Текст книги "Побудь моей навсегда (СИ)"

Автор книги: Мануэлла Макута

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

40. Руслан

– Итак, по версии следствия вы уклонялись от уплаты налогов. И создали несколько фирм для того, чтобы уйти от налогообложения. Это если вкратце. И, если по первому обвинению все можно решить и развалить дело в считанные дни, то вот по второму… – развел руками один из моих юристов, Андрей Ефимов.

Я нахмурился:

– То есть, ты мне сейчас говоришь, что я, не делая подобного, могу быть обвинен и осуждён по надуманному обвинению? Тогда уж и убийство сюда приплюсовать можно Дмитриеву, чего мелочиться. Зачем следствию и суду устанавливать правду, верно?

Андрей устало потёр переносицу.

– Пойми, Руслан. Я понимаю, о чем ты. Но ты рассуждаешь….– он замялся – Ну, скажем так, как простой обыватель. А юристы же….Мы понимаем, что в суде не всегда выигрывает тот, кто прав. Выигрывает тот, кто лучше подготовился. А, как я вижу, Дмитриев задействовал много каналов. Вплоть до того, что некоторые фирмы, выданные следствию как твои, не связаны с тобой или твоим бизнесом вообще. Это помимо того, что он утверждает о том, что у него есть несколько чиновников, которым вы предлагали взятку за то, чтобы пользоваться муниципальной собственностью.

Я в удивлении приподнял брови – ну надо же, просто Аль Капоне какой-то.

Андрей усмехнулся:

– Да, последнее из обвинений абсурдно. И даже не думаю, что на этапе суда хоть один из таких чиновников объявится, да и в материалах нет ни одного имени. Так, только показания самого Дмитриева.

Андрей замялся, искоса взглянув на меня. Я скривился в ответной усмешке.

– Ну спрашивай, что ты там такое хочешь спросить.

Он, принявшись нервно складывать бумаги на столе между нами в одну стопку, наконец выдавил:

– Что там…у тебя….с Дмитриевым? Почему он так взъелся?

Я поднял глаза кверху, чуть призадумавшись:

– Почти семейная история. Он считает, что из-за меня его дочь пыталась с собой покончить.

Андрей замер, с удивлением вглядываясь в меня:

– Подожди, это – Окси Дмитриева? А что у вас произошло? Вы же собирались пожениться?

Я покачал головой:

– Да, Андрей. Если ты так собираешь материалы и по делу, то я обречён. Мы с ней давно не вместе, более того, у меня уже давно другая невеста. Ты прям, я погляжу, совсем не в курсе местных светских сплетен? Окси сейчас в реанимации, наглоталась таблеток, вроде как. – поддел его, но Андрей не повелся на провокацию.

– Подожди, так она…Из-за того, что расстались? – заработали шестерёнки в его голове– Получается, все зависит от её состояния? Что врачи говорят?

– Блядь, Андрей! – рявкнул, ударив кулаком по столу – Ты сейчас серьезно?! Ты всерьез говоришь мне, что нахер правосудие, нахер правду. Сяду я или нет зависит от того, выкарабкается ли какая-то эгоистичная истеричка, которая потеряла любимую игрушку, ту, что папочке не под силу заменить или вернуть обратно, так?

К чести своей, Андрей смутился.

– Нет, не совсем так, конечно. Но я бы рекомендовал поговорить с Дмитриевым. Если это, – он быстро добавил – Конечно возможно сейчас.

Я отмахнулся, не желая продолжать.

– Ты мне скажи другое– что там с залогом. Вообще, кто здесь адвокат, Андрей? Я или ты? Я думал, ты первым об этом скажешь.

– Я поговорил, будет. Примерно завтра вечер, либо послезавтра днём я получу подтверждение на бумаге. И сразу же можно будет вносить залог.

Ну, хоть что-то хорошее.

– А телефон?

Он вынул из портфеля квадратную коробку:

– Вот. Твой пока ещё идёт вещдоком, так что….Но я упросил– он порылся в портфеле, достав пакет с сим-картой и сложенный наполовину лист А4– Вот, – ткнул он пальцем в лист – Я тут выписал все твои контакты с телефона.

Усмехнувшись, кивнул.

– А скопировать на сим не додумался? Там же два слота, вроде как, под сим-карты.

Андрей покачал головой:

– Нельзя. Я и это не особо законно выпросил. – кивнул он на телефон и сим-карту.

– Ладно, в любом случае, уже неплохо.

Андрей снова замолчал, ожидая, пока я включу телефон и вставлю сим-карту.

– Ну, так что? – нетерпеливо выдал, глядя куда-то позади меня.

– Ты о чем? – не сразу сообразил, скользя глазами по списку контактов. Забавно, столько людей, а близких– единицы.

– Про Дмитриева…Я бы мог… Попытаться подготовить его, попросить о встрече.

Да ёб твою ж… Андрей!

– Ты скажи мне, Андрей. – вкрадчиво начал я, отложив в сторону лист, – Ты не на Дмитриева ли, часом, работаешь? Не забыл, кого из нас двоих должен защищать!? И, я тебя огорчу, Владимир Сергеевич уже был здесь. И мы весьма мило пообщались, уверяю.

***

" Привет. Это Руслан. Как ты? "– набрал сообщение Ульяне, и тут же стёр. Как-то по-идиотски выходит. Ещё бы написать " Это Руслан, с которым вы кувыркались прошлой ночью" или же " который хрен знает почему заставил тебя играть его невесту". Вот уж клиника, действительно. А сам ещё обвиняю Дмитриева и Окси, когда все мы, походу, одного поля ягодки.

Решил сперва позвонить родным. Естественно, выбрав самого адекватного из всех, Бахтияра. Дед взял трубку сразу, словно бы ходил и ждал, пока я наберу, не сводя глаза с телефона.

– Да, – раздался его такой родной голос. Я едва не прослезился, понимая, как на самом деле соскучился. Не сейчас, а за всё это время, когда был один, без семьи, без родных. Не знаю, можно, это камера, хоть и "повышенной комфортности", так подействовала, но отчаянно хотелось к семье, близким.

– Здравствуй. – охрипшим от волнения голосом поприветствовал его, Бахтияр обрадовался, но в его голосе сквозило волнение:

– Руслан, как хорошо, что ты набрал. Мы все переживаем. Что произошло, где ты?

– Я пока на следственных мероприятиях– не стал огорчать деда известием о том, что я не на свободе, – Но к вечеру должны закончиться.

– Ты вечером будешь, значит? Тут все ждут, Ульяна твоя волнуется. А ты же знаешь, ей нельзя. – тут же усилил напор дед.

Ульяна… При упоминании её имени сердце забилось быстрее. Наша ночь запечатлелась в памяти в мельчайших деталях, и вынужденно бездельничая в маленькой камере, я раз за разом перебирал детали, смаковал, наслаждался.

– Сегодня точно не выйдет, мне нужно решить ещё кое-какие вопросы, а вот завтра к вечеру быть должен. – солгал, понимая, что завтра вечером придётся выдумать ещё какую-нибудь отговорку, если под залог отпустят послезавтра. – Вы у меня?

– Здравствуй. – охрипшим от волнения голосом поприветствовал его, Бахтияр обрадовался, но в его голосе сквозило волнение:

– Руслан, как хорошо, что ты набрал. Мы все переживаем. Что произошло, где ты?

– Я пока на следственных мероприятиях– не стал огорчать деда известием о том, что я не на свободе, – Но к вечеру должны закончиться.

– Ты вечером будешь, значит? Тут все ждут, Ульяна твоя волнуется. А ты же знаешь, ей нельзя. – тут же усилил напор дед.

Ульяна… При упоминании её имени сердце забилось быстрее. Наша ночь запечатлелась в памяти в мельчайших деталях, и вынужденно бездельничая в маленькой камере, я раз за разом перебирал детали, смаковал, наслаждался.

– Сегодня точно не выйдет, мне нужно решить ещё кое-какие вопросы, а вот завтра к вечеру быть должен. – солгал, понимая, что завтра вечером придётся выдумать ещё какую-нибудь отговорку, если под залог отпустят послезавтра. – Вы у меня?

– Нет, мы у Ахмеда. У тебя там, вроде, никого. Но сам понимаешь, мало ли. Вот поэтому я и забрал всех сюда.

– Спасибо. – да, Бахтияру в решимости не откажешь. Вот кто, а не Андрей, разруливать всё должен был.

– Скажи, а с Ульяной у вас свадьба когда? Я к чему спрашиваю– может, задержусь, чего туда-сюда летать, верно? – вдруг неожиданно спросил дед.

– Погоди хоть. – усмехнулся его поистине питбульской хватке– Дай с проблемами разобраться.

– Проблемы у тебя будут, когда невеста на свадьбе родит. – засмеялся он– Ладно, давай. Всем передам привет от тебя. И это, я там с Ахмедом поговорил, тебя завтра и выпустят. И с Дмитриевым твоим порешаем, есть люди и выше него, не небо на плечах держит.

Дед! Вот же…

– А зачем тогда спрашивал? Если знал всё? – не удержался, но Бахтияра не так просто сбить с толку.

– А правду хотел услышать. От тебя. Ладно, давай. Идти нужно. Ульяне набери, она как раз в свою комнату поднялась.

41. Ульяна

– Так вы скоро поженитесь? – с налетом романтики во взгляде тихо спросила Шахноза, бросив быстрый взгляд на мать, словно переживала, не сболтнула ли лишнего. Вообще, даже недолгое наблюдение за их отношениями, наводило на мысль, что Шахноза без одобрения мамы боится даже шагу ступить.

– Да, планировали в самое ближайшее время, но вот… – специально дала обтекаемый ответ, не решившись позорить Руслана правдой перед родными.

– Успеют ещё, надо с Русланом всё решить. – перетянул градус внимания на себя Бахтияр, наклонившись к Ахмеду, он что-то быстро ему сказал, тот кивнул.

– Скажи, Эркене, а вы здесь надолго? До свадьбы? – полюбопытствовала мать Шахнозы, кивнув женщине в форме домработницы, стоявшей чуть позади. Она тихо выскользнула из столовой, оставив нас одних. Признаться, мне было неловко – видя, как все во время обеда ловко орудуют всеми этими приборами, бокалами, чашками, я едва голодной не осталась. Выручил, как всегда, Бахтияр. Выразительно взглянув на меня, громко объявил о том, что уже и подзабыл, в силу возраста, какие приборы и для чего нужны. И попросил окружающих поддержать, чтобы он не чувствовал неловкость. " Давайте устроим день без правил".– подмигнул он мне, на что Шахноза весело захихикала, тут же осекшись под суровым взглядом матери.

– И не знаю. Ты же в курсе того, что с Фархатом. – мне показалось, или Экрене несколько фальшиво опустила глаза. – Все зависит от результатов обследования.

– Да, конечно. Прости, я понимаю. – тут же пошла на попятную Заира, мать Шахнозы. Но по ее редким заинтересованным взглядам на меня, я поняла, что она не успокоилась. Я для них нечто вроде неизвестной чудной зверушки– и русская, и в возрасте, и в разводе. Им только попкорна не хватало, наблюдать вызов Руслана своей семье.

– Зато за здоровье внуков можно не переживать– Ульяна у нас детский врач по профессии. – внезапно похвалил меня Бахтияр, и тут же скосил взгляд на мою полную тарелку– Так, невестка, пока не доешь, из-за стола не выйдешь. Так у вас, кажется, говорят?

– Да. – взяв вилку, отдала должное действительно вкусной еде.

Женщины вполголоса принялись одобрять мою профессию – семья и дети здесь стояли на первом месте, поэтому и быть детским врачом было почётно. Да и не совсем же Средневековье, женщинам можно и должно работать. Наверно. Честно сказать, я так до конца и не поняла уклад семьи Руслана, и была благодарна хотя бы за то, что при мне никто не говорил на своем языке.

– Ну, а что мы все про Агаевых, верно? – обернулся к Ахмеду Бахтияр – Скажи, вы ведь и сами Шахнозу обручили?

Увидев, как потускнел блеск в глазах девушки при этих словах, удивлённо замерла. Заира, перехватив мой взгляд, с недовольством уставилась на дочь. Ахмед же, не обращая на женщин внимания, подтвердил:

– Да. Саитовы сватов заслали. Старшему их, Жандару. Но был бы ваш Ренат чуть постарше – вдруг рассмеялся Ахмед, погрозив пальцем другу – Уж ты бы у меня не отвернулся от родства семьями. Кстати, а где он?

– Ему нездоровится, он наверху остался. – как-то поспешно вставила Эркене, пряча глаза.

В этот момент со стороны стола, где сидят мужчины, раздается стандартная мелодия звонка, все поворачивают головы к Дамиру, а он же, краем глаза взглянув на имя звонящего, сбросил звонок, и, извинившись, поставил на беззвучный режим.

– Кстати, а Жаным? Вот ведь кого мы ожидали тоже, как она вообще? – придвинула к себе чашку с дымящимся чаем Зухра. Помешивая сахар в ней маленькой ложечкой так, что ни единого звука не было слышно, она выразительно взглянула на дочь. Та, тут же вскочив, принялась убирать тарелки, переставляя их со стола на большую тележку. Видимо, к чаю комплектом шли личные разговоры, не предназначенные для чужих ушей. Поэтому уже не домработницы суетились у стола, а родственницы помладше.

– Ох, и не знаю. Скучает по мужу, звонила мне вот утром. – ответила Эркене больше Дамиру, чем Зухре. – В следующий раз обязательно с ней прилетим. Сейчас пускай девочка хоть ненадолго в родном доме побудет, после свадьбы ведь так по нему скучаешь. Первое время особенно.

– Ох, это да. Помню, когда меня Ахмед засватал, я так горевала, что дом покинуть придется. А как узнала, что ещё и переезжать… – покачала головой Зухра. Ахмед усмехнулся:

– Зато теперь тебя обратно не затащить. Всякие предлоги находишь, чтобы в Европу, заграницу куда поехать, а не в родное село, а?

Зухра ни капли не смутилась:

– А что, пока есть деньги и возможность, нужно летать по миру. – важно заявила она.

– С твоим желанием летать по миру я по миру пойду. – беззлобно буркнул Ахмед, вызвав тем самым тихий смех Бахтияра.

– Ладно, а зачем нам ещё жить, мужчинам, как не женския желания исполнять. – мягко улыбнулся он.

***

Вечером, после того, как немного поиграли в карты с Шахнозой, неожиданно оказавшейся весьма опытным игроком, и посмотрели телевизор в гостиной, прилегла отдохнуть, выбрав в интернете какую-нибудь лёгкую книжку. Но из-за переживаний текст приходилось перечитывать снова и снова, он попросту вылетал из головы, едва я пролистывала страницу. Оставив бессмысленное занятие, невольно вбила в строку поисковика " Руслан Агаев". И обомлела, просто не веря, что это вот с этим невероятно красивым, известным, успешным мужчиной я недавно провела ночь. Мы с ним– точно огонь и вода, небо и земля. Яркий, красивый, притягивающий взгляды он, и блеклая, серая мышь, что живёт примитивными земными удовольствиями. Шахноза сболтнула мне по секрету, что Зухра переживала, узнав, что невеста – взрослая и русская. Думала, взбрыкну, покажу характер, может, вообще уйду или отправлюсь веселиться с горя куда-то. А теперь, оказывается, я им по нраву пришлась. Тем, что жила по их негласному укладу. Иначе говоря, торчала дома, никуда не выходя.

Отписала сообщение Наде, что прислала в телеграмм мне целую эпопею о том, как она рассталась с коварным адвокатом (там, правда, она преувеличила, ведь для того, чтобы расстаться, нужно начать встречаться. А они даже на свидание не сходили. Так, номер её спросил, позвонил пару раз, пригласил куда-то. Но она не смогла) и теперь, вроде как, на нее сам хозяин дома, где она работает, глаз положил. Вот уж кто не унывал в плане отношений, так это – Надя. Она импульсивная, эмоциональная, подстать своей огненной шевелюре. Раньше, будучи молодой, я бы непременно осудила ее, заявив, что любовь– она одна, на всю жизнь. Сейчас же, с высоты прожитых лет, понимаю. И подозреваю, что бедная подруга не столько любви ищет, сколько сына отцу.

" Привет, это Руслан. Как ты там? Все хорошо, не обижают? Если что, говори сразу Бахтияру, он всё разрулит". – вдруг высветилось уведомление о новом сообщение в мессенджере. Незнакомый номер, но ведь у него могли и забрать телефон. Неизвестно, где он сейчас вообще. Что с ним.

"Все хорошо. Я могу набрать?" – написала сообщение, но тут же удалила последнее предложение. Если он сам не набрал, значит, нельзя или не хочет. Отправила, уже сожалея о том, что вышло довольно сухо, возможно даже несколько грубовато.

"Я очень переживаю. Что с тобой, где ты? Все нормально? Когда ты приедешь"– набрала, и, закрыв глаза, нажала " отправить", чтобы не передумать.

"Все будет ок, я буду завтра или послезавтра. Заберу тебя и остальных обратно."– прилетело сообщение через пару минут. Я точно школьница ещё несколько раз перечитывала, умилявшись тому, что он написал обо мне отдельно.

"У тебя точно всё хорошо? Я очень волнуюсь. Скажи, пожалуйста, только правду"– ответила, пытаясь хоть что-то узнать.

"Я же сказал, все нормально. Недоразумение небольшое, на переживай"– прилетел шаблонный ответ. Разозлившись, выругалась. Я ведь действительно переживаю, а не для галочки спрашиваю, лишь делая вид, что мне не всё равно.

"На тебе сейчас тот охренительный бюстгальтер?" – пришло ещё сообщение, пока я набирала ответ. Замявшись, стёрла ответ, не зная, что делать теперь. А вдруг, все же, это не Руслан? Обмениваться такими сообщениями с посторонними? Вдруг это кто-то решил над ним поиздеваться засчет меня?

А, если даже и Руслан, то….Ну не могу я так, сходу, измениться. Это молодые красивые девочки могут и фото в кружевном комплекте сделать, а я…Как там про " свиное рыло" и " калашный ряд"?

Тут же расстроившись, отложила телефон, предварительно поставив на беззвучный. Вот самое лучшее решение. Скажу, что уснула или позвали куда-то, если окажется, что это всё же Агаев.

42. Арсений Дмитриев

Оксана лежит вся в проводах, маленькая, хрупкая и бледная. Я, сжав руки в кулаки, подхожу ближе. Сердце обливается кровью, когда вижу её такой. Дочь, в которой так и плескалась жизнь. Моя девочка, что жадно спешила взять от этой жизни всё. Умная, красивая, утонченная, молодая. А сейчас передо мной– уставшая от жизни женщина с сетью мелких морщинок на лбу, у глаз, в уголках рта. Почему-то особенно душу режут темные волосы, у самых корней – моя Оксана всегда следила за собой, обожая платиновый блонд, как она называла свой цвет волос, ездила к стилисту не реже раза в две недели. А сейчас моя девочка будто устала, сошла с дистанции, перестав следить за собой, перестав радоваться жизни…

Я обещал Алле, что выращу нашу дочку в любви и заботе. Что смогу дать ей то лучшее будущее, о котором мы с Аллой мечтали. И я не смог. Не справился.

Выхожу из палаты, замечая, что охраны на своих обычных местах, у двери, нет. Да и странно тихо в этом крыле, даже датчиков писк не слышен из других палат. Подхожу к стойке, где обычно дежурит пара медсестер – и там никого. Достаю телефон, чтобы набрать охране.

– Арсений? – голос, которого я никак не могу слышать. Это было просто… невероятно. Невозможно. Мой старший брат, с которым мы не виделись почти тридцать лет. Поднимаю глаза– это действительно Кирилл. Загорелый, можно одетый, с лёгкой сединой в волосах, еле заметными морщинами– уже не тот лихой красавец, что раньше. Но это Кирилл.

– Ты как здесь? – только и могу спросить, прежде чем опереться на стойку, жадно глотая воздух. Кирилл тут же подхватывает меня, помогая дойти до дивана в зале ожидания. Затем приносит мне стакан воды, требуя, чтобы я пил маленькими глотками.

– Как она? – задаёт вопрос, усаживаясь рядом. Я развожу руками. Никак. Надежда, что она выкарабкается, небольшая. Но моя Оксана– сильная девочка.

– Зачем ты приехал? – со злостью отставляю прозрачный пластиковый стаканчик на стол, брызги воды летят на его деревянную поверхность.

– Я должен был. – коротко отвечает Кирилл, глядя куда-то впереди себя, в стену за медицинским постом. – Она просила.

И мы оба понимаем, о ком идёт речь. Он имеет в виду Аллу, мать Оксаны и мою бывшую жену. Вернее, мою жену. Я не разводился, лелея надежду, что Алла одумается, что вернётся ко мне и дочери, которую так бессердечно бросила ещё в младенчестве. Но она предпочла жить на чужбине, вдали от Родины, вдали от семьи…Иногда, стоило мне перебрать с алкоголем и воспоминаниями, накатывающими на меня одинокими вечерами, я злорадствовал, считая, что так ей и нужно, предательнице! Она лишена радости видеть первые шаги дочери, видеть её успехи в школе, институте. Разделить с ней переживания по поводу неудавшейся первой любви….

Самое горькое во всем этом было то, что человеком, с которым она сбежала, был мой родной брат.

– Надо же, материнские чувства в ней проснулись? Это когда же? Вчера или сегодня? Может, эта тварь на наследство надеется?! – вдруг осенило меня. – Считает, что Ксюша не выкарабкается, а за ней и я сдохну, не выдержав!?

Вскочив с дивана, дрожащими пальцами стал набирать номер охраны. Пускай этого урода вышвырнут отсюда!

– Передай этой суке, что она нам никто! – заорал, не сумев набрать номер, цифры сливались перед глазами. Я бросаюсь к предателю, чтобы лично выпроводить его отсюда. Но Кирилл лишь устало поднимает голову:

– Она умерла почти двадцать пять лет назад. – таким же ровным бесстрастным тоном сообщает. Я замираю на месте. Умерла? Умерла! Как….Но…

– У нее обнаружили рак. Ты ведь помнишь все эти обследования и лечение.

Конечно, конечно я это помнил. То, как вместе с рыдающей женой сбрил себе волосы и брови, стараясь хоть там поддержать её. Как мы, замирая от страха, вчитывались в каждый результат анализов, как мы готовились к операции, ту страшную и трогательную записку, что Алла написала мне тогда, перед операцией. Она велела мне жить дальше. Обязательно жениться, обязательно завести детей. Иначе угрожала, что придет и будет стоять безмолвным рассерженным призраком у изножья кровати.

Рухнув обратно на диван, поворачиваюсь к брату, пытаясь найти на его лице хоть какие-то признаки лжи. Но он не лжет. Я это знаю.

– Подожди….но как же….Она ведь излечилась. Я же сам помню. Операция… – во рту снова пересыхает, и я трясущимися руками беру злополучный прозрачный стаканчик, разом выпивая остатки воды.

– Беременность послужила катализатором. Глиобластома. – он достает из кармана брюк телефон, пару секунд ищет там что-то, а затем протягивает мне. На экране– очень полная женщина в косынке, сидит на инвалидной коляске у входа в какое-то медицинское здание. Повсюду – лето, буйство красок, цветы и счастливые улыбки. А в её глазах– обреченность. В ярко-голубых глазах моей Аллы.

– Это она. – подтверждаю больше себе, ведь Кирилл это и так знает. Сердце стучит словно бешеное. – Но зачем…Зачем она так…со мной…с нами…

Поднимаю глаза на брата, тот качает головой:

– Она не хотела, чтобы ты запомнил её такой. Чтобы видел такой.

– Что ты…о чем ты…говоришь?! Я же её любил! – с отчаянием выкрикиваю, мой голос звенит в тишине.

– И она тебя любила. Поэтому и избавила от мучений – смотреть на то, как любимый человек сгорает в считанные минуты.

– Избавила от мучений, говоришь?! – взрываюсь– Да я считал, что вы сбежали вместе, что вы – любовники.

Брат слегка морщится, но также спокойно объясняет:

– Признаться, я изначально был против этой версии. Но она считала, что так ты не станешь её искать. И оказалась права. Она ошиблась лишь в одном– считала, что ты сможешь её забыть, сможешь жить дальше. Жениться, родить ещё детей.

– Да пошёл ты! – в сердцах бросаю брату, не в силах справиться с эмоциями. – Не смей приходить сюда, ясно?

Кирилл кивает, протягивая мне золотистую визитку на итальянском, где есть и русский номер телефона, написанный ручкой.

– Как придёшь в себя– набери. Мне нужно кое-что тебе передать. А Оксану на днях выведут из медикаментозного сна, я говорил с врачами. Все будет хорошо.

Какого сна? О чем он?

***

Уже спустившись к машине, обнаруживаю там своих охранников. Вернее, своих бывших охранников. Обложив их отборным матом, увольняю к херам собачьим. Такая охрана мне не нужна. Оказывается, Кирилл через главврача велел им нести дежурство внизу, у дверей. И эти идиоты послушались. Впрочем, Кирилл всегда умел управлять люди, манипулятор хренов!

По пути сбрасываю несколько звонков, не в силах сейчас говорить. Хочется приехать домой, дойти до шкафа с алкоголем в кабинете, и хлестать " зелье забвения" прямо из горла. Правда, что-то мне подсказывает, что не выйдет. Та полная женщина с обречённым взглядом так и стоит перед глазами. Это она, Алла. Как она могла?! Я злюсь, я ненавижу её, презираю за трусость, за слабость. И, в то же время, безмерно горжусь ей. Моей маленькой храброй девочкой, что взяла на свои хрупкие плечи бремя решения за двоих.

По дороге домой трясет словно из проруби зимой вылез, зуб на зуб не попадает. Слишком уж много всего произошло в жизни за последнее время. Дочь попала в реанимацию, совершив самый идиотский поступок– попытавшись лишить себя жизни. Вернулся брат, которого не видел почти добрых три десятка лет. Узнал про Аллу то, о чем и не догадывался. Я уже свыкся с обидой, с ненавистью, бурлящей в крови. Имя жены уже не вызывало такую гамму едких саморазрушительных эмоций как раньше. И вот я снова раздавлен, разбит. Я не знаю, как мне быть.

Знаю только одно– этот ублюдок Агаев заплатит за каждую слезинку дочери! Очень дорого заплатит.