Текст книги "Песнь Морской Девы (СИ)"

Автор книги: Маргарита Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

22 [Анабель]

– Это бессмыслица какая-то. – Возмутилась Виола, озвучив мои мысли. – Они же направлялись к Британии, зачем менять курс?

– Они пираты. – Неоднозначно пожала плечами Луиза, сказав это своим обычным сухим тоном.

Мы устроились на рифах, что бы немного передохнуть после целого дня скоростного плавания. Мой взор был прикован к ярко-красной полосе заката, отражающейся в бескрайних водах океана. В романах, оставшихся пылиться на полках в моей комнате, этот вид наверняка описывался как-нибудь так:

Догорает еще один знойный день. Солнце, такое близкое, большое, богряно-красное, прощаясь с летним днем, дарит нам последние лучи. Это то самое романтичное время суток, когда рождаются истории, обладающие притягательным волшебством. Это прекрасное зрелище, длящееся всего несколько минут. Его хочется запомнить надолго и видеть каждый раз, обращая взор на линию горизонта.

– Анабель, уснула что-ли? – Виола пихнула меня локтем в плечо. Я встрепенулась и вся обратилась в слух. – Я говорю, может ты знаешь что они задумали?

– Откуда? Все плаванье я сидела в трюме, разговоры их не подслушивала.

– Может Генри что-то говорил? Ты же с ним общалась.

– Нет, мы никогда не обсуждали его работу.

Подруга вздохнула.

– Ну чего носы повесили? – взбодрила нас Луиза. – Нам же известно куда они свернули, это главнае. А как, почему и зачем – не наше дело.

– Не хочу упустить Генри, не хочу, что бы его убили раньше, чем я доберусь до него. – Неожиданно даже для себя самой сказала я.

– Никуда не денется твой Генри. – Отмахнулась Виола, дернув плечиком. – Давай лучше покажу тебе кое-что. – Она загадочно улыбнулась, поправляя высохшие пышные волосы. – Уверена, такого ты еще не видела. Глянь туда.

Виола вытянула пальчик в направлении востока. Там плескался темными водами океан, но ничего необычного я так и не увидела. Закат уже догорал, солнце исчезало за горизонтом, погружая мир в сумерки. Я бросила последний взгляд на тонкую полоску света.

– Нет-нет, смотри внимательно! – суетливо зашептала Виола, разворачивая меня в другую сторону. В ее глазах я прочитала почти детский восторг. Луиза тоже смотрела туда и, судя по выражению лица, она понимала на что смотреть. Но, в отличае от Виолы, в ее глазах небыло никакого восхищения. Как и всегда. Луиза вообще была скупа на эмоции, особенно на радость. Тем не менее мне надоело разглядывать лица подруг и я снова вгляделась в даль. Волны мерно вздымались, разбиваясь о рифы. Хвостом я чувствовала холодные брызги. Монотонный шум моря заставил меня расслабиться. Из головы вылетели все мысли, осталось лишь убаюкивающее шуршание воды. Все проблемы вдруг исчезли. Исчезло вообще все, кроме меня и моря. Оно волновалось, а я успокаивалась. Ветер раздувал мои волосы, обволакивая мое тело теплыми потоками.

Я не сразу заметила нечто странное во всем пейзаже. Вокруг уже совсем стемнело, но я видела свет. Словно под водой что-то сияло. Волны, вздымающиеся вдали, словно подсвечены изнутри мистическим синим светом. Никогда я еще такого не видела. И теперь не могла оторвать взгляд от этого. Чем гуще собирались тени вокруг, тем ярче вспыхивали гребни волн.

– Что это? – вырвался из меня удивленный шепот.

– Планктоны. – коротко ответила Виола. – Красота, неправда ли?

– Неописуемая. – Выдохнула я шепотом.

– Моряки часто обвиняют нас, русалок, в этом свечении. Оно пугает их.

– Моряки вообще люди пугливые. – зло усмехнулась Луиза.

Не помню, спала ли я вообще той ночью. Ведь если и так, то снилось мне светящееся море и ровный умиротворяющий шум волн.

Утром море было совершенно спокойным, как и я. Мы продолжили свой путь, большим косяком направляясь на перерез "Акульему зубу". Карелия пообщалась с морскими обитателями и узнала, что нужный нам корабль этим вечером остановился на необитаемом пустынном островке и теперь вновь возвращается на прежний курс. Это его отклонение существенно сокротио нам время и путь. И уже к вечеру мы увидели паруса. Ну держись, Генри, это твой последний час жизни. Надеюсь, ты проведешь его с пользой.

***

"Акулий зуб" бросил якорь и встал на прикол на ночь. На палубе я никого не видела. Выпрыгнув из воды, я уцепилась за эту штуку на носу коробля. Все никак не запомню, как это бревно называется. Да и не суть дела. Я села на нго, внимательно вглядываясь в темноту. На палубе действительно было пусто. Я пока еще не поняла хорошо это или плохо. Ну да ладно, к кракену их. Надо решить кого навестить первым: Саманту или Генри. Хотелось бы поговорить с подругой, прежде чем ее душу заберет Пасейдон. Быть может она тоже превратится в русалку и тогда мы точно будем неразлучны. Однако, у меня рука на нее не поднимется. Если в мечтах своих я выцарапывала Генри глаза и разрывала ему глотку ногтями, то Саманту мне совсем не хотелось убивать. По крайней мере своими руками. Думаю, эту проблему мне нужно решить в первую очередь. Поговорив с ней, я смогу наконец определиться. Выскажу ей все в лицо, посмотрю на ее реакцию. А предателя Генри оставлю на сладкое.

Кивнув Виоле и Луизе, которые разместились на выступе под носом коробля, я набрала полную грудь слишком сухого для меня воздуха. Они затянули медленную чарующую мелодию без слов. Такую, что любой бы заслушался. Шум моря вплетался в их пение, аккомпонируя лучше любого музыкального инструмента. Уловив их мотив, я стала звать, стараясь, что бы мой голос звучал как можно красивее и нежнее:

– Саманта… Сэм, ангелочек, приди ко мне…

Это продолжалось слишком долго, я начинала терять терпение. Не может быть, что бы она не слышала меня. Если Саманта на этом корабле, то мой зов она должна была услышать из любого, даже самого дальнего уголка. Я перестала звать, но Луиза и Виола продолжали петь. И теперь их уже слышали все. На палубу стали выходить моряки. Знакомые все лица. Ни один из них не сказал ни слова, когда меня связывали и кидали за борт. Что ж, теперь их очередь. Но сначала я должна была поговорить с Генри. Где он, кстати? Что-то ни его, ни капитана, ни Саманты я не вижу.

Пока я изучала мужиков взглядом под напевы подруг, моряки подходили ближе, медленно, словно боялись спугнуть меня. Вперед вышел широкоплечий мужчина в широкополой шляпе со страусиным пером. Именно в этой шляпе ходил капитан, я уверена. Но сейчас передо мной стоял не он. Что здесь произошло? Где Сэм и Генри? Такое ощущение, будто я ошиблась кораблем.

– Чудеса… – слышала я перешептывания матросов.

– Какая красивая…

– Матерь божъя, это же настоящая русалка!..

– Кого-то она мне напоминает…

Похотливые придурки. Уверена, дело даже не в волшебном пении. Сиди на моем месте живая голая девка, они бы вели себя точно так же. Открутить бы каждому голову…

Мужчина в шляпе подошел ко мне вплотную. Он смотрел мне в глаза и глупо улыбался.

– Это ты мой храбрый капитан? – ласковым голосочком пропела я, проведя пальцем по его лицу. Он кивнул, сделав еще шаг ко мне. С его лица все не сходила глупая улыбочка. – Такой молодой… Должно быть ты любимец моря, раз добился таких высот. Расскажи мне о своих подвигах.

– Прекрасная дева, не совершал я подвигов и приключения мои скучны и неинтересны. – Ответил он, смущенно опустив голову.

– Не ты ли тот легендарный капитан, что прошел столько миль за штурвалом этого корабля? – Я наклонилась ближе к мужчине, выгнув спину. Наши лица были очень близко. Он помотал головой. – Тогда поведай мне, мой милый, правду всю, где пержний капитан и друг его – губитель моей души.

Я почувствовала, как лицо мое преображается, как я превращаюсь в чудовище. Не подходящий момен, я же их спугну всех. Вслушалась в пение подруг и успокоилась. Но слишком поздно, моряк увидел мой чудовищный лик. В испуге отскочил от меня. Что ж, придется действовать по ситуации. Я перекинула хвост через фальшборт и встала на ноги. Идти было все еще больно. Но, тщательно скрывая это, я приблизилась к мужчине в шляпе. Прижалась к нему бедрами и обхватила его лицо ладонями. Остальные моряки, столпившись вокруг, молча наблюдали.

– Не бойся, мой милый капитан. – Но он все еще дрожал. Тогда я обвила руками его шею и прильнула к его губам мягким коротким поцелуем. Похоже, это его успокоило. – Я пришла, что бы нести любовь. – поглаживая его грудь, промурлыкала я. – Я не приченю зла, даю тебе слово… – Провела руками по его поясу, заглядывая моряку в глаза.-…если ты расскажешь, что стало с прежним капитаном.

Его собственный нож теперь упирался острием ему в кадык. Я крепко держала его за ворот рубахи и на этот раз дала своим эмоциям волю. Ярость вспыхнула, отразившись на моем лице жуткой гримассой. Капитан снова дернулся, но не вырвался из моей хватки.

– Хорошо-хорошо. – затараторил он, немного заикаясь. – М-мы устроили б-бунт и высад-дили капитана и с-старпома на острове. Д-дали им по револьверу с одной пулей, как п-п-пологается. Н-не убивайте меня.

– А Сэм? Юнга из Кокле дель Норте.

– С-саманта? Она мертва. – Теперь его взгляд был совсем зашуганным. А меня так и разразила ярость. Я не могла поверить в это. Сэм не могла умереть! Я должна была увидеть ее! Нет, это не может быть правдой! Но это было правдой. Благодаря чарам, этот человек не врал.

– Как это мертва? Кто из вас, ублюдки, посмел ее тронуть. – Я отшвырнула капитана со всей своей русалочьей силы. Он с грохотом упал на палубу. Я урожающе приближалась к нему, а он отползал, что-то в панике лепеча.

– Это все капитан… прежний капитан… это все он, клянусь. Из-за Саманты мы и устроили мятеж. Прошу, не убивай…

– Что он сделал с ней? – взревела я.

– Утопил. Связал и бросил за борт… как тебя… это же ты… Ты та самая девушка…

Его глаза становились все шире, брови ползли на лоб, челюсть отвалилась. На его лице отразились страх, удивление, мольба и озарение. Даже не представляла, что человеческое лицо может отражать столько эмоций сразу.

– Убью! Вы все будете подыхать в муках! Я выверну ваши внутренности наизнанку и заставлю вас их сожрать!

23 [Себастьян]

– Олли, мать твою, Милтон… Какого котика морского ты тут делаешь?

Голова моя все еще гудела, а лицо юнги перед моими глазами расплывалось, раздваивалось и снова собиралось воедино.

– Ну я того… на корабль не успел. – Промямлил Олли, помогая мне подняться.

– Повезло тебе, парень. Ты даже представить себе не можешь, как тебе повезло…

Мир снова покачнулся. Я встряхнул головой и оперся о пальму. Шатает так, будто я из паба Тартужного вышел, проматав там всю долю на выпивку. Обидно только, что выпивки небыло, а голова кругом все равно идет. Эх, надо будет пробраться на корабль и стащить оттуда ящик рома, пока эти рожи хвостатые все себе не присвоили.

– А вы как тут..? – Олли растерянно оглядел меня с ног до головы, потом поднял глупый взгляд туда, откуда я свалился.

– А, выпнули меня с корабля волшебным пендалем. Вот я и… – Я присвистнул, глазами и рукой проследил по небу, изображая полет ядра, и ударил кулаком по ладони, издав звук взрыва. Олли вздрогнул. – Вот. А потом открываю глаза, а тут ты. Так что остались мы с тобой одни. – Я обхватил парнишку рукой, прижимая к себе и слегка покачиваясь. Лишь ты и я на всем этом необитаемом острове. Романтика!

Олли в замешательстве оттолкнул меня и странно на меня посмотрел.

– Да расслабься, я тут на долго задерживаться не намерен. Если хочешь, вместе свалим с этого проклятого острова, где женщин на три квадратных фута больше, чем разумных существ. Но, для начала, я бы поел. Есть у тебя чего-нибудь?

– Ага. Я тут какую-никакую хижину соорудил…

– Эх ты… моряк, лучше бы плот сколотил. Или ты тут жить собрался? Тоже мне, Александр Селькирк.

Олли, щуплый паренек, бодро вышагивал впереди меня вверх по склону. Меня же одолела отдышка уже в первые минуты ходьбы. Что это, старость? Да ну, просто последствия падения вот и все. Успокаивая себя таким образом, я остановился, якобы окинуть пейзаж взглядом. Нет правда, отсюда открылся не плохой вид на море. Солнце уже почти скрылось за горизонтом и небо окрасилось мягким сиреневым светом. Я, конечно, не из романтичных натур, с восхищением любующихся небом в любое время дня и ночи, но Олли то этого не знает. Так что пока я строил из себя мечтательного юнца, мое дыхание выровнялось и сердце прекратило свой дикий скач.

– Мы почти пришли. – Позвал меня Олли, поднявшийся уже довольно высоко.

Вздохнув, я последовал за ним. Какого черта ему в голову пришло строить хижину так высоко? Нельзя было устроить ее на пляже что ли? Уже утеряв всякую надежду добраться до хижины этого олуха, я врезался в спину Олли.

– Ну вот, мы на месте. – Гордо заявил он. – Прошу, мой дом – твой дом.

Я пригляделся к сооружению, которое поначалу любой принял бы за свалку бурелома или огромный куст. На деле же это был шалаш добрых шесть футов в высоту и десять в ширину. Я так понял, Олли выбрал пальму, к которой натаскал палок и огромных листьев, сложил все это, как своеобразный вигвам и скрепил все это глиной. Сверху обвязал прутья самопряжной веревкой из… древесного волокна? Он что, серьезно обдирал деревья, а потом сидел и скручивал волокна в канат? Вот трудяга. Но парень с руками, надо признать. Значит со строительством лодки проблем не возникнет.

– Так, и где тут у тебя еда?

– Вот. Это, вроде яблоко, будешь?

Я выбил из рук дурня фрукт.

– Отравить меня решил? Это манцинелла, она ядовитая!

– А, да? Ну тогда вот, выбирай сам.

Я подошел к куче ягод и фруктов, которые неразборчивый юнга насобирал по всему острову.

– Да-а уж, дружище. Если бы не я, ты бы уже завтра помер. Посмотрим что тут у тебя: ятрофа, стрихнос, дюшенея и вот эта странная штука, явно тоже ядовитая… Да ты никто иной, как самоубийца! О, апельсин! А нет, тоже дюшенея. Что ж, дружище, похоже сегодня мы ложимся спать на голодный желудок. А завтра я научу тебя выживать в джунглях и строить плот.

Я улегся на землю, по привычке сдвинув свою шляпу на глаза. Олли лег рядом. В шалаше было тесновато, но нам двоим места хватало. Тем более я выкинул оттуда все орудия убийства, которые парнишка называл едой.

– Вставай, разгельдяй! Пора за работу! – Гаркнул я, слегка пнув спящего Олли в его тощую филейную часть.

Солнце едва поднялось над горизонтом. Привычка просыпаться так рано никуда не делась. Да и не терпелось мне поскорей покинуть этот остров.

– Ого, у тебя и ружье есть! – удивился я, когда Олли заявил о полной готовности. – Это все упрощает, друг мой.

– Да, но пороху у меня не много.

– Это не беда. Значит так, сейчас идем туда, где я посеял свой топор. План такой: я рублю дерево, ты шмаляешь по обезьянам.

– Это что, какой-то ритуал?

– Нет, дурень, нам нужна мачта!

– А обезьяны зачем?

– На обед зажарим, что непонятного?

Через час мы были на месте. Своры вонючих мартышек пока видно нигде не было. Мой топор так и торчал в идеальном для мачты деревце. Я велел Олли зарядить ружье и держать ухо востро. А сам не без труда отобрал у дерева топор.

Ох, ну и дурень же я! Кто, как не последний идиот, будет рубить дерево, не продумав, как потом его тащить. Да, я повалил его. Вокруг уже царила суматоха. Орали мерзкие обезьяны, Олли в том числе. Но он хотя бы не забывал время от времени стрелять в махнатых крикунов. Две мартышки упали замертво. Олли зачем-то их подхватил и засунул в мешок. Сам мешок закинул на плечи. А я на глаз отмерил необходимую длинну, обрубил все лишнее.

– Хватай и бежим! – крикнул я, поднимая край девятифутового бревна.

Олли послушался, подняв другой край. Мы сбегали вниз по склону. Надеюсь, я правильно запомнил дорогу до места, где оставил инструменты и шлюпку.

– О-ой, стой! – я остановился прямо на краю резкого спуска, заросшего папоротником. Но Олли остановиться не успел и мы покатились посклону. Юнга каким-то невообразимым способом оказался верхом на бревне. А вот меня тащило по сырым от утренней росы папоротникам. Бревно мчалось вниз, словно сани, скользя по мокрым ростениям. Я, так и не отпустив, тщетно пытался забраться на него.

– Помоги! – взывал я.

Паренек подполз ко мне и втащил за шкирку. Бревно из-за этого чуть не перевернулось. От чего-то я вспомнил случай, как на почти разбитой шлюпке мы с Тонто улепетывали от индейцев по реке и угодили в водопад. Тогда в лицо бил ветер и вода, сейчас же нам в лицо еще и ветки ростений прилетали время от времени. Стиснув бревно бедрами, я молился, что бы остановка была плавной. Мои молитвы не были услышаны. Будущая мачта со всей скорости вылетела на пляж и уткнулась в песок. Мы с Олли пролетели вперед, упав навзнич. А заветное дерево встало колом и грохнулось прямо между нами, подняв в воздух тучу песка. Вот уж точно будет что внукам рассказать, если они у меня они вообще будут. Как бы в очередную такую поездочку меня не пришибло окончательно раньше времени.

Я встал и огляделся. Вот удача, нас принесло куда надо! Лодка, как я ее и оставил, стояла перевернутой неподолеку. Под ней покоилось добро, которое я вчера стащил с корабля. Придя в себя после сумасшедшей тряски, Олли стал задавать море вопросов.

– Откуда это все? Что случилось с "Призраком Марианны"? Здесь и правда есть русалки? Есть будешь?

К тому времени, как солнце достигло зенита, я обработал наше бревно, отколов все сучки, а Олли разделал и зажарил подстреленных им мартышек. Да уж, без соли и специй это мало походило на нормальную еду. Был бы хотя бы ром, и то можно было бы это как-нибудь съесть. Кстати о роме!

Набив желудок, я взял шлюпку и отправился за выпивкой. Олли остался на берегу продумывать план строительства нашего спасительного судна. Как оказалось, в этом он знал кое-какой толк. Во всяком случае разбирался в гвоздях и молотках он получше меня.

Добравшись до "Призрака Марианны", я не встретил ни одной русалки, чему был очень рад. Я, конечно, для них неприкосновенен и все такое, но встречаться с этими дьявольски красивыми, белогрудыми и обварожительно чарующими певуньями… очень хотелось. Тьфу!

Я засунул в уши, приготовленный заранее, воск и наваждение прошло. На корабле развлекались с десяток девиц. Мне удалось прошмыгнуть в трюм никем не замеченным. Правда, я снова не подумал, как буду вытаскивать ром и спускать его на шлюпку. Что ж, будем импровизировать. Я же как-то вынес вчера инструменты, парусину и много чего еще. Почему вдруг сейчас должно не получится?

Во-от оно, мое добро. В трюме, куда еще не добрались похотливые селедки, распологался целый винный погреб. Я наугад выхватил одну бутылку. Вынул пробку, приложил к губам. Пусто. Взял другую – тоже пустая. Зараза. Прошел чуть глубже, взял очередную бутыль. Не глядя хлебнул. О да, райское наслождение. Вытащил пустой ящик и стал складывать туда выпивку, проверяя на содержание… содержимого… Да, именно так, помоему, красиво звучит.

Когда же ящик оказался полон, мне показалось этого мало. Так что я взял еще небольшой бочонок и моток веревок. Вынес все это на палубу. Это море так взволновалось, или меня шатает?

Привязал один конец веревки к ящику и боченку, я спустил невероятно ценный груз на свою шлюпку. И уже собирался спуститься сам, как почувствовал чье-то прикосновение. Неловко развернувшись, я сбросил со своего плеча руку и ткнул дулом пистоля в лицо ее обладательныцы. Она что-то сказала, улыбнувшись. Потом указала на уши и улыбнулась еще шире.

– А-а, не-е, я на это, ик, не поведусь! Меня ты не разача… не зарача… не зачаруешь! А то крошка Анабель будет злиться.

Девушка с невероятным темным оттенком кожи, блестящим так, словно она вымазалась в масле, усмехнулась. Я понял это потому, как колыхнулась ее пышная, округлая, идеальная в своих очертаниях грудь. Она обошла меня, плавно покачивая бедрами, ее нежные пальчики погладили меня по волосам, потом по уху. А потом ловким движением она вытащила из моего уха восковую затычку.

– Неужели ты сам этого не хочешь? – Спросила она, прижимаясь ко мне всем своим шикарным телом. Я не отвечал, только опустил руку и спрятал пистоль за пояс. – Или ты влюбился в эту зазнайку Анабель, что готов ждать ее месяцами? Она ведь еще не скоро вернется. Ты выдержишь столько?

Ее рука скользнула под мою одежду, провела по груди и протиснулась под ремень, держащий мои штаны.

– Я привык. В море, знаешь ли, девок нет, а я годами, бывало, не видел суши.

– И все же. – Пропела она ласковым голосочком с едва заметным испанским акцентом. – Сейчас ты здесь, на райском острове, окруженный лаской и любовью. Выпей еще, обещаю, я не стану тебя околдовывать.

Как по волшебству во второй ее руке возникла бутылка, полная рома. Она протянула ее мне. Залпом осушив ее, я помог девице справиться с пряжкой ремня.

На пляж я вернулся, когда уже стемнело. Олли что-то усердно сооружал. Рядом полыхал костер, над которым жарились остатки обезьяны на вертеле. Юнга начал мне что-то объяснять, рассказывая что куда и зачем нужно крепить, что для этого нужно и сколько это займет времени. Я плюхнулся в песок и задремал.

– Я закончил! – Заявил Олли Милтон, разбудив меня.

– А? Ага, молодец.

– Есть будете?

– Да, только, возьми склянки во-он в той сумке.

Олли послушался.

– Ого, это же соль. И перец. И… что это? – Он показал мне склянку с желтоватым порошком.

– Понятия не имею. Сыпь все, всяко лучше, чем просто так. О и достань из шлюпки по бутылке.

Через пол часа, сытый и пьяный, я уже распевал "йо-хо-хо и бутылка рому", прыгая, словно абориген, вокруг костра. Олли подпевал, но сидел неподвижно, уставившись в огонь. Запнувшись о собственную ногу, я рухнул в песок. Перевернулся на спину, посмотрел на мальчишку.

– Слушай, ты, когда пьяный, еще скучнее, чем трезвый.

– Я не пил. – Он показал мне бутылку, все еще полную.

– А вот это ты зря, приятель. Очень-очень зря…

Не помню в какой момент я уснул. Но проснулся я от того, что солнечный луч прицельно бил мне прямо в глаз. Не смотря на то, что на моем лице неизменно покоилась шляпа. Голова гудела и требовала опохмелиться. Более или менее приведя себя в порядок, я огляделся. Олли нигде небыло. Странно.

Спустя какое-то время, юноша вышел из джунглей. Я только сейчас заметил, что половины барахла, которое я сюда понатаскал, уже нигде небыло. Олли подхватил бочку с порохом, сунул ее мне, сам взял еще что-то и сказал:

– Надо все это перенести.

– Тебе заняться нечем?

– Скоро начнутся дожди, надо укрыть все это в сухом месте.

Лишь сейчас я заметил тучи, идущие с моря. Пришлось согласиться с юнгой. Благо, ему хватило мозгов устроить склад не так далеко от пляжа. Это была небольшая пещера, уходящая под землю. Парень – когда успел? – соорудил над входом козырек из прутьев и плотных листьев, что бы вода не затекала внутрь. Туда мы перетаскали все что было на пляже. Накрыли барахло шлюпкой.

– Надо бы хижину где-нибудь здесь неподалеку сделать. – Изрек я.

– Не успеем. – Олли указал на небо. – Надо возвращаться в ту. Тем более там остались кое-какие мои вещи.

– А вдруг дождь затянется на несколько дней?

– В таком случае надо запастись едой.

– Эх, была-небыла. Все равно я обещал научить тебя отличать съедобное от несъедобного. Только ром мы берем с собой.

Я подхватил ящик, оставив бочонок в пещере, и мы пошли сквозь джунгли. По пути я указывал пареньку на фрукты и ягоды, которые можно есть. Он складывал их в мешок и мы шли дальше. Решив, что, в случае многодневного ливня, на одних фруктах мы не проживем, Олли подстрелил каку-то птицу, похожую на цаплю, и странного лимура. Все это он тащил на себе, так как мои руки были заняты самой важной ценностью этого бренного мира.

Мы не успели добраться, на нас обрушился ливень. В одно мгновение я вымок до нитки. Земля под ногами стала размываться. И мы с юнгой поднимались в гору по скользкой дорожке, то и дело съезжая вниз. Наконец, мы ввалились в шалаш. Грязные, измученные и вонючие. Должен признать, лачуга оказалась лучше, чем я предполагал. Ни одна капелька воды не просачивалась сквозь плотно уложенные листья, смазанные глиной. Юнга потрудился на славу. Тут рядом и ручей протекал, где я выполоскал свою одежду и отмылся сам. Вернулся в шалаш мокрый, голый и замерзший. Дабы согреться, опрокинул в себя горячительного пойла. Не зная чем заняться, сел на землю. Руки требовали чем-то заняться. Но в этой пустой лачуге заняться было нечем. Ничего, завтра дождь закончится, и снова приступлю к строительству лодки.

Не тут то было. Ливень не заканчивался вот уже нелю. Еда заканчивалась, ром тоже. А я изнывал от скуки.