Текст книги "Песнь Морской Девы (СИ)"

Автор книги: Маргарита Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

16 [Олаф]

Сумасшедшая! Ненормальная! Откуда только взялась такая… Саманта. Сначала она устраивает маскарад, нанявшись на корабль под видом мужчины, затевает нападение на старпома, потом ходит по бушприту раза по два в шторм, теперь еще и под плеть вместо другого по собственной воле пошла. Иногда думаю, что у нее и вовсе здравого смысла нет. Но не перестаю ей восхищаться. Такая хрупкая девка, а мужества в ней побольше, чем у любого из нашей команды. С любой незадачей умеет справляться. Правда прикрывать ее приходится иногда. Порой даже в прямом смысле. Как в мыльные дни, например. Когда вся команда на палубе моется, приходится прятать ее за своей спиной.

Надо отдать должное, доверие команды она заслужила. Никто больше не оскорбляет ее просто так, что бы дух отвести, потому что она моложе и мельче остальных. Пару раз она так ответила, что морячки быстренько языки прикусили. После случая с коком друзей у нее прибавилось. Даже обидно как-то становится, когда вижу, как с ней кто-нибудь болтает. Нет, я не ревную! Тьфу!

Порой вечерами, задумываюсь о том, как она доберется до Лондона и с ней мы больше не свидимся. И почему-то мне от этого грустно становится. Может бросить это все и пойти с ней?…В том смысле: как она одна-одинешенька от пристани до города-то доберется? Дорога то опасная, даже если она и дальше парнем будет притворяться. А вдвоем оно и веселей что-ли.

– Эй, чего завис, три давай! – Окликнул меня, несильно стукнув по спине ножнами шпаги.

Я моргнул, сгоняя сонливость, и продолжил шоркать палубу щеткой, соскребая грязь. Задрал голову к небу, там Сэм на вантах висит вверх тормашками и парус зашивает. Он порвался во время шторма. Заметив мой взгляд, она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Ее глаза сверкнули синими искорками.

– Что там? – Одноглазый Фред поднял голову, пытаясь разглядеть что-то. Сэм, как ни в чем не бывало продолжила свое дело, слившись с рабочей обстановкой. Фред, слава Посейдону, ничего не понял. – Ты как будто ангела небесного увидел. Чему так лыбишься?

– Погода хорошая. Еще дня два небо будет ясным. – Ответил я. Вообще-то я правду сказал, погода и правда будет хорошей. Как бы только ветер не стих.

– Да, штормом не пахнет. – Поверил Фред. – Скорей бы уж земля… Ну или кораблик какой встречный. Скука – смерть.

– Я бы тоже не прочь размяться. – подхватил Дин, мотнув головой так, что шея смачно захрустела.

– Вижу корабль! – словно услышав их желания, крикнул дозорный.

Все взгляды обратились туда, куда указывал паренек из вороньего гнезда. Там и правда был корабль, флаг, правда, было пока не видно. А потом внимание матросов переключилось на Капитана.

– Это Карло Буджардини. – Объявил он, отдернув от глаз подзорную трубу.

Давние друзья явно захотят пообщаться. Все это осознали и стали подготавливать трап (и вообще все судно к приему гостей), еще до того, как капитан начал раздавать приказы.

Когда судна встали борт к борту, я, наконец, закончил драить палубу.

Капитан Карло Буджардини скрылся с нашим капитаном и Генри в каюте. Прогремели обеденные склянки. Я задрал голову, ища взглядом Сэма. Она, ловко извернувшись, спрыгнула с десяти футов, приземлившись прямо передо мной. В зубах у нее была зажата толстая иголка.

– Тебя как будто и не били. – удивился я.

– Хватит уже. Сколько дней прошло! Пошли быстрее, умираю с голоду!

– А старый ворчун до сих пор тебе благодарен. Спорим, сегодня у тебя снова будет больше мяса в миске, чем у остальных?

– Да ну тебя.

Я снова оказался прав. Что бы никто лишний не заметил, кок насыпал ей кусочки мяса под макароны, а сверху наложил традиционный кусок – для виду. Правда, я не совсем понял, как вдруг эта тарелка оказалась у меня. Наверное, когда я отвлекся на спор с хромым Джо, она быстро подменила миски. А когда я заметил, она уже доела мою порцию. Я сказать ничего не успел, как она вскочила и унеслась дошивать парус. Надо было хотя бы поблагодарить что ли. Рею мне на шею…

– Долго же они там болтают. – Удивилась Саманта, закончив с парусом. – Как думаешь, что они там могут обсуждать?

– Ничего интересного, полагаю. – Но любопытства Саманты мой ответ не утолил. – Ну, наверняка знать не могу, но быть может перемывают косточки Джонни Тонто. Они его одинаково не переваривают.

– Вы двое, чего прохлаждаетесь? – Крикнул боцман.

– Парус как новый, сэр! – Сэм тут же вытянулась по струнке и ответила низким голосом, как делала при разговоре со всеми. Кроме меня, с тех пор, как я узнал правду.

– Молодец! А теперь оба – в трюм, счищать полипы.

– Есть, сэр! – одновременно ответили мы. Хотя до того не хотелось спускаться в вонючий темный трюм. Тут на палубе так свежо.

Сэм, похоже, разделяла мое чувство. Я о нежелании резать полипы, а не о том, что… ай да не важно.

_______________________________________________________________________________________Мокрая рубашка облегала тоненькую фигурку, выдавая все женские прелести. А тельце под ней дрожало от холода. Руки обхватывали стройные ножки. Лицом прекрасная дева уткнулась в острые коленки. Мои пальцы утонули в шелковистых светлых волосах, едва достигающих плеч. Хотелось обнять трепещущее тельце, прижать к груди, согреть. Только я об этом подумал, как Саманта сама бросилась ко мне в объятия. Наши взгляды пересеклись. В этом полумраке ее глаза приобретали завораживающий синий цвет. Они словно светились таким глубоким синим цветом, какими бывают воды океана. Хотелось погрузиться головой, утонуть в их бездонных глубинах.

Я все глядел в два больших синих глаза. И не успел опомниться, как она уже развязала шнурки на моей рубахе. Повинуясь ее легким прикосновениям, я поднял руки, позволяя ей снять с меня рубашку. Теплые ладошки легли на мою грудь, и весь окружающий мир померк, все звуки исчезли, кроме ее дыхания и собственного сердцебиения, грохочущего в ушах. Ее руки обвили мою шею – не она прижалась ко мне – я к ней. Она притянула меня к себе так, словно я был чем-то, чего она давно желала и получила только сейчас. От неожиданности на мгновение я потерял равновесие, падая на нее, но Саманта не пошатнулась, крепко удерживая на ногах и меня и себя.

Я наконец смог вырваться из оков ее очей. И мой взгляд скользнул чуть ниже. На коралловые уста, слегка приоткрытые. Она хватала воздух ртом, словно задыхаясь. И будто, что-то тщательно взвешивая в уме, не торопилась действовать дальше. Но меня удержать уже ничего не могло. Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая солоноватый запах моря, покусывая, целовал ее шею.

Для меня больше не существовало границ. Я покрывал ее лицо беспорядочными поцелуями. Она изгибалась мне на встречу. Ее спина и талия извивались под моими руками. Она отвечала той же страстью, тем же желанием. Я вкушал вкус ее губ, манивших меня такое долгое время. Я больше не был в реальности. Я парил в воздухе, обретя крылья. И не хотел возвращаться, не хотел опускаться на землю.

Нащупав пальцами верхнюю пуговицу ее мокрой рубашки, я почему-то остановился. Снова заглянул ей в глаза, словно спрашивая разрешения.

– Ну чего ты ждешь! – нетерпеливо укорила она. И я сорвал мокрое тряпье с нее. Пуговицы разлетелись в разные стороны, глухо ударившись об пол, и покатились куда-то. – Я люблю тебя, Олаф! – Выдохнула она, когда я приник горячим поцелуем к ее нежной, длинной, красивой шее.

– И я. Я люблю тебя. – Задыхаясь от счастья, ответил я шепотом ей в ключицу.

– Это очень мило, дружище, но я не из этих. – Сказала вдруг она грубым мужским голосом.

– Что?

– Я говорю, меня девки заводят. Подъем, моряк, волна зовет!

Меня как молнией ударило. Я грохнулся на пол. Надо мной качался мой гамак. Рядом стоял Дин, скалясь своей кривой улыбочкой.

– Что, девка снилась? – Хохотнул он.

Я поднялся, не проронив ни слова, потирая ушибленный затылок.

– Ладно, потом расскажешь. – Махнул на меня рукой Дин и ушел.

Квашу мне в кашу. Такой сон испортил!

17 [Саманта]

Поверить не могу, всего каких-то две-три недели и каторга закончится! Но есть одна проблемка, о которой я вспомнила только сейчас, вися вверх тормашками с иголкой и ниткой в руках. Я понятия не имею, как найти Тристана. Ну брата моего. Знаю, что лет десять назад он уехал в Лондон, а где он сейчас – понятия не имею. Вот вишу, думаю. Подо мной парни палубу оттирают. Вдруг вижу – Олаф на меня смотрит, улыбается. Да, забавно, наверное, это со стороны выглядит: волосы, что из под банданы видно, сальными патлами вниз висят, рубаха спереди небрежно заправленная в штаны наполовину оголяет спину, к тому же левая нога в вантах запуталась. Но так даже лучше, хоть не сорвусь. А то придется тем бедолагам внизу мои мозги от палубы отдирать.

Опомнившись, продолжила зашивать парус. Я прекрасно помню порывистый ветер в тот шторм, но что бы он смог такую прочную ткань порвать – никогда бы не подумала. Там вон какой-то корабль на горизонте. Я даже смотреть в ту сторону не стала. Сейчас эти варвары пойдут очередное суденышко грабить, а я, пожалуй, тут отсижусь. Вернее отвишусь. Мне одного раза хватило, спасибо. На сокровища я не претендую, так что лучше останусь в стороне. И на рее меня за это не вздернут. И так на ней вишу.

Очередной порыв ветра вырвал у меня из рук парус. Водку мне в глодку, такой красивый шов был, теперь тут переделывать придется.

Уф, вот и обеденные склянки. Я взглянула вниз. Наш корабль стоит борт о борт с другим – побольше. Но никто ничего не громит, не грохочут выстрелы, не звенит сталь. Некоторые из их экипажа перешли к нам на палубу и ботают с нашими ребятами. Все хорошо, полагаю. Бойни не будет. Прекрасно, а то я так есть хочу, что готова проглотить кабана. Только бы из канатов выпутаться. Извернувшись – сама не знаю как – я вдруг поняла, что падаю. Прямо головой вниз лечу.

Ну нет, я вот так просто умирать не согласна! Ухватилась за канат, перевернулась, но пальцы выскользнули и я приземлилась на полусогнутые ноги. Сердце чуть из груди не выскочило.

– Тебя как будто и не били. – Изрек Олаф, наблюдающий за моим акробатическим позором.

– Хватит уже. Сколько дней прошло! – Между прочим прошло уже полторы недели. С волшебной мазью Берта все мои раны быстро затянулись и почти не болели. – Пошли быстрее, умираю с голоду.

– А старый ворчун до сих пор тебе благодарен. Спорим, сегодня у тебя снова будет больше мяса в миске, чем у остальных? – Не унимался громила.

– Да ну тебя. – буркнула я в ответ, не желая больше ничего слышать на эту тему.

Ну правда, это начинает выводить. Берт действительно докладывал мне дополнительную порцию вяленого мяса. По началу я принимала это, надеясь, что продлится это не долго. Но потом стала перекладывать мясо в миски зазевавшихся членов экипажа. Для моего девичьего организма и пару кусочков хватит. А ребята вечно жалуются, что кормят плохо. Вот сегодня Олаф пожаловался. Да, родной, мне не жалко, бери!

Быстро проглотила обед – и доделывать парус. Постараюсь устроиться так, что бы вверх тормашками не висеть, а то все макароны наружу попросятся.

Напевая себе под нос "йо-хо-хо и бутылка рома", нарочито басом, на какой хватало моего хриплого голоса. Хотя я всегда любила петь сопрано. Ну ничего, совсем чуть-чуть осталось – и свобода!

Вот и парус готов. Только никакого поощрения за столь сложное дело… Эх, опять в трюм, опять полипы. Спасибо хоть не гальюн чистить.

***

Сегодня Олаф до крайности странный. Избегает меня, а если и говорит, то глаза бегают, щеки румянятся. Заболел чоли? Я хотела было выяснить, в чем дело, но как на зло отправили нас в разные концы корабля. И фронт работы выделили такой, что до вечера не пересечемся. Приказав себе обязательно с ним поговорить, как только будет возможность, я принялась к своим обязанностям.

Я сегодня занимала воронье гнездо. Нашего дозорного свалила морская болезнь. Работа это оказалась не сложная. По началу мне было интересно рассматривать море с такой высоты. Но вскоре это наскучило: вокруг одна лишь синяя полоса моря, плавно переходящая в голубую линию неба. И солнце жарило – не спрячешься. Я уже зевала, когда заметила что-то необычное. Над кораблем летали чайки, а значит где-то рядом земля. Для Британии еще рано, а значит мы проплываем какой-нибудь остров. Через пару минут оказалось, что я права.

– Вижу землю! – прокричала я, указывая пальцем в направлении острова.

Боцман кивнул, и скука продолжилась. Мы проплыли мимо острова, не останавливаясь пополнять запасы.

С такой высоты я едва различила звон склянок, созывающих моряков на обед.

Я перелезла через бортик орлиного гнезда. Высота никогда не страшила меня, все-таки я все детство провела, прыгая по крышам. Но какое-то странное предчувствие заставило меня помедлить, крепко ухватившись за канаты.

– Тьфу! – сплюнула я, – Что может случиться? Я уже раз сто по этим вантам скакала.

Дальше я рассуждала про себя: вот сейчас спрыгну на вон те ванты, ухвачусь за рею и соскользну по ней на палубу. Удалось. Приземление прошло удачно. Но странное тревожное предчувствие не пропало.

Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего, что могло мне угрожать, я наплевала на глупое чувство и двинулась в камбуз. Но только подошла моя очередь за кашей, меня кто-то окликнул. Генри, осьминог ему в сапог!

– Тебя хочет видеть капитан. – Рявкнул он и развернулся.

Я переглянулась с Олафом. В камбузе все замолчали и как-то странно на меня смотрели.

– Ох не к добру это. – Проворчал себе под нос Берт.

Я пожала плечами и пошла за Герни. Вдох. Выдох. Расправила плечи и вперед. Пусть знают, что я не боюсь какого-то там капитана. Но сердце колотилось, как пташка о клетку ребер. По дороге в капитанскую каюту, я перебирала в памяти моменты, когда могла сделать что-то не так. О, нет, я не переживала за то, что меня могли разоблачить. Потому что этого не могло случиться. Единственный кто знает мой секрет – Олаф, а уж он-то точно никому не расскажет. К тому же после того, как я неосторожно подставилась в тот раз, я стала еще более бдительной. Так что капитан скорее всего просто будет зверствовать на меня из-за какого-нибудь пустяка, вроде кости в рыбе. Уж это я стерплю. Надеюсь…

– Садись. Сэм, вроде бы, верно? – проговорил капитан. Он сидел за богато накрытым столом. Конечно, он геркулесовой кашей давиться не изволит. Тут тебе и куриные ножки, и свежие(!) листья салата, и икра черненькая, и пирожные, вино французское. Да, я запах этого вина из тысячи благовоний узнаю. Бывало таскала у одного невнимательного француза на рынке…

Кивнула, дав понять, что капитан верно запомнил мое имя, и села.

– Угощайся. – Он обвел стол руками. Я недоверчиво на него посмотрела. – Не переживай, мы просто поболтаем по душам..

Мне показалось, что он говорил это не только мне. Какой-то он странный. Хорошо, допустим…

Я еще раз взглянула на капитана. Он, соблюдая все застольные правила, ел куриные ноги и запивал их вином. Припомнив уроки Анабель, я посмотрела на стол. Передо мной стояло множество приборов. Я взяла вилку для мяса в левую руку, а нож для мяса в правую. Капитан посмотрел на меня одобрительно и очень странно улыбнулся. На столько странно, что я подавилась собственной слюной, так как из еды в рот еще ничего не успела отправить.

Снова вдох и выдох. Мало ли какие странности у него еще есть. Нужно просто не обращать на это внимания.

– Ты какой-то нервный, Сэм. – отметил капитан. – Если ты волнуешься из-за всех этих правил этикета… Наплюй на них, ты же не на приеме у короля. Ешь как тебе удобно. В конце концов мы пираты, а не аристократы. Хоть и звучит немного похоже.

Он говорил совершенно беззаботно, словно мы старые друзья и просто болтаем за обедом.

– Признайся, не ты готовил мою рыбу в тот раз! – лукаво промурлыкал он, криво улыбнувшись. – Ты бы не приготовил ее так. Этот рецепт знает только Берт и он им ни с кем не делится. Кость не вытащил он, но наказание получил ты.

– При всем уважении, капитан, я считаю, что старик не заслужил порки за кость, оставленную в рыбе. И как он сам признался, его дряхлое тело такого бы не выдержало. Можете считать, что я принес свою спину в жертву, что бы вы могли подольше наслаждаться стряпней Берта.

Капитан только усмехнулся. Посмотрел за мою спину. Вот теперь я точно знаю разницу между "смотреть в сторону" и "смотреть на что-то". От этого мне стало не по себе.

– Я могу идти, капитан? – осмелилась прервать тишину я.

– Нет. Пообедай со мной. Если бы ты знал, как скучно сидеть тут в одиночестве. – После последних слов он снова бросил взгляд мне за спину и пробурчал что-то вроде «Заткнись и не мешай». Но я плохо расслышала и не была уверена. В любом случае спрашивать об этом я не стала. – Расскажи мне, что привело тебя на «Акулий зуб».

– Мне нужно добраться до Лондона. – ответила я, с опаской оглянувшись туда, куда он только-то смотрел. Там ничего не было.

– Что у тебя там за дело? Настолько важное, что ты решил не дожидаться пассажирского корабля, а нанялся на пиратский.

Я сделала вид, что смакую икру. А пока жевала, лихорадочно думала, что ответить.

– Хотелось бы успеть на свадьбу брата. Да и я не из богатых, что бы платить за место на корабле. – Добавила немного дерзости в голос и развязности в движениях. А то сижу тут, как нагрешившая монашка.

– Оно и верно… – буркнул капитан. – Что-что?

– А? – не поняла я вопроса.

– Не обращай внимания. – бросил он. И мне показалось, что он прислушивается к чему-то или к кому-то. Невольно я тоже прислушалась, но ничего не услышала.

Продолжать есть я уже не могла. Отпила немного из бокала, и пристально уставилась на капитана.

– А что это у тебя на руке? – спросил он как бы невзначай.

Я скосила глаза на правую руку. Из под рукава выглядывал мамин жемчужный браслет. Вот черт! Какого чудища морского я вообще его надела сегодня утром?

– Браслет. – пожала я в ответ плечами.

– Должно быть твоей невесты? Дала тебе на память? – предположил капитан.

– Как вы догадались? – я сделала удивленный вид, не зная как правдоподобнее себя повести.

– Думаешь ты один женские украшения носишь из-за этого? Вещица-то дорогая, ясно почему ты не рискуешь его снимать. – Я кивнула. – Могу я взглянуть?

Чего его так браслет заинтересовал? Не думаю, что он ему так приглянулся, что он решил забрать его себе. Хотя кто его знает? Что ж, он слишком долго ждет, надо отвечать. Вместо всяких слов, я просто сняла браслет и протянула его капитану. Он с любопытством его разглядывал. Со слишком рьяным любопытством для простого, безо всяких побрякушек, жемчужного браслета. И слишком долго. Он как будто досконально изучал каждую трещинку на каждой жемчужинке. Временами поглядывая мне за спину. А потом как закричит:

– Что?!

Я аж вздрогнула. Он что знает этот браслет? Такое ощущение, будто у него когда-то его украли, и эта безделушка была ему очень дорога. А теперь она нашлась.

– С чего ты взял? – вскочив с места закричал капитан. Теперь он смотрел не на меня и не за мою спину. Опершись рукой о стол, он повернулся к стене. – Уверен? Саманта? Значит мало было на моем корабле одной женщины?!

Услышав свое имя, я вскочила, опрокинув стул, и попятилась к двери. Вилка, которую я держала, со звоном упала на пол. А ножик я так и держала в руке.

Капитан буквально подлетел ко мне, ловко выбил из онемевшей руки ножик, и схватил меня за ворот рубахи. С треском ткань разорвалась, пуговицы разлетелись в разные стороны. В этот момент дверь распахнулась и в капитанскую каюту ввалились Олаф, хромой Джо, Шон и громила Дин.

18 [Анабель]

Я уже представляю как все случится. Очень хочется подразнить Генри, прежде чем убить. Он, наверное, уже и забыл обо мне. Во всяком случае, он вряд ли оплакивает меня. А что до Саманты… Я пока не решила, что с ней делать. В любом случае в живых она не останется. Даже если я не своими руками отберу ее жизнь. На том корабле до Лондона доплывут одни мертвецы. Не думаю, что она сможет выжить, когда мы доплывем. Но ее я похороню достойно. Сооружу могилу из кораллов и подводных камней. Ее душа будет принадлежать Посейдону.

Я, к слову, узнала кое-что о русалках. Когда мы отправились вдогонку за "Акульим зубом" по вечерам у нас было много времени для историй. Мы собирались на дне в кружок, словно вокруг костра. Я всегда знала, что русалки – не Божьи создания, но никак не могла понять, откуда же они взялись. Пока Луиза не рассказала миф:

Гулял однажды Посейдон по дну морскому. Оно было прекрасно. Солнечные блики бегали по песку. Сверкали ракушки, жемчуга. В кораллах и водорослях копошились яркие рыбки. И все было таким красивым. Однако, заметил морской бог что-то, что портило живописную картину. Среди жизнерадостных ярких красок, было нечто, от чего веяло смертью. Подплыл Посейдон ближе и увидел, что лежит на дне девушка. Красивая, утонченная. Но от воды кожа ее сморщилась и распухла. Руки и ноги девы были связаны крепким канатом.

Пасейдон любил женщин и частенько выбирался на сушу, дабы пообщаться с прекрасными созданиями. Не стерпел он такого обращения с главными украшениями мужской жизни. И подумал: У людей столько женщин, что они перестали их ценить. А я одинок. Тут, в чудесных водах, не хватает одного.

И вдохнул он жизнь в прекрасную деву. И вырос у нее рыбий хвост, прямо, как у него самого. Появились у девы жабры, что бы она могла дышать. Кожа разгладилась и стала нежнее, чем у дельфина. А голос на столько очаровательный, что Пасейдон, как и любой другой мужчина, готовы были сделать все, ради его обладательницы.

С тех пор, каждая утонувшая девушка становилась русалкой по воле царя морского Посейдона.

Но еще интереснее была легенда о Сирене, дочери Посейдона и человеческой женщины. Она росла с матерью на земле, и не предполагала о том, что может гулять по дну морей и океанов. Мать не раскрывала ей имени ее отца. И Сирена жила, как простая земная девочка, не ведая горя. Но вот пришел злополучный день и маму погубила оспа. Не найдя успокоения ни в чем, Сирена привязала к своей шее камень и ступила в пропасть с края прибрежной скалы. Волны сомкнулись над ее головой. Но Сирена не умерла, а обрела хвост и поняла, что она морская царевна.

С тех пор правили они с отцом, Посейдоном, глубинами морей. Она никогда не выходила на сушу, ибо все на земле напоминало ей о матери и унылой земной жизни. Пока Сирена не влюбилась в человека. Ради него она ступила на берег. Притворившись человеком, Сирена завоевала сердце моряка. И вот однажды раскрыла ему свою тайну. Возлюбленный, к счастью Сирены, принял ее такой. И они поженились. Но ничто на земле не могло заменить ей красот Посейдонова царства. Пожаловалась она мужу на тоску, одолевшую ее сердце. Отпустил он Сирену на день в море. И поплыла она прямиком к отцу.

– Ради счастья твоего, дочь моя, я сделаю так, чтобы оба вы могли жить здесь. Пусть моим тебе свадебным подарком будет хвост твоего возлюбленного.

Обрадовавшись, передала Сирена предложение царя морского мужу. Но не представлял человек жизни под водой и отказался. Стала царевна сбегать порой в море погулять. И вернувшись однажды домой, застала мужа с другой. Слезы, капающие в океан, сделали его соленым. Сирена плакала на берегу, пока не кончились слезы. Любовь и горе раскололи ее сердце. Умирая, породила она заклятье. И с тех пор, умирающая в море девушка с любовью в сердце, превращалась в сирену.

– Чем отличается сирена от русалок? – спросила я у Виолы.

– Мы, русалки – жены Посейдона. Сирены – его дочери. Утопленницы превращаются в русалок, если жаждут мести, если последним их чувством была злость. В сирену – если перед смертью в сердце девушки теплилась любовь и печаль. Или же рождается сразу сиреной.

– И все же я не понимаю, что нас различает.

– Сирены считают себя высшими морскими существами. Они могут повелевать волнами, погодой, течениями, кораллами, водорослями. Их магия не в пении, они очаровывают мужчин не колдовством. И, в отличие от нас, ходьба им не причиняет никакой боли. И да, некоторые могут даже жить среди людей. – Рассказывала Виола то ли со злостью, то ли с завистью. – Тебе нужно знать еще кое-что. Русалка может стать сиреной.

– Как?

– Если она искренне полюбит человека и любовь эта будет взаимной. Это своего рода разрушение проклятья. Но учти, если ты влюбишься, а тебя не полюбят в ответ, если сердце твое разобьется, то превратишься ты в морскую пену. Много кто хотел вернуться навсегда на сушу, но вместо этого обращался в пену. Поэтому я даже не разговариваю с мужчинами, если доходит до близости с ними. И тебе советую не рисковать.

– Уж об этом можешь не беспокоиться. Я так разочаровалась в людях, что любви больше к ним не питаю.

– Вот и правильно.

Повисло молчание. Мы плыли косяком, разрезая воду. Остановились, когда на глубину перестали пробиваться солнечные лучи. Сегодня я не стала слушать истории, нашла удобное местечко для сна, но уснуть не могла. Почему-то вспомнила Себастьяна. Он там сейчас один. На необитаемом острове, в окружении нескольких десятков русалок и околдованных приятелей. Как жаль, что нам не дали побыть вместе подольше…

– Ее звали Грезе, – доносился голос какой-то русалки. – Она была родом с северных земель. Обретя дар Посейдона, она приплыла на русалочий остров. И клан помог ей отомстить. Но после она покинула бермудский треугольник. И вернулась в холодные северные воды. Она и по сей день живет по соседству с язычниками. Грезе плавает на белом нарвале, в руках у нее всегда топор. Она защитница двушек и злейший враг невежественных мужчин. Если Грезе и погибнет, то не станет морской пеной, а вознесется в Вальхаллу…

Женщина-воительница, это так нелепо. Я думаю, что Грезе плохой пример для подражания юным девицам. И почему русалки так восхищаются ей? Наверное, потому что никто, кроме нее не плавает на белом нарвале. Интересно, кто это? А если я стану плавать верхом на ките, обо мне тоже легенду сложат? Межет стоит попробовать? И что это за Вальхалла такая?