Текст книги "Побудь моей навсегда (СИ)"

Автор книги: Мануэлла Макута

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

34. Дамир

– Ты где, черт тебя бери?! – заорал в трубку, едва Ренат соизволил её, наконец, взять.

– С друзьями тусуюсь. – нагловато развязно отвечает он, из чего делаю вывод, что перед ними сейчас и рисуется. Вот же маленький гаденыш! У матери больное сердце, ей вообще переживания запрещены, отец сейчас в клинике и неизвестно, что покажут анализы. А что Руслан, что Ренат словно бы целью задались добить родителей. Иногда такое ощущение, что я– единственный здравомыслящий среди трёх братьев.

– Если ты в течение часа не вернёшься обратно– обманчиво мягко начинаю– Я лично найду тебя, и за шкирку потащу в аэропорт.

И сбрасываю. Пускай теперь Ренат и его невесть откуда появившиеся местные друзья переживают, как доехать до дома Руслана за час. Потому что стоит мне поднять связи по прежней работе– и местонахождение "Ренатика" найдут даже быстрее, чем он боится.

****

Лениво наблюдаю, как мать хлопочет, ухаживая за дедом. Вот же умеет старый Бахтияр выкрутить все так, что все вокруг него на цыпочках бегают. И дело даже не в традициях, не в уважении– в характере. Помнится, будучи маленьким, я очень обижался на него за то, что он любит меня меньше, чем остальных. Руслана любили как первенца, Рената – как самого младшего. И лишь со мной словно бы не определились. Но особенно выделял дед Руслана, что довольно часто служило причиной наших с Русом стычек и конфликтов.

– Ренат звонил, через двадцать минут будет. – бросает на меня благодарный взгляд мама, выставляя на стол печенье и сладости.

– Хорошо. – Бахтияр, обернувшись ко мне, прищуривается– А ты чего Жаным с собой не взял? Пускай бы невестки познакомились, верно я говорю, Эркене?

Мать, не смея спорить, кивает.

Я морщусь при одной мысли о том, что Жаным могла бы быть рядом, не дистанционно мучая меня своим навязчивым вниманием, а лично. Я относился к ней довольно спокойно и беззлобно, понимая, что в случившемся нет ее вины, но то, с каким почти маниакальным упорством она стала добиваться моего внимания и любви, невероятно бесило. Каждый ее жест, каждая испуганная или вымученная улыбка, когда она искала моего одобрения, каждая робкая попытка сделать мне сюрприз или что-то приятное не радовали, а, наоборот, выводили из себя. Ведь они служили напоминанием, что рядом со мной не та. Не та улыбка, не те глаза, не та реакция на мои слова или шутки, не тот запах, не тот голос…Все не то, черт его дери!

Но самый ад начался с того момента, как я узнал о том, что Амира выходит замуж. Нет, я узнал не от нее, честно оборвав все контакты. Да и вряд ли Амира сама согласилась бы продолжать общение после такого с моей стороны предательства.

Пока Амира была свободна, я кое-как мог жить, есть, дышать воздухом. Но известие о ее свадьбе выбило из колеи, сделало каким-то гребаным лунатиком, сомнамбулой, что еле плетется сквозь череду до боли однообразных дней. Дней, в которых нет ни радости, ни счастья, не надежды. Часто, уезжая на окраину города, я останавливался и выл точно раненый зверь, представляя, как моей Амиры касаются чужие руки, как другой снимает с нее белую фату – символ невиновности и чистоты, как она скромно и чуть испуганно улыбается ему…

Но, стоит отдать должное и Жаным, – жена вносила хоть немного эмоций в мое унылое существование. Ненависть. Чистая, ничем не замутненная ненависть, захлёстывала до краев, стоило ей начать играть в семью. Словно бы и не было наших разговоров " на берегу", где я честно признался, что никогда не смогу её полюбить, что женюсь на ней лишь для того, чтобы не покрыть позором оба наших рода.

Она, вся заплаканная и униженная поступком Руслана, ухватилась за мое предложение точно утопающий за спасательный круг. А теперь вот решила, что сможет своим обаянием и покорностью надёжно укрепиться в моем сердце? Глупая! Оно навеки занято другой! Навеки!

– Она не смогла прилететь. – сквозь зубы цежу в ответ, но Бахтияр на тот Бахтияр – не успокаивается.

– Да ладно? Неужели это то, о чем я думаю? Вы что меня, решили правнуком порадовать? – хлопает он себя руками по коленям, пытливо разглядывая меня. Даже мать, пытаясь скрыть интерес, начинает преувеличенно нарочито хлопотать по столу, прислушивается. А мне этот вопрос – точно бензина в костер плеснули.

– Нет. Она просто себя плохо чувствует. – бросаю, поднимаясь с кресла. Меня все раздражает в последнее время. Стараюсь перебороть это в себе, стараюсь вернуть прежнего спокойного и рассудительного Дамира– и не выходит. Не получается. Наверно, он умер в тот же день, когда Амира вышла замуж. Или в тот, когда я узнал о том, что муж увез Амиру далеко-далеко, на восток.

Признаться, я и сам не могу себе ответить, зачем прилетел сюда. Посмотреть в глаза брату? Выбить из него хотя бы " прости" за то, что он, сам того не понимая, сломал жизни троих людей? Помучить себя созерцанием того, что Руслану абсолютно наплевать на всё это? Семью, устои, традиции, договоренности? Я не знаю….

Уже почти у дверей слышу, как мать торопливо объясняет деду, что я такой заведённый потому, что все утро потратил на поиски Рената. Бахтияр отвечает, что нужно не напирать на парня, перебесится. И такая любовь звучит в его голосе….Дальнейшего я уже не слышу, потому что выхожу из гостиной, направляясь к выходу. Я взял машину в аренду, не желая принимать от брата даже такой мелочи, как машина во временное пользование. И, если бы не настойчивые просьбы матери, не останавливался бы в его доме ни на минуту. Кажется, сегодня обрушились, развалились карточным домиком мои последние светлые воспоминания о детстве, о брате, о семье.

Я чувствую себя идиотом. Идиотом, что вечно пытался заслужить одобрение семьи, деда, отца. Стараясь жить и поступать правильно, стараясь принести им ту радость, что не смогли дать ни Руслан, ни Ренат. Наивно считая, что меня станут за это больше любить. Уважать….И как же я просчитался – с братьями, хочешь не хочешь, а семья вынуждена считаться. Принимать их такими, какие они есть. Любить. А я же….Тот идиот Дамир, что вечно согласится помочь, поддержать, сделать так, чтобы вырулить из созданной братьями проблемы. Точно и не человек вовсе, не сын, не внук, а нечто вроде спрятанного под стеклом " выручателя". Только надписи " в случае проблем разбить стекло и использовать по назначению" не хватает.

По дороге отвлекаюсь на входящий, уже понимая, кто может звонить. Жаным. Брезгливо откладываю телефон. Сегодня меня ни для кого нет.

Сегодня мне просто нужно отдохнуть. Перестать быть правильным и хорошим. Иначе взорвусь.

35. Адриана

Тяжело жить, когда ты– сирота. Но ещё тяжелее – когда ты сирота с ребенком на руках. Я давно привыкла к тому, что в этом мире у меня нет крепкого плеча, на которое можно было бы опереться. Или же жилетки, в которую можно было бы выплакаться. Наверно оттого многие и говорят о том, что я надменная или грубоватая, бесчувственная словно робот. Мой первый и единственный парень, отец Тимофея, по его собственным словам и « запал на мою неприступность». Другие девушки, что учились на нашем курсе, да и с потока многие, бегали за ним, мечтая хоть каплю его внимания получить. Я же, окрылённая успехом своего поступления в институт, и думать не могла ни о чем другом, кроме учебы. Мне казалось таким достижением, что из всех ребят, что стали пить или прогуливать деньги, скопившиеся на наших счетах, продавать или вообще терять из-за псевдодрузей-мошенников квартиры, выданные государством или оставшиеся от родителей, я смогла прыгнуть выше всех и поступить в институт, что меня распирало изнутри от гордости. Ну а как там говорится – чем выше забрался, тем больнее падать? Вот так и случилось со мной. Притянутый именно моей горделивой неприступностью, Архип Светлов, Светлый, как прозвали его в университете, стал ухаживать за мной с невероятной настойчивостью. Честно сказать, обделенная до этого не то, что мужским вниманием, а просто человеческим вниманием, заботой, лаской, я повелась, как сейчас говорят, почти сразу. И подход он выбрал верный– картинные жесты заботы, внимания. Никогда не переходил черты от ухаживаний к приставаниям. Ну а ещё постоянные заверения в любви до гроба – и я, осчастливленная тем, что нужна в этом холодном и чужом мире хоть кому-то, сдалась на милость победителя. И действительно, пару месяцев, когда Архип ещё не натешил своего самолюбия, не потерял интереса, были полны невероятного счастья. Мы встречались с ним в гостиницах, номерах дорогих отелей (сейчас просто мороз по коже идёт, едва вспоминаю об этом. О том, как меня использовали, а я, глупая, считала это искренней любовью). В университете Архип предложил скрывать наши чувства, якобы, боясь, что родители могут узнать, и будут против. Как оказалось впоследствии, против был сам Архип. В его мировосприятии, планах на будущее, не было места мне, нищей девчонке– сироте. Он метил высоко, очень высоко. Жаль, что об этом я узнала так поздно…

Спустя несколько месяцев тайные встречи стали реже, Архип будто бы начал избегать меня. Не было ни ежедневных " я думаю о тебе, малыш" или " доброй ночи, любимая", все чаще он стал не поднимать трубку, объясняя это то занятостью в профкоме, то тем, что рядом были родители, то просто выходя из себя, психовал, что я его контролирую точно жена.

А когда я сказала ему о своей беременности, то и вовсе получила в ответ каменное лицо и предложение дать денег на аборт. Когда я отказалась, Архип распсиховался, крича о том, что я не имею права ломать ему жизнь, что ему не нужен ребенок от такой как я, что я вообще от кого угодно его могла нагулять, а прицепиться к нему. Что все мы, детдомовские, такие, как репей– только и ищем, где зацепиться. В тот вечер я оборвала эти крики души совершенно неожиданным в первую очередь для самой себя способом – залепила ему пощечину. И гордо выпрямив спину ушла, пытаясь не зарыдать в голос хотя бы до тех пор, пока не выйду из злосчастной гостиницы.

После Архип пропал и из моей жизни, и из университета. Словно боялся пересечься со мной. А мне стало и не до него– университет, подработка, жильё. Все эти вопросы вдруг резко обострились, а ведь было ещё и мое с малышом здоровье, дорогие витамины, прописанные доктором из женской консультации, волнения за то, в какую квартиру придется привезти ребенка после родов, и за то, в чем вообще его привезти– как и на какие деньги собрать " приданое" крохе.

Из университета я ушла, взяв академический отпуск, занялась квартирой, благо, несколько знакомых по детскому дому, вдруг вызвались мне помочь. Причем, это были те ребята, с которыми мы и не особо общались. Один из них сообщил обо мне в фонд. Оттуда приехали волонтеры, привезя целый багажник необходимого для ребенка. В тот вечер я просто расплакалась, так как уже не работала, перебиваясь случайными заработками, еле находила денег себе на еду. Будущее рисовалось мне в мрачных тонах, грозя неизвестностью и отчаянием. Но помощь совершенно посторонних людей словно бы силы вдохнула, заставив посмотреть на мир под другим углом.

Потом, почти перед самыми родами, ко мне неожиданно нагрянула мать Архипа. Невесть каким образом вызнавшая мой адрес, она суетливо сунула мне конверт с деньгами " на внука", попутно выпытывая, на кого я его запишу. Едва узнав, что её непутевого сына я записывать в отцы не собираюсь, и вообще, предпочитаю быть по документам матерью-одиночкой, она так и просияла. Сбивчиво объясняя мне, что я правильно сделала, что у Архипа все равно скоро свадьба, а у его отца, её мужа, больное сердце, ему нельзя волноваться, она попрощалась, больше никогда не попытавшись связаться со мной, увидеть внука. В тот вечер я взяла деньги, здраво рассудив, что отказываться от них в моем положении было бы глупо. Но весь оставшийся вечер и ночь я проплакала от осознания собственного бессилия, от раненой гордости, что заходилась в беззвучном крике, требуя, чтобы я всеми правдами и неправдами нашла адрес этой холеной стервы, горе-бабушки моего будущего малыша, и швырнула эти Иудины деньги ей прямо в лицо, едва она откроет дверь. Но, увы, единственное, что я могла сделать, чтобы хоть немного успокоиться, это попытаться забыть Архипа и его семейку.

Поэтому сегодня, совершенно не готовая к тому, что увижу его здесь, в клубе, с женой и ребенком, которому было всего пару месяцев от роду, я растерялась.

Архип, лениво озираясь вокруг, что-то говорил жене, маленькой полноватой блондинке. Та кивала, держа в руках автолюльку с малышом. А чуть позади них стоял огромный здоровяк в темном костюме, личная охрана. Видимо, всё же Архип исполнил свою мечту, и очень выгодно женился.

– А это ты здорово придумала. – раздался над ухом голос Арсения Волкова. Большой, резкий мужчина, которого, честно говоря, я немножко побаивалась. Подняла голову наверх, встретившись с ним глазами. И глупая мысль мелькнула на закорках сознания – интересно, а как мы бы с ним целовались? Он, такой высокий и огромный, и я, прямая противоположность, хоть мой рост среди девушек и считается довольно высоким.

– Простите, вы о чём? – нахмурилась, пытаясь отогнать непрошенную глупость из головы.

– Я про это….семейный формат, все дела. Я так всю сеть пере….ну, это… Как ты там говорила– он замялся, явно подзабыв слово " перепрофилирую", – Здорово выйдет. Нас уже власти отметили, будут премией награждать, как… – он снова замялся, неожиданно смутившись. Я невольно залюбовалась этим контрастом– Ну, короче, типа, социальная направленность, все дела. Тебе вот, кстати, что место предоставил…

Я онемела– публичность это самое последнее, чего я ожидала. Как-то, случайно листая в интернете новости, наткнулась на новость о свадьбе сына одного из региональных депутатов. Сыном оказался Архип. И с той поры во мне, помимо обиды на их семью за то, что бросили родного внука, забыли, словно его и не существовало вовсе, поселился страх. А вдруг они опомнятся? Решат отобрать родную кровиночку? С их положением и деньгами это сделать – пару минут

Волков хмыкнул:

– Ну ты эт, не кипишуй раньше времени. Это мне Толян предложил. Я его послал. Я ж помню, ты говорила.

Он ещё немного постоял, переминаясь с ноги на ногу, а затем кивнул:

– Ну, это. Я пойду. Кстати, тебе там…премию выписал, ну, за помощь.

Поблагодарив его, облизнула пересохшие от нервов губы, напряжённо всматриваясь в его мощную широкую спину. И снова удивительное в своей глупости замечание пришло на ум– вот бы за такой спрятаться, от всего мира.

Но не успела я отмахнуться и перевести взгляд, как меня больно ухватили за руку. Машинально дёрнув плечом в попытках освободиться, сморщилась от боли.

– Ты чё, блядь, пасёшь меня? – Архип, нависая надо мной, держал за плечо. Ни жены с ребенком, ни ее охранника не было видно. Архип больно встряхнул меня– Отвечай, что тебе нужно? Зачем ты таскаешься за мной? Тебе деньги нужны?

Всматриваясь в его перекошенное от гнева лицо не могла взять в толк, как я вообще могла когда – то полюбить такого как он. Трусливого, истеричного, слабохарактерного.

– Руку убери. – ледяным тоном ответила– Я здесь работаю. А если ты не отпустишь, придется позвать охрану. Как думаешь, сможешь объяснить жене, почему тебя выперли из клуба?

– Ты что мне заливаешь, работает она! – злобно процедил Архип– Бабки с меня пришла трясти, а? Мама мне говорила, что надо готовым быть. Так вот, я….

Но договорить он не успел– огромная мускулистая рука, ухватив его за шиворот, резко рванула на себя, да так, что Архип не только меня отпустил, но и сам едва на ногах устоял.

– Тебя же ясно попросили – отпусти. – навис над ним Арсений, а я едва не расплакалась от того, что он стал невольным свидетелем моего унижения.

– А тебе ещё чего надо, защитник херов? – выругался сквозь зубы Архип, сверля то его, то меня ненавидящим взглядом.

– Чтобы ты покинул клуб, и больше никогда не проявлялся в радиусе километра. – с удивительным спокойствием, точно ребенку, разъяснил Арсений.

– Слышь, чепушило! А не много ли ты на себя берешь? – заважничал Архип, увидев, что на шум стали выходить люди. Приняв Арсения за охранника, он важно бросил– Да ты знаешь, кто я? Одно мое слово…

– Да мне похер, кто ты! Хоть папа Римский! – рявкнул Арсений, протащив упирающегося несостоявшегося гостя под удивлёнными взглядами окружающих к выходу. Вышвырнув его из дверей, он велел охране следить, чтобы тот не попал внутрь.

– Шмотки твои сейчас принесут. – бросил, вальяжно направившись обратно.

Поравнявшись со мной, тихо приказал " Пошли". Ещё раз взглянув на улицу, где за стеклянными дверями о чем-то переругивался с охранниками Архип, кивнула, засеменив за Арсением.

35. Руслан

Сказать, что я был в невероятной эйфории от этой ночи – не сказать ничего. Время, проведенное с Ульяной, будто вернуло меня назад, в пору юности, когда я, ещё неопытный и опьянённый первой близостью, упивался чувствами и ощущениями. Так было и сейчас. Мне понравилось буквально всё, я кайфовал от каждой мелочи. Стеснение, волнение, страсть– все это перемешалось в Ульяне, таким адским миксом выплеснувшись на меня, что я с жадностью путника, добравшегося до желанного оазиса, впитывал эти ничем не замутненные чистые эмоции. Наслаждался, смаковал.

А вот Ульяна, естественно, снова закрылась как устрица в раковине, стоило нам выйти из отеля. Смущалась, прятала глаза. По-детски наивные вопросы задавала, вроде " А что твоим скажем, где мы были? Они ведь догадаются". Ну да, догадаются, верно, что я– взрослый мужчина и, о, ужас, занимаюсь сексом! Я чуть было не рассмеялся, но убитое выражение лица Ульяны сдержало. С ней вообще чувствуешь себя игроком, проходящим невероятно сложную миссию – вот, вроде бы, спустя столько мучений, стараний, ты добился желаемого результата, ты почти в финале. И бац– одна ошибка отбрасывает тебя в самое начало. И нужно заново кропотливо идти вперёд.

– Это только подтвердит нашу версию. – сглупив, выдал. Жданова тут же напряглась, полоснув по мне ненавидящим взглядом. Да помню я, помню. Ей претит обман и все такое.

По дороге искоса оглядывал Ульяну. Лицо – ну точно на эшафот едет.

***

Неладное я почувствовал ещё у ворот. Несколько черных иномарок с характерными буквами в номерах заставили поднапрячься– что им нужно у меня дома.

– Посиди пока в машине, – отрывисто приказал Ульяне, бросив авто у ворот. А когда вошёл внутрь, не дожидаясь, пока ворота откроются полностью, замер от неожиданности. Несколько групп мужчин в камуфляже рассредоточились по периметру, двери дома были раскрыты настежь.

– Что за херня происходит? – рявкнул, не соображая, за каким хером примчались сюда эти " маски – шоу". Едва не снеся одного из амбалов с пулеметом по пути, влетел в дом. Где родные? Сегодня же ещё Бахтияр должен приехать, вашу ж мать!

– Агаев Руслан Фархатович? – раздался мерзенький голосок позади. Обернувшись, увидел худого неприятного типа в очках и темном костюме. Поправив несуществующие волосы на лысине, он шагнул ко мне, протягивая ручку и папку с бумагами.

– Да, какого хера здесь происходит? – загремел в ответ, не стесняясь в выражениях. Тип как-то оценивающе на меня взглянул, а после пояснил:

– У вас проходит обыск в рамках возбужденного уголовного дела. Обыск при свидетелях. – добавил он, кивнув в сторону. Там стояли два парня в гражданском, которых я раньше и не заметил. Приглядевшись, в одном из них узнал Никиту, охранника " Окси". Так вот откуда ветер дует.

– Подпишите вот здесь и здесь. Это то, что вы озна… – начал было очкастый, но я оборвал.

– Я ничего не стану подписывать без моего адвоката. И где, черт возьми, мои родные?

Тип, вздрогнув от моего тона, сделал едва заметный шаг назад.

– Они…их увез ваш, я так понимаю, родственник. Дамир. Как только начались следственные действия…

– Пошел нахер! – отодвинул его с пути, рванув обратно к машине.

– У меня ордер на ваш арест! – взвизгнул он мне в спину, а на пороге собрались несколько " масочников" с автоматами наперевес.

– Я вернусь, только невесте скажу, чтоб не переживала. – с вызовом взглянул ему в глаза. Он, растерянно обернувшись назад, получил еле заметный кивок-одобрение от одного из Дмитриевских прихвостней.

По пути обратно увидел, как бледная, насмерть перепуганная Ульяна что-то быстро и торопливо объясняет что-то одному из Дмитриевских наёмников с автоматом. А в том, что этот тип подогнал часть своих ребят для пущего эффекта ни капли не сомневался.

– Пойдем. – подойдя к Ждановой, ухватил её за талию, подгоняя вперёд. Она нервно обернулась, видно, переживая, что не попрощалась с красавцем в маске – Я же просил сидеть в машине!

– Я переживала. Я думала, они посадят тебя. Или вообще, что это… преступники… – Ульяну трясло, говорила она полушепотом. – Я вообще такое т-т-только в кино видела…Или с-с-сериалах. Что случилось? Что-то плохое?

Уже в машине она начала выдавать новые и новые версии, напуганная моим молчанием. Дошло и до той, где все случилось из-за неё.

– Господи, женщина. Ты замолчишь хотя бы на минуту? – загрохотал я, обдумывая, что делать дальше. Ульяну точно к родным, Бахтияр за ней присмотрит. К тому же, они точно сейчас у его друга детства, Алиева. – Слушай меня, Ульяна. Я сейчас наберу Марку, он будет здесь в течение получаса. Он отвезёт тебя к моим. Не спорь. – видя, что она уже собирается возмутиться таким раскладом, и в любую минуту готова вернуться к себе. – Побудешь там, а потом все вместе вернётесь сюда.

– А ты? – выпалила она, со страхом взглянув куда-то за мою спину – Это обыск? Что они хотят? Что происходит?

В её глазах плескалась такая тревога, что я не нашел ничего лучше, как прижать и крепко поцеловать, чтобы хотя бы на краткий миг стереть волнение из её взгляда.

– Ничего. Я всё решу. Мне нужно идти. Сиди в машине и жди Марка, поняла?

Ульяна кивнула, вслипнув. И это больно резануло по сердцу. Кивнув, вышел, направившись обратно. По пути набрал Марку, тот как раз ехал ко мне. Что же, значит, Жданова даже не увидит, как меня с конвоем поведут к машине. Возможно, даже к автозаку. В том, что Дмитриев не упустит возможность меня унизить, нисколько и не сомневался. Набрав по пути пару своему адвокату, вкратце обрисовал ему ситуацию. Тот объяснил, как себя вести, и заверил, что уже выходит из дома, чтобы ехать ко мне. Куда вот только? И тут, думаю, Дмитриев подсуетится. Помаринует по отделениям, так, чтобы не сразу нашли. Ну, ничего. Долг платежом красен. Быстро набросав ещё несколько сообщений друзьям, с улыбкой вошёл в дом. Как раз успев услышать необходимое– один из Дмитриевских парней заверял шефа по телефону, что дело почти сделано, сейчас меня отвезут в отделение.