Текст книги "Бессилие и ужас в театре кукол (СИ)"

Автор книги: Максим Ставрогин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Ничто. Или же: «Я плакал, когда писал это»

5.

Марк с Костей вошли в квартиру. Там было спокойно и тихо, вся тьма бесследно исчезла. Увидев это, Юмалов едва заметно выдохнул, впрочем, поднимаясь наверх, он почему-то был уверен, что так и будет, а потому совсем не удивился. Они прошли в зал. Марк сел на всё тот же диван, а Сотин направился к кладовой.

– Я всё достал, что ты просил. Хотя пришлось постараться. Это было опасно.

– Тебя это беспокоит?

– Нисколько, – слегка удивлённо ответил Костя.

Скоро Сотин вернулся к Марку с невзрачным бежевым рюкзаком в руках. Толкнув к мальчику столик на колёсиках, Костя положил на него рюкзак, дабы Марк мог рассмотреть то, что лежало внутри.

– Слушай, я тут задумался, – заговорил спустя несколько минут Юмалов, все ещё роясь в рюкзаке, – ты ведь стоик, так?

– Да.

– Но ведь у них есть важные заморочки по поводу добродетелей и нравственности. Это ведь целое противоречие – помощь мне. Я не могу этого понять.

– Ты ошибаешься. Нравственность, конечно, важна, а справедливость – это одна из четырёх главных добродетелей, но разве мораль не должна быть глубоко личной вещью, созданной каждым человек самостоятельно? Несмотря на мою приверженность к стоицизму (я искренне считаю, что это действительно восхитительная философия, помогающая мне жить спокойной и счастливой жизнью), мне всё же кажется, что не существует универсальной морали. Каждый пишет её для себя сам. И то, что для одних несправедливо и ужасно, то для другого может быть единственной правдой. Что же касается меня, то тут всё сложно. Просто… то, что делаешь ты… это интересно. Это отвратительно, бесчеловечно. И в то же самое время максимально гуманно, если смотреть на вещи с твоей точки зрения. Не пойми меня неправильно, меня всё устраивает в мире, я считаю, что глупо быть недовольным – это лишь множит страдания, но всё равно желаю тебе помочь. Ха, ты смотришь на меня так, будто совсем не понимаешь. Скажу так: мы с тобой очень похожи на самом деле, и я помогаю тебе, как самому себе. Как-то так. О Зевс! Ну теперь у тебя вообще выражение лица, будто на сумасшедшего смотришь.

– Ладно, давай просто закроем эту тему, ты лучше скажи, сколько времени.

– Думаю, уже где-то девять. Поедем завтра ближе к обеду. Там уже всё готово. Видишь ту коробочку, похожую на старый телефон, в рюкзаке, да?

– Угу, та, что с серой кнопкой? Я так понимаю, что именно она… всё запустит?

– Именно. Но действует не дальше десяти метров, как ты и просил. Хотя это мне совсем не нравится.

– Так надо.

На ответ Марка Костя лишь покачал головой. Немного задумавшись, он повернулся к прикрытому шторкой окну и пошёл в его сторону. Встав перед ним, парень твёрдой рукой сдвинул штору в сторону, впуская в комнату яркие лучи уже заходящего за горизонт солнца. Свет ударил Юмалова по глазам, но тот не отвернулся, а лишь закрыл веки. С десяток секунд он сидел на месте, смотря закрытыми глазами в окно. За это время всё, что он видел, вместо чёрного цвета приобрело оранжевый. В этот момент Марк подумал: «Мир что… морковка?». Нелепая и неуместная мысль развеселила юношу. Он скупо засмеялся и вскоре уснул на том же самом диване. Костя скоро тоже пошёл в свою комнату и заснул. И если Марка всю ночь мучили чудовищные кошмары, из-за которых он впоследствии совсем перестанет спать, то Костя спал крепким и спокойным сном, несмотря на предстоящее завтра.

Уже ближе к рассвету Юмалов всё-таки сумел вырваться из кошмарных чертогов своих снов. Он вскочил с кровати насквозь мокрый, покрытый слезами. Ему даже не пришлось сдерживать крик, потому что все звуки напрочь застряли в области груди чуть ниже горла. Кругом стояла темнота, и она пугала его. Встав на ноги, Марк быстрым шагом направился в ванну. Там он включил свет, подошёл к ванне и дёрнул ручку крана вверх. Полилась вода. Все тело мальчика трясло, и эту дрожь никак не удавалось унять, что лишь раздражало Марка. Дожидаясь, пока вода хоть немного нальётся, он до боли стиснул края ванны, но страх, пережитый во сне, никак не отпускал его.

– За что мне всё это? – упав на колени, прошептал он в конце концов.

Вода поднялась на высоту лишь с пол-ладони, но Юмалов всё равно разделся и залез внутрь. Облокотившись спиной на ещё холодную керамическую поверхность, он прикрыл глаза.

– Нет, я больше не буду спать. Никогда. Больше нельзя, оно… что это?

Его взгляд пал на одно мгновение на руку. Марку показалось, что он увидел там что-то необычное. Подняв предплечье вверх, он посмотрел на него и замер. По его телу ударили мурашки. На тыльной стороне его предплечья, ближе к кисти, внезапно вырос большой, налитый гноем глаз. Он впадал глубоко вниз в руку и в то же время выступал вперёд. Это был, быть может, самый уродливый глаз из всех, что видел Марк. Неестественно дёргающийся и косящийся на Юмалова, он то и дело подёргивался, а иногда моргал складками кожи, напоминающими морщины.

В омерзении Марк несколько секунд смотрел на глаз. Затем он не выдержал и стал пытаться выдавить его. Большой палец его второй руки с силой вдавился в мутную поверхность, продавливая её. Скользкая субстанция не сразу поддавалась напору и, как желе, расползалась вокруг пальца, не желая лопаться. Марк стал всё усерднее давить и выцарапывать посторонний орган, пока он вдруг не лопнул. В этот миг из него полилась кровь, бесцветная и белая жидкость, оставляя на месте глаза лишь безобразную дырку и «кожицу» от глаза. И только юноша более-менее расслабился, как заметил, что на второй руке находился точно такой же глаз, только поселившийся уже на другой стороне предплечья – у самого запястья. Его Марк тоже выдавил.

Когда это кончилось, он устало опустил лицо в раскрытые ладони. При этом он говорил о том, что эти сны начались просачиваться в реальность и что спать больше нельзя ни в коем случае. Скоро у него из носа потекла кровь, но ему было лень даже вытереть её, а потому в скором времени все его тело, как и ванна, были орошены каплями крови, а лицо так и вовсе наполовину окрасилось в красный. Слегка расслабившись, Марк стал размазывать эту жижу повсюду кругом себя, рисуя незамысловатые фигуры.

Спустя несколько минут в дверь позвонили. Юмалов подумал, что это странно, ведь на дворе все ещё стояло раннее утро. После этого до его ушей донеслись шаги Кости. Заинтересовавшись, Марк торопливо включил холодный душ, смыл со своего тела всю ту гадость, что налипла на него, и уже через пять минут стал одеваться. Скоро он уже был в коридоре. А там подозрительное действо: дверь в подъезд была открыта, в ней стояла строгого вида девушка в полицейской шапке. Это сразу насторожило юношу. Он укрылся за дверью и вслушался в их разговор.

– Когда? – задавал вопрос Сотин.

– Вчера вечером.

– Хорошо, там же есть кому позаботиться о всех формальностях, верно? Сестра, к примеру.

– Да, но… – девушка несколько опешила и растерялась.

– Ничего, мама всегда меня недолюбливала, а потому была бы только рада, если бы я в этом деле не участвовал.

– Хорошо…

На некоторое время в квартире повисла неловкая паузка. Даже Марк немного смутился, хотя казалось бы, однако Костя был как всегда спокоен и непоколебим, впрочем юноша всё равно чувствовал какую-то фальшь в этом человеке. Быть может, он не был настоящим стоиком? Быть может, он был всего лишь его симулякром? Эти мысли не имели значения в тот момент, поэтому Марк тут же от них отмахнулся и, дождавшись, когда девушка уйдёт, вышел к Косте.

– Это ведь не помешает нам? – недовольно спросил Марк.

– Что? Нет. Нисколько. Всё в порядке, можешь собираться.

– Да? – облегчённо вздохнул юноша. – Замечательно. Кажется, ты и впрямь стойкий человек. Или, может, у тебя были не очень хорошие отношения с матерью?

– Хм, у неё со мной – возможно, у меня же с ней были прекрасные отношения. Я её очень любил.

Конечно же, Костя сказал эти слова очень спокойным тоном, как само собой разумеющееся, и ничего в нём не выдавало скорби. Юмалов же несколько растерялся и смотрел на товарища непонимающе. Костя, однако, понял эту растерянность превратно.

– Ну чего ты так на меня смотришь? А что я должен страдать? – заговорил он. – Я должен впасть в апатию, депрессию и пустить к чёрту все свои планы и вообще жизнь? Да, она умерла, но мои страдания ничего не изменят, никому они не сделают жизнь лучше. И, Марк, если любишь кого-то, то всегда помни, что этот человек смертен. Потому его смерть не должна вводить тебя в смятение, ибо это нормально, это рано или поздно произойдёт. Если будешь помнить это, то и во время жизни человека, которого любишь, будешь ценить его больше. Я дал своей матери всё, что мог, я рад, что мне с ней повезло, и рад всем тем моментам, которые были у нас, но теперь её жизненный путь кончился. В этом нет ничего страшного, это просто надо принять. Я не собираюсь грустить, это слишком эгоистично даже для меня, – Костя улыбнулся.

– А-а… как скажешь, – отмахнулся Марк, но про себя подумал, что это всё ему было более чем понятно, но…

– Чего ты такой недовольный? Эй, куда?

– Я завтракать, – отозвался Марк, шаркая ногами в сторону кухни да уткнув нос в пол, как последний из горбачей.

Ближе к обеду они вышли из дома. Оказалось, что у Кости была своя машина. В ней они и поехали в город. Всю дорогу в руках у Марка был зажат вчерашний портфель. На лице у него совершенно ничего не читалось, словно вместо лица на нём в утреннем свете блестела маска, но вот в душе у парня было неспокойно. Он предчувствовал большие события и очень волновался, о чём говорили вспотевшие ладони и трясущиеся ноги, но в то же время он неутомимо ждал предстоящих событий.

– Приехали, – вдруг произнёс Сотин.

Повернув голову вправо, Марк увидел большое здание у парка – самый крупный банк в городе, на котором, собственно, и держалась немалая часть экономики Лжеца.

– Благодарю, – улыбнулся Юмалов, развернувшись к Косте

– Тем не менее я все ещё не совсем понимаю… зачем всё это.

– А знаешь что? Я тоже, – после этих слов Марк засмеялся и вышел из автомобиля.

– Удачи. Она тебе понадобится, – попрощался Костя, и на том они разошлись, мимолётом перекинувшись друг с другом взглядами, в которых читалась мысль о том, что это была их последняя встреча.

Марк дошёл до здания банка и остановился. Перед ним светилась дверь. Словно ворота в Содом, что вот-вот загорится, возвышались они над юношей. Крепко сжав кулаки, он тем самым попытался спрятать дрожь. Вдох-выдох. Его грудь высоко вздымалась, а поток воздуха, выходивший из рта, оставлял на стеклянной двери тонкий паровой след. И вот он уже дёрнулся вперёд, намереваясь войти внутрь, сделал шаг и вдруг остановился, а затем развернулся и торопливо встал на прежнее место. Вдох-выдох, и вот он было снова дёрнулся вперёд, но резко замер и стал судорожно оглядываться по сторонам.

– Чёрт, я наверно выгляжу слишком подозрительно. Тц, надо… надо отвести подозрения! – и сам над собой посмеялся, но сценку играть не перестал.

Задумавшись на пару коротких мгновений, Юмалов в очередной раз быстро выдохнул и непринуждённо так привстал на цыпочки, да принялся покачиваться вперёд и назад. И вот, спустя ещё секунд пять, его рука таки уверенно потянулась к дверной ручке и уже почти схватила её позолоченную поверхность, как вдруг его грубо одёрнули за плечо.

– Парень, ты издеваешься? – Обратился к Марку грубый, зернистый мужской голос, напоминавший, почему-то, своим звучанием гречку.

Обернувшись, Юмалов увидел пару средних лет: пузатого мужчину и женщину с короткой фиолетовой стрижкой, что смотрели на него с изрядной долей раздражения, а так же презрения. Ни говоря ни слова, юноша сделал шаг в сторону пропуская людей внутрь. Невольно, давая им проход, он, к своему несчастью, позволил лицу обрасти кислым выражением и озлобленным взглядом.

– Какая поганая молодёжь пошла: орут ночами под окнами, шатаются всюду, блюют портвейном на прохожих – жить на одной планете с ними просто невозможно. Ещё и стоят тут, пройти не дают.

– Да это всё нашенское образование! Не учат их ничему, – сказала мужу женщина.

– Не образование это, а в семьях никто не воспитывает, вот и всё.

Подслушивая этот разговор, Юмалов молча проследовал за ними и вошёл в банк. Ему чудовищно хотелось высказать своё возмущение: и то, что он не такой, как все эти юродивые подростки, и то, что это их поколение воспитало нынешнее, и то, что они уж точно не хуже прошлых поколений и много чего ещё, что всегда хочется высказать предкам, но никто никогда не высказывает, а если и высказывает, то вызывает у них лишь смех и ещё большее презрение. В конце концов, Марк сдержал этот глупый порыв и просто промолчал, ведь не было никакого смысла вступать в спор, они – эти самые споры – всё равно бесполезны, лишь нервы расшатывают. Да и его мысли отвлеклись на нечто более важное, чем пара старпёров: красота помещения.

Внутри здание было очень величественным. Высокие потолки напоминали собой лепестки кислицы, закрывшиеся на ночь. Острыми краями мраморно-белые части потолка сталкивались друг с другом и в точке их соприкосновения вырастала величественная люстра, распадающаяся множеством хрустальных капелек, что отражали жёлтый, искусственный свет. Внизу же находились обыкновенные полупрозрачные кабинки с офисными столами и офисными же рабочими внутри них. То и дело кругом стучали и щёлкали клавиши клавиатур, что входили в резонанс в древним величием здания. Эти кибитки было будто бы призваны в это место, чтобы опорочить его и привести к равновесию. Вместе они представляли Инь-Ян. А в окнах тем временем утренним огнём горели фрески. В углах банка стояли горшки с очень крупными растениями, очевидно тропического происхождения. Их широкие листья порой заглядывали внутрь кабинок, словно любопытные звери, и тогда рабочие своими канцелярскими ножницами отрезали кончики больно любознательных листов, отчего те смотрелись какими-то рубленными и квадратными.

Встав прямо посреди банка, будто статуя Асклепия в Эрмитаже, что исцелил Плутоса – бога богатства – от его слепоты, Марк ощутил странную лёгкость во всём своём теле. Вновь бросив взгляд на обрубленные кусты, юноша заметил, что их листья медленно плывут вверх, словно находясь в воде. И тогда Юмалов понял, что тоже вот-вот оторвётся от земли и воспарит. Вот и ручка у одного из сотрудников банка целеустремлённо поплыла ввысь, но работник в последний момент протянул свои короткие пальцы, схватил ими ручку и стал что-то писать у себя на столе. Наконец и Марк, не выдержав, оттолкнулся ногами от земли и воспарил. Плавая, будто в воде, он медленно летал над головами уткнувшихся вниз посетителей банка. Все они были очень разные: старые и молодые, женщины и мужчины, медленные и расторопные, красивые и уродливые, живые и мёртвые. И каждый, к большому удивлению Юмалова, казался реальным, полным своих мыслей, мечт, надежд и страхов. Эта мысль не понравилась парню и он отвернулся от людей: развернулся на спину и уткнулся носом в потолок.

Оттолкнувшись носком своего ботинка от ближайшей кабинки, Марк взмыл ещё выше и полетел вперёд. Так он долетел аж до стены, коснулся её вытянутыми вперёд ладонями и оттолкнулся обратно. Пролетая над рядами одинаковых в своём крайнем минимализме кабинок, он вдруг почувствовал, как что-то ударило его по спине. Нахмурив брови и повернув голову вниз, он увидел, как одна из работниц банка – тощая, немного горбатая девушка с самодовольными, ехидными, маслеными глазами – кидает в него ручками, что кучей были воткнуты в спину пластмассового ёжика, стоящего у неё на столе, и заменяли ему иголки.

– А ну слезай оттуда! – злобно крикнула она, сверкнув своими серыми, свирепыми глазищами на Марка.

– Я разве вам мешаю? – спросил парень, ощущая при этом странное покалывание в районе груди, вызванное не то раздражением, не то каким-то страхом, не то чем-то ещё.

– Мешаешь! Припёрся тут пьяный и летаешь, а ну быстро спустился и свалил вообще из банка!

– Не пьяный я! – возмутился Марк.

– Ага, будто я не вижу.

Тут женщина достала из под стола трость с закруглённой наподобие крюка рукоятью и, схватившись за противоположный её край, попыталась зацепить Марка за ногу и спустить на землю. Растерявшись, Юмалов стал судорожно осматриваться, будто ища помощь в спасении от сумасшедшей тётки, но ловил на себе лишь неодобрительные и хмурые взгляды, будто всех ужасно бесил тот факт, что он не остался крепко стоять на земле, а взлетел – ишь какая некультурщина! И это-то при людях-то! Такие взгляды привели Марка к ещё большей растерянности и он было уже подумал, что пора воплощать план в жизнь и уж было полез рукой в карман, но не набрался сил и плюнул на эту затею – потом. К тому времени женщина уже почти зацепила его и юноше пришлось начать брыкаться, дабы не быть пойманным треклятой тростью. Он снова посмотрел на опухшее лицо сотрудницы банка и увидел под её глазами большие синие мешки. Ему внезапно почудилось, что если она его зацепит, то он, несомненно, упадёт прямиком в эти мешки и застрянет в них, будто детёныш кенгуру. После этой мысли Марк стал отбиваться с ещё большей силою. И, один раз удачно оттолкнувшись от трости, улетел выше, к потолку, где достать его было уже не так и просто. Ухмыльнувшись, он победным взором окинул женщину. Впрочем, ему было не очень уютно смотреть на неё, ведь в глазах у той явно читалась вся её жизнь: многочасовая, рутинная работа, дома муж, вызывающий лишь чувства ненависти да злобы, нелюбимые дети, домашняя рутина, готовка, стирка, ночью детский плач, не дающий спать, с утра снова работа. Этот взгляд очень смущал юношу, вызывал невыносимую тоску в его душе, а потому он, не выдержав, отвернулся и снова лёг на спину.

Спустя несколько мгновений, Марк почувствовал что-то странное в своём животе. Положив на него ладонь, он ощутил, как с десяток больших, склизких и мокрых глаз быстро двигались под его одеждой. Словно инопланетные жуки или паразиты, они копошились в нём, пытаясь выбраться из под одежды и окинуть окружение своим отвратным и до жути любопытным взглядом. Марку вдруг стало плохо. Его бросило в жар и дыхание стало прерывистым. Бледное лицо его приобрело красный оттенок.

С силой сжав свой живот и почти раздавив глазные яблоки, с которых стала выделятся слизь, Юмалов чуть было не потерял сознания, как вдруг что-то зацепило его и резко потянуло вниз, к полу. Это та самая женщина взобралась с ногами на стол и таки добралась до юноши.

– Говорила же пьяный! – крикнула она, вцепившись своими кривыми пальцами в плечо Марка.

– Парень, ты как? – послышался басистый голос какого-то мужчины.

– Кажется я не здоров…

– Дайте его мне. – с этими словами мужчина в костюме и поразительно квадратным лбом забрал Марка и, пройдя меж лениво наблюдающими за зрелищем людьми, усадил его на скамейку.

Чуть прикрыв глаза, Марк шепотом стал считать секунды. Один. Два. Три. Четыре. Пять. И стоило только цифре пять спрыгнуть с его чуть дрожащих губ, как юноша вскочил со скамьи, напугав мужчину, стоявшего над ним.

– Т-ты чего… кхм, ты как? Я если что медик, могу помочь.

– Цыц! – Марк отмахнулся от мужика и стал резво крутить головой, словно мгновение назад ему вовсе не было плохо.

Немного постояв на месте, юноша закусил большой палец своей правой руки, а затем несколько отрешённо посмотрел на мужчину.

– Стой, – произнёс Марк и подошёл ближе к совсем растерявшемуся к тому моменту человеку. – Скажи… могу ли я ошибаться? – мужчина было уже открыл рот для ответа, но Марк его перебил. – Нет! Конечно нет! Чего же это я… чего же…

– Эй! – послышалось из-за спины Юмалова.

Парень обернулся и увидел перед собой подростка, лицо которого было спрятано в тени растения. Его рука что-то крепко сжимала в кармане куртки, а сверкающие в тени глаза смотрели на Марка со… страхом.

– Эй, – повторил незнакомец, – лучше уходи отсюда. Подобру-поздорову.

– Ещё чего? – Вопросительно подняв брови, спросил Марк и хмыкнул.

– Идиот ты. Что ты собираешься сделать? Ты не прав, не надо так. Глупость это полнейшая, сам себя после вытерпеть не сможешь. У тебя нет никаких доказательств, у тебя нет никакой опоры, – скрипя зубами, процедил подросток и сделал небольшой шаг вперёд. Марк же сделал шаг назад. – Что ты по твоему делаешь?

– Я? Я беру на себя ответственность: за себя, за людей, за мир.

– Да кто дал тебе такое право? – вскрикнул собеседник удивлённо и насмешливо.

– Я же и дал! Моё самобытие дало! И дало оно даже не право, а обязанность взять на себя эту ношу: ответственность за всё. Теперь, когда я понимаю, что он всего лишь фальшивка и мразь, у нас больше нет ничего. Ни у меня, ни у всех остальных. «Если бога нет, то всё дозволено»!

– Да… что это за бред? Не так ведь! Зачем же мир уничтожать, если можно попытаться спасти его или хотя бы не вредить?

– А кто сказал, что какой-то из этих вариантов лучше остальных? Вся эта морализаторская хрень есть только в наших башках, её нет вне нас, её придумал он, а он – пошёл он нахуй!

Марк окончательно взбесился и закричал. Незнакомец тоже не выдержал, достал из кармана пистолет, навёл его прямо в лицо Марку и спустил курок. Прогремел выстрел. Зеркало, разделяющее говоривших, разбилось. Юноша отшатнулся назад и схватился рукой, в которой не было оружия, за лицо. На его глаза стала стекать тёплая кровь, застилая собой окружающий мир. Незнакомец же пропал, стоило зеркалу разбиться. И в этот самый момент в банке раздался оглушительный, невыносимо отвратный женский визг, прозвучавший в ушах Марка, подобно сирене.

В первые секунды все люди, находившиеся внутри, растерялись и прижались к полу, но после помещение будто взорвалось. Толпа, как стая бизонов, ринулась наружу. Спустя всего лишь несколько мгновений после выстрела, кто-то уже вовсю пытался открыть дверь, правда дёргал не в ту сторону. Скоро он должен был опомниться и выбежать наружу, но Марк успел поднять пистолет и выстрелить в беглеца. Тот дёрнулся, будто ужаленный и, обмякнув, упал свои телом на дверь, не давая выбраться уже остальным заложникам.

Ожидаемо, из-за угла вихрем вылетели трое охранников. Над головой Юмалова просвистели выстрелы, но прошили воздух они слишком уж высоко – люди мешали целиться, оставалось лишь стрелять вверх, в надежде напугать парня. Марк, однако ж, совсем не напугался, лишь направил пистолет в сторону охраны и несколько раз быстро спустил курок. В отличие от охраны, он вовсе не боялся покалечить невиновных, так что один из защитников тут же упал замертво. Ещё двое было ранены: охранник и случайно попавшая под пулю женщина, та самая, что ругалась на пропащее поколение мужу, когда Марк входил в банк. Третий остался на ногах и, спрятавшись за колонной, стал ждать момента, когда юношу можно будет подстрелить. Не дожидаясь развития событий, Юмалов рванул вперёд, раскидывая в стороны мешающихся людей и в считанные мгновения добрался до колонны и хотело было обойти её, но, в этот самый момент, будто гигантское дерево, на Марка свалился охранник, при том ещё и треща своими сжатыми до боли зубами, как самый настоящий срубленный дуб. Этот хитрый человечишко взял да и обошёл мальчика со спины! Повалив парня на землю, он было попытался застрелить его, но ударом ноги Марк выбил оружие из рук врага. Тогда грузный мужчина самолично навалился на подростка, не давая уже ему сделать выстрел.

В какой-то момент борьбы они уже оба остались без оружия, поднялись на ноги и стали друг напротив друга. Тем временем в окружающих проснулся странный, но, на удивление, естественный интерес или даже азарт да жар, предстоящего боя. Довольно быстро чувство страха сошло на второй план и вот толпа уже в виде некоего ринга обступила дерущихся. Лица людей налились кровью, груди их тяжело и быстро вздымались, а глаза хищно сверкали, предчувствуя кровь.

Впрочем, Марк ничего этого не видел. Весь мир покрылся чернейшим из дымов и исчез, остались лишь два кулака, то и дело намеревающихся покалечить юношу. Вот один из них, сверкнув своим змеиным глазом, метнулся в сторону его лица и, будто бы жалом, рассёк губу. Сморщившись от резкой боли, Марк сделал шаг назад и тут же уклонился от ещё одного кулака, вырвавшегося откуда-то из темноты и пролетевшего над ним хищным орлом. Затем уже Юмалов атаковал своего врага, целясь в кроваво-красный клубок, расположившийся прямо между двумя кулаками. Так они продолжал биться друг с другом, поочерёдно нанося удары и защищаясь.

Два врага, полностью захваченные азартом боя и первобытной ненавистью, адским варевом бурлящей внутри них, снова и снова схлестывались вместе, словно две противоборствующие стихии. Обоим уже начинало казаться, что бой идёт так невыносимо давно, однако на деле не прошло и пол минуты с начала драки. Наконец, охранник рванул вперёд, пытаясь сбить Марка с ног и завершить бой, но юноша чуть отклонился назад и, занеся ногу в бок, со всей силы приложил разбежавшегося врага лодыжкой по шее. Что-то громко хрустнуло и мужик упал на пол.

Выдохнув, Юмалов подошёл к противнику и наклонился над ним, намереваясь сжать свои руки на его шее, как вдруг прогремел выстрел – кто-то из толпы поднял с пола пистолет и спустил курок. Правую руку Марка ожгло болью. Опустив на неё взгляд, он увидел, как его мизинец, полностью залитый напрочь чёрной жидкостью, не имеющей ничего общего с человеческой кровью, покачивается на маленьком ошмётке плоти. Стиснув зубы, Марк схватил раненный палец и одним резким движением оторвал его. Не сдержавшись, юноша закричал, но почти сразу подавил крик и снова до боли сжал челюсть. Из оставшегося обрубка на поверженного охранника стали капать гной и некая чёрная субстанция, напоминающая мазут.

Сжав уцелевшую руку в кулак, Юмалов поднялся на ноги и развернулся. В пяти метрах перед ним стоял какой-то парень в толстовке цвета хаки, держащий в руках пистолет, его пистолет – Марка! Оценив ситуацию, Юмалов понял, что деваться некуда. Он попытался незаметно сунуть руку в карман, но стрелок заметил это и – прогремел выстрел. Плечо мальчика обожгло искрящейся болью. Зашипев, он схватился за рану, к счастью не глубокую, и со злостью посмотрел на врага. Тот молча стоял на месте. Секунда и снова, ударяя по ушам всех людей застрявших в здании банка, пистолет выстрелил. В этот раз пуля щёлкнула где-то совсем близко к уху Марка; гад пристреливался и следующим выстрелом должен был попасть в голову. Тогда Юмалов наконец-таки перестал стоять на месте, послушной мишенью, а метнулся в сторону, уходя от последующих выстрелов, и широкой дугой стал приближаться к противнику. То тут то там щёлкали хищные пули, порой выбивая искры из пола прямо под ногами Марка. Подскочив к ближайшему человеку – какой-то женщине в белой шубе – Марк схватил её за руки и дёрнул в сторону так, чтобы она стала между ним и стрелком. Следующая пуля попала девушке в живот. Грубо отбросив её в сторону, как мешок мусора, Юмалов побежал вперёд. Стрелок же в очередной раз попытался спустить курок, но в этот раз пистолет лишь печально щёлкнул – патроны кончились. С разгона Марк врезался уцелевшим плечом в грудь парня и повалил его на землю. И снова мир вокруг перестал существовать, и не было ничего, помимо кулаков да лица противника, что очень быстро превращалось в сплошное кровавое месиво. Марк бил и бил, снова и снова, пока вдруг из под мяса не показалось что-то белое. «Кость? Нет, точно нет. Это что-то мягкое», – подумал Марк. Поначалу он просто удивился, но вскоре пришёл в ужас, как только понял, что под мясом пряталось знакомое, то самое бледное лицо маленькой девочки, с очень умными и ядовитыми глазами.

– Только не ты! – закричал он.

С силой отпрыгнув назад, Марк мгновенно опустил руку в карман и нащупал там нечто, по форме напоминающее старый, как говорят «деревянный», телефон. Торопливо вытаскивая чёрную коробочку из кармана, будто назло зацепившуюся за проклятые нитки, Марк совсем позабыл об окружающем мире, а потому и не заметил, как некий амбал накинулся на него и толкнул своим телом. Коробочка тут же отлетела в сторону, а юноша упал на землю. Вскрикнув, Юмалов попытался встать на четвереньки и доползти до спасительной вещички, но кто-то схватил его за ноги и оттащил назад. Лягнув своих врагов, Марк обернулся и окинул столпившихся над ним людей безумным взглядом, полным как злости, так и страха перемешанного с грустью. Руки его дрожали и, даже несмотря на свою исполинскую, как ему казалось, силу, он не мог никого оттолкнуть от себя, лишь отчаянно отмахивался от людей, будто умирающая корова от комаров.

Толпа вокруг становилась всё плотнее и нависала над Марком тёмной, безликой вуалью. В какой-то момент он и вовсе явственно увидел, что у людей – если то были люди, конечно – не было лиц. Одни лишь белёсые, размазанные пятна, что тусклыми фонарями смотрели в его сторону и медленно пододвигались к нему. В очередной раз отмахнувшись от напирающих существ, Марк таки смог подняться на четвереньки и с силой оттолкнулся от земли. Проскользнув прямо под массивным туловищем безликого существа, бывшего некогда разными людьми, но ныне ставшего единым, многоногим организмом, Марк вытянул вперёд руку и схватил коробочку. Не долго думая, он большим пальцем скинул в сторону крышку и собрался уже было нажать на призывно мигающую серую кнопку, как вдруг на его руку с силой наступил чей-то тяжёлый ботинок. Марк вздрогнул и чуть было не выронил драгоценное устройство. Ботинок надавливал на предплечье жадно и с удовольствием, никак не давая возможности нащупать кнопку и вдавить её вниз. А затем ещё и одно из тел внезапно упало прямо на спину Марка, придавливая к земле, да начало неистово избивать его своими костлявыми кулаками. Удар за ударом, Юмалов чувствовал, как теряет сознание и контроль над собственным телом. Темнота же вокруг него всё сгущалась, залезая прямо на глаза и оставляя на зрении чернильные пятна, то появляющиеся, то пропадающие.

И вот, когда беспамятство было уже совсем рядом, когда бесславное поражение капало слюной на пальцы его ног, он вдруг вспомнил. Молниеносно Марк скользнул взглядом в бок и нашёл иконку «изнанки». Не думая более не мгновения, он переместился в иной мир. Человек, сидящий на нём, превратился в вязкую, вонючую и совершенно безвольную слизь, что тут же стекла вниз и лужей распласталась на полу. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Марк медленно встал на ноги. Тело его дрожало, а голова гудела, но на губах сверкала улыбка, губы которой залились тёмной кровью, словно помадой. Осмотрев уродливые, нелепые фигуры людей, он вознёс руки к небу и улыбнулся ещё более широкой улыбкой, чем прежде, он – мессия! Затем Марк небрежно поднял с пола детонатор и, аккуратно лавируя меж чудовищами, протиснулся наружу. Там он нашёл стул. Подняв его здоровой рукой, Юмалов деловито осмотрел его, смахнул ладонью слой столетней пыли и кивнул сам себе. Оглядевшись, вернулся туда, откуда ушёл и поставил стул в самый центр толпы. Брезгливо отодвинув уродливых монстров в стороны, что яростно булькали своими гадкими глотками, но не могли оказать ему никакого сопротивления, он взобрался на стул и оглядел банк, будто то были его владения. Юношу снова обдало волной смеха. Смотря на уродливые морды, окружающие его, Марк недоумевал, как он мог сомневаться, как он мог помыслить о том, что эти существа могли быть живыми и настоящими. Нет, они совершенно точно всего лишь куклы. Куклы, единственным спасением для которых была бы смерть. В этот момент он с неприкрытой жалостью посмотрел на чудищ и сердце его кольнуло. Однако он сам прекрасно понимал, что не им сочувствует, а себе, своему одиночеству и своему отражению в их белёсых, пластиковых зрачках.