Текст книги "Быть вместе"
Автор книги: Маргарет Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Воздух был наполнен звуками летающих светлячков и других насекомых, роившихся вокруг фонаря, освещавшего рабочее место Лейна.
Наринда в легкой развевающейся одежде, неся в руках кувшин сока лайма, с естественной грацией пересекла палубу и скрылась внизу.
– Прохладительное для мистера Бове, – с улыбкой прокомментировал Марк Лейн. – Воистину приятно быть свидетелем такой преданности.
Харриет удержала просившуюся на язык колкость. Как человек духовного звания, преподобный Лейн имел своеобразное представление о том, что приятно.
– Сегодня у нас на обед жареный гусь, – сообщил он. – Днем Себастьян подстрелил целую стаю их, и уток тоже. Хашим нас порадует.
– Да.
После того как Харриет поднялась на борт их судна, она почти не разговаривала с Хашимом, который плыл на самой большой барке, отвечая за запасы, приготовление еды и суданцев, управлявших судном. Каждый вечер, когда суда становились на якорь, плоды его трудов доставлялись с барки на их судно. Хашим не выразил удивления, обнаружив Харриет среди членов экспедиции, только взгляд его пронизывающих черных глаз пробежал от Харриет к Раулю и Наринде. А затем Хашим вернулся на свою барку, радуясь, что он будет далеко, когда разразится неминуемая буря.
Харриет отошла от преподобного Лейна, чтобы он мог продолжить свои расчеты, но не захотела присоединиться ни к Себастьяну, ни к Уилфреду Фроуму. Мистер Фроум недавно заявил, что судоходного канала через этот заболоченный участок реки, в который они входили, не существует, и Харриет посчитала такой пессимизм неуместным. Она прошла на нос и стояла, глядя вниз в черную бурлящую воду. Во всяком случае, в данный момент проход был открыт для них, и они продолжали двигаться с вполне приличной скоростью, но как долго это продлится, никто не знал. Издалека донесся рык вышедшего на охоту льва, и Харриет поежилась. Временами гиппопотамы делали почти невозможным их продвижение, но она не могла оторвать от них взгляда, к крокодилам она уже давно привыкла, обезьян находила забавными, а ящериц загадочными, но ночное рычание львов вселяло в нее настоящий ужас. Рано или поздно людям придется покинуть суда и продолжать путь на лошадях и мулах; тогда не будет воды, которая способна оградить их от охотящихся львов: придется полагаться только на свою сообразительность и оружие. Харриет так погрузилась в свои размышления, что не заметила, как на палубу снова тихо вышла Наринда.
Блестящие глаза черкешенки были полны ненависти. Она очень хорошо знала о любви своего хозяина к английской девушке, потому что он сам сказал ей об этом и о своих намерениях, как только вернулся в Хартум. Что произошло потом, Наринда не ведала, она только знала, что снова получила его для себя, и ликовала по этому поводу. Теперь он отвернулся от нее, придя в бешенство из-за того, что она не помогала английской девушке ухаживать за доктором. Наринда видела их неистовое объятие и понимала, что с каждым днем Рауль становится все дальше от нее, что все его мысли сосредоточены исключительно на девушке, которая сейчас стояла перед ней в темноте, глядя вниз в темную глубину реки.
Наринда оглянулась: будут ли свидетели? Священник ушел, его стол был пуст. Вдалеке два англичанина со стаканами в руках разговаривали между собой, а у их ног стояла бутылка бренди. Рядом – никого. Ее бросок вперед был стремителен.
Харриет почувствовала сильный удар в середину спины и, упав вперед, изо всех сил старалась схватиться за низкое ограждение, но в это время адский толчок заставил ее нырнуть головой вниз в черную, как сажа, воду.
Харриет захлестнул слепой ужас, и она принялась колотить по воде, стараясь выбраться и выжить. Захлебнувшись грязной водой, она всплыла на поверхность и сделала вдох. Увидев, что темный силуэт их судна уже в нескольких ярдах от нее, Харриет в отчаянии закричала, зовя на помощь, и затем сквозь собственный крик услышала отчетливый звук скольжения крокодилов вниз по речной отмели и плеск воды. От испуга ее крики стали еще громче и настойчивее.
На судне поднялся шум, и к ограждению палубы метнулись фонари.
Вода сомкнулась над головой Харриет, отвратительные хвостатые твари касались ее рук и ног, и она, из последних сил снова выбравшись на поверхность, выкрикнула имя Рауля.
Он прыгнул с носа судна, и сразу же один за другим последовали ружейные выстрелы поверх ее головы в сторону берега, направленные в приближавшихся хищников.
– Ради Бога!
Когда Рауль оказался рядом с ней, Харриет неистово схватилась за него, и они оба ушли под воду. Затем она ощутила сильный удар в челюсть, а потом не чувствовала ничего, пока ее, как выброшенную на берег рыбу, не втащили на судно и не положили на палубу. Она икала и рыдала от страха и радости.
Отзвучал последний выстрел. Рауль тяжело дышал, стоя над ней в мокрой, ставшей почти прозрачной рубашке, и с его волос стекала вода.
– У вас что, нет мозгов? – набросился он на Харриет с искаженным от гнева лицом. – Я всех предупреждал об опасности упасть за борт! Вы чуть не погубили нас обоих!
Себастьян, Уилфред Фроум и Марк Лейн с высоко поднятыми фонарями окружили их, и Харриет, откинув с лица намокшие волосы, постаралась принять сидячее положение.
– Я не упала! – огрызнулась она. – Меня столкнули!
– Кто? Архангел Гавриил? – язвительно рассмеялся Рауль.
– Я не видела кто, но могу догадаться! – Харриет встала.
– Это преподобный Лейн? – с едким сарказмом поинтересовался Рауль. – А может, это был мистер Фроум или Себастьян Крейл? А возможно, я сам? Вероятно, я толкнул вас за борт просто ради удовольствия, а потом рисковал жизнью и своими конечностями, чтобы вытащить!
Харриет повернулась кругом, осматривая палубу, и увидела Наринду, которая стояла в стороне, скромно сложив перед собой руки, и ее глаза с длинными ресницами не выражали ничего.
– Это она! – воскликнула Харриет и, бросившись мимо окружавших ее мужчин, остановилась перед Нариндой, едва переводя дыхание. – Ты толкнула меня!
– Я? – Наринда вскинула изящные брови и в недоумении вытянула вперед руку ладонью вверх. – Я ухаживала за добрым доктором. Почему ты так разговариваешь со мной?
– Потому что ты пыталась убить меня! – выкрикнула Харриет, вне себя от возмущения.
Наринда улыбнулась; она была разочарована постигшей ее неудачей, но наслаждалась неопрятным видом английской девушки. Ее злорадная, издевательская улыбка переполнила чашу терпения Харриет, и, подняв руку, она звонко ударила Наринду по щеке.
– Никогда больше не прикасайтесь к ней!
Дернув Харриет за руку с такой силой, что она едва не потеряла сознание, Рауль развернул ее кругом. В кроваво-красном свете фонаря он был похож на демона из ада.
– Она достаточно натерпелась подобного обращения от таких, как вы!
– Оттолкнув от себя Харриет, он обнял плачущую Наринду, а Харриет почувствовала себя так, словно сходит с ума: это ее чуть не убили, но утешение получает возможная убийца!
– Выпейте бренди.
Себастьян вложил ей в руку стакан, и Харриет с удовольствием выпила непривычный для нее напиток, а потом, когда мистер Фроум снова наполнил пустой стакан, позволила Себастьяну заботливо обнять ее – он по крайней мере не изменил ей.
– Мне нужно переодеться, – наконец сказала она, почувствовав, что мокрые юбки прилипли к ее телу.
Кивнув, он озабоченно смотрел на нее.
– Я совершенно оправилась, Себастьян. – Харриет выдавила из себя улыбку, – Не нужно с такой тревогой смотреть на меня.
– Я испугался за вас. Ей-богу, я уже жалею, что мы отправились в эту экспедицию! Уолтер умирает, мы окружены болотом, а теперь еще вы упали за борт и чуть не утонули.
– Я не упала. – Упершись ему в грудь руками, Харриет отодвинулась от него. – Меня столкнула эта девушка.
– Наринда легкая, как птичка. – Себастьян ласково улыбнулся. – Она, безусловно, не могла этого сделать.
– У этой птички есть когти! – язвительно заметила Харриет и с негодованием отправилась к себе в каюту.
Даже Себастьян не верил ей. Симпатия, которая раньше в этот день на короткие мгновения снова возродилась между ней и Раулем, исчезла, словно ее никогда не существовало. Возможно, подумала Харриет, снимая с себя мокрую одежду, очень хорошо, что дело не пошло дальше. Она больше не верила ни во что, кроме одного: она не упала, ее столкнули, и ответственен за это не кто иной, как Наринда.
На следующий день окружающий их ландшафт превратился в настоящий кошмар: свободного прохода не осталось, река почти стояла, разделившись на десятки узких протоков среди гниющих растений и зарослей папируса и тростника. Из воды частоколом торчали мертвые деревья, и на их ветках зловеще сидели похожие на грифов птицы.
– Судд. – Себастьян назвал и окинул взглядом окружавшее их отвратительное зеленое болото, тянувшееся до самого горизонта, и его лицо сделалось мертвенно-бледным. – Как же мы теперь выберемся отсюда?
– Только благодаря упорству, – отозвался Рауль, и Харриет в первый раз заметила на его скуластом лице признаки напряженности. – Куда вы? – неожиданно спросил он Харриет, когда она проходила мимо него.
– К доктору Уолтеру.
Рауль кивнул. На этот раз в нем, безусловно, не было гнева, а была лишь глубокая сосредоточенность. Если они хотели освободиться из болота, каждое принятое решение должно быть правильным, и он, только он один, мог принять такое решение.
К вечеру следующего дня Харриет поняла, что доктор Уолтер находится на пороге смерти. Она грустно встала со своего места у его койки и пошла искать Рауля.
– Он в сознании? – спросил Рауль и, отложив компас и бумаги, встал на ноги.
– Вряд ли.
Они вместе торопливо спустились на нижнюю палубу в крошечную душную каюту. Глаза доктора Уолтера внезапно раскрылись, и он похлопал по руке Харриет, опустившуюся перед ним на колени.
– Она хорошая девушка, хорошая девушка, – пробормотал доктор, когда Рауль склонился над ним, и у него на губах появилась слабая улыбка. – Прощайте, дорогой друг.
Последний вздох захрипел у него в горле и замер.
Харриет закрыла лицо руками и заплакала, а Рауль легко – так легко, что она потом подумала, не показалось ли ей это, – коснулся ее волос и вышел из каюты.
Они похоронили доктора Уолтера на единственном клочке сухой земли, который смогли найти, – на крошечном острове, заросшем высокими лилиями с массой листьев, похожих на блестящие острые штыки. Когда Марк Лейн начал заупокойный молебен, Себастьян нежно обнял Харриет за плечи, и она не отстранилась. После отвратительной сцены между ней и Раулем она охотно принимала общество Себастьяна. По вечерам было приятнее сидеть и беседовать с ним, чем оставаться одной, когда не на ком остановить взгляд, кроме Рауля и Наринды.
Харриет отвернулась, чтобы не видеть Наринду, безмятежно сидевшую у ног Рауля, который работал с бумагами, и снова сосредоточилась на игре в шахматы с Себастьяном. Она наклонилась, чтобы сделать ход конем, и ее опущенная голова коснулась головы Себастьяна. Рауль, прищурившись, взглянул на нее, и у него на щеках заиграли желваки. Харриет с презрением отвергла его ухаживания и поощряла англичанина, тогда почему она не приняла предложение Себастьяна Крейла? Ведь было очевидно, что он без ума влюблен в нее. Увидев, что рука Себастьяна легла на руку Харриет, чтобы сделать за нее следующий ход, Рауль почувствовал, как кровь застучала у него в висках.
Наринда посмотрела вверх на его мрачное лицо, а потом по направлению его взгляда. Английская девушка; его мысли постоянно были с английской девушкой. Маленькие зубки Наринды глубоко вонзились в нижнюю губу. Она слышала о рабах, которые отваживались пробираться через болото в поисках жертв, приносимых богам, а вскоре экспедиция окажется на землях вождей, имевших обыкновение продавать своих людей в рабство – и покупать рабов. Редкой красоты английской девушки будет вполне достаточно, чтобы любой вождь заплатил за нее огромную цену. Глаза Наринды вспыхнули в темноте. Один раз она действовала импульсивно и потерпела неудачу, в следующий раз она будет действовать хитро, заранее все обдумав, и добьется успеха.
Глава 8
Климат был почти невыносимым, и неприятных моментов путешествия становилось все больше. На огромных картах, постоянно расстеленных на тростниковом столе, чернилами были написаны странные названия; огромная территория, обведенная замкнутой линией, была помечена тем же словом «Судд», а реки, вытекающие оттуда, носили красивые названия, совсем не соответствующие их омерзительности: Бахр-эль-Дзираф – Река Жирафа; Бахр-эль-Газаль – Река Газелей. Рауль работал с мрачным упорством; он тщательно прокладывал их курс, по ночам с помощью секстанта определяя широту. Часто туземная команда отказывалась рубить плотные заросли тростника, чтобы обеспечить судну возможность продолжать путь строго вперед, и тогда, вызывая у Себастьяна отвращение, Рауль, раздевшись до пояса, вместе с преподобным Лейном присоединялся к туземцам и мужественно помогал расчищать водный путь в плотной стене растений.
Рауль как одержимый яростно махал топором, у него вздувались мускулы, по широкой спине катился пот. А Себастьян и Уилфред Фроум наблюдали за ним, сидя на тростниковых стульях и всем своим видом демонстрируя, что их стремление к приключениям осталось в прошлом. Харриет просто смотрела, понимая, что ничем не может ему помочь. Когда же Рауль, пошатываясь, возвращался на судно, то Наринда быстро подбегала к нему с полотенцем, чтобы вытереть ему пот с лица и тела. Глядя, как Наринда влажной тканью протирает его лоб, Харриет подумала, что девушка ведет себя так, словно они были мужем и женой, и грустная улыбка тронула ее губы. Почти первое, что сообщил ей Рауль Бове, было то, что у него нет желания вступать в брак. Несомненно, нынешний образ жизни великолепно его устраивал.
– Есть ли какая-нибудь возможность убедить Бове повернуть обратно? – услышала Харриет вопрос Уилфреда Фроума, обращенный к Себастьяну.
– Никакой, – коротко усмехнулся Себастьян. – Они с Уолтером очень давно задумали эту экспедицию, и он будет продолжать ее, пока не погубит всех нас.
Харриет взглянула вперед, туда, где работал Рауль, стоя по пояс в воде. Он не погубит их, он их спасет – любой ценой.
После того недостойного случая, когда Харриет ударила девушку по лицу, Наринда не делала секрета из своей ненависти к англичанке, но стремилась заработать расположение мужчин и медленно, но уверенно отстраняла Харриет от всех на борту. Сейчас она, в тонкой, как паутина накидке, грациозно подошла к двум мужчинам, держа поднос с напитками. Фроум немного смутился, явно покоренный несомненной прелестью Наринды, и даже Себастьян окинул ее восхищенным взглядом. Никто не верил, что Наринда столкнула ее за борт, Харриет это знала, и то, что она ударила девушку, только все ухудшило. Рауль видел в этом типичное отношение представителей ее класса к туземцам и, следовательно, презирал ее; у Себастьяна и Уилфреда Фроума слезы девушки разбудили присущий им обоим инстинкт защитника; и лишь Марк Лейн оставался нейтральным: Харриет Латимер была не такой девушкой, чтобы без основания бросать тяжкие обвинения, и она не была такой неосторожной, чтобы упасть через двухфутовое ограждение в воду, кишащую крокодилами. Хотя Харриет этого и не замечала, преподобный внимательно следил за ней, полагая, что несчастный случай, произошедший однажды, мог повториться снова.
Как раз когда уже стало казаться, что выжить невозможно, Рауль, поднявшись вместе с туземцами на судно, устало сказал:
– Впереди проход. Я был прав в своих расчетах. Мы снова вышли на судоходный участок.
– Благодарение Всевышнему, – искренне произнес Марк Лейн, коснувшись своей Библии.
– Спасибо Господу, – менее набожно вторил ему Себастьян, потянувшись к бутылке бренди.
– Спасибо Раулю, – сдержанно сказала Харриет.
Рауль, в это время смывавший засохшую кровь с порезов на руках, поднял голову и бросил на нее пристальный взгляд, заставивший Харриет поспешно отвернуться, чтобы не позволить заметить своего смущения.
Когда река снова стала рекой, настроение у всех, даже у Уилфреда Фроума, поднялось. Берега реки больше не были бесплодными и пустынными, там кипела бурная жизнь, которую стоило описывать и зарисовывать: множество птиц, то и дело попадавшихся на глаза, – колпицы, ходулочники, цапли, аисты-марабу, белые аисты, черные аисты; обезьяны и восхитительно блестящие рыжие с белым антилопы; зебры и слоны; а однажды, рано на рассвете, Харриет стала свидетелем захватывающей дух картины того, как гепард выслеживает свою добычу. Со всех сторон путешественников окружала дикая природа, и Харриет с ненасытностью старалась зарисовать все, чтобы ни один вид фауны и флоры не избежал ее карандаша.
На берегах светлокожих нубийцев сменили черные как уголь африканцы, жившие поселениями, состоявшими из нескольких бамбуковых или плетеных из тростника хижин. Уилфреду Фроуму не терпелось сойти на берег, чтобы познакомиться с населением так же близко, как он знакомился с растениями и животными. Но Рауль ему не позволил: во время обратного путешествия у них будет время собрать уникальные материалы для Королевского географического общества. Главной целью экспедиции был исток Нила, а они еще не добрались до Гондокоро, самого далекого места, когда-либо описанного белым человеком. А пока они находились на территории, не нанесенной ни на одну карту. Провианта у них было достаточно, и они могли добывать свежее мясо, так что в задержках для знакомства с местным населением, которое могло представлять потенциальную опасность, не было необходимости, а каждый час каждого дня был для них дорог. Малярия унесла одного из их группы, и неизвестно, когда мог погибнуть кто-то еще. У них было в избытке хинина, в который Рауль очень верил, но доктор Уолтер утверждал, что четыре бутылки красного вина в день – надежная защита, и доказал, что это было печальное заблуждение.
Иногда Харриет задавалась вопросом: когда Рауль спит? Он прокладывал курс их судна, следил за командой несчастных и временами напуганных суданцев, так же педантично, как Уилфред Фроум, наносил на карту местность, а его взгляд все чаще останавливался на Харриет, приводя ее в замешательство.
– Гости! – неожиданно крикнул Себастьян и, схватив ружье, бросился на нос судна, а Уилфред Фроум вскочил на ноги, уронив при этом на палубу карандаш.
Рауль быстро прошел мимо испуганной Харриет, двигаясь с естественной силой и уверенностью, и ее внезапный страх пропал: какова бы ни была ситуация, Рауль с ней справится. Отложив блокнот для рисования, Харриет с любопытством последовала за мужчинами. Их судно со всех сторон окружили каноэ, полные туземцев, чьи блестевшие от масла тела были прикрыты лишь набедренными повязками коричневато-желтого цвета. Только на одном было больше одежды: накидка, закрепленная на одном широком черном плече, и драпировка из шкур антилопы, спускавшаяся от талии до лодыжек. Он стоял у руля самого быстрого каноэ, широко расставив ноги и держа в поднятой руке копье. Его лицо, лишенное всякого выражения, для Харриет выглядело более похожим на величественную, вырезанную из дерева маску, чем на лицо человека из плоти и крови.
– Опустите ружье! – властно приказал Рауль Себастьяну.
Себастьян помедлил, собираясь воспротивиться, но, увидев выражение глаз Рауля, неохотно подчинился.
Тишина была нарушена в то мгновение, когда Себастьян издал предупреждающий возглас. Застучали барабаны – барабаны, которые раньше Харриет слышала только с безопасного расстояния. Тогда они звучали заманчиво и романтично, как признак того, что она продвигается все глубже и глубже в сердце неисследованной Африки. Сейчас, когда они оказались совсем близко, их звук, полный тревоги и угрозы, был пугающим. Каждый воин был вооружен копьем или пикой, и чем быстрее становился ритм барабанного боя, тем громче становились их крики и устрашающая жестикуляция.
Расставив ноги и упершись руками в бедра, Рауль встречал вождя на носу их судна без малейшего страха, словно за его спиной стояла целая армия, а не горстка мужчин и две беззащитные женщины.
Когда каноэ вождя слегка ударилось о судно, Рауль шагнул вперед и, вытянув руки, заговорил по-арабски. Вождь не спеша рассматривал Рауля из каноэ, а неистовство вокруг все усиливалось. Харриет закрыла руками уши, чтобы заглушить бой барабанов и крики, а На-ринда давно убежала и спряталась в своей каюте.
Рауль спокойно перешел с явно непонятого арабского на другой язык, и на этот раз в бесстрастных глазах вождя появился слабый блеск.
– Украшения, Харриет, – не поворачивая головы, распорядился Рауль.
Харриет побежала к коробкам с разноцветными ожерельями и браслетами, которые они везли с собой для обмена у местных вождей на еду. До сих пор в таком обмене не было надобности, но теперь Харриет схватила несколько стеклянных украшений и быстро подошла к Раулю.
Непроизвольно улыбнувшись, Рауль бросил украшения в руки вождя, а тот, ловко поймав их, поднял свою ручищу, и барабаны смолкли. Вождь повесил несколько ожерелий себе на шею, а остальные бросил своим воинам, которые ловили их, вырывали друг у друга и ныряли за ними в воду. Рауль протянул руку вниз за борт их судна, черная и белая руки соединились, и Рауль помог вождю подняться на судно, а в это время пальцы Себастьяна нервно потянулись к ружью. Было неясно, понял ли Рауль то, что сказал вождь, и понял ли вождь то, что сказал Рауль, но было ясно, что взаимопонимание достигнуто и что дружба предложена и принята.
– На каком языке говорит Бове? – с любопытством шепотом спросил Себастьян у Уилфреда Фроума.
– Не знаю, – покачал головой Фроум, – но какой бы это ни был язык, Бове добился своей цели.
Вождь сел на плетеный стул с высокой спинкой, на котором обычно сидел Рауль, и Харриет, не отдавая себе отчета, поспешила за соком лайма и стаканами. Несколько воинов с длинными копьями в руках поднялись на борт за своим предводителем и стали вокруг него, а остальные остались стоять в покачивающихся каноэ.
– А если нет? – На лбу у Себастьяна выступил пот. – Даже с ружьями мы никогда не отразим нападения такого войска!
– Ш-ш.
Фроум с раздражением жестом остановил его.
Подошла Харриет, неся поднос с напитками, и Рауль против собственной воли с восхищением посмотрел на нее: она поступила правильно, и для этого нужно было обладать мужеством. Когда Харриет ставила напитки на стол между двумя мужчинами, вождь окинул ее взглядом и, прищурившись, задержал его на нимбе золотых волос. Рауль сел напротив предводителя племени, а Марк Лейн шагнул вперед и стал сбоку от Рауля.
Рауль подавил невеселую улыбку: священник и девушка проявили больше мужества, чем самозваный стрелок. Себастьян Крейл отличился только своим отсутствием, как и другой находившийся на судне храбрец, который еще недавно горел желанием поближе познакомиться с туземцами. Но Рауль выбросил их из головы, чувствуя, что его начинает охватывать почти безумное возбуждение.
Сидевший перед ним вождь назвал себя Нбатианом и на вопрос, знает ли он, где начинается река, равнодушно ответил:
– В Ньянза. Она вытекает из недр Великих Ньянза.
Харриет, услышав, что Рауль произнес названия Гондокоро и Ньянза, ждала в двух шагах слева от него, что ответит вождь, ногтями заправлявший карту под дно деревянного подноса.
Рауль с горящими глазами напряженно наклонился вперед, а Харриет прикусила нижнюю губу. Что говорил ему вождь, в каком направлении идти, когда их путь по реке станет невозможным и они не смогут больше следовать по ее течению?
Почувствовав нарастающее волнение Рауля, Харриет тоже разволновалась. Она всегда верила, что он добьется своей цели, но начала сомневаться в том, что у остальных участников экспедиции хватит выносливости, чтобы вместе с ним впервые увидеть исток Нила. А сейчас ей вдруг показалось не просто вероятным, а вполне реальным, что они доберутся туда.
Ударив кулаком по столу с такой силой, что стакан упал на пол и разбился, вождь, что-то произнес требовательным тоном и, встав, указал на Харриет.
Она от страха затаила дыхание, а Рауль, равнодушно пожав плечами, остался сидеть, не реагируя на возрастающее недовольство вождя.
– В чем дело? Чего он хочет? – спросила Харриет, заметив, как руки воинов крепче сжали копья, и боясь, что Раулю грозит смерть.
С совершенно неуместной беззаботностью Рауль повернулся кругом на стуле и спокойно окинул взглядом Харриет.
– Он хочет вас себе в жены.
– Что… – Харриет от ужаса вытаращила глаза и открыла рот. – Что вы сказали ему? – с трудом выдавила из себя она, в испуге отступая назад.
– Я сказал ему, – мрачно ответил Рауль, – что для меня очень заманчиво позволить ему взять вас в жены.
Секунду Харриет не могла произнести ни слова из-за громко стучащего сердца и сковавшего ее страха, а затем ее захлестнул гнев.
– Скажите вашему… вашему другу, – прошипела она, – что я не собираюсь быть чьей-то женой!
– Он, по-видимому, думает, что вы моя жена.
Рауль смотрел на нее с приводящим в бешенство самодовольством, и теперь у него в глазах был явно насмешливый блеск.
– Уж лучше я буду его женой, чем вашей! – огрызнулась Харриет с потемневшими от злости золотисто-зелеными глазами.
– Это легко устроить, – отозвался Рауль, небрежно откинувшись на стуле.
– Значит, вам наплевать, так?
Харриет с трудом сдержала слезы возмущения и ярости, которые обожгли ей глаза.
– Ругаться совсем ни к чему, мисс Латимер.
Его черные брови едва заметно приподнялись.
Харриет вся дрожала. Она часто злилась с тех пор, как встретилась с Раулем Бове, но ничто не могло сравниться с тем почти животным бешенством, которое охватило ее в этот момент. Она не замечала ни вождя в звериных шкурах, ни вооруженных воинов, ни Уилфреда Фроума, с побледневшим лицом безмолвно умолявшего ее держать себя в руках.
В кроваво-красном тумане она видела только Рауля, с насмешкой наблюдавшего ее унижение.
– Вы отвратительны!
Харриет всхлипнула и, быстро повернувшись, прошла вниз сквозь толпу почти голых мускулистых воинов, словно это были всего-навсего собравшиеся дети.
Некоторое время Рауль с любопытством смотрел ей вслед, а потом снова повернулся к своему недовольному гостю.
– Никогда не видела никого столь самовлюбленного! Столь наглого! Столь непростительно грубого!
Каждый эпитет Харриет сопровождала такими яростными ударами кулаков по подушке, что по всей маленькой каюте летали перья.
– Ради Бога, вы едва не погубили всех нас. – Тяжело дышавший Себастьян с совершенно белым лицом остановился на пороге ее каюты. – На что вы так отреагировали? Мне показалось, что старый черт собирается чуть ли не всех нас пронзить копьем. Он едва не поступил так с Бове после вашего ухода.
– Очень жаль, что он этого не сделал! – выкрикнула Харриет; у нее по лицу текли слезы, волосы рассыпались, грудь тяжело поднималась и опускалась.
Желание крепкой хваткой сковало Себастьяна. В спокойном состоянии Харриет, бесспорно, была красивой, но в ярости – просто изумительно прекрасной. Он шагнул в ее сторону, и в этот момент Харриет оборвала свою гневную тираду и напряженно прислушалась. Издали, с палубы, доносились раскатистые взрывы смеха. Смеялся не Рауль, не Уилфред и не Марк, это мог быть только предводитель племени – обаяние Бове снова сделало свое дело.
– Он заставил старого черта есть у него с ладони.
Себастьян испустил вздох облегчения.
– О, уйдите! – Харриет в раздражении запустила ему в голову подушкой, из которой разлеталось ее содержимое.
Удивленно моргнув, Себастьян увернулся от броска и, выскочив из каюты, захлопнул за собой дверь. С любовью придется подождать – но не слишком долго. Бове постоянно держал рядом с собой Наринду, так что у него не было морального права диктовать условия другим членам экспедиции. Себастьян был снова полон решимости. Он был дураком, что прекратил атаку на чувства Харриет, но больше им не будет. Даже его мать не сможет объявить неподходящей такую мужественную и исключительно волевую девушку, как Харриет.
Рауль, прекрасно понимая, куда ходил Себастьян, пристально смотрел на него, до боли сжав губы и чувствуя, как у него стучит в висках кровь. Крейл выглядел необыкновенно довольным собой. Несомненно, Харриет вся в слезах бросилась к нему в объятия и получила соответствующее утешение. У Рауля возникло безумное желание задушить Себастьяна Крейла, но гость требовал, чтобы ему объяснили сложную работу компаса, и Рауль, подчиняясь, оторвал взгляд от Себастьяна.
Встреча с вождем Нбатианом существенно подняла настроение Уилфреду Фроуму. Он попросил, чтобы Харриет зарисовала все детали облачения вождя, копья, каноэ, воинов. Харриет исполняла его просьбу, держась настолько далеко от Рауля, насколько могла. Когда же их взгляды случайно встречались, Харриет смотрела на Рауля с таким испепеляющим пренебрежением, что оно могло бы уничтожить менее стойкого человека – Рауль же просто спокойно продолжал свою работу.
Когда Харриет работала, Себастьян долгие часы проводил рядом с ней, чистил свое оружие и размышлял над тем, что рассказал Раулю Нбатиан о Великих Ньянза. Харриет увлеченно делала наброски и почти не слушала, что он говорил. Наринда становилась все более зловредной. Плеснув растительное масло на юбку Харриет, она нагло заявила, что это просто случайность, но глаза изобличали ее. Она пробралась к Харриет в каюту и, забрав щетку для волос, выбросила ее за борт, а когда Харриет спросила, где щетка, сказала, что ничего не знает. У себя в постели Харриет обнаружила змей, а однажды, оставив свой блокнот для зарисовок, она, вернувшись, увидела, что рисунки из него вырваны.
Когда Харриет обвинила Наринду в том, что это ее рук дело, Рауль оскорбительно заявил, что появление змей – это происшествие, с которым они все сталкиваются, а ее рисунки, несомненно, унес ветер. Харриет стиснула зубы и сверхчеловеческим усилием удержалась, чтобы не надрать Наринде уши.
С каждым днем Рауль становился все более резким и замкнутым, и вскоре только Марк Лейн был способен разговаривать с ним более или менее нормально.
Ранним утром они бок о бок стояли на палубе и увидели рощу лимонных деревьев, возвещавшую о приближении к Гондокоро.
– Когда мы оставим лодки, путь станет чрезвычайно трудным, – тихо сказал Марк Лейн. – Нам всем нужно быть заодно и путешествовать в дружбе, а не в ненависти.
Рауль продолжал молчать и только свел брови и сжал губы в жесткую линию.
– Прошло уже несколько дней с тех пор, как вы хотя бы несколькими словами обменялись с Себастьяном или Уилфредом, – озабоченно продолжал молодой Марк Лейн с Библией в руках., – Они становятся беспокойными и неуверенными. Думаю, успеха не достичь, если не преодолеть бездну.
