Текст книги "Долина любви"
Автор книги: Марджори Уорби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Ну, в любом случае ты сможешь погостить у нас, – твердо заявила миссис Бойд. – Потом мы все уладим.
– Ты же приехала учить испанский, – вмешался Гарри, – и, кажется, еще не очень в нем преуспела.
– Но я собираюсь обогнать тебя, – припугнула его Вивьен.
Они продолжали осматривать дом, который показался Вивьен очень просторным, но миссис Бойд с самого начала искала такой дом, где могли бы разместиться обе их дочери с мужьями и детьми.
– Один из моих зятьев – страстный любитель рисования. Мерцающее освещение приводит его в восторг. – Небольшую домашнюю часовню было решено превратить в студию. – Видишь, Вивьен, нам для всей семьи нужно много места.
Гарри с отцом пошли посмотреть, как идут строительные работы, а миссис Бойд решила приготовить чай. От помощи Вивьен она отказалась.
– Поброди лучше по дому, – предложила она девушке. – Если ты пройдешь через эту прихожую, то попадешь в сад позади дома. Он очень запущен, но Гарри обещал привести его в порядок.
Но Вивьен не пошла в сад. Она была очарована и восхищена внутренним двориком с большим бассейном в центре и множеством цветов вокруг. Вдруг она почувствовала, как тяжелые капли дождя упали ей на голову. Дождь? Среди ясного неба? Внезапно дождь усилился, и ей пришлось искать укрытия под навесом галереи.
Она села на каменную скамью и стала смотреть на дождь. Потоки воды стекали с крыши через замысловатые водосточные трубы прямо во дворик. Почти как фонтаны, подумала Вивьен. Дождь принес прохладу и свежесть, растения склонялись под тяжестью воды, чтобы тут же выпрямиться вновь. Ручейки потекли по мощенному плитами внутреннему дворику. Вдруг дождь прекратился так же внезапно, как и начался, и опять засияло солнце. Вода перестала стекать с крыши. Цветы потянулись навстречу солнцу. Вивьен сидела как зачарованная. Какое это чудесное место, подумала она. Как прекрасно осознавать, что оно твое. Как замечательно собираться здесь всей семьей!
После чая Гарри повел Вивьен посмотреть заросший сад.
– Не уезжай в Англию, Вивьен, когда твои друзья поедут домой, – попросил он ее.
– Я должна буду ехать. Мне пора возвращаться на работу.
– По крайней мере, погости у нас некоторое время, прежде чем принять окончательное решение. Моя мама очень рада твоему присутствию, и ей может понадобиться твоя помощь.
– Я думала, вы делаете это просто из любезности.
– Из любезности к себе, – сказал он. – Мы все хотим, чтобы ты погостила у нас.
– Тогда и я буду любезной к себе, – улыбаясь, произнесла Вивьен, – и приму такое чудесное приглашение.
Они все вместе вернулись из Каса Маргарита на виллу; Вивьен осталась у Бойдов на обед, после этого Гарри отвез ее в гостиницу. На прощание он дружески поцеловал ее. Он никогда не пытался позволить себе что-то большее. Легонько обнимал ее за плечи во время прогулок, подавал руку там, где это было нужно. Вивьен чувствовала себя с ним очень спокойно, как будто знала его всю жизнь.
Тесса и Джеймс были в восторге от полученного Вивьен приглашения.
– Но я думаю, что должна проводить вас домой, Тесса.
– Дорогая, ну чем ты можешь помочь? На санитарной машине нас отвезут в аэропорт и посадят в самолет, а в Англии нас встретят родители Джеймса. Не волнуйся. О нас позаботятся. Ты останешься здесь, будешь учить испанский, и, может быть, до конца лета мы еще вернемся и займемся нашим рестораном. – Но они обе осознавали, что это очень маловероятно.
Мария-Тереса выслушала известие о новых планах Вивьен с некоторой завистью.
– Я рада, что ты будешь гостить в семье дона Гарри, – сказала она, удивив Вивьен вежливой приставкой. Мария-Тереса не решалась называть его просто Гарри. – Жаль, что я первая не додумалась до этого. Я бы могла пригласить тебя погостить у нас. – Но ей тут же пришла в голову интересная мысль. – Знаешь, Вивьен, приезжай к нам после того, как ты поживешь у Бойдов.
Вивьен мысленно сравнила «Орлиное гнездо» и Каса Маргарита; мрачность и строгость одного, оживленность и сердечность – другого; недоброжелательность – в первой семье и приветливость – во второй. Она засомневалась, смогла бы она выдержать длительное пребывание в Ла Каса де лас Акилас. И тут же решила, что ради Марии-Тересы пожалуй смогла бы.
– Посмотрим, – уклончиво ответила она. – Все равно, спасибо за приглашение… Но тебе лучше спросить разрешения у брата, – чуть насмешливо добавила она.
– Я обязательно спрошу, – серьезно пообещала Мария-Тереса.
Она, очевидно, попросила у Мигеля разрешения не только на этот визит, потому что дня через два она позвонила вечером Вивьен в гостиницу.
– Вивьен, – с радостным возбуждением в голосе произнесла она, – мы с Мигелем послезавтра едем на асиенду, и я подумала, может быть, ты захочешь поехать с нами. Мы останемся там на одну ночь или на две.
– Я бы с удовольствием поехала, но не знаю, смогу ли я оставить Тессу и Джеймса так надолго.
Мария-Тереса уговорила Вивьен сначала подумать, а потом позвонить. Приглашение было очень заманчивым. Услышав об этом на следующий день, Тесса сразу же сказала, что такую возможность упускать нельзя и Вивьен обязательно должна поехать.
– А когда вернешься, обо всем нам расскажешь.
Итак, Вивьен позвонила Марии-Тересе, и та предложила ей приехать к ним в тот же вечер и остаться ночевать; тогда по дороге на асиенду они смогут проехать через Ронду и Аркос-де-ла-Фронтера.
И снова Вивьен подъезжала к похожему на крепость дому, снова пила золотистый херес в гостиной, где яркий огонь в камине согревал прохладу вечера, снова чувствовала на себе подозрительные взгляды двух пожилых дам и настороженное внимание старого сеньора, когда они молча ужинали в мрачной столовой. Вивьен подумала, что гнетущая атмосфера дома скоро начнет действовать и на нее.
Однако на следующее утро все было по-другому. Пожилые родственники не появлялись, и девушки и Мигель завтракали на веранде одни; восходящее солнце освещало вершины гор, а внизу в долине еще лежала мгла.
Вскоре они уже ехали по горной дороге. Путь был неблизким: они проехали Ронду, потом Аркос-де-ла-Фронтера, но у них не было времени, чтобы осмотреть эти маленькие старинные городки. Наконец позади остался и Херес, довольно крупный деловой город, и машина въехала на содержащиеся в образцовом порядке земли имения. Вивьен была поражена его респектабельным видом и ухоженностью. Невысокий длинный дом с большими окнами сверкал чистотой. В идеальном порядке находились конюшни с чистокровными лошадьми. Все было в исправности и радовало глаз своей чистотой. Отлично налаженное хозяйство, подумала Вивьен.
Все, кого они встречали, обращались с Мигелем как с членом королевской семьи. Потом появился управляющий – Фернандо Эскобедо, молодой человек чуть выше среднего роста, с густыми вьющимися черными волосами, живыми карими глазами и ослепительной белозубой улыбкой.
– Рады вас видеть! Добро пожаловать! Добрый день, дон Мигель, вы выбрали удачное время. Вы чудесно выглядите, сеньорита, – сказал он Марии-Тересе и несколько удивленно посмотрел на Вивьен. Мария-Тереса познакомила их.
– Сеньор Эскобедо – управляющий имением Мигеля, – пояснила она, – раньше эту должность занимал его отец. Зайдем в дом, Вивьен, и поздороваемся с сеньорой Эскобедо. Она приготовит нам кофе.
Сеньора Эскобедо, мать Фернандо, вела хозяйство в имении. Она вошла в этот дом совсем юной новобрачной, ее сын родился здесь, а затем сменил отца на посту управляющего.
Дом был чудесный, прекрасно обставленный, со светлыми и солнечными комнатами – поистине счастливое место. Полная противоположность «Орлиному гнезду». Фернандо и Мигель тоже зашли выпить кофе, а потом все вчетвером поехали осмотреть имение; мужчины говорили по-испански о делах, но Вивьен не скучала и с интересом смотрела по сторонам.
Стол для ленча был накрыт на террасе, откуда через аркаду в мавританском стиле открывался вид на дальние поля. Пурпурные вьюнки тянулись вверх почти до самой крыши, отцветающие бугенвиллеи дождевыми стрелами рассыпали свои лепестки. Светлая мебель на террасе дополняла эту яркую картину. Разговор переходил с испанского на английский и наоборот и все смеялись над ошибками друг друга. Оживление вносил, конечно, Фернандо, который больше всех радовался жизни, много шутил и заразительно смеялся. Именно он поддерживал разговор, выступая в роли хозяина. Мигель больше сидел и слушал, и Вивьен была уверена, что он все замечает.
После кофе мужчины и Мария-Тереса переоделись в костюмы для верховой езды, чтобы отправиться посмотреть те места, куда машина пройти не могла.
– Там найдется костюм и для тебя, Вивьен, если ты хочешь поехать с нами, – сказала Мария-Тереса.
Вивьен отрицательно покачала головой.
– На лошади я умею только сидеть, – объяснила она свой отказ. – Я бы не осмелилась назвать это верховой ездой.
А когда увидела, как держались в седле остальные, она еще больше порадовалась, что отказалась от этой прогулки. Они в совершенстве владели искусством верховой езды, гордо и уверенно восседая на лошадях и держа при этом поводья в одной руке, а другую свободно положив на бедро. Вивьен и раньше замечала, что мужчины на просторных испанских равнинах держались в седле так же великолепно. Лошади и верховая езда были их истинной страстью.
Прогуливаясь по имению, Вивьен еще больше смогла оценить красоту этого места, а также дома, принадлежавшего семье Навахас. Ей было интересно, почему они не живут в нем. Если бы они захотели, то для семьи Эскобедо можно было бы найти другой дом, а Мигель и Мария-Тереса могли бы поселиться здесь. Но, наверное, тогда им пришлось бы перевозить сюда и стариков, а это испортило бы всю прелесть этого места.
В этот вечер обед прошел в такой же приятной и непринужденной обстановке, как и ленч, только подан он был в непривычное для Вивьен время – почти в одиннадцать часов, но и после этого Фернандо повез Марию-Тересу к друзьям, жившим по соседству. Сеньора Эскобедо налила еще кофе Мигелю и Вивьен и, извинившись, ушла в свою комнату. Мигель и Вивьен вышли на террасу, на которую падал свет из окон гостиной. Луна освещала деревья и кусты вокруг, создав расписанную серебряными красками картину. Расположившись в креслах у столика, они тихо беседовали; Мигель поставил на столик свою рюмку коньяка.
– Это действительно чудесное место, сеньор, – сказала Вивьен.
– Сегодня вы увидели большую часть Испании. Совершенно разные места. Горы остались позади, а здесь природа менее сурова.
– Да, мне просто повезло, сеньор, что я увидела такие интересные и истинно испанские места, как например ваше «Орлиное гнездо». Необыкновенный дом. Еще я посетила другой, который восстанавливают сейчас мои друзья: он построен в мавританском стиле – называется Каса Маргарита. Они думают, что…
– Каса Маргарита? – переспросил он. – Вы сказали – Каса Маргарита?
Она удивилась, как изменился его голос, стал встревоженным, резким, тогда как несколько минут назад был спокойным и мягким.
– Да, сеньор.
– Это не очень распространенное название, – заметил он. – Где находится этот дом?
Она объяснила: на холме, в стороне от побережья, оттуда открывается прекрасный вид.
– Мои друзья считают, что он строился первоначально как некое религиозное сооружение: там есть небольшая часовня и крытая галерея, характерная для монастырей…
– Да, можете подробно не описывать мне дом, который теперь называется Каса Маргарита, – произнес он; она удивилась резкости, даже враждебности его голоса.
– Вы знаете его, сеньор?
– Знаю. – Голос прозвучал очень недружелюбно. Он встал и отошел к балюстраде террасы; его силуэт четко вырисовывался в лунном свете. – Этот дом принадлежал моей семье. Теперь он должен был стать моим. Да, вы правы, сеньорита, он действительно строился как «религиозное сооружение». – Ему, видимо, не нравилось подобное определение. – Это был небольшой монастырь, место уединения. Моя семья построила его как дар Господу после событий, рассказом о которых я не стану вам докучать. Мы всегда обустраивали его, заботились о нем; но по завещанию одного из моих предков он отошел побочной ветви нашей семьи. Многие годы я старался выкупить его. Без сомнения, я бы добился успеха, если бы приехавшие иностранцы не предложили за него такую непомерную цену.
Вивьен решилась возразить ему:
– Я думаю, все обстояло несколько иначе. Мои друзья говорили, что его последний хозяин упорно добивался, чтобы дом не достался никому из членов своей семьи.
– Верно, – прозвучал холодный ответ. – Но если бы эти иностранцы не приехали сюда, он в конце концов вынужден был бы уступить его мне. Я предложил за него такую же цену, но дом все равно достался англичанам. – Он замолчал, потом, охваченный внезапным приступом гнева, вдруг ударил кулаком по своей ладони. – Теперь он навсегда потерян для нас, – произнес он с горечью. – Не только для моей семьи, но и для нашей страны. Так происходит со всем, что продается иностранцам.
– Я считаю, что ваш гнев необоснован, – сказала Вивьен. – Иностранцы помогли процветанию этого района, где раньше ничего не было – бедность и запустение, земля, непригодная для обработки, которую никто не хотел покупать. Иностранцы вложили свои деньги, обеспечили работой тех, кто не имел ее, что создало им материальные условия для лучшей жизни…
– Лучшейжизни? Другой, несомненно. Отказ от моральных принципов ради материальных, процветание алчности и корысти…
– Вам легко так рассуждать, сеньор, с позиции вашего собственного благополучия и комфорта. Если бы вы были одним из тех бедных рыбаков или крестьянином, который пытается прокормить свою семью, обрабатывая неплодородную почву, вы были бы рады этим иностранцам. Неужели вам действительно нужен еще один дом, когда у вас их и так много?
– Вы говорите так не зная сути проблемы, – ответил он, и она услышала язвительные нотки в его голосе. – Да, мне нужен этот дом. Для очень важной цели. От этого была бы польза многим людям. А теперь разрушены планы, которые я вынашивал долгие годы.
– Но есть же другие дома, которые можно было бы купить вместо этого.
– Нет, – мрачно произнес он. – Нет. Остается только смириться с этим. Пережить. Как многое из того, что принесли с собой иностранцы.
– Но в данном случае они не виноваты, – попыталась защитить своих друзей Вивьен. – Не вина моих друзей, что вы не смогли купить этот дом, тут уж судите ваших родственников.
– Кто может сказать наверняка, что можно ожидать от иностранцев? Еще один прекрасный старинный замок в Испании перешел в собственность чужеземцев, чтобы стать загородным домом англичан или немцев, шведов или датчан! Наша страна наводнена ими, наши горы и пляжи распродаются по частям под застройку. Их высотные отели, многоэтажные дома и виллы появляются везде, как грибы. Они создают проблемы, безжалостно уничтожая нашу природу…
– …и несут процветание и дают работу вашим соотечественникам.
– Которые должны их обслуживать, – бросил он в ответ.
– Владельцы супермаркетов и всех остальных магазинов могли бы с вами не согласиться, – жестко заметила она.
– Почему наши девушки и женщины должны убирать квартиры всех этих людей, застилать их постели и стирать их белье?
– Наверное, для того, чтобы дать своей семье нормальную пищу и одежду…
– А что почувствовали бы вы, если бы все побережье Англии вдруг заняли люди совершенно других национальностей? Принесли бы с собой чуждые вам идеи и странные для вас понятия, вытеснили бы англичан или стали бы использовать их как прислугу? Вам бы это тоже не понравилось.
Воцарилось долгое молчание. Наконец Вивьен решилась нарушить его.
– Раз вы так неприязненно говорите о людях, которые приезжают жить в Испанию, мне непонятно, почему вы разрешили Марии-Тересе пригласить меня в Ла Каса де лас Акилас.
Он усмехнулся.
– Ну вот, мы переходим на личности, – сказал он.
– Ваше собственное разочарование по поводу Каса Маргарита тоже очень личное, – парировала она.
– Во всяком случае, я не давал Марии-Тересе разрешения приглашать вас. Она очень удивила меня тем, что сделала это по собственной инициативе.
– В первый раз, да, но вы сами, если помните, сеньор, считали, что я вполне гожусь в подруги Марии-Тересе. Вы должны были дать разрешение на мои последующие визиты.
Он молчал. Затем повернулся к ней и уже спокойнее произнес:
– Да. Верно. Это было сделано только ради Марии-Тересы.
Вивьен подумала, что ему не стоило напоминать ей об этом. Он всегда отделял себя от того, что делали они с Марией-Тересой.
– А эта поездка, сеньор? Которая, я должна признать, до сих пор доставляла мне большое удовольствие. Это тоже ради Марии-Тересы?
– Естественно, – холодно ответил он.
Вивьен замолчала. Враждебность, которую он выразил так открыто, расстроила ее. Красота серебряной лунной ночи для нее померкла.
Через некоторое время она встала.
– Извините меня, сеньор, но я, пожалуй, пойду спать.
Он тут же подошел к двери и распахнул ее перед Вивьен. Вежливо поклонившись, причем выражение его лица было трудно разобрать, он произнес:
– Доброй ночи, сеньорита.
Пожелав ему в ответ доброй ночи, она удалилась в свою комнату.
Глава четвертая
На следующее утро Вивьен приготовилась не обращать внимания на то противоречие, которое внезапно возникло между ними, и сделать вид, будто ничего не произошло. Однако она понимала, что любая следующая ее поездка в «Орлиное гнездо» будет теперь омрачена тем, что она узнала о Мигеле и его отношении к иностранцам.
Она спустилась вниз и вышла на террасу. В сияющем свете ясного утра каждый предмет четко вырисовывался на фоне голубого неба. Поблизости никого не было, но стол на террасе был накрыт к завтраку. Тут же находился кувшин со свежим апельсиновым соком, в котором зазвенели кусочки льда, когда Вивьен взяла его, чтобы наполнить свой стакан; рядом стоял кофейник, накрытый толстой стеганой грелкой; привлекало внимание блюдо с румяными булочками, домашнее печенье и масленка, помещенная в чашку со льдом. Взяв с собой сок, Вивьен подошла к балюстраде и остановилась, зачарованная красотой открывшейся перед ней картины.
Вскоре она заметила двух всадников, казавшихся сначала лишь маленькими фигурками вдалеке, но когда они быстро приблизились, пустив лошадей галопом по дороге через виноградник, Вивьен узнала Марию-Тересу и Фернандо Эскобедо.
У дома их лошади пошли шагом и остановились. Молодые люди повернулись друг к другу, чтобы поговорить. Теперь Вивьен могла ясно видеть их лица. Фернандо смеялся, его лицо раскраснелось от быстрой скачки, вьющиеся волосы растрепались. Даже издалека Вивьен видела его белозубую улыбку и даже почти ощущала бьющую через край жизнерадостность его натуры.
Они спешились, и Фернандо взял поводья обеих лошадей. На этот раз Мария-Тереса пользовалась дамским седлом, и на ней была надета длинная пышная юбка и короткий жакет, украшенный шнуром, поверх изящной белоснежной блузки. Ее темные волосы были скрыты широкополой шляпой. Она улыбалась Фернандо, и он не спешил оставить ее, чтобы отвести лошадей в конюшню.
Вивьен отвернулась и тут заметила, что у стола стоит Мигель, пристально глядя на свою сестру и Эскобедо. Она не слышала, как он вышел на террасу; ее первым побуждением было улыбнуться ему и весело пожелать доброго утра, но какое-то отрешенное выражение его лица удержало ее от этого. Несколько минут он не сводил глаз с молодых людей. Взглянув наконец на Вивьен, он кивнул ей и коротко поздоровался. Был ли он сердит после вчерашнего разговора или у него появился новый повод для раздражения, потому что Фернандо ездил верхом с Марией-Тересой? У Вивьен появилось озорное желание задеть его, и она сказала:
– Сегодня утром Мария-Тереса кажется такой сияющей, сеньор. Видимо, на асиенде ей очень нравится.
Он взглянул на нее, не сказав ни слова, и снял грелку с кофейника.
– Могу я предложить вам кофе? – вежливо осведомился он.
Взяв предложенную чашку, Вивьен села в конце стола, чтобы быть подальше от него. На террасу вышла Мария-Тереса, она радостно улыбнулась им обоим.
– О, я так замечательно покаталась верхом, – сказала она. – Чудесно! Я чувствую себя превосходно.
– Ты и выглядишь превосходно, – заметила Вивьен. Это было действительно так. На обычно бледном лице Марии-Тересы горел румянец, глаза сияли, а на губах играла легкая улыбка. Она была необыкновенно хороша в этот момент.
– Этот костюм для верховой езды, – объяснила Мария-Тереса, снимая шляпу, – очень популярен у женщин Севильи. Мне он очень нравится. Мигель, дорогой, налей мне, пожалуйста, апельсинового сока.
Мигель налил ей сок. Она подошла к нему, чтобы взять стакан, и остановилась рядом. Неожиданно она наклонилась и быстро поцеловала его в щеку.
– Доброе утро, брат, – мягко произнесла она, и ее слова оказали на Мигеля успокаивающее воздействие. Напряжение исчезло с его лица, и Вивьен также ощутила спокойную умиротворенность этих тихих слов.
Мария-Тереса села за стол; вскоре к ним присоединился и Фернандо.
– У меня просто волчий аппетит, – сказал он. – Здесь нет копченого окорока? Мария-Тереса, как насчет копченого окорока? – Он позвонил, тут же появилась служанка, чтобы узнать, что требуется хозяевам. Почти мгновенно блюдо с копченым окороком было принесено, и Фернандо стал накладывать лучшие кусочки в тарелку Марии-Тересы. – Ну, дон Мигель, какая у нас на сегодня программа?
Мигель ответил ему по-испански, и дальше разговор пошел на этом языке. Мария-Тереса внимательно следила за его ходом, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Вивьен же понимала только отдельные слова, иногда фразы, и будучи не в состоянии следить за разговором, погрузилась в свои мысли. Фернандо и Мария-Тереса. Это, конечно, было совершенно невозможно, если Мария-Тереса собиралась уйти в монастырь, как только закончит курсы медсестер. И все же Вивьен ясно понимала истинные чувства молодого человека, даже если Мария-Тереса о них и не догадывалась. Но, вероятно, Мигель не одобрял их отношений, ведь Фернандо был всего лишь управляющим в его имении: положение, конечно, неплохое, но недостаточно высокое, чтобы иметь право просить руки Марии-Тересы. В этом ли была причина того, что брат и сестра редко приезжали на асиенду? Мигель не хотел поощрять ухаживания Фернандо?
Фернандо быстро закончил завтрак, и мужчины ушли в контору. Девушки остались выпить еще по чашечке кофе.
– Ну вот, – сказала Мария-Тереса с явными нотками разочарования в голосе, – сегодня после ленча мы должны отправиться назад в Долину орлов. Ты поняла это, Вивьен?
– Нет. Мне было трудно уследить за разговором, и я задумалась о своем.
– Мигель утром закончит все, что планировал здесь сделать. Примерно в три часа у нас будет ленч, потом мы поедем назад. Я думаю, тебе опять придется ночевать в Ла Каса де лас Акилас.
– Почему мы должны так скоро уезжать? Здесь так чудесно, и тебе тут, кажется, очень нравится.
– Наверное, слишком нравится, – ответила девушка с необычной серьезностью. – Наверное, я забываю о своих обязанностях. В этом мире, Вивьен, так много соблазнов.
– Но ведь нет же таких заповедей, которые запрещали бы радоваться жизни, Мария-Тереса?
– Нет. И наслаждаясь жизнью, человек забывает о скорбящих и немощных, обо всех тех, кто нуждается в помощи. Нужно находить праведные пути для наслаждения.
– Да, я согласна, – сказала Вивьен, у которой были несколько иные представления о том, что следует считать праведным.
Значит, Мигель решил быстрее увести ее подальше от соблазна, подумала Вивьен. Увезти от Фернандо, назад, в общество мрачных стариков, в неприветливый дом; ее возмутило поведение Мигеля.
После завтрака девушки отправились в Херес-де-ла-Фронтера на машине Фернандо. Вивьен увидела бурлящий жизнью город, но Мария-Тереса показала ей и тихие улочки со старинными церквями, и рынок, где собирался весь простой народ и где можно было ближе познакомиться с обыденной жизнью испанской провинции. Они вернулись как раз вовремя, чтобы выпить перед ленчем по бокалу хереса с мужчинами и сеньорой. Вивьен осторожно поглядывала на Фернандо и Марию-Тересу. Ей показалось, что Фернандо определенно влюблен, а девушка не только смущена его отношением, но и взволнована. Когда они приготовились к отъезду и зашли попрощаться с сеньорой Эскобедо, Фернандо вышел проводить их до машины.
– Я был рад познакомиться с вами, сеньорита, – сказал он Вивьен. – И вновь увидеть тебя, Мария-Тереса. Ты что-то редко приезжаешь на асиенду.
– Мои обязанности сестры милосердия не позволяли мне часто бывать здесь.
– Когда ты вновь к ним приступаешь?
– Осенью.
– Тогда постарайся еще раз приехать сюда до осени. Ты же знаешь, как лошади скучают по тебе.
Мария-Тереса неуверенно покачала головой.
– Ну, им придется попрощаться со мной. Жаль, конечно, потому что я люблю верховую езду. – По выражению ее лица Вивьен вдруг представила себе, какая жизнь ожидает девушку, без всего того, что она любит, имея в своем распоряжении лишь одни обязанности и забыв о всяких удовольствиях. Она заметила, как тень пробежала по лицу Фернандо, и быстро взглянула на Мигеля, чтобы увидеть, как он отреагирует на слова сестры.
Он стоял рядом с машиной, открыв дверцу и ожидая окончания прощального разговора. Его карие глаза пристально смотрели на Марию-Тересу, но, как Вивьен ни старалась, она не могла прочитать его мысли. Неужели его всегда так трудно понять? Неужели он с самого детства был таким мрачным, одиноким, замкнутым? Или это жизнь в неприветливом доме-крепости среди гор в обществе трех пожилых снобов сделала его таким?
– Пойдем, Мария-Тереса, – мягко произнес Мигель. – Пора ехать.
Вивьен подумала, что нежность в его голосе появляется только тогда, когда он обращается к сестре. Он действительно любит ее, но была ли его любовь такой, которая замечает, что необходимо для Марии-Тересы прежде всего?
– Иду, Мигель. – Фернандо открыл перед ней дверцу машины, но Мария-Тереса покачала головой. – Я хочу, чтобы Вивьен села на переднее сиденье, оттуда лучше видно, – сказала она и устроилась сзади. – До свидания, Фернандо.
Мигель сел за руль, и машина отъехала от дома.
Брат и сестра, казалось, были погружены каждый в свои мысли. Вивьен полагала, что Мария-Тереса могла думать о Фернандо, но о чем размышлял Мигель, она даже не могла представить. Она же пользовалась возможностью любоваться местностью, по которой они проезжали; время от времени она произносила что-нибудь, чтобы нарушить это тягостное молчание.
– Мне кажется, сеньор, – заметила она между прочим, – что ваш чудесный херес изготовлен из кукурузы, сахарной свеклы и семян подсолнечника, потому что только эти растения я вижу вокруг.
Мигель с неожиданной улыбкой взглянул на нее.
– Могу вас уверить, что мы добавляем в него и виноград.
– Просто виноградники находятся в другой стороне, – серьезно объяснила Мария-Тереса.
Скоро равнина осталась позади, началась трудная, горная дорога, и наконец крутой подъем к «Орлиному гнезду». Машина остановилась у дома, и они все вместе стали подниматься по ступенькам, и не успели они даже позвонить, как слуга открыл дверь. Они прошли через сводчатый холл и заметили, что все комнаты в доме ярко освещены. Дверь в гостиную была открыта, и там тоже были зажжены все лампы, чего старики обычно не любили. Высокий, элегантный молодой человек стоял на пороге.
– Рамон! – воскликнула Мария-Тереса. – Никак не ожидали встретить тебя здесь.
– У меня выдалось несколько свободных дней, – сказал он, целуя кузину в обе щеки, – и я решил навестить родителей.
– Рады видеть тебя, – произнес Мигель, протягивая ему руку. – Познакомься с сеньоритой Арнольд.
– Счастлив познакомиться, сеньорита, – по-испански произнес Рамон, поклонившись ей.
– Я тоже, сеньор, – ответила она на том же языке.
– О, вы говорите по-испански.
– Совсем немного, но со временем надеюсь научиться.
– У тебя уже неплохо получается, – похвалила ее Мария-Тереса. – Но Рамон знает английский. Ты надолго приехал, Рамон?
– К сожалению, всего на несколько дней.
С приездом Рамона сеньор и сеньора Диас-Фрага необычайно оживились, и даже кузина Мариса отказалась от своей постоянной угрюмости. На их лицах даже появились улыбки и на каждое свое замечание они, казалось, ждали одобрения со стороны Рамона. Вивьен, чужой человек среди них, держалась в стороне, вежливо молчала, довольствуясь ролью наблюдателя.
Рамон выглядел истинным городским жителем. Очень обходительный молодой человек, подумала Вивьен. Изысканно одетый, воспитанный и образованный, он держался весьма снисходительно со всеми остальными. Покровительственные нотки явственно звучали в его голосе, когда он говорил со своими родителями или незаметной кузиной Марисой, и даже что-то подобное проскальзывало в его словах, когда он обращался к Марии-Тересе, хотя уж ее-то нельзя было назвать маленькой провинциалкой. И только с Мигелем он держался как с равным, но ведь иначе и быть не могло, подумала Вивьен: тот был хозяином дома и с таким человеком нельзя было говорить со снисходительным пренебрежением.
Они вернулись как раз к позднему обеду, который был накрыт, как обычно, в мрачной столовой. Но на сей раз все лампы в ней были зажжены, и обед проходил более оживленно. Рамон поддерживал беседу, переходя с английского на испанский и наоборот, смеялся вместе с Марией-Тересой, с улыбкой обращался к своим родителям с вопросами, разговаривал с Мигелем на серьезные темы. Говорил о вечеринках, на которых он побывал, о приемах, которые посетил, о пьесах, которые ему удалось увидеть. Вивьен с удивлением узнала, что спектакли в театрах начинаются в половине одиннадцатого или в одиннадцать и заканчиваются в час ночи. Неужели испанцы никогда не устают, недоумевала она.
С появлением Рамона все в доме переменилось. Он добродушно подшучивал над своей матерью, а она только улыбалась ему в ответ и смотрела на него полными обожания глазами. Значит, он был ее слабой стрункой, подумала Вивьен, этот слишком обходительный молодой человек, который был о себе очень высокого мнения, и которому, видимо, доставляло удовольствие манипулировать людьми, собравшимися сейчас в столовой. Несколько раз он бросил взгляд на Мигеля, чтобы увидеть его реакцию на свои слова. Пару раз Вивьен поймала его взгляд и на себе. Он, наверное, пытался понять, что она делает в этом доме. Внезапно у нее мелькнула мысль: был ли его приезд простым совпадением или его срочно вызвали сюда родители. Они могли в любое время позвонить ему прямо в Мадрид. Но если они действительно так сделали, то их поступок вполне объясним: они были так счастливы его видеть.
Когда все перешли в гостиную пить кофе, Рамон подошел к Вивьен и сел рядом с ней.
– Вы надолго приехали в Испанию, сеньорита?