Текст книги "Песни, запрещенные в СССР"

Автор книги: Максим Кравчинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

«Его имя Анатолий Иванович Мезенцев, он родом из Тихорецка, что на Кубани, где сейчас и проживает. Вся его жизнь связана с музыкой, которой он заболел буквально с детских лет.

После службы в армии работал аккомпаниатором в ДК, учился в музыкальном училище, работал в большом оркестре, единственном в то время в Краснодарском крае биг-бэнде.

В начале семидесятых Мезенцев уезжает в Магадан, где начинает работать руководителем оркестра в Доме строителей и фотокорреспондентом в местной газете. Одновременно играет в ресторанных ансамблях. Ресторанные музыканты во все времена отличались высоким профессионализмом, работать в кабаке было не только денежно, но и престижно.

Вскоре ВИА Мезенцева на общегородском конкурсе, проводимом трестом общепита, среди собственных музыкальных коллективов, занимает первое место и получает возможность работы в лучшем ресторане города, который так и называется – “Магадан”.

_{Анатолий Мезенцев в домашней студии. 1975}

Именно к этому периоду и относится появление легендарной записи. Благодаря энтузиазму бас-гитариста ансамбля Славы Аликульверта и по просьбе большого друга и поклонника музыкантов Леонида Павлова коллектив записывает свою музыкальную программу и высылает в Ленинград. Было это в 1973 году. Павлов, имевший широкий круг знакомств среди меломанов и музыкантов “северной Пальмиры”, отдает эту фонограмму в студию звукозаписи. Оттуда и пошло массовое распространение записи по стране. Нужно сказать, что сам Анатолий Иванович до сих пор относится к факту такой известности с изрядной долей скепсиса, считая все это самодеятельными экспериментами.

Запись велась прямо в ресторанном зале, с 10 часов утра до времени открытия, то есть до 12 часов. Кое-где на фонограмме прослушиваются звяканье посуды и обрывки фраз разговоров официанток, сервирующих столы. Естественно, ни о каких микшерских пультах не было и речи, писалось все на два магнитофона прямо с микрофонов.

В 1975 году Анатолий Мезенцев возвращается в Тихорецк. В музыкальных кругах родного города талантливого парня хорошо знали. В июне 1979 года один из подпольных “писарей”, а “в миру” скромный звукооператор местной студии звукозаписи Станислав Сафонов привозит в Тихорецк знаменитого исполнителя блатных песен Аркадия Северного, чтобы сделать с ним новый концерт.

Аркадий поселился тогда в доме у Мезенцева на весь период работы над записью.

Анатолий собрал группу профессиональных музыкантов, с которыми в течение четырех дней, репетируя, записали знаменитый “Тихорецкий концерт”, где сам Мезенцев великолепно исполнил несколько композиций: “Поспели вишни”, “Бабье лето”, “Налей-ка рюмку, Роза”… Организатор записи, услышав вокал артиста, предложил ему сделать сольный магнитоальбом, но Мезенцев отказался.

Сегодня музыкант по-прежнему занимается любимым делом и записывает свои новые работы в условиях домашней студии. Эти фонограммы расходятся среди близких знакомых Анатолия Ивановича, для которых, собственно, маэстро и пишет. Широкого распространения эти записи не получили. Но, кто знает, может, мы еще услышим старые песни в новом звуке в исполнении блестящего музыканта Анатолия Ивановича Мезенцева».

_{Автограф Аркадия Северного Анатолию Мезенцеву}

Я заканчивал рассказ о подпольных ВИА советских времен, когда работу прервал телефонный звонок моего близкого товарища и матерого (без всякой иронии) коллекционера Юрия Гуназина. Узнав, что в главу о «блатгруппах» я не включил историю о «Курских соловьях», он искренне возмутился:

– Зря ты считаешь, что их популярность была меньшей, чем у остальных. Они в свое время гремели! А тут еще эта история с солдатами…

– С какими солдатами?

– Не знаешь? Ну, хочешь, я сам напишу о «Соловьях»?

– Давай, Юра, будет здорово.

Продолжение этого диалога перед вами.

«Пожалуй, единственный из всех подпольных ансамблей, с названием которого сразу была полная ясность, – “Курские соловьи”, или, как их чаще называли, “Слепые”.

С магнитной ленты буквально проникали в душу чистые юношеские голоса, певшие о неразделенной любви, луне, тополином пухе и прочей романтической атрибутике.

Тут надо заметить, что в то время в обществе были очень востребованы песни лирической направленности. Такая эпоха душевных песен на фоне развитого социализма. Лирический репертуар преобладал не только на официальной эстраде.

На танцплощадках, в ресторанах, во дворах под гитару звучали грустные мелодии: любил наш народ, устав от бравурных маршей, взгрустнуть под минорный аккорд. Даже радиохулиганы включали в свои “музыкальные программы” такие песни, как “Травы, травы…”, “Яблони в цвету”, “День Победы”, а “Лебединая верность” в исполнении Ротару вообще была хитом номер один долгое время! Превалировала лирическая составляющая и в жанре, о котором идет речь в этой книге, только звучали с затертых пленок, конечно, не песни Пахмутовой и Добронравова, а дворовый фольклор. В этом плане творчество “Курских соловьев” является, можно сказать, показательным и типичным.

Кто же скрывался за этим названием? И почему можно ставить знак равенства между красивым названием “Курские соловьи” и жестким “Слепые”? Надо сказать, что это название носило условный характер, и появилось уже после того, как записи получили широкое хождение. Дело тут в следующем. В Курске есть уникальное учебное заведение, единственное на весь бывший Союз. Более того, подобных существует всего два в Европе. Это музыкальное училище-интернат для слепых. Было оно создано в 1954 году на базе музыкальной школы для потерявших зрение во время Великой Отечественной войны. За годы деятельности училище дало путевки в жизнь нескольким тысячам инвалидов, работающим во всех уголках нашей страны и за рубежом. В его стенах обучались даже иностранные студенты. Сегодня здесь осуществляется подготовка специалистов по классам баяна, аккордеона, гитары, домры, балалайки, трубы, кларнета, саксофона, ударных инструментов, хорового дирижирования и сольного пения. В начале же семидесятых годов там было всего одно отделение – по классу баяна. И вот однажды группа ребят из этого училища записывает концерт. Так это тогда называлось, слово “альбом” в музыкальном смысле еще не вошло в лексикон коллекционеров. Все было сделано в кустарных условиях в одной из комнат общежития. Гитара, баян, бас-гитара и магнитофон “Нота” в качестве ревербератора – вот приложение к основному. А основное – это потрясающие голоса двух солистов. Юные и прозрачные, как хрусталь, они безупречно подходили к исполняемому репертуару. Основная часть песен, как я уже сказал, была лирического плана, кстати, многие, из них впоследствии были взяты на вооружение певцами, эксплуатирующими стиль ретро. “Колокола”, “Плачет девочка в автомате”, “Аленка” и другие дворовые хиты, именно в исполнении “Курских соловьев” впервые обрели широкую известность. Помимо грустных, были в альбоме еще шуточные песни, стилизации под “блатняк” и… целый блок песен с ненормативной лексикой (что в целом являлось редкостью для андеграундных исполнителей тех времен, ведь подобное творчество было явной конфронтацией с советской властью и подпадало под статью УК – Авт.) Но даже эти, казалось бы, пошлые песни в таком исполнении звучали совершенно по-особому, без присущего обычно подобным вещам похабства. А об одной песне нужно сказать особо. Полгода назад на канале НТВ в передаче Леонида Каневского “Следствие вели…” была показана история, которая произошла в Курске в конце шестидесятых годов. До недавнего времени на ней стоял гриф “секретно”. Двое солдат-срочников самовольно покинули часть, захватив при этом автоматы и патроны, взяли в заложники семью знакомой одного из них. Убив всех, стали из окон квартиры, которые выходили на площадь перед вокзалом, расстреливать прохожих. Случай, что и говорить, чудовищный, а уж для тех спокойных времен и провинциального Курска просто невероятный. Один из преподавателей училища для слабовидящих И. И. Холявченко под впечатлением от этой трагедии сочинил песню, в которой описал весь ход событий. Песня эта прозвучала в исполнении Александра Михеля, одного из солистов группы. По слухам, у автора баллады случились впоследствии крупные неприятности: ему грозили увольнением и даже исключением из партии. Но обошлось… Александр Михель сейчас живет в городе Рубцовске Алтайского края, занимается музыкой, выступает с концертами, недавно самостоятельно записал несколько альбомов, куда вошли и несколько старых вещей. В 2006 году в Ростове был снят фильм “Танго вдвоем”, посвященный Александру Михелю и его супруге, но в прокат картина пока не вышла. Куда разлетелись остальные “Курские соловьи”, я, к сожалению, не знаю».

_{«Слепой музыкант» Александр Михель на съемках документального фильма «Танго вдвоем». 2006}

Действительно, интересным оказался рассказ о «слепых музыкантах» из Курска. Наверное, их помнят на родине и сегодня. Во многих городах жители хранят в памяти воспоминания о местных людях-легендах. Неподалеку от Курска, верстах, пожалуй, в трехстах, стоит другой славный русский город – Воронеж. Мои корни со стороны мамы берут начало именно в «столице Черноземного края», как звали Воронеж дикторы советского телевидения. В детстве я проводил там долгие летние месяцы, сегодня бываю реже, но люблю этот город по-прежнему всей душой.

Со временем, углубившись в изучение русской жанровой песни, я стал донимать дальних и близких своих знакомых, уезжающих на отдых или в командировки из Москвы, просьбами поинтересоваться в тамошних музыкальных палатках, есть ли у них своя, местная звезда, исполняющая «блатные песни». Как правило, гонцы приезжали с уловом: в Нижнем Новгороде оказался Николай Тюханов, в Перми – Анатолий Полотно, в Кирове – Александр Хлопов и т. д. Как это обычно бывает, «слона-то я и не заметил»: в родном мне Воронеже, оказывается, буквально каждый, от мала до велика, знал и помнил песни некоего Саши Комара. Я стал интересоваться этим именем у московских собирателей жанра, а оно им оказалось неизвестно.

_{Мой друг и соавтор Юрий Гуназин с сестрой Саши Камара – Ольгой. Воронеж, 2007}

Как же так? Ведь каждый воронежец со снисходительной ухмылкой говорил мне:

«Ты Комара не слыхал, а говоришь, “шансон” собираешь, коллекция у тебя!»

Я чувствовал себя уязвленным. Самое интересное, что, несмотря на недоверчивые улыбки, записей Комара никто из земляков певца отыскать мне не мог. Так продолжалось года два, и мои поиски реальных фактов существования городской легенды порой напоминали мне розыски библиотеки Ивана Грозного – все о ней знают, есть опись, есть карта, а книг нет… И лишь в самом конце 90-х по чистой случайности мой далекий от шансона воронежский родственник, художник и реставратор Юрий Николаевич Яковлев через своих друзей детства, а ныне видных представителей местного криминала сумел, будто «секретного завода план», добыть две кассеты Саши Комара. Что сказать? Оно того стоило. Фигура невероятного масштаба в рамках того пласта русской культуры, о котором идет речь на этих страницах, конечно. Во многом недооцененный, он, без сомнений, упади карта иначе, мог встать в один ряд с Аркадием Северным, Владимиром Шандриковым, «Братьями Жемчужными»… Но! Как часто всплывает это маленькое слово посреди строчек, словно коварно заложенная мина на дороге, меняет оно весь ход повествования.

Интерес к фигуре Саши Комара познакомил меня когда-то с моим другом и соавтором этой книги Юрием Гуназиным. Мало того что Юра тоже родом из Воронежа, он еще и постарше меня на десяток лет, что позволяет ему судить о том времени и феномене уникального исполнителя с более объективных позиций. Скажу больше: ему удалось однажды даже повстречаться с Комаром, поэтому будет справедливо, что в рассказе о «барде в законе» Юра будет «ведущим вокалистом», а я «на подпевках».

«Бард в законе» Саша Комар

Мечтал я с детства стать артистом,

Но не сбылась моя мечта,

В конце концов рецидивистом

Юристы сделали меня. Александр Спиридонов

_{Александр Спиридонов в начале пути. 1968}

О жизни и непростой судьбе этого человека можно писать отдельную книгу.

Александр Спиридонов, более известный как Комар, – личность уникальная.

О нем, исполнителе городского романса, старых арестантских и уличных песен, ходили легенды еще в далеких 60–70-х годах, когда голос Комара можно было услышать с катушечных магнитофонов и из транзисторных приемников на радиохулиганской волне. Его по праву можно назвать культовой фигурой воронежского андеграунда тех лет.

Как певец он был настолько индивидуален, что спутать его невозможно ни с кем.

Жизненный путь артиста вместил в себя многое.

Родился в Воронеже в 1948 году в многодетной семье. Рано остался без отца, одно время воспитывался в интернате. Способности к музыке стали проявляться очень рано, уже в шесть лет Саша подбирал на слух мелодии на гармошке. Как потом вспоминала мать, эту гармошку он упросил ее купить на толкучке, куда они понесли продавать вещи, оставшиеся после гибели мужа. На деньги, в которых так нуждалась большая семья, и был куплен тот самый первый инструмент будущего самобытного музыканта и певца. Дальше были баян, аккордеон… Мать всегда поощряла и всячески поддерживала увлечение сына музыкой, не жалея для этого сил и средств. Как она сама вспоминала, ей часто приходилось отпрашиваться с работы, лишь бы помочь маленькому Сашке дотащить до музыкальной школы неподъемный в его годы баян. Кстати, прозвище Комар – это тоже из трудного детства. За малый рост и худобу мать называла его ласково Комариком. Так и пошло с тех пор: Комарик, Комар.

Потом было Суворовское училище, где он играл на кларнете в военном оркестре. И кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба Александра, но училище расформировали, а отпустить его в другой город родня не решилась.

_{Комар в лагере. 1970-е}

К шестнадцати годам пришло серьезное увлечение гитарой. По соседству жили цыгане, где Саша был за своего, у них он и получил первые уроки игры на семиструнке. Совсем как в известной песне на стихи Михаила Танича – «…а на гитаре научился у цыгана…»

Юноша оказался способным: по свидетельству очевидцев, он довольно быстро превзошел своих учителей.

Первые записи Комара относятся ко второй половине шестидесятых годов. Слава пришла к нему мгновенно. В первую очередь благодаря его самобытности: помимо прекрасных вокальных данных, теплого душевного баритона, у него была и своя, особая манера игры на гитаре.

Так называемый «рисуночный» стиль аккомпанемента. Любая песня его репертуара буквально разукрашена проигрышами и импровизациями. Слушая записи «подпольного барда», трудно поверить, что поет и играет обыкновенный дворовый паренек, а не артист-профессионал. Благодаря оригинальной технике, подаче и неподражаемому голосу он мог буквально возвысить любой, подчас абсолютно примитивный текст. Диапазон исполнявшихся Комаром песен был очень широк: старинные романсы, песни Александра Вертинского и Вадима Козина, цыганские напевы… Имелись в репертуаре Комара и песни собственного сочинения. Но основой его репертуара являлись, как он сам выражался, «старые арестантские песни», в которых не было ни пошлости, ни разухабистости, лишь тоска по воле, любви и матери да печаль о сломанных в неволе людских судьбах.

Все это было знакомо Комару не понаслышке: будучи четырежды судимым, он сам испил сполна «горькую чашу».

Нелегкий этап жизни начинается одновременно с приходом к молодому исполнителю первой славы. «Этап» в данном случае возможно трактовать и в ином смысле, хорошо известном всем гражданам СССР задолго до появления песни Михаила Круга про тот самый, который «из Твери во Владимирский централ».

Наш герой впервые отбыл «по этапу» двадцати неполных лет: в 1968 году вместо армии он попадает в места заключения. Причина пустячная: пел ночью во дворе под гитару, соседи вызвали милицию. Приехали «слуги закона», в грубой форме осекли, заставляя прекратить игру. Гитарист был парнем с норовом, гордым. Не сдержался – ответил…

Срок дали небольшой, но лиха беда начало…

Не успел освободиться – сажают снова, на этот раз за нарушение режима надзора.

Обязанный после первой судимости находиться после 21.00 по месту прописки, в тот вечер Сашка Комар мирно сидел на лавочке аккурат у собственного дома.

Когда к нему в очередной раз нагрянули с проверкой «люди в погонах», то… демонстративно «не заметили», заходя в подъезд… Итог – второй срок.

В 70-е годы Александр Спиридонов по прозвищу Комар становится известной в Воронеже личностью, записи его песен пользуются огромной популярностью, хотя подробностей о нем самом в ту пору известно было немного. Часто можно было встретить катушку, подписанную, например, Сергей Комаров. Ну, раз Комар, значит, наверняка Комаров. Логично…

А записывался он много и охотно. Часто вместе со своим другом талантливым музыкантом и певцом Сергеем Прохоровым. У верного товарища имелся дорогой полупрофессиональный магнитофон «Тембр», позволявший делать столь модную тогда реверберацию и другие эффекты. Вот они и пропадали буквально день и ночь в этой самодеятельной студии, записывая себя, экспериментируя с подачей и звучанием. Записывали «самородка» и многочисленные «друзья-приятели». Причем некоторые «концерты» носили спонтанный характер, то есть появлялись, выражаясь протокольным языком, «во время совместного распития спиртных напитков».

Устраивались импровизированные «творческие вечера» где угодно: на кухне, во дворе или, например, в пустующем гараже… Писалось все зачастую на примитивные переносные магнитофоны, качество записи, естественно, оставляло желать лучшего, но хозяин какой-нибудь «Весны» или «Романтики» был рад безмерно. Как же! Посчастливилось записать самого Комара! Его ухитрялись записывать даже в местах «не столь отдаленных». Существует запись концерта, сделанная в лагере в середине семидесятых одним прапорщиком, поклонником творчества певца. На пленке музыкант исполняет в сопровождении созданного им лагерного ансамбля популярные песни 30–40-х годов.

На те застойно-застольные годы приходится и пик расцвета радиохулиганства в СССР, уникального явления, не имеющего аналогов во всем мире. Надо сказать, что в то время транзисторный приемник в силу относительной дешевизны являлся самым распространенным в народе бытовым прибором. Радиохулиганы, или, как их еще называли в народе, «любители», являлись некой предтечей современных FM-станций. Деятельность этих первопроходцев была тогда запрещенной и уголовно наказуемой. На телевидении и радио царил официоз, а тут стоило включить приемник на средних волнах, упереться настройкой в левый угол шкалы, и можно было услышать любую музыку. Записи зарубежных рок-групп, полузапрещенного Высоцкого, отечественные ВИА…

У себя на родине, в Воронеже, верхние строчки всех, выражаясь современным языком, хит-парадов прочно удерживал Комар. Каждая новая запись моментально появлялась в эфире самодеятельной музыкальной программы какого-нибудь «Ребуса» или «Демона», а аудитория у этих «вольных радистов» была поистине огромная, что способствовало широкой популярности «барда в законе» в отдельно взятом регионе. Именно в Воронеже и области записи музыканта получили наибольшее распространение. А записей этих было очень много. Почему же при таком количестве материала и высочайшем мастерстве исполнения он не достиг всесоюзной известности, как, например, Северный? Ответ прост. Не попал он в руки «косарей», настоящих подпольных импресарио, таких как С. Маклаков, В. Кацышевский или С. Ерусланов. Не было в то время в Воронеже «писарей» такого уровня. Хорошо это или плохо? Наверное, все-таки плохо. Вот и получалось, что был широко известен, но в основном в родных краях.

И еще, на мой взгляд, очень важный момент в творчестве этого самобытного артиста – ПОЛНОЕ отсутствие финансовой подоплеки. То есть деньги не платились ни самому певцу, не зарабатывались и на тиражировании его концертов. Такие уж были в то время нравы в провинции. В отношениях между коллекционерами чаще всего все сводилось или к обмену (я тебе свежую запись Комара, а ты мне Space, который давно ищу), или же расчет производился… «жидкой валютой». Когда желающий приобрести новую запись тащил в дом ее обладателю вместе со своим магнитофоном и энное количество спиртного. Начиналась перезапись, в ходе которой за вином бежал уже сам хозяин, а заканчивалось все зачастую грандиозной попойкой с участием подоспевших на «подмогу» друзей… Мой друг Миша Афанасьев однажды обнаружил в разросшейся в процессе такой «перезаписи» компании… самого Комара, который, сняв со стены гитару хозяина и найдя ее в удовлетворительном состоянии, уселся на подоконник раскрытого окна и добрых пару часов услаждал слух собравшихся во дворе аборигенов.

В начале семидесятых годов по «Голосу Америки» прозвучала песня «Колыма» в исполнении «барда из захолустного российского города», именно так обозвали Воронеж. После этого компетентные органы взялись за Спиридонова всерьез. Внесла свою лепту и местная пресса. «Нам мешают жить пресловутые “комары” и им подобные», – писалось в одной из газет в статье о радиохулиганстве. Комара часто вызывали на профилактические беседы в милицию, некоторые из которых, по свидетельству матери певца, сводились к банальным избиениям. Осуществлялся прессинг и на бытовом уровне. Например, стоило ему устроиться на работу (как правило, водителем), тут же следовала своеобразная реакция правоохранителей. Выражалось это в наведении справок и роспуске порочащих сведений, в результате он вынужден быть увольняться. На новом месте работы случалось то же самое. А там не за горами маячил и очередной срок…

Что греха таить, способствовал этому и характер певца – бесшабашного удальства и мальчишества ему было не занимать. Есть в его «послужном списке» и «бакланка» (206-я статья УК – хулиганство), и судимость за угон машины.

Я позволю себе процитировать воронежского журналиста Евгения Шкрыкина, который впоследствии так описывал этот период жизни Комара: «Он входил в пике замкнутого круга, из которого выбраться у него не хватало сил, да и, видимо, уже и желания. Тюремная среда принимала его, давала возможность для утверждения и самореализации, а вольная – отторгала, запрещала, подавляла. И в этом был трагизм его тогдашнего положения».

В 1984 году Александр освободился в последний раз. Едва оказавшись на воле, у одного из близких друзей артист записывает 90-минутный альбом под условным названием «Для интимного круга». Первая часть заканчивалась песней Вертинского «Безноженька», которую он прокомментировал как «любимую песню Нестора Ивановича Махно». И тут же добавил со смешливыми нотками в голосе: «Эти песни для вас спел Сашка Комарик, вернувшийся из дикого, таежного края…». Действительно, последнюю «ходку» он «тянул» на далеком Севере, в Коми АССР, далеко от благодатного Черноземья. Интересная деталь: Комар сидел в лагере, в котором в шестидесятые годы проходил срочную службу в качестве охранника Сергей Довлатов.

Через год, в 85-м, он записывает еще один концерт. В последних работах поклонники услышали несколько другого Комара. Отличает их в первую очередь приличное качество записи. По-прежнему виртуозно звучит гитара, но стал немного жестче голос. Манера исполнения изменилась – чувствовалось, что поет бывалый человек, который может себе позволить и самые насмешливые нотки, и некоторую вальяжность в подаче, раскованность с налетом этакого приблатненного шарма. Именно эти качества пришли взамен юношеской пылкости и бесшабашности, характерных для его ранних записей.

С 1985 года у Александра Спиридонова наступает время творческого застоя. Он прекращает записываться, о нем потихоньку начинают забывать многочисленные поклонники его таланта. К этому времени у него уже появилась семья, после первого неудачного брака он наконец обрел личное счастье. Встрече Александра со второй женой, Мариной, предшествовала романтическая история. Однажды он пел в школе, и ему понравилась одна девушка. Чувство было взаимным, их не остановила даже разница в возрасте (он был старше на 14 лет). И, несмотря на сопротивление ее родителей, не горевших желанием видеть в зятьях личность с репутацией уголовника, они расписались. Комар зажил нормальной человеческой жизнью. В семье царила любовь и гармония, и вскоре Александр стал отцом троих детей. Случалось, он по старой памяти поигрывал на гитаре в компаниях, соседям или продавщицам близлежащего магазинчика, но, по большому счету, творчество отошло на второй план.

_{Комар (справа) с неизвестным. Начало 1980-х}

Однако в самом конце восьмидесятых друг певца, известный в Воронеже бизнесмен Александр Кокин решил вернуть Комару былую славу. Тому способствовали и перемены в стране: некогда запрещенный жанр вышел из подполья и был признан неотъемлемой частью российского фольклора. Пользуясь обширными связями, Кокин знакомит с песнями Комара некоторых известных в стране музыкантов, получая самые восторженные отзывы. К нему проявляет интерес Стас Намин, под эгидой его творческого центра планируется настоящий проект – с записью диска, концертными поездками по зонам, где отбывал наказание Александр, и прочими мероприятиями для вывода исполнителя на серьезный уровень. В то же время состоялось знакомство Комара с Юрием Шевчуком, давним товарищем Кокина. Шевчук, восхищенный талантом Комара, был готов со своей стороны способствовать его продвижению и раскрутке.

Но, увы, грандиозным планам не суждено было осуществиться. В 1992 году в дом Александра Спиридонова пришла беда: умерла от рака любимая жена Марина.

_{Александр Кокин и Саша Комар}

Потеря любимого человека выбила Комара из колеи: он страшно запил. Потом добавились и наркотики. Детей забирает бабушка, квартира постепенно превращается в притон. Наступает черная безысходность. Его пытаются лечить, тот же Александр Кокин обращается к специалистам, Комар проходит детоксикацию в хорошей клинике, врачи чистят, меняют ему всю кровь и плазму. Однако нужного результата добиться не удается: периоды ремиссии длятся недолго. Но и эти короткие недели просветлений не проходят даром. Комар одержим идеей выпустить диск со своими песнями. В качестве аккомпаниатора он приглашает И. Е. Безгина, знаменитого воронежского гитарного мастера, музыканта и композитора. Они часто репетируют вдвоем. В очередной приезд в Воронеж группы «ДДТ» Юрий Шевчук предоставляет Комару возможность перед концертом группы спеть несколько песен. Рок-музыкант так описывал этот концерт:

«Я помню, как, стоя за кулисами, он страшно нервничал. Спросил: “Какую песню мне спеть?” Я говорю: “Спой про жизнь, как ты ее понимаешь и чувствуешь…” “Так они у меня все про жизнь… Что же, их все петь, что ли?” – отвечает.

Ведущий объявил его настоящее имя: “Сейчас перед вами выступит ваш земляк Александр Спиридонов”. Публика притихла в недоумении, они не поняли, кто это. А когда сказали: “Встречайте! На сцене – Комар!” – толпа пришла в неистовство… Его узнали.

И вот представьте: стадион, рок-концерт, рев гитар, весь этот грохот времени, ритм XX века, лязг его… И Комар с гитарой, в простеньком таком свитерке… Он был человек другого мира, что ли… Спел несколько песен времен 60–70-х годов, очень простых, со всей их эстетикой дворовой. И они совершенно не противоречили ультрасовременному рок-н-роллу, никаким электрогитарам с “фузами”, никаким бешеным барабанам… Зал ревел в восторге, его вызывали на “бис”. Он долго потом не мог успокоиться, все спрашивал меня после концерта: “Ну, как – нормально?”»

В 1994 году на местном телевидении сняли передачу с участием Комара.

Пытались организовывать ему сольные концерты. Но, к сожалению, все мероприятия, как назло, совпадали с началом очередного «штопора». Существуют записи того периода, где хорошо заметна смертельная усталость, некая обреченность в голосе.

Однако Комар был не из тех, кто пасует от неудач, нет. Он не сдается и осуществляет попытку кардинально поменять свою жизнь. Хочет сменить место жительства, продать квартиру и перебраться к матери в деревню, построить свой дом, где можно было бы спокойно заниматься творчеством. Первые шаги для этого были сделаны: получен задаток за квартиру, завезены материалы для строительства.

Все закончилось в теплую весеннюю ночь на страстную пятницу.

«Убит бард в законе» – называлась заметка в газете «Труд», в которой сообщалось, что в ночь на 19 апреля 1996 года «в результате побоев, нанесенных неизвестными, во дворе своего дома скончался Александр Спиридонов, музыкант, певец, известный под псевдонимом Комар…»

«Неизвестные» быстро стали известными. Певца, вышедшего ночью в коммерческий ларек, буквально забили до смерти два отморозка. Причиной была внезапно возникшая ссора. Пропали и деньги, тот самый задаток за квартиру. Поразительный факт: убийцы прекрасно знали, кем был Саша Комар! Но что поделать – беспредел, ставший к тому времени нормой жизни, подразумевал другие ценности и не признавал никаких авторитетов. Правда, до поры до времени… Один из задержанных так и не дожил до суда, скончавшись в СИЗО при невыясненных обстоятельствах, судьба второго также оказалась незавидной.

Вот так нелепо закончился жизненный путь настоящего самородка, талантливого музыканта, композитора и исполнителя, простого русского парня Александра Спиридонова по прозвищу Сашка Комар…

«В песнях Комара, какими бы подчас угловатыми они ни были, есть жизнь и судьба человека… В них внутренняя правда, внутренний свет. Это действительно настоящее, природное творчество», – откликнулся на гибель коллеги Юрий Шевчук.

По-моему, лучше и точнее не скажешь.

Сегодня благодаря многочисленным поклонникам творчества певца, настоящих энтузиастов своего дела найдена и восстановлена большая часть записей «барда в законе».

Сразу в нескольких городах проходят съемки документальных фильмов о судьбе самобытного артиста. Что ж, лучше поздно, чем никогда…

«Интеллигенция поет блатные песни»

А на Крещатике гремит Беляев Костя,

Он под гитарку тихим голосом поет,

Но Костю в песенках, бывает, так заносит,

Что уши вянут, пот холодный прошибет. Из репертуара Аркадия Северного

_{«Как денди лондонский одет…» Константин Беляев. Москва, начало 1970-х}

«Известия», 3 мая 1984 года

«Почем модные диски?» (фрагмент статьи)

И. Гранкин

– Разговор не телефонный. Есть предложение. Запишите мой адрес, – сухо говорил Беляев, когда ему звонили незнакомцы.

Каждый такой звонок обещал нового клиента, а с ним и деньги…