Текст книги "Предсказать прошлое (СИ)"

Автор книги: Маргарита Бурсевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 12

Пробуждение было тяжёлым и болезненным. Голова, набитая ватой и колючей проволокой, тяжёлой гирей мяла пуховую подушку. Глаза открываться не желали и всячески сопротивлялись моим просьбам разлепить веки. Во рту расположилась сахара, судя по ощущениям вместе со всей популяцией верблюдом и песчаных мышей. Тело ломило и ныло, не желая проявлять активность, и противилось чьим-то настойчивым попыткам меня разбудить.

Когда меня встряхнули в очередной раз, я лишь промычала, что-то невнятное, хотя наврядли меня поняли, ведь я и сама не знаю, какой аргумент собиралась выдвинуть, чтобы мен оставили в покое. Этот некто воодушевлённый тем, что я выказала признаки жизни, приступил к делу более основательно.

– У-у-у, – более оживлённо, но все так же бездумно, выдала я.

Варианты воздействия у моего мучителя оказались разнообразными. Помимо того, что меня ворошили, попытались устроить меня в сидячее положение без моего на то согласия и участия, так потом ещё и оросили брызгами холодной воды.

Завалившись назад на подушку, возмущённо засопела и попыталась проснуться. «Поднимите мне веки» хотелось попросить мне, но учитывая рвение будившего, он мог принять такую просьбу всерьёз. Вероятность того, что в результате может пострадать ещё и зрение заставило самостоятельно разлепить глаза.

Надо мной склонилась Лола, с очень взволнованным лицом.

– Привет, – прохрипела я.

Она напряжённо мне улыбнулась и провела мне по лицу влажным платком.

– Ну, наконец-то. Вы заставили нас поволноваться, – раздался смутно знакомый голос.

Переведя взгляд чуть в сторону, увидела полного старичка. Где-то я его видела. И вот тут воспоминания прошедшего утра обрушили на меня.

– Здравствуйте, доктор Галлэ. Помните, что было?

Лучше бы не помнила. Хорошо, что мне так дурно, бледность любое смущение сгладит.

– Туманно, но достаточно подробно, – заверила я доктора.

– Хорошо.

– Долго проспала?

– Нет, но Ваша горничная ни как не могла Вас разбудить и заволновалась.

– Спасибо, Лола, – улыбнулась я ей.

– Ну, что ж, раз все хорошо, то мне пора. Берегите себя, – за место прощания сказал Галлэ и вышел.

Лола устало присела рядом.

– Извини, что напугала, – покаялась я.

Она лишь грустно вздохнула и не смело обняла, без слов выказывая своё беспокойство.

– Уже пора собираться?

Лола кивнула.

Приготовления и одевания заняли гораздо больше времени чем обычно, так как перебинтованное плечо мешало двигаться да вообще очень раздражало. Да ещё и платье, выбранное для этого вечера, совсем не было рассчитано на дополнительные аксессуары в виде петли для фиксации руки.

– Разбинтовывай, – скомандовала Лоле.

Т укоризненно посмотрев на меня, отрицательно покачала головой.

– Ну, Лолочка, пожалуйста, я очень аккуратно буду, но не могу я в таком платье и в бинтах, – состроив умоляющие глаза, уговаривала подругу. – Вообще сяду и ничего делать не буду, пожалуйста.

Толи мне удалось её разжалобить, толи она ещё иногда вспоминает, что я работодатель, но в итоге я вскоре избавленная от перевязи, рассматривала своё отражение в зеркале.

Платье просто потрясающее, с открытым верхом плотно седело на затянутом корсете, повторяя все изгибы тела и показывая все достоинства, о которых я и сама не догадывалась. Ярко синий цвет оттенял глаза и придавал моим волосам более насыщенный каштановый оттенок, который я привыкла видеть сама, лишь слегка припухшее плечо портило картину, но Лола очень ловко собрала волосы на затылки, а длинные концы, скрутив одним пышным жгутом, перекинула через больное плечо, пряча его не лучшее состояние. В конечном итоге получилось превосходно, да и если не знать о травме, то даже не видно, что что-то не так.

– Была, не была! – выдохнула я, и отправилась в гостиную.

Вплывала в комнату я как истинная королева, ясный взгляд, гордо поднятая голова и прямая спина, потому что двигать шее или корпусом, меня было истинным мучением. Так что хочешь, не хочешь, а вплывёшь, как миленькая.

– Элизе, дорогая, тебе уже лучше? – направился мне на встречу Жак.

– Все замечательно, – улыбнулась я ему, и уже очень тихо только для него. – Только попробуй обнять, прибью прямо при свидетелях.

– Хорошо, что Вы с нами, – раздался голос Дюпре. – Главное блюдо сегодня, это добытый вами вепрь.

– Тогда я, пожалуй, обойдусь салатиком, – пробурчала себе под нос.

Жак хохотнул мне на ухо и провёл к дивану, помогая сесть как можно более комфортно.

Все присутствующие сидели небольшими группами, где Поль откровенно скучал в обществе своей жены, мадмуазель Альман и Бланше, который, в свою очередь внимательно вслушивался в их болтовню. Молодец, знает, что море информации можно получить из сплошного потока сплетен, если фильтровать зерна от плевел.

Тристан со своей матерью и бароном обсуждали что-то серьёзное, так как хмурились и напряжённо переглядывались между собой.

Жак же не стал покидать меня и, устроившись рядом, перешёл к тому, что стал ставить меня в курс происходящего здесь, пока меня не было.

– Я впервые с детских лет получал такой разнос, – признался он. – Маркиз Лебрен очень корректно, но от этого не менее унизительно тыкал меня носом в то, что я так не ответственно отношусь к безопасности своей жены. Все это я выслушивал на протяжении всего того времени пока тебя доктор осматривал, а вот после того, как Тристан услышал твой болезненный вскрик, думал, он меня прям там пристрелит. Знаешь, с каждым днём все сложней делать вид, что ничего не замечаю, особенно учитывая тот факт, что каждый из здесь присутствующих успел сделать мне намёк, на то, что я вот-вот обзаведусь парочкой ветвистых рогов.

– Значит, Бланше уже в курсе, и непременно попытается подловить нас на этом.

– Уверен.

– Само собой графиня не могла не поделиться столь щекотливой сплетней.

– Почему думаешь, что именно Люси, Джустин тоже могла.

– Нет, она куда умнее. Пока это только сплетня и пересуды она будет, надеется вернуть Тристана. А вот если к нашим с Тристаном отношения станут относиться серьёзней, чем к домыслам, она уже вполне официально станет бывшей. Ей такое положение вещей не выгодно, так что будет молчать и заверять всех, что это все глупости и маркиз Лебрен принадлежит ей.

– Не думаю, что Бланше в это поверит.

– Нет, конечно. Но я к тому, что если кто и злословит ему на ухо так это Люси.

– Думаю, ты права.

– А, то!

– А ещё я подозреваю, что маркиза Лебрен, тоже в курсе происходящего, поделился догадкой Жак

– Ты только подозреваешь, а я в свою очередь знаю это наверняка.

Жак чуть не захлебнулся вином, которое собирался пригубить.

– Уверена?

– Она совершенно не двусмысленно намекнула мне на то, что нам женщинам в неудачном браке приходиться искать счастье на стороне. Это, по-твоему, похоже на обычную светскую болтовню?

– Не очень.

– Вот и я так подумала.

– У меня есть и хорошие новости.

– А нельзя было с них начать?

ДеБюси лишь засмеялся на моё возмущение.

– Так мне рассказывать или ты для начала поворчишь? – поднял он брови.

– Рассказывай, – величественно позволила я ему.

– Тристан привлёк свои связи. Он прекрасно понимает, что пока дело с наследством не решено, ты будешь на линии огня. Если быть кратким, то через три дня письмо с признанием меня законным наследником будет уже у меня.

Я облегчённо выдохнула. Всего три дня и я смогу сбросить с себя тяжёлое бремя данного мной слова. И больше не оглядываясь не на кого быть рядом с любимым мужчиной.

– Надеюсь, кроме вас об этом никто не знает?

– Естественно, ни кто из нас не хочет, чтобы решение проблем сорвалось.

– Это хорошо…

– Почему так не уверенно.

– Сам подумай, как только твой вопрос решиться, Бланше придётся отступить, но разозлённый враг, которому нечего терять, захочет отомстить. Нужно сделать все так, чтобы он не совсем исчез из поля нашего зрения, навсегда.

– Ты настолько кровожадная?

– Я же не предлагаю его убивать.

– Нет? А то было, уже продумал…

– Типун тебе на язык. Я к тому клоню, что нам нужно вывести его из тени, чтобы у нас были доказательства того, что это именно он строил козни. А для этого нужно найти его человека в твоём доме, это единственная нить, связывающая его со всеми неприглядными происшествиями.

– Есть идеи?

– Что-то такое мельтешит на краю сознания, как только картинка сложиться в реальный план, скажу.

– Жаль что времени так мало.

– По мне так и этого много, я устала уже. Да и уверенна, что тебе ни сколько не легче, вести себя как примерный семьянин, – подколола его я, надеясь разрядить гнетущую атмосферу.

– Жаль будет расставаться, – немного печально заметил он.

– Зачем сразу расставаться, мы вполне можем остаться друзьями, – вот уж никогда не думала, что предстоит когда-нибудь говорить такое. «Давай останемся друзьями» самое нелепое предложение при разрыве отношений, и вот я произношу эти слова… да… дела. Но самое поразительно то, что они произнесены совершенно серьёзно и восприняты с радостью.

– Я бы с удовольствием, только боюсь, что Тристан не оценит, – рассмеялся он.

– Я уверена, он поймёт.

– Понять то может и поймёт, вот только собственник в нем сильнее, чем ты думаешь.

– Надеюсь. Я немного боюсь, потому что не знаю, как он отнесётся к тому, что мы врали ему, я врала.

– Женщина может признаться любящему мужчине в чем угодно. За возможность назвать тебя своей, он простит тебе все.

– Твои слова, да Богу в уши.

– Все будет хорошо.

– Очень на это надеюсь. А для начала надо бы выжить, да и с весящей над головой угрозой справиться.

Я сидела задумчиво глядя в огонь и ощущала на себе два взгляда, один холодный, ждущий, когда я ошибусь, и второй тёплый, обещающий защитить.

Очень хотелось обернуться к Лебрену, но нельзя. И почему все время чего-то нельзя, особенно это касается того, что очень хочется. Три дня осталось, всего три дня! Самотренинг почему-то не помогал, и внутреннее напряжение продолжало расти. Жак успокаивающе провёл рукой по моим волосам. Я была ему очень благодарна за поддержку, но, сколько можно просить уменьшить количество нежностей на глазах у Тристана? Похоже, взбучка прошла даром, может, стоит повторить.

– Дамы и господа, ужин подан, – приступила к своим непосредственным обязанностям хозяйка дома, своим голосом выводя меня из задумчивости.

Гости неторопливо потянулись в сторону столовой, вынуждая и меня подняться на ноги. Только благодаря тому, что Жак мне помог, удалось сделать это достаточно изящно, не кривясь от неприятных ощущений в плече. Может все же не стоило торопиться избавляться от перевязи? Но дело сделано и теперь придётся пожинать последствия столь поспешного решения.

Уже сидя за столом, я оценила щекотливость положения, в котором оказалась. Бланше задумчиво и внимательно переводил взгляд от меня к Лебрену и, по всей видимости, оценивал правдивость сплетен, которые до него уже долетели. Конечно, ему будет только на руку такое подтверждение, ведь это компрометирует не только меня, но и Жака. Хорошо ещё, что он не знает о сокращении сроков судебного решения, иначе мог бы перейти к более кардинальным мерам решения своих проблем. Интересно, а до убийства опуститься? Скорее всего, да, ведь те бандиты на дороге не на чай ведь приглашали. Только кого выгоднее убрать? Если меня, то безутешный вдовец Жак останется только в плюсе, и сам жив и отличная причина больше не жениться и вероятность потери наследства минимальна. Если убрать Жака, то вроде я наследницей прихожусь, или нет? По нашим законам вроде да, а у них кажется, по мужской линии передавали, а может по мужской линии только титул? Стоп! Хватит! А то сейчас сама себя запугаю. Не хочу вообще рассматривать вариант чьей-то смерти, будем думать только позитивно, мысль она же материальна.

Значит так, он не о чем не догадывается, а значит, будет действовать осторожно, зачем ему руки марать, ведь все тайное когда-нибудь становиться явным, зачем ему такой компромат на себя? Сейчас у него появился вариант, которым он захочет воспользоваться, а именно дискредитировать меня, используя мою связь с Тристаном, желательно публично. Если ему это удаётся, то он получит доказательство несостоятельности Жака как мужа, а, следовательно, лишить права наследования, как неспособного продлить род. При других обстоятельствах назвали б рогоносцем и отстали бы, периодически подшучивая, но не в этом случае. В таком тонком деле это похоронит ДеБюси.

Пока он корпит над планом раскрытия адюльтера, нужно устроить ловушку его приспешнику. Но это придётся отложить до возращения домой. Кто у нас знает обо всех планах хозяев на любую поездку? Правильно, дворецкий. Кто первым узнает о появлении гостей? Правильно, дворецкий. Если остальные слуги лишь случайно могли бы знать о передвижениях в поместье, и то только время от времени, то постоянно этими сведениями владеет только один человек. Ага, дворецкий. Нужно заставить его выдать себя, выманить, лишив возможности оповестить о происходящем. Ему нужна аппетитная приманка, которая заставит его действовать самостоятельно.

– Согласны? – раздался голос маркизы Лебрен.

Я подняла глаза и встретилась с вопрошающим взглядом.

– Простите, я отвлеклась, – покраснела я.

Она снисходительно улыбнулась, покачав головой:

– Наверное, ещё лекарства действуют, – выручила она меня.

– Наверное, – поспешила согласиться я.

– Или может, задумались о чем-то приятном? – противно осклабился Бланше. – Или о ком-то.

Последнее многозначительное замечание повисло в воздухе между нами. Не думала, что он будет действовать так грубо.

– Вы на что-то намекаете? – лучшая защита – это нападение, все об этом знают.

– Ну, что Вы?! Просто у Вас был такой мечтательный вид.

Вот это он завернул, не уж-то думая о поимке крысы я могла иметь мечтательный вид? Очень сомневаюсь, но он явно настроен, вывести меня на щепетильную тему. Я не очень готова сейчас двигаться по тонкому льду, но выбора, похоже, мне не оставили.

– Поделитесь, пожалуйста, Вашими размышлениями, наверняка приятная тема скрасит сегодняшний вечер, – и так сладко при этом улыбается, что так и хочется ему какой-нибудь гадостью ответить.

– Дело в том, что мой муж предложил сегодняшний трофей в виде чучела разместить в моей комнате, вот сижу, обдумываю, где он будет смотреться выигрышней всего, – пожала я плечами, и окинула его таким оценивающим взглядом, как будто примеряясь, куда буду размещать и его чучело тоже.

Злой ответный взгляд я получила незамедлительно. А ещё были одобрительные высказывания и истеричные ахи и вздохи, говорящие о том, что нежные дамы не оценили моего рвения. Только маркиза Лебрен, понимающе ухмыльнулась, и, решив воспользоваться ее расположением, поспешила сменить тему.

– Прошу прощение за невнимательность, но на что Вы спрашивали моего согласия?

– Сегодня для нас будут петь русские романсы, не могли бы Вы в общих чертах рассказывать нам, о чем они?

– Хотите, чтобы я перевела для Вас стихи? – удивилась я.

– О, мы прекрасно понимаем, что поэзию невозможно переводить дословно, они теряют весь сой шарм, но уж очень интересно.

– Думаю, это не проблема, с удовольствием удовлетворю Ваше любопытство.

– Замечательно.

Ей действительно нужны эти переводы, или она настолько наблюдательна, что заметив мою растерянность, решила прийти на помощь?

– Вашей пытливости нет предела, – мягко укорил маркизу барон Дюпре.

– Зато для меня жизнь всегда интересна.

Хорошая жизненная позиция, в наше время эта умная женщина ворочала бы целыми корпорациями, как опытный жонглёр кинжалами. Или служила бы в разведке с её-то проницательностью.

– А может, Вы нам что-нибудь и сами споёте? – вдруг предложила маркиза.

Я криво улыбнулась. Что за напасть, вытащила меня из одной щекотливой ситуации и поставила в другу более неловкую.

– Мама, не думаю, что это хорошая идея, – раздался спокойный, почти скучающий голос Тристана. – Доктор советовал полный покой маркизе ДеБюси.

– Да, Вы правы, пожалуй, – согласилась она. Толи распознав в его голосе беспокойство, толи прочитала на моем лице безграничное счастье от своего предложения.

– Ты ещё и петь не умеешь? – очень тихо, только для меня спросил сидящий рядом Жак.

– Помнишь, как я танцую?

– Ещё бы, делать что-то хуже просто не возможно, – закатил он глаза.

– Ещё как возможно. Петь!

Жак чуть не подавился от моего заявления.

– Нужно было догадаться, учитывая, что в такт ты попадать, не умеешь даже движением.

– Я вообще очень талантлива, – съязвила я.

– Пожалуй, да, только пока мы не разгадали в чем именно, – хохотнул он.

Единственное, что меня устраивало в этой маленькой перепалке, так это то, что со стороны это должно было выглядеть как милое семейное воркование. Пусть Бланше немного поостудит свой пыл, а Тристану я все объясню через три дня, надеюсь, что он меня все же выслушает.

Закончив с ужином, мы перебрались в музыкальный салон, где все уже было готово для небольшого концерта.

В первую очередь усладить слух хозяев, как она сама высказалась, вызвалась Джустин Альман. Якобы в благодарность за приятный день, проведённый в поместье Лебрен, она хочет подарить им песню. Ну, да конечно любовная лирика в благодарность хозяйке. Тут и ежу понятно, что она тут для Тристана надрывается. Хотя злословила про себя я скорее от ревности, потому что петь эта мадмуазель не только умела, но и делала это поистине божественно. Тихий мелодичный голос тёк, казалось, без её усилий, рисовал образы и заставлял следовать за ними. Невероятной красоты звучание вынуждало сопереживать несчастной влюблённой из песни и желать её утешить. И с особым энтузиазмом эти эмоции выплёскивались на одного слушателя. Но Тристан был, не возмутим как скала, вот это иммунитет, а я, например, чуть не прослезилась, невзирая на всю бредовость ситуации. Поэтому, как только песня закончилась, я совершенно искренне поаплодировала, легко завидуя её способностям, но в тайне очень обрадовалась, что Лебрен не высказал особого восторга.

– Мадмуазель Альман, Вы как всегда на высоте, – поцеловал ей ручку Бланше.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила она, видимо расстроенная тем, что не получила подобного знака внимания от Лебрена.

Но настроение её в скоро улучшилось, когда выяснилось, что заезжие артисты, заливаясь соловьями, не могли отвести от неё взгляда, даря очень много лекарства её потрёпанному самолюбию. Да и мужчин можно понять, такая красота действительно редкость. Они пели, перемешивая французские, русские и итальянские романсы. Русские песни я тихо озвучивала маркизе Лебрен на ухо, пытаясь не мешать, остальным слушать.

Не могу сказать, что я была в диком восторге. Да, изначально идея русского вечера меня воодушевила, но больше по той причине, что это был способ Лебрена выказать своё расположение и его забота о моем душевном комфорте. Мне очень льстила мысль, что такой мужчина как он пытается найти способы, чтобы сделать мне приятно. Но сейчас сидя здесь и слушая романсы на ломанном русском с кошмарным акцентом, которые ещё больше подчёркивали, тот факт, что я не дома.

Загрустив, я не заметно для себя прервала очередной перевод на полуслове, заставив женщину заволноваться.

– С Вами все в порядке?

– Да, маркиза.

– Тоскуете?

– Очень. Просто не разрешала себе об этом задумываться, а сейчас как-то вдруг накатило, – совсем не весело улыбнулась я ей.

– Каждому из нас приходиться от чего-то отказаться, что бы получить нечто более важное.

– Возможно, Вы правы.

Интересно она хоть представляет, насколько точно попала в цель. Действительно я сейчас на распутье, дом и любимый мужчина, разве здесь можно выбирать, разве можно заставить себя от чего-то отказаться. Все это время, плывя по течению, я надеялась, что высшие силы, устроившие мне такое испытание, не заставят меня решать. Я жду, когда все испытания останутся позади, но чем это закончиться лично для меня? Часто в книгах и фильмах упоминается, что человек завершив свою миссию, получает шанс вернуться домой. Можно ли моё участие в этой авантюре считать моей миссией, и будут ли у меня силы оставить Лебрена и уйти, и смогу ли я не уйти? И вообще дадут ли мне шанс вернуться в свою жизнь?

– Дамы и господа позвольте представить Вашему вниманию, романс на слова известного русского поэта Александра Пушкина. Совсем недавно на его стихотворение наложили музыку, и эту песню ещё не слышала широкая публика, ею с нами поделилась известная московская труппа. Хотелось бы посветить столь эксклюзивный романс самой красивой мадмуазель, – и артист изящно поклонился раскрасневшейся от удовольствия Джустин.

Та в свою очередь очень многозначительно посмотрела на Тристана. Да заметил он, заметил, как мужчины тебя взглядом поживают, вот только плевать он на это хотел, так как ты уже забыта. Маркиз не из тех, кто принимает не обдуманные решения, а значит, если он определил тебя своим прошлым, значит можно сматывать удочки и отправляться на рыбалку к другому водоёму. Такая его принципиальность и радовала и пугала, а что если однажды эта дверь захлопнется и передо мной?

Маркиза Лебрен, читая меня как открытую книгу, ободряюще похлопала меня по руке и дружелюбно улыбнувшись, сказала:

– Очень надеюсь, что это ты.

– Кто я? – я, что опять что-то пропустила?

– Доверься судьбе, – огорошила она меня ещё одним загадочным высказыванием. – А пока расскажи, о чем они поют.

Я, машинально кивнув и попытавшись выкинуть из головы пока не нужную информацию прислушалась к первым гитарным аккордам. Очень нежная мелодия потекла по музыкальной комнате, предвещая очередную любовную историю. Голос певца, обращённый к одной женщине проникновенно начал свой рассказ. Я не пытаясь даже попадать с ним в такт, вторила его словам.

«Недавно тихим вечерком

Пришёл гулять я в рощу нашу»

Почему-то первые строчки показались мне смутно знакомыми, но не стала придавать особое значение столь малозначительному факту, в конце концов, практически все стихи этого поэта любой русский человек, посещавший школу хоть раз, да читал или слышал. Да и безупречное пение, больше настраивало на восприятие чем на обдумывание.

«И там, у речки под дубком

Увидел спящую Наташу.»

Не хило «Песняры» замахнулись, сразу обращение к жене. К жене ведь? Или нет? Собственно особой разницы не было, к кому именно обращался поэт, так как певец старался лишь для мадмуазель Альман, которая светилась от удовольствия, польщённая столь пристальным вниманием.

«Вы знаете, мои друзья,

К Наташе вдруг подкравшись, я

Поцеловал два раза смело,»

Нет наврядли жене, там он обычно более уважительно и трепетно изрекался. Интересно, а вот этот соловей вообще знает, что только что пусть словами, но расцеловал светскую львицу. Даже если и знает, то никак этого не показывает.

«Спокойно девица моя

Во сне вздохнула, покраснела;»

Я все так же переводила маркизе услышанное, краем глаза наблюдая за её реакцией на текст. Она же, по-моему, поймав мою волну, тоже развлекалась несуразицей, которая получалась из-за того, что остальные не зная истинного значения слов, наслаждались песней как молитвой любви.

«Я дал и третий поцелуй,

Она проснуться не желала,»

И вот тут я вспомнила, где раньше слышала столь «романтичный» стихотворный шедевр. У нас в старших классах был урок свободной поэзии, если говорить простым языком, то нам дали задание выучить по стихотворению великого поэта на свой выбор. Преподаватель пожалела об этом очень быстро и наврядли после этого когда-либо пускала такой важный процесс на самотёк. Свободный выбор вылился в то, что наши неугомонные одноклассники-хулиганы нашли ссылки на редко упоминающиеся «шедевры» из-за нецензурного содержания. В результате разгромный педсовет и обогащение сверстников большим количеством «важных» знаний о быте и нравах авторов «золотого века».

«Тогда я ей за…нул…й -

И тут уже затрепетала.»

– Э-э-э, – замялась я.

– Что там? – шепнула мне моя слушательница.

– Эм, – покрывая багрянцем, повернулась к ней и призналась. – Я не знаю, как это перевести.

– Не знаешь этих слов?

– Скажем так, что идеи не должна их знать, – ещё больше краснее пояснила для неё.

– О, теперь я просто сгораю от любопытства. Говори, как можешь, – подмигнула она мне.

Давясь словами, очень старательно выбрасывала самые нелицеприятные из них, с трудом сдержав себя, чтобы не засмеяться в голос. Очень сомневаюсь, что этот бард в курсе, какие нежности тут озвучивает. Могли ли наши артисты так жестоко подшутить над французскими соловьями? Подумала и решила, что могли. Учитывая, что война с Наполеоном закончилась относительно недавно, то ещё как могли, я бы даже сказало, что сочли своим долгом.

Жестоким испытанием для меня стал припев, повторяющий последую строфу, заунывно-нежным голосом. Джустин всем видом выказывающая восторг и певец, проникновенно смотрящий в её глаза, при этом снова и снова поющий ей, что именно сделает с ней в кустах. Закусив губу и опустив глаза, чтобы скрыть лихорадочный блеск. Рядом раздалось сдавленное кряхтение, оказывается, маркиза смогла самостоятельно восполнить по смыслу пропущенные мной слова, и сейчас с не меньшим рвением пыталась скрыть охальное веселье. На нас начали подозрительно коситься, а мадмуазель Альман даже укоризненно покачала головой. Это стало последней каплей, мы с маркизой Лебрен переглянувшись, засмеялись в голос, сползая со своих стульев, и цепляясь друг за друга, в попытке найди опору и поддержку, чтобы остановиться. Но это оказалось гораздо сложнее чем кажется, когда секундное затишье прерывается тихим всхлипом и все начинается заново. Мы смеялись до колик в животе и даже уже не пытались сдерживаться, все равно бесполезно. Вот так мы стали главным номером развлекательной программы на вечер.

– Я больше не могу, – простонала Маркиза Лебрен.

– О-о-о, – все, что ответила я.

– Это потрясающе, – раздалось от неё опять.

– О, да! – подтвердила я, хватаясь за ноющий живот.

– Прямо так и звучит? – наконец смогла спросить она.

– Вы только не думайте, что это просто шутка, это стихотворение действительно принадлежит Пушкину, самый, что не наесть оригинал. Вообще-то у него и покрепче есть, но в романс…, – засмеявшись, согнулась я пополам.

– Вы видели лицо Джустин? – спросила она меня, уже захлёбываясь новым приступом.

– О-о-о!!!

И мы снова практически рыдали.

Спустя какое-то время я получила из рук Тристана стакан воды, который приняла с благодарностью.

– Так мне кто-нибудь объяснит, что с Вами происходит? – вопрос был задан твёрдым голосом, но в глазах плясали смешинки.

– Мы тут выяснили, что эта песня ни в коем случае не имеет право носить звание романса, это скорее скабрёзная песенка для кабака в порту, – честно ответила за нас обоих маркиза.

– Что? – рассерженной кошкой зашипела мадмуазель Альман и зло глянула на побледневшего артиста.

– Но как… но как…? – все время повторял певец, то краснея, то бледнея и отводя глаза от разгневанной красавицы.

– Вас накажут, – кровожадно пообещала она.

Артисты, сбившиеся в стайку у стены, понуро опустили головы.

– Не думаю, что они виноваты, это была злая шутка, но не над Вами, а над ними, – развела я руками. – Неужели, вы станете наказывать не виновных, только за то, что Вас расстроило наше веселье?

Она задумалась, решая для себя, какой ответ будет выгодным в данной ситуации. Конечно, она была крайне уязвлена и жаждала расплаты, но и выставлять себя стервой тоже не хотела.

– Я, пожалуй, могла бы забыть о столь неприятном инциденте, – наконец приняла решение она. – Но только если хозяин дома компенсирует мои душевные травмы, подарив мне взамен другую песню.

Ох, ну нефига себе! Вот это запросы. Она бы ещё приватный танец заказала или ночь любви. Смех испарился как по взмаху волшебной палочки. Что-то мысль о том, что она может и такое затребовать, совсем меня не порадовала.

– Вы считаете это приемлемым? – голосом Тристана можно было Лед колоть.

– Ну, я же Ваша гостья, – уже не так уверенно заявила она.

– Это недолго исправить, – тяжёлый взгляд придавил зарвавшуюся девушку.

– Дорогой, это грубо, – пожурила его маркиза. – Достаточно было сказать, что девушка в этой ситуации не права.

Тристан, совсем как я иногда, закатил глаза. Тут я согласна, этой дамочке, что-либо объяснять бесполезно, уж очень хочет она вернуть Леберена. Да я с ним вообще во всем согласна, тем более, что мне совсем не хочется чтобы он пел для этой коз… мадмуазель, короче. Хотя буду не против чтобы когда-нибудь снежным зимним вечером у горящего камина только для меня одной под звуки семиструнной гитары спели песню о любви, о его любви ко мне. Ох, замечталась, сначала нужно по загребущим лапкам настучать, а потом предаваться грёзам.

– Вам что же не хватило? – расплывшись в фальшивой улыбке, я внесла предложение. – Просто если вы настаиваете, то уверенна, что смогу вспомнить ещё парочку малоизвестных стихотворений, так скажем лично для Вас.

За моей спиной маркиза медленно стекла на кушетку.

– Вы…Вы…, – запинаясь от возмущения, пыталась найти более или менее приемлемое ругательство Джустин.

– Ага, именно я, или моя кандидатура не подходит? – приподняла бровь. – Конечно, если Вы настаиваете на участии маркиза Лебрена, то могу научить его им.

А было бы забавно, помниться у Есенина есть выдающиеся шедевры, вот только, насколько я помню, он их ещё не написал. Интересно это будет плагиатом, если я сочиню их заново раньше его?

– Это оскорбительно, – взвилась она.

– А что я такого сказала? – сваляла дурочку я. – Если нет желания, так и скажите, и мы сможем вернуться к концерту.

– Я… я…, растерялась она.

– Конечно и Вы тоже, – снисходительно успокоила его я.

– Тогда не будем терять время, – вмешалась маркиза, хлопками превеликая внимание артистов. – Мы готовы продолжить, господа. Только давайте ограничимся французской поэзией.

Среди гостей раздались редкие смешки, и заострять внимание на конфликте никто не стал.

Оставшийся вечер прошёл без сюрпризов. Почти.

Уже расходясь по своим комнатам, я лично проследила за тем, чтобы эта прилипчивая особа ушла спать. Лишь убедившись в неприкосновенности личного пространства Тристана, позволила Жаку проводить меня в мои покои. Вернее планировалось, что проводит он меня до комнаты, но дойдя до лестницы под пристальным взглядом Лебрена, я очень настойчиво убедила Жака, что смогу добраться самостоятельно. ДеБюси понимающе хмыкнув, достаточно громко заметил, что планировал ещё сыграть в карты с джентльменами и, поцеловав мне руку, удалился восвояси, прошептав напоследок:

– Будете должны.

– Сами сначала расплатитесь.

Тристан, как и я, совсем недавно, расслабился, узнав, что я сегодня одна. А мне, между прочим, совсем не сложно сделать ему приятно, не маленькая не заблужусь.

Единственное чего я не предвидела, так это то, что отправившись одна могу стать лёгкой добычей для не в меру настойчивых личностей.