Текст книги "Рерих"

Автор книги: Максим Дубаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Неожиданная разнородность растительности в Маньчжурии вызвала старую легенду. „При сотворении мира все страны получили свою растительность и животный мир, но Маньчжурия почему-то была забыта. Тогда ангел воззвал к Богу об этой забытой стране. А Господь ответил:

– Посмотри, что у тебя осталось в мешке, и вытряхни все остатки.

Оттого-то так в Маньчжурии неожиданно разнообразны растительность и животный мир. Странно сочетались образцы и жаркого и северного климата“.

Эту легенду рассказывал мне генерал Хорват, много потрудившийся над всякими землеустройствами и в Маньчжурии, и ранее того в Закаспийском крае. Даже среди пустыннейших насаждений генерал Хорват вынес много оптимистических заключений. При проведении железных дорог в Туркестане была спешная необходимость укрепить движущиеся барханы, и в несколько лет эта задача была успешно выполнена. Кроме трав и кустарников, помогали насаждения вяза-карагача, тополя и некоторых пород ивы.

Конечно, местности Маньчжурии, более богатые растительностью, менее подходят для наблюдения, нежели барханные степи Монголии. Если уж противопоставлять нечто неслыханным песчаным бурям и торнадо, то нужно брать нечто самое испытанное, простейшее и полезнейшее» [383]383
  Там же. С. 502–504.


[Закрыть].

Но неожиданно в тексте рериховского эссе появляется и политическая сторона вопроса: «И в самой Монголии уже начинают думать об образцовых хозяйствах, о насаждениях и об улучшении скота.

Из недавних постановлений монгольского правительства можно видеть, что следующие нововведения для устройства страны признаны неотложными: I. Местный автономный институт должен быть учрежден для образования служебных лиц Монголии. II. Монгольские войска должны быть коренным образом преобразованы. III. Госпитали и другие санитарные учреждения должны быть устроены во Внутренней Монголии для лечения больных и для предотвращения чумы. IV. Основы движения Новой Жизни, установленные маршалом Чан-Кай-Ши, должны быть приняты во Внутренней Монголии, и новые показательные деревни должны быть учреждены. V. Культурные учреждения должны быть учреждены для улучшения образования монголов. VI. Нормальные школы должны быть повсюду открыты для образования учителей Монголии. VII. Производительные, промышленные и кредитные кооперативы должны быть установлены, чтобы развивать природные богатства страны, способствовать торговле и снабжать посредством займов средствами монгольских промышленников. VIII. Должно озаботиться построением путей сообщения во всей Внутренней Монголии. IX. Специальное бюро должно быть устроено для проведения телефона и телеграфа и почтовых учреждений во всех сеймах и знаменах Внутренней Монголии.

Все перечисленное является высокополезными насаждениями, которые, естественно, вызывают сочувствие всех мыслящих о культуре. Итак, мы видим в различных странах, наряду со смятениями дня сегодняшнего, истинную заботу о будущем. Являются как бы два вида работы. Одна, чтобы утихомирить напряжение и смущение дня сегодняшнего, а другая – в благородных устремлениях построения будущего. Эта вторая работа должна наполнять каждого культурного работника радостью. Правда, мы не увидим сегодня следствий этой благородной работы. Только завтра, когда блеснет это светлое завтра, мы увидим и зазеленевшие барханы, и повсеместные школы, и образцовые фермы. Но для того, чтобы их увидеть завтра, нужно сегодня же о них подумать и помочь им». «Один из самых полезнейших злаков – трава благая» [384]384
  Листы дневника. Т. 2. С. 502–505.


[Закрыть].

Но в далекой Америке судьба ботанической экспедиции уже была решена. Сначала Николаю Константиновичу заявили, что работы на территории Китая необходимо свертывать, так как его деятельность получила нежелательный политический резонанс. Н. К. Рерих еще надеялся, что исследования можно будет продолжить в Индии, но, проплыв морем через Шанхай в Индию, он понял, что теперь ботанические изыскания придется прекратить и, более того, невозможно будет даже вернуться в Соединенные Штаты, где по доносу Луиса Хорша Рериха ждала налоговая полиция, желавшая немедленно истребовать с него налоги за проведение Первой Американской Центрально-Азиатской экспедиции 1925 года. Было ясно, что после этого и финансовые затраты Второй экспедиции будут поставлены американскими властями под сомнение. С этого момента путь в Америку для Николая Константиновича был навсегда закрыт.

ПРЕДАТЕЛИ

1936 год для Н. К Рериха превратился в целую вереницу судебных разбирательств, предательств и объяснений.

Луис Хорш, как президент Музея Рериха, разослал во все страны письма, в которых объявлял о закрытии всех учреждений, созданных за 15 лет Николаем Константиновичем. Руководители рериховских организаций оказались в трудном положении. Такой раскол и предательство в центре организации порождал целую волну непонимания. В шестом номере альманаха «Оккультизм и Йога» друг Николая Константиновича Александр Асеев поместил открытое письмо, озаглавленное «Под знаком предательства»:

«Письма и газеты принесли известия о поразительном предательстве, совершившемся в самом сердце Рериховского строительства. Ближайшие и ответственные американские сотрудники Рериховы г. Хорш с супругой и г-жа Эстер Лихтман (сестра Мориса Лихтмана, одна из руководителей рериховских учреждений в Америке) задались целью уничтожить культурное строительство Рерихов и верных им сотрудников. Одержимые злобой, корыстолюбием и честолюбием предатели не останавливаются ни перед чем, чтобы опорочить ставшее им ненавистным имя. Они рассылают циркулярные письма, пишут доносы, распространяют гнуснейшую клевету… Главные предатели г. Хорш с супругой являлись содиректорами-пайщиками треста всемирно-известного Института Объединенных Искусств, основанного Н. К. Рерихом в Нью-Йорке. В 1923 году, уезжая в Индию, Н. К. Рерих назначил президентом Института г. Хорша. сам оставаясь как основатель, почетный президент и пайщик этого и других основанных им учреждений. Кроме того, г. Хоршу, как казначею и заведующему всей финансовой частью учреждений, были переданы на хранение паи остальных сотрудников-пайщиков Треста: Н. К. Рериха, Е. И. Рерих, М. Лихтмана, З. Лихтман, Фрэнсис Грант.

И вот г. Хорш, без малейшего повода со стороны Н. К. Рериха и Треста, самовольно объявил об исключении из состава Треста всей основной группы начинателей дела; иначе говоря, г. Хорш и его супруга своими двумя голосами исключили пять остальных членов совета Треста! Объявив себя единственным владельцем всех семи паев Треста, г. Хорш с супругой явился узурпатором, захватчиком чужой собственности.

Для зашиты справедливости и коллегиального начала г. М. Лихтман, как вице-президент, подал в суд на действия г. Хорша. В настоящее время происходит судебное разбирательство.

Но друзья Рерихов не дремали; они основали комитет Зашиты, называемый „Комитетом друзей Музея Рериха“, и повели крестовый поход за культурные начинания, основанные Н. К. Рерихом.

Такова в общих чертах история этого предательства.

Глубоко возмущенные работой предателей мы, – друзья-почитатели Е. И. и Н. К. Рерихов в Югославии, изъявляем нашу полную солидарность со всеми постановлениями и действиями комитета и заочно присоединяемся к таковым.

В заключение нам хочется выявить внутренний эзотерический смысл действий Хорша и его со-предателей, ибо внешний ток событий являет лишь манифестацию формирующегося на Тонких Планах бытия. Так явственно на наших глазах завязывается схватка сил Света и тьмы.

Черная ложа не дремлет. Иерофанты зла знали, куда нанести удар, и он направлен в сердце Рериховского Строительства. Их цель – лишив главный Ашрам культуры имени Николая Константиновича, размагнитить этим ту высокую насыщенность духовности, которая неразрывно, магнетически, связана с именем Николая Константиновича, как с живым терафимом Иерархии Света. Мы знаем, что с именем Рериха, как Легата Сокровенной Общины сопряжены сильнейшие магниты Грядущего.

Так должны быть поняты сила и направление стрелы зла; так, в ином, углубленном понимании осознается смысл предстоящего судоговоренья. Но знаем: „Свет побуждает тьму“, – мы уверены, что эта космическая формула выразится и в вердикте земного суда.

Предательство, провокация, вероломство – обычная, излюбленная тактика Черной Ложи, недаром на тысячу ладов твердится в Учении: „особенно остерегайтесь предательства!“ И чем мощнее потенциал света, тем неприметнее свивает предательство свои черные гнезда. 13 лет носили лже-сотрудники маску почитанья и преданности, – поистине изысканное предательство!

1936 год наступил, и поле Армагеддона клубится и огне-дышит в ярой, великой битве. Предательство в Рериховском Строительстве – отображение и завязь этой Битвы на Земном плане.

Грозна и напряженна битва Света со тьмою, но да послужит нам мантрамом слово Ученья:

„Из Начала боролись темные, из Начала Мы побеждаем!“ Друзья-почитатели Е. И. и Н. К. Рерихов в Югославии» [385]385
  Оккультизм и йога. Книга шестая. Белград, 1936. С. 126–128.


[Закрыть]. Из-за предательства Луиса Хорша Николай Константинович потерял все. В 1935 году рижский сотрудник Н. К. Рериха Рихард Рудзитис писал:

«В Музее Рериха, главный центр которого находится в Нью-Йорке, истинно осуществляется синтетический пожизненный труд Н. К. Рериха и его возвышенные творческие, врастающие в горизонты будущего помыслы… Уже давно Н. К. Рерих мечтал о Музее Пифагора и Платона – Доме Муз, где, как сестры в дружеском сожительстве, обитали бы все девять муз – рядом с богинями изящных искусств также богини наук. Так и Музей Рериха со своими многочисленными отделами и учреждениями во всех странах мира хочет дать человечеству не только высшие проявления творческой красоты, но и показать самые совершенные достижения в области знания… В 1923 году основался сам музей с коллекцией из 315 картин Рериха, и, наконец, в 1929 году, с помощью друзей и благодаря организаторским способностям самого водителя, воздвигнулось монументальное, чудесное строение, наиболее великолепный в нашем столетии Храм Искусства и Культуры – 24-этажный „Дом Мастера“ – „Master Building“, по своей величине и гармоническим пропорциям являющийся поистине благородным символом будущей архитектуры.

Собрание картин Н. К. Рериха в музее значительно увеличилось после его Среднеазиатской экспедиции – это 500 картин его так называемой Гималайской серии, где выявляются просторные высоты его симфонического творчества. Уже после постройки здания музея было собрано около 1000 художественных творений Рериха. Это число с каждым годом все еще увеличивается новыми чудесными знамениями творческого духа… В музее были основаны отделы искусств свыше десяти стран. Большого внимания заслуживает также Тибетская библиотека музея, заключающая в себе, между прочим, 330 священных книг религии Бен-По, которые приобретены во время Азиатской экспедиции. Библиотека помещается в особом Восточном зале, отделанном в восточном стиле тибетским художником Дон-Друпом. Кроме того, отдельные залы „Музея“ созданы в честь Николая и Елены Рерих. Существуют комнаты, посвященные Св. Сергию, Св. Франциску, Спинозе и т. д., где, таким образом, положено основание будущему Музею религий. Часть помещений музея отведена для многообразных научных коллекций Гималайского научного института… В 1926 году при музее было основано Общество Друзей Музея Рериха – международная организация, посвященная тем идеалам братства и культуры, которые должны быть достигнуты путем искусства и науки и которые запечатлены Рерихом в его картинах и книгах. С другой стороны, цель этого общества – осуществить мечту Рериха, явить синтетический мост между культурами Запада и Востока, способствовать во благо человеческого будущего братскому сотрудничеству между духовными откровениями Азии и научными достижениями Европы.

Среди почетных советников и покровителей музея и „Общества“ значатся такие славные имена, как Свен Гедин, Рабиндранат Тагор, Массарик, Эйнштейн, Бозе, Раман, Милликан, Келлог и другие.

Общество начало свою деятельность в многочисленных секциях. Основаны секции, посвященные национальным группам, желающим познакомить Америку с культурными достижениями своих стран. Русско-сибирским отделом заведует известный русский писатель Г. Гребенщиков… Далее, существуют секции, посвященные философам и подвижникам: Оригену, Св. Франциску и Спинозе. Кроме того, есть отделы и Общества с общекультурными идеалами, таковы Лига Нового Человечества, Клуб Юных Идеалистов, Ассоциация Ценителей Мысли, Академия Творческого Искусства, Центр юных музыкантов, Центр Шекспира, Биософический институт и т. д. При Обществе Рериха состоят и следующие весьма важные организации: Всемирная Лига Культуры, Единение женщин, Пан-Американская Ассоциация женщин и, наконец, комитет „Пакта Мира“. Во всех этих секциях и обществах происходит поистине весьма интенсивная, одухотворенная и наиболее позитивно-культурная деятельность!.. Основались отделы Общества имени Рериха во всех частях света, и в настоящее время их уже свыше восьмидесяти в тридцати странах. Всех их объединяет одна общая цель и общее устремление: способствовать взаимному сотрудничеству и содружеству народов и отдельных личностей во имя искусства и знания. Нужно отметить, что при некоторых Обществах (в Париже, Брюгге, Белграде, Загребе, Риге, Бенаресе, Буэнос-Айресе и т. д.) открыты также музеи картин Рериха… Многосторонняя деятельность Нью-Йоркского центра выражается, прежде всего, в устройстве лекций, концертов, драматических спектаклей, в способствовании и укреплении международных сношений в области искусства и знания и т. д. В одном только 1930–1931 году Общество, в сотрудничестве с музеем, устроило около 100 вечеров, где выступали многие замечательные деятели культуры. Многие вечера посвящались также искусству отдельных наций, например, французской, финской, японской, латышской и др… Общество поддерживает целый ряд важных культурных учреждений, находящихся в прямом ведении музея…

Институт Объединенных Искусств – синтетическая школа, поставившая своим девизом объединение искусств и объединение людей в искусстве… Институт разделяется на отделы по всем многообразным отраслям искусства. Некоторые отделы с течением времени еще более расширились и дифференцировались. Основывались, например, также и Общества, посвященные специальным отраслям музыки: камерной, церковной и т. д. В школе немалое внимание уделено и курсам прикладных искусств, цель которых – дать просвещенных и творческих ремесленников… Далее следует упомянуть отделы для слепых (с обширной библиотекой) и для дефективных детей. При институте учреждены также 42 стипендии… Свои педагогические линии, кроме своих школ, Рерих хочет провести также в „Институте Продвижного Воспитания“, далее в „Латино-Американском Институте“, цель которого способствовать взаимопониманию между американскими нациями…

Другое обширное практическое начинание музея – „Corona Mundi“: Международный художественный центр „Венец Мира“… В залах музея „Corona Mundi“ устраивает многочисленные выставки, посвященные искусству отдельных эпох, наций и личностей. Так, бывают выставки современных американских мастеров, французских, испанских, немецких, индийских, японских, бразильских, австралийских и других художников, показываются коллекции русских икон, тибетские священные знамена, проекты домов и т. д. Передвижные выставки „Corona Mundi“ несут искусство в самые отдаленные углы Америки, в самое сердце народа. Эти выставки посещают бесчисленные американские школы, институты, университеты, музеи, библиотеки и различные общества, а также и такие учреждения, которых красота до сих пор миновала, но где благословение прекрасного наиболее нужно: детские приюты, больницы и тюрьмы!..

Третье учреждение – Пресса [Пресс-центр] Музея Рериха – своим девизом поставило его слова: „Основы Новой Эпохи зиждутся на Красоте и Знании“. В план прессы входит выявление героических творческих достижений человечества в печатном слове. В ведении этого учреждения, кроме периодических изданий, имеющих связь с „Музеем“, находится также издательство „Новая эпоха“ (New Era Library), своими духовно-возвышенными изданиями представляющее истинный образец прессы будущего…

Объединяя в себе все отрасли прекрасного, являясь истинным центром культуры, музей – „Дом Мастера“, кроме вышеупомянутых учреждений, заключает в себе также так называемые Apartaments – небольшие, но гармонически устроенные квартиры, являющиеся превосходным общежитием как для учеников Института Объединенных Искусств, так и для членов Общества имени Рериха. Эти члены, среди которых много художников, писателей, учителей и которые связаны между собою, общим культурно-художественным вдохновением и стремлениями воплотить прекрасное в жизнь, живут, таким образом, как в постоянном взаимном творческом вдохновении, так и в воспитательном влиянии духовной атмосферы музея» [386]386
  Н. К. Рерих. Рига, 1935. С. 27–37.


[Закрыть].

Не вспомнил Рихард Рудзитис, разве что, о ресторане, находившемся в здании «Дома Мастера», гостинице, имевшей своих клиентов, и о том, что президентом всего этого здания являлся Луис Хорш. Николай Константинович хоть и значился почетным президентом, но все финансовые документы готовил и подписывал по доверенности Л. Хорш. Переговоры по капиталовложениям, долгам и налогам вел тоже Л. Хорш. Поэтому, когда он предложил «переизбрать» почетного президента и изменить его обязанности, руководство рериховских учреждений разделилось на две неравные части. Л. Хорш голосовал против Николая Константиновича от имени самого Н. К. Рериха, Е. И. Рерих, Ю. Н. Рериха и С. Н. Рериха, по доверенности данной ему всеми членами семьи. При голосовании Л. Хорш использовал и все акции, отданные ему не только семьей Рерихов, но и другими пайщиками треста.

Несмотря на такую абсурдную ситуацию, американский суд во время процесса, длившегося не один десяток лет, присудил практически все имущество Рерихов Луису Хоршу. В результате музей и здание были переименованы, картины Николая Константиновича оказались под арестом в связи с неуплатой налогов американскому государству из сумм, потраченных на Первую Американскую Центрально-Азиатскую экспедицию.

Решения, принятые на государственном уровне, были действительно потрясающими: отказав ранее Н. К. Рериху в американском гражданстве, с него потребовали уплатить налоги.

УРУСВАТИ

Владимир Анатольевич Шибаев, секретарь Николая Константиновича, родился в 1898 году в Риге, в семье банковского служащего. Его отец хотел дать ему коммерческое образование, и Владимир поступил вначале в Рижское Коммерческое училище биржевого общества, а потом перевелся в Коммерческое училище Петра Первого в Петрограде. По окончании училища В. А. Шибаев сдал экзамены в Политехнический институт и проучился там два курса. Используя семейные связи и владея в совершенстве английским языком, будучи еще студентом, В. А. Шибаев переехал в Лондон, где устроился работать в одно из издательств. Там в 1919 году и произошла первая встреча В. А. Шибаева с Н. К. Рерихом. В 1920 году Николай Константинович предложил Шибаеву стать своим личным секретарем в предстоящей экспедиции в Индию. Свою радость от такого предложения В. А. Шибаев описывал в дневнике:

«Я решил всем сердцем посвятить себя работе и потому радостно встретил последовавшее немного позже его предложение поехать с ним и его семьей в Индию, куда он, по приглашению великого индийского поэта и писателя Рабиндраната Тагора, намеревался вскоре выехать. С моим знанием английского языка я должен был присоединиться к ним в качестве личного секретаря Рериха. Индия – искусство и философия Востока. Неужели эти потаенные мечты, недавно казавшиеся такими утопическими, могли бы вдруг претвориться в действительность!» [387]387
  Шибаев В. А.Из воспоминаний очевидца.


[Закрыть]

С этого момента жизнь Владимира Шибаева была неразрывно связана с деятельностью Н. К. Рериха, а с 1928 года он стал постоянным секретарем семьи Рерихов.

Еще раньше, когда Рерихи и не предполагали, где же именно будет куплен или построен дом для организации нового Института гималайских исследований «Урусвати», они отправились в Западные Гималаи, чтобы решить, в каком месте можно создать свой новый исследовательский центр. Рерихи выбрали нетронутую цивилизацией долину Кулу. Путешественники остановились в местечке Симла, чтобы навести некоторые справки о местности, там, в отеле, Николай Константинович случайно познакомился с раджей Манди, богатым владельцем недвижимости в самой Кулу. Раджа и его жена предпочитали жить в крупных городах, иногда подолгу оставались во Франции и Италии и редко задерживались в своих гималайских имениях. Как выяснилось, раджа был не прочь расстаться с некоторыми из своих поместий, в которые даже не заезжал. На расспросы Рериха, где лучше всего остановиться в Кулу, раджа порекомендовал обратиться к плантатору Дональду, тоже владельцу нескольких домов. Тут же было написано рекомендательное письмо, и вскоре получен ответ от Дональда, что у него есть свободная вилла «Манор» в Наггаре, которую он согласен сдать в аренду. О том, как Николай Константинович и Елена Ивановна выбрали дом в Кулу, ставший впоследствии их пристанищем на многие годы, рассказывал в своих воспоминаниях В. А. Шибаев:

«В Кулу, сказал раджа, живут несколько плантаторов, и некий Дональд имеет там несколько домиков. Списавшись с Дональдом, он порекомендовал свой домик – „Манор“ в Наггаре, мы всем караваном двинулись дальше, в Патанкот. Туда поездом, а там предстояло нанять несколько машин и грузовиков. Кроме четырех Рерихов были две помощницы Елены Ивановны из Монголии – Людмила и Раиса Богдановы, был я и, помимо нескольких грузовиков с имуществом, картинами и холстами Н. К., была и вся конюшня Юрия Николаевича, за исключением его тибетского конюха Тендаина, отправленного верхом из Дарджилинга на рысаке Юрия Николаевича. Первая ночевка была в Палампуре, на высоте тысячи метров, и помню, что это было в конце декабря 1928 года, так как мне удалось достать елочку и маленькие свечи, и в далеких Гималаях засверкала традиционная русская рождественская елка. После следующего переезда ночевали в Манди, где раджа предоставил Николаю Константиновичу удобную дачу. К вечеру третьего дня, проехав на машинах ущелье Ут, мы достигли долины Кулу, которую местные жители часто называют „долиной трехсот шестидесяти богов“. В то время горные дороги в тех местах были так узки, что движение по ним проходило лишь в одну сторону с двухчасовыми перегонами и разъездами. Только в особо важных случаях, по специальному указанию раджи посылались по станциям распоряжения о задержке встречного проезда. Такой привилегией, как правило, пользовались Рерихи, что значительно ускоряло их поездки. За долиной Ут мы нашли местечко Доби, где нас встретил плантатор Дональд с тем, чтобы проводить в Катрайне к мостику через реку Беас, т. к. вилла „Манор“ находилась на другом берегу этого шумного горного потока… Мост тогда был старый, бревенчатый. Пришлось слезть с лошадей и вести их под уздцы. Отсюда начинался крутой подъем по тропинке. Все мы, за исключением Елены Ивановны, поехали верхом на лошадях, а Елену Ивановну понесли в „данди“.

Это – род портшеза, где сидят, протянув ноги, как на кушетке. Несут его на плечах шестеро парней и рядом идут шестеро запасных, подпирающих „данди“ на трудных, крутых подъемах и каждый час сменяющих друг друга. Так Рерихи достигли Наггара, где на высоте двух тысяч метров им было суждено провести около двадцати лет, вплоть до самой кончины Николая Константиновича. Помню, как сейчас, как на следующее утро все встали рано, вышли на площадку перед домом, где лежал первый снег. Слегка щипал мороз, но светило яркое солнце, воздух был чудесно чист и прозрачен, как нигде, кроме Гималаев, мне не приходилось испытывать. Все чувствовали себя прекрасно, особенно Етена Ивановна, которой, после полной лишений Центрально-Азиатской экспедиции, нужно было быть очень осторожной. Врачи как раз и рекомендовали ей высокогорные условия жизни. Стоя на площадке, мы наблюдали протекающую с севера на юг реку Беас. Маленькими точками вдали казались дома в Доби, Катраине и Манали. Выше на севере красовалась двуглавая вершина, вечно покрытая снегом. Она напоминала букву „М“, как и окрестила ее, за отсутствием местного названия, Елена Ивановна.

Позднее мы вышли на прогулку по единственной пролегавшей здесь тропинке. Пройдя сколько-то к северу, мы обнаружили большой каменный двухэтажный дом, который заприметили еще накануне из долины. Дом был идеально расположен на отроге горного хребта и оказался незаселенным. Сторож-индус показал нам фруктовый сад и все постройки. Представьте наше удивление, когда мы на садовой и домашней утвари обнаружили монограмму „H. R“, т. е. английские инициалы Елены Ивановны (Helena Roerich). Потом мы узнали, что это инициалы покойного Хенри Ренника, построившего этот дом по возвращении из Бирманского похода. Постройка была солидной, каменные стены – полуметровой толщины. Теперь дом принадлежал радже Манди, однако он годами пустовал, т. е. сам раджа в такое уединенное место не заглядывал. Николаю Константиновичу и Елене Ивановне очень понравился этот дом, и они решили, что он больше всего подошел бы им для постоянного житья, тем более что несколько выше по склону находилась другая площадка со строениями, которые после реконструкции можно было бы приспособить для института „Урусвати“. Приступили к сложным и длительным переговорам с министром финансов раджи (сам раджа непосредственно такими делами не занимался). В конце виллу, носившую название „Hall Estate“, удалось приобрести вместе с близлежащим участком земли для института и довольно замысловатыми правами и обязанностями, среди которых фигурировало письменное условие между богом Джамму, британским правительством и владельцем участка и дома о пользовании водой.

Вечером Дональд показал нам прекрасную большую золоченую статую Будды, привезенную из того же похода полковником Осборном, тогда же построившим дом неподалеку. Дональд тут же намекнул, что ему она не нужна, и, конечно, Николай Константинович сразу же приобрел это прекрасное художественное изображение. Не буду отвлекаться на длинное описание поездок в Манди и торга с министром финансов. Скажу лишь, что Николай Константинович приобрел это имение, и еще до завершения купчей, в январе 1929 года, мы все торжественно переселились туда. Елена Ивановна водворила приобретенное изображение на самое почетное место в зале верхнего этажа, где кругом на стенах были развешаны ценнейшие тибетские танки, картины и художественные предметы, привезенные из Центральной Азии» [388]388
  Там же.


[Закрыть].

Владимир Шибаев, как никто другой, подробно описал обстановку и расположение комнат в доме Рерихов в долине Кулу:

«Архитектурно дом был так прост, что его можно описать несколькими фразами. Представьте себе квадрат со стороной около 15 метров, разделенный вдоль и поперек двумя параллелями, так что средняя полоса почти вдвое шире крайних. Получается как внизу, так и наверху по девять комнат, из которых все угловые маленькие (четыре на четыре метра), средняя самая большая (семь на семь) без окон, а четыре остальных комнаты – четыре на семь метров. Вот и весь план. Вход в дом был с юга через среднюю комнату – это была передняя с лестницей наверх. Налево от передней – угловая комната – рабочий кабинет Юрия, в котором были ценнейшие книги, манускрипты, танки, изваяния, скульптура, ковры и тибетские коврики, на стульях леопардовые шкуры. От передней прямо была большая, но темноватая без окон столовая, и от нее налево, то есть на запад, – студия Николая Константиновича, а от студии направо – угловая северо-западная комната – кабинет и мой секретариат. Из нее направо, или же через другую дверь из столовой на север, была моя комната-спальня рядом с ванной в угловой комнате. Из столовой направо, то есть на восток, была кладовая, а из нее крытый проход вел в отдельную кухню. В Индии, как правило, для кухни строится отдельное помещение рядом с домом. И, наконец, последняя угловая комната, из передней направо, была комнатой Людмилы и Раи Богдановых, двух помощниц Елены Ивановны. Рядом с их комнатой была их ванная.

Наверху была как бы святая святых – самое дорогое, заветное и прекрасное место, можно сказать – музей… В центре большой, но бесколонный зал, украшенный многими танками на стенах и с большой золотой статуей Будды на полке над камином. Каминами мы не пользовались, так как комнаты отапливались керосиновыми печами. По углам стояли стол, диван и кресла, на полу громадный тяжелый персидский ковер, и у большой стоячей лампы (электричества тогда в доме еще не было) хороший американский патефон, но тоже не электрический, а старомодный заводной. В одной из верхних комнат был балкон над большой, поросшей белым клевером площадкой. В гостиной висели все новые и лучшие картины Николая Константиновича; тут же были и два больших книжных шкафа со многими уже тогда редкими русскими изданиями и манускриптами. Тут иногда, но очень редко, принимали особенно именитых гостей, хотя большей частью гостей принимали внизу, в кабинете Юрия, или с чаем в столовой, или же, если им показывались новые картины Николая Константиновича, это делалось рядом в студии.

Широкая стеклянная дверь вела из гостиной на балкон, немного шаткий, отчего мы всегда боялись выпускать на него слишком много лиц сразу. С балкона открывайся чудесный вид на всю долину, и только из угловой комнаты (кабинета Елены Ивановны) вид был еще более прекрасен – на север, на исток реки Биас и вечно белоснежную гору М. Цепь вершин на противоположном берегу Биаса была тоже порядка шести тысяч метров, и потому тоже в вечном снегу. И завершая круг комнат наверху, направо от зала, то есть на восток, была большая спальня Юрия и Святослава, а крайняя угловая – их ванная. Кстати, вода, конечно, была не проточная, а привозилась на муле из лесного родника» [389]389
  Там же.


[Закрыть].

Перестроенное для нужд института «Урусвати» здание располагалось немного выше жилого дома, а вновь возведенный в 1932 году дом для биохимической лаборатории и помещения для сотрудников находились в более чем ста метрах в стороне, выше на крутом склоне горы. Здесь же на откосе, спускающемся к небольшой речке Чаки, были разбиты опытные плантации лекарственных растений, которыми ведал Святослав Николаевич. Юрий Николаевич с сотрудником института, ученым ламой Лобзанг Менгиюром изучали и переводили древние тибетские фармакопеи.

Добраться в дом Рерихов было всегда очень сложно. Зимой, из-за снежных заносов, сообщение часто вообще прерывалось, летом же путь от ближайшей железнодорожной станции до Наггара занимал два-три дня. И лишь в тех случаях, когда по распоряжению раджи Манди временно закрывали встречное движение, выехав из Патанкора в 6 часов утра, можно было к позднему вечеру доехать до Катрайна, откуда начиналась крутая четырехкилометровая горная дорога к дому Рерихов. У Катрайнского моста Рерихи обычно встречали гостей, чтобы проводить их к себе. На автомобиле в то время можно было добраться только до этого места, и поэтому гараж Рерихов находился внизу. Въезд на территорию виллы прикрывали низкие ворота на каменных столбах. За ними, вдоль укрепленных каменной кладкой откосов, поднималась дорожка к самому дому. Его окружал фруктовый сад, достопримечательностью которого был громадный старый деодар. Под этим великаном, на низеньком постаменте стояла старинная каменная статуя всадника Гуго Чохана. Ее нашли неподалеку в поле, и поначалу не придали этому особого значения. Однако оказалось, что это изображение одного из почитаемых покровителей здешних мест, старого раджпурского раджи Гуги-Чохана. У этой статуи и старого дерева любили фотографироваться Рерихи и их гости. Эта статуя пользовалась большой популярностью у местного населения и привлекала паломников даже с дальних окрестностей Кулу.