Текст книги "Дневник Маргариты (СИ)"
Автор книги: Маргарита Панфилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)
Глава 15
По сложившейся не хорошей традиции проснулась я от того, что меня трясли, а открыв глаза увидела всё те же знакомые лица, ректор и наставник склонились надо мной с задумчивым выражением. К своему удивлению моё состояние было ещё печальнее чем после пресловутой попойки и дебоша. Тело наотрез отказывалось подчиняться, голова сильно болела и вообще я чувствовала себя больной. Попыталась что-то сказать и не смогла, и испугалась уже всерьёз. А вдруг у меня вчера на нервной почве инсульт был? От понимания того чем это мне грозит начала паниковать, что-то мямлить и дёргаться, пытаясь встать на ноги. Видимо начальство что-то такое поняло. Ректор положил одну руку мне на лоб, а вторую на живот, словно две грелки заработали, мне стало лучше, отпустило. Убрав руки, он констатировал:
– Душевное потрясение повлекло неконтролируемый магический выброс. Откат накрыл. В лазарет быстро.
И уже мне:
– Адептка вы встать можете?
Я пошевелилась и обнаружила, что таки да теперь я могу встать вот только как-то не очень уверенно себя чувствую в вертикальном положении. Ноги у меня дрожали как у новорождённого, да и всё остальное тело вело себя примерно так же. Хорошо, что вчера вырубилась прямо в одежде, а то одеться самостоятельно сейчас у меня не вышло. Наставник подпёр меня с одной стороны на всякий случай, и мы заковыляли на выход. Мой шкаф, которым я вчера дверь баррикадировала почему-то стоял не в комнате, а в коридоре. С запозданием вспомнила что дверь из комнаты открывается от себя, и баррикада моя была в принципе не верной. Хотя, чему удивляться в моём тогдашнем состоянии, надо сказать спасибо, что я свою комнату нашла с первого раза, а не стала ломиться в чужую. Внизу входная в общежитие дверь аккуратно лежала у стеночки, меня повели дальше.
На улице царило раннее утро, прозрачный свежий воздух, пах росой и зеленью и был сладким на вкус, сейчас его не тревожил ветер и деревья стояли немые и неподвижные. На небе красовались белые пятна облаков с чёткими формами, красиво пела какая-то одинокая птичка и шуршала трава. Благодать одним словом, день обещал быть расчудесным, только гуляй. А мне хреново как никогда, аж жить не хочется, что же это за невезение такое. И ведь не в первый раз уже.
Где располагается лазарет я знала, там же были и основные здания факультета целительства. Логично зачем терять объекты для практики. Меня встречали уже на пороге. Один из преподавателей у целителей крепкий ещё мужчина с сединой в волосах и аккуратной бородке стоял в дверях с парой своих учеников и ждал меня у лазарета с таким счастливым выражением на лице. Что я попыталась шарахнуться от него решив, что он прячет за спиной смирительную рубашку. Но по причине слабости попытка не удалась, но была замечена и понята как-то не так. Ко мне подскочили, зажали со всех сторон, и резво потащили в лечебный корпус.
Внутри устройство лазарета мне напомнило черно-белые карточки девятнадцатого века, которые я, рассматривая на какой-то выставке раритетного фото в Москве. Такое же большое белое пространство (типа зал), с двух сторон заполненное койками, по середине массивные столы с сидящим за ними каким-то персоналом. Тут было кроватей двадцать, и почти все они были заняты, девушками. Причём минимум половину из этих девушек я знала – это были наши, то есть мои соученицы. На меня пялились со всех сторон с нескрываемым любопытством и каким-то затаённым опасением.
Меня подвели к одной из ещё пустующих коек и быстро раздели, выдали белый больничный балахон и уложили на кровать. Целитель так же, как и ректор возложил на меня руки и так замер на некоторое время после чего подтвердил диагноз ректора и отдал каким-то девушкам из целителей распоряжение о том, что со мной делать, и чем кормить, проинформировал меня:
– Так адептка поздравляю вас, учебный год ещё не начался толком, но вы уже стали первым пациентом которой довёл себя до такого безобразия с чем вас и поздравляю. Восстановление займёт время, которое я надеюсь мы проведем с пользой для каждого.
И уже обращаясь к своим ученикам:
– Значит так, случай показательный, а скоро таких будет здесь много, есть возможность привыкнуть к нужным манипуляциям. Адепт Хеин обратите внимание на состоянии шакти, а вы адептка Маэйк сосредоточьтесь на лофолит.
Адепты по-деловому закивали. Для меня сие прозвучала как абракадабра, но возражать было бессмысленно пусть делают что, хотя лишь бы самочувствие поправили, а то череп раскалывается.
Для начала мне выдали какую-то микстуру с неприятным вкусом дали запить водичкой, уложили на подушку и оставили в покои. С удивлением поняла, что лекарство подействовало почти что мгновенно, тело стало внезапно лёгким, боль и прочие неприятные ощущения пропали и настроение как-то резко стало очень хорошим словно сто грамм выпила или амфетаминку какую проглотила. Интересный эффект, как-то не задумывалась раньше о том, как тут обстоят дела с наркотой, а то подсадят на что-нибудь, а я и не замечу. Если верить истории у нас тоже раньше кокаином головную боль лечили и ничего плохого в этом не видели.
Повертела головой по сторонам и обнаружила Куколку на соседней койке и как я её раньше не заметила. Подруга лежала на боку подперев голову одной рукой и смотрела на меня своим уже привычно нахальным взглядом. Выглядела она нормально, я имею в виду особых синяков или там кровоподтёков не наблюдалось, хотя у меня тоже вроде видимых повреждений нет. Я церемониться не стала, да и принятый допинг не располагал к стеснению, так что зарядила в лоб:
– А что было-то на этот раз? А то я что-то не всё помню.
Подружка не удивилась моему заявлению и расплылась в мечтательной улыбочке, совсем не подходящий для больничной койки.
– О, что там было! Весело было честное слово. Ты прямо герой, можешь устроить представление веселее чем любой балаган!
Я сморщилась сомнительный какой-то комплимент у неё получился. Народ в нашей просторной палате тоже зашумел на разные голоса и эмоции в них тоже были разные от гневных до насмешливых. Я с удивление крутила головой разглядывая остальных.
– Ладно, не интригуйте, просто расскажите уже.
– Да я и рассказываю. Ты сначала застыла как окаменела, глядя на этого бия, такой большой и откуда только его вытащили?
Я задумалась «Бий» это типа паук что ли? А Хенни сменила позу и продолжила.
– Так вот ты на него так уставилась, что я понять не могла не то ты сама сейчас там помрёшь или этого на куски порвёшь. Оказалось, второе! Ты так завопила!
Тут она не сдерживаясь стала смеяться с восхищением глядя на меня. Я аж покраснела. До чего же странная эта Хенни, никогда раньше с такими сталкивать не приходилось. Остальные тоже в долгу не остались и пояснили как это выглядело для них. Судя по всему, выставила я себя полной дурой в глазах общественности. Я промямлила:
– Очень смешно, вы себе даже не представляешь, как я боюсь этих тварей.
– Представляю! Думаю, уже все представляют! От твоего вопля каменные стены содрогнулись и стёкла все в дребезги, а того бия по стене размазало. Нас к слову сказать тоже раскидало. Да и всех остальных, на ногах никто не устоял. Досталось всем кому-то больше кому-то меньше, но ничего особенного, так синяки, шишки, царапины. А ты лихо так, прыжками понеслась к лестнице, причём пробежала прямо по телам друзей и противников. Я тебе кричала-кричала, а ты ни в какую и прямо не останавливаясь в дверь с разгона. Ну этим нас уже не удивишь, ты и в застенках эти трюки демонстрировала. Грохот стоял такой, видела бы ты лица всех этих придурков. Судя по всему, ты на полной скорости пробежала весь виварий насквозь, через все загоны на прямую переломав их все и выбежала уже, с другой стороны. Почти все наши девчонки, когда собрали конечности в одно целое восприняли твое бегство как пример и ломанулись по проторенной тобой дорожке и столкнулись лоб в лоб с разным зверьём. Визгу было! А вот парни бежать или прощать никого не собирались и пока те гады не приученные к твоим выкрутасам глазами хлопали шустро поднялись к ним туда наверх и ну давай объяснять тем, как они были не правы, причём кулаками и прямо в лицо. Короче веселуха пошла.
– Так уж и веселуха.
С сомнением в голосе задумалась я.
– А то. Эти придурки видишь ли обиделись на нас за то, что их тогда на праздник не позвали и развлекались без них. А заодно снискали славу сильных бойцов. И идиоты решили всем доказать, что мы выскочки неграмотные ничего особенно из себя видишь ли не представляем. И придумали весь этот план – натравить на нас скального бия.
– И чем собственно всё закончилось?
– Да чем и обычно, понабежали преподаватели все, кто был тогда в академии, известили других, Сталинскому всё рассказали и нас разнимать кинулись. Так хорошо дрались, я одной мерзавке как раз космы выдирала, а меня как котёнка за шкирку и в сторону.
– М да…
Выдала я задумчиво, размышляя о том, как жизнь в этом мире выделывает такие подлянки.
– Кстати, нас потом всех в лазарет загнали, а вот нашим противникам не повезло, их заставили всех животных, что ты выпустила из вивария возвращать на место, а животины ведь по всей академии разбежались и не только. Для кое-кого забор преградой не оказался, и они в город ломанулись. А сегодня с утра доморощенные вояки сломанные загоны ремонтируют. Счастливы поди, как не знаю кто?
– Пожалуй этого они нам точно не простят?
– Да ну. Думаю, поостерегутся связываться снова. Им уже мозги прополоскали и те во всём признались. И в том, как всё это задумывалось и как нас всех туда затаскивали и всё остальное тоже рассказали. Под заклятием правды попробуй солги. Идиотам видите ли в голову пришла мысль устроить нам испытания смелости и поржать вдоволь, глядя как мы бегать будем от того страшилища. А ты между прочим бия насмерть зашибла. А он очень редкий был и дорогой к тому же. Так что у них будут большие неприятности теперь, а с нас всех сняли наказание за прошлый дебош. Так что каторга отменяется.
– Да что там той каторге оставалась – восемь дней.
– Ну да. Но всё равно. Мне лично мытьё коридоры в общежитии не доставляет удовольствие.
Ей вторил хор голосов с других коек.
– Согласна. Интересно, а со мной что теперь будет? Если на меня повесят стоимость этого чудища, мне проще будет искать убежище в горах где эти монстры водятся.
– Да не. Ты то тут причём, ты как раз защищалась. Столинский с тобой поговорить и всё. Он мужик умный и справедливый это все знают просто так он никого гнобить не станет и другим не позволит.
Я не была так в этом уверена. И с опаской ждала реакции на свои фокусы.
Хоть ты убейся об стенку, а всё идёт не так как ты предполагаешь. Самый простой выход из сложившейся ситуации – плюнуть на все недоразумения и пусть всё идёт как идёт? Что зря голову ломать над тем, что у тебя всё равно контролировать не получается? Тем более, что скоро в моей жизни начнётся очередная часть «Марлизонского балета» – мне в этой академии проходить какие-то испытания (что это будет никто не рассказывает), определяться с факультетом (точнее это сделают за меня), знакомится с новой группой (тоже процедура не простая).
За последующие пару дней лазарет опустел и в громадной палате я куковала в гордом одиночестве, тут даже эхо появилось, без шуток. Моё самочувствие всё ещё оставляло желать лучшего, не смотря на все старания персонала. Время от времени кружилась голова, подрагивали руки и слабость присутствовала. Причём настигала она меня внезапно, например, сижу ем и вдруг хоп и руки ложку не держат, а через пол часика хоть танцуй. Эти приступы вгоняли меня в ступор, я просто не знала, как на это реагировать. Когда меня так накрыло в первый раз я с перепугу решила, что у меня душа от тела отторгаться стала. Бред конечно, ну а вдруг. Парочка с целительного факультета Хеин и Маэйк квохтали вокруг меня с утра и до ночи не дать не взять заботливые несушки вокруг первого яйца. Хорошие ребята дружелюбные, обучаются уже третий год, им впервые поручили самостоятельно выхаживать пациента, и они очень гордились оказанным им доверием. Если бы не они я бы от скуки на стену полезла. А так если не один со мной болтал так другой. Так что мне повезло в некотором смысле, думаю очень скоро для них все пациенты станут на одно лицо, но пока ребята горели энтузиазмом и искренне за меня переживали. Кроме них ко мне захаживали и другие гости, тоже рассказывали новости и сплетни, но уже по-своему.
Несмотря на некоторые опасения на этот счёт, мне всё же удалось обзавестись друзьями – уже отрадно. Не то что бы это было для меня принципиально, но всё же в компании не так тоскливо тянуть лямку студента. Среди посетителей были Хенни (куда же теперь без неё) и Руни – невысокая, черноокая девушка, подтянутого телосложение с косой до пола. Дурацкий марафон вокруг академии она преодолевала с лёгкостью невероятной, мне оставалось только позавидовать. Говорила она мало, и была в отличии от той же Куколки всегда спокойна как танк. С первого взгляда нельзя было сказать, что она совсем не против драки, но мне объяснили, что Руни из клана потомственных вояк и единственная девочка из девятерых отпрысков, так что ей не привыкать к казарменным правилам. Я была удивлена, когда она пришла ко мне в лазарет просто так, не думала я что она считает меня своей подругой, а вот она была другого мнения. Были и парни, ну эти особо не церемонились, и их цель была полюбоваться на девушку в неглиже, если конечно глухую монашескую рубашку в пол можно так назвать.
Из интересного мне поведали: ребят что принимали участие в организации того беспредела, штрафанули на круглую сумму. Из их стипендии вычли материальный ущерб, который в основном нанесла я, туда и стоимость того паука внесли, а что б не повадно было. С этим я была согласна на все сто. Ещё мне поведали что в академию уже вернулись многие старшекурсники и теперь активно интересуются событиями, которые здесь произошли в их отсутствие и про главных героев наводят справки весьма активно. Эти новости меня не очень порадовали.
Приходили физруки и с порога пообещали костьми лечь, но сделать из меня настоящего воина, даже если это будет стоить лично мне жизни. Я офигела и нагло заявила им, что они могут уже сейчас заказывать мне гробик, ибо этим угрозам не суждено сбыться по любому. На вещи нужно смотреть трезво, в том числе и на мои физические возможности и моральные качества, а не летать в грёзах. На что мне заявили, что, когда за дело берутся истинные мастера боя любое сопротивление бесполезно. Короче запугивали они меня по-всякому, но как мне кажется все их усилия пройдут в пустую, или я чего-то в военном деле не понимаю. Хотя нет, по-другому скажем; а что я вообще в военном деле понимаю? Это риторический вопрос.
Ректор и наставник ко мне тоже подходили и спрашивали о произошедшем, но ничего нового от меня судя по всему не услышали и успокоились на этом. Короче, отделалась лёгким испугом, ну или большим.
Хотя, было кое-что подозрительное в этом визите начальства. Нет, не в самих вопросах, а скорее в том, как мне их задавали, не могу чётко сформулировать почему у меня, сложилось подобное мнение, но в какой-то момент мне пришла в голову мысль что они не были удивлены произошедшим. Как относится к такой мысли я тоже, так и не смогла определится, обижаться мне на то что они всё знали и не предотвратили или восхищаться прозорливость ректора. Впрочем, очень скоро все эти мысли вылетели из моей головы.
За пару дней до начала главного события всей академии – вступительных экзаменов, мне дали понять, что постельный режим окончен, моё здоровье не вызывает опасений и меня выписывают. Но наблюдать ещё будут, пить микстуры мне всё ещё положено и регулярно приходить на проверку. Я клятвенно заверила что буду пить всё что угодно лишь бы меня выпустили из этой белой, пустой, больничной комнаты пахнущую полынью. Днём, тут временами даже было прикольно, но вот ночью становилось реально стрёмно. Звукоизоляция-то в этом мире не распространена и плотные шторы были редкостью. Так что по ночам я пыталась заснуть под скрипы старого паркета, доносившиеся кажется со всего здания. То и дело ухали шаги по коридорам, покашливали и пыхтели старые преподаватели, разменявшие вторую сотню лет и страдающие бессонницей. А уж какие театральные представления разыгрывали тени от деревьев пляшущие в лунном свете на голых стенах – словами не описать. Так что заснуть в этой обстановке каждый раз было целой проблемой, подсчёт барашков не помогал. Так что от хорошей новости я подхватилась, собралась в десять минут и поскакала на выход, не обращая внимание на протест организма, который совсем обленился. Как говориться на свободу с чистой совестью.
На улице меня встречал чудный денёк, солнышко ласково жмурилось с васильковых небес, и воздух был полон того уникального десертного ощущения что бывает только в конце лета, его очень хочется нарезать ломтиками и есть крохотной ложечкой запивая ароматным кофе. Лето шло к концу, но золотая осень всё ещё была далеко. Всё это создавало у меня ощущение курортного счастья. Что-то пролязгали часы, но их легко заглушили голоса незнакомых мне птиц и адептов, что сновали туда-сюда, их численность действительно возросла в разы. Всё это вызывало во мне чувство узнавания – именно так в моём понимании и должно выглядеть, и ощущаться любое нормальное высшее учебное заведение.
Никто ко мне больше не лип с дурацкими предложениями, но пялились беззастенчиво вот оно – уважение? Тётушка Мишек заверила, что на меня не обижается за то, что я дверь в общаге снесла. Долго обсуждали с ней нахальных адептов что вместо того что бы помогать новичкам подвергли нас такой опасности. Поднялась к себе в комнату которую ещё предстояло привести в порядок, слава Богу шкаф вернули в комнату на прежнее место. Если верить сказанному приветливой гномой, то скоро у меня появится соседка. Нужно подготовиться и не ударить в грязь лицом, в прямом смысле этого слова. Первое впечатление – это очень важно.
Отступление
В кабинете главы академии магии все предметы обстановки создавали атмосферу надёжности и солидности. Так повелось ещё «Первым» главой академии со дня основания данного учебного заведения. Будучи мужчиной самого высоко происхождения избравшим для себя путь военной доблести и чести, он желал быть пример безупречного вкуса и воспитания в любых мелочах.
Его стараниями кабинет и сейчас был пропитан тонким, еле заметным запахом дорогих тканей, а не крикливыми цветочными ароматами, угадывались солидные древесные нотки понятные только знатокам. Тяжёлые тёмно-вишнёвые портьеры обрамляли большие окна кабинета из которых были хорошо видны и главный вход на территорию академии и старинные часы, преподнесённые в дар гномами. Обстановку составляла только массивная мебель из дорогого сорта дерева, что добывалась на дальних южных островах. Она не была новой и несла на себе следы предыдущих хозяев этого кабинета, но от этого лишь выигрывала как дорогое вино. Искусно написанные картины висевшие на стенах в тяжёлых рамах, воспевали прославленных магистров академии и конечно королей. Изысканная лепнина в виде лиан оплетала тут причудливыми узорами бортики стен и потолок. Драгоценный ковёр из Мизраха лежал на полу, а не висел на стене как украшение. Ни каких легкомысленных шторок и оборок, ярких и нежных цветов, зеркал в этом интерьере не могло быть. Ничего не сверкало и не переливалось. А обилие книжных шкафов, набитых книгами, стол хозяина кабинета что был всегда завален различной документацией завершали целостность обстановки кабинета. Любой посетитель попадающий сюда неизбежно проникался чувством достоинства и уважения к этой рабочей атмосфере. В этот кабинет никто не мог зайти просто так – поболтать от нечего делать или выпить, а уж травить анекдоты или шутить – никому бы в голову не пришло.
Викдар ди Столинский стоял у приоткрытого окна, позволяя лёгкому сквозняку обдувать лицо, и смотрел на прозрачный цилиндр часов, но не видел их. Не слышал он и доносящихся с улицы радостные и возбуждённые голоса адептов, звуков природы или чего-либо ещё, он размышлял. Это было не тягостное размышление и не тревожные думы, даже волнения не было как говориться – это было просто размышление.
В дверь постучались, магистр повернулся к ней и дверь распахнулась не широко, но уверенно. В образовавшийся проход как всегда стремительно ворвался гелертер Асум эд Ингольский, солидно поклонился главе и направился к креслу для гостей на против хозяйского письменного стола. Столинский направился туда же и занял положенное ему место за столом. Поставил локти на стол скрестил пальцы и положил на них подбородок, посмотрел на посетителя.
– Ну и что можешь сказать теперь гелертер? Что показала твоя маленькая проверка, которая стоила жизни весьма редкому экземпляру нашего вивария.
Гелертер Ингольский по привычки сложил руки на внушительном животе и выглядел не то что бы задумчивым, скорее равнодушным.
– Да собственно ничего особенного. Никаких проблем в её биографии я не нашёл. Поведение странное и не характерное для человека её низкого происхождения, но ведь бывают же исключения из общих правил не так ли? Способности у неё интересные конечно, мастера боя очень ими заинтересовались, но не то, что бы прямо уникальные. При тщательном осмотре трупа бия были выявлено множество повреждений внутренних органов при полном отсутствии внешних. Бий умер не потому что ударился об стену, к тому моменту он уже был мёртв. Она "разрушитель" и сила у неё соответствующая. Сдаётся мне и тёмная магия уже начала на неё влиять.
– И какие выводы в целом ты можешь из всего этого сделать?
– Знаете магистр, опасной эта Иллия не выглядит. Скорее она сама чего-то всё время боится, дёргается и всё её поведение схоже скорее с поведением жеребёнка, отбившегося от своего табуна. Становится агрессивной только, если на неё нападать, а так она просто пытается прижиться здесь. На шпиона она не тянет, слишком привлекает к себе внимание, даже если сама этого не хочет. Причём совсем бессмысленно, бесцельно, в мелочах. Легко теряет контроль над собой и не следит за тем что и кому говорит. Если бы вся разведка так себя вела, то и разведки никакой не было бы. Нет тут что-то другое?
Столинский наклонил голову набок, выдавая заинтересованность и поощряя собеседника на развитие данной мысли. Ингольский это уловил, поэтому позволил себе откинуть голову на спинку кресла и задумался, формулируя не вполне оформившиеся соображения. Скорее перечисляя факты что удалось зафиксировать.
– Я точно не знаю, но есть моменты, на которые волей не волей обращаешь внимание. В городе есть храмы, но она вообще не проявляет к ним интереса, хотя все выходцы её сословия буквально помешаны на суевериях и религии. Я вообще ни разу не слышал от неё ни одной религиозной фразы или жеста. Но при этом она регулярно употребляет слово Бог или Боже. Но при этом не называет имя того, к кому обращается, словно этого уточнения и не требуется. Я тут почитал кое-какие закрытые документы «Чистых» – их в своё время очень заинтересовал один человек Арто эд Сивинс.
– Имеешь в виду того самого Арто прозванного Пепел?
– Он самый, его способности тоже впечатляли, а какие каверзы он устраивал противникам на полях сражений, у тех и шанса не было. И «Чистые» просто не могли пройти мимо такого человека. Придраться им было не к чему, рыцарь служил на благо короны, и репутация его была безупречна, вот только в храмы он не ходил, пожертвований не преподносил и вообще игнорировал любые религиозные символы. Братии это показалось подозрительным, и они решили так сказать расспросить его поэтому поводу по подробнее. Но мягко, без нажима, учитывая на что Пепел был способен. Так он на их вопросы о том верит ли он в богов и кого считает своим покровителем ответил; – Святой Дух и у меня, и у вас один просто я это знаю, а вы нет. А всё остальное от Лукавого.
– И что это значит?
Проговорил Столинский откинувшись в кресле по примеру своего собеседника. Фраза явно не была лишена смысла, но вот как её следует трактовать? Святой Дух – это что или кто? Почему он один, если в пантеоне как минимум семь богов только у людей, а у иных народов и более. Лукавый – это кто?
– Понятия не имею других документов по этому случаю я не нашёл. Судя по всему, не заладилось общение «Чистых» с Пеплом. И тут два варианта: – либо они его потрепали, как было заведено в их среде, либо он их. И если учесть, что Пепел дожил до преклонного возраста, то скорее всего он их. Я это к чему – наша адептка тоже выдаёт нечто похожее особенно когда нервничает. Ну знаешь испугается чего-то и выдаёт; – «Мамочка, Господи Боже мой, да что же это такое». Или, вот ещё; – «Господи помоги мне». А знаешь, как она тебя называет – «ректор», а мастеров боя – «физруки», не то ругательство такое, не то такое обращение ей привычнее. Наука счёта у неё – «математикой» зовётся.
– Из какого языка эти слова?
– Понятия не имею. Не нашёл ни в одном. Возможно она сама всё это придумала, а может её кто-то так учил, а она привыкла. Вот только кто и где? Вот что не понятно. При этом её способность к обучению просто огромна.
– Так хорошо получается?
– Тут дело не в этом, а в том, как именно она это делает. Если честно, то у меня складывается такое впечатление, что мы упускаем какую-то очень существенную деталь во всей этой истории. Знаешь, она пишет дневник, как и все девицы её возраста, но вместо романтических мечтаний о принцах и любви с красивыми эльфами или прагматичных целей на день или жизнь в нём какой-то странный текст. Записи делает сразу как проснётся с утра. Жалуется на плохой сон, на неудобную кровать и сразу переходит к погоде за окном, затем перескакивает на размышления о тяготах деревенской жизни и так далее листа два-три. Что это за дневник такой? Зачем он ей вообще? Почерк ужасает, отсутствие привычки писать видна сразу, но меж тем – построение фраз у неё правильное и грамотное, есть логика в рассуждениях, очень большой словарный запас и я бы даже сказал не каждый человек благородного происхождения может похвастать таким. Стилистика текста уникальна, и иногда она затрагивает темы подступиться к которым не каждый философ отважится.
Столинский прикрыл глаза, размышляя над изложенным.
– Я так понимаю, что опасаться нечего. За ней нет никакой силы. Если она не принадлежит ни к одной противодействующей нам фракции, и по факту является просто человеком со свойственными каждому из нас странностями, причины возникновения этих странностей – это тема для отдельных изысканий, то для академии и государства она угрозы не несёт. Значит нам важно понять, что мы сможем получить, если вложим ресурсы и силы в этого человека и получим ли хоть что-то?
Ингольский покивал, соглашаясь с выводом начальства.
– Не думаю, что есть необходимость допрашивать её, тем более с применением заклятья правды. Тем более что нам пока не понятно, что именно нам нужно узнать. Но в дальнейшем, если что-то этакое всплывёт можно будет и поговорить по душам.
– Просвети Гираарда насчёт этой адептки, пусть присмотрится. Возможно он сумеет разглядеть больше чем мы. К тому же кому как не атоме факультета «Тёмных искусств» знать на что способны его подопечные. Думаю, Рыцарь Смерти способен найти нужный подход к любому человеку.
– Согласен.
Мужчины синхронно кивнули, выразив тем самым полное совпадение не только слов, но и мыслей.
За окном часы пропели призыв к доброй и щедрой трапезе, и вечно голодная молодёжь зашумела и возбуждённо заторопилась. Тут и там слышались их крики, они собирались компаниями и куда-то бежали. Каждая часть академии Боевой магии Светлых искусств и Тёмных жила своей жизнью, была поглощена своими заботами, тревогами и надеждами на будущее.
