Текст книги "Побудь моей навсегда (СИ)"
Автор книги: Мануэлла Макута
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
43. Адриана
– Да Катя ему прямо в кабинете его изменяла. Тут один такой был, Филипп. Француз, тренер по аэробике, но накачанный – одна из девушек за стойкой томно закатила глаза. Я нахмурилась, уже понимая, кого они обсуждают. Да и вообще, подобного не должно быть ни в рабочее время, ни в личное – сплетни в коллективе до добра не доводят! – Ну так она ему глазки строила, строила, а потом Волков как уехал на встречу…
Увидев, что я направилась к ним, девушки замолчали.
– Юлия, я не понимаю, работы нет, раз вы так увлеченно о чем-то беседуете? – пропустив мимо ушей вялые попытки оправданий, продолжила – Может, мне расскажете? Я тоже с удовольствием послушаю? На чем вы там остановились? Вроде бы, – нахмурила брови, словно пытаюсь вспомнить. – Ах, да. Косточки начальству перемывали, ведь так? Наверно, и обо сплетничаете, когда меня рядом нет? – увидев, как обе девушки покраснели и виновато опустили глаза, поняла, что попала в точку – Хорошо. Сегодня с каждой минус пятнадцать процентов от премии, и я забуду об этом недоразумении. Но ещё раз услышу – сообщу Арсению, вместе с просьбой о вашем увольнении. Это ясно?
Девушки закивали, не смея поднять взгляд. Я прошла мимо, направившись как раз к злополучному кабинету Арсения. Сегодня у Тимоши поднялась температура, и я хотела взять выходной. Благо, несколько прошедших недель работала без них, то из дома, то здесь. И даже сам Волков, узнав об этом, настоял на моем отдыхе.
– Ты не дослушала. Я ведь хотел, но ты… – громкий голос и шаги взад-вперед по кабинету заставили меня напрячься – Кать, я люблю тебя. Но ноги вытирать о себя не позволю….– тишина, шаги. – Подожди, ты хочешь сказать, что с Климовым тебя….– снова тишина. – Да пошла ты!
Я так и замерла у дверей, не зная, постучать после такого, или поспешить домой, не оглядываясь. В таком сильном гневе я Волкова ещё не видела.
– Заходи, чего за дверью мнешься? – раздался его голос, а я аж подпрыгнула на месте, завертев головой. Как это…как он…И тут же хлопнула себя ладонью по лбу. Камеры! У него на одном из мониторов все то же самое, что и у охраны.
Аккуратно подошла к дверям, открыв их, проскользнула внутрь. Волков уже сидел за своим столом, едва подняв взгляд от документов, когда я вошла.
– Арсений Ни… – начала было, но быстрый хмурый взгляд начальника быстро отбил желание продолжать его отчество, "Николаевич". Ибо меня уж раз отчитали. Волков сказал тогда, что пенсионером себя чувствует, когда такая девчонка как я называет его по имени-отчеству. А я ещё раз напомнила, что я– не девчонка, а Адриана. И мы одновременно расхохотались.
– Давай, чего у тебя там? – он лениво пробежался глазами по одному из документов.
– Я хотела попросить выходной. – так и продолжила стоять навытяжку, не решаясь присесть.
– Эт ты правильно. Я давно говорил. Только ты в следущий раз не спрашивай. Сама когда нужно бери, график себе делай. Ты молодец, за двоих въё… работаешь. – исправился он. Вообще, стала замечать, что Волков рядом со мной старается не материться, точно боится напугать.
Не став говорить, что и получаю за троих, кивнула, поблагодарив. И поспешила к выходу. Уже у самых дверей обернулась на его оклик.
– Вот скажи, чего вам…женщинам, нужно? А? – как-то растерянно спросил, отводя глаза. И, видно, уже сожалея, что такое вообще вырвалось, показывая его слабость и неуверенность в собственных силах. Поэтому и решилась ответить честно.
– Чтобы нас любили. Только и всего.
Волков молча кивнул, поджав губы. И снова вернулся к своим бумагам.
***
– Зубки, зубки у нас режутся, да, Тимоша? – ворковала с сыном, валясь с ног от усталости. Эпопея со скорой, врачом на дом, закупками необходимых лекарств и препаратов, развлечений сына, что то плакал в голос, то похныкивал, выбила из колеи. Я была выжата точно лимон. Наспех перекусив, возблагодарила Бога за помощь. За то, что мне попались поистине невероятные люди. Ульяна Юрьевна и ее жених, Волков. Благодаря которым мы с Тимой живём в просторной уютной квартире, можем себе позволить заказать на дом готовую еду, лекарства. Можем купить одежду, все необходимое. Порой по ночам я просыпалась от кошмаров, в которых я с сыном жила в своей разбитой квартире с вечным спутником – страхом перед будущим, перед завтрашним днём. Тогда, увидев, сколько времени, сил и внимания занимает ребенок, я в ужасе не понимала, как многие мамы совмещают ребенка и работу. Это же физически невозможно. Я и до сих пор так считаю. Не дай мне шанс Волков, не обустрой он рабочий процесс практически индивидуально, под меня, вряд ли я сейчас бы смогла работать где-то в другом месте. Таких сверхлояльных к своим сотрудникам работодателей попросту нет. Как нет и яслей, и социальных нянь, что посидят с больным ребенком, если мама одинокая, и должна выйти на работу.
В домофон раздался звонок. Положив сына, не глядя нажала клавишу " открыть". Это, наверное, курьер с долгожданной мазью для десен. Наша закончилась, а в ближайших аптеках не было даже аналогов.
Уже на этаже, открыв дверь, отмахнулась от какого-то странного предчувствия. И зря. Едва двери лифта открылись, как оттуда показалось недовольное лицо Архипа, а следом за ним шли два амбала, явно охранники. Завершала же неожиданную процессию его мать. Испугавшись, я попыталась закрыть дверь, но один из амбалов оказался проворней. Он поставил ногу в проем так, что дверь теперь было не закрыть. В комнате громко заплакал Архип, словно почувствовав мой испуг. И тут я сообразила– опустив взгляд, краем глаза нашла в исходящих номер Волкова. Набрав его, громко спросила названных гостей:
– Что вам нужно?
Мать Архипа шагнула вперёд, сморщившись так, словно бы ведро лимонов съела:
– И это ты спрашиваешь? Какого черта ты бегаешь за моим сыном? Какое у тебя право на это?! Отвечай!
– Никто за ним не бегал. – спокойно ответила, глядя ей в прямо в глаза. – Я работаю в этой сети, и уж, простите, что была на рабочем месте, когда ваш сыночек пришел туда и стал угрожать.
Мать обернулась на Архипа, а тот со злобой уставился на меня:
– Ты ей веришь? Да она туда могла специально устроиться, зная, что мы с Таней туда ходим! Чтобы меня шантажировать. Выродком своим!
Несостоявшаяся бабушка Тимоши повернулась ко мне. Я хотела было высказать всё, что думаю о ней и ее инфантильном сыне, но суровые лица охраны заставили передумать. Если эти люди пришли " на разборки" с матерью-одиночкой с этими амбалами, то кто знает, чего от них ожидать?
– Сколько тебе нужно? – шагнула вперёд женщина, вытянув шею, она попыталась заглянуть в квартиру, словно бы хотела хоть краем глаза увидеть Тимошу, несмотря на ее слова. – Сколько ты хочешь, чтобы забыть о нас раз и навсегда?
– Мне ничего от вас не нужно! – ответила я, разрываясь между плачем сына, звонком телефона, и скрипом разъезжающихся дверей лифта. Молодой парень в форме доставки одной из аптечных сетей с удивлением оглядел столпотворение на площадке.
– 86-я? – спросил он, не найдя на полуоткрытой двери табличку. Она была сбоку, на стене, но один из охранников загораживал ее своим телом.
– Да. Давайте, приму заказ. – и, решившись, выразительно взглянула на амбала– Вы не могли бы отойти, мне нужно заказ забрать?
Тот перевел взгляд на мать Архипа. Женщина, сузив глаза, оценила ситуацию, и недовольно кивнула. Едва не запищав от радости, выхватила из рук курьера заранее оплаченный заказ, захлопнув перед его лицом железную дверь. Мысленно попросив прощения у парня, поспешила к Тммоше. Вытащив сына из кроватки, прижала к себе, обняв. Вслушиваясь в голоса за дверью, осознала, что дрожу от страха. Так жутко мне никогда не было, даже рожать в одиночестве было не настолько страшно. Вдруг они заберут моего ребенка? Что тогда будет со мной?
Чуть позже, вымыв руки, смазала бесцветной прохладной мазью десны сына, и он, наконец, позволил себя укачать. Я прокралась на кухню, чтобы согреть воды на чай, успокоить нервы. И тут телефон снова ожил в кармане домашних штанов со смешными слониками. Волков.
– Алло, да. – ответила шепотом, уже сожалея, что вообще ему набрала. Только зря побеспокоила человека.
– Я у двери, откроешь? – только и ответил он, и я едва не выронила телефон из рук. Он приехал?
– А…да…. сейчас… – ответила, но медлила, боясь сама не зная чего. Вдруг за дверью все ещё стоят " родственнички".
– Не бойся, здесь никого, кроме меня. – будто разгадал он мои страхи.
Кивнув, положила трубку, поздно вспомнив что по телефону моих жестов не видно. Подбежала к двери, быстро открыв оба замка. Волков вошёл, хмуро оглядывая квартиру. За его спиной стоЯл высокий здоровяк, и я машинально отшатнулась в испуге. Но Волков поспешил успокоить:
– Это свои. Серега и Толя, он внизу, тебя охранять будут. Серый проверил подъезд, сейчас вниз спустится. Будут в машине дежурить, мало ли чё. Да и вообще, охранника тебе личного выдам, на время.
Он закрыл дверь, быстро раздевшись. Пройдясь по квартире, кивнул на сына:
– Давно спит?
– Нет, только недавно вот уснул. Зубки резались.
– Хорошо, значит, есть время поговорить. Пойдем, чаем угостишь, хозяюшка. – его большая фигура нависала надо мной, отчего мне было немного неловко. – Где тут ванная, руки помыть?
И мне вдруг показалось, что и чай ему не особо нужен. Волков хотел просто привести меня в чувства, занять чем-то рутинно-бытовым.
Пока я крутилась на кухне, он сверлил меня тяжёлым взглядом, но ничего не говорил. Только когда я прставила перед ним кружку с чаем и виновато развела руками – в доме нет сладостей вообще, кроме детского печенья, которого, конечно, Волкову не предложишь, по его лицу скользнуоа полуулыбка:
– Садись, мне и просто чая достаточно. Я на сладкоежку не тяну. Ну, – он отхлебнул чаю – Говори, чего бы хотела?
Усаживаясь напротив него, нахмурилась, не ожидая подобного вопроса.
– Чего бы хотела? – переспросила, больше для себя, чтобы осознать, о чем это он. Выиграть время для обдумывания ответа.
– Да. – подтвердил, что я не ослышалась, Волков. – Чего бы ты хотела от родных Тимофея. Я ещё после того раза навёл справки– твой сын мог бы быть вполне зажиточным парнем. У него дед очень богатый. Наследство, все дела. И, сдаётся мне, он вообще ничего о внуке не знает. Так вот– вертит он в своих огромных руках кружку, кажущуюся такой маленькой, почти игрушечной, словно чашка Белль в лапах Чудовища, – Если ты захочешь получить всё, что положено сыну, алименты там достойные, наследство его будущее, родство, естественно, установить, все дела – можешь на меня рассчитывать, помогу.
Я на мгновение растерялась– не сказать, что я – самодостаточная гордая женщина, что махнула рукой на подлецов-родственников и ни разу не задумывалась по этому поводу. Нет, даже наоборот, было много раз, когда отчаяние и обида захлёстывали, вплоть до того, что пару раз я всерьез собиралась искать родственников Тимоши и просить их взять ребенка, боясь, что не справлюсь сама, что просто не вытяну одна всех проблем, на меня свалившихся. Естественно, после, когда страх отпускал, я беззвучно рыдала у кроватки сына, вполголоса прося прошения за как мне тогда казалось, великое предательство.
– Нет. Мне ничего не нужно от них. – наконец, честно ответила. – Я не скажу, что мы так хорошо живём, что алименты будут лишними. Но я боюсь, что если установлю отцовство, то Архип и его мать смогут действовать во вред. Потребуют определить порядок встреч, но это ведь даже страшно. Если не будут любить внука, а брать лишь для того, чтобы насолить мне.
Волков, с каким-то налетом удивления глядя на меня, кивнул:
– Разумно.
Воодушевившись его похвалой, продолжила:
– Опять же, про алименты в старости, что может потребовать Архип. Не из нужды, а из вредности. От таких чего угодно можно ожидать. И запрет выезда за границу– он может написать, что он против.
– А ты куда это собралась? – поддел он беззлобно– Всё, бросаешь нас?
Я смутилась:
– Нет, ну не сейчас, а вообще. Вдруг я– мой голос сел, стало очень неловко. Зачем я вообще подняла эту тему, но приходится продолжать. – Полюблю кого-то. Не из России. А улететь к мужу не смогу с ребенком, запрет.
– О как. – задумчиво вынес вердикт Волков– Любовь– это хорошо.
Смутившись ещё больше, придвинула к себе свою чашку, принявшись помешивать несуществующий сахар.
– Ладно, не стесняйся. Ты ведь мне наоборот, и понравилась, за правду. Не будешь лгать, увиливать, оправдания искать. – вдруг ни с того, ни с сего принялся нахваливать Волков. – Таких женщин редко встретишь.
Я поняла, что сейчас он вспомнил свою Катю, и поспешила в свою очередь выручить его, увести от грустных мыслей:
– Вот поэтому мне и не нужно ничего от них. Лишь бы сами не лезли. Архип считает, что я специально устроилась работать туда, куда они ходят с женой.
– Не переживай по этому поводу. Сказал– помогу, значит, всё решим.
Я посмотрела на него, и предательская мысль о том, будь он на самом деле отцом Тимоши– как бы было всё чудесно, проскальзнула на задворках подсознания. Меня аж жаром обдало от дальнейших образов, фантазий. Как я и он….О, Господи… Он такой большой. В его руках даже моя кружка кажется маленькой, точно игрушечной. А как бы мы смотрелись….
– Эй, ты чего? – раздался взволнованный голос Волкова– Ты давай, иди, приляг, пока ребенок спит. Давай, не спорь. Я ж помню, мне мамка говорила, что главное правило– тоже лечь, когда ребенок спит. Я тут побуду часика два точно, встанешь, договорим.
Я кивнула, понимая, что действительно устала.
44. Руслан
Когда писал сообщения Ульяне, чувствовал себя подростком, что пытается развести на что-то пошлое малознакомую. Эйфория от осознания, что смутил её настолько, что Жданова « слилась» была весьма неожиданным чувством. Секса в моей жизни никогда не было в дефиците, поэтому и вот такой подростковый флирт я оставил лет в девятнадцать, осознав, что при своей внешности могу не тратить время на подобную ерунду. А теперь же….Теперь я наслаждался этим. Представив, как смутилась Ульяна, как долго думала, решая, ответить или проигнорировать, лег на подушку, закрыв глаза. Желая, чтобы Ульяна приснилась мне, и желательно без одежды.
***
Андрей принес неутешительные новости– Дмитриев вцепился в меня настолько сильно, что вопрос о выходе под залог мог отложиться на пару недель, нужно было выйти на одного отчего серьезного дядю, что мог бы перекрыть слово Дмитриева. А он был в отпуске где-то на островах, и ни один из его номеров не отвечал. Естественно, свита из помощников и замов не решалась брать на себя подобные вопросы. Впрочем, это, как ни странно, не особо расстроило. Я попытался по максимуму философски отнестись к происходящему, если действительно сиюминутно решить всего нельзя. Раз нельзя решить сейчас – то и переживать стоит после. А пока можно просто подумать, взять вынужденный тайм-аут в жизни.
Невольно задумался о возрасте, о том, что действительно " ни семьи, ни детей". Сколько я вот так буду бегать волком-одиночкой, перебиваясь подножным кормом. Опять же, волки стареют. Кому нужен будет морщинистый седой волчара с мерзким характером и кучей требований?
Вспомнился и услышанный как-то в банке разговор двух девочек– подростков, что ожидали отца. Я сидел в зале, ожидая, пока приедет бизнес – партнер со своим юристом. Мой личный менеджер пытался перевести меня в вип-зал, но там стояла такая духота из-за сломавшегося кондиционера, что я отказался.
И вот сидел я, никого не трогал. А мелкие пигалицы позади меня обсуждали вполголоса мою скромную персону. Одной я понравился, а другая же, едва не скрутив себе шею в попытках лучше меня рассмотреть, наконец вынесла вердикт – " красивый, но старый". И первая, грустно вздохнув, с ней согласилась. А ведь им лет по шестнадцать или семнадцать было! Вот тогда я ощутил на долю процента, что же переживают женщины, начиная стареть. А уж красивые женщины….
С другой стороны, я сам все время бежал от семьи. Это сейчас я, немного устаканившись, успокоившись, выпав из суетливого ритма жизни, всё понял. Что бежал и от своей семьи, и от любой её более-менее четкой перспективы. Поэтому меня подспудно и тянуло к ярким бабочкам-однодневкам, что тоже семьи не планировали, как бы не уверяли в обратном. Вот и встречались два одиночества, как бы грустно это ни звучало.
Зашёлся в тихом смехе, едва представил, что прямо-таки Фрейдом отсюда могу выйти. Курсы открыть совместно в ФСИН – " познай себя изнутри". И прибыль пополам. Ульяна, мать её! С первого дня, как встретил её, все пошло наперекосяк. Все не так…Точно не в машину – в меня со всего хода влетела, в самое сердце…
45. Дмитриев
Я ехал в больницу, то и дело покрикивая на водителя – нельзя ли побыстрее. Все автомобили, ехавшие рядом, казались неповоротливыми черепахами. Черт бы их побрал! Быстрее, быстрее! Моя дочь пришла в себя! Ради этого стоит жить самому!
Утром, совсем рано, меня огорошили этой новостью. Спьяну я было подумал, что мне все это почудилось. Воспалённый разум выдает желаемое за действительное. Но следующий звонок, через пару часов, заставил сломя голову бежать в ванную, под холодный душ, чтобы хоть как-то прийти в себя. Звонил врач, сообщивший, что Оксану вывели из комы (или она пришла в себя, среди сумбура пытающихся мыслей и не разобрал. Главное– она жива! Жива!) ещё ночью. Следили за состоянием, оно сейчас стабилизировалось настолько, что мне разрешили небольшое посещение, на несколько минут.
На ватных ногах следовал за врачом, пытаясь услышать, что он говорит, сквозь нарастающий гул в ушах. Оксана пришла в себя! Моя дочь пришла в себя! Как, оказывается, мало нужно для счастья! Ни должности, ни деньги, ничего! Банальные, простейшие, примитивные истины. И как стыдно за то, что понял это лишь вот так…Подобным образом.
В "предбаннике" палаты врач ещё пару минут что-то говорил о том, чтобы я не переутомлял и не волновал дочь. Я кивал, соглашаясь со всем, что он говорил. Наконец, он приоткрыл дверь, выразительно на меня взглянув:
– У вас пятнадцать минут, не больше.
Кивнув ещё раз, постарался как можно спокойнее войти в палату. Дочь слабо улыбнулась при виде меня.
– Оксана. Боже, я так переживал. – я прошел к кровати, обняв её. Ее горячие слезы обожгли мой висок. Чёрт! Я даже с такой мелочью, как не расстраивать больную дочь, не справился.
Подняв голову, вгляделся в её лицо.
– Теперь все будет хорошо, дочка. Все будет хорошо. Не плачь. – шептал утешения, снова обнимая.
– Не будет. – с горечью бросила она, отстраняясь. Я поднялся, встав рядом с кроватью.
– Если ты о….Руслане, то не волнуйся. Я уже всё с ним решил. Поверь, если кому и стоит переживать, так только ему.
– Решил? – Оксана взглянула на меня с недоумением. – Ты о чем?
– Он уедет в места не столь отдаленные, и надолго. За то, что он… сделал с тобой. – почти шепотом закончил. Но дочь в ужасе распахнула глаза.
– Руслан? С чего ты взял, что он виноват?
Я растерялся, не понимая, что происходит.
– Но ты же….все это… – отступив назад, вгляделся в лицо дочери.
– Ты думаешь, что я хотела покончить с собой из-за какого-то мужика? – почти с презрением взглянула она на меня.
– А записка? Та, что была ему адресована?
– Записка? – Оксана задумалась, а затем с горечью усмехнулась. – А, ты про ту, что я написала Руслану? Это ерунда. Я никогда бы не стала убивать себя из-за того, что со мной расстались. Он просто задел моё самолюбие.
– Но зачем тогда ты писала её? – все ещё не соображая, что происходит, спросил.
– Ну, я ведь вся в тебя. Нужно было попробовать разные методы, чтобы добиться цели. – она замолчала, а затем тихо добавила. – Я ведь его и не люблю совсем.
– А тогда….что случилось, почему… – облизнув пересохшие губы, задал мучивший так долго вопрос. Если это – не Агаев…
Глаза Оксаны разом погасли, она наклонила голову, чтобы я не увидел слез. И глухо прошептала.
– У меня обнаружили рак.
Палата стала расплываться перед моими глазами. Господи, за что ты так со мной. За что?! Попытавшись кое-как добраться до стула, коснулся его рукой – и упал навзничь. Последнее, что слышал и осознавал– крик дочери. Неудачник, что даже не смог выполнить простейшей просьбы….Не волновать её.
***
В себя пришел уже на кушетке, в одной из пустых палат. Брат, сидевший в кресле напротив, быстро встал, направившись ко мне.
– Как ты? – он с волнением оглядывал меня. Я усмехнулся.
– А сам как думаешь? Узнать, что у дочери рак…
Он кивнул.
– Она и моя племянница. И на этот раз я буду рядом. Не повторю прежней ошибки.
– Рядом? А ты спросил, нужен ли ты рядом? – попытавшись встать, тяжело осел обратно. Злость, что угасла под тяжестью обрушившегося горя, полыхнула с новой силой. – Начерта ты вообще приехал?!
– Потому что Оксана позвонила. – глухо ответил он. А я покачал головой, не послышалось ли.
– Оксана позвонила….Ты сейчас сказал, что моя дочь позвонила тебе…
– Да. Мы уже несколько лет общаемся. После того, как я передал ей то, что просила Алла. Я и тебе привез её письмо, хотел отдать, как ты будешь готов. Но… – он развел руками.
– Сука! Да ты смеёшься?! Как можно быть готовым к такому?! Узнать, что твоя жена сбежала…Что не посвятила тебя, родного мужа….Что… – слезы сами брызнули из глаз. Горькие, так долго удерживаемые глубоко внутри. Я рыдал точно ребенок, никак не желающий понимать жестокость этого мира.
– Я понимаю тебя как никто другой. Ты зря считаешь… – начал было Кирилл, но я оборвал.
– Уйди! Уйди нахер, не доводи до греха!
Брат, горько усмехнувшись, взял со столика телефон и сумку с документами, и вышел из палаты, не оглядываясь.
А я же судорожно принялся искать телефон. Не особо я набожен, да и эта ерунда больше – суеверия и бред, но всё же– не нужно на себя ещё один грех брать, кто знает, за что я расплачиваюсь подобным…Сперва жена, теперь – дочь. Нужно дать отмашку с Агаевым, благо, я на такой исход рассчитывал, поэтому полковнику, что негласно ведёт дело, ничего не будет стоить также его и обвалить.
– Алло, Сергей Валентинович. Тут дело такое…
***
– Оксана, скажи мне, зачем? – смотрел на дочь и видел в ней черты Аллы. Не внешние, внутренние черты. То же упрямство в глазах, та же решимость. Если решила – никто не переубедит. Вот это и страшно. Остаться одному, потерять все, что любил. За прошедшую ночь я будто постарел лет на пятьдесят, простейшие истины, упорно игнорируемые мною раньше, в безумном стремлении к вершинам славы, успеха, карьеры, обрушились на мою несчастную голову с грохотом подобным грому небесному. Старый идиот! Ничего не заменит родных и близких рядом.
Вспоминая прошлое ночью, переосмыслил, будто заново родившись, многое. Сейчас, спустя годы, сообразил, что сам оттолкнул жену. Сам! Сколько раз я демонстрировал Алле, что мне нужна лишь карьера. А она и будущий ребенок – лишь успешное к ней дополнение. Часть образа молодого амбициозного политика, что создал крепкую и счастливую семью. Да, я переживал, когда она в первый раз заболела, да, я был рядом. Но не так, как нужно было бы. Как стоило любящему мужу. Карьера, власть– вот, что было смыслом моей жизни, вот, что подстёгивало и манило недосягаемой привлекательностью.
Честно признаться, когда я узнал о том, что Кирилл и Алла сблизились, то, наряду со жгучей ненавистью, во мне странным образом заиграло какое-то чувство облегчения. Словно я наконец-то смог оправдаться перед совестью– это не я не уделяю жене времени, это она настолько отвратительна, что ей и времени уделять не стоило бы вовсе. Теперь я мучил Аллу подозрениями, выяснениями. Утопал в завуалированных оскорблениях и глупом сарказме, стоило ей подойти. А после…после стал изменять ей напропалую. Нисколько не стараясь таить своих связей, наоборот, с каждым разом азарт быть застигнутым, пойманным на измене делал ощущения ещё острее. Я терял осторожность, бдительность всё больше и больше, точно надеясь, что она увидит, узнает, почувствует, как это больно.
В одну из ночей, когда я якобы был в командировке, в номер отеля, где я развлекался с очередной представительницей агенства, вломился мой брат. Кирилл бросился на меня с кулаками, вытащив из номера под визги девицы. И в одних трусах попытался дотащить до машины, но мы, сцепившись у лифта, на потеху высыпавшей публике из постояльцев, обложили друг друга трехэтажным матом. Жаль, я тогда был на взводе, иначе бы прислушался к тому, что пытался донести брат. О том, что у них ничего с Аллой нет и быть не может, о том, что она ему нравится и всегда нравилась как женщина, о чем я, естественно, догадывался. Но также он никогда бы не предал меня, родного брата. О том, что я рушу брак собственными руками…
– Я не хочу… – дочь опустила голову, чтобы я не увидел её слез, – Не хочу всего этого. – она обвела рукой больничную палату.
– Ты пройдешь лечение, будешь жить. Вот это– главное. – попытался убедить ее, но дочь зло перебила.
– Жить? В страхе рецидива? Новой опухоли? Думаешь, я не знаю, как мама болела, как за несколько лет она… – Оксана покачала головой– Нет, я так не хочу.
– С чего ты взяла, что у тебя так будет? – не выдержал, подойдя к её кровати. Положив руку на ее плечо, вздохнул – Да, твоя предрасположенность по материнский линии все же дала о себе знать. Но хорошо, что сейчас, и что…
– И что ещё есть время на лечение, опухоль не переросла в злокачественную, так? – снова перебила дочь. – Так ведь врачи успокаивают пациентов, тогда как сами видят совсем другую картину. Нет, мне нет смысла так жить. Я…лучше..я..– она закрыла лицо руками, зарыдав в голос.
– Блядь! – выругался, не в силах видеть, как моя всегда сильная дочь расклеилась, утопая в собственном горе. – У тебя есть я! Я всегда буду рядом, у кого-то все ещё хуже. Болезнь, одиночество! Этот мир, он несправедлив изначально. Болеют даже маленькие дети. Но это не значит, что нужно опустить руки…
– Я не хочу! – упрямо выставив вперёд подбородок, подняла на меня взгляд дочь. – Ты слышишь! Я. Так. Не. Хочу. Ясно тебе? Что это за подобие жизни? Процедуры, терапия, не будет волос, жить в вечном страхе рецидива?! Семья, дети?! Как все это?!
Тут взорвался я, тщетно призывая себя успокоиться:
– И это ты о семье и детях сейчас забеспокоилась? А?! Абортов наделала, а теперь детишек вдруг захотела!? Мужиков меняла как перчатки, а теперь…
– Уйди. – глухим голосом, отвернувшись к стене, оборвала меня дочь.
Меня трясло точно в лихорадке. Взглянув на ее маленькую фигурку, в больничном халате, съежившуюся на узкой койке, едва не завыл от отчаяния. Что со мной? Я, наверно, настоящее чудовище, если сорвался на неё…
– Прости меня, дочь, я…
– Уйди, пожалуйста. – безэмоционально повторила она, не оборачиваясь. Маленькая, хрупкая, такая настоящая сейчас, в эту минуту, такая родная, до боли любимая. Моя дочь.
Я кивнул. Хорошо. Так будет лучше. Ей нельзя сейчас волноваться, а то, что творю я…
