Текст книги "Двое из будущего (СИ)"

Автор книги: Максим Казакевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Аннотация:

Попаданцы в 1898 год, в Империю Николая II… Я повелся на деньги. На легкие и быстрые деньги, как самый последний дурак. Мой лучший друг показал мне путь и позвал за собой … в прошлое, а я должен был всего лишь ему помочь, донести драгоценный груз до места и вернуться назад. Но получилось не совсем так, как хотелось…

Казакевич Максим Валерьевич

Двое из будущего

   Меня разбудил сотовый. Он неистовствовал, орал на всю комнату хриплым голосом Шнура из «Ленинграда» и, вибрируя, раздражающе дребезжа об лакированную поверхность стола, неуклонно продвигался к краю, грозя свалиться. Я не дал ему упасть, успев лениво подхватить над самой бездной.

   – Алле, – недовольно вопросил я в видавший виды сотовый.

   В трубке раздался довольный и радостный голос Михи:

   – Здарово, работяга!

   – Привет, Миха... Чего в такую рань?

   – Так уже двенадцать, какая рань? Ты спишь еще что ли? – ответил он, удивляясь.

   – Ну да. С ночной, – зевнув, пояснил я.

   – А-а, – понятливо протянул Миха и, как бы извиняясь, продолжил. – Тогда я попозже перезвоню. Отдыхай...

   – Да ладно, чего уж там, – ответил я и, пытаясь стряхнуть остатки сна, энергично протер глаза. – Слушай, Мих, давай я тебе сам перезвоню? Минут через двадцать, а?

   – Окей, – легко согласился друг и тут же отключился.

   Ну что ж, пришлось вставать. Последняя ночная рабочая смена кончилась, впереди у меня долгий и заслуженный отпуск, так что можно и пободрствовать. Потом отосплюсь. Пока окончательно просыпался, сделал быстрый "утренний" моцион – сбегал в туалет, умылся, почистил зубы, глотнул из холодильника домашнего квасцу и бросил на язык кусок колбасы для червячка.

   Перезваниваю Мишке:

   – Здорово еще раз. Чего звонил, говори, – без прелюдий начал я.

   – И тебе не хворать, – ответил он и укорил, – ты как всегда, Вася, даже о делах для приличия не спрашиваешь. Бьешь прямо в лоб. Так же нельзя...

   – Ну, ладно, ладно..., не ругайся. Я понял. Теперь спрашиваю – как дела?

   – Нормально, – хохотнул довольный Мишка. – Надо встретиться, Вась. Есть тема для разговора по шкурному вопросу. Я за тобой заеду через час, окей?

   – Ага, давай, – с легкостью согласился я и нажал отбой. Миха в своем репертуаре – всегда готов решать шкурные вопросы в своих интересах.

   Миха – мой друг с голопузого детства. Мы вместе росли в одном дворе, в унисон орали благим матом из стоящих рядом колясок, пока мамаши нас выгуливали на свежем воздухе. Потом сидели на соседних горшках в детском саду и сбегали с уроков в школе. Дрались на пару с пацанами из параллельного класса из-за каких-то пустяков, а затем убегали со всех ног от беснующегося директора заметившего нас из окна туалета. Одновременно научились курить и одновременно же бросили, поймав друг друга на "слабо". Тренировались оба в секции каратэ и выступали на городских соревнованиях. Я тогда выиграл и пошел дальше на областные, где и занял благополучно провальное четвертое место. Мы дружили и шли по жизни вместе, по крайней мере, до тех пор, пока меня не призвали в армию. Я отстрелял полтора года в мотострелках, а Миха поступил в институт и параллельно, взяв в долг у отца маленькую кучку денег, занялся бизнесом. Прогорел, занял еще и опять прогорел. С третьей попыткой ему помог его родитель, благо тот к тому времени имел достаточный опыт предпринимательства и богатый опыт. Придя после армии, я пошел работать, отложив институт на пару лет. А потом познакомился с очаровательной курносой девушкой и как дурак влюбился, женился и родил пару милых голожопочек. Так и разошлись наши дорожки с Михой, но дружба наша, несмотря на огромную разницу в состояниях и в сферах общения, не разрушилась. Время от времени мы созваниваемся и встречаемся. Иногда семьями ездим вместе отдыхать на природу.

   Миха подъехал через час на новой машине. Серебристый Крайслер величаво подкатил к подъезду, спугнув стайку гадливых голубей и насторожив старушек на скамейке. Я неспешно забрался внутрь.

   – Здаров.

   – Здаров. Как жизнь? Как дети?

   – Нормально. Ольга с детьми в Иркутск укатила к матери. Так что на пару недель я птица свободного полета. Только с бабами мне общаться запретили.

   – Ну, это как всегда, – понимающе ухмыльнулся Миха. – Моя тоже, чуть что, кулак под нос сует и лупит для профилактики. Тоже сейчас уехала отдохнуть. В Китай, на какой-то там остров.

   – Класс, – приободрился я, с нетерпением поерзав в кресле, – таки чем займемся?

   Нет, ничего такого Миха бы мне не стал предлагать. Выпить вместе мы могли, вырваться на рыбалку или просто покуралесить – это да. Но никаких баб! Я жену свою люблю, а Миха, хоть он и не показывает вида, дорожит своей подругой Натальей. Они живут вместе уже три года, но, увы, не расписаны. Он панически боится штампа в паспорте.

   – Есть у меня одно дело на сто тысяч миллионов. И мне нужна твоя помощь.

   – О как! А поподробней?

   Я улыбнулся. Эта Мишкина присказка могла означать все что угодно, от банального процесса выбора мяса для шашлыков, до подписания многомиллионного контракта.

   – А поподробней я расскажу на даче. Можешь на пару деньков сбежать из дома и с работы?

   – Да, я в отпуске и дома меня никто не держит.

   – Отлично, ну что, тогда поехали?

   Я кивнул и Крайслер мягко зашуршал по асфальту. Ехать до Мишкиной дачи около часа и потому мы разговорилась за жизнь. Миха рассказывал о своих дела и проблемах, я о своих. Перебрали жизнь наших общих знакомых. В общем, час в дороге пролетел совершенно незаметно и когда пятиметровый седан свернул на грунтовку и валко пополз по небольшим кочкам, почти все темы оказались перебраны.

   Мишкина дача находилась в самой глуши леса, там, где и дачных поселков-то раз-два и обчелся. Грунтовка, или скорее гравийка из булыжников размеров с мой кулак, была отвратительна и никак не подходила для автомобиля с дорожным просветом в сто двадцать миллиметров. Несколько раз мы жестко чиркали пузом и Миха, морщась от скрежета по днищу, материл местного председателя. Обещал научить его правильно расходовать деньги и ровнять дорогу.

   – У тебя ж вроде был гелик? Надо было на нем ехать, – проговорил я, прикидывая, сможем ли мы безболезненно проехать во-он над тем опасным булыжником.

   – Я его продал, – скривился Миха. – Дорога нормальная здесь была, пока этот идиот не решил отсыпать дорогу. А гелик я продал – замучался лобовуху менять. Любой камушек прилетит и все – скол и трещина. Один раз за месяц насчитал четыре дырки. Надоело дурным делом заниматься – поменял вот на крайслер. Как тебе машинка?

   – Нормальная, только клиренс маловат.

   – Это да, – согласился Миха и отчаянно завращал рулем, объезжая очередное препятствие.

   А вот и дача. Двухэтажный домик с гаражом и банькой и земельный участок на двадцать соток. На земле никаких посадок, только стриженый газон и плодовые деревья. И кусты малины вдоль забора. Миха не любил ковыряться в земле, да и времени для этого не оставалось. Дела бизнеса поглощали с головой.

   Друг закатил Крайслер в гараж. Я выполз из прохладного салона в полумрак помещения, и пока он затворял ворота, распахнул багажник. Там обязательно должны были быть продукты и разное барахло для отдыха.

   – Ого, ну ты набрал, – присвистнул я, осматривая развалы пакетов, и не зная за какой из них хвататься первым. – Куда столько нахапал?

   – Так надо, – ответил Мишка, заныривая головой в необъятное нутро. – Так, держи вот это, это и это. Неси на кухню. Потом еще раз придешь.

   – Зачем так много? Пожалей мою печень! – возмутился я в свою очередь, но, тем не менее, потащил объемные сумки на кухню. Там поставил их на стол и вернулся в гараж. Миха тоже унес часть продуктов, так что в багажнике остались лежать лишь два небольших рюкзака. Их я и схватил, намереваясь вытащить, и едва не надорвал пупок. Рюкзаки оказались очень тяжелыми.

   – Э-э, поаккуратней тут, – остановил меня подошедший Мишка. – Тяжелые.

   – Я понял, – прокряхтел я, вызволяя один из рюкзаков из черного зева машины. – Я тебя там, что – кирпичи?

   – Ага, – уклончиво кивнул друг, – неси в дом. В коридор в уголок положи.

   А рюкзак и в самом деле весил как пудовая гиря. Что-то металлическое постукивало в его внутренностях. Аккуратно бросив его на пол, потер мазолистую ладонь. Вот и Миха притащил второй рюкзак и, отдуваясь, поставил его рядом с моим.

   – Фу, зараза, тяжелый.

   – Ага, а что там?

   – Золото, – простодушно ответил друг и как-то неопределенно махнул рукой.

   – Золото, бриллианты? Закрытый перелом? – поддержал я шутку фразой из "Бриллиантовой руки" и улыбнулся. Понял, что друг не хочет раскрывать мне содержимое рюкзаков. Это его право и потому я совершенно не обиделся.

   Последующие несколько часов мы потратили на растопку баньки, на нарезку и "сервировку" продуктов. Еще Миха позвал меня сходить к одному мужику и притащить от него газовые баллоны с кислородом и пропаном и шланги с горелкой. На мой вопрос "зачем" последовал ответ – "завтра увидишь". Под пыткой друг не раскололся, и потому пришлось до утра запастись терпением. Что ж, тогда сначала банька с непременным нырянием в сборный бассейн, потом пивко с богатой закуской и баиньки. Свежий воздух на даче, окруженной густым хвойным лесом, только способствует крепкому сну.

   Утром, после завтрака, пока подключал шланги к газовым баллонам, я задал Мишке вопрос:

   – Колись, зачем баллоны? Что резать будем?

   – Не резать, оплавлять. Убирать опознавательные знаки с золота, – простодушно ответил друг.

   – С какого золота?

   Я ему не поверил вчера про золото в рюкзаках, да и сейчас принял его слова за неудачную шутку. Но оказалось, что Миха говорил серьезно. Вместо ответа он притащил те самые два тяжеленных рюкзака и вжикнул молнией.

   – Фига себе, – только и смог я ответить. В рюкзаках действительно лежал благородный металл. В банковских слитках различных весовых категорий. От ста грамм до килограмма.

   – А ты не верил, – укорил он меня.

   – И сколько здесь?

   – Тридцать килограмм. Почти.

   Я запустил руку в один из рюкзаков и вытащил на свет божий один из слитков. Тяжелый с килограмм он блестел на солнце неподражаемым благородным желтым цветом.

   – А зачем столько? И зачем плавить маркировку?

   Мишка вздохнул. Отобрал у меня из рук слиток и положил обратно в рюкзак.

   – Я должен тебе кое-что рассказать....

   И он рассказал почти фантастическую историю.

   Много лет назад, незадолго до развала СССР, его отец работал в милиции в звании простого лейтенанта. Работа казалась несложной, к оперативным делам по "младости лет и недостатку опыта" его пока не допускали, и потому он часто сидел в отделении и принимал заявления от пострадавших граждан. И вот в один из дней к ним в отделение обратилась бабушка с просьбой принять во внимание происходящие странные вещи в глуши леса невдалеке от ее дачи. Заявление отец Михи принял и случилось так, что он потом и сопровождал своих более старших коллег на место осмотра. В лесу, увы, никаких странностей не обнаружилось, несмотря на то, что бабка обрызгала слюной "ослепших" милиционеров, тыча все время тонким прутиком в одну лишь ей видимую точку. Возмущалась, негодуя: "Вот же оно, ну как вы не видите? Вот здесь воздух колышется и здесь! И запах другой, вы слышите?" Но, еще раз, увы, ничего подозрительного обнаружено не было. Милиция так и уехала с подозрительного места, а на бабку просто махнули рукой – мало ли умалишенных было в то время? После того случая прошло много лет. Отец Мишки уволился из милиции и на волне первичного сколачивания капитала подался в бизнесмены. И уже, будучи состоятельным человеком, рассказал эту историю своей семье. А через несколько лет мой друг нашел эту пожилую женщину и попросил показать то самое аномальное место. Не без труда нашел его и... тоже увидел то самое колыхание воздуха.

   – И что дальше? – не выдержал я длительной театральной паузы в рассказе друга. – Что это было?

   Мишка хитро улыбнулся. Также хитро улыбаясь, достал свой смартфон, выбрал нужную иконку и дал мне.

   – Полистай.

   И я ошеломленно полистал. Фотографии старой России, сделанные современным смартфоном. На снимках красовался провинциальный городок с ее обывателями. С грязью вместо дорог и деревянными домами. Множество церквей, усадеб, грязных коров и свиней. И даже один пятиэтажный кирпичный дом.

   – Это что, Миха?

   – А это, Вася, Кострома в конце девятнадцатого века.

   Мне потребовалось какое-то время, чтобы осмыслить его слова. Миха, наблюдая за моей физиономией, изрядно позабавился.

   – Подожди, так это выходит что...., я правильно понял, – друг заулыбался и часто закивал, – это портал? В девятнадцатый век?

   – А конкретно в лес возле Костромы в тысяча восемьсот девяносто восьмой год.

   Все же это казалось слишком невероятно, чтобы поверить. Еще с полчаса я листал фотографии на смартфоне, с отвисшей челюстью смотрел украдкой снятое видео быта костромчан. А потом друг-искуситель притащил мне тонкую книжицу и обменялся со мной на свой смартфон. Молча, я ее открыл:

   – Паспортная книжка, – прочитал я вполголоса. – Бессрочная, выдана Василию Ивановичу Рыбалко. Родился..., гм..., а где это Вехнеудинск?

   – Так это ж Улан-Удэ, – заржал в голос Миха.

   – А, ну да, – слегка стушевался я. – Я же там и родился.... Надо же и печать стоит. А фотографии нету. Где ты ее взял?

   – Напечатал. Заказал в местной типографии, подобрали похожую бумагу и отпечатал. Делов-то. И печать тоже подделать не проблема была. Только с подчерком беда, не один десяток паспортов угробил, прежде чем добился нужного.

   А потом он мне показал свое гардероб. Провел в одну из комнат и распахнул широкий шкаф. А там..., с десяток видов костюмов обывателей средней руки достатка, живших на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков.

   – Мосфильм ограбил? – попытался пошутить я.

   Конечно же, костюмы пошили в нашем мире и, по признанию Михи, работа заняла по времени несколько месяцев. В общем, приходило на ум, что друг мой к забросу в прошлое подготовился основательно. Осталось только выяснить с какой целью он пытается туда протащить золото и зачем ему понадобился я. Тридцать килограмм металла хоть и не малый вес, но не для здорового мужика с удобным рюкзаком на спине, временами "отдыхающего" в качалке.

   Я и задал ему этот вопрос:

   – Зачем тебе нужен я?

   Он понял мои опасения и мое недоверие и потому ответил как можно честнее:

   – Понимаешь, Вася, боюсь я случайностей. Я уже был там несколько раз, с управляющим банка встречался. Я договорился с ним об обмене золота на деньги..., – он неловко замялся, посмотрел мне в глаза с какой-то долей вины, глубоко вздохнул и через мгновение вкрадчиво продолжил. – Я тебе револьвер дам....

   – Спасибо, блин, большое! – возмутился я. – Нас там еще и убить могут?

   Мишка снова как-то устало вздохнул и ответил:

   – За тридцать килограмм золота и здесь убить могут. Вась, мне помощь твоя необходима, без тебя я не справлюсь. Да не волнуйся ты так, банкир не знает кто я такой, не знает где я остановился и откуда пришел. Нам главное до города добраться, а там попроще будет. Наймем извозчика и спокойно доберемся до банка. Обменяем на деньги и домой вернемся. Там делов на один день. Завтра с утра выйдем, а к вечеру уже футбол на диване будем смотреть.

   М-да, что тут можно ответить? Конечно авантюра, конечно опасно. В благородство власть и капиталоимущих я никогда не верил – ни сейчас, ни тогда. Деньги и власть, знаете ли, слишком благородным не достаются. Но появился азарт. Захотелось своими глазами увидеть мир вековой давности. Захотелось приключений. И я согласился, но перед этим прояснил еще один вопрос:

   – Зачем тебе деньги в нашем мире? Нумизматам продавать?

   Мишка брезгливо фыркнул.

   – Слишком мелко. Я потом через несколько дней вернусь туда и буду скупать редкие украшения и вложусь в иностранные акции. Потом сделаю закладку в одном из домов – я уже подобрал подходящий, а когда сюда вернусь, то как бы случайно найду клад. А в кладе будет купчая бумага на моего прапрадеда, – он счастливо улыбнулся. – Эх, мечтаю я о яхте как у Абрамовича....

   И я, поддавшись полету фантазии, замечтался.... Что если купить несколько яиц Фаберже по их настоящей стоимости, а потом "найти" клад с якобы утерянными изделиями уже в наше время.... И выставить драгоценности на аукцион, то.... Или же купить на все деньги акции, например, "Кока-Колы" или "Дженерал Электрик" и через сотню лет продать.... Это ж какие деньги получаются! От захватывающей перспективы у меня возникло настолько идиотское выражение на лице, что Миха, не сдержавшись, заржал.

   – Во-во, а я о чем! Да эти тридцать килограмм золота превратятся здесь в миллиарды. Мы с тобой, Вась, будем богаты!

   – Э-э, мы?!

   – Ну а как-же! Я хоть и потратил все свое состояние, скупая это золото, но ведь и ты будешь рисковать вместе со мной. Поэтому... тебе пять процентов хватит?

   На следующее утро мы вдвоем шумно топали по лесной тропинке. Мишка шел впереди, пыхтя, словно ледокол рассекал заросли разлапистых кустов. Одеты мы были по «моде» вековой давности, то есть оба в черных сюртуках и белых с вышивкой сорочках, в черных брюках и картузах, и в начищенных до блеска тяжелых яловых сапогах. За спиной у каждого болталось по дешевому рюкзаку в недрах которых покоились оплавленные золотые слитки, заботливо обернутые колкой дерюгой. При не слишком внимательном разглядывании мы вполне могли сойти за современников предков, правда, вот рюкзаки были современными.... Но Миха на мое замечание лишь махнул рукой, сказав, что никто особо на это не обратит внимание. Рюкзаки были самыми дешевыми и вполне могли, были выпускаться и сотню лет назад. И еще в кармане брюк у меня лежал револьвер с полным барабаном. Старый и местами тронутый ржавчиной, но заботливо мною почищенный и вполне еще работоспособный.

   Через час мы пришли на место. Миха, отдуваясь, скинул тяжелый рюкзак на землю, и устало привалился к стволу сосны:

   – Это будет тяжелее, чем я думал.

   Я повторил его маневр.

   – А после перехода нам долго до города добираться?

   Мишка кивнул:

   – Два часа пёхом. Налегке....

   – Тогда нам надо передохнуть. До портала еще далеко?

   – Так мы на месте. Вон там переход, – ответил он и показал рукой на полусгнивший пень с муравейником.

   Я ничего не увидел. Никакого колыхания воздуха, никакого перехода не было. Несколько раз я безрезультатно прошелся рядом с пнем, потом по нему и через муравейник. Ничего.... Миха внимательно за мной наблюдал.

   – Видимо он только на меня и открывается, – задумчиво проговорил он. – Ну и на бабку тоже.

   Минут через двадцать, отдохнув и набравшись сил и решимости, мы подошли к порталу. Мишка взял меня за руку и, нервно перекрестившись, шагнул. И я, зачем-то зажмурившись, следом.

   От перехода я ожидал чего-то необычного. Ну, там встряску какую-нибудь или помутнения сознания. Но ничего такого не произошло. Случилось так, как будто бы мы с Мишкой зашли в другую комнату – то есть ничего особенного. Но то, что мы попали в другой мир, мы поняли сразу. Картина леса изменилась, все стало другим. Деревья росли по-другому, кусты росли по другим местам. Давешнего пня возле портала не было. На его месте стояла огромная сосна, а возле него словно ощипанный куст шиповника. Да и лес этот был весенним, а не лесом середины августа. И в этом мире было раннее утро, а в воздухе пахло недавней грозой.

   – Перешли? – спросил я у друга полушепотом, облизав вмиг пересохшие губы. Все еще не верилось в чудо.

   – Да, перешли. Нам туда, – и он уверенно зашагал в нужном направлении.

   Очень скоро мы вышли на худую, еле заметную тропку и размеренно вышагивая по ней, через полчаса вышли на дорогу. По крайней мере, она должна была так называться. Ухабистая колея, идущая вдоль кромки леса, по понятиям гостей из будущего на такое звание претендовать никак не могла. Это была скорее тропа для телеги, да к тому же раскисшая от недавнего ливня.

   По моим ощущение сейчас было утро, судя по солнцу где-то около десяти. Солнце светит и местами припекает, но все же было довольно прохладно. Но нам двоим было жарко – прошагав с грузом за спиной несколько километров мы уже утирали рукавами пот с лиц. А впереди еще долгий путь. Поправив лямки рюкзака на плечах, Миха сплюнул в молодую траву и повернул в нужное направление. Идти долго не пришлось. Уже через несколько минут невдалеке перед собой мы увидели медленно едущую телегу с запряженной чахлой пегой лошадкой. На облучке, сгорбившись, восседал седой косматый дед. Прибавив шагу, мы скоро догнали скрипучий транспорт.

   – Здравствуй, отец, – первым подал голос Миха.

   Старик вздрогнул от неожиданности. Испуганно обернулся, и левая рука нервно ухватилась за дубьё, что лежало подле ноги. Настороженно покосился на путников.

   – И вам здравствуйте, сынки, – ответил он в бороду, но радушия в голосе не почувствовалось.

   – Ты не в город ли едешь? – елей в голосе Михи должен был успокоить старика, но тот не повелся на уловку.

   – Ну..., – как-то невнятно промычал тот и стал оценивающе разглядывать странных путников. Взгляд у старика был внимательный, опытный. Он скользнул по нашим потным физиономиям, добротной одежде и тяжелым рюкзакам за спинами и что-то такое смог разглядеть, отчего слегка успокоился и дубьё улеглось на свое законное место, – может и в город. А вам-то какое дело?

   – Так может, подвезешь нас, а то притомились мы.

   – Хм, притомились они... – он еще раз зацепился взглядом за лямки рюкзаков. – Что-то не видел я вас на дороге. Откель вы взялись?

   – Да мы тут срезать хотели через лесок, да вот сил не рассчитали, – неопределенно ответил Мишка и махнул рукой в сторону.

   Дед нахмурил брови и пришел к одному единственному выводу:

   – Из Апраксино что-ли?

   – Ага, так как, подвезешь?

   Старик вздохнул. Опасности от путников он не почувствовал и потому кивнул:

   – Полезайте, ладно.... Только ногами не сучите, я мясо на продажу везу. Не попортьте.

   До Костромы на телеге по дорожной хляби добирались часа два. Долго по понятиям пришельцев из будущего, но все же лучше чем пешком. Старик оказался неразговорчивым, почти всю дорогу молчал и изредка коптил небо вонючей папиросой. Нам это было только на руку – меньше вопросов – меньше лжи и меньше шансов ляпнуть что-нибудь не то.

   На окраине города мы попрощались со стариком и бодрым, отдохнувшим шагов направились к банку. Я напомнил Мишке о необходимости нанять извозчика, на что тот только отмахнулся, заявив, что идти недалеко. Так и оказалось. Довольно скоро мы уже входили в двухэтажное здание Костромское отделение Государтвенного банка. Служащий, подошедший к нам, услужливо поинтересовался нашими намерениями, на что мой друг ответил:

   – Нам необходимо увидеть Ивана Николаевича. У нас договоренность.

   – Конечно, как вас представить?

   – Михаил Дмитриевич Козинцев с компаньоном.

   – Минуточку, я сообщу.

   Я огляделся. По моим представлениям отделение банка не должно было так выглядеть. Просторное и светлое помещение для приема посетителей, несколько молчаливых служащих, исполняющих работу девочек-операционисток. Ленивый охранник счастливо клевал носом в уголке. Его не разбудило даже наше шумное вторжение это царство тишины и умиротворения. Я привык к другому – к тесноте, к гомону, к очередям и к вечной ругани. Я ненавидел те дни, когда надо было идти платить за детский сад.

   Служащий появился минуту спустя:

   – Проходите, пожалуйста. Иван Николаевич вас ждет.

   Просторный кабинет управляющего находился на втором этаже здания. И его хозяин с широкой улыбкой встретил нас на пороге:

   – О-о, Михаил Дмитриевич, очень рад встретиться снова. А я вас уже заждался, если честно. Ждал на прошлой неделе, но вы не пришли.

   – Здравствуйте, Иван Николаевич. Пришлось мне задержаться, сами понимаете. В таком деле нужна осторожность.

   – Ну как же, как же, конечно понимаю. Безопасность прежде всего. Прошу вас, проходите в кабинет, располагайтесь.

   Большой и просторный кабинет был залит дневным светом. Массивный рабочий стол был припаркован в углу помещения, вокруг него стояло несколько стульев. Вдоль стены кожаный диван с высокой спинкой. И на стене портрет императора Николая Второго.

   Мы с облегчение скинули с плеч рюкзаки и умостили их рядом с диваном.

   – Вот, Иван Николаевич, познакомьтесь, – сказал Миха и указал ладонью в мою сторону, – это мой компаньон – Рыбалко Василий Иванович.

   – Очень рад знакомству, – с улыбкой кивнул управляющий и энергично пожал мою ладонь. – Первый раз в Костроме?

   – М-да, первый, – кивнул я. – Не приходилось еще бывать.

   – Тоже из Иркутска?

   Я со скрытым удивлением посмотрел на друга. А тот, словно ничего особенного не происходит, лишь пожал плечами.

   – Да, – кивнул я, – тоже.

   – Ну, что ж... – удовлетворился моим ответом управляющий и потерял ко мне интерес. – Михаил Дмитриевич, я договорился с нужным человеком и он проявил интерес к вашему товару. Он уже несколько дней ждет встречи с вами... Золото при вас?

   Риторический вопрос. Два тяжелых рюкзака отвечали сами за себя. Но Миха все же ответил:

   – Да, мы принесли его.

   – Сколько, если не секрет?

   – Без нескольких фунтов два пуда.

   – Ох ты ж..., – выдохнул Иван Николаевич и, достав из нагрудного кармашка платок, промокнул им моментально взопревший лоб. – Хорошо, Михаил Дмитриевич, очень хорошо. Я сей же час пошлю за покупателем.

   А пока взволнованный управляющий отсылал гонца, я шепотом спросил у Мишки:

   – Разве не банк у нас будет покупать золото?

   Друг мотнул головой и негромко ответил:

   – Нет. Я тоже сначала так хотел, но потом управляющий предложил мне продать его частному лицу. Я так понимаю, он возьмет себе какой-то процент от сделки.

   – Откат? Как у нас?

   – Ничего не изменилось, не правда ли? – съёрничал Мишка и вовремя заткнулся – появился управляющий.

   – Ну, что ж, господа, – он довольно хлопнул в ладоши и энергично потер их. – Нам надо обождать с полчаса. А пока не хлебнуть ли нам чайку?

   Покупатель, уже пожилой мужчина с пышными усами и жестким взглядом, пришел не один. Привел с собою двух человек – одного амбала под два метра ростом, с кулаками-гирями и уверенными, наглыми глазами и безусого вьюношу с пламенным взором и носом картошкой. В руках у юноши был объемный и тяжелый саквояж.

   Все трое прогромыхали подкованными сапогами по лакированному паркету и поздоровались с управляющим.

   – Вот, господа, познакомьтесь. Это Евгений Эдуардович Щепин с племянником. Они заинтересовались покупкой крупной партии золота.

   Мы пожали друг другу руки. Ладонь у Щепина была жесткой, мозолистой и сухой, а вот у его племянника узкая ладошка с тонкими пальцами оказалась нежной, не приспособленной к физическому труду. Я со скрытой брезгливостью пожал его потную и холодную ладонь и потом тайком, чтобы не обидеть, вытер свои пальцы о штанину.

   – Итак, господа, – проговорил после краткого знакомства покупатель, – у вас товар – у нас купец. Если качество золота нас удовлетворит, то мы готовы обменять его на золотые монеты по равному весу. Вас устраивает?

   Миха на мгновение задумался и согласно кивнул. А я с содроганием в сердце представил, как мы возвращаемся домой опять с неподъемными рюкзаками.

   Мы поставили рюкзаки на стол. Вжикнули молнией и извлекли на божий свет товар. Щепин удовлетворенно оценил объем будущей покупки и мотнул головой племяннику, приглашая к столу. Юноша суетливо скользнул к месту и, поставив на стол объемный саквояж, принялся его разгружать. Банки с непонятными реактивами, шлифовальные бруски, коробочка с пробниками, небольшая ножовка, весы и еще что-то непонятное. Племянник умастился за стол и немедленно принялся за работу. Через час работы, вытирая тряпкой грязные руки, он удовлетворенно вынес вердикт:

   – Наивысшая проба – девяносто шесть золотников. Всего по весу составило семьдесят пять фунтов и семьдесят девять золотников.

   – Очень хорошо, – Щепин широко улыбнулся, – Сколько это в золотых червонцах?

   – Тридцать шесть тысяч рублей. Или пятьдесят четыре тысячи ассигнациями.

   Было заметно, как Щепин слегка стушевался, но быстро взял себя в руки.

   – Очень хорошо, – опять повторил он, и повернувшись к нам обоим, продолжил. – Господа, я согласен приобрести у вас это золото в полном объеме как и договаривались. Но, честно сказать, его оказалось чуть-чуть больше, чем я ожидал. Нет-нет, я не отказываюсь от своих слов и приобрету его без остатка. Иван Николаевич, вы не откажете мне в небольшом кредите под залог?

   – Конечно, Евгений Эдуардович, какая сумма вас интересует? – ответил довольный управляющий. Он, похоже, тоже неплохо сегодня заработал.

   – Всего лишь тысяча золотом. Верну деньги в течение месяца.

   – Что ж, банк не против.

   На том и порешили. Золотые слитки перешли в собственность Щепина, а нам досталось пятьдесят четыре тысячи ассигнациями. Миха, не особо раздумывая, отказался переть домой почти два пуда золотых монет.

   – Разрешите один вопрос, господа? – спросил вдруг Щепин, после того как мы запихнули деньги в рюкзаки.

   – Конечно, спрашивайте.

   – Я заметил, что все золото отлито по французской системе мер – в граммах. Все слитки по пятьдесят грамм, сто, пятьсот и килограмму. Я ранее полагал, что вы каким-то образом добыли его в Сибири, но видя это, – он указал рукой на стоящие на столе весы,– я понял, что ошибался. У вас не русское золото. А какое, господа? Французское? Или Немецкое? А может быть голландское?

   Мы с Михой переглянулись. Вот так и раскрываются настоящие разведчики – на глупой мелочи. Миха лишь досадливо крякнул и вынужден был "признаться":

   – Что ж, уважаемый Евгений Эдуардович. Вы, к нашему сожалению, правы. Это не русское золото.

   – А чье же? – нетерпеливо спросил Щепин, но наткнувшись на наше угрюмое молчание, поспешил добавить. – Я прошу понять меня правильно, господа. У меня нет никакого желания навредить вам или вашим партнерам. Я всего лишь хочу получить стабильный источник поставок. Меня очень интересует золото и то, что оно не российское меня даже очень устраивает. Но мне надо знать с какой стороны мне стоит ожидать возможный интерес. И... я был бы не против приобрести еще одну партию..., если это возможно. Это возможно?

   Мы молчали, лишь досадливо переглядываясь. Я не отвечал на вопрос, заданный явно моему другу. Щепин правильно угадал, кто в этой сделке является ведущим, а кто ведомым. Все же Мишкин опыт в будущих реалиях бизнеса дал о себе знать. Он быстро взял себя в руки и, подпустив в голос глубочайшее сожаление и некой тайны, ответил: