Текст книги "Условный переход (Дело интуиционистов)"

Автор книги: Максим Дегтярев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Четыре? Откуда у вас уверенность, что роботов-убийц столько же, сколько карт таро?

Брайт растерялся.

– Разве это не очевидно? Пять карт, пять роботов…

– Еще какие-нибудь аргументы у вас есть?

– Нет, но… знаете, по-моему, Изида также восприняла это число роботов как нечто само собой разумеющееся… Я не помню, кто из нас первым пришел к выводу, что роботов пятеро… Нет, не помню.

– Ладно. Будет время, постарайтесь вспомнить. Вы рассказали об убийстве Изиде?

– Нет, что вы! Она и не подозревает, что роботы, которых мы ищем, могут убивать.

– Но ведь она знает об убийстве в мастерской.

– Да, знает, и считает, что Космический Разум при посредничестве робота хотел предупредить Пола Мосса об опасности. Он предсказал убийство, но сообщил предсказание не человеку, а роботу.

– Ну, да, понятно. Если предсказание ошибочно, то можно заявить, что робот-идиот все выдумал или неправильно понял… Брайт, вы начали с того, что сказали, будто это Кремп намекнул вам о предстоящих убийствах, но кончили тем, что, оказывается, вы являетесь едва ли не главным свидетелем первого из них. Я понимаю ваше состояние и не собираюсь винить вас за некоторую, как это сказать помягче, непоследовательность. У вас по-прежнему есть выбор: либо говорить мне всё, что вам известно вне зависимости от того, смогу ли я проверить ваши слова или нет, – и тогда мы расстанемся, как Кремп с Изидой, либо продолжать выкручиваться, и в этом случае я не могу ручаться за последствия. Вы поняли мою мысль?

– Кремп умер, – выдавил он, не разжимая губ.

Видимо, я действительно не умею объяснять.

– Я имел в виду, расстанемся навсегда.

– Очень этого бы хотел, – сказал Брайт немного веселее.

– Отлично. Во время обучения вы показывали роботам карты таро или нечто другое, что походило бы на Мудреца, Башню, Динарии и так далее?

– Нет, не было ничего подобного.

– Кроме как орудовать дубинкой, чему еще вы учили роботов?

– Мы играли в ассоциативные игры. Формулировалось некоторое задание, потом роботу показывали, как это задание выполнить. Затем ему давали новое задание, выполнить которое робот мог, находя в заданиях общие черты. Борисов был убежден, что человеческое мышление полностью ассоциативно. Не существует ничего похожего на озарение, а есть только перебор ассоциативных цепочек, сравнение поставленной задачи с тем, чем наполнена память. Сообразительность определяется содержимым памяти и эффективностью перебора, только и всего. Эволюция – пример мышления в самом примитивном виде, однако она создала человека. Человек же не располагает таким количеством времени, каким располагала природа, зато его мышление намного эффективней – именно эффективней, оно не является чем-то принципиально иным, – все тот же естественный отбор, более быстрый за счет того, что испытуемые гипотезы виртуальны и существуют только в мозгу. И ничего удивительного: естественный отбор способен породить только естественный отбор. Умея решать задачи перебором, нельзя научиться «озарению» или чему-то вроде этого.

– Вы с ним согласны?

– Трудно сказать. В чем-то согласен, в чем-то нет. Раньше я считал, что искусство способно создавать что-то новое… Но что значит «новое»? Понять это можно, только выйдя за пределы себя самого. Обезьяна, доставшая банан с потолка, тоже, наверное, полагает, что сделала что-то новое. В конечном мире возможны только повторения, а мир, судя по всему, конечен. Так, во всяком случае, считал Борисов. Мне трудно было с ним спорить. Вообще, я заметил за ним привычку философствовать на тему искусственного интеллекта перед теми, кто в этом ничего не понимал. Особенно он любил поговорить об этом с Изидой. Порой мне кажется, что она увлеклась Космическим Разумом, чтобы заполнить пустоту, которую оставил после себя Борисов.

Брайт притих, удовлетворенный тем, что допрос закончился на философской ноте, сдобренной, как это принято у интеллектуалов, небольшой дозой иронии. В это самое время Изида обнаружила пустоту, прежде заполненную Греттой. Искать Гретту она решила у Брайта и позвонила ему на комлог. К концу беседы мы с Брайтом достигли такого взаимопонимания, что было излишним напоминать ему, что связь должна быть громкой и слепой.

– Олли, Гретта не у тебя? – спросила Изида. – Кстати, я тебя почему-то не вижу. Ты не ее прячешь?

– Она же была с тобой, – ласково напомнил Брайт, взглядом спрашивая у меня, куда послать Изиду. Я вклинился:

– Привет, это Ильинский. Вы сейчас где?

– В лаборатории… ой, такое длинное название… ультра… ультрасложное… У них тут несчастье, представляете: побило метеоритами антенну, и я хочу отправиться вместе с господами физиками ее чинить. Гретта, наверное, тоже захотела бы, но ее что-то нет, и комлог не отвечает. Ушла час назад и пропала. Вы не знаете…

– Знаю, Изида, я все знаю. Немедленно возвращайтесь в жилой сектор. Мы ждем вас в каюте господина Брайта. Вот он хочет что-то вам сказать…

Брайт сообразил, что я жду, что он подтвердит мою просьбу.

– Да, Изида, возвращайтесь, – сказал он с волнением, которое даже я принял за чистую монету, – случилось нечто важное.

– Но мне хотелось…

– Немедленно! – гаркнули мы хором.

Изида ахнула и отключилась.

– Сейчас придет, – закрывая крышку комлога, успокоил меня Брайт.

Время я не засекал, но Изида явно успела куда-то зайти, чтобы припудрить нос. Я бы простил ей нос, если бы она не притащила за собой Гроссмана. Как оказалось, разыскивая меня, он позвонил и ей в том числе. Получив отрицательный ответ, он взял с нее слово сообщить ему, если я вдруг объявлюсь. Изида, наивная душа, слово сдержала.

– Так-так, – сказал Гроссман, обводя нас подозрительным взглядом.

Никто не отвел глаз: я – потому что мне не привыкать, Брайт – потому что был первоклассным актером, Изида – потому что Гроссман не волновал ее как мужчина.

Брайт встал, чтобы уступить даме место на подушке. Подвинувшись, я усадил Гроссмана между собой и Изидой, дабы показать ему, что он мне дороже. Оставшись в собственной каюте без места, Брайт нахохлился и поинтересовался, не уйти ли ему совсем. В итоге я усадил вместо себя Брайта. Не знаю, насколько эта рокировка улучшила настроение Гроссману.

– Вы меня напугали, – сказала Изида, – объясните же, что происходит. Где Гретта? Почему ее нет?

– Опишите нам, – попросил я, – ее последние часы.

Что я такого сказал, чтобы владычица слов потеряла дар речи? Но зато ее широко распахнутые глаза были прекрасны, – именно они вызвали у меня восхищенную улыбку, истолкованную (она сама мне потом об этом сказала) как проявление радости человеком, хорошо спрятавшим труп.

– Олли, – всхлипнула она, и Гроссману пришлось откинуться к стене, чтобы они нашли другу друга глазами, – Олли, – всхлипнула она снова.

– Ильинский, выбирайте выражения, – сказал «Олли», – впрочем, вас я тоже понимаю. Изида, мы не знаем, где Гретта. Расскажи нам, где вы были, и почему она оставила тебя одну.

– Не одну. Со мной были доктор Кетлер и доктор Джоу, астрофизики. Гретта забыла в каюте какие-то таблетки и вернулась, чтобы их забрать.

– Таблетки от хромоты? – уточнил я.

– Нет, она уже почти не хромала.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Я не смотрела на часы. Наверное, это было час назад или полтора. Я была так увлечена рассказом доктора Джоу, что не заметила, как пролетело время.

– А до того как уйти, как она себя вела? Ее что-нибудь беспокоило? Например, вы не заметили, звонила ли она кому-нибудь?

– Да, она звонила несколько раз.

– При вас?

– Нет, она отходила. Доктор Джоу обижался на нее за это. Он сказал, что ей, как ему кажется, неинтересно слушать про лучи.

– Лучи? Какие лучи?

– Космические. Которые принимает телескоп, и которые потом изучает доктор Джоу с коллегами. Я чуть было не сказала ему, что Гретта сама в этих лучах кое-что понимает.

– Хорошо, сколько было…

Я осекся. Изида, опустив глаза и сжав плотно губы, ждала, когда я закончу фразу. Кажется, проблема состояла не в том, что Гретта разбиралась в астрофизике, а в том, что об этом почему-то нельзя было говорить доктору Джоу.

– Изида, – сказал я и подождал, пока она не посмотрит на меня, – Гретта сказала вам, что она журналистка?

– Да.

– Журналистка, разбирающаяся в астрофизике.

– Да, но… нет, вы, конечно, правы, – произнесла Изида свободнее, – как я могла проверить, разбирается ли она в астрофизике или… или не разбирается.

– Предположим, разбирается. Почему же нельзя было сказать об этом доктору Джоу?

Изида снова стала искать глазами Брайта. На этот раз Гроссман не пошел им навстречу. Более того, он нарочно повернулся так, чтобы те двое не могли друг друга видеть. Брайт кашлянул и быстро проговорил:

– Мы с вами не успели этого коснуться. Если бы вы спросили, я бы ответил, но вы не спрашивали.

– Олли, – взмолилась Изида, – мы же дали слово!

– Придется его нарушить, – сказал я, – говорите – оба вместе или по очереди.

Брайт выдохнул:

– Она из ДАГАРа. – И в сторону Изиды: – Поверь, так нужно. Нужно, чтобы господин Ильинский об этом знал.

Настроение у меня испортилось. Спецслужбы имеют привычку отбирать добычу. Расследования, в которые они вмешиваются, кончаются, как правило, нулевым гонораром. И еще одна беда: у людей из ДАГАРа очень крепкие челюсти. Гретта, конечно, не в счет, но она наверняка работает не одна.

– Что такое ДАГАР? – спросил Гроссман. – Звучит, как кличка овчарки.

– Вы почти угадали. Теперь угадайте, кто у них овцы.

– А если серьезно?

– ДАГАР это Дальняя Галактическая Разведка, секретное подразделение Галактической Полиции, созданное на тот случай, если в нашей галактике вдруг появятся сапиенсы. Любой радиотелескоп или спейс-сканер они считают своим наблюдательным пунктом, поэтому их не любят астрофизики. Археологи, работающие на окраинах обитаемой части галактики, обязаны предъявлять им свои находки. Конечно, дагарцы представляются не дагарцами, а офицерами ГП. Все, что хотя бы отдаленно напоминает останки сапиенсов, ДАГАР отбирает для проведения экспертизы по их собственной методике. Впрочем, археологи уже нашли на них противоядие. Из земных черепков они составляют приблизительный скелет сапиенса, вешают на шею скелету какую-нибудь «неземную» побрякушку и прячут его в самом дальнем контейнере. ДАГАР его, конечно, находит и отбирает как самую важную улику, не обращая внимания на остальные находки. Изида, как примерно выглядит Космический Разум? Я попрошу начальство подыскать какой-нибудь подходящий скелетик.

Изида молчала. Она держала слово, слова, в общем, властвовала в своей области.

– Поищите скелеты у себя в шкафу, – посоветовал остряк Гроссман.

– Или в шкафу Гретты, – предложил Брайт, – у нее в каюте.

Я его разочаровал:

– Она поступила, как опытный археолог: подбросила нам свой бюстгальтер, чтоб мы подумали, что она за ним вернется. Впервые в моей практике женщина, неравнодушная к вниманию мужчин, разбрасывает свое белье по кровати в незапертой каюте. Чемоданы, думаю, можно не искать. В лучшем случае, обнаружим еще какую-нибудь бутафорию. У ГП везде есть свои корабли. Наверное, она уже на Эрме или на пути к Терминалу.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Первым делом напишу письмо в ДАГАР. Посоветую в следующий раз подослать ко мне старушку, всем остальным буду сворачивать шею без предупреждения.

– А старушку предупредите? – осведомился Гроссман.

– Угу, одно предупредительное сворачивание в воздух. В свободное время надо будет потренироваться на мокром белье, у дагарцев очень скользкие шеи.

– Вы злитесь из ревности, – заметила Изида, раздумывая, стал бы я злиться из-за нее. Нельзя было не воспользоваться тем, что она вновь обрела дар речи.

– Изида, скажите, почему Космический Разум проявляет такое внимание к роботам? Люди его уже не устраивают?

– Люди его никогда не устраивали. Человек веками мучается вопросом, почему молчит Вселенная, почему никто из сапиенсов не пытается установить с ним контакт. А контакт давно бы состоялся, если бы сапиенсы считали людей разумной расой. Но они так не считают и, вероятно, по-своему правы. Натолкнись мы на них, наверное, мы бы тоже не приняли их за разумные существа. Объединение, контакт разумов должен произойти в неком едином центре, через который пойдут сигналы от одной расы к другой. Центр этот сам выбирает тех, кто достоин контакта. Он наблюдает за ходом эволюции и ждет, когда раса созреет. С его точки зрения, роботы – это новый шаг в эволюции разумных существ на Земле. Роботы произошли от человека, как человек произошел от обезьяны. Более того, разум робота по своему устройству ближе к разуму центра или Вираджа, то есть Космического Разума. Они друг друга понимают, потому что мыслят в категориях единой логики, не совпадающей с логикой людей. Вы, наверное, забыли, как профессор Эйтвед рассказывал, почему это так. Вирадж существует вечно, он существовал в прошлой вселенной, пережил ее смерть и появился в нашей вселенной вместе с ее рождением. Поэтому он заполняет ее всю до последнего атома и существует везде – так, как это представлял себе Спиноза. Логика Вираджа – это логика того первоатома, из которого произошел Большой Взрыв. Случайно, или это было продиктовано законами Вселенной, человек создал роботов с той же, первоатомной, логикой. Мне почему-то кажется, что человек послужил лишь орудием провидения, подобно тому, как обезьяны послужили материалом для возникновения человека. Материал биологический и материал ментальный, по сути, ничем друг от друга не отличаются. Продукт разума это тоже продукт движения молекул, разве не так?

Манера всех метафизиков: цепь неясных рассуждений завершить вопросом с очевидным ответом «да», – мол, если «да», то тогда с чем же вы не согласны?

– Так, – сказал Гроссман, не столько соглашаясь, сколько беря Изиду на заметку. Поначалу он слушал ее рассеянно, жевал губами, и раза три, по моим подсчетам, едва не сказал «ну и бред». Но когда Изида упомянула «нечеловеческую» логику, кибернетик занервничал. Назовет ли Изида закон исключения третьего или ограничится определением «первоатомная»? Что конкретно она имеет в виду? Действительно ли Эйтвед подсказал ей идею особой логики у роботов или она узнала об этом из других источников? Наконец, означают ли все эти философствования, что Гретте известно, что «неисключенное третье» может помочь выделить робота-убийцу из числа прочих роботов, сколько бы их ни было?

Задавать эти вопросы в лоб было опасно. Гроссман заявил, что все сказанное Изидой крайне интересно и напоминает ему какую-то древнюю легенду, которую он то ли где-то вычитал, то ли слышал от деда, то ли выдумал сам, когда ему, ученику средней школы, задали написать сочинение на свободную тему. Краткий спич он закончил, стоя в дверях и делая в мою сторону угрожающие знаки. Я попросил добровольных помощников ДАГАРа никуда до завтра не уезжать и проследовал за Гроссманом в его каюту. Под ногой что-то хрустнуло. Я спросил, важна ли для Гроссмана раздавленная деталь робота. Он выматерил и меня, и робота. Хорошо, робот не слышал, что Гроссман о нем думает. Отведя душу, он задал мне те вопросы, которые я перечислил в предыдущем абзаце. Я четыре раза пожал плечами. Тогда он сказал:

– Робота что-то спровоцировало напасть на вас. На вашу одежду нанесли телепикт, чтобы транслировать карты таро. Гретта пропала одновременно с нашим возвращением из ангара Фиша. По-моему, для вас очевидно, что эти события связаны. Изида правильно подметила, что вы злитесь на Гретту. Конечно, злитесь вы не из-за ревности. За последние несколько часов у вас появился только один повод для злости, – я имею в виду покушение. Стало быть, Гретта с ним связана. Но ее не было с ними в ангаре. Там были Фиш, его робототехник, актриса (кстати, Брайт ведь актер, не так ли?), затем, я и вы, в куртке с изображением карт таро. Изображение вы принесли с собой. Оно не заметно для человеческого глаза, но робот способен его различить. Не оно ли спровоцировало робота? И не Гретта ли распылила на вас телепикт? Если вы снова станете жать плечами, то я предприму все усилия, чтобы вас со мной больше не было.

– Есть одно место, куда я за вами не последую, – огрызнулся я, понимая, впрочем, что настала пора рассказать ему, что роботы неравнодушны к некоторым картам таро. Не я, так Изида расскажет ему об этом. Обстоятельства, при которых я имел право на откровенность, Шеф назвал «чрезвычайными». Появление новой силы – ДАГАРа – подпадало под это определение. Я рассказал Гроссману, что карты впервые назвала Изида, что двое убитых – Хинчин и Мосс – олицетворяли собой Мудреца и Колесо Фортуны, и что на Лагуне робот покушался на Башню. Мне выпали Мудрец, Повешенный и Динарии (лишнее зачеркнуть). Гретте откуда-то известно, что нет смысла использовать сыгравшие карты, поэтому она не транслировала Башню и Колесо Фортуны, – а что именно она орудовала телепиктом, это факт. Получается, что Мудреца она добавила, поскольку не знала, что он уже сыграл. Гретта побрызгала на меня, пока я делал ей перевязку. Я описал врачу баллончик с обезболивающей жидкостью, и он сказал, что не давал Гретте ничего подобного. Следовательно, телепикт был замаскирован под заморозку. Одежду, подходящую для нанесения телепикта, она начала выбирать, когда мы вместе летели на Лагуну. Подозревая, что я замечу, что кто-то рылся в моих вещах, она выдумала филера-блондина, – это был еще и повод, чтобы познакомиться со мной лично. Обработав куртку, Гретта захотела посмотреть, как я буду выглядеть со стороны, и увеличила время трансляции карт. Поэтому их разглядела одна случайная девица, но, вместо того чтобы предупредить меня об опасности, девица назвала мою куртку «забавной». Как робот определил, который из скафандров мой? Наверное, по размеру. Я взял XXL вместо XL, потому что… да, угадали… на Фаоне гигантомания – всепланетарная болезнь, кроме того, я очень высокого о себе мнения. Робот решил, что коль скоро из всех пятерых я самый крупный, значит и единственный XXL – мой. Откуда мы узнали, что роботы убивают по картам? Дедукция и ничего больше, клянусь теми ста тысячами, что вы мне обещали.

– Ничего я вам не обещал! – крикнул он так, что загудели стены.

– В таком случае, я пошел сочинять отчет для босса. Раз вы не обещали, я снова вынужден жить на зарплату.

От хлопка дверьми стены каюты перегудели гроссмановский крик. Я ему солгал: прежде чем сесть за отчет, я направился к Брайту, чтобы узнать, как эти скауты меня выследили. Выяснилось, что сначала они побывали на Эрме. Гретта влезла в базу данных «Комстарта», но не нашла там даже упоминания слова «робот». Она поняла, что в открытых документах роботов искать бесполезно. Они вернулись на Терминал следом за Гроссманом, но с небольшим опозданием, вызванным нехваткой билетов и проворством последнего. На Терминале они узнали, что «тут был Ильинский», хотя я ничего подобного на стенах не писал. Г-н Ильинский летел на Эрму, но на регистрацию не явился. Гретта сделала вывод, что я полетел другим кораблем, и опросила пилотов, предлагавших индивидуальные рейсы. Они вспомнили и меня, и Гроссмана и то, что мы требовали рейс до Ло. Тут же был нанят быстроходный корабль с новейшими тормозными ваннами. С орбиты Ло Гретта обзвонила базы, седьмая по счету ответила, что я у них. Что было дальше, мне известно. Я попросил Брайта отмотать назад и рассказать, как они познакомились с Греттой. Случилось это в день открытия конгресса. Сначала Гретта изображала из себя журналистку и брала интервью, в том числе, у Изиды и Брайта. Тот не заметил, как они перешли от уфологии к роботам. Гретта очаровала их обоих. С Брайтом-то все понятно, но чем она зацепила Изиду, является загадкой номер два. За третьей порцией мартини Гретта выложила им, что работает на ДАГАР. Она знает, что они ищут роботов с весьма специфическими свойствами. Об убийствах речи не шло, упоминался только Космический Разум и его влияние на роботов. Брайт впервые слышал о ДАГАРе и, если бы не Изида, ни за что бы не согласился с ними сотрудничать. Изида, однако, согласилась сразу. Она поклялась ничего не разглашать и одновременно разгласила все, что им с Брайтом было известно: номера роботов, названия фирм, их купивших, ну и, конечно, не забыла про карты. На сервере «Кибертрейдинга» Гретта обнаружила имя последнего покупателя – оранжерею «Деметра». Когда они прибыли в «Деметру», робота уже отпевали. Оставалось попытать счастья на Эрме. Гретта влезла в базу данных «Комстарта», но не нашла там даже упоминания слова «робот». Она поняла, что…

– Уже говорили, – вывел я Брайта из цикла, – значит так, берите Изиду в охапку и возвращаться на Фаон. Оттуда – ни шагу. Если ДАГАР с вами свяжется, немедленно сообщите мне. Все ясно?

Брайт уныло покивал.

В столовой нашлась пара зачерствелых сэндвичей и бутылка минеральной воды. Прихватив все это с собой, я вернулся в каюту и засел за отчет. В четыре утра зашифрованный методом блуждающих кубитов отчет отправился к Шефу.