Текст книги "Сказание о Манасе"

Автор книги: Мар Байджиев

Стрельба по золотой жамбе

 
Возврата скачущих коней,
Придется ждать семь-восемь дней.
И надо было развлекать
Игрой и зрелищем гостей.
Повесили на двух соснах
На тонких шелковых шнурах
Из слитка золота жамбы.
По кругу вставленный алмаз
Блестит и соблазняет глаз.
И если пулей иль стрелой
Шнуры из шелка перебьешь —
С алмазом слиток золотой
За меткость тут же будет твой!
Стреляли гости сотни раз,
Прищурив зорко меткий глаз,
Но в цель никто не смог попасть!
К мишени вышел Конурбай.
Он десять раз пускал стрелу,
Потом стрелял он из ружья —
Но все попытки были зря!
Гортанным криком заорав,
Чтоб показать, что метче всех,
Стрелял по цели Нескара,
Но вызвал только громкий смех.
Решил удачу испытать
В стрельбе по цели сам Жолой.
Прищурив узкий меткий глаз,
Стрелял по диску он не раз,
Но в цель никак не мог попасть.
Самоуверенный Жолой
Сам недоволен был собой.
Но вот поднялся эр-Манас!
Ударил дважды добулбас —
И тут же сорок молодцов
По двадцать встали в два ряда.
А к центру вышел чал-Кыргыл
И тебетей подкинул вверх.
Из лука выстрелил Бакай
И, в тебетей попав стрелой,
Не дал ему на землю пасть.
И сорок ловких меткачей,
Пронзая этот тебетей,
Держали в небе над собой!
 

 
Довольный зрелищем, Манас
Ударил трижды в добулбас —
И сорок доблестных чоро
Мгновенно выстроились в ряд
И, в ружья заложив заряд,
Огонь открыли по жамбе.
К мишени вышел хан Бакай
На быстроногом Бозжорго —
И с ходу выстрелом одним
Шнурочек тонкий перебил.
Помчался Ажибай за ним —
И нить другую прострелил.
На верном друге Сарала
К мишени вышел Алманбет —
И цель прострелена была.
За ним понесся Кокала —
И метким выстрелом Чубак
Порвал еще один шнурок.
Сыргак, нажавши на курок,
Порвал еще один шнурок.
Жамбы одна держала нить —
Порвать ее никто не мог,
Пока не вышел сам Манас
С ружьем могучим Ак-келте.
Из дула пыхнул черный дым —
Меж сучьев и через листву,
Сверкая диском золотым,
Мишень упала на траву!
Манас взял слиток золотой
И в дар Кошою преподнес.
А мудрый дядюшка Кошой
К жамбы притронулся рукой:
– Поскольку это первый приз,
То пусть останется с тобой! —
С победой всех благословил
И приз Манасу возвратил.
 

Борьба Кошоя с Жолоем

 
Наутро Кокетея стяг
В долине вновь затрепетал.
Сын Ырамана Ырчы-уул
На площадь всех гостей созвал.
– Спешите на балбан-куреш!
И тот, кто победит в борьбе,
Тот будет рад своей судьбе:
Получит тысячный табун.
Так обещал сам Бокмурун! —
Кричал горластый Ырчы-уул.
Тут спор пошел среди гостей:
Перебирали силачей,
Кто сможет в силовой борьбе
Прославить родовую честь.
Но силачи из разных стран
Не выходили на майдан.
Напрасно дядюшка Кошой
(Он всеми избран был судьей)
На круг батыров вызывал,
Богатым призом соблазнял.
Вот от калмыков вышел в круг
Могучий богатырь Жолой.
 

 
По шесть батманов он съедал
Пшеницы за один присест.
Он сам убил в бою одном
Врагов сто восемьдесят шесть!
Пропахший мясом и бузой,
Доспехи снял с себя Жолой
И крепкий торс свой обнажил.
Могуч в плечах и коренаст,
А голова с большой казан,
Одутловат, лицом широк,
С полтыквы каждая щека.
Как тигр, готовящий бросок,—
Бесстрашен, грозен его вид.
Любого встречного врага
Он лапой может раздавить.
Его плетеная коса
Потолще конского хвоста.
По возрасту лет сорок пять
Жолою с виду можно дать.
В глазницы впалые глаза —
Считай, вороньих два гнезда.
По двум лопаткам на спине
Промчаться можно на коне.
А мышцы на его грудях —
С глубокий и большой тавак,
В котором пятерым гостям
Дают дымящий бешбармак.
И все соратники его
Просили, на колени встав,
Родного бога своего
Победу их вождю послать.
От тюрок, персов, мусульман
Никто не вышел на майдан.
Калмыцкий мощный богатырь
Хитер, опасен, как шайтан,
Его так просто не возьмешь.
Тому, кто выйдет на куреш,
Последним станет этот той.
Напрасно дядюшка Кошой
Своих батыров звал на круг.
Он уговаривал, стыдил,
Что ради чести родовой
Жалеть не надо своих сил.
Никто не шел на этот риск,
Хоть обещал сам Бокмурун
Тому, кто победит в борьбе,
В награду тысячный табун.
Отчаявшись вконец, старик
Пошел к Манасу самому.
– Манас, силен ты и могуч!
Надежды нет у нас другой —
Ты сможешь крепкою рукой
Жолоя толстого свалить!
– Аба, я с детства неуклюж
На рукопашный бой – куреш.
В бою и играх на коне,
Ты знаешь, нет замены мне.
И если выйду я сейчас,
Подумают, что хан Манас
За призом вышел на ковер.
А если победит Жолой,
Кыргызам всем большой позор!
А может, дядюшка Кошой,
Тряхнете славной стариной?
Ведь сколько раз гигант Жолой
У вас валялся под ногой!
А если нету среди нас
Достойного ему борца,
То пусть не состоится бой
И приз возьмет себе Жолой!
Растерян был батыр Кошой:
– Я был когда-то молодой —
И устоять не мог Жолой!
Схватив его за толстый торс,
Бросал на землю, как жолборс.
Но как бы ни был ты могуч,
Года всегда берут свое.
Но что поделаешь, мой хан?
Придется в восемьдесят лет
С калмаком выйти на майдан.
В последний раз в таком бою
За честь кыргызов постою!
И если даже упаду,
Не стыдно будет старику.
Я только одного боюсь:
Ослабли руки у жены —
И сыромятные штаны
Из козьей кожи сшила мне.
А вдруг бессовестный Жолой
За тонкие штаны возьмет
И на две части разорвет?
Кругом народ! Что будет с ним,
Когда увидят все вокруг
Меж ног висящий организм?
Мне стыд, позор, а людям смех —
Потехой стану я для всех!
А может, у кого-то есть
Из прочной шкуры кандагай? —
Спросил в надежде хан Кошой.
 

 
Достал Манас из-под седла
Из шкуры прочной кандагай.
– Вот вам штаны, мой абаке.
Я, выезжая к вам на той,
На всякий случай взял с собой.
Пошила лично для борьбы
Невестка ваша Каныкей.
Спасибо вы скажите ей!
Бери, аба, и примеряй!
Но старому богатырю
Штанина узкая была —
И до колена не дошла!
– Где Каныкей? Позвать сюда! —
Жигитам приказал Манас.
Дочь Атемира Каныкей
Стройна, прекрасна, как газель,
И сорок молодиц за ней
Сквозь строй ликующих гостей,
Как стая белых лебедей,
В нарядах за ханум прошли.
– И что за детские штаны
Пошила на смех людям ты?! —
Спросил он гневно у жены.
С улыбкой светлой, как луна,
Манасу молвила она:
– Мой повелитель, я для вас
Из шкуры диких кабанов
Пошила этот кандагай.
На всякий случай среди швов
Оставила большой запас, —
Сказала нежно Каныкей,
С Манаса не спуская глаз.
Когда два дюжих молодца
Штаны распяли в два конца,
Они пришлися в самый раз!
Как будто прочный кандагай —
В куреше прочный, крепкий щит
Кошою лично был пошит.
Доволен был старик Кошой
Своей невесткой молодой,
С поклоном обратился к ней:
– Дитя мое! О Каныкей!
Для счастья бог тебя создал,
Чтоб лик твой ночью, как луна,
Дорогу мужу освещал,
А днем, как солнце в небесах,
Кыргызам горы озарял.
Ты просьбу от меня прими —
Манасу сына подари!
И в честь победных наших дней
Ему дай имя Семетей!
Чтоб вечным был Манаса род,
Вслед за батыром шел батыр —
И защищали свой народ!
В благословеньи хан Кошой,
Мудрейший и как лунь седой,
Подняв ладони к небесам,
Просил, чтоб Кокетея дух
Оберегал невестку сам.
И все, кто был на том пиру,
Невольно вторили ему.
И старый доблестный батыр,
Готовый к схватке боевой,
Достойно вышел на майдан,
Где ждал его гигант Жолой.
– Безумец старый! Может, ты
Не знаешь, кто перед тобой?!
Эй! Посмотри! Я хан Жолой!
И если ты в штанах чужих —
Сейчас же потеряешь их! —
Сказал Жолой, и тем у всех
Невольно вызвал громкий смех.
– Тебя узнал я, хан Жолой!
И вспомнил наш куреш с тобой!
Как я броском через бедро
Прижал тебя к земле спиной,
И ты, хвастливый хан Жолой,
Лежал, как баба, подо мной! —
Сказал Кошой, и весь народ
От смеха надорвал живот.
И тут взбесился эр-Жолой,
Схватил за пояс старика,
Но повалить не мог никак!
Руками мощными Кошой
Противника держал за кисть.
Ее он вырвал кое-как —
Осталась шкура на руках.
Пытался каждый курешчи
Подножку дать, взять на бедро,
Свалить приемом болевым,
Но победить не мог никто.
И после каждого броска
Народ кричал и ликовал,
Победы от батыров ждал.
Настала ночь. Взошла луна.
В долине звездной Каркыра
Боролись два богатыря.
Никто из них не уступал.
Никто на землю не упал.
И вдруг почувствовал Жолой:
Устал, расслабился старик
И на ногах едва стоит.
Вцепился в пояс боевой
И на плече его храпит!
Кошоя спящего Жолой
Поднял высоко над землей
И в горы старца потащил:
Хотел, прикрывшись темнотой,
Убить об камень головой!
Болельщики подняли крик,
Но крепко спал, видать, старик.
Жолоя тут Манас догнал:
– Проснись, аба! – он заорал.
И вдруг Кошой глаза открыл,
Рванулся из последних сил
И с ног Жолоя тут же сбил,
Перехватил через бедро
И наземь бросил, как ведро!
Жолой, ударившись спиной,
Подняться сам уже не мог —
И через голову его
Старик Кошой перешагнул.
А Конурбай и Нескара,
Китайская вся сторона
Безумный крик тут подняла,
За то, что богатырь Кошой
Лежащего ногою пнул,
Ну, а потом перешагнул.
Нарушил правила бурут,
Прилюдно хана оскорбил!
Взялись за копья и мечи.
Ища защиты от врага,
К Манасу бросилась толпа.
Но хан Бакай вступился тут
И усмирил растущий гнев.
Он за поступок старика
Просил прощенья у гостей,
Просил обиды все забыть
И состязания продлить!
 
 
Потом рассказывал Кошой:
– Когда хватал меня Жолой,
Размял, видать, своей рукой
В костях отложенную соль —
В суставах прекратилась боль!
Давненько этим я страдал,
И я, бедняга, в тот же миг
От удовольствия заснул.
И если б не Манаса крик,
Живым бы не увидел вас! —
Смеялся доблестный старик.
 

Поединок Манаса с Конурбаем

 
Сын Кокетея Бокмурун
Последний объявил турнир.
– Пока примчатся скакуны
С далекой аламан-байги,
Пусть состязанье эр-сайыш
Закончит поминальный пир.
На приз две тысячи коней
Получит тот, кто победит.
Кто проиграет, тот отдаст
В придачу своего коня! —
Кричал он на закате дня.
С утра собрался весь народ.
Вот солнце поднялось в зенит,
Но на турнир по эр-сайыш
Никто не выступил вперед:
В турнире с боевым копьем
Смертельным может быть исход.
 

 
И только вечером к реке
На Алгаре, с копьем в руке
На битву вышел Конурбай.
– Я Конурбай, китайский хан.
Со мною выйти на майдан
Имеет право только хан.
Такие правила у нас!
Пусть выйдет на сайыш со мной
Кыргызский хан или Манас!
Кто будет выбит из седла,
Тот своего отдаст коня! —
Гремел отважный Конурбай.
(Иметь коня, как Ак-Кула,
Сам Конурбай давно мечтал.
И для того он Алгару
Берег, на скачки не послал).
На шею повязав ремень,
Пришел к Манасу Алманбет.
– Мой хан, за вас пойду взамен!
Самодовольный Конурбай —
Соперник мой и вечный враг.
Позвольте мне, мой добрый брат,
Сразиться с Конурбаем здесь!
При всех собью с него я спесь!
Подонка я в расход пущу,
За все обиды отомщу!
– Нет, Алманбет, прости меня:
Подумают, что струсил я,
И для потехи на сайыш
Я двух китайцев натравил.
Как жаль, что своего коня
На скачки я пустил вчера!
Ты лучше, брат мой Алманбет,
Отдай коня мне Сарала.
В бою твой конь не подведет,
Как друг мой верный Ак-Кула!
И Алманбет, сойдя с коня,
Отдал Манасу Сарала.
И тут с поклоном подошла
Жена Манаса Каныкей,
И сорок молодиц за ней,
Чапан с бронею ак-олпок,
Пошитый ею, подала.
И мудрый аксакал Бакай
Манаса в бой благословил,
Чтоб непременно победил
И честь кыргызов защитил.
Посредник и судья Кошой
Достал на жребий медный грош,
Чтобы узнали меж собой:
Кто бой начнет, кто примет бой.
Его Манас остановил:
– Хан Конурбай – кыргызам гость.
К гостям у нас святой почет —
И первым пусть Конур начнет!
И, взяв копье с тупым концом,
Помчался первым Конурбай,
Чтоб сбить Манаса из седла,
Из рук батыра вырвать щит
И беззащитного убить.
Но ловкий, опытный Манас
Копье соперника отбил.
Затем настал его черед —
Помчался Сарала вперед.
Но Конурбай не промах был —
Щитом копье его отбил.
И так, считай, до тридцати
Ломались копья о щиты.
Потом пошли на ближний бой —
Скрестили копья меж собой.
Вот с криком ярым Конурбай
Нанес удар что было сил —
Манаса чуть с коня не сбил!
Конец копья, минуя щит,
Манасу впился в правый бок,
Но спас от смерти ак-олпок!
Он, тут же развернув коня,
Нанес китайцу свой удар.
Конур отбить удар не смог,
Упал на землю, как мешок,
И не спасла его броня!
Быстрее пущенной стрелы
Манас помчался к Алгаре
И за узду схватил коня.
Но тут бедняга Конурбай
В слезах, колена преклонив,
Манаса начал умолять:
– Народ увидел еще раз,
Как ты могуч, батыр Манас!
Склоняю голову свою!
Вот сабля. Хочешь – отруби!
Пусть тут же я сейчас умру —
Верни, Манас, мне Алгару! —
Просил поверженный батыр.
Манасу стало жаль его —
Конуру бросил он чылбыр.
За этот благородный жест
Обрушил гнев свой Алманбет:
– Манас, нет спору, ты силен,
Но мудростью ты обделен!
Видать, недаром в детстве был
Большим болваном наречен!
Зачем отдал ты Алгару
Непримиримому врагу?
А подсчитал ли ты в уме,
Какое зло он принесет
Кыргызам всем, тебе и мне
На этом боевом коне?!
Зачем, Манас, ты отпустил
Лису, попавшую в капкан?
Когда б коня ты не отдал,
Я б Конурбая наказал!
За все обиды я свои
Ему б жестоко отомстил!
Пока живет калча Конур,
Кыргызам не видать добра!
Ты сам, мой хан, поймешь не раз,
Что Алгару отдал ты зря!
 

Завершение поминок по Кокетею

 
На день восьмой Бакай собрал
Соратников и рассказал,
Что весть хорошая пришла:
– Тулпар Манаса Ак-Кула
В пути коней всех обогнал.
За Ак-Кулой идет вослед
Скакун Жолоя Ач-Будан.
А столько призовых побед
Враги кыргызам не простят.
И могут Ак-Кулу подсечь,
Из дула выпустив картечь.
Тулпар китайцев Ач-Будан
На Ак-Кулу, как брат, похож.
Прошу, мой храбрый Алманбет,
Надеть китайский свой наряд
И на китайском языке
В поддержку Ак-Кулы орать.
Тогда наш конь живым придет
И приз назначенный возьмет.
Совету Алманбет был рад,
Надел китайский свой халат,
А Саралу, чтоб не узнать,
Попоной вышитой накрыл.
Приняв за своего Алму,
Китайцы кланялись ему.
И видит, у подножья гор
Несется к ним во весь опор
Скакун Манаса Ак-Кула.
За ним вдогонку, как стрела,
Летит китайский Ач-Будан.
Похожи оба скакуна
На двух резвящихся зайчат,
Которых трудно отличать.
Навстречу выехав, Алма
Стал громко «Ач-Будан!» кричать.
В засаде ждавшие враги
Не стали в Ак-Кулу стрелять.
Как только первый конь байги
Примчался к берегам Кеген,
Известно стало сразу всем,
Что на седле его сидит
Таласский молодой жигит,
Под ним кусает удила
Не Ач-Будан, а Ак-Кула.
Манаса боевая рать
Коня помчалась охранять.
Орали не жалея сил —
И конь кыргызов победил!
(Не знал довольный Алманбет,
Что ход обманный с Ак-Кулой
Закончится большой бедой).
Пригнал в долину Бокмурун
На приз двухтысячный табун.
Манас всех призовых коней
Дружинникам своим раздал.
Потом подали бешбармак —
На четверых один тавак.
Лились рекою для гостей
Бозо, кумыс, хмельной арак —
Гремел победный той в горах!
Устав от игр и кутежей,
Уснули гости наповал.
Глубокой ночью в Каркыра
Неугомонный Нескара
Китайских ханов всех собрал.
– Зачем мы прибыли на аш,
Коль в поединке и байге
Никто не победил из нас?
В жамбы никто не мог попасть,
В куреше проиграл Жолой,
И оскорбил его Кошой.
Да и тебя, хан Конурбай,
Копьем свалил с коня Манас.
Как дураков, на скачках нас
Надул коварный Алманбет —
Предателю прощенья нет!
Мы всюду потерпели крах.
Наглеет с каждым днем бурут,
Преграды нет ему в горах.
Кыргызам только волю дай!
Видать, забыли, как они
От нас бежали на Алтай!
Сегодня восстановим здесь
Свою поруганную честь!
Прикрывшись темнотой ночной,
Устроим им кровавый той!
Жигитов накрепко вязать!
Бойцов на месте убивать!
Коней всех в табуны собрать,
Пока не занялась заря,
Немедленно в Китай угнать! —
Так повелел хан Нескара.
Батыр китайский Конурбай,
Глава калмыков хан Жолой,
И вождь солонов Ылама,
А с ними старый Нескара —
Все, пировавшие вчера,
Договорившись меж собой,
Жестокий начали разбой.
И это был кромешный ад!
Как сель бушующий, потоп!
Зола костров, и дым, и чад
Затмили звездный небосвод.
Горели юрты, скот живой.
Громил обиженный Жолой.
А Конурбай – подлец, злодей
Вязал и убивал людей.
Другие гнали лошадей.
Котлы, посуда, тюндюки
По склонам скатывались вниз.
И тут же, на виду мужей,
Насиловали молодиц,
И под рыданья матерей
Вязали молодых девиц.
И всюду крики, стоны, кровь!
Кумыс, айран и молоко
Из полных льется бурдюков.
Такой жестокости врага
Доселе не видал никто!
Манас с дружиною своей
Зажат был в скалах меж камней
В ущелье узком, где приток
Впадает в бурную Кеген.
Оттуда вырваться не мог,
Чтоб дать врагу достойный бой
И обуздать его разбой.
Когда в горах настал рассвет,
Без слез нельзя было смотреть
На беспощадный тот погром:
Дома, сгоревшие дотла,
Повсюду мертвые тела,
Как будто ночью по горам
Прошел смертельный ураган,
Устроил в Каркыре Содом.
Наутро хан Манас собрал
Людей, оставшихся в живых.
Убрали каменный завал,
В ущелье вход освободив.
Дружине в гневе хан сказал:
– Еще вчера был убежден:
Пока со мною Алманбет,
Чубак, Сыргак, Бакай-мудрец,
Врагу от нас пощады нет!
Разбит он будет, побежден!
Но ночью поминальный аш
Позором кончился для нас!
Нажравшись пищи дармовой,
Как дураки, ушли в запой!
Забыли, что кругом враги
Мечтают выбить нам мозги!
И стража вся в загул ушла,
Как стадо ишаков, спала!
Чтоб искупить свою вину
И честь былую возместить,
Врага должны мы перебить!
Догнать, отбить своих людей
И угнанных вернуть коней!
Чоро, сгорая от стыда,
Поклялись мчаться хоть куда,
Догнать и перебить врага.
Но возразил тут Алманбет:
– Спешить не надо, мой Манас.
Постигла неудача нас:
Разбиты мы, разорены,
Угнали наши табуны,
И сил у нас надежных нет.
Кангайцев нам уж не догнать.
Пока мы будем собирать
Войска и боевых коней,
Хан Конурбай и Нескара
К Китайской подойдут стене.
А там усиленный дозор —
И мы потерпим, верьте мне,
Вновь пораженье и позор.
С той силой, что у нас сейчас,
Не можем в бой идти, Манас!
Подслушал я, что Эсенхан
Узнал, что было в Каркыре,
И силы он готовит там
Отпор кыргызским дать войскам.
Сказали мне позавчера,
Что Конурбай и Нескара,
Договорились меж собой
Вернуться с Каркыра домой,
В едино силы все собрать,
Пойти походом на Талас
И сокрушить наш каганат!
И мой совет тебе, Манас,
Кыргызских ханов всех собрать,
Армаду мощную создать,
Чтобы всегда готовым быть
Родную землю защищать.
Иначе Конурбай придет,
Поодиночке перебьет! —
Сказал Манасу Алманбет.
Разумным был его совет.
 
 
И вот в долине Каркыра,
Где пир веселый шел вчера,
В слезах убитых погребли,
Прочли коран за упокой.
Так пышный поминальный той
Кровавой кончился бедой!
И Каркыра, наш край родной,
Омыт кыргызскою слезой.
И что затеял хан Манас,
Ошибкой стало роковой!
О ней вы вспомните не раз,
Пока дослушаете сказ.
 

Сбылись опасения старца Кокетея. Поминальный той закончился большой бедой. Бокмурун разорился. Манас, созвав на аш своих недругов и родовых правителей, хотел укрепить свою власть. Но это оказалось его роковой ошибкой. Правители кыргызских родов, недовольные единовластием Манаса и тем, что китаец Алманбет стал его ближайшим другом и советником, объединившись меж собой, решили сместить Манаса с престола. «Опасен тот пожар, что тлеет изнутри; опасен враг, что вышел из семьи», – говорит наш мудрый народ.

Заговор кыргызских ханов

 
Э-эй!
В горах, где солнечный Алай —
Кыргызский благодатный край,
На той весенний собрались
Шесть ханов из шести родов:
Почтенный, славный Музбурчак,
Из Андижана Санжыбек,
Сын Эламана эр-Тоштюк,
Из Сар-Арка казах Кокче,
С Кемина старый хан Урбю,
И от эштеков Жамгырчы.
 
 
Прибыв на этот званый той,
Шептались ханы меж собой:
– Позвав на кокетеев аш,
Всю власть забрал себе Манас,
Глумился, унижал он нас.
С ним заодно старик Кошой,
Бакай с дружиной боевой.
– Познали там мы не почет,
А унижение и гнет.
– И на поминках никому
Он слова высказать не дал.
И кроме своего Алмы,
Он никого не признавал.
– А кто он, этот Алманбет?
Предатель родины, беглец.
Сумел к Манасу он подлезть
Через предательство и лесть.
– Тебя, почтенный хан Урбю,
Манас ударил по лицу —
Унизил, оскорбил при всех!
– Он взял один над всеми верх!
Что делать нам? Случилось так —
Всю власть зажал он в свой кулак.
– Коли не сможем обуздать
Его безудержную власть,
В рабов он превратит всех нас.
Чтоб не терпеть такой позор,
Нам надо силы все собрать,
Достойный дать ему отпор!
Но тут сказал им хан Урбю:
– Идти я с вами не могу.
Плешив я, дожил до седин.
Сын молод. Род мой не един.
И у меня не хватит сил,
Чтобы за власть тягаться с ним.
– А где достоинство твое?! —
Вскричал во гневе хан Кокче. —
Ты хан Урбю или ничто?
Когда зазнавшийся Манас
Тебя ударил по лицу,
Готовы были ханы все
Отпор дать злому наглецу.
И если б не старик Кошой,
Который успокоил нас,
Лишился б трона хан Манас!
Манас закончил бы бедой!
Я вижу, трусишь ты, Урбю,
В тебе и ханской чести нет!
Зачем пришел ты на совет?
Чтоб все Манасу передать? —
Потребовал Кокче ответ.
И хан Урбю пообещал
За честь, достоинство и власть
Со всеми до конца стоять.
И порешили ханы здесь:
В Алай Манаса пригласить,
Гостей по станам разделить,
А там их тайно окружить,
Угнать оседланных коней.
Собраться всем, ну, а потом
Манасу сообщить о том,
Что должен сам покинуть трон.
А если трон он не отдаст,
Всем миром свергнуть его власть!
Чоро с дружиной перебить,
Манаса заточить в зиндан,
Забрать в заложницы жену,
Народу сообщить всему,
Что править будет не Манас —
Ашаром созданная власть.
Шесть ханов из шести родов,
Кобылу тут же заколов,
Ладони опустили в кровь,
Подняли вверх, упали ниц,
Земле и небу поклялись:
– Предавшему наш уговор
Пусть вечным будет сей позор!
И пусть могильный черный вход
В свою утробу заберет!
И покарает пусть его
Лохматогрудая земля
И неба синего простор!
И каждый хан отснарядил
От рода своего посла
Манасу передать письмо
О том, что ханы в гости ждут
Его с дружиной на Алай —
В кыргызский благодатный край.