Текст книги "Предсказать прошлое (СИ)"

Автор книги: Маргарита Бурсевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Я сидела, тревожно всматриваясь в любимую фигуру, и мысленно пыталась дозваться до него «Я жива, жива, почувствуй это!». Лебрен нервно запустил руку в волосы, растрепав идеальный хвост.

– Элизе, – позвал он отрывисто.

По тому, как он внезапно вздрогнул, я определила момент, когда именно он заметил зарёванную Лолу, слепо смотрящую в горящие провалы окон. Его рука медленно опустилось вниз, и сжалась в плотный кулак. У меня было впечатление, что я сама физически почувствовала, то, как холод сковал его окаменевшие плечи. Даже пристально наблюдая за всеми его действиями, сама не поняла, как он в одно мгновение смог оказаться рядом с Карлом. Одного с ним роста и комплекции Сорел не смог противостоять ярости Тристана, который с лёгкостью теребил управляющего как котёнка. Я не могла расслышать, что именно он ему говорил, до меня долетало лишь нечленораздельное шипение и рычание. Зато теперь я поняла, почему Жак так настаивал на своей полной бессознательности.

Лебрен схватив Карла за грудки, проскрежетал:

– Где?

Карл кивнул на горящее поместье и опустил глаза. Калейдоскоп эмоции на лице Тристана сменялись с невероятной скоростью. Ужас, горе, тоска, мука и неверие, которое быстро трансформировалось в решимость. Оттолкнув от себя Карла, он кинулся к дому.

У меня зашлось сердце как безумное: «Нет, Тристан, остановись!!!» Я задёргалась в путах, надеясь освободиться, и с ужасом наблюдала, как Лебрен торопиться в огонь. Слезы градом катились по моему лицу, застилая глаза пеленой, которую я не имела возможности смахнуть. Вид происходящего размывался и я с остервенением стала грызть верёвки до которых могла дотянутся. От этого занятия меня оторвал голос Люка Бийо:

– Маркиз Лебрен!

Видимо маневр Тристана заметил и его управляющий, который, не тратя времени, поторопился за ним. Феликс вскинул голову на крик и, оставив Жака, которого все это время безрезультатно пытался привести в чувства, бросился следом за управляющим Тристана, который в силу своего возраста и комплекции не имел не единого шанса остановить терзаемого страданием мужчину.

Зиди успел лишь в последний момент сбить Тристана с ног, пытаясь оттащить его от горящего поместья.

Выдох облегчения утонул во внезапном всхлипе истерики, я уже откровенно стонала и выла, не в состоянии наблюдать за развернувшейся борьбой. Мужчины катались по траве, рыча и ругаясь и раздающийся тоскливый рёв «Элизе!!!», рвал мне сердце.

Вымотанные Зиди и Бийо с трудом сдерживали сопротивляющегося Тристана и остановить его смогли лишь, когда им на помощь подоспел Сорел. Навалившись втроём и придавив Лебрена к земле всей своей массой, они смогли, наконец, его обездвижить.

Тем временем огонь начал униматься и все меньше копоти вырывалось из окон горящего этажа. Появившаяся бригада пожарных лишь махнули рукой, тушить уже не имеет смысла, само утихает. Следом за ними пришёл дождь. Что за насмешка судьбы? Крупные редкие капли быстро превратились в плотный поток льющий стеной. Несмотря на ливень, никто так и не ушёл со двора, все так же бесцельно и печально глядели на парящие горячие каменные стены, не веря до сих пор, что все это действительно случилось. Четыре мужских тела, промокшие до нитки, так и лежали в траве, тяжело дыша.

Пройдут года, острота событий сотрётся из памяти, но я никогда не смогу забыть эту сцену, когда любимый мужчина, лежащий на спине и придавленный весом сдерживающих его друзей, смотрел слепыми глазами в небо, не замечая воды стекающей по лицу и волосам. Лишь пальцы с силой врывались в землю, оставляя борозды и вырывая траву.

Недалеко от них Матушка Эмма, не отрывая широко раскрытых глаз от дома, все время повторяла:

– Ну как же так, как же так?

У её ног стоя на коленях, беззвучно рыдала Лола, пряча лицо в руках. Карл не выдержав, поднялся и направился к ней. Подняв её с колен и прижав к своей груди, гладил по спине, умоляюще шепча:

– Любимая, не надо так, пожалуйста. Не трави мне душу, Лолочка.

Не вижу смысла в будущем мстить Карлу, он сейчас получит больше душевных мучений, чем я смогла бы придумать в отместку за то, что они наворотили. Он уже наказал себя слезами Лолы и я уверена, что он уже не раз пожалел о содеянном.

На куче сена зашевелился Жак, подавая первые признаки жизни за все прошедшее время. Надо отдать ему должное, редкая выдержка. Приподнявшись и облокотившись спиной о конюшню, тяжело поднялся, очень натурально выражал растерянность и совершенное не понимание.

Зиди и Бийо, убедившись, что Тристан больше не пытается наделать глупостей, увлекая его за собой, поднялись и направились к Жаку. Такого Жак не ожидал иначе не спешил бы подниматься на ноги, потому как, подойдя к нему Лебрен выразил своё соболезнование в весьма красноречивой форме. Один чёткий удар в лицо и ДеБюси на этот раз теряет сознание уже по-настоящему.

Опустошённый бессмысленной злобой Тристан опустился на сено.

– Это я виноват, надо было её забрать и плевать на все, – запрокинув голову и уперевшись затылком в деревянную стену конюшни, прохрипел Лебрен сорванным голосом. – Она была бы жива.

– Ты не мог предусмотреть все, – положил ему руку на плечо Зиди.

– Должен был, Феликс. Должен был.

Тристан поднялся на ноги и, пошатываясь, ушёл в темноту, оставив моё сердце истекать слезами. Это было не выносимо наблюдать за страданиями любимого человека и не иметь возможности помочь и утешить. Как страшно быть беспомощным, там, где было бы достаточно одного твоего слова, чтобы прекратить мучения.

Я тихо плакала, от его боли, от своей печали, от злости на обстоятельства, от страха перед будущим.

Только к утру двор перед поместьем опустел, а я изведённая переживаниями уснула.

Проснулась от чувства, что кто-то на меня смотрит. Открыв глаза, я огляделась и обнаружила себя лежащей на узкой кровати в незнакомой мне комнате. Рядом сидит Тристан, изучая меня холодными глазами.

– И правда, Вы оказались на редкость зубастой.

Сердце замерло от ужаса, вот оно то, чего я боялась больше всего. Его разочарование и безразличие.

– Тристан я могу все объяснить, – с трудом действуя затёкшим телом, села.

– Что именно, Элизе? Вашу ложь, которой Вы пичкали всех вокруг и меня в том числе, или Вашу мнимую смерть, которая стала последним ударом, убившим во мне все то, что мне казалось невероятно важным? – спокойный холодный голос заставлял леденеть душу.

– Тристан, послушайте…, – предприняла я ещё одну попытку дозваться до него. – Я понимаю, что это сложно принять, но я делала то, что считала правильным. Но Вы всегда были для меня важнее.

– Очень сложно в это поверить, особенно теперь, когда мне стало известно, что совершенно ничего о Вас не знаю, – при этих словах он окинул меня таким взглядом, как смотрят на насекомое, попавшее в суп.

– Тристан, я люблю Вас, – голос предательски дрожал, а слезы сами катились по щекам.

– Кому это теперь нужно? – равнодушно произнёс он и, встав, отправился к двери.

– Тристан! – кричала я ему в след. Тело слушаться так и не желало, сопротивляясь любым попыткам последовать за Лебреном. Нет ничего более страшного, чем слабость и беспомощность, особенно когда в этот момент решается твоя судьба. – Тристан!!!

– Тристан!!! – в ужасе кричала я, срывая голос. – Тристан!!!

Глава 16

– Элизе! – кто-то дёрнул меня за плечо.

Я распахнула глаза и резко села, диким взглядом смотря в уставшее лицо Жака, украшенное поразительного оттенка синяком.

– Вам приснился дурной сон.

Сон? Это был сон? Секундное облегчение и вот я уже вспомнила, что зла на него. Даже его потрёпанный вид не мог унять ярости клокотавшей внутри. Своё кровожадное настроение скрыть не удалось, и потому от первого тычка ему увернуться все же удалось, и я со всего маха улетала назад на кровать. Но и я уже не новичок в разборках с ДеБюси, потому пинок из положения лежа пришёлся прямо в цель. Жак, согнувшись, схватился за пострадавшую часть тела.

– Ой.

– Ой? Просто, ой? Вы хоть представляете, что наделали?

– Глупость, – прохрипел он, потирая ушибленное место. – Потому что нужно было сначала убедиться, что Вы вменяемы, и только после этого освобождать Вас от верёвок.

Он что действительно считает, что я расположена шутить?

– Вы заставили меня смотреть на мучения близких мне людей, – заверещала я так, что Жак поморщился и зажал уши.

– Не правда, смотреть Вы сами попросили, – напомнил он мне.

Ну, здесь он конечно прав, но это его совсем не оправдывает.

– Который сейчас час? – можно сколько угодно выяснять, кто виноват, но сейчас уже важнее, что с этим делать.

– Время к ужину.

Я застонала в голос и провела уже свободными руками по лицу. Потёртые верёвками запястья саднило, но меня это мало волновало, как и то, что в желудке бурчало, а во рту раскинула свои просторы Сахара. Неужели уже прошло столько времени?

– Как обстановка? – я поморщилась от прозвучавшей фразы, прям шпионский детектив какой-то.

– Все в порядке, Вы официально мертвы, похороны завтра утром, поместье восстанавливается, а ещё мне прислали целый ворох записок с соболезнованиями. Впервые в жизни видел такое количество корреспонденции одновременно.

– Рада за Вас, – без энтузиазма поздравила я.

– Так план следующий. Сейчас я Вас провожу подвальным коридором в гостевую комнату, там приведёте себя в порядок, вернёмся сюда, и Карл сопроводит Вас в поместье Лебрена. К этому времени достаточно стемнеет, чтобы Вы смогли незаметно добраться до места без лишних свидетелей, а дальше дело за Вами.

Надо же, как все просто? А я-то голову ломаю, как дальше быть! Да он же мне только, что практически глаза раскрыл, и как после этого на него не молиться?! Проглотив злой сарказм, тяжело вздохнула. Зависело бы все только от меня, я была бы рада, но боюсь, что мне придётся принять правила чужой игры. Сегодня все решения принимать буду не я, и остаётся только надеется, что казнь будет быстрой.

ДеБюси помог мне подняться и мы, не спеша, так как переставлять затёкшие ноги было мучительно тяжело, направились в лестнице, ведущей в подвал. Оказалось, что все близлежащие постройки были объединены общим подземным тоннелем и именно так меня и вынесли из дома незаметно для многочисленных обитателей. Комната была уже готова к моему появлению: сложенные простыни, заменяющие тут полотенца, выглаженное платье, туалетные принадлежности на столике у зеркала, накрытый стол и дымящаяся кружка чая. Горячий душ снял усталость, ломоту в мышцах и разогнал кровь, возвращая краски лицу. С трудом распутав всклокоченные волосы и натянув на себя очередное платье с турнюром, приготовилась ждать Сорела. Проглотить хоть кусочек мне так не удалось, я смогла заставить себя только маленькими глотками выпить бодрящий напиток.

Злость на эту парочку заговорщиков ушла, сменившись нервным ожиданием судьбоносной встречи. Мосты сожжены, и уже не возможно что-то изменить или исправить, теперь остаётся только выслушать вердикт Тристана. Пан или пропал.

Лёгкий стук и не смело отворенная дверь, рассказала мне о том, что сегодня приговора жду не только я.

– Входите, Карл, пистолеты я оставила в другом платье.

– С пистолетом я смог бы справиться. Вы, совсем другое дело, – присел Сорел подле меня.

– Да, что уж теперь-то, – махнула я рукой.

– Готовы?

– Нет, и не буду, так что идемте сразу.

Поднялась и направилась на выход, и с каждым шагом внутренний гул все больше напоминал набат.

Все тот же подвал, очередной тоннель и секретная дверь, выпустившая нас в густой кустарник. Неужели теперь вся моя жизни это постоянное подполье? А ведь и правда, даже сложись все благополучно, не можем же мы всем говорить, что я просто очень похожа, на новопреставившуюся. Хотя о чем это я? Может мне вообще не придётся об этом думать.

Я говорила, что обстоятельства не могут быть хуже? Я оказалась не права. Этот… Карл привёл лошадь с дамским седлом. А я-то думала, что они побоятся в ближайшее время экспериментировать с моей выдержкой. Вот только никаких моральных сил спорить не было и потому, безропотно залезла на незнакомую мне прежде конягу. Трясло меня нещадно, так что в глазах все рябило, а зубы периодически щёлкали с громким звуком. К моменту, когда настало время спешиваться я практически мешком свалилась с этой клячи, поклявшись про себя, что ноги моей… вернее…хм…не сяду я больше верхом, вот.

С трудом размяв ноги, спросила:

– Вы что специально решили меня добить, чтобы не мучилась?

– Не добить, конечно, но таки да, специально, – совершенно спокойно сказал Карл.

– Что? – от изумления я спросила это почти ласково.

– По большей части, чтобы отвлечь, Вы так сосредоточенно следили, как бы ни соскользнуть с седла, что сами не заметили, как оказались на месте.

Оглядевшись, я с изумлением узнала садовые насаждения поместья Лебренов. Отвлекли, так отвлекли. Ой, а ведь я так костерила этих двоих, что даже не успела подумать, что именно буду говорить Тристану. Я вообще плохо представляла нашу беседу, так как до сих пор не верилось, что все это по-настоящему. Ой, как страшно-то.

Первый шаг в сторону дома дался мне тяжело, я практически неимоверной силой воли заставила подниматься ноги, чтобы они могли сдвинуть меня с места. А потом меня осенило: «Там Тристан, всего в нескольких метрах от меня!». И как меня эта гениальная мысль умудрялась мимо проходить, ведь это оказался единственный, но самый действенный стимул для того, чтобы я не просто пошла к дому, а практически побежала, сдерживаемая только Сорелом. Он меня одёргивал, и ему это удавалось, только потому, что я не знала, как попасть внутрь. Судя по его целенаправленным движениям, он точно знал, что нужно делать, и я теперь уже с помощью силы воли пыталась сдерживать рвущееся к Лебрену тело.

– Стойте, – окликнул меня Карл.

– Что ещё? – нетерпеливо переминаясь на месте, спросила я.

– Оденьте, а то доведём до приступа какого-нибудь случайного прохожего, – внёс вполне разумное предложение Сорел, стаскивая с себя и накидывая на меня длинный плащ и набрасывая мне на голову капюшон.

Учитывая разницу в росте и габаритах, я оказалась похожа на летучую мышь с аномально длинными крыльями, которые волочились за мной как длинный хвост.

– Чудесно, – не очень честно оценил мой вид Карл, взяв за руку, повёл дальше.

Заходили мы через чёрный вход, да и правильно, через парадный покойников не запускают, да и дворецкого жалко, а то ещё заикой останется. Нам никто не встретился, и вообще уж слишком тихо было, на мой взгляд.

Карл, к счастью для меня, отлично ориентировался в доме, благодаря чему мы быстро и без ненужных проблем добрались до центральной части поместья. И как бы он не торопился, для меня это все равно было слишком медленно. Меня практически скручивало нервное нетерпение и нарастающее беспокойство. Лучше сейчас, пока адреналин кипит, а то потом опять начну ногти грызть и печали предаваться.

– Идите, – шепнул мне Карл.

А мне больше и не нужно было, я сорвалась с места как болид на формуле один. Мне даже не мешали развивающиеся и путающиеся полы длинного плаща. Да, что там меня не смог свернуть с пути даже, неожиданно появившийся на лестнице, Феликс Зиди.

Наверняка, вытянутая физиономия растерянного офицера канцелярии жандармерии редкое зрелище, но мне было некогда им любоваться. Пробегая мимо, нечаянно, снося Феликса с лестницы, прокричала:

– Я потом извинюсь! – и больше не задерживаясь ни на секунду, помчалась дальше.

Грохот за моей спиной не заставил обернуться, даже не заинтересовал, у меня была цель самая важная для меня. И то, что я попутно могу кого-нибудь покалечить, меня мало волновало.

Вот он долгожданный второй этаж, вот она эта дверь в каминную комнату, которая разделяла нас два дня назад. Не знаю, откуда мне было известно, но я была абсолютно уверена, что он там, именно в той комнате, которая стала нашим маленьким убежищем. Застыв у двери, приложив ладонь к деревянной поверхности и упарившись в неё лбом, попыталась восстановить сбившееся от бега дыхание. Борясь с диким сердцебиением и дрожью в руках, не сразу услышала тихие шаги, которые замерли рядом со мной.

Легкий разворот головы и я упираюсь взглядом в маркизу Лебрен, которая медленно и спокойно, протянув руку, стянула с моей головы капюшон. Она невозмутимо смотрит мне в глаза и молчит. Моя растерянность переросла в страх, а потом в железную решимость, что я все равно увижу Тристана даже если Эва будет против. Она, дождавшись, когда мои внутренние метания придут к единому знаменателю, одобрительно кивнула.

– Иди и верни мне сына, – тихо сказала она, и по-матерински погладив меня по голове, ушла, оставив меня растерянную и немного сконфуженную всей этой сценой.

Я даже не подозревала, насколько важным для меня стало мнение этой женщины. Неожиданно для меня её поддержка стала именно тем компонентом, которого мне не хватало, чтобы полностью прийти в себя и собраться.

Глубоко вздохнув, я толкнула холодное дерево, открывая перед собой дверь. Капюшон, лежащий на плечах, совершенно не скрывал моего лица, но мужчина даже не взглянул на него. Он сидел, откинувшись в мягком кресле с высокой спинкой в белой расстёгнутой рубашке, чёрных брюках заправленных в высокие сапоги. Распущенные длинные волосы лежали на его плечах и почти пустая стеклянная бутылка с вином в руке, свисающей с подлокотника кресла. Глаза хоть и были открыты, но они совершенно слепо смотрели на пылающий огонь в камине. Комната была в жутком беспорядке: перевёрнутая мебель, разбросанная бумага, содранные гобелены и разбитые бутылки.

Облизав вмиг пересохшие губы, я попыталась хоть что-то сказать, но язык не слушался, и я так и не могла сдвинуться с места.

– Убирайтесь, – совершенно трезвым голосом, не смотря на количество выпитого, прохрипел Тристан.

Я не шевельнулась, надеясь, что это он по инерции сказал и ко мне это не относиться. А что, чуть-чуть самоуверенности мне бы сейчас не помешало.

– Убирайтесь, – на этот раз уже гаркнул он и, запустив бутылку в камин, резко развернулся в кресле, намереваясь выставить навязчивого гостя.

Окрик заставил вздрогнуть, но с места я не сдвинулась. Сердце замерло, дыхание остановилось, руки сжались в кулаки. Злой, измученный и рвущий мне сердце взгляд остановился на мне. Тристан застыл. Я боялась сделать вздох или моргнуть, только чтобы не потерять этого контакта с любимым. Пусть только взгляд, но мне это было жизненно необходимо.

– Элизе, – не произнося вслух, одними губами проговорил он.

Я сделала первый и самый сложный шаг в его сторону. Ещё один и ещё. За все это время Лебрен даже не шелохнулся, боясь спугнуть ведение. Борясь с внутренним оцепенением я все же смогла разлепить губы:

– Здравствуй, Тристан.

Наверное, не так начинают судьбоносный разговор, но ничего другого в голову не шло.

Лебрен от звука моего голоса зажмурился и уже в голос простонал:

– Элизе, любимая.

Любимая? Да любимая, только прошу тебя, не забывай об этом, когда я буду рассказывать, как врала тебе. Но я не успела и звука произнести, как услышала:

– Я так часто слышу Ваш голос. Если это безумие, хочу чтобы оно оставалось со мной. Только не ходите, Элизе.

Я закусила губу, чтобы не застонать в голос, столько тоски и боли в любимом голосе сводили меня с ума, медленно убивая. Сердце разъедало, как соль открытую рану, а излишки этого яда стекали мокрыми дорожками по щекам.

– Тристан, простите меня, – прорыдала я, приблизившись к креслу вплотную.

Все так же, не шевелясь и не открывая глаз, он напряжённым голосом возразил:

– Нет, любимая это я во всем виноват. Это я не уберёг.

Ватные дрожащие ноги больше просто не держали и я, тяжело опустившись подле кресла, повторила, заливаясь слезами:

– Простите меня, Тристан.

– Не плачьте, Вы ни когда не должны плакать, – встрепенулся он и, прижав свою ладонь к моей щеке, принялся стирать влажные следы.

Я точно уловила момент, когда он, наконец, осознал, что это не сон и не видение. Он замер и с неверием смотря на меня, поднял руку, на которой остались мои слезы. То, что все это реально ему не объяснило ни моё появление, ни мой голос, зато рассказал сырой след на коже.

– Элизе, – с робкой надеждой позвал он меня.

Так хотелось насладиться его радостью, разрешить себе хоть немного счастья прямо сейчас, но больше нельзя тянуть. И как бы страшно мне не было, я должна рассказать ему правду.

– Элизе, – благоговейно проговорил он и потянулся к моему лицу кончиками пальцев.

– Маркиза Элизе ДеБюси погибла вчера на пожаре, – с трудом шевеля языком, произнесла я.

Тристан дёрнулся и, схватив меня за руку, доказывая себе, что я совсем не призрак.

– Я не понимаю, – вынужден был признать он, поглаживая мою ладонь, как будто только чувствуя моё тепло, он может сосредоточиться на разговоре.

С трудом поднявшись, я выпрямилась во весь рост.

– Элизе, – забеспокоился Тристан.

– Моё имя – Елизавета Сорокина, – и немного тише. – Лиза. Меня зовут Лиза.

Лебрен прикрыл глаза, и теперь уже я крепко держала его пальцы, боясь потерять ниточку связывающую нас. Тяжело сглотнув комок в горле, быстро заговорила:

– Я не знаю, как все это объяснить, это и невозможно уместить в двух словах, но очень прошу Вас выслушать меня.

И стала торопливо говорить, пока он не прервал меня, в надежде, что он сможет разобраться в том потоке слов, который я на него выливала.

– Я не француженка, – начала я с малого. – И не маркиза, в смысле, что и до мнимой смерти ей тоже не была, и вообще не отношусь к аристократии. И замужество – это была работа не более, и была таковой, если бы один не в меру предусмотрительный товарищ не раздобыл документы. И смерть как видите тоже не настоящая. А ещё, раз уж всю правду то всю, Вы, наверное, решите, что я сумасшедшая, но дело в том, что я не из этого времени. Только не спрашивайте, как так вышло, сама не знаю.

Я со словами выпускала воздух и под конец замолчала опустошённая как сдувшийся воздушный шарик. Тристан медленно поднялся и стоя напротив, по-прежнему держа меня за руку, внимательно смотрел мне в глаза. Я знаю, что там он читал, правду ли я ему говорю. А я, не отводя взгляда с широко распахнутыми веками, ждала его вердикта, полностью доверяя ему решение.

– Вот такая я: простолюдинка, покойница, да ещё и сумасшедшая. Но я люблю Вас Тристан и если я Вам нужна, то я буду рядом, не смотря не на что. Если же нет, то обещаю, что Вы больше никогда обо мне не услышите, только не держите на меня зла.

Опустив голову, я через силу произнесла последнюю фразу, давясь словами и желая откусить себе язык за них.

– Нужна ли я Вам такая? – поторопила его я, не в силах больше выносить эту неопределённость, которая забирала последние силы и рвущую душу в клочья.

– Глупая, – тихим хриплым голосом сказал он. – Только такая мне и нужна.

Потянув меня ближе к себе и прислонившись своим лбом к моему, мягко обнял меня за плечи, шепча:

– Мне безразлично, какие обстоятельства привели Вас ко мне, но знайте, что теперь я Вас не отпущу.

А руки при этом все крепче сжимают меня, как будто я собираюсь сбежать. Не дождётся. Подняв руку, я провела ей по свободно падающим прядям, наслаждаясь их мягкостью и прохладой.

– Не отпускайте, пожалуйста, только не отпускайте, – дрожащие пальцы вцепились в ворот его рубахи и нервно улыбающиеся губы приносили слова с умоляющей интонацией. – Любимый…

Я уткнулась носом ему в грудь там, где кожа не была прикрыта тканью и, втянув его запах, провела по ней губами. Его вкус и запах рождали что-то дикое и первобытное, что заставляло прижиматься теснее и вжиматься в Тристана.

Лебрен задышал тяжелее и мягкие объятья стали напоминать железные оковы.

– Это какое-то безумие, – почти прорычал он.

– Оно взаимно, – просипела я в ответ и, не сдержав тихого стона, кончиком языка провела по его ключице.

Конечно, я знала, что у любого человека есть границы терпения и сдержанности, но так привыкла к его самоконтролю, что невероятно изумилась, оказавшись лежащей на ковре среди разбросанных бумаг, придавленной огромным мужским телом. Но не он один страдал от сдерживаемого желания, я все это время горела в том же огне, и потому, долго сдерживаемая и вдруг вышедшая из под контроля, первобытная страсть вспыхнула в моей крови с не меньшим жаром. Его губы и руки были повсюду, я отчётливо слышала тихий рокот в его груди, заменивший мне самые изысканные признания. Разве можно сомневаться в чувствах мужчины который в порыве невероятной нужды в тебе, рвёт зубами лиф платья не способный остановиться для того чтобы развязать шнуровку. Ещё не совсем пришедшая в себя от водоворота событий, была способна пока, только беспрекословно подчинятся его действиям и следовать за ним туда, где я буду принадлежать ему.

Мой очередной стон был заглушён глубоким поцелуем, крадущим мой голос. Я дарила ему своё дыхание, он делился со мной своим. Его хрип, мой стон. Он ведёт рукой по моему телу, я выгибаюсь, ловя прикосновение. Он и я. Я и он. Одно целое. Неразделимое.

Я понимала, что сейчас ему нужно подтверждение, что я рядом с ним, что это действительно реальность и пусть он хочет получить именно таким способом истинно мужским, хозяйским.

Резкий рывок рукой и верх платья больше не прикрывает меня от его взгляда, от его ладоней от его губ. Боже мой, как же хорошо! Обнажённое тело местами трётся о ткань его рубашки, чем раздражает мои оголённые нервы и больше не в состоянии терпеть этой пытки, я яростно принялась стягивать мешающий мне предмет одежды с Тристна. Пару секунд возни и вот он прижимается ко мне заставляя таять от удовольствия. Кожа к коже.

Его сильная рука, прочертив дорожку от плеча к талии и ниже, потянула подол юбки выше, оголяя бедра и избавляя меня от лишних предметов гардероба. Я с удовольствием бы сняла мешающее двигаться платье, но на это ушло бы время, тратить которое, было отчаянно жаль.

Его рот терзал мою грудь, шею и губы, я, уже громко стонала в голос. Но меня не беспокоило, услышит ли кто нас, а Тристан вообще перестал воспринимать действительность. Его действия становились все отрывистей и неистовей, он перестал контролировать происходящее и отдался инстинктам.

Одно плавное тягучее движение и мой вскрик боли слился с его диким рыком. Выгнувшись дугой, вцепилась ногтями ему в плечи, хватая ртом воздух. Немного болезненные, но невероятные по своей сути ощущения не возможно было прочувствовать одномоментно. Саднящая боль очень мешала насладиться происходящим в полной мере, но это было и не важно. Сейчас я упивалась своё властью над телом и эмоциями этого не вероятного мужчины. Он иступлено двигался надо мной, неустанно целуя, облизывая и покусывая. Он не видел, не слышал и не чувствовал, ничего, кроме меня, а я зарывшись руками в его распущенные волосы, млела от ощущения того, что я являюсь центром его вселенной, и я сделаю все от меня зависящее чтобы так было всегда.

Толчки становились быстрей и отрывистей, пока волна экстаза не накрыла Тристана, проходя по телу волной дрожи.

Его расслабленная тяжесть не причиняла мне неудобства, более того я ощущая его всем своим существом, чувствовала себя невероятно счастливой. Поглаживая ладонями его все ещё подрагивающие плечи, впитывала в себя его тепло и запах, мечтая, чтобы они всегда оставались со мной.

Лебрен тяжело вздохнув, с трудом сдвинулся и, увлекая меня за собой, лёг набок. Пряча своё лицо на моей груди, и крепко прижимая меня к себе, прохрипел:

– Я только что умер и попал в рай.

В ответ я лишь поцеловала его в висок, продолжая бесцельно перебирать его волосы. Чёрный шёлк струился по моим пальцам и завораживал блеском в свете живого огня.

– Извините меня, я был груб, – покаялся он, согревая своим дыханием вершинку мой груди.

– Нисколько. Все было… потрясающе, – с трудом выговаривая слова, нашла я определение своим ощущениям.

– Вы как всегда оправдываете меня, маркиза.

– Я не маркиза, – тяжело вздохнув, напомнила я ему.

– Вы маркиза, – приподнявшись на локтях и глядя мне в глаза, сказал Тристан. – Вы Моя Маркиза!

– Звучит почти как предложение, – пошутила я от смущения.

– Нет, это не предложение, – нахмурился он. – Это решение, которое не обсуждается.

Я не знаю, что принято говорить в такой ситуации и что делать, но мне не пришлось об этом думать, так как, меня очень качественно отвлекли, пригласив поучаствовать в сладком поцелуе. И когда я уже совсем забыла, о чем мы говорили, Тристан, отстранившись, ни капли, не смущаясь своей наготы, поднялся на ноги. Я жадно впитывала его совершенный образ, когда он, с лёгкостью подхватив меня на руки, понёс в свою комнату. По пути я не в состоянии остановится и взять себя в руки, не прекращая, трогала, щупала и поглаживала все, до чего могла дотянуться. Меня мягко поставили на ковёр у кровати и стали осторожно освобождать от остатков того, что совсем недавно было платьем. Чувствуешь себя богиней, когда такой мужчина как Лебрен стоя пред тобой на одном колене медленно распутывает шнуровку не забывая приласкать каждый сантиметр освобождённой кожи. Зачем слова, когда каждый жест и действие кричит о всепоглощающей нежности и бушующей страсти.

Когда остатки ткани соскользнули к моим ногам, Тристан отчётливо хмыкнул, толи удивлённо, толи озадачено.

– Необычно, – блеснул он глазами.

И правда, стрижка под ноль, наверняка, встречается ему впервые.

– А то! – улыбнулась я в ответ, так и не способная вытащить пальцы из его волос. Вот он, мой личный фетиш.

– У Вас всегда есть чем поразить, – повёл он пальцами ниже по бедру, пока не наткнулся на след потери невинности.

Ой, как же сильно кто-то удивился! Не мудрено, что не заметил раньше, с таким то рвением.

Он мягко провёл рукой, стирая след и обняв руками мои бедра, уткнулся лицом мне в живот. Щекоча губами и дыханием сипло проговорил:

– Прости родная моя, я даже не подумал, что могу причинить тебе боль.

– О, мы все же перешли на «ты»? – решила отвлечь его я.

Он поднялся и, притянув меня к себе, спросил:

– Возражаешь?

– Ни сколечко, а то очень напоминает бородатую шутку: «Совместно проведённая ночь ещё не повод для знакомства».

Тристан смеялся долго и заразительно, потому мы, завалившись на постель ещё долго хохотали. А я радовалась, что хоть иногда мой бескостный язык приносит пользу, ведь ничего так хорошо не лечит стресс, как искренний смех.

И как бы я не провоцировала Лебрена на продолжение любовного марафона, меня ласково расцеловали, укутали в одеяла и крепко обняв, настояли на отдыхе. Так как он не подумал о том, чтобы прикрыться, я прекрасно видела, что ему стоило больших усилий, чтобы не наброситься на меня оголодавшим варваром. Заботливый.

Напряжение, сковывающее меня последние дни, оставшись позади, сменилось невероятным утомлением и потому стоило только расслабиться мышцам, как сон запустил свой туманный морок. Засыпая, я чётко чувствовала нежные объятья, ласковые губы и слышала такие правильные слова: «Люблю тебя, родная».