется время, – вздохнул я. – Не сомневаюсь, что гайдуки присоединятся к Ракоци. Но сколько усилий пришлось приложить, чтобы и венгерское дворянство поддержало Ференца!

– Судя по всему, Берчени с французскими деньгами прибудет на театр военных действий не раньше следующего года.

– Он набрал польских наемников, но пока не слишком много, – заметил я. – Всего каких-то 600 человек. Меня больше радует Тамаш Эсе, который под своим началом собрал 3000 человек. Но им бы не помешала хоть какая-то подготовка. Да и с вооружением там не все гладко.

– С вооружением у повстанцев всегда проблемы, – пробурчал Генрих. – Хорошо, что мы решили не поддерживать восстание камизаров в Лагендоке. Хотя они уже около трети территории захватили.

– А смысл ввязываться в эту авантюру? Что мы с этого поимеем? Ослабление короля-солнце? Но мне наоборот нужно, чтобы Людовик как можно дольше вел войну за испанское наследство. Так что лучше его не отвлекать. Нам выгодно, что европейцы заняты внутренними разборками. Меньше шансов, что на нашу африканскую авантюру внимание обратят.

– Жаль, что мы сами не можем все силы бросить на добычу золота и алмазов, – нахмурился Генрих. – Проклятые шведы! Угораздило же их начать войну именно сейчас! Если честно, я опасаюсь, что нам все-таки придется отдать Карлу Ригу.

– Не дождутся! – огрызнулся я.

Дела в Курляндии действительно обстояли не очень. Несмотря на явную угрозу со стороны русских, шведы не отказались от мысли вернуть Ригу, и летом Карл XII предпринял очередную попытку наступления на суше. Нам пришлось уступить, отойдя на заранее укрепленные позиции. И неизвестно, чем все это кончилось бы, если бы не пули Нейслера и не наш флот, оснащенный новейшими пушками. Лишившись снабжения и попав под интенсивный обстрел, шведы вынуждены были отступить. А тут, на наше счастье, русские войска одержали несколько побед, что отвлекло Карла XII от Курляндии.

Петру I, похоже, надоело куковать под стенами Ревеля, и он решил использовать ракеты. Летело, горело и взрывалось все прекрасно. Но в результате, вместо города русские захватили пепелище, которое нужно будет отстраивать чуть ли не с нуля. И симпатий местных жителей уж точно не приобрели. Зато Ниеншанц с Нотебургом выкинули белый флаг не дожидаясь, пока с ними произойдет тоже самое.

Впрочем, на сей раз там и обычная артиллерия постаралась на славу, нанеся городским укреплениям значительный урон. Да и русский флот не мешкал. В этот раз его первой крупной победой стала победа в сражении у острова Бьёркё. В результате, шведский флот не смог помочь гарнизону Ниеншанца и Нотебурга, что и ускорило сдачу городов.

Зато в Европе дела у шведов продвигались лучше, чем хотелось бы. Карл XII действительно оказался талантливым военачальником. Да и поддержка у него была хорошая. Там и Англия отметилась, и Османская империя, и Гольштейн. Понятно, что обосновавшиеся на берегах Балтийского моря русские многим на нервы действовали. И те же англы рассчитывали, что шведский лев загонит русского медведя на те позиции, которые он занимал до начала Сконской войны. Но уступать никто не желал.

Дания, вынужденная отдать шведам Халланд, держалась за Сконе зубами. В основном, за счет флота. Тут шведы сильно уступали своим врагам. Просто не могли разорваться, чтобы достойно противостоять на море и Дании, и Курляндии, и России. В результате, действовали не так эффективно, как могли бы, поскольку войско без снабжения – это уже не войско. Ну и поддержка сторонников оказалась шаткой. Той же Англии интереснее было участвовать в войне за испанское наследство. Плюс, английский парламент был занят постоянными интригами. Пользуясь тем, что король несовершеннолетний, а королева-мать в качестве регента представляет из себя меньше, чем ничего, они постоянно перетягивали власть и принимали решения, выгодные для своего кармана.

Впрочем, у Дании все было не так уж плохо на настоящий момент. Потеряв Халланд, Фредерик усилил нажим на Гольштейн. А там к подобному повороту дел оказались не готовы. Датчане добрались аж до Мельдорфа прежде, чем вообще получили хоть какой-то отпор. Если учесть, что в этот раз шведам не позволили высадиться под Копенгагеном, планы Дании по захвату своего соседа казались вполне себе исполнимыми.

А вот у поляков все было совсем плохо. Курфюрст Саксонии Иоганн Георг IV был серьезно ранен, а Карл Лотарингский убит в одном из сражений. И разумеется, шведы этим воспользовались, взяв Варшаву, Торунь и Познань. Я, честно говоря, полагал, что фронт там вообще рухнет. Поляки и с правителем-то действовали не ахти, а оставшись без главы государства и вовсе могли пойти вразнос. Однако Речь Посполитая продолжала держаться.

Зато неразбериха началась в Нидерландах, где скончался Вильгельм Оранский. Вот его терять было искренне жаль. Слишком уж антифранцузскую позицию тот занимал. И крови Людовику немало выпил. Не думаю, что Нидерланды выйдут из войны за испанское наследство, но вот насчет эффективности их действий – не уверен. Хорошо хоть Голландская Ост-Индская компания продолжала действовать вне зависимости от смены правителей. И сейчас пыталась вернуть хотя бы часть колоний, воспользовавшись тем, что Англия и Франция сцепились в Северной Америке.

* * *

Год 1703 начался просто отвратительно. Один за другим умерли Гюйгенс и Гук. И если Тринити-колледж тут же подхватил Лейбниц, фактически руливший здесь последние полтора года, то Курляндская Академия осиротела. Ньютон, увлеченный деятельностью Научного Сообщества, не горел желанием взваливать на себя проблемы учебного заведения, и я даже пожалел, что отправил Лейбница в Ирландию. Однако переигрывать было поздно.

Впрочем, я быстро вспомнил, что у меня есть братья Бернулли. И если старший только периодически навещал Курляндию, то младший обосновался здесь еще в 1695 году по рекомендации Гюйгенса. Активно издавался, переписывался со многими учеными и прекрасно зарекомендовал себя, как организатор. Конечно, по меркам начала 18 века для должности главы Академии он относительно молод – всего каких-то 36 лет, но я в нем не сомневался. Иоганн Бернулли был вполне достойным кандидатом на данный пост, и, несомненно, еще прославит Курляндию своими открытиями.

Имидж самой продвинутой Академии необходимо было поддерживать постоянно. Частично из-за этих соображений, в этом году я планировал отправить в Академию своего сына, которому исполнялось 17. Пора уже было потихоньку отпускать его в свободное плавание. Пусть учится руководить и принимать решения, а я его подстрахую на первых порах. Жаль, мои братья не смогут за ним плотно приглядывать, поскольку оба заняты на Северной войне. Хорошо хоть зимой активных боевых действий не ведется, и мы получили небольшую передышку.

Разумеется, Якоб отправлялся в Курляндию не один, а в сопровождении верных людей. Но я все равно волновался. Кто его знает, куда понесет молодую голову? Это был своеобразный экзамен – правильно ли я воспитал наследника, и что за человек из него получился. Посмотрим, как он будет распоряжаться казной и людьми. А ведь ему еще и любовницу подходящую подобрать нужно! На примете имеется сразу несколько кандидатур, и на первом же балу в Митаве станет ясно, к кому у Якоба больше душа ляжет.

Мда. Скоро и невесту ему нужно будет искать. А я что-то достойных кандидатур не вижу. Да и для младшей дочери необходимо заранее варианты подыскивать. Братцу моему Федору в этом плане даже думать не пришлось – сам царь Петр сватом выступил. Предложил выдать старшую дочь за Федора Матвеевича Апраксина. Тот как раз овдовел недавно. Ну а что? Апраксины с царским домом уже роднились^[25], а Федор Матвеевич так проявил себя в битве у Бьёркё, что был осыпан дождем наград. Словом, партия была неплохая.

Однако относительно мирное время, позволившее отвлечься на празднества и бытовые дела, закончилось вместе с зимой. По весне снова начались сражения на всех театрах военных действий. В Венгрии пока все шло по самому оптимальному сценарию. Берчени вернулся с французскими деньгами и польскими наемниками, а Тамаш Эсе выиграл битву против регулярной австрийской армии на Лемецком поле. В результате, большая часть Венгерского королевства к востоку и северу от Дуная оказалась под контролем Ракоци.

Война за испанское наследство шла по уже знакомому мне сценарию, а вот Северная серьезно изменилась. Русские войска пошли в наступление, начали теснить шведов и продвинулись к Выборгу и Кексгольму. Датчане, наконец, тоже собрались с силами и предприняли попытку вернуть Халланд. Но шведы уступать не хотели, и на этом театре военных действий все было сложно. Как и на территории Речи Посполитой, оставшейся без короля в самый неудачный момент. Курляндия и Россия поддерживали кандидатуру Леопольда, сына Карла Лотарингского, но тому было всего 13 лет.

Успешно год закончился разве что для русских, которые сумели-таки захватить Выборг, но Кексгольм оставался за шведами, и похоже, что заполучить его будет непросто. Курляндия пока оставалась при своих, потеряв небольшую часть территории. Однако Ригу мы отстоять сумели, да и вернуть потерянное (со временем) было реально. Шведы сосредоточили свое внимание на русских войсках и пока оставили нас в покое. Так что я спокойно мог заниматься делами в Ирландии. Мои братья Александр и Карл Якоб полностью контролировали обстановку.

Разумеется, я использовал время с пользой – развернул настоящую информационную войну против Карла XII. Мне хотелось лишить его поддержки союзников. И настроить против него даже его собственное население. Последнее, кстати, было не так уж сложно – в шведской казне с деньгами давно уже были большие проблемы, а война высасывала из страны последние соки. Причем если поначалу Карлу можно было хоть как-то оправдаться победами, то теперь ситуация становилась неоднозначной. И победы в Польше совершенно не радовали, учитывая, насколько по шведской территории продвинулись русские.

Так что я просто подкидывал дров в костерок. Благо, специалисты по памфлетам и сатире у меня были – к язвительному Свифту присоединился не менее ядовитый Даниель Дефо. Я когда узнал, что его поместили к позорному столбу, а затем и вовсе запрятали в тюрьму, приложил все усилия, чтобы вытащить бедолагу. Зачем Англии талантливый писатель, да еще и работающий на разведку? Пусть на меня работает. Нужно влиять на умы не только в Швеции, но и в той же Польше, чтобы они утвердили королем Леопольда и выбрали регентом подходящего кандидата.

Зная поляков, я заранее полагал, что процесс этот будет долгим и муторным. Однако мне, как ни странно, помог Карл XII. В январе 1704 года он начал пропихивать на польский престол своего кандидата – Станислава Лещинского. Реакцию шляхты, у которой гонора всегда было больше, чем здравого смысла, несложно себе представить. И мне было даже интересно, чем все закончиться на сей раз.

Глава 9

Ранние лучи апрельского солнца освещали огромное помещение, преломляясь в трещинах оконных стекол и освещая печальную картину разгрома. Покореженная мебель создавала труднопроходимый хаос, обрывки бумаг устилали пол у стены, где раньше стояли шкафы, а под ногами хрустело стеклянное крошево. От новейшей химической лаборатории с самым совершенным оборудованием не осталось практически ничего.

– Генрих, ну как же так, а? – возмущался я. Вопрос, впрочем, был риторический. И мой секретарь уж точно не был виноват в том, что кое-кто пренебрег мерами безопасности.

– Ваше высочество, полагаю, что ученые увлеклись экспериментами и не следовали инструкциям, – вздохнул Генрих.

Ну да. Помнится, в Курляндской Академии тоже был такой эпизод, когда лаборатория взорвалась. Вот только там было меньше жертв и убытков. Да и правила я установил строгие после трагедии. Вот только позабыл, что в Ирландии народ вообще не очень приучен к правилам. Хотя… может быть, дело было совсем в другом. И мой начальник лаборатории просто погнался за возможностью разбогатеть.

Что и говорить, один из лучших учеников Глаубера, Вацлав был бесспорно талантлив и чудовищно честолюбив. И похоже, что именно его стремление добиться результата как можно быстрее привело к трагедии. Жаль было даже не вложенных в эту лабораторию средств (хотя сумма была огромная). Жаль было полтора десятка талантливейших людей, которые погибли из-за неосторожности.

К счастью, все эксперименты обязательно сопровождались записями, а все записи хранились в надежных сейфах. Которые практически не пострадали. Хоть это утешало. Потому что при одной только мысли, что множество разработок пришлось бы начинать заново, с нуля, меня пробирала дрожь. Похоже, нужно разрабатывать новые меры безопасности, чтобы подобного больше не повторилось, и жестко за этим следить. Потому как желающих рискнуть в погоне за прибылью меньше не станет.

На самом деле, ситуация, когда ученые зарабатывают деньги своими открытиями, была чуть ли не уникальной для данного времени. Но так получилось только потому, что я знал будущее и понимал, чего хочу и как можно использовать чужие таланты. Кто мешал той же Франции в реальной истории заработать на Дени Папене так, как зарабатываю сейчас на его идеях я? Но тогда не увидели в паровом двигателе никаких перспектив.

Я подталкивал и Гука, и Ньютона и многих других к нужным мне изобретениям. И в Курляндии всегда находились деньги на перспективные научные разработки. Правда, и аферистов было много. Типа, дайте средств, я буду изобретать Великую Вещь, вас не касается какую, потому как свобода творчества. А отдачей от меня будет то, что вы станете гордиться знакомством с таким гениальным мной. Подобных деятелей я сразу куда подальше посылал.

Однако желающих разбогатеть на науке меньше не становилось. И рвение ученых двало свои результаты. Химики мне еще со времен Глаубера неплохую прибыль приносили, изготавливая лекарства и косметику. (Не мог же я позволить своим женщинам пользоваться свинцовыми белилами!). Йод уже давно производили довольно большими партиями, глицерин получили еще несколько лет назад, а относительно недавно удалось, наконец, синтезировать нитроглицерин.

Радости моей не было предела, и я поставил перед учеными задачу превратить опасное взрывчатое вещество хотя бы в относительно безопасное. И разумеется, пообещал хорошее вознаграждение. Сам я имел только самые общие представления об изготовлении динамита. Но даже мои скудные знания о том, как усовершенствовать капсюль-детонатор, оказались в тему.

Поскольку в Курляндии рядом с Академией крутилось слишком много любопытствующих, я организовал новейшую лабораторию в Ирландии. Хорошая охрана, никакого жилья в окрестностях и самая строжайшая секретность. Так что уже примерно год мои ученые вели широкомасштабные исследования впитывающих нитроглицерин материалов, испытав последовательно бумагу, порох, опилки, вату, уголь, гипс, кирпичную пыль и много чего еще. Вроде бы, пришли к выводу, что наилучшие результаты даёт кизельгур. Собственно, планировалось весь следующий год потратить на оттачивание состава и метода производства взрывчатки, и тут такое!

– Генрих, пусть твои люди тщательно проверят, что тут произошло, – распорядился я.

– Вам кажется подозрительным этот взрыв? – удивился Берн.

– Слишком уж все… одно к одному. Вацлав, конечно, был весьма амбициозным ученым. И вполне мог поторопиться, стремясь достигнуть нужного результата. А спешка в таком деле фатальна, – вздохнул я. – Но он знал, насколько опасен материал, с которым ведется работа. И уже готов был показать мне образец менее опасного варианта.

– Посторонних здесь быть не могло.

– Значит, нужно проверить своих, – отрезал я. – Как ни соблюдай секретность, но информация могла уйти на сторону. А вокруг слишком много заинтересованных в том, чтобы мы не получили мощной взрывчатки.

– Не беспокойтесь, ваше высочество. Будет проведено самое тщательное расследование, – пообещал мне Генрих.

– После того, что произошло с Аннабель, взрыв лаборатории меньше всего похож на случайность.

История с любовницей получилась действительно… странная. Начиналось все довольно обыденно – с тех пор, как умер Вильгельм Оранский, виконтесса Аннабель де Берн несколько поубавила свой пыл. Однако мне было не до того, чтобы искать новых любовниц, а потому последних года три мы больше поддерживали иллюзию романа. Редкие встречи не в счет. Мы даже договорились, что когда придет время расстаться, Аннабель получит приличное содержание.

В общем-то, я не сомневался, что она быстро растреплет о наших отношениях (точнее, отсутствии таковых), но виконтесса была удобным прикрытием, чтобы отшивать надоедливых алчных дамочек. Наверное, это сказывался возраст (все-таки, в этом году 55 стукнет), но мне хотелось спокойных, ровных отношений. Без истерик и скандалов. Как-то не получалось у меня пылко влюбиться. Последним серьезным увлечением была Гертруда, и то по молодости лет. Придворные же дамы вызывали у меня только раздражение. И заслон в виде Аннабель был вовсе не лишним. Однако, как оказалось, я недооценил прыткость кандидаток в мои любовницы. И одна из них просто устранила препятствие со своей дороги.