Текст книги "Рерих"

Автор книги: Максим Дубаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

ДОМ МАСТЕРА В АМЕРИКЕ

Пароход с Николаем Константиновичем и Юрием на борту 18 июня 1929 года вошел в гавань Нью-Йорка. Два катера с журналистами и близкими причалили к кораблю, когда тот стоял еще на рейде. На пирсе Николая Константиновича приветствовали члены Нью-Йоркского городского комитета и сотрудники рериховских учреждений. На автомобилях и в сопровождении полицейских мотоциклистов Н. К. Рерих вместе с друзьями проехал через весь город. Встречали русского художника с почестями, как главу страны. Вереница автомобилей, с воем сирен проследовав по улицам Нью-Йорка, остановилась у нового 24-этажного здания Музея Рериха. Николай Константинович с гостями, полюбовавшись общим видом «Мастер-дома», зашел в вестибюль. Экскурсию по всем двадцати четырем этажам решили провести после чая. Бегло осмотрев парадный вход, лестницу и первый этаж, с тем же эскортом поехали в ресторан «Балтмор» пить чай. Затем все гости вернулись в «Мастер-дом». Экскурсию решили начать с этажей, где расположилась Школа Объединенных искусств, организованная Н. К. Рерихом.

На следующий день, в здании музея, в честь Николая Константиновича был устроен грандиозный прием. Вечером в «Восточном Зале», декорированном флагами всех наций и убранном цветами, накрыли столы. Председательствовал на приеме видный финансист Чарлз Р. Крейн (Charles R. Crane) – вице-президент фирмы «Крейн-Компани». «Восточный Зал» высотного «Мастер-дома» вместил в себя более пятисот самых известных людей Нью-Йорка. На приеме присутствовали учителя Школы искусств, ученики, друзья и просто приглашенные, и все они хотели познакомиться или быть представленными великому художнику и ученому.

20 июня в первом часу дня был организован ланч в ресторане «Clairmont» на двадцать четыре персоны, во главе с Гектором Фуллером, руководителем протокола мэрии Нью-Йорка, который представил Н. К. Рериху видных политиков и финансистов. Господин Фуллер произнес торжественную речь, в которой высоко оценил заслуги Н. К. Рериха в мировой культуре. В ответной речи Николая Константиновича прозвучали слова благодарности американскому народу, он называл Америку страной будущей мировой эволюции. Выступил и Чарлз Крейн, он много говорил о новом мировом порядке и о роли академика Н. К. Рериха в духовном перерождении Востока.

После приема все гости на автомобилях в сопровождении мотоциклистов отправились в городское управление, где в 3 часа 45 минут были приняты мэром Нью-Йорка господином Джеймсом Уолкером. Гектор Фуллер представил Николая Константиновича мэру, назвав его величайшим ученым и исследователем, способствующим делу мира.

В ответ Н. К. Рерих сказал, что рад вернуться в Америку, о которой он всегда говорил с любовью, неся по Азии американский флаг. Мэр в свою очередь назвал Н. К. Рериха «посланцем доброй воли», добавив, что приветствует его от имени семи миллионов жителей города Нью-Йорка. Затем все отправились в новый дом Н. К. Рериха.

Уже на следующий день газета «New York Times» напечатала статью, где о Рерихе говорилось, как о величайшем ученом, исследователе Азии, и ни слова – как о художнике. Прочитав эту статью, Николай Константинович был очень недоволен:

– Все говорят об ученом, исследователе, а о художнике – ни слова. Скоро скажут!

В неофициальной беседе с мэром профессор Рерих рассказывал ему, что самый первый небоскреб был сооружен в Тибете еще в XVII веке, и он счастлив, что такой небоскреб, как «Мастер-дом», построен в Америке.

В «Мастер-доме» не все устраивало Н. К. Рериха. Вначале предполагалось вершину здания украсить буддийской ступой, таким образом дом превращался бы в настоящий Буддийский центр – резиденцию западного Далай-ламы. Но ступа не получилась, и вместо нее выстроили обыкновенный шпиль, лишь слегка походивший на буддийское культовое сооружение.

Внимательно осмотрев помещения, Николай Константинович очень расстроился, а увидев рисунок потолка в вестибюле музея, сказал, не выдержав, что, мол, раньше была «линия», а теперь «дизайн». Потолок «Восточного Зала», где проходил прием, ему также не понравился, Николай Константинович тут же решил одно окно замуровать, так как оно портило торжественный вид зала. Н. К. Рериха приводили в уныние кривые потолки, неровные окна, а осмотрев на верхних этажах маленькие комнаты – квартиры для сотрудников, он уже совсем тихо произнес:

– Это прямо ужасно.

Закончив экскурсию по дому, Николай Константинович почувствовал себя плохо и только и смог, что вымолвить:

– Черт знает что настроили внутри и снаружи.

И уехал в гостиницу.

На следующий день, понимая, что перестраивать уже ничего нельзя, он придумал всему оправдание: «Дом построен по современным условиям жизни».

Н. К. Рериху предстояло ехать в Вашингтон на встречу с президентом Соединенных Штатов Америки Гербертом Гувером. Будущую встречу обсуждали заранее все сотрудники рериховских учреждений и в конце концов пришли к выводу, что Николаю Константиновичу пока не нужно везти в подарок президенту свою картину, а сделать такое подношение в октябре, когда состоится торжественное открытие высотного здания Музея Рериха – тогда все газеты заговорят и о подарке, и о художнике. Таким решением Николай Константинович был недоволен, но поддался на уговоры и не взял с собой в Вашингтон ни одной из своих картин.

24 июня 1929 года в 4 часа дня в Нью-Йорк пришла телеграмма от Н. К. Рериха, в ней говорилось о чудесном приеме у Гувера, о том, что Америка может гордиться таким президентом и что Гувер предложил ему стать гражданином США.

На следующий день выяснились подробности этой встречи. Во время аудиенции присутствовали: конгрессмен Сол Блюм (Bloom), Луис Хорш и Юрий Рерих, но на встречу не была приглашена журналистка Фрэнсис Грант, так как Блюм был против этого. Президент подробно расспросил Н. К. Рериха про Урумчи, поинтересовался возможностями торговли с Китайским Туркестаном и Тибетом. Николай Константинович был раздосадован тем, что Блюм все время вслушивался в разговор и не давал ему поговорить с Гувером приватно. Мало того, Блюм постоянно намекал художнику, чтобы он преподнес какой-нибудь подарок президенту. Николай Константинович очень жалел, что не взял картину с собой, и попросил Гувера принять от него в дар одно из его полотен, которое вышлет ему по возвращении в Нью-Йорк. Так он и сделал. Однако уже 2 июля пришло письмо из Вашингтона от секретаря Гувера Акерсона о том, что президент не может принять такой дорогой подарок от Н. К. Рериха. На отосланной Николаем Константиновичем картине стояла печать, где была указана сумма страховки в 10 тысяч долларов. Это поставило президента в неловкое положение – либо считать картину взяткой, либо необходимо заплатить эту сумму художнику. Николай Константинович был потрясен и немедленно командировал в Вашингтон Луиса и Нетти Хоршей, чтобы они встретились с секретарем Гувера и объяснили ему, что 10 тысяч долларов – это просто сумма страховки за картину, самовольно установленная агентом при ее отправке. В тот же день все благополучно разрешилось. Вечером позвонил Луис Хорш и сообщил, что Акерсон принял картину для Гувера на условиях, что Н. К. Рерих напишет письмо, что картина не имеет никакой коммерческой ценности. Рерих назвал это идиотизмом, но согласился, чтобы не обострять отношения с Белым домом.

21 августа Святослав Рерих прислал телеграмму, что он в скором времени приедет в Нью-Йорк. 29 августа 1929 года он осмотрел «Мастер-дом» и, в отличие от Николая Константиновича, остался вполне доволен новым высотным зданием.

27 сентября 1929 года, в одном из залов Музея Рериха, под руководством Г. Д. Гребенщикова прошло первое собрание сибиряков и друзей Сибири. Они хотели создать особую Сибирскую группу друзей Музея Рериха.

Вступительное слово Г. Д. Гребенщикова всех вдохновило. Он говорил о грандиозных планах по сооружению гостиницы и аэродрома в своем американском имении-общине «Чураевка». Присутствовавший на собрании Николай Константинович приветствовал сибиряков:

«Хорошо, что вы начинаете ваше дело небольшою группой; главное, что у вас имеется идея красивого устремления к созиданию и единению вокруг такого прекрасного символа, как страна великого будущего – Сибирь, и как живое воплощение красоты – Алтай. Когда мы не так давно проходили через Алтайские высоты, то нам показывали пути и потаенные, ведомые лишь избранным, далекие тропинки к священным местам, именуемым Беловодье. Мы каких-нибудь шесть лет тому назад начинали наше дело тоже только в одной комнате, и вот теперь вы видите, как все растет и именно растет для воплощения лучших символов в действительную жизнь».

После этого выступил Е. А. Москов, он прочел свою статью о связи России и Америки через искусство и о путях, которыми Рерихи ведут человечество к более совершенной грядущей жизни.

В конце своей пламенной речи Е. А. Москов задал риторический вопрос: куда же ведут русский народ эти пути? Но Н. К. Рерих вовсе не считал этот вопрос риторическим и поспешил на него ответить:

– Пути эти все те же – в Беловодье.

Как бы продолжая мысль Н. К. Рериха о Беловодье и Алтае, Г. Д. Гребенщиков прочел несколько глав из своей, еще неизданной книги «Алтай – Жемчужина Сибири» [350]350
  Журнал «Москва». Чикаго. 1929. № 8. окт.


[Закрыть].

Приближался октябрь. Официальное открытие музея, приуроченное к 40-летию культурной деятельности Николая Константиновича, состоялось 17 октября 1927 года. Как и ожидалось, это событие привлекло особое внимание журналистов.

«New York Times» писала:

«Официально открылся Музей Рериха.

Музей, посвященный искусству профессора Рериха, имеет в своей экспозиции больше чем 1000 его картин. Из них 600 составляют цикл, законченный им в течение недавней Рериховской Центрально-Азиатской экспедиции, этот цикл впервые представлен публике целиком. Другие картины, написанные ранее, в том числе и работы, привезенные из России, Италии, Швейцарии и Америки, тоже находятся на выставке, размещенной в небоскребе… Открытие нового здания совпало с сороковой годовщиной творческой деятельности профессора Николая Рериха – художника, писателя и исследователя, в чью честь и был основан в 1924 году музей. Новое здание, с его характерными издержками небоскреба, построено из кирпича… На нижних этажах размещаются: музей и его службы, школа всех искусств – „Master Institute of Roerich Museum“ и „Corona Mundi“, Международный художественный центр Музея Рериха, занимающийся организацией выставок мирового искусства. На верхних этажах – квартиры.

Первая выставка „Corona Mundi“ в новом помещении посвящена художественным сокровищам Тибета, собранным профессором Рерихом во время его Азиатской экспедиции, включая священные знамена и изображения» [351]351
  The New York Times. 1929. 18 October.


[Закрыть].

Чикагский журнал «Москва» в октябре 1929 года писал:

«Редакция с особым чувством восхищения и радости отмечает одно из крупнейших событий в победном движении русской культуры. Этим летом в Америку возвратился из пяти-летнего путешествия по странам Востока крупнейший современный русский художник, философ и ученый Н. К. Рерих.

19 июня его приветствовали крупнейшие представители всех искусств и просветительно-художественных учреждений почти от 20 наций, причем русская литература была представлена известным писателем Г. Д. Гребенщиковым… мы приветствуем его появление в Америке, которая воздвигла ему еще при жизни прекрасный памятник – Музей имени Рериха, единственный 24-этажный дом искусства и назвала его „Мастер Билдинг“, что по-русски можно перевести как Дом Учителя.

Поистине Н. К. Рерих… является одним из великих учителей Света, которому мы и посвящаем настоящий номер „Москвы“. Это тем более уместно, что 17 октября 1929 года в Нью-Йорке состоится чествование Н. К. Рериха по случаю 40-летия его культурной деятельности. Это чествование будет ознаменовано как открытием новых галерей в „Мастер Биллинге“, так и открытием всего 24-этажного монумента, посвященного имени нашего великого соотечественника. Поистине русским людям есть чем гордиться, когда русская культура идет повсюду такой победной поступью. Привет одному из могикан и творцов-подвижников, Русскому Витязю Н. К. Рериху» [352]352
  Москва. 1929. № 8. окт.


[Закрыть].

Тем временем над рериховскими учреждениями уже нависли две опасности. Первая из них исходила из Англии.

30 июля Зинаида Лихтман написала в своем дневнике:

«Сегодня разразилась бомба, тяготу которой мы чувствовали все время. Пришла телеграмма из Кулу, извещающая, что правительство не позволяет им купить землю и хотят вернуть уже уплаченные ими деньги. Это самое серьезное, что можно было ожидать. Николай Константинович, Юрий, Фрэнсис, Луис немедленно поехали в Вашингтон на встречу с сенатором Джонсоном и пойдут к английскому послу. Это уже объявление войны, и придется бороться. Конечно, Николай Константинович внутренне очень обеспокоен, боясь за здоровье Елены Ивановны, но все же проявил изумительную силу и мудрость и, конечно, победит. Увидим, какие новости будут завтра. Жаль, что он не послал сразу отсюда всю сумму сполна, как он хотел, ибо, ожидая свидания с Ловенстейном, он потерял много дней. Сегодня у Н. К. были на завтраке полковник Бейли с женой и старик Крейн. Потом пошли смотреть картины. Н. К. подарил им и Крейну по картине. Бейли оба – неприятны, высматривают, как и все англичане, ищут все глазами и ушами» [353]353
  Фосдик.С. 466–467.


[Закрыть].

На следующий день стали предприниматься меры для того, чтобы заставить английское правительство признать право на покупку земли в Кулу. Для этого Николай Константинович, Луис Хорш и Фрэнсис Грант спешно отправились в Вашингтон, чтобы на правительственном уровне решить эту проблему.

«Вечером приехали из Вашингтона Николай Константинович, Луис Хорш и Фрэнсис Грант, – записала Зинаида Лихтман. – Говорят, что все прошло успешно – сенатор Джонсон свел их с. мистером Каслом из Госдепартамента, который оказался очень милым человеком, и он обещал послать телеграмму американскому консулу в Калькутту (Фрезеру, очевидно) для исследования „недоразумения“, почему Николаю Константиновичу не дают право на землю, уже им приобретенную. Затем они были у Акерсона, и тот сказал, что Гувер скоро напишет письмо с благодарностью за картину, ибо он ее принял и весь эпизод забыт. Был очень любезен и просил написать ему письмо о медали для Гувера. Затем они были в английском посольстве, их очень любезно принял секретарь, Николай Константинович дал ему приготовленный меморандум, они любезны, но, конечно, видны их истинные намерения» [354]354
  Там же. С. 467.


[Закрыть].

2 августа пришла телеграмма от Елены Ивановны Рерих, в которой говорилось, что на предложение заплатить сполна за землю правительство еще не дало ответа, но, возможно, скоро придет положительное решение.

Вторая проблема, возникшая у Н. К. Рериха, была связана с финансовым кризисом в США, он ударил не только по рериховским учреждениям, но и по личным сбережениям. Святослав к тому времени увлекся игрой на бирже и в момент кризиса потерял немалые суммы. Н. К. Рерих срочно искал выход и во всем винил Англию. 29 октября Зинаида Лихтман с горечью писала в дневнике:

«Страшная паника на бирже продолжается. Светик потерял все, да и вся страна в ужасном состоянии. Николай Константинович говорит, что это работа Англии, но где же правительство? Что же значат слова Гувера, который вчера уверял, что все в блестящем состоянии. Это страшная вещь!» [355]355
  Там же. С. 522.


[Закрыть]

Еще через день она записала:

«Как мы узнали, Гувер отказался дать заявление по поводу положения страны, Уолл-стрит возмущена им. Англия скупила массу бумаг, устроив всю эту панику, и, видно, люди около Гувера вроде Акерсона помогли в этом. Паника продолжается – финансовый кризис хуже, чем во время войны. Положение прямо ужасное» [356]356
  Там же. С. 523.


[Закрыть].

Положение было действительно ужасное, все акции рериховских учреждений стремительно падали. Кинотеатр в высотном здании пришлось закрыть, так как он приносил одни только убытки. Школа также не приносила дохода. Ресторан, построенный по настоянию Луиса Хорша, оказался убыточным, а договоры, заключенные с арендаторами квартир в высотном здании, из-за инфляции стали нерентабельными: квартплата не покрывала расходов на содержание здания и выплаты по ссудам и займам, полученным на его строительство. Симфонический оркестр, организованный при музее Василием Завадским, требовал оплаты своих репетиций, при этом даже не думая о том, как принести музею хоть какую-нибудь прибыль.

«Был Гуггенгейм, миллионер, и сказал, что Америка не сможет оправиться от этого краха. Боссом сказал, что Америка уничтожена извне в смысле влияния и финансов. Конечно, не отрицает, что это Англия» [357]357
  Там же. С. 528.


[Закрыть], – продолжала свои записи Зинаида Лихтман.

Все сотрудники и Н. К. Рерих с сыновьями переехали жить в высотное здание, так как оплачивать снятые на стороне апартаменты стало слишком дорого. Помещение кинотеатра сдавали под любые мероприятия. Неожиданно банк отказал музею в обещанном займе. Ситуация обострялась. Николай Константинович говорил, что у него создалось впечатление, будто вся страна обанкротилась. Он предпринял новые шаги для поднятия престижа и предложил отправить свои картины в разные^ страны мира, для того чтобы они там представляли Нью-Йоркский музей, преобразовывая его, таким образом, из американского в международный.

Тем временем Луис Хорш приготовил каждому из сотрудников, в том числе и Рерихам, арендные договоры на квартиры в высотном доме. Из-за инфляции эти договоры превращали владельцев квартир в арендаторов. Возмущенный этим, Николай Константинович на глазах у сотрудников порвал свой договор и посоветовал им сделать то же самое. Денег катастрофически не хватало, и Луис Хорш уже отчаялся найти у кого-либо заем под любые проценты.

В январе 1929 года предстояло платить по кредитам, а инфляция сжирала все доходы. Наконец, Луис Хорш договорился с «National City Bank», который под залог облигаций музея пообещал дать ссуду. При этом необходимо было представить арендный договор от «Мастер-дома» – музею, поскольку банкиры справедливо полагали, что произведения искусства и культуры всегда будут в цене. Пришлось согласиться и на это.

Сначала деньги дал только «Chemical Bank». 3 января 1930 года, когда все рериховские учреждения оказались на грани полного банкротства, Луис Хорш объявил, что заем в 70 тысяч долларов наконец-то получен. Его предоставили на три месяца, и благодаря усилиям Хорша проценты были вполне приемлемые. После того как «Chemical Bank» выделил кредит Музею Рериха, не желая оказаться в проигрыше, свои услуги предложил и «National City Bank».

10 января произошел очередной скандал. Корреспондент одного из американских деловых журналов заявил, что «Master Building», как теперь называлось высотное здание Н. К. Рериха, хотя и заплатил проценты за декабрь, но не имеет фонда для погашения задолженности в следующие месяцы. Ресторан, как оказалось, принес вместо прибыли – 16 тысяч долларов убытка. Это еще более усугубило ситуацию. На следующий день после этой публикации недовольный всем, и особенно своим зависимым финансовым положением, Святослав решил отказаться от поездки в Индию, он сказал, что не хочет тратить деньги отца и поэтому остается в Америке.

14 февраля Нетти Хорш отплывала на корабле «Satumia» транзитом через Италию в Индию к Елене Ивановне Рерих. Николай Константинович уже мечтал об отъезде, ему надоели бесконечная суматоха и вечные проблемы. Было решено, что он и Юрий уедут 4 апреля. Святослав должен был покинуть Америку 15 апреля, а Фрэнсис Грант решила ехать только 18 апреля.

Тем временем Н. К. Рерих закончил работу над эскизами декораций и костюмов для «Весны священной» И. Ф. Стравинского. Эта работа могла принести деньги, необходимые для уплаты долгов.

Л. Ф. Мясин в Филадельфийской филармонии решил поставить скандально известный балет И. Ф. Стравинского, а узнав, что Н. К. Рерих находится в Америке, тут же написал ему письмо, обещая золотые горы и полную творческую независимость. Николай Константинович, естественно, согласился на участие в постановке, но желаемых денег этот заказ не принес, да и отношение американских антрепренеров к художнику было совершенно равнодушным. Когда Николай Константинович выразил желание посмотреть костюмы для «Sacre du Printemps» («Весны священной»), ему ответили, что их уже показывали миссис Рис, мистеру Мэкан, и поэтому ему их видеть не обязательно. Теперь он уже жалел, что зря потратил время.

Близилась премьера «Весны священной», но Николаю Константиновичу не хотелось ехать в Филадельфию. Он был очень обижен на устроителей балета. Поэтому 15 февраля туда поехал его сын Юрий, чтобы хоть как-то проконтролировать изготовление и установку декораций. Поездка была недолгой, устроители балета хотели все решать сами. Несколько раз Юрий ездил в Филадельфию, чтобы обсудить условия оплаты за декорации, благо поездка туда и обратно занимала всего полдня. В Филадельфии у Юрия появились новые друзья, готовые оказать помощь рериховским учреждениям. Заработать деньги решили на продаже старинных картин. Прибыль оказалась минимальной, и Святослав был недоволен и все время повторял, что уж лучше играть на бирже, чем торговать чужими картинами с аукциона. В апреле состоялась премьера «Весны священной», на которой Н. К. Рерих присутствовать не захотел.

Еще в марте стало известно, что обещание президента Гувера дать Н. К. Рериху американское гражданство осталось только словами – в паспорте ему было отказано. Через несколько дней из английского посольства в Вашингтоне пришло письмо. В нем говорилось, что ответ из Лондона по поводу виз в Индию для Николая Константиновича и Юрия Николаевича Рерихов так и не пришел, что посольство решить этот вопрос не может и поэтому им необходимо ехать в Лондон. Святославу Рериху было отказано в визе в Индию еще раньше.