Текст книги "Старый, но крепкий 5 (СИ)"

Автор книги: Макс Крынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Жаль, убивать вас нельзя, – пробормотал недзуми, глядя на лежащего мастера Линя. – О ваших смертях сразу станет известно. Слышишь, Китт? Похоже, придется тебе обойтись без железного ящика.

Недзуми повернулся ко мне, огромный и устрашающий.

– Выходит, про твои навыки убивания одним взглядом мне наврали? Или они не действуют на зверей ранга «разумный»?

Печати были разрушены, и теперь заклинание ничего не сдерживало.

– Я никогда не убивал людей взглядом, – прохрипел я, одновременно со словами пытаясь мысленно активировать заклинание. – У меня немного другая способность.

Глава 12

Я молился всем богам, которых только мог вспомнить, чтобы заклинание сработало без слов, без жестов – одним лишь желанием, как уже было пару раз. Я сосредоточился, направил всю свою волю в это желание… И Ци внутри меня сдвинулась, повинуясь моим мыслям.

Мир вокруг меня замедлился. Движения недзуми стали медленными, словно он пробирался сквозь густой кисель. Но даже в этом замедленном времени он успел почувствовать что-то неладное. Его уши дернулись, глаза расширились, и он с места прыгнул в мою сторону – огромная туша с растопыренными когтями.

Но он так и застыл в воздухе – заклинание сработало.

Сейчас мне нужно очень внимательно продумать, что я буду красть и в каком порядке. А список здесь большой…

Навык: Метаморфизм, 55.

Возможна потеря сознания! Возможна потеря личности! Возможна необратимость изменений!

Навык: Манипуляция людьми, 48. Искусство обольщения, убеждения и шантажа.

Возможна потеря сознания! Чтобы уменьшить вероятность подобных дебафов, улучшайте тело/разум!

Навык: Воровство, 28.

Навык: Ловушки, 15.

Навык: Аналитика, 44. Способность быстро и эффективно обрабатывать информацию, выявлять закономерности, делать выводы и предсказывать дальнейшее развитие событий.

Навык: Маскировка, 37. Искусство менять внешность и манеру поведения для слияния с толпой или избегания обнаружения.

Навык: Наблюдательность, 22. Способность замечать мельчайшие детали и использовать их в своих интересах.

Навык: Ядоведение, 29. Знание токсинов, способов их приготовления и применения. Пользователь может ощущать отголоски старых экспериментов с ядами.

Навык: Блеф, 28. Умение уверенно лгать и вводить в заблуждение даже самых проницательных собеседников.

Навык: Акробатика, 16. Ловкость и гибкость, позволяющая перемещаться в труднодоступных местах и избегать опасности.

Навык: Бой когтями, 34.

Навык: Ментализм, 21. Способность считывать малейшие изменения в голосе, мимике и поведении людей.

Навык: Алхимия, 30.

Навык: Подслушивание, 25. Умение незаметно собирать информацию из разговоров других людей.

Каждый из навыков пропитан опытом долгих лет жизни под личиной человека и наполнен хитростью, коварством и инстинктами настоящего недзуми. Дальше шли разнообразные воспоминания, и их список был еще больше. За свою жизнь Ян Стап не ленился – не знаю, сколько лет жил на свете недзуми, но прожил он их не зря. Каждый навык был прокачан до впечатляющих высот, и даже без десятичных бонусов полученные знания будут огромными.

И определенно, что бы конкретно я ни выбрал, поглощение памяти будет болезненным. Очень болезненным.

Прежде, чем выбирать, я забрался в память Ян Стапа и сжег его воспоминания за последние сутки – это даст мне лишнее время, чтобы снова произнести заклинание, когда я вернусь в реальный мир.

Затем я вернулся к вариантам навыков и выбрал самое нужное для себя умение недзуми – аналитику.

Кража воспоминаний (Memory Theft): +1

Навык создан. Занято слотов навыков: 4/6.

Аналитика, 46.

Ранг навыка – необычный.

Боль обрушилась на меня сотнями игл, входящих в мозг. Никакой силы воли не хватило бы, чтобы сопротивляться такой пытке.

Вероятно, я кричал. Мир перед глазами плыл, а внутри меня что-то ломалось и перестраивалось. Может, я даже потерял сознание, потому что очнулся от того, что тонул.

Закашлявшись, я сел и сплюнул кровь. В носу хлюпало, а голова раскалывалась. Я вытер юшку под носом и сосредоточился на изменениях.

Всё вокруг становится яснее, четче. Будто мир до этого был покрыт легкой дымкой, а теперь я вижу каждую деталь. Мысли начинают идти быстрее, но не хаотично. Каждое событие, каждый звук или движение обретает смысл, словно кусочки мозаики начинают складываться в единую картину.

При попытке вспомнить что-то я замечаю то, что раньше ускользало от моего внимания: дрожь в голосе собеседника, напряжение в его плечах, как он или она отводит взгляд. Даже сейчас мой разум работает без остановки: анализирует, сопоставляет, делает выводы. Это похоже на внутренний поток, который невозможно остановить.

Потом я размышляю над навыками. Не колеблясь, отбрасываю навык манипуляции людьми, который превратит меня в нового Ян Стапа. Наблюдательность откладываю – возьму только если останутся силы.

Сейчас лучше взять маскировку, а потом – перейти к памяти недзуми. Есть слишком много того, что хочется узнать.

Недзуми валялся рядом – он явно успел снести меня своей тушей, но этот момент выпал из памяти.

Как раз сейчас Ян Стап медленно зашевелился, пытаясь подняться.

– Что тут…

Я не дал ему прийти в себя. Собрав остатки сил, я пробормотал заклинание.

Мир вновь замедлился.

Я выбрал маскировку. Во время учебы она мне не понадобится, но в будущем лучше постоянно ходить под ней. Слишком уж легко у меня получается заводить «друзей», а они могут отследить меня вплоть до матери.

Навык создан. Занято слотов навыков: ⅚.

Маскировка, 38.

Ранг навыка – обычный.

Затем я решил действовать иначе – дробить процесс на маленькие части. Забирать порцию за порцией.

Забрал его память по Руанским землям. Это было проще: карты и маршруты всплывали в моем сознании без особой боли. Недзуми много путешествовал.

Кража воспоминаний (Memory Theft): +1

Я продолжал дробить процесс, забирая у него все: его звериные инстинкты, его способность к выживанию в самых суровых условиях… Даже просмотрел его память о том, как он стал тем, кем был сейчас. Недзуми не обманул – его превращение произошло с ним одним из всего племени. Насколько он выяснил, так происходит не со всеми зверьми, и не зависит от уровня их силы. Недзуми и сам не понял, почему стал человеком. Может, сыграло что-то в генах. Может, его коснулась какая-то сила, или съеденные в обилии духовные травы изменили организм именно так.

Копаюсь в его памяти дальше. Вижу воспоминания о мразотных поступках разных высокопоставленных людей города. За некоторыми столько грязи, что даже злиться уже не хватает сил.

Вижу связи недзуми с бандитами. Вижу плотно взятых за жабры сирот Апелия – городские бандиты забирали у них львиную долю заработка. «Не воровать» было нельзя – их заставляли. Кто отказывался – умирал. Я запомнил имена и фамилии.

Вижу список людей секты, которым нельзя доверять, и вижу, почему. Эта информация пойдет Линю.

Вижу, что недзуми сам не ожидал, что Фаэлина расскажет мне о своем плане. На самом деле он хотел завербовать весь цвет секты, опутать долгами, круговой порукой и прочим, увести за собой и создать свою секту. Был нужен только зельевар, которого у него не было, и тут подвернулся я. И да, он подозревал, что я получил силы путем таблички – он даже раскопал слухи о Пирии и моем отце Броне.

Мышление недзуми было не во всем похоже на человеческое. Они не могли не играть грязно, такова их природа. Ян Стап и рад был бы опутать меня долгами и клятвами, но мне не нужны были деньги. От этого и попытка сперва забрать мой массажный бизнес, а потом, если бы я согласился варить им зелья, «вернуть» в качестве благого жеста, щедро сдобренного монетами.

В перерывах между подходами я залил мастеру Линю половину зелья лечения (хотя для практика его ранга даже двух бутыльков моего зелья будет мало, наверное). На лице у мастера след от удара наотмашь тыльной стороной ладони – лицо уже начало опухать.

Откидываю деревянный люк, ведущий в подвал. Иду туда, где недзуми хранил аптечку. Без удивления вижу здесь свои зелья регенерации, которые купил в лавке секты Додонев (у меня ведь напрямую зелья покупать нельзя). Беру зелья лечения и выпиваю их. Медитирую. Снова краду воспоминания.

Последний подход был самым ужасным. Будто кто-то забивал гвозди прямо в мой череп. Я вскрикнул и упал на колени.

Почему я не изобрел зелье от головной боли? – мелькнула мысль. – Серьезно, сколько раз я оказывался в такой ситуации? Это ведь очевидно! Но нет…

Я снова выхватил из пояса зелье лечения и выпил его до дна. Меня чуть не вывернуло наизнанку от этого вкуса – слишком много зелий за короткое время, организм протестовал. Каждая новая попытка казалась все большей пыткой. Боль становилась всё сильнее и сильнее, пока я не начал сомневаться: выдержу ли я ещё один раз? Или моя голова просто лопнет?

Я посмотрел на свои дрожащие руки и понял: ещё один раз использовать заклинание я просто не смогу. Не хватит ни силы воли, ни желания испытать эту боль снова.

Ян Стап лежал передо мной – огромная крыса с мутными глазами и дрожащими лапами. Он больше не был угрозой, его сознание и память разрушались сами по себе – слишком многое я забрал.

И больше забирать не хочу. При мысли, что моя голова будет болеть ещё сильнее, я готов был скорее отрубить себе руку, чем показать на тело и снова произнести заклинание.

Позади раздался слабый стон. Я обернулся и увидел мастера Линя. Он приходил в себя.

– Ты справился? – прохрипел он. – Но как?

* * *

Вхожу в зал собраний следом за мастером Линем. Здесь много кресел, но занято только одно – в нем сидит Свен Дей. Причем сидит прямо, не облокачиваясь на спинку. Мама говорила о таких «словно швабру проглотил».

Похоже, меня ожидает мягкий допрос в дружеском кругу.

Я медленно дошел до ближайшего свободного кресла и сел, опустив голову на подголовник, стараясь делать это как можно мягче.

Не знаю, что именно они хотят услышать, но если попытаюсь скрыть свои навыки или соврать о них, это может лишь усугубить ситуацию. Однако и правда ситуацию усугубит – кому охота жить рядом с человеком, который может выпить твои умения?

Дверь вдруг открылась. В зал зашла девушка в форме слуги, огляделась и быстро подошла ко мне, поставив на стол рядом со мной большую кружку.

Зелье болтуна.

Качество: отличное.

Убирает головную боль. Подталкивает к откровенности.

– От головной боли, – объяснил настоятель. – Сталевар варил. Пей и рассказывай: как⁈

Мастер Линь выглядел куда более расслабленным, но я видел, как его пальцы нервно барабанят по подлокотнику кресла. Они оба ждали объяснений – как именно подросток победил монстра в его собственном доме.

– Мы понимаем, что подобные навыки не могли появиться без древних артефактов, – сказал мастер Линь. – Вопрос только в том, какие именно это артефакты, и какие именно навыки они тебе даровали.

Я пригубил зелье и откинулся на спинку кресла. Прозрачное, с легким горьковатым привкусом – оно должно было избавить меня от мигрени, но увы, оно либо действовало медленно, либо было рассчитано на обычную головную боль.

Я заговорил медленно и тихо, чтобы не провоцировать новые вспышки боли.

– Хорошо. Думаю, вы уже догадались, что я использовал табличку императора Апелиуса.

Настоятель слегка прищурился. Мастер Линь не изменился в лице.

Я сделал глоток коктейля и продолжил:

– Моя способность позволяет мне читать воспоминания других. Но это получается очень тяжело и болезненно. После этого у меня начинается мигрень, а человек… ну… зачастую человек умирает. Недзуми был очень сильным противником, но когда я вытащил из него все воспоминания, он просто угас. Не смог мыслить без того, что делало его личностью.

Я сделал паузу, чтобы дать им переварить сказанное. Затем добавил:

– Полагаю, вам интересно, что я выяснил? – не поворачивая головы, покосился я краем глаза на господ практиков.

Линь кивнул, а настоятель продолжал сидеть без движения, внимательно наблюдая за мной.

– Простите, можно позвать писаря, которому вы доверяете? Я боюсь, что рассказывать придется очень долго, если я буду повторять это раз за разом, просто умру от старости.

Настоятель кивнул и позвонил в колокольчик. Через несколько секунд в зал вошел слуга, и тут же отправился за писарем.

Когда все было улажено, я начал говорить под запись – медленно, четко и без эмоций. Рассказ о гнили в секте Тьмы был долгим и тяжелым. Я перечислял имена адептов, которые были вовлечены в грязные дела: кто и сколько раз предавал своих товарищей ради золота, кто продавал секреты на сторону, кто заключил сделки с демонами, кто убивал и пытал ради своих целей. Я рассказал все, что узнал из воспоминаний Недзуми.

Каждое имя было, как гвоздик в крышку гроба. Мастер Линь с каждым услышанным проступком становился все мрачнее. Настоятель слушал молча, но и его лицо медленно каменело. Если наказывать каждого по всей строгости закона – секта будет обескровлена.

Когда я закончил, в зале повисла напряженная тишина. Бледный писарь аккуратно сложил бумаги и, уставившись испуганным взглядом на настоятеля, ждал приказов.

– Это многое объясняет, – произнес настоятель наконец. Его голос был холодным и отстраненным. – Полагаю, ты мог что-то неверно понять.

– Безусловно, – сразу же сказал я. Каким бы ни был неискушенным в политических играх, но такие намеки ловить умел. – Есть еще кое-что. И я не могу промолчать об этом.

Настоятель приподнял бровь.

– Я видел, как Ян Стап получает доклады от своего человека в школе Небесного Гнева, – продолжил я. – Он был уверен, что в Вейдаде была использована магическая бомба. И, судя по всему, к этому может быть причастна наша секта.

Промолчать об этом я не мог – во-первых, мне нужно было узнать, правда ли это. Во-вторых, лицедейство – не мое, а они могли задаться вопросом, почему я вдруг стал менее открыт с мастером Линем. Если бы они поняли, что Ян Стап знал эту их тайну, а я получил её вместе с куском его памяти и скрыл от них, я стал бы неблагонадёжен в их глазах. Нужен ли им сильный практик, который не доверяет своему руководству? Не думаю.

– Это ложь, – сказал Линь спокойно и даже нашел в себе силы слегка улыбнуться. – Я уже думал, что-то действительно важное. Никто из наших не использовал бомбу в Вейдаде, недзуми солгал тебе, чтобы рассорить с нами.

– Хорошо, – кивнул я. – Но какая мотивация у того, кто сделал это?

Мастер Линь вздохнул и потер переносицу. Покосился на настоятеля, тот кивнул.

– Ты хочешь знать правду? – начал мастер Линь. – Хорошо. Ты заслуживаешь её. На вершине горы рядом с Вейдаде находится чудовище размером с городскую ратушу. Оно спит уже сотни лет. Именно его присутствие на горе делает энергию льда вокруг такой плотной и насыщенной. Это место идеально для медитаций и экспериментов, но только до тех пор, пока монстр спит.

Я нахмурился.

– И что это значит?

– Это значит, – вмешался настоятель, – что форт, который они хотели построить, мог пробудить монстра. Любое значительное вмешательство в энергетическую структуру на вершине горы может разбудить духовного зверя. А если он проснётся, последствия будут катастрофическими. Один такой зверь способен уничтожить целый город за считанные часы. Мы не королевская армия, чтобы остановить его. Более того, даже они не смогли бы сделать это сразу.

Мастер Линь кивнул и продолжил:

– Каждый месяц школа Небесного гнева отправляет на вершину отряд, который несет специальные порошки. Их высыпают в ноздрю монстра, чтобы поддерживать сон. Это дорогостоящая процедура, но она необходима для безопасности не только Вейдаде, но и всего региона.

– И школа Небесного Гнева знала об опасности?

– Знала, – подтвердил настоятель. – Окрестные школы и секты предупреждали их, просили отказаться от своих планов построить форт. Но школа настояла на своём. Они были уверены, что смогут контролировать ситуацию.

Мастер Линь горько усмехнулся и повторил слова настоятеля.

– «Контролировать ситуацию»… Эти слова всегда звучат одинаково глупо из уст тех, кто не понимает масштаба опасности.

Я молчал, переваривая услышанное. Всё начинало складываться в единую картину. Мне сейчас врали в лицо. Секты и школы борются за власть, и форт усилил бы практиков Небесного гнева достаточно, чтобы они стали на голову выше соседей.

– Значит, вы считаете, что диверсия была оправдана?

Настоятель спокойно посмотрел на меня.

– Кто бы это ни сделал, это было необходимым злом. Если бы школа Небесного Гнева продолжила свои эксперименты и строительство, они могли бы разбудить монстра, и тогда были бы потеряны жизни многих тысяч. Гораздо больше, чем погибло из-за этой диверсии.

– Я сочувствую пострадавшим людям и их семьям, – сказал мастер Линь мягко, пытаясь придать своим словам больше искренности.

Настоятель кивнул:

– Подумай сам. Ты живешь среди нас уже два месяца, и, думаю, понимаешь, что мы не жестокие люди. Мы пытались убедить школу мирно.

– Тогда кто мог взорвать эту бомбу?

– Это могли быть последователи Бури, школа Заката или какой-нибудь из мелких культов. Но я думаю, скорее всего, школа просто небрежно обращалась с найденными артефактами.

Я кивнул, делая вид, что верю. Их аргументы звучали убедительно – слишком убедительно. Они плели свои словесные кружева, но информаторам недзуми я верил больше.

– Я понимаю, – сказал я неуверенно. – В конце концов, у них было множество причин выставить нас агрессорами. Это дало им моральное право действовать против нас открыто и скрыло их собственные ошибки.

– Именно. И ты сделал правильный выбор, поделившись с нами этой информацией, – добавил мастер Линь.

Я ответил ему благодарным взглядом и лёгкой улыбкой. На самом деле меня тошнило от всей этой игры. Они говорили красиво и уверенно, но я чувствовал фальшь в каждом слове.

Взорвать бомбу во время праздника…

– Спасибо за откровенность, – сказал я, и слегка поклонился, вставая с кресла. – Теперь всё стало гораздо яснее.

– Мы всегда открыты для тебя, – заверил настоятель. – Ты можешь задавать любые вопросы и быть уверен: мы всегда скажем тебе правду. Как твоя голова?

– Почти не болит. Я, пожалуй, пойду к себе в комнату.

Я вышел во двор секты и только сейчас понял, что уже наступила ночь.

Воздух был прохладным. Луна висела низко над горизонтом, её тусклый свет с трудом пробивался сквозь облака.

Я стоял, не двигаясь, глядя в пустоту. В голове шумело. Слова настоятеля и мастера Линя всё ещё звучали эхом, разрывая мои мысли на части.

Что чувствую? Гнев? Разочарование? Боль? Наверное, всего понемногу. Чувства перемешались в неразбериху, запутанный клубок эмоций.

Наконец я заставил себя двинуться. Медленно, словно во сне, я направился к своей комнате. Закрыл за собой дверь, бросил одежду на пол и встал под душ. Холодная вода обрушилась на меня, пробивая кожу ледяными иглами. Я стоял под этим потоком, пытаясь очиститься не только физически, но и морально. Но вода не могла смыть того, что засело внутри меня.

Сейчас бы не помешал небольшой разговор с Лиссой, а потом – ночь с ней же.

Вот только и этого у меня сейчас не было.

На следующий день занятия отменили. Весь внутренний двор секты был заполнен людьми. Ученики и мастера собрались вокруг огромного костра, сложенного из толстых бревен. На вершине этого костра бился привязанный к столбу недзуми. Он бессмысленно рычал, пытался вырваться и не мог. В глазах громадной крысы я не видел ни проблеска сознания. Ян Стап умер вчера, это лишь тело.

Настоятель долго перечислял грехи недзуми, говорил о том, что на самом деле сказки имеют свойство оживать. Предупреждал, что человечеству имеет смысл надеяться только на себя и нужно давать отпор общему врагу, но не уточнил, что иногда одни части человечества подкидывают своим собратьям бомбы с «пепельной лихорадкой».

Наконец факел полетел в доски костра. Как по мне, проще было поджечь дрова огненной техникой, но настоятель предпочел зрелищность. Огонь мгновенно охватил сухие бревна и тело крысы. Пламя взвилось в небо, озаряя лица собравшихся.

Это было отвратительное зрелище – недзуми визжал, ревел. Секта превратила смерть Ян Стапа в урок.

А потом начались проверки и аресты.

Глава 13

Всю ночь я провел в медитации, методично избавляясь от осколков чужого сознания, которые прихватил вместе с воспоминаниями и навыками недзуми.

Странный, болезненный процесс – ковыряться в собственном разуме, выискивая чуждые занозы. Чужеродных эмоций оказалось не так уж много, но каждая из них была пропитана чем-то неприятным. К счастью, мой разум стал крепче: сейчас я быстрее находил чужие привычки, эмоции и установки, чем раньше. Да и полученный навык помогал мне в этом: я быстрее находил наследие Ян Стапа и быстрее избавлялся от него.

Работать со своей памятью пришлось долго. И если первый час я просто искал воспоминания, погрузившись в медитацию, то потом мне это наскучило.

Тогда я представил свой разум как огромную библиотеку с полками из черного дерева, что тянулись вверх и вдаль, теряясь в темноте. В каждой книге – воспоминания, мысли, чувства. Но среди них были те, что до недавнего времени не принадлежали мне. Отдельная полка со старыми и потрепанными томами в обложках из грубой кожи, на которых отпечатались следы когтей.

Я брал их одну за другой. Открывал, листал страницы и среди полезной памяти замечал и вымарывал чужие эмоции, чужие мысли.

В основном находил густую ненависть к «жалким людишкам», презрение к нашей слабости, отвращение к нашим страхам. На этих страницах была запечатлена извращенная радость от ощущения власти над другими, удовольствие от унижения тех, кто слабее. То, чего я надеюсь никогда не испытать и не сделать частью своей личности.

Чтобы избавиться от этого, я представлял каждую эмоцию как чернильное пятно на страницах книги и выжигал их ярким белым светом. Чернила испарялись, оставляя за собой пустоту. Иногда это было легко – ненависть и презрение уходили почти без сопротивления. Иногда приходилось бороться: некоторые эмоции, слишком тесно связанные с воспоминаниями, цеплялись за меня, как липкая паутина, и я буквально выдирал их из своего сознания. Иногда с какой-то другой информацией.

Но самым сложным оказалось избавиться от центральной установки недзуми: «Кто сильнее, тот и прав». Это убеждение было размазано абсолютно по всем воспоминаниям. Оно пронизывало каждый осколок памяти, каждую мысль и каждое чувство, каждый абзац в этих книгах.

«Сила – лучший аргумент».

«Без силы нет власти».

«Сильный диктует правила».

Эти слова звучали в моей голове снова и снова, как эхо. И что самое неприятное – я не мог полностью отвергнуть эти идеи. В них была своя доля правды: я не спорил, что сила действительно важна. Она решает многое. Но то, что недзуми возвел силу в культ, было мне чуждо. Я не мог принять эту идею. Есть старушки и старики, слабенькие в силу возраста, но я не верю, что на этом основании ты лучше них и можешь делать все, что хочешь. Есть дети, женщины. Инвалиды, потерявшие конечности в боях, но крепостью духа способные соперничать со сталью.

В общем, несмотря на трудность, эту установку я тоже искал и вымарывал из сознания со всей тщательностью. К утру я был измотан до предела, но подавляющая часть мысленного мусора была уничтожена.

Настало время разбираться с новым навыком.

После того, как я получил навык аналитики, мир начал раскрываться передо мной с новой стороны. Повсюду я стал замечать закономерности – в отношениях между людьми, в их поступках, в их словах. Не просто хаос эмоций и случайных действий, а узоры, которые складывались в предсказуемые цепочки. Люди, сами того не осознавая, следовали своим внутренним установкам, привычкам, страхам, все это можно было предугадать, отыскать, предсказать.

Но дело не ограничивалось только людьми: аналитика позволяла мне видеть мир как сложный механизм, где каждое колесико вращается по определенным правилам. И вместе с этим пришло осознание собственных ошибок.

Желая сделать жизнь людей лучше, начинал вообще не с того. Моё старческое желание облагодетельствовать человечество сейчас казалось мне наивной блажью. Я хотел сделать жизнь людей лучше, но даже не понимал, с чего начать. Хотел защитить их от духовных зверей, но действовал так же хаотично, как те самые люди, чьи поступки я теперь мог разбирать на составляющие.

Аналитика показала мне истину: если моя цель – защитить человечество от духовных зверей, то для этого нужно достаточно мощное оружие. Либо бомбы по типу земных – уничтожающие врагов на значительной площади, либо люди, которых можно массово поднять до высоких рангов силы с помощью зелий или других средств. Пусть даже ценой их лет жизни. Пусть они сжигают свои тела ради одного удара, который способен уничтожить тварь. Пусть их метаболизм разгоняется до такой степени, что организм начинает сам себя пожирать. Главное – изобрести зелье, способное обменивать их годы на силу, чтобы люди могли отбросить тварей обратно в долину или уничтожить их полностью.

Если моя цель – улучшить жизни людей, тогда нужно думать о пансионатах для стариков, о детских домах для сирот, о школах для бедных детей. Нужно искоренять преступность, создавать инфраструктуру для городов и деревень. Это долгий путь, путь созидания и заботы. И он требует совершенно других ресурсов и подходов.

Если же моя цель – создать как можно больше практиков, тогда нужно идти другим путем. Создавать свой культ или стремиться к власти в какой-нибудь уже существующей секте. Забавно, но сейчас я понимаю: предложение недзуми о создании своего культа было бы идеальным вариантом для этой цели. Но даже сейчас у меня есть варианты: Циншуй – город с богатой верхушкой и огромным количеством ресурсов, полный аристократов и богачей, чьи слабости и секреты я теперь знаю благодаря недзуми. Если разыграть свои карты правильно, я могу стать теневым игроком, который будет контролировать жизнь города из-за кулис. Это даст мне власть и ресурсы для реализации любой из моих целей.

Минус всего один – вся верхушка будет мечтать меня убить. Люди почему-то не любят тех, кто вмешивается в их дела и угрожает их статусу. И они наверняка найдут способ прикончить меня, высокоранговых аристократов недооценивать нельзя.

Переключаюсь дальше на аналитику своих поступков. Раскладываю себя по полочкам.

Идея дать старикам вторую жизнь пришла ко мне в виде вспышки, мгновенного импульса, который зародился глубоко внутри, когда я увидел память Игната. Его история чем-то напомнила мою собственную и этим меня зацепила. Потерянные годы, сожаления, боль от того, что жизнь уходит, а ты ничего не успел, не добился ничего значимого, откладывая жизнь «на потом».

Я почувствовал сочувствие, когда увидел в Игнате себя, и тогда я решил, что могу что-то изменить. Что могу дать старикам из бараков шанс на новую жизнь, на исправление ошибок, на возможность снова почувствовать вкус молодости.

Вот так они и оказались на острове. Старики, которых я собрал, заселил, дал им работу и цель. Они справляются. Честно говоря, справляются даже лучше, чем я ожидал.

Но если быть откровенным, то я мог бы нанять других людей, и они бы выполняли те же задачи ничуть не хуже. И просили бы за это только деньги. А старики требуют куда больше вложений, не только материальных – моральных.

Я начал плодить сущности. Создал связку из острова, трав, опытов по омоложению стариков и поднятию их рангов. Всё это для них, ради того, чтобы дать им то, чего у других никогда не было в старости: шанс.

Но теперь, когда я смотрю на всё это трезвым взглядом, через призму знаний навыка, возникает вопрос: а нужна ли им эта молодость и сила?

Да, конечно, она не помешает. Кто бы отказался от возможности снова стать молодым? Но теперь я понимаю, что эта нужда – не такая уж острая, как мне казалось вначале. Просто я поставил себя на их место и решил за них. Думал, что если они получат молодость и силу, то начнут действовать так же, как я на момент попадания в этот мир. Что они снова почувствуют вкус к жизни, начнут рвать жилы ради роста, добиваться большего. Что по прошествии года они захотят работать на меня, заинтересованные возможностью получить техники и новые перспективы.

Но правда в том, что они другие. Их жизнь была другой. Их опыт – не мой опыт. Сейчас я уверен, что максимум, чего они захотят – прожить новую жизнь с молодой женой, чтобы денег хватало на еду и крышу над головой. Никаких амбиций, никаких великих целей.

Игнат, возможно, захочет чего-то большего. Но не силы и не техник. Его мечта куда проще: найти сына и наладить с ним отношения. Вернуть то, что он потерял в прошлом. Правда проста и банальна: если бы у этих людей была хотя бы крупица злости на мир, желание урвать свой кусок или стать лучше и сильнее – они бы тогда не жили в бараках. Они бы выгрызли себе место под солнцем.

Теперь я понимаю это и осознаю, что моя новая молодость и новая память сыграли ключевую роль в том, кем я стал здесь и сейчас. Если бы меня закинуло сюда в старом теле, вряд ли бы я смог сражаться за свою жизнь и расти в этом мире. Даже со стимулом в виде угрозы от целителя или духовных зверей – я бы просто сдался. Моя тяга к жизни, мои вспышки эмоций и жажда роста – всё это результат влияния нового тела и памяти Китта. Оно даёт мне энергию жить и бороться за своё место в этом мире.

У стариков этого нет. Старое тело, старая жизнь тянут вниз, становятся якорями для амбиций. Эти люди прожили свои жизни, закостенели в своем мышлении и устали. Даже если я проведу их через курс омоложения, их сознание останется прежним.

Тут аналитика делает выверт и показывает положительные стороны стариков на этом месте и показывает, что амбициозные люди на острове и не нужны. И вообще, вопрос лояльности сотрудников напрямую связан с вложенными в них ресурсами и отношением, а не только с зарплатой: люди, способные испытывать благодарность, будут верны пропорционально тому, что для них сделали. Просто платить зарплату, особенно если сотрудники работают на «золотых грядках», недостаточно – лояльность будет нулевой. А лояльность укрепляется как раз увлеченностью в работу или дополнительными вложениями: например, в моем случае – возможностью стать практиками, улучшить свою жизнь и здоровье – это уже выходит за рамки обычной зарплаты.

Бессонная ночь оставила после себя тяжесть в голове и неприятный осадок на душе. Мысли крутились, как бешеные волчки, не давая покоя. Я просчитывал каждую мелочь, каждую деталь, каждый шаг, который я сделал или мог бы сделать. Чтобы остановить постоянный анализ, потребовалась глубокая медитация.

Поспать не удалось, с утра меня привел в порядок ледяной душ. Но стоило выйти из комнаты, как всё вернулось: напряжение, усталость от бессонной ночи. Слишком большое потрясение для организма, слишком много воспоминаний, поглощенных вчера. Мне бы сутки отдыха… Но увы, приоритетнее было вычистить поглощенную память.