355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Максим Алексашин » Последний бой Василия Сталина » Текст книги (страница 11)
Последний бой Василия Сталина
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 16:10

Текст книги "Последний бой Василия Сталина"


Автор книги: Максим Алексашин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

В комиссию входило человек 10–15, и состояла она из инженеров эскадрилий, инженеров полка по службам и авторитетных, грамотных техников звеньев. Каждый член комиссии осматривал «свой» объект или систему самолета. После окончания осмотра самолета комиссией самолет зачехлялся и пломбировался печатью старшего комиссии. Техсостав сдаваемого самолета удалялся от самолета и не допускался более к нему ни на шаг. После осмотра всех самолетов полка старший инженер полка сдавал все самолеты караулу. В караул заступали курсанты Серпуховского училища, которых привозили на аэродром в автобусах.

Наступал день праздника и парада. Парад начинался в 10–11 часов утра. Построение технического состава – в 5.00. Убытие на аэродром. Комиссия принимала самолеты от караула. Начиналась предполетная подготовка на самолетах:

– буксировка самолетов на взлетную полосу, расстановка на полосе по 6 самолетов в ряд с дистанцией 60–80 метров между рядами. На это отводилось 2 часа,

– каждая пара самолетов обеспечивается средством запуска: от АПА или аккумуляторной тележки.

– рядом с каждым самолетом стоял тягач или грузовой автомобиль, а также выделялась передвижная аварийная команда на всякий случай.

В воздушных парадах участвовали все три полка 9–й дивизии: 234–й ГвИАП, 274–й ИАП (АПИБ) и 32–й ГвИАП. Таким образом, на взлетной полосе выстраивалось более 100 самолетов, которые занимали половину взлетной полосы. За 1 час до взлета все было в готовности, приезжал летный состав, и ожидали команды. За 10–15 минут до взлета летчики садились в кабины. С самолетов снимались заглушки воздухозаборников и сопел, чехлы с фонаря кабины и все имущество укладывалось на тягачи. Запуском всей «громады» командовал инженер дивизии, находившийся у головного самолета, ведущего всю колонну, обычно это был самолет командира дивизии. Все команды инженера дивизии дублировались инженерами полка и АЭ вглубь строя самолетов: снять заглушки и чехлы. Пауза. Приготовиться к запуску. Запуск…

Первыми запускали двигатели и взлетали пилотажные группы 234–го ГвИАП, затем с интервалом в 5 минут – 274–й полк. 32–й полк всегда летал в последней колонне, так как впереди летел полк (с конца 50–х годов) на «сухих», то есть Су–7Б с неполной заправкой из—за большого веса конструкции самолета, и им необходимо было садиться в первую очередь. Картина на взлетной полосе после команды «Запуск!»: первые по запуску самолеты находились в выгодном положении, еще спокойно, нет шума и нет газовой струи. А вот запуск следующих самолетов осложняется тем, что впередистоящий полк уже готовится к взлету, двигатели на максимальном режиме, несутся горячие газовые струи вдоль взлетной полосы, грохочут взлетающие самолеты…. В этих условиях техсостав после запуска отправлял АПА и аккумуляторные тележки на грунт. Газовые струи сбивали людей с ног, катили тележки, срывали фуражки (лишь позже стали выдавать шлемы). Техник самолета после запуска закрывал фонарь кабины пилота, со стремянкой бежал, уже через газовые струи, на ближайший грунт. А тут еще и у своих летчиков иной раз не выдерживали нервишки, рано начинали увеличивать обороты двигателей. «Веселая» картинка! И вот очищена взлетная полоса от техсостава, средств и оборудования…. Двигатели 40–60 самолетов, еще не взлетевших, ревут на полных оборотах. Дрожит земля под ногами, гул и смрад горячего дымного воздуха. Все в напряжении и ожидании. Наконец, самолеты звеньями (по три машины) по порядку уходят в воздух.

Ушли. Тишина и благодать… Так, с восторгом и любовью описывает подготовку к парадам ветеран 32–го ГвИАП Виктор Васильевич Шарков. (Шарков В.В. Воздушные парады: воспоминания «технаря». – http://www.airforce.ru/history/parade/).

Василий любил летчиков и всякий раз, когда представлялся случай, старался подчеркнуть их значимость. Будучи от природы щедрым человеком, сын Верховного не обходил вниманием особо отличившихся пилотов. И в первую очередь тех, кто принимал непосредственное участие в парадах.

«День Победы 1952 года полковник авиации Алексей Кантауров запомнил навсегда. Тогда он получил кортик за номером Б–406 и ножны с изображением Кремля и самолета от сына генералиссимуса – Василия Сталина за отличную организацию воздушного парада над Красной площадью.

Сейчас Алексей Михайлович Кантауров – волжский пенсионер, ветеран Великой Отечественной. А в 52–м он был младшим лейтенантом, помощником начальника штаба парадного летного полка 56–й бомбардировочной авиационной дивизии Московского округа. Командовал авиацией Московского округа сын Иосифа Сталина, генерал Василий.

К воздушному параду над главной площадью страны в 1952–м готовились не в пример тщательнее, чем сейчас. Все – и участники парада, и его организаторы – понимали, что на кону стоит не только карьера, но и жизнь, и, возможно, судьбы близких людей.

Летчиков для воздушного парада отобрали в звании не ниже капитана. Причем списки тех, кто полетит над Красной площадью, подбирал КГБ. Проверяли не только самого летчика – «не был, не состоял, не привлекался», но и его бабушек и дедушек. Не были ли в годы войны в концентрационных лагерях, на оккупированной территории, не состоят ли в родстве с «врагами народа»? На каждого летчика в КГБ имелось пухлое досье.

– Пока шли тренировки воздушного парада, – вспоминает Алексей Михайлович, – летчики каждый месяц изнашивали по паре перчаток. Они просто истирались у них на руках. И выходили из самолета летчики потные от изнеможения. Нервничали, конечно, не без того… Приказ был такой: «Если что—то случится с самолетом во время парада, никуда не сворачивать, не пытаться садиться, – падать в Москву—реку».

Это сейчас на День Победы над Москвой всегда ясное небо. Тучи научились разгонять искусственно. А в 1953–м никто не знал, какая будет погода, смогут ли нормально летать самолеты. Командующий авиацией Московского округа Василий Сталин сказал: «Полеты состоятся в любую погоду». Летчикам ничего не оставалось, как исполнить приказ.

– И пролетели они так, что можно было нитку привязывать от самолета к самолету, и она не порвалась бы, – рассказывает Кантауров. – Все исполнили синхронно и точно по времени, чтобы не заглушать шумом двигателей марш пехотинцев. Лишь один истребитель слегка отклонился от курса и пролетел над Кремлем. Потом с этим летчиком очень долго шло разбирательство, его чуть не посадили, но каким—то чудом все обошлось» (Поплавская О. Кортик от Василия Сталина // Неделя города Волжский, № 19, 12 мая 2005 г.).

Организация воздушных парадов – сложнейшая работа, где нужна абсолютная слаженность в управлении задействованными структурами. В парадах над Красной площадью участвовали сотни самолетов разного типа. Реактивные и поршневые самолеты летят с разными скоростями с аэродромов, находящихся на разном расстоянии от Москвы. Где—то они должны сойтись для группового пролета и строгим порядком при малой высоте пройти над Красной площадью. Здесь точность должна быть в доли секунды, много факторов надо учитывать. Как вести группы? Какие ориентиры? Прекрасные ориентиры – дороги, улицы, дома. У него была карта московских домов: расположение, высота, а где—то находится заводская труба… Василий все это устраивал. Когда его не стало в той структуре, штаб сильно изменили, парадов не стало. Тут, помимо организаторских способностей и умения, смелость нужна, не бояться брать на себя ответственность, нужно день и ночь готовиться, бесконечные тренировки, сложные штурманские расчеты. У него был цепкий ум – он схватывал на лету и быстро ориентировался в происходящем, не боялся внедрять новое. Когда его уже не было, старые летчики, командиры делились, что когда вопрос какой—то возникал, то между собой говорили: «Давай, как при Василии Иосифовиче, как он делал» (Сергеев А. О друге незабвенном. К 85–летию со дня рождения В.И.Сталина. // Завтра, № 12 (644), 21 марта 2006 г.).

Но даже при организации парадов Василий не считал свое мнение единственно верным и не ставил его в край угла. Четкость выполнения маневра для него была важнее собственных амбиций. Об этой черте Василия Иосифовича рассказал Николай Александрович Дружинин, совершивший 5759 полетов на 23 типах истребителей: «Я учился на Липецких высших летно—тактических курсах усовершенствования командиров летных частей ВВС. Это были единственные в Союзе курсы. Попал туда по рекомендации Жукова, не Юрия Константиновича, а начальника школы воздушного боя. Когда—то этой школой командовал сын Сталина, Вася Сталин. Я его вот так, как вас, видел. Я участвовал в воздушных парадах над Москвой. У меня в книжке записана благодарность от товарища Сталина. Не лично, конечно, а всем участникам, отлично выполнившим задание. Было 860 самолетов, мы проходили девятками через Красную площадь, я водил левое звено. Самое тяжелое. Девятка делает разворот. Тренировались полтора месяца. Я был командиром звена. Чуть—чуть ошибка – все. У Васьки Сталина была мысль: в первую девятку пустить Героев Советского Союза. Но их надо тренировать. Они смелые, замечательные фронтовые летчики, у них орденов по пупок. Но они не могли пилотировать так, как мы, инструкторы. Их надо было довести, чтобы держали крыло в крыло. Я за это поручиться не мог. Василий сказал: ладно, оставим эту идею…» (Торшина Л. Горе от любви полковника Дружинина. // Молодежь Эстонии, 26 сентября 2000 г. – http://www.moles.ee/00/Sep/26/index.html).

Что же касается «шалостей» Василия, то под этим словом часто понимали нестандартные решения нового командира, которые можно трактовать по—разному. Например, в случае, рассказанном Михаилом Каснериком, штурманом Василия, проглядывает простое желание поразить и порадовать жителей Москвы. С Василием Сталиным Каснерик провел в небе почти 400 часов: на поршневых самолетах они готовили воздушные парады. В те годы Василию Сталину обязаны были все. Советская авиация – появлением первых реактивных самолетов Як–15, Як–17 и реками горючего. Летный состав – своей «сытостью», хорошим гардеробом, обязательным 10–дневным отдыхом в элитных санаториях Ялты, Сухуми или Сочи. Как вспоминает старый летчик, Сталин любил пошутить:

«Накануне воздушного парада я был среди пилотов, которым достался билет на футбольный матч команд ВВС – „Динамо“, – вспоминает Михаил Константинович. – Перед отъездом Сталин приказал взять мне с собой шлемофон, сказал: „Будет задание“. Уже на стадионе, переполненном болельщиками, меня вызвали в правительственную ложу: „На аэродром. Срочно. В 18.30 чтобы был над стадионом. Покажешь высший пилотаж“. – „Товарищ генерал! Самолеты запломбированы перед завтрашним парадом. Сейчас лететь не на чем…“ – „Команда на аэродром дана. Ясно?“

Ровно в половине седьмого Каснерик на Ла–9 появился над московским «Динамо». На стадионе стояла тишина: перед тысячами глаз изумленных москвичей кружится в воздухе самолет. Матч отменен… Увлекшись, Михаил услышал по рации голос главнокомандующего: «Ты, голубь, потише, осветительные мачты не снеси…» (Настоящий полковник «катал» на самолете жену Василия Сталина // Комсомольская правда в Белоруссии от 19.05.2006).

Но были и иные «шалости», с помощью которых Василий пытался повысить боеготовность округа или показать слабости той или иной боевой единицы. Благодаря таким «шалостям» Василия Сталина нарком внутренних дел СССР Берия даже орден Ленина получил. Для этого, правда, пришлось посадить заместителя главнокомандующего ВВС СССР Новикова…

«Случай это был трагический, – продолжает заслуженный летчик Михаил Каснерик. – Теплый Стан. Четыре утра. Полк спит. Приехал Василий Сталин, поднял всех: „Проверка боевой готовности. Взлетаем“. Несмотря на то, что погода была жуткая – туман, через полчаса 27 самолетов Як–17 взмыли в небо. Василий Сталин не полетел: остался на командном пункте. В то утро три самолета разбились, было шесть вынужденных посадок. Я приземлился на Киевской автостраде… Потом Сталин обвинил главного маршала авиации СССР Александра Новикова в том, что „…порядка в авиации нет, уже и боевой тревоги не поднять…“.

Можно, конечно, назвать это самодурством командующего, но пилоты, как и их командир, считали подобные «выходки» элементом обучения, изучением возможностей реактивных самолетов. Все помнили основное правило Василия Сталина: АВИАЦИЯ ВСЕГДА ДОЛЖНА БЫТЬ ГОТОВА К ОТРАЖЕНИЮ ВНЕЗАПНОГО УДАРА ПРОТИВНИКА В КРАТЧАЙШИЕ СРОКИ. Поэтому не боялись высказывать замечания в адрес новой техники даже самому Верховному:

«Подмосковье. Аэродром „Тушино“ – просторный, как небо… Летная погода. Лето 48–го. Командир пилотной группы старший лейтенант Миша Каснерик выстраивает экипаж в новых комбинезонах – лучших летчиков—испытателей Советского Союза (их в свое время отбирал сам Сталин). Высокое начальство величает Каснерика по имени—отчеству. Высший пилотаж для руководства страны выпускник Батайской авиационной школы Михаил Каснерик и его ведомые – Виктор Кузнецов и Юрий Богачев – выполнили на новых реактивных самолетах Як–17. Поступило новое задание – повторить завтра этот же пилотаж над Кунцево. Повторили. Тройка летчиков—асов еще не знала о том, что за ними из окна своего дачного домика наблюдает Иосиф Сталин… После приземления всех троих повезли в неизвестном направлении.

– Когда мы проехали Калужское шоссе и два контрольно—пропускных пункта, увидели в окно аккуратный деревянный дом, гранитные дорожки, – рассказывает Михаил Константинович. – Вышел Иосиф Виссарионович – лысоват, конопат, в белом кителе без погон. Отрапортовали: «Здравия желаем, товарищ главнокомандующий!». Сталин прервал: «…товарищ Сталин…» Поздоровался. Похвалил высокое летное мастерство. Посмотрел на меня в упор:

– Можно воевать на новых Як–17?

Я говорю:

– Нельзя.

– Почему?

– Топлива хватает всего на полчаса. Нам далеко до английских самолетов…

– Откуда вы знаете?

– Прочитал в журнале Life.

– Вы знаете английский язык?

– Готовлюсь поступать в Жуковскую военно—воздушную академию.

– Это похвально, что наши летчики интересуются техникой противника. Скоро и у нас будут хорошие самолеты! А в академию вы поступите…» (Каснерик М. Настоящий полковник «катал» на самолете жену Василия Сталина. // Комсомольская правда в Белоруссии, 19 мая 2006 г.).

Между двумя описанными выше событиями состоялся разговор двух Сталиных – отца и сына, во время которого Иосиф Виссарионович отругал Василия за потерю боевых самолетов. А Василий своим поступком хотел доказать отцу, что наши самолеты пока еще не готовы противостоять иностранным аналогам. Он подтвердил то, о чем говорил несколькими годами раньше летчик—испытатель М. Каснерик. И.В. Сталин не понял, что это была не шалость Василия, а элемент боевой подготовки. Авиация показала ужасные результаты – какие тут шалости! А это только начало карьеры. Но скоро, очень скоро полки начнут переучиваться на более совершенные машины, улучшится быт. Профессия пилота начнет привлекать не только и не столько своей рискованностью и героизмом, а скорее, наоборот, надежностью. В авиацию потихоньку начнет возвращаться романтика 30–х годов…

…Впервые Иосиф Виссарионович обратил внимание на сына, как на специалиста в области авиации, когда тот служил в Германии. Не имея возможности общаться напрямую, но, чувствуя острую необходимость в подобном общении, Василий продолжал вести переписку с отцом. В письмах он неоднократно указывал, что авиационная техника выпускается крайне низкого качества, новинки не внедряются, ведутся грубые приписки показателей выпуска самолетов. Особенно его волновала судьба самолета Як–9 с двигателем М–107, который по данным испытаний показывал отличные результаты, а на самом деле приводил к трагедиям. Дело в том, что этот двигатель был настолько мощным, что конструкция центроплана, моторама, капоты не выдерживали нагрузок и разрушались в воздухе. Кроме того, происходило прогорание цилиндров самого двигателя. Одним словом, мотор был «сырым», но в производство, не смотря на недостатки, был запущен. Василий все это подробно и обстоятельно изложил на бумаге и направил письмо Сталину—старшему. Именно это письмо до сих пор вызывает зубную боль у грызущих базальт исторической науки исследователей. Именно это письмо, как принято считать, стало поводом для ареста Новикова, Шахурина и еще целого ряда чиновников авиапрома. Но давайте разберемся, на что же Василий хотел указать отцу, чего добивался? Как следует из рассказов летчиков – и ветеранов, летавших на поршневых самолетах, и пионеров реактивной авиации – аварийность машин была просто катастрофической. Но самое страшное заключалось в том, что послевоенные показатели аварийности перекрыли показатели военных времен. С ситуацией мириться было нельзя – если на фронте потери бракованных самолетов еще как—то можно было списать на боевые (считалось, что фронту нужна авиатехника в больших количествах, а заводские недоделки исправят фронтовые механики), то гибель молодых летчиков в мирное время оправдать было нечем. Но кто укажет самому И.В. Сталину на столь трагичную ситуацию? Нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин? Так он же сам и создал эту ситуацию. Главный маршал авиации А.А. Новиков, который все знал и молчал? Если Новиков все доложит Верховному, то следующим за Шахуриным и пойдет (как, впрочем, и случилось), причем, что характерно, в том же северо—восточном направлении, любоваться красотами полярных ночей. Летчики, летавшие на бракованных самолетах, расскажут? Половина из них на этих же самолетах и разбилась, кто—то погиб в боях, а выжившие жаловались, писали командирам дивизий, те по должностной цепочке выше. В итоге жалобы ложились под сукно либо Новикову, либо Шахурину. Круг замыкался, а самолеты продолжали падать!

А теперь представьте ситуацию: конец войны, весна 1945 года, на смену воздушным асам приходят молодые люди, мечтающие о небе. Садятся в кабины новейших советских самолетов и… Как произошла авария с одним из таких самолетов, описал летчик—истребитель Мовшевич Юрий Моисеевич:

«– Говорят, что двигатели легко перегревались при рулежке?

– Такого недостатка я не помню, но двигатель был сырой (речь идет как раз о самолете Як–9 с двигателем М–107. – Авт.). Довольно часто у него случался обрыв шатуна, и, как следствие, самолет загорался. После войны мы три самолета потеряли, и один из них мой. Мне надо было лететь в зону на высший пилотаж, а тут командир эскадрильи меня позвал, попросил меня дать слетать одному «безлошадному». Я был против – война закончилась, каждый свой самолет бережет. В зависимости от того, как ты эксплуатируешь, такой будет твоя характеристика. А тут отдать другому! Комэск мог приказать, но он меня уговаривал: «Ему летать строем, он на максимальной летать не будет. А после полетишь ты!» Я понимаю, что все равно он может приказать. Да и тому летать надо, он безлошадный: «Ладно, пусть летит». Лето в Венгрии было жарким. Он надел на себя трусики и комбинезон, перчаток у него не было. И вот они летали над аэродромом, парой. И вдруг у него оборвался шатун, двигатель загорелся. Он тут же развернулся и пошел на посадку. Посадка с планированием и выравниванием занимает секунд сорок. На планировании секунд 10–15 до выравнивания самолет вспыхнул. Когда он вспыхнул, у него ни перчаток, ничего, прикрыл лицо рукой, выровнял самолет, посадил, прокатился, может быть, метров 100–150 и выскочил из кабины – не мог терпеть. Так вот за эти секунды у него обгорели пальцы, лицо обгорело и колени» (Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943–1945. – М.: Яуза, Эксмо, 2006. – Стр. 406).

Ну, что, не возникло желания оказаться на месте этих молодых летчиков, горящих в новых самолетах уже после войны? Вот и у Василия Сталина не было желания терять боевых летчиков. Поэтому он предупреждал не только отца, но и Новикова о проблемах с двигателем М–107. Но тот и слушать не хотел – он же один из маршалов Великой Победы! Жуков от авиации! Но амбиции одного человека, пусть даже маршала, не стоили жизней молодых пилотов!

Подчеркиваю, целью письма Василия отцу было не желание посадить Новикова или Шахурина, а желание изменить ситуацию с выпуском бракованных самолетов. Это совершенно разные мотивы! А то, что в выпуске бракованных самолетов Шахурин, а заодно с ним и Новиков были виноваты, сам же Шахурин и признался уже после тюрьмы, совершенно добровольно, когда никто из него, сидящего в одном из московских сквериков, калеными клещами слова не вытаскивал. Честный был человек, умел признавать свои ошибки. И на том спасибо. Тяжело поверить, но в данном случае обвиняемый и выступает адвокатом обвинителя.

Только вот современная журналистская братия в погоне за «жаренным» всегда готова порадовать наивного читателя очередной «правдой о тех мрачных временах». И уж только ленивый журналист не пнул доброе имя Василия Сталина. Хотя как только появляется возможность, всегда спешит это сделать. Например, некто Э. Сорокин в статье «Чужой в семье Сталина. Частная жизнь вождя глазами очевидца» делится откровениями Г.И. Морозова, первого мужа Светланы Аллилуевой:

«10 декабря исполнится год со дня смерти Григория Иосифовича Морозова, доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки России, почетного президента Всемирной Федерации ассоциаций содействия ООН. Г.И. Морозов был первым мужем Светланы Сталиной. Прожил с ней четыре года (с 1944 по 1948 г.) Недавно один из друзей, разбирая архивы ученого, наткнулся на этот рассказ и… переслал его к нам в редакцию. А мы решили его опубликовать практически без каких—либо сокращений…»

Но никто не сказал, что не было дописок, домыслов. Да и вообще Морозов – человек, обиженный властью. Сам рассказ прислал «друг ученого». Где гарантия, что он сам его и не написал? Вся правда будет похожа на сплетни. К тому же «правда», опубликованная после смерти «автора». В общем, источник очень «сырой», да и рассказ, как будет видно далее, слеплен людьми, далекими от биографии Василия, событий послевоенного периода, зачастую не представляющими сути собственного повествования. Вот этот перл эпистолярного жанра с леденящим кровь названием «Месть Василия Сталина»: «После войны Василий Сталин занимал различные высокие должности в авиации. И, как многие военные, мечтал о генеральских погонах. Подхалимы и льстецы знали его слабость и делали все, чтобы услужить сыну вождя. Несколько раз они организовывали представление о присуждении В.И. Сталину следующего воинского звания, то есть генеральского.

Так вот, все рапорты ложились на стол командующего ВВС страны, главного маршала авиации А. Новикова. Тот читал их и бросал в корзину. Дело в том, что маршал был наслышан о пьяных загулах Василия, о других его «художествах» и полагал, что для повышения по службе, равно как и для присвоения следующего звания, оснований нет.

Окружение Василия, да и он сам, естественно, негодовали, клялись отомстить не в меру принципиальному маршалу. И такая возможность представилась. Далее я излагаю события по свидетельству одного очевидца. На «ближней даче» у Сталина собрались Василий, несколько военных и некто в штатском. Последний рассказал вождю об уникальном случае времен войны. Пленный советский летчик избежал концлагеря, поскольку понадобились уборщики на одном прифронтовом аэродроме. Однажды оставили самолет без надлежащего присмотра. Летчик воспользовался этим. Завел и поднял самолет в воздух. Германская боевая машина приземлилась за линией фронта. Сталину история понравилась. Он поинтересовался, присвоено ли летчику звание «Герой Советского Союза». Оказалось, что нет. Тогда Сталин, обращаясь к Василию, строго спросил:

– А ты почему не доложил мне? – И тут Василий сделал ответный ход.

– Я не все докладываю. По разным причинам.

Сталин сразу же насторожился и потребовал: – Говори…

Изображая некоторое смущение, Василий поведал, что в годы Отечественной войны в погоне за высокими показателями, а стало быть, и за наградами нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин поощрял выпуск с заводов самолетов, не прошедших необходимый технический контроль. В результате происходили многочисленные аварии, гибли летчики. Главный маршал авиации А.А. Новиков все это знал и молчал. Иными словами, действовал заодно с Шахуриным. Такая информация Сталина поразила.

– Так ли это? – пронизывающим взглядом обвел он притихших военных и человека в штатском. Опровергать сказанное и таким образом ставить под удар Василия никто не решился. Все кивнули головами.

Расправа была короткой. Шахурина и Новикова арестовали и судили. Сын маршала Лев Новиков, с которым я дружил, рассказывал, что отца жестоко пытали, требуя соответствующих признаний. А после вынесения приговора сослали в один из лагерей в Казахстане, где он работал истопником. После смерти Сталина «заговорщики» были полностью реабилитированы.

Вся эта история с Новиковым наделала в свое время много шума. Когда она случилась, я, помню, в лоб спросил Василия: правда ли, что он приложил руку к аресту маршала? Василий мрачно посмотрел на меня и ничего не ответил.

С Василием я встречался и позже. После первого и второго его арестов, последовавших после смерти отца. То был уже другой человек. Больной, измученный, сломленный… Но это уже другой «островок» моих воспоминаний» (Сорокин Э. Чужой в семье Сталина. // Российская газета. – 6 декабря 2002 г. – http://www.rg.ru/Anons/arc_2002/1206/4.shtm).

Спорить с мертвыми тяжело, тем более тяжело их обвинять в фальсификации фактов. Но все—таки этот «островок воспоминаний» придется прокомментировать. Сразу стоит заметить, что повествование идет не от первого и даже не от второго лица, а передано со слов «некоего в штатском». Кто он? Как зовут? Вообще—то подобные «источники» иначе, как генератором случайных слухов, не назовешь. Как видно из предыдущих воспоминаний фронтовых друзей Василия, он не был честолюбивым человеком, тем более нелепо звучит фраза «мечтал о генеральских погонах». Василий Сталин был реалист, а не мечтатель, поэтому он не занимался придворными интригами, а старался довести до конца любое дело, за какое бы ни взялся. Опять же автор данной статьи подменяет мотивы, побудившие Василия Иосифовича обратить внимание отца на катастрофы в воздухе. Не жажда золотых погон заставила обратиться Василия к отцу, а желание повысить безопасность полетов. Далее, послушав «звон, не зная, где он», «некто в штатском» якобы рассказал Г.И. Морозову трогательную историю о пленном советском летчике, оставшемся без Звезды Героя за побег на самолете из концлагеря. Весь этот рассказ очень занимательный, но вызывает ряд вопросов. Первый: по какой это особой причине вернувшийся из плена советский офицер, в отличие от собратьев по несчастью, должен был не просто очиститься от клейма «бывший во вражеском плену» (в те времена, напоминаю читателю, этот ярлык означал конец летной карьеры, а порой и нормальной жизни), но еще и быть представленным к званию Героя? Да, угнал самолет, да, вернулся на Родину… Но ведь абвер тоже не зря работал. Вербовка и заброска немецких шпионов велась различными методами, и подобный вариант был не из худших. Думаю, если Сталин и заинтересовался судьбой подобного человека, то уж о Звезде Героя и речи быть не могло. Хотя летчиков он любил, как любил и справедливость. Многие вернувшиеся из плена «сталинские соколы» все же были удостоены этого высокого звания. Второй вопрос: как И.В. Сталин мог задать подобный вопрос сыну, если на момент описываемых событий Василий проходил службу в Германии и общался с отцом письмами. Или, может быть, И.В. Сталин завел еще одну дачу где—то под Берлином, как это делают современные «правители» России? Зачем же автор статьи тогда называет ее «ближней»? Ближней к чему, к сожженному рейхстагу? Действительно живописнейшее место, особенно летом 1945 года! Третье: не кажется ли вам, что воспаленная фантазия журналиста (или журналистов) строит повествование по классической схеме «плохой – хороший», где Василию Сталину отводиться роль некоего мрачного кардинала, творящего свои грязные делишки руками отца? Зачем в подобном случае заворачивать интригу, если обо всех проблемах в авиации Василий лично докладывал отцу? В послевоенный период у них сложились отличные семейные отношения. Иосиф Виссарионович и ценил сына за то, что Василий, не боясь его гнева, прямо в лицо выдавал факты, которые другие (в том числе Новиков и Шахурин) замалчивали. Потом в этом рассказе до смешного нелепым выглядит боязнь военных и «человека в штатском» опровергнуть Василия. Чего боялась эта компания? 26–летнего сына вождя? Да, каждый из них прекрасно знал, что ложь Сталиным карается не менее жестоко, чем замалчивание. Выходит, что Василий правду говорит, о которой собравшиеся военные боятся доложить Верховному? А вот современные журналисты были бы, наверное, рады, чтобы советские истребители продолжали падать, снижая и без того слабую боеготовность молодой советской реактивной авиации. Глядишь, и Союз на годик—другой раньше бы развалился, а тут этот негодяй Васька взял, да и испортил все. Кто его за язык тянул?

Короче, эти «мемуары» недорого стоят. Таких «свидетелей» сегодня хоть пруд пруди. В ту же когорту Смыслов с Соколовым записались, а по дружбе и журналистов Александрова с Сорокиным прихватили. И давай в один голос, мол, гад этот Васька всех посадил, чтобы тепленькое местечко занять. И не соображают при этом, что, получив звание, Василий Сталин не Новикова место, а Николая Александровича Сбытова занял, который, в свою очередь, убыл в Академию Генштаба. Сбытов, так или иначе, был командиром Василия с 1940 по 1946 год. Сталин—младший сменял своего командира на многих служебных ступенях, когда Сбытов уходил на очередное повышение. И при чем тут Новиков? Еще бы сказали, что он и на место наркома авиапромышленности Шахурина претендовал! Бред полнейший!

А вот сплетня про сбежавшего из плена летчика на самом деле имеет почву. Речь идет, скорее всего, о Герое Советского Союза Крамаренко. Но он из плена не сбегал, его освободили наступавшие советские войска – это раз; звание Героя он все—таки получил, но за войну в Корее – это два; подобный разговор на даче у Сталина не мог состояться по одной простой причине: Василий Сталин в это время служил на территории Германии и с отцом общался только посредством переписки – это три. И самое главное то, что Иосиф Виссарионович Сталин знал о проблемах в авиапроме задолго до жалобы Василия еще со времен войны. Все началось с прямых докладов летчиков на Потсдамской конференции, которые сумели в честь победы добиться встречи с Верховным Главнокомандующим и рассказать о плачевном состоянии материальной части авиаполков. Так что слова Василия, если и решали что—то в судьбе Новикова, Шахурина и иже с ними, то были одними из многих «криков вопиющих в пустыне». Правда, эти слова могли стать последней каплей, переполнившей чашу терпения И.В. Сталина, но в итоге рано или поздно это должно было случиться. Велика ли вина Василия в аресте «дельцов» от авиапрома? Думаю, что не больше, чем у рыбака перед голодным крокодилом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю