Текст книги "Сломанные (СИ)"
Автор книги: Маргарита Абрамова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 20
ДАША
Более 4х лет назад
Слез больше не было. Глаза болели и резали будто в них что-то попало инородное, может, ветер поднял с дороги пыль и песок и засыпал в них. Им хотелось еще. Они словно высохли и требовали увлажнить их. А я больше не могла плакать. Не знаю почему, или потому что устала реветь днями напролет, действительно, сколько можно, или же от того количества разных веществ, что периодически скармливали и кололи мне медсестры. Равнодушные лица, без сожаления и брезгливости, они просто делали свою работу.
И вот я лежу на жестком матрасе и пялюсь в потолок. Белый с разводом в виде облачка. Интересно откуда он взялся? Все глубже погружаюсь в себя, не хочу никого видеть и хоть с кем-то говорить. Раньше в кабинете психолога только плакала и не хотела вспоминать то, что произошло. Не могла об этом говорить и тогда специалист просто спрашивал обо всем, что было в моей жизни. О семье, учебе, друзьях... Что я могла ему сказать о семье? Что мама умерла? Что это не могло не отразиться на мне?
Я все это знала и не видела смысла об этом рассуждать. Как это могло быть связано? Никак! Об отце? Что рассказать? То, что он сделал, когда это произошло... я не ожидала. Удивлена, что он на такое оказался способен.
Но что я чувствовала по этому поводу? Свою вину.
Да поэтому мы ходили по кругу. Я утверждала, что это только моя вина, а Кирилл Андреевич, что это не так и не нужно себя винить. Что отец взрослый человек и способен нести ответственность за свои поступки. Как и те другие...
Об учебе говорить было... смешно. В этой ситуации все казалось нелепым. Я начинала смеяться, сначала немного, а затем не могла остановиться, как истеричка, хохотала как истинная сумасшедшая. Злилась. Огненная смесь – смех и злость. Представьте, что вы шар, пылающий гневом изнутри. Вы хотите взорваться и уничтожить всех вокруг в радиусе доступном вам. Сеанс заканчивался уколом успокоительного и вот я уже целуюсь с подушкой и пускаю слюни на нее.
Кирилл Андреевич не знал что со мной делать. Колоть лекарствами это не выход, я должна захотеть сама двигаться вперед, захотеть побороть это. А я не хотела. Хотела, чтобы он оставил меня в покое. А он почему-то не опускал руки и продолжал со мной работать. Может случай интересный, врачам же только дай подопытного кролика. Его очень расстраивало, что у меня не было рядом родственников, которые бы могли поддержать меня сейчас. Друзей тоже не было, ни с кем из девчонок с танц-группы я не сблизилась настолько, да, мы иногда проводили вместе время, но это все не то. Я одиночка по сути, наверное, не притягиваю людей к себе, но и не отталкиваю. Очень удобно. Именно поэтому Кирилл Андреевич сам хотел со мной немного подружится. Он молод, лет тридцать пять, даже привлекательный. Идеально выбрит и приятно пахнет. Он друг моего отца и это выглядело странно, особенно сейчас, когда я знала, что он это делает специально.
Срывы и истерики мне не нравились. Но я просто не могла себя контролировать. Просто раз и уже не могла прекратить, включался ступор, что-то сбоило в моей нервной системе на фоне пережитого стресса. И вот, когда слезы иссякли, наступило мнимое спокойствие. Искусственное. Думаю, многие меня поймут и ощутят эту разницу. Одно дело – когда ты накачен чем-то, безмятежен и тебе все равно, но ты словно под водой, твои эмоции просто притупили и другое – когда каждой порой на коже можешь ощутить мир и покой, счастье...
Мои поры атрофировались. Их залили грязью этого мира, всеми этими душевными нечистотами и они не могли больше дышать. Но эмоции не могут просто пропасть бесследно и без последствий. Все в этой жизни компенсируется, дополняет недостающие части. Так было и у меня. Ночью, когда включалось подсознательное, начинался ужас. В прямом смысле. Меня стали преследовать кошмары. Постоянные, жуткие, я переживала тот день снова и снова, как в дне сурка. И если днем все было более-менее, пусть даже и искусственно, во снах приходило настоящее. То, что было сокрыто внутри, то, что было оголено до предела. Где тонко там и рвется. Простая, но точная истина. Верная и четкая.
Я не хотела больше засыпать, не хотела это снова видеть. Мне пытались колоть успокоительные и снотворное. Второе помогало, первое нет. Я засыпала и мне снились вещи, которых боялась, а в добавок не могла проснуться. Вскочить на кровати, как обычно, посреди ночи, разбудить соседок по палате, распахнуть в темноте глаза, продолжая кричать и постепенно понимая, что все уже случилось и сейчас это уже в прошлом.
А теперь представьте, что вы просто в замкнутом круге, вы просыпаетесь во сне. Вам снится, что вы проснулись, а потом какие-то события приводят опять в тот момент, с которого все началось.
Ничего не помогало, выглядела как зомби, чувствовала себя еще хуже. Тогда врач предложил мне выход. Я согласилась.
Часто вспоминаю наш диалог с отцом.
– Даша, вот не нравятся мне все эти наряды, – папа зашел, когда я в гостиной примеряла костюм для выступлений, – Вот было бы отлично, если бы ты выступала в платье в пол и кокошнике, – он усмехнулся, но там было больше правды, чем шутки.
– Да я так и выступала однажды, – напомнила, что и народные танцы мы иногда ставим, сейчас реже.
– Тот номер мне очень понравился.
– Я знаю пап, но мы ставим разные номера под разную музыку, в этот раз будет мега зажигательно, – улыбнулась ему и подвигала бедрами, отчего висюльки на юбке пришли в движение.
Он понятливо вздохнул, от понимания ему не становилось спокойней.
– Вот это, – он указал на те самые висюльки и обнаженные ноги, – Очень соблазнительно и провокационно для юношей. Уж поверь, знаю какие мысли творятся в голове у молодого парня, – снова вздохнул, принимая тяжёлую ношу ответственности, что его дочь выросла.
– Иногда мне хочется, что бы ты начала с кем то встречаться. С хорошим молодым человеком, который был бы рядом с тобой, заботился и защищал, а я бы так не волновался.
– Пап, не сгущай краски, да я помню твое мнение по поводу этих открытых нарядов и как девушке опасно в этом мире мужчин, которые думают, что раз мы оголились, значит мы уже сказали «да» на всё. Ему даже не нужно спрашивать, наряд все сказал.
Отец не раз проводил со мной беседы на эту тему, пытался донести, что девочке нужно быть в сто крат осторожней и лучше избегать рисковых ситуаций.
– Брось, на голых девиц и не только они могут насмотреться в интернете, там их море.
– Вот именно, насмотрятся, и по-настоящему захочется. Обещай, что будешь в этом только на сцене.
– Пап…
– Просто пообещай!
– Хорошо, – конечно успокоила его, что и в действительности и является правдой, не буду же я так расхаживать между делом, мне хватает внимания публики и на выступлениях.
– Мне будет спокойнее, просто будь благоразумна и лишний раз не провоцируй идиотов. Будь аккуратна, дочка.
Я понимала отца. Люблю его и принимаю волнение. Как и пообещала, не собираюсь расхаживать так нигде, сама не люблю щеголять в открытых нарядах. Как-то наши две солистки заявились на пары без лифчиков. Сели на последнюю парту. Так все, не только парни, но и девчонки чуть шею не сломали. Одни, понятно кто, облизываясь, другие, негодуя и не понимая как там можно, считали их стервами. Я так однозначно не смогу, да и главное не хочу.
Разумеется, не из-за наставлений отца. Не знаю, согласна ли я с ним. Он всегда говорит, что общество в любом случаи будет винить девушку. Не так оделась, не то сказала, сама спровоцировала, сама напилась, сама виновата. Надеюсь, никогда это не узнать и не столкнуться. Но немного обидно за девчонок, за весь женский пол. Почему-то парней, когда напиваются не поджидают неприятности за углом, никто не хочет воспользоваться их доступностью. Кому может доставить удовольствие невменяемый или оказывающий сопротивление партнер. Нездоровым на голову. Вся эта теория об этом наводит ужас, а тем более на мое неискушенное в этом вопросе сознание.
Не надо и говорить, что не было у меня еще никого. Ни к кому не тянет настолько, чтобы потерять голову, и не только ее. Папа прав, на нас часто смотрят парни, подходят после выступлений пообщаться, приглашают. Все хотят популярную девчонку. А хочется кого-то надежного, а не чтобы тебя просто попользовали. Хочется романтики и искренних чувств. Немного даже накатила грусть. Мама бы хотела, чтобы я была счастлива. Сама этого хочу, да вот только сторонюсь почему-то людей, не подпускаю их близко. Может, будет как в фильмах – просто встречу его и тут же пойму, что это он, моя вторая половина и все станет не важно. Мир откроется для меня, даря и отдавая любовь.
Переодеваюсь в комнате, складываю костюм в рюкзак к остальным вещам и отправляюсь на занятия. После трех пар должна быть генеральная репетиция уже в нарядах, последняя перед новогоднем выступлением. Мы подготовили зажигательный танец, ритмичная музыка. Невозможно остаться равнодушным.
Глава 21
ДАША
Настоящее время
Я уткнулась ему в грудь. Шмыгнула носом, вдыхая этот знакомый аромат. Успокаивающий, придающий уверенности и сил. Когда он обнимал меня, слегка поглаживая по спине, казалось, что я все смогу перебороть, жить заново, не оглядываясь постоянно в свое прошлое. Смогу просто любить и радоваться, открыто улыбаться своему человеку, целоваться, ощущая нежность и страсть, любить друг друга не только духовно, жить обычной полноценной жизнью. Но стоило выбраться из его объятий и остаться одной, как все сомнения возвращались, угрызения совести разъедали душу, терзали сердце и не давали покоя. Когда ко мне впустили Родиона одновременно обрадовалась и испугалась.
– Даш, – Родион поцеловал меня в висок, – Все хорошо, малышка, ну что ты?
Родион взрослый, столько пережил, если бы не трагедия, что случилась с его семьей, мы почти со стопроцентной вероятностью не встретились бы, наши миры не пересеклись и он никогда не обратил бы на меня свое внимание, будучи счастлив со своей супругой. Он надежный, навряд ли бы он обращал бы внимание на других девушек, об изменах, думаю, и речи быть не может. Может, я слишком наивна, и ничему жизнь меня не научила. Он не просто так повстречался мне на пути, а помочь побороть своих внутренних монстров. Обняла его крепче, так хотелось бы поцеловать его в губы, но боялась, не хватало смелости самой сделать первый шаг. Мы так и не поговорили о случившимся. Не смогу сегодня, хоть и понимаю, что у него ко мне много вопросов. Естественно ему хочется знать, что произошло. Просто взять и начать биться в припадке... Не так он хотел провести тот вечер, но и в неоправданных ожиданиях дело. Тяжело... даже просто думать об этом.
– Ну ты чего, глупая, его пальцы легким касание дотронулись до подбородка, поднимая его, вынуждая смотреть на него. Но я все равно отводила взгляд в сторону. Боялась увидеть в них…что? Жалость или осуждение. Наверное, с осуждением я себя накрутила, он не тот человек кто будет воспринимать меня сквозь призму прошлых поступков, страшных старых ошибок. Он не раз признавался мне, что считает себя виноватым. Даже ничего не говоря, видела как он мучается от своего прошлого.
– Посмотри на меня, его голос проникал в каждую клеточку, успокаивая и прося довериться.
Встретилась с ним взглядом. Такие глубокие, темные, с чуть расширившими зрачками. Глаза, видевшие боль. В них увидела не только свою, но и его. Это была не жалость, но и сожаление тут тоже присутствовало. «Что это значит?» – хотела спросить, нет потребовать, но губы были крепко сжаты, сдерживая слезы на грани, не проронила ни слова. Лишь сглотнула.
– Ничего межу нами не изменилось, слышишь…
Я слышала, отчаянно хотелось верить, но солёные капли все же покатились по щекам. Его ладони переместились с подбородка выше, пальцы аккуратно последовали вдоль влажной дорожки, осушая их. А после их коснулись другие легкие нежные касания, он покрывал мое лицо легкими почти воздушными поцелуями. И я поверила. В нас, в себя, в то, что теперь в моей жизни есть за кого держаться, что все изменится. Благодаря этому человеку, его веры в меня. Это был совсем крошечный, маленький росток, который пробился сквозь толщу асфальта и нуждался в солнце и заботе.
– Родион, – голос хрипел, будто болела ангиной.
Он прекратил, испугано, словно боялся, что сделал хуже или напугал меня.
– Да?
– Прости меня…
– За что ты извиняешься? – чувствую, что он смотрит, а я не могу поднять взгляд в ответ.
– Я все испортила…
– Ты не виновата, наверное, я слишком быстро перешел черту…
– Нет, – отрицательного замотала головой, – Виновата только я, – захотелось закричать, чтобы не смел даже брать вину на себя, это все я... Но в горле стоял ком, голос был тихий, слова трудно давались.
– Подожди, не перебивай, ты просто пока не готова, и, скорее всего, у тебя есть причины и, если не хочешь, то можешь не рассказывать…
– Я бы хотела тебе все рассказать...
– Понимаю, прошлое всегда больно ворошить, я хочу помочь... И если тебе что-то понадобиться ...
– Просто будь рядом, – выпалила и покраснела.
– Буду, – притянул меня снова к себе.
– Хочешь сладенького? Ты еще довольно бледная, будем поднимать тебе уровень глюкозы и градус настроения.
– Вот бы просто повысить градус…
– Сегодня думаю можно ограничиться мороженым, но на выходных обязательно сходим куда-нибудь или посидим дома.
Его планы мне пришлись по душе, он не уходит, не нашел поводов чтобы откреститься от моего общества и даже обещался на перспективу. Значит, не собирается убегать.
– Знаешь, не хочу мороженное, хочу горячий капучино, обязательно с шоколадной крошкой, – организм хотел чего-то теплого, согревающего, убивающего тот холод, от которого периодически еще брала дрожь и озноб.
– Будет тебе шоколадная крошка, крошка, – пытался шутить, скрывая волнение. Скрывал его он неплохо, но мне было заметно.
Улыбнулась, он такой милый в своей заботе и поддержке.
– Что? Не вышел каламбур? Видимо слишком стар для комплиментов.
– Ну какой ты старый, напрашиваешься на комплимент тоже?
Не знаю, можно ли это назвать улыбкой, уголки моих губ приподнялись лишь на миллиметр, меня затопило невыносимое желание поцеловать его. Больше всего боялась не почувствовать тех ощущений как от прежних поцелуев. Решилась. Преодолела то небольшое расстояние, разделяющее нас и впилась в его рот своим. Тело онемело, он медленно отвечал, словно я хрустальная ваза, что боится разбить от одного нечаянного прикосновения. Пила его дыхание, прижалась теснее к его груди, разгоняя негу во все органы чувств. Его язык проник, раздвигая мои губы, не встречая препятствия, а, наоборот, покорно впуская, и в голове взорвались фейерверки тысячами осколков, разлетаясь в каждый уголок моего тела. Стало горячо, а низ живота наполнился томлением. Поцелуй закончился и я испугалась.
Но это только поцелуи, но что будет после, когда ему надоест ждать и «лечить» меня?! Пыталась запихнуть эти мысли куда подальше. Сколько это будет продолжаться, я так устала жить с этими страхами и фобиями и если сама не решусь идти вперед, так и останусь в этой яме.
– Вместе мы справимся, – будто услышал мои сомнения и терзания, – Позволь помочь тебе. Ты теперь ни одна, попробуем оставить прошлое прошлом. Ты же знаешь у меня самого…. – Он замолчал, подбирая слова. – Я изменял беременной жене, ты должна знать это…
Было действительно видно, что он сожалеет об изменах и сейчас он бы поступил иначе. Права я была, что мы бы раньше не встретились, может это не он не посмотрел на меня, а, наоборот, я на женатого мужчину. Этого мы не узнаем. Этим признанием Родион словно давал мне повод разочароваться в нем, оно далось ему трудно.
– Это было в прошлом, сейчас ты другой…
– Не важно изменился или нет, я должен получать наказание, а не встречаться с такой девушкой как ты. Со мной ты будешь не счастлива.
– Не нужно решать за меня.
Зачем говорить, что будет рядом, а потом желать оставить меня одну. И тут поняла, что он испытывает те же чувства, что и я. Хочу быть с ним, но боюсь, что ничего не выйдет и меня снова накроет. Одинокому быть легче. Столько граней, об которые боишься пораниться, как нам справиться с этим.
– Знаешь, что я еще хочу? – решила перевести тему, показывая, что его тайны не так страшны.
– Что?
– Покататься на велосипедах!
– Велосипеды?
– Да, хочется покататься по городу, машина бы тоже подошла, но ты не ездишь теперь. И я понимаю почему.
Врач настоятельно рекомендовал прогуливаться, дышать свежим воздухом, насыщать кислородом потревоженный мозг. В прошлый раз, находясь в больнице, хотелось только лежать, и я боялась повторения, поэтому придумала такое развлечение..
– А велосипед еще лучше. Снова ощутить вкус детства, ветер развивает волосы и проникает под одежду.
– Я на машине привез тебя, – уставилась на него, шокированная услышанным, – На машине твоего отца, – добил меня известиями. Ничего себе, даже переживания немного утихли, сменяясь любопытством. Это значит. Что ради меня он пересилил свои страхи! Значит и я смогу!
– И как? Что почувствовал?
– Да ничего, не успел об этом подумать, все слишком быстро, очень волновался…
– Прости…
– Не нужно, давай покатаемся как только тебя отпустят, найдём точку велопроката и отправимся крутить педали.
– Спасибо…
– Не за что, мы еще не пошли, а ты уже благодаришь.
– Не за это, за всё…
– А вот за это всё, точно не нужно.
Притянул ее к себе, обнял.
Глава 22
РОДИОН
Я шел в своих мыслях, не замечая прохожих. Кто-то толкнул, задев плечом, достаточно болезненно. Это кто у нас такой широкий? Кому не хватает дороги? Поднял взгляд и столкнулся со злым голубоглазым мужчиной. Может в хорошем настроении он мог располагать к себе, а сейчас было много серости от истончаемой ненависти и недовольства. Я узнал его. Хоть мы и виделись всего два раза, пусть и мельком.
– Я хотел с тобой поговорить, – без предисловий начал Сергей, так вроде его звали.
– Для разговоров не обязательно толкаться, – я и сам был на взводе, тут еще этот тип в прямой конфликт вступает.
– А что это ты такой нежный, так лучше усвоишь и поймешь, – негатив так и сочился из него, он не старался сдерживаться, такой смелый? Или просто глупый? Меня еще интересовал другой вопрос как он узнал, что Даша в больнице? Быть может, на работе сообщили…
– Что я должен понять?
– Отстань от Даши, понял?! Чтобы я возле нее тебя не видел, – не знаю какие отношения были раньше, но сейчас она не горит желанием с ним общаться, а он, похоже, не готов смириться с таким раскладом. Явился выяснять отношения, хорошо, что со мной, а не к Даше в палату.
– А иначе что?
– Пожалеешь, дядя. Что захотелось молоденькую девочку? Так эта занята!
– А она то это знает?
– Женщина выбирает сильнейшего…
Кулак взметнулся за долю секунды. Не стал портить эту сладкую физиономию. Удар под дых, выбил дыхание, заставил любителя поговорить согнуться пополам.
Мне не двадцать лет, знаю, что рассусоливать с такими дерзкими типами нет смысла, до них доходит только язык силы. Мне, по-любому, прилетело бы, поэтому лучше начать первым, сбивая с оппонента спесь. Заодно оценим физические способности. Драться я не любил, но батя мой был строгой закалки. Мать его ругала за мое воспитание, часто слышал, что нормальные воспитанные ребята драку первыми не начинают. Он кивал ей, «соглашаясь». А мне потом неизменно всегда говорил: «Хотел стрелять вторым, только умер первым. Это женщины любят поговорить, а мы с тобой мужики.»
Установка срабатывает автоматически. Он любил заниматься спортом, отсюда и волевой характер. В молодости работал в мореходке, ходил на теплоходе «Адмирал «Смирнов». После вернулся и стал обычным жестянщиком на заводе. Он ничего против моей офисной работы не имел, но уже даже во взрослом возрасте любил наставлять и рассуждать как вести себя в разных ситуациях.
Так что не на того напал, голубоглазый. Сильнейшего говоришь? Думает, что моложе значит сильнее?
– Ах, ты! – он выровнялся и тоже решил нанести удар, от которого увернулся, а вот то, что он шибанет но ногам, я не ожидал. И пока упал на колени, опираясь руками на землю, он времени не терял. Пропустил два хороших удара в живот и по лицу. В отличие от меня, лицо моё он подпортить еще как хотел. Третий удар прошел вскользь, едва задев губу, но все же тонкая струйка крови побежала, почувствовал ее соленый вкус.
Шустрый этот любитель выставок. Злость вскипела, вспомнив, что он разыграл спектакль с незнакомцем в интернете, обманул Дашу. Видимо знал, что она не хочет с ним общаться и решил действовать по-хитрому. Не любил хитрожопых. Сам раньше таким был, поэтому еще больше терпеть их не мог. Они вызывали во мне стойкое чувство отвращения. Хотелось преподать ему урок, в какой-то момент даже показалось, что бью эти качества в себе, представив на его месте прежнего Родиона. Вошел в кураж, нанося один за одним удары. Парень повалился на землю и только тогда я пришел в себя.
– Это я, если еще раз узнаю, что ты надоедаешь Даше, можешь не надеяться, что лицо останется неразукрашенным, – сплюнул рядом, и пошел не оглядываясь, но еще слыша как соперник кряхтя поднимается на ноги.
Неожиданно сбросил негатив, под руку попался и сам напросился.
Этот тип хотел, чтобы я держался от Даши подальше. Я бы и сам хотел, да что-то плохо получается. Но это не его ума дела. Самому бы разобраться без сопливых.
Как не старался держать дистанцию, все оказалось «печально». А теперь отступать будет подло. Она может подумать, что это из-за случившегося. А это далеко не так. А может сама судьба прямым текстом говорит, что нам не нужно продолжать отношения в этом ключе? Что ничего хорошего из этого не выйдет? Даша уже в больнице. Не знаю, что и думать. В последнее время меня разрывают противоречия. Я должен был остановиться, но ревность захлестнула, всколыхнула эмоции, освобождая потаённые запрещенные чувства.
Все время пока ждал в приемном покое думал как себя теперь вести? Потому как, чтобы себе не пообещал, стоит увидеть ее как все идет в разрез с запланированными действиями. Не сказать, что я доволен этим. Совершенно нет. Абсолютно точно нет. Но Даша... Как магнит, чем больше сопротивляешься, тем больше влипаешь. Попробовав вкус ее губ один раз, хочется повторить снова. Хотя это не заслужил. Какая же я мразь. Думал, что изменился, а сам... Олеся мертва, а я с молодой девушкой. Может, это кризис среднего возраста начинается? Во сколько он там? В сорок? Это все оправдания, просто ты лжец, врал сам себе, что накажешь себя. А разве то, что ты делаешь похоже на наказание?! Все эти мысли терзали всю ночь и вне стен больницы, после того как меня отправили домой, заверили что с ней все хорошо, но раз я ей не родственник, то к пациентке не впустят, пока она находится без сознания. Сказали, что с ней уже все в порядке, просто дали успокоительного и она спит, приходите утром. Прежде чем, что-то предпринять и решать, нужно было поговорить с Дашей.
Что она нашла во мне? Почему так податливо льнула ко мне, а ее поцелуи выбивали почву из-под ног.
А теперь после того как пообещал, что помогу ей преодолеть все преграды вместе, заявил, что между нами все осталось как прежде. Только как это как прежде? Мы и сами запутались, но они точно вышли за пределы дружбы. Усмехнулся сам себе, какая уж тут дружба, когда от поцелуев сносит крышу и пол уходит из-под ног как в дешевой мелодраме.
Саднящие костяшки пальцев ныли, сжал их в кулак и почувствовал злость на себя, ударил им о стену, разбивая кожу сильнее. Может, стоило дать ему меня избить, я этого достоин. Все это гребанное непонимание как себя вести. Я стою на перепутье. Или вернусь к привычной одинокой жизни или же найду в себе силы двигаться дальше, позволю себе жить, не коря за смерть жены. Стоит уже решить или уходить совсем и не морочить девушке голову. Есть единственный человек кто будет действительно рад, если выберу второе. Мать. Она вообще вздохнет с облегчением. Хоть она и не поднимает тему моей новой женитьбы, после того как в грубой форме, весьма грубой, вылил поток грязи, что может даже не ждать ни внуков, никакой новой жены. «Время лечит, сынок», только и сказала она тогда. Я единственный сын, конечно, она хотела для меня другой судьбы, не угрюмого отшельника. Но бросил пить и на том спасибо. Стала чаще ходить в церковь. Смерть отца, мои проблемы сильно подкосили ее. Мне кажется, приведи в дом я не самую приятную девушку, она бы уже поблагодарила Бога, а Даша вообще не может не понравиться. Кстати давно ее не навещал. Нет никакого желания ехать в тот город. Больно, вдруг встречу родителей Олеси, а теперь еще и стыдно. Если свекровь увидит меня с девушкой, она точно проклянет. Хотя она итак уже, но это меня, а не хотелось бы, чтобы все это касалось Дашку, не причастную к моему прошлому.
Я уже привык жить с ноющей дырой в сердце, за столько лет сросся с ней, она могла иногда притупляться или, наоборот, особенно сильно напоминать о себе, как по оголенному нерву. А теперь эти переживания растревожили незажившую до конца рану. Слишком много мыслей, что кажется голова не выдержит. Не далеко так и свихнуться. Зашел в магазин и купил вискаря, отправился к Егорочу.
Старик был дома, смотрел телевизор, когда я пришел провел на кухню.
– У меня плохие ощущения, Егорыч, мне кажется ее кто-то сильно обидел
– Думаешь какой-то подонок что сделал с девочкой?
– Я не спрашивал, а она сама молчит, жду пока окрепнет, как будет готова.
В голове роилось множество мыслей. Не заметить изменения в Даше было невозможно. Словно потух огонек в глазах, часто о чем-то задумывается. Она говорила, что посещает психолога, но и предположить не мог, что все настолько серьезно.
– Вот и помоги девочке
– В том то и дело, не уверен, что могу ей помочь… Как я могу помочь ей если не в состоянии помочь себе?
– Вот и начни с себя, хватит прятать голову в песок аки страус. Не молодой поди...
Да старше Даши на пятнадцать лет. Накинулся на нее. Совсем еще девочка. – Прав ты, юна она для меня, – озвучил свои переживания. Может и не в возрасте вовсе дело. Конечно не в нем. Сейчас во всем вижу негатив.
– Дурак ты смотрю, засел в своих страхах и комплексах.
– Не начинай, сам то свою Тамару давно ль навещал, так и помрешь один.
– И помру, чего уж мне. Всякая жизнь даже на краю смерти к любви тянется, только любовь может ее исцелить. И ты не сравнивай. Я своё отжил. А тебе Господь дает шанс ошибки свои исправить...
– Не верю я...
– Дело твое верить аль нет, а девчонку побереги, рядом будь, чтоб чего не учудила ненароком.
Я задумался, а вдруг и правда Даша чего удумает, мало ли что в голове у нее, закрылась ведь. Женщины они ж эмоциональные очень, а когда перегорают, то вообще опасно оставлять их в одиночестве со своими тараканами. Вдруг это она со мной силилась, показывала, что все более-менее хорошо, а на самом деле все гораздо хуже. От простых переживаний приступы не случаются. Заволновался, пора домой идти, а по пути Даше позвонить. Хоть и виделись совсем недавно. Узнать как настроение, если не спит.
– Пойду я, Егорыч…
– Да только пришел ведь, вон чаю зверобоева заварил.... Выпил бы да поуспокоился, надо было лучше ромашки. Хоть и купил алкоголь, настрой не располагал.
Так даже и не открыли, пить расхотелось, трезвые нужны были мысли. Не время предаваться слабостям, нужно быть сильным и уверенным в своих действиях. Обдумать все как следует, желательно без черно-белого акцента. Не зацикливаться, а посмотреть все в разных тонах, подумать как это выглядит с разных сторон.
Посмотрел на меня и все понял, задерживать больше не стал. Я сам, как только за калиткой оказался, открыл вызовы и набрал последний. Но она не ответила, женщина– автоответчик сообщила, что абонент не отвечает. Выдохнул, не нужно себя накручивать, скорее всего она просто отдыхает, а телефон поставила на беззвучный.
Я догадывался, что произошло с Дашей. Надо быть полным дураком, чтобы не сопоставить факты. Не хотелось верить, что этой девушке нанесли такой вред, сильную психологическую травму. Встретились же двое травмированных, сломленные жизнью, прочувствовавшие удары судьбы на себе и безразличие небес. Как в той песне «Бог – одинокий ребенок, брошенный всеми в пустом магазине игрушек». (с) А мы с Дашей, будто те сломанные игрушки, никому ненужные, только на утиль. И если со мной немного поиграли, то за нее обиднее в разы, это как новенькой кукле Барби сломали руки, едва распаковав.
Что я об этом знал? Да только то, что в общем доступе. Но надо все-таки точно убедиться со стопроцентной гарантией, что это именно то о чем я думаю. Можно было бы напрямую спросить у нее, но она сейчас закрыта, ей понадобиться время на доверие, с ней нельзя спешить. Могу сделать только хуже, здесь нужно действовать аккуратно и деликатно. Она не раз говорила о своем психотерапевте… Думаю, как раз это тот, кто мне сейчас нужен.
