Текст книги "Долина любви"
Автор книги: Марджори Уорби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Это может его сильно взволновать, – с мягкой улыбкой добавила Мария-Тереса, – но сестра Каталина убеждена, что он поправится.
Они направились к выходу. Вивьен Вежливо поблагодарила сестру Каталину, а Мария-Тереса подошла к ней за благословением. Даже Вивьен поняла слова монахини: «Благослови тебя Господь, дитя мое». Сестра Каталина проводила их до двери, держа Марию-Тересу под руку. На прощание она сказала ей несколько слов по-испански, от которых девушка просияла счастливой улыбкой.
– Это замечательная женщина, – говорила Мария-Тереса Вивьен, когда они шли назад по коридору. – Она родом из очень знатной семьи, но посвятила всю свою жизнь заботе о благе других. Она служит для меня примером.
Вивьен удивленно взглянула на свою спутницу.
– Вы часто бываете здесь? – спросила она.
– О да. Я учусь здесь на медицинскую сестру, – объяснила Мария-Тереса.
– Вы хотите стать медсестрой? – Вивьен была просто поражена.
– Я надеюсь стать ей. К сожалению, в моем обучении был перерыв. Я проучилась два года, но потом Мигель решил, что я слишком много работаю. Как сказать о человеке, который вдруг стал не очень хорошо стал себя чувствовать?
– Он переутомился? – предположила Вивьен.
– Да, я переутомилась и вынуждена была сделать в учебе перерыв. Я чувствую, что оказалась в привилегированном положении. Другие девушки все равно продолжали бы свои занятия. Но Мигель настаивал. Этой осенью я опять пойду на курсы и закончу обучение.
– И вы будете работать здесь, в этой больнице?
– Нет, сеньорита, я пойду туда, куда меня направят. Здесь у меня не будет выбора, все будет зависеть от моих наставников.
– Но ведь ваш брат – очень влиятельный человек.
Мария-Тереса улыбнулась.
– Я не должна пользоваться влиянием Мигеля. Я иступлю в Орден сестер милосердия и буду подчиняться только своим наставникам.
– Орден сестер милосердия? – Вивьен недоверчиво посмотрела на девушку. – Вы хотите сказать?.. Нет, этого не может быть. Вы хотите сказать, что… станете монахиней?
– Да. Как только закончу свое обучение, я уйду в монастырь.
Вивьен не нашлась, что ответить. Она была потрясена. То что эта красивая девушка станет монахиней, было, по мнению Вивьен, совершенно бессмысленным; но у нее хватило такта оставить свое мнение при себе.
Когда они вышли из больницы и направились к машине, Вивьен все же спросила:
– Вы всегда именно это хотели в своей жизни, сеньорита?
– Да. Это было решено, когда я была еще ребенком.
Она и сейчас была почти ребенком, подумала Вивьен. Сколько ей? Восемнадцать? Девятнадцать? Не больше.
– А ваши родители и брат одобряют ваше решение?
– У меня нет родителей. Мама умерла, когда я только родилась, а отца я помню плохо. Мигель, я думаю, одобрит мое решение, когда поверит в искренность моих убеждений. Он настоял, чтобы я подождала до завершения обучения… О, сеньорита, простите, я слишком много говорю о себе, когда у вас так много своих проблем. Сестра Каталина сказала, чтобы вы не волновались за своих друзей; их здоровье в руках прекрасных специалистов.
Вивьен хотелось побольше узнать о Марии-Тересе, но пришлось изменить тему разговора. Они вернулись в гостиницу, и Мария-Тереса вошла вместе с Вивьен в вестибюль.
– Не выпьете ли со мной кофе? – спросила она. – У нас в Испании ленч бывает поздно, а завтрак обычно очень легкий, поэтому было бы неплохо немного перекусить.
– С удовольствием, спасибо, – ответила Вивьен, – но сначала я узнаю, нет ли для меня какого-нибудь сообщения.
Одно сообщение было: мистер Кэрролл подтвердил, что они с женой прилетают шестичасовым рейсом и приедут прямо в гостиницу.
– Если рейс не задержится, они будут здесь примерно в половине седьмого, – с облегчением сказала Вивьен.
– Значит, до этого вы будете свободны, сеньорита?
– Да.
– И что вы будете делать?
– Не знаю. – Вивьен растерянно развела руками. – Я чувствую себя слишком обеспокоенной, чтобы чем-нибудь заниматься. Может быть, пойду прогуляться…
Им принесли кофе и сэндвичи, и Мария-Тереса взяла на себя обязанности хозяйки.
– Вероятно, будет лучше, если вы не будете оставаться одна. Я была бы счастлива, сеньорита, если бы вы пришли к нам на ленч, – предложила она.
– Я не хотела бы выглядеть назойливой. Я и так доставила вам много хлопот.
– Это вовсе не так. Мне очень хочется, чтобы вы согласились. И дорога к нам такая красивая, вверх в горы, вам обязательно понравится. Я обещаю привезти вас назад к половине седьмого.
Вивьен перестала колебаться. Она вдруг подумала, что эта девушка может нуждаться в подруге; но приняла она приглашение и по своим причинам. Ее заинтересовала Мария-Тереса; ей не хотелось проводить день в одиночестве, постоянно размышляя о состоянии здоровья своих друзей, к тому же, если ее планы изменятся и придется вернуться в Англию, ей хотелось до отъезда хотя бы чуть-чуть познакомиться со страной. И Вивьен, подумав, согласилась.
Сначала их путь лежал по широкому гладкому шоссе, которое даже удивило Вивьен. Она почему-то решила, что все дороги в Испании далеки от совершенства. Когда они свернули в горы, то дорога действительно стала другой: гораздо уже, с плохим покрытием, она бесконечно сворачивала и, изгибаясь, уходила вверх. Чем выше они поднимались, тем опаснее она становилась: острые скалы – с одной стороны и отвесный обрыв – с другой. Представившийся ей пейзаж фантастической красоты просто поражал воображение: одна горная цепь сменяла другую, с крутых склонов, поросших деревьями и кустарником, водопадами сбегали ручьи. Некоторые из них, протекая под дорогой, обрушивались с высоты крутого обрыва в долину. По мере того, как машина поднималась все выше, пейзаж менялся: на горах уже не было никакой растительности, а голые скалы выглядели весьма неприветливо.
Мария-Тереса вела машину умело, но осторожно. Вивьен сначала немного нервничала с непривычки; подобные подъемы были для нее в новинку. Она даже не смогла по достоинству оценить всю эту экзотическую красоту, потому что постоянно смотрела на дорогу. Может быть, на таком вот опасном месте и произошла авария у Тессы и Джеймса?
Наконец машина свернула на частную дорогу, и Вивьен подумала, что их поездка должна скоро закончиться. Но они все поднимались и поднимались по вившейся по склону холма дороге, а потом въехали в ворота в высокой каменной стене. Мария-Тереса остановила машину у массивных, окованных железом дверей, которые показались Вивьен проходом в крепость.
Они вышли из машины. Полдневную жару смягчал ветер, который, без сомнения, на такой высоте дул постоянно.
– Прежде чем мы войдем в дом, – сказала Мария-Тереса, – может быть, вы захотите посмотреть, какой отсюда открывается вид.
Они прошли по дорожке, пересекли лужайку и поднялись на небольшую каменную лестницу, которая позволяла заглянуть через стену. У Вивьен захватило дух от великолепия и мощи открывшейся перед ней панорамы. Красота ее поразила Вивьен: вершины гор, самые высокие из которых были покрыты снегом, а те, что пониже, – густой растительностью. А далеко внизу лежала долина, на дне которой узкой лентой вилась река. Сверху казалось, что долина простирается бесконечно. Вивьен увидела дорогу, по которой они ехали, – она выглядела лишь тоненькой ниточкой, вьющейся среди гор. Величие пейзажа вызывало благоговейный трепет.
– Теперь я понимаю, почему дом назвали «Орлиным гнездом», – сказала Вивьен. Она посмотрела на строгое каменное здание. – Он действительно на него похож.
Мария-Тереса улыбнулась.
– Здесь раньше водились орлы, – сказала она. – Мы иногда видим их и сейчас, когда они парят над нашей долиной. Очень большие и красивые птицы. Когда я была маленькой, я называла эту долину Долиной орлов.
– Очень подходящее название.
Они еще немного полюбовались видом, потом Мария-Тереса предложила:
– Пойдемте в дом. Ветер здесь все же довольно холодный. Я хочу показать вам дом и познакомить со своей семьей.
Они спустились по ступенькам, опять пересекли лужайку и подошли к высоким тяжелым дверям, показавшимся Вивьен чересчур мрачными.
Глава вторая
Дом действительно оказался самым неприветливым из всех, в которые когда-либо входила Вивьен. Она не сомневалась, что за многие века существования у него была богатая история, наполненная важнейшими событиями, но в нем по-прежнему сохранялась атмосфера крепости, готовой противостоять любому вторжению. Стены просторного холла, в который они вошли, были увешаны старинным оружием.
Оттуда они попали в холл меньших размеров с многочисленными дверями и ведущей вверх широкой мраморной лестницей. В пространстве между дверями были установлены старинные доспехи испанских рыцарей, потемневшие от времени, что придавало этому месту довольно мрачный вид. Мария-Тереса повела Вивьен вверх по лестнице в скромно обставленную комнату для гостей, чтобы она могла привести себя в порядок перед ленчем. Через несколько минут она вернулась, чтобы проводить ее вниз.
– Это гостиная, – сказала Мария-Тереса, открывая высокую двустворчатую дверь в большую комнату. Там никого не было, и Вивьен могла спокойно осмотреться.
Комната была менее мрачной, чем холл, вероятно, благодаря яркому солнцу, проникавшему сюда через большие окна. Его лучи освещали красный ковер на полу, но мебель и здесь была очень строгой, даже несколько аскетичной. «Она, наверное, очень старинная и имеет большую историческую ценность!» – подумала Вивьен, но от этого она не показалась ей более привлекательной. Современный колорит вносили лишь диван и кресла с яркой обивкой. Несмотря на теплую погоду в камине горел огонь. На маленьких столиках в нескольких местах стояли оранжерейные цветы, но вся атмосфера комнаты в целом все равно оставалась строгой и неприветливой.
– Остальные сейчас придут, – сказала Мария-Тереса.
«Остальные, кто они? – подумала Вивьен. – Вероятно, братья и сестры. Может быть, гости. И конечно, брат Мигель, с которым я познакомилась вчера».
Когда наконец в столовую вошли три человека, Вивьен с некоторым разочарованием увидела, что это все пожилые люди. Среди них была сеньора Диас-Фрага, которую Мария-Тереса и Мигель встречали накануне в аэропорту; как и вчера она была одета во все черное, впрочем так же как и другая дама примерно того же возраста. С ними был мужчина, вероятно, муж одной из них. Мария-Тереса подвела к ним Вивьен, чтобы представить ее.
Для Вивьен наступили минуты неловкости и смущения, когда ей пришлось здороваться с ними и приносить извинения за незнание испанского языка. У нее сложилось впечатление, что ее присутствие здесь вовсе нежелательно. Хозяева начали говорить на своем родном языке, исключив ее из общей беседы. Мария-Тереса молчала, только время от времени улыбаясь Вивьен. Пожилой мужчина – сеньор Диас-Фрага – подошел к столику с винами, чтобы налить всем золотистого хереса. Мария-Тереса подала его сначала дамам, потом взяла бокалы для себя и Вивьен.
– Кузина Андреа – сеньора Диас-Фрага – ведет у нас хозяйство, – тихонько сказала она Вивьен. – Кузен Альфонсо – ее муж. Кузина Мариса – наша дальняя родственница, но мы называем ее кузиной. Она тоже многие годы живет с нами.
«Но где же молодые члены семьи? – недоумевала Вивьен. – Неужели больше никого нет? Или они имеют свои семьи и живут отдельно? Должен же быть кто-то между этим серьезным Мигелем и его милой младшей сестрой?» Пока она размышляла об этом, потягивая чудесный херес, дверь открылась, и вошел Мигель. Он замер при виде Вивьен, удивленно подняв брови, но быстро справился с изумлением и вежливо поклонился ей. Потом подошел поздороваться со старшими, а затем приблизился к девушкам.
– Добрый день, сеньорита.
– Добрый день, сеньор.
Он поцеловал Марию-Тересу в щеку.
– Значит, у нас сегодня гостья, – сказал он по-английски.
– Да, Мигель. Вивьен предстояло весь день оставаться одной, и я подумала, будет лучше, если она проведет его в нашем обществе.
– Для тебя так тоже лучше?
– Конечно, Мигель, я этому очень рада.
– Ты предупредила Хосе?
– Да, все улажено… Знаешь, сеньорите очень понравилась Долина орлов.
– Но многие считают, что она слишком удалена от цивилизации, – заметил он.
– Приходится только удивляться, почему обязательно было строить себе дом на такой неприступной вершине, – сказала Вивьен. – Ведь не ради же чудесного вида, который открывается отсюда.
– Конечно, нет. Я думаю, в те времена люди мало заботились о подобных вещах. Их главной заботой было оборониться от разбойников и от соседей, с которыми были в ссоре. Они строили дома как крепости, чтобы обеспечить свою безопасность, а с вершины холма было удобно обозревать окрестность со всех сторон. Позвольте предложить вам еще вина, сеньорита?
– Нет, благодарю вас. Мне достаточно, но херес был просто замечательный, сеньор.
– С моего собственного виноградника, – объяснил он. – Он находится недалеко от Хереса-де-ла-Фронтера… Вы получили какое-нибудь известие о ваших друзьях, сеньорита?
Разговор проходил вежливо и достаточно сдержанно. Мигель был серьезен и даже ни разу не улыбнулся. Вивьен заметила, что трое пожилых людей, занятые, казалось, своей беседой, с каким-то подозрением наблюдают за ними исподлобья. Мария-Тереса, которая, видимо, восхищалась своим братом, а сейчас к тому же была очень рада присутствию Вивьен, оказалась единственной в этой комнате, кто был в состоянии улыбаться. Но даже эта улыбка, очень мягкая и скромная, не могла разрядить напряженность обстановки. Тяжелая атмосфера начала угнетать Вивьен. Она пожалела, что отказалась от еще одного бокала хереса, который мог бы поднять ей настроение.
Наконец стол был накрыт, и все перешли в столовую – узкую комнату с высоким потолком, в центре которой стоял длинный стол и массивные стулья с высокими спинками по обе его стороны. В такой обстановке Вивьен почувствовала себя еще более подавленной. Неужели Мария-Тереса не бывает хотя бы иногда в обществе молодых людей, которое повлияло бы на нее более благотворно?
Вивьен осмотрела комнату и решила, что, вероятно, здесь ничего не менялось в течение двух столетий. Все было добротным, массивным и мрачным. Узкие окна давали мало света, к тому же они были закрыты коваными решетками, а самое большое окно выходило на каменную стену. Из-за этого в комнате приходилось зажигать электричество, хотя снаружи светило яркое солнце.
Вивьен говорила себе, что ей вряд ли удастся еще раз увидеть, как живет старинная испанская семья, поэтому она должна воспользоваться случаем. Стол был покрыт белоснежной скатертью с кружевными вставками ручной работы, над которой, несомненно, испанским мастерицам пришлось немало потрудиться.
Вивьен незаметно рассматривала сидевших за столом людей. У обеих пожилых женщин были весьма суровые выражения лиц; это впечатление усиливали их прически – тронутые сединой темные волосы были гладко зачесаны. Сеньор Диас-Фрага наблюдал за всеми, полуприкрыв глаза, и этим напомнил Вивьен хищную птицу. Он почти ничего не говорил. Да и вообще за столом все говорили на удивление мало. Вивьен привыкла, что за столом ведется оживленная беседа, и испытывала неловкость от этой напряженной обстановки. Мигель, находившийся во главе стола, следил за своевременной подачей каждого блюда и за тем, чтобы у всех сидящих за столом бокалы не пустовали, при этом время от времени обращаясь к Вивьен по-английски. Она почувствовала большое облегчение, когда они наконец встали из-за стола и перешли в гостиную пить кофе. Она взглянула на часы и обратилась к Марии-Тересе:
– У меня еще есть время? – спросила она. – Я хотела бы быть в гостинице, когда мистер и миссис Кэрролл прибудут туда.
– А когда они прибывают? – неожиданно донесся голос Мигеля.
– Самолет должен приземлиться в шесть часов. Я хотела бы вернуться в гостиницу не позднее половины седьмого.
– У вас еще есть время, чтобы спокойно выпить кофе, – сказал Мигель, – но потом вам придется возвращаться. У меня есть дела в городе, и я с удовольствием подвезу вас.
– Но, Мигель! – разочарованно запротестовала Мария-Тереса.
– Нет никакой необходимости тебе еще раз ехать в город, Мария-Тереса. Для тебя это будет утомительно.
Мария-Тереса замолчала; Вивьен уже собиралась сказать, что ей очень неприятно доставлять им столько хлопот, (но кто-то же должен был отвезти ее назад в гостиницу), как Мария-Тереса, словно собрав для этого все свое мужество, осторожно спросила:
– А можно мне поехать с тобой, Мигель?
– В этом нет никакого смысла, Мария-Тереса; я ведь еду на деловую встречу, и тебе пришлось бы долго меня ждать.
Она больше ничего не сказала. Девушки сидели вместе на диване, и Вивьен ясно видела ее разочарование. Принесли кофе, и Мария-Тереса взяла две чашки.
– Мигель, можно мы пойдем пить кофе ко мне в комнату? – спросила она. – Я думаю, сеньорите хочется еще посмотреть на открывающийся из окон вид.
– Конечно, идите, – ответил он и вежливо поднялся, когда девушки направились к двери. Сеньор Диас-Фрага сделал лишь вид, что собирается встать, но сам только проводил их холодным взглядом.
Мария-Тереса повела свою гостью в холл, затем через одну из темных резных дверей в небольшую комнату, щедро залитую солнцем, потому что она выходила на юг. Узкое окно здесь было заменено стеклянной дверью до пола, через которую можно было попасть на террасу.
– Когда-то здесь была моя классная комната, – объяснила Мария-Тереса. – Я провела в ней много скучных часов с гувернантками. Теперь она моя, и я могу делать в ней все, что захочу; я прихожу сюда, когда мне нужно побыть одной. Но мы будем пить кофе на террасе.
Она открыла дверь и пропустила Вивьен вперед. Та шагнула на террасу и не смогла сдержать возгласа удивления и восторга.
Там, где грубая каменная терраса шла вдоль высоких окон дома, была сделана просторная застекленная веранда. Вся передняя стена состояла из раздвижных стеклянных панелей, через которые можно было впустить в комнату свежий горный воздух. С этого места открывалась панорама гор, которой Вивьен восхищалась совсем недавно, когда стояла на стене. Отсюда она была видна в полном великолепии.
На веранде было много цветов и зелени. Герань всевозможных оттенков, вездесущая аспидистра, широко распространенная в Испании; экзотические растения: гибискус с яркими колокольчиками, разноцветные лилии, совершенно необычные кактусы и агавы. Здесь же стояло кресло-качалка, шезлонги, столики и даже небольшая каменная статуя.
– Здесь просто чудесно, сеньорита! – восхищенно воскликнула Вивьен.
Польщенная похвалой, Мария-Тереса улыбнулась.
– Это подарок Мигеля к моему восемнадцатилетию, – сказала она. – Мне всегда нравилось сидеть здесь, и я люблю разводить цветы, но на террасе было слишком ветрено. Мигель все подобрал для меня сам: и проект, и мебель, и даже цветы.
– Замечательный подарок, – сказала Вивьен.
Они сели в кресла, чтобы выпить кофе, и Вивьен подумала, какая странная обстановка в этом доме. Особенно если еще принять во внимание это место, наполненное солнцем и свежим ветром, что проникал через распахнутые окна. Отсюда открывался величественный вид на горы, долину и бескрайнее небо над ними. Но дом в целом производил непередаваемо гнетущее впечатление. Пожилые неприветливые люди, их недовольное молчание, мрачные комнаты, суровая чопорная атмосфера, как молодая девушка могла все это выдержать?
– Мне очень жаль, что не могу отвезти вас назад, – сказала Мария-Тереса. – Мне иногда кажется, что Мигель слишком меня опекает.
– А у вас есть еще братья или сестры, сеньорита?
– К сожалению, нет. – Она поняла ход мыслей Вивьен и улыбнулась. – Если бы были, он, наверное, не занимался бы только мной. – Она помолчала, потом добавила: – Между мной и Мигелем было еще двое детей: девочка, которая умерла в возрасте трех лет, и мальчик, не проживший и года. Я, конечно, их не знала. Мама умерла при моем рождении. Мигель должен был все это пережить. Все горе легло на его плечи.
Она взяла чашку Вивьен, чтобы налить ей еще кофе, но та покачала головой. Ей хотелось, чтобы Мария-Тереса продолжила свой рассказ. Вивьен подумала, что у девушки могла возникнуть потребность поделиться с кем-нибудь, кто был бы ей близок по возрасту.
– Видите ли, мы отличаемся от других испанских семей, в которых много детей, – сказала Мария-Тереса. – У кузины Андреа тоже только один сын, и вообще у нас мало родственников.
– И ее сын живет с вами в Ла Каса де лас Акилас?
– Рамон? – Мария-Тереса засмеялась. – Нет, конечно. Рамону не нравится уединенность этого места. Его посылали учиться в школу, а я оставалась дома с гувернантками. Поэтому Рамон привык к обществу. Сейчас он живет в Мадриде и состоит на государственной службе. Он – общительный человек, у него много друзей, но своих родителей он навещает редко.
Значит, «Орлиное гнездо» действительно было для нее чем-то вроде тюрьмы, подумала Вивьен. И здесь не всегда бывает так красиво, как сегодня. Зимой все покрывается снегом; дуют сильные ветры; горы застилает туман. Легко понять, что одинокий ребенок, выросший в подобном окружении без материнской любви, мог в конце концов осознать, что его единственное призвание – служение Богу.
Мигель появился в дверях и с непроницаемым выражением смотрел на оживленное лицо Марии-Тересы.
– Извините за беспокойство, – вежливо произнес он, – но если сеньорита не хочет опоздать, то пора ехать.
Вивьен сразу же встала, Мария-Тереса пошла вместе с ней. В гостиной Вивьен попрощалась с пожилыми сеньорами и, пройдя через неприветливый гулкий холл, вышла на воздух. Мария-Тереса осталась одиноко стоять на широких ступенях лестницы.
– Мне бы очень хотелось встретиться с вами снова, – сказала она.
– Это будет зависеть от дальнейших событий. Может быть, мне придется вернуться в Англию.
– Можно мне позвонить вам?
– Конечно, я буду очень рада.
– Тогда я говорю не «прощайте», а «до встречи».
– До встречи, сеньорита.
Вивьен села на переднее сиденье машины Мигеля, которая была еще более роскошной, чем у Марии-Тересы. Скорость, с которой он повел свою машину по извилистой дороге, привела ее в ужас. Она понимала, что он ездит здесь многие годы и ей следует доверять его умению, но каждый крутой поворот заставлял ее судорожно вцепляться в сиденье. Вивьен не решалась заговорить с Мигелем, чтобы не отвлекать его внимание. Он тоже молчал. Несколько раз она бросала на него осторожные взгляды, и каждый раз видела отчужденное, суровое выражение его лица и плотно сжатые губы.
Но когда горная дорога оказалась позади и они выехали на равнину, он заговорил с ней.
– Я заметил, что Мария-Тереса была очень рада вашему визиту, – сказал он. Она отметила, что он не сказал о том, что это имело какое-то значение для него.
– Я тоже рада, сеньор. Если мне вскоре придется вернуться в Англию, эта просто фантастическая поездка будет самым ярким моим впечатлением.
– Вы думаете, вам придется вернуться в Англию?
– Сейчас я даже не знаю, как могут измениться мои планы.
– А вы хотели остаться в Испании?
– Да, на все лето. Я хотела выучить испанский. Пока мои познания оставляют желать лучшего.
– Ваше желание имеет под собой какую-то цель?
– Для моей работы. Я работаю в гостинице, и знание языков мне очень помогает.
– А, понимаю, – произнес он. У нее мелькнула мысль, что он, может быть, впервые провожает простую служащую. Он мог встречаться с ними только на их рабочих местах, да и то, вероятно, не обращал на них особого внимания.
– Я думаю, вы заметили, – продолжал он, – что между Марией-Тересой и мной – большая разница в возрасте.
Что он скажет дальше? – недоумевала Вивьен, удивленная тем, что он перешел на личные темы.
– Иногда я ловлю себя на мысли, – добавил он, – что отношусь к ней скорее как отец, чем как брат. Я думаю мы не были близкими друзьями как раз из-за этой разницы в возрасте.
– Но я заметила, что она восхищается вами.
Как будто не обратив внимания на ее слова, он продолжал:
– Мне было семнадцать лет, когда при рождении Марии-Тересы умерла наша мать, а отец к тому времени был уже инвалидом. Марии-Тересе сейчас почти девятнадцать, так что вы можете догадаться, что мне – тридцать шесть. К сожалению, в семнадцать лет я не мог взять все дела в свои руки, а отец из-за болезни был вынужден их оставить. Поэтому он пригласил сеньору Диас-Фрага вести хозяйство в нашем доме. Она охотно согласилась и приехала сюда с мужем, сыном и своей кузиной Марисой, и завела в Ла Каса де лас Акилас очень строгие порядки.
Он ненадолго замолчал, и Вивьен терялась в догадках, в чем причина его такой неожиданной откровенности.
– Это не в моих правилах, сеньорита – обременять посторонних людей своими проблемами. Я это делаю лишь потому, что заметил поразительное влияние, которое вы оказываете на Марию-Тересу. Я очень давно не видел ее такой счастливой. Она все время была занята лишь своей религией, своим долгом, своей работой на благо других. Она бы уже давно ушла в монастырь, если бы я не вмешался… Только не подумайте, что я просто хочу быть диктатором для свой сестры. Если она действительно искренне этого хочет, то пожалуйста. Но она должна быть в этом уверена. Нельзя допустить, чтобы она слишком поздно поняла, что ее призвание совсем в другом. В семнадцать лет, увы, я был слишком молод, чтобы помешать влиянию семейства Диас-Фрага или хотя бы ослабить их давление. Но сейчас я хозяин в своем доме и не позволю, чтобы Марию-Тересу к чему-либо принуждали.
– Вы действительно считаете, сеньор, что ее принуждают? Она мне показалась такой умиротворенной в присутствии сестры Каталины.
– Нет, сейчас нельзя уже говорить о принуждении. Семена были посеяны еще в детстве. Она всегда была замкнутым ребенком. Она и теперь очень застенчива и может преодолеть свою застенчивость только когда помогает другим людям. И с вами она заговорила там, в аэропорту, только потому, что вы выглядели такой взволнованной и расстроенной. – Он замолчал, потом произнес тихо, как будто говорил сам с собой: – Нет, вред был причинен раньше, прежде, чем я понял, что на самом деле происходит.
В машине воцарилось молчание. Вивьен не хотела, чтобы их разговор прервался, надеясь узнать больше о Марии-Тересе, но Мигель молчал, и она решилась задать вопрос:
– Сеньор, а почему вы рассказываете все это мне?
– А! – Он как бы очнулся, прогоняя от себя неприятные мысли. – Я рассказываю это вам, сеньорита, потому что хочу попросить вас о любезности, если вы еще некоторое время проведете в Испании. Поэтому я не позволил Марии-Тересе поехать с нами. Я бы не мог открыто поговорить с вами. Я знал, что ей очень хотелось поехать… Я уже говорил вам, что давно не видел ее такой счастливой. Она так много улыбалась. (Неужели она обычно не улыбается? – удивилась Вивьен.) Она проявила большую смелость, пригласив вас в Ла Каса де лас Акилас. (Значит, для этого нужна была смелость? Вивьен вспомнила, как удивился Мигель, увидев ее в гостиной, вспомнила мрачные, недовольные мины пожилых родственников.) Вот я и подошел к сути своей просьбы, сеньорита. Если ваши дела уладятся и вы сможете остаться в Испании, не могли бы вы продолжать с Марией-Тересой дружеские отношения?
– Я была бы рада, но даже если я останусь здесь, мне, вероятно, придется кое-что делать для моих друзей в больнице. Если их отправят в Англию, то мне, наверное, надо будет ехать с ними. Сейчас все очень неопределенно.
– Поэтому я и заговорил с вами сейчас, пока я еще могу рассчитывать на ваше внимание. Я прекрасно понимаю, что скоро вы будете очень заняты.
– Конечно, если я останусь, Мария-Тереса могла бы мне помочь. Я могла бы воспользоваться ее помощью, которую она оказывает с такой готовностью, а я, в свою очередь, с удовольствием помогу ей.
– Вы все правильно поняли. Благодарю вас.
Машина выехала на шоссе, идущее вдоль побережья. Вскоре они подъехали к гостинице, и швейцар сразу же бросился к машине, чтобы помочь Вивьен выйти. Мигель тоже вышел из машины и остановился рядом, глядя на девушку.
– Мы приехали как раз вовремя, – сказал он. – Надеюсь, вести о ваших друзьях будут добрыми. – Он протянул ей руку и, когда она подала свою, он склонился над ней в низком поклоне, как это было принято в приличном обществе.
– До свидания, сеньорита.
Когда он уехал, Вивьен вошла в вестибюль гостиницы. Она решила не подниматься в свою комнату, а подождать Кэрроллов внизу. У портье для нее было оставлено сообщение из больницы, что сеньора Кэрролл наконец пришла в сознание.
Мысли Вивьен возвратились к событиям дня. С какими странными вещами она столкнулась. Красивая богатая Мария-Тереса, которая так искусно водит машину, так элегантно одевается, должна стать монахиней и для этого учится на сестру милосердия. Она само смирение в присутствии сестры Каталины и помимо всего прочего не может вести себя свободно в собственном доме.
А какой невероятной была поездка в этот дом – «Орлиное гнездо»! – и какое гнетущее впечатление произвел он на Вивьен. По крайней мере до тех пор, пока она не увидела застекленную веранду, которую Мигель подарил своей сестре. Он, несомненно, очень любит ее, если решился ради нее даже просить помощи у другого человека:
А какие неприятные люди эти их пожилые родственники. Может быть, они не любят иностранцев, особенно когда те неожиданно появляются в их доме, но Вивьен все-таки пришла к выводу, что подобное недоброжелательное отношение – их характерная черта. Бедная Мария-Тереса, совсем крошкой оставленная на их попечение! Тогда они, конечно, были моложе, к тому же с ними был еще мальчик Рамон, но из рассказа Мигеля Вивьен поняла, что атмосфера в доме всегда была неприятной и даже тревожной.
Сколько событий всего за двадцать четыре часа! Вчера в это же самое время она ждала друзей в аэропорту, думала Вивьен, еще не зная, что ей предстоит, совсем чужая в чужой стране.
– Вивьен! Вивьен!
Она не сразу осознала, что это зовут ее. Когда обернулась и увидела родителей Джеймса, у нее вырвался вздох облегчения. Миссис Кэрролл тут же обняла ее, а мистер Кэрролл по-отечески поцеловал в щеку. Они оба только повторяли:
– Какие новости, Вивьен? Что ты узнала?
– Я была в больнице сегодня утром, но мне не разрешили их увидеть. Тесса пришла в сознание. Врачи ничего не сказали мне о Джеймсе, потому что я – не родственница и посоветовали мне прийти вечером вместе с вами.
– Это мы сейчас и сделаем. Я только на минутку загляну к себе в комнату, и мы поедем в больницу.
– Я заказала для вас номер – надеюсь, я поступила правильно? А мама Тессы приедет?
– Завтра. Но вот отец приехать пока не может. Надо ей тоже заказать комнату… Встретимся через десять минут, Вивьен.
Минут десять спустя они сели в такси и поехали в больницу. На этот раз им оказали такое внимание, что Вивьен невольно подумала, что здесь вряд ли обошлось без вмешательства Мигеля. Им даже дали переводчика, что было особенно ценно, так как мистер и миссис Кэрролл не говорили по-испански.
