Текст книги "Девушка с золотистыми волосами. Часть 1"

Автор книги: Макс Гришин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Нет. Деньги это лишь средство к чему-то. Это лишь бумажки или кусок пластика, в обмен на который можно получить какие-то товары или услуги. Если у тебя есть благородная цель, деньги могут быть полезны. Но деньги так же могут и навредить тебе. Это как оружие, если ты обращаешься с ним правильно – он может быть тебе полезно, но если ты обращаешься с ним неверно, то результат может быть плачевным.

– А если человек получил деньги не так как надо... как... не знаю...

– Преступным путем? – подсказала Линда.

– Да... если человек сделал что-то, что не должен был делать...

– Значит он поступил неправильно и, значит, закон должен его за это наказать.

Кай помолчал с минуту, пытаясь осознать все сказанное. Линда видела, как ходили мышцы его скул, как где-то в глубине его сознания бурлили потоки мыслей.

– ... Но, – начал он снова, – эти деньги... то есть те деньги, которые он получил этим преступным путем, если он потратил их на что-нибудь, что может принести пользу другим... на что-нибудь благородное?

– Ты задаешь сложные философские вопросы, – опять улыбнулась Линда. – Я думаю, что здесь надо учитывать совокупность факторов, таких как тяжесть содеянного и, собственно, то, ради чего преступление было совершено.

– Если убить человека...

– Нет! – резко ответила Линда, – ничто в мире не оправдывает убийство!

– Ну а если убить человека, который ничего не стоил и забрать у него деньги... а потом... потом пустить их на что-нибудь, не знаю, полезное?

– Ах, ты про Раскольникова?

– М-м, да... – как-то неуверенно ответил Кай.

– Он был не прав. Он сделал серьезную ошибку, и эта ошибка преследовала его до конца его дней. Автор показал в книге, как мучился он, как страдал за содеянное и как, в конце концов, осознал тяжесть своей ошибки. Конечно, есть исключения и все не так однозначно, как я тебе рассказываю. В нашем мире есть такие люди, которые ставят своей целью навредить другим людям: убить, ограбить, изнасиловать и совершить прочие серьезные преступления. Этим людям надо показать, что они поступают неправильно, они должны осознать это и встать на другой путь! Но далеко не все можно исправить и, в редких исключениях, убийство того, кто делает серьезные преступления, может быть оправдано. Но убийство невинного человека ради, пускай даже, самых благородных целей – никогда!

Кай снова замолчал, желваки ходили у него на лице, выдавая глубокий мыслительный процесс. Линда смотрела не него не отводя глаз. Он постоянно смущался, постоянно прятал глаза куда-то вниз, но несколько раз, когда их взгляды пересекалась, Линду будто обжигало тем особенным пронзительным взглядом, которым он смотрел ей в глаза эти несколько мгновений. «Что ты такое, Кай Ковальский, – мысленно задавала она снова и снова себе вопрос. – Кем ты был до этого и кем ты станешь?..»

Кай вышел от Линды уже вечером. Белые барашки облаков медленно плыли по темно-синему небу. Где-то в парке, по правую сторону немноголюдной дороги, заливались своей трелью певчие птицы. Теплый летний ветер приятной прохладой освежал лицо. Как-то было легче на душе. Какое-то чувство чего-то приятного, чего-то давно позабытого или, возможно, никогда до этого не знакомого, растекалось внутри, затекая в те углы, где до этого стоял мрак и беспокойство.

Он медленно брел по дороге вперед, к тому дому, где он снимал себе небольшую квартиру. Телом он был здесь, на дороге, идущей мимо парка. Но мысли поднимали его вверх и уносили куда-то совсем далеко, туда, где был лишь он и она... Ему невольно вспоминались ее глаза, ее длинные, падающие на плечи волосы... ее улыбка. Но даже сейчас, идя один по этой пустынной дороге города, вспоминая все это, он невольно смущался, бубнил что-то неразборчивое под нос, с опущенными вниз, на асфальт, глазами. Несколько раз он останавливался посреди тротуара, испытывая в себе какое-то дикое желание сделать что-то, но... простояв с минуту, не зная зачем он остановился и что надо сделать, он тяжело вздыхал и продолжал двигаться дальше.

Он не заметил, как подошел к своему дому. Но вот где-то сверху звучным криком разразилась чайка, он очнулся и оглянулся. Солнце уже не светило так, как прежде. Серые облака заняли почти все небо, и лишь небольшая синяя полоска медленно утекала куда-то вдаль, куда-то на север.

Кай поднялся на второй этаж, отпер дверь и в ботинках завалился на заправленную кровать. Не было желания ни раздеваться, ни, тем более, умываться. Снова вспомнилось ее лицо, ее взгляд... улыбка. «Я никогда не красила волосы в золотистый цвет» – вспомнилось сказанное так тихо, так нежно, что Кай невольно улыбнулся. Снова какой-то заряд энергии заставил его двигаться. Он встал, пробубнил что-то себе под нос и подошел к столу. Большой пластмассовый чайник, с теплой от жары в комнате водой, утолил его жажду. Он было направился в душевую, но передумал, снял ботинки, снова лег на кровать и закрыл глаза, желая уже не открывать их до самого утра, желая видеть лишь те сны, где была она, но вдруг сильный стук в дверь заставил его вскочить с кровати и уставиться на дергавшуюся металлическую ручку.

– Кто там? – спросил он тихо, где-то в глубине своей души надеясь, что все это ему показалось, что это был лишь какой-то сон, в который он, неожиданно для самого себя впал, но грубый, откуда-то знакомый голос «я, открывай» в одно мгновение разбил все его надежды.

Медленно, боясь делать резких движений, будто от этого зависело исчезнет человек за дверью или нет, он подошел к ней и отпер. Дверь распахнулась и в лицо ударила струя дыма.

– Давно не виделись, – просипел Джо, влезая в комнату и наполняя ее запахом табака и перегара. – Ну и халупа у тебя, впрочем лучше, чем в сарае, где тебя старуха держала! Ну, рассказывай, чем живешь?!

Кай испуганно отшагнул назад.

– Да не бойся, не трону тебя, чё ты как маленький.

– Я... я... – при виде этого человека его почему-то охватил такой страх, что он не мог говорить, а лишь стоял у кровати и смотрел испуганными глазами на своего названного гостя.

– Ты... ты, – передразнил Джо. – Чё ты стоишь, садить! – он кивнул Каю на кровать и тот поспешно сел.

– Я, не на долго, не бойся... так, проведать старого друга. Послушай, я там тебя тогда слегка отдубасил – было дело. Но это так, не со зла, не обижайся! Просто ты человек чужой в доме и не надо лести туда, где тебя не ждут. Понимаешь?

Кай сглотнул слюну и утвердительно кивнул головой.

– А если понял, то я думаю, что больше у нас с тобой таких проблем не будет. А теперь послушай меня, помнишь про должок, который ты мне обещал вернуть? Так сказать, привет с детства?

– Да... да, я все помню, я отдам... я заработаю и отдам, у меня теперь есть работа, мне платят деньги... я...

– Да не тараторь ты так, что ты заладил как попугай! Когда говорят с тобой, ты слушай, или что, тебя не научила еще твоя девчонка как себя вести надо?

Кай несколько раз кивнул головой, смотря в одну точку перед собой.

– Впрочем мне на это насрать, не мое дело! – Джо подошел к столу и сел на него; послышался слабый треск, но старый стул выдержал, лишь слегка покосившись. – Я к тебе по другому вопросу. То, что ты мне отдашь эти деньги я не сомневаюсь, рано или поздно Джо получает то, что ему должны. Вопрос не в этом, вопрос в том, когда ты мне сможешь их отдать, ведь времени у меня...

– Мне почти ничего не надо... я не трачу... почти не трачу деньги, разве что на еду... я отдам, несколько месяцев и я все отдам...

– Опять ты тараторишь, твою мать! – Джо кинул недокуренную сигарету в Кая и она ударила его по лицу, – где твоя воспитанность, придурок, или чё, тебя не учила твоя мамаша держать хлебальник закрытым?!

Кай опять замолчал.

– Можно продолжать? Разрешаешь мне, твою мать? – Джо встал со стола и погасил тлевшую на полу сигарету ногой. – Вылез из леса, сразу видно! Ладно, хер с тобой, не мне тебя учить! – заговорил он уже тише. – Я о чем хотел поговорить... Ты говоришь несколько месяцев. Но ведь я уже и так ждал больше десяти лет. Ты хочешь, чтобы я еще ждал? Ведь инфляция, мужик... инфляция. Деньги теряют свою, так сказать, инвестиционную ценность...

– Но... – начал было Кай, но тут же осекся и замолчал.

– Времени у меня теперь нет. И!.. – Джо повысил голос, поднимая вверх свою руку, давая таким жестом понять Каю, чтобы тот не смел открывать рот, пока он не закончит... – И я человек гуманный, так сказать, человек все понимающий, и я понимаю, что тебе с твоими мозгами придется всю жизнь работать, чтобы все это отдать. И... у меня для тебя есть предложение, работка, так сказать.

Кай удивленно посмотрел на Джо, но увидев его недружелюбный взгляд, снова уставился в точку перед собой.

– Работка не пыльная, но требующая ответственности. Сложного ничего нет. Надо лишь делать то, что я тебе скажу и держать язык за зубами. Выполнишь ее и больше мне ничего не должен. Справишься за пару часов. Согласен?

– Я... я согласен. Что мне надо будет сделать?

– Ты не такой придурок, каким кажешься, – Джо оскалился своими черными гнилыми зубами. – Что касается работы... Да это и работой сложно назвать. Так, скорее подработка. Надо просто будет забрать кое-что, кое-откуда и отдать мне, когда я дам знать.

Кай решительным образом не понял ничего из того, что ему надо было сделать, но сразу согласился. Желание сделать для этого человека все, что он хочет, лишь бы навсегда отвязаться от него, пересиливало в нем все другие чувства.

– Ну и хорошо! Да ты сиди, куда ты? – проговорил он, смотря как Кай зачем-то встал с кровати. – В ногах правды нет. Ты послушай сначала, что тебе надо сделать, потом будешь суетиться.

– Хорошо, – проговорил Кай, снова опускаясь на кровать.

Джо взял стул от стола и поставил его напротив Кая. Не спеша он сел на него и закурил новую сигарету.

– Ты ведь лесной человек?

– Что?..

– Из леса пришел, говорю?

– Да...

– Умеешь, наверное, неплохо по этим лесам ползать, научился за много лет? В общем, работа для тебя будет не сложной. За тридцать первым километром – почти там, где тебя этот дебил отыскал, есть грунтовая еле заметная дорога, которая уходит влево. Влево если от города ехать... – добавил Джо, припоминая маршрут, – так вот, тебе надо будет на эту дорогу свернуть и пойти по ней. Она там петляет, потом метров через двести заканчивается поляной, небольшой такой. В свое время там пилили лес или торф добывали, но это не важно! В общем эту площадку делали как парковку для техники. Сейчас там ничего нет; изредка там появляются любовники из города, чтобы... ну ты понял, да?! – он громко загоготал и Каю невольно бросились в глаза черты его тучного брата. – Так вот, за этой поляной, если стоять спиной к дороге, начинается тропинка. По началу она достаточно широкая и заметная, но, если идти по ней долго, несколько километров, она становится почти незаметной и в конце концов упирается в небольшую реку. Не знаю ее название, если оно у нее вообще есть... так, ручей небольшой... но это не важно, и так найдешь!

Кай утвердительно кивнул головой.

– Да не кивай ты, ведь не понял же нихера! Слушай сначала! В общем, тебе надо будет по этой тропе выйти к реке и двинуться влево, вниз по течению. Там троп уже никаких нет – дерьмо всякое под ногами – камни, деревья поваленные, гниль, ветки. В общем, надо будет пройти с километр, до того место, где начинаются пороги и река поворачивает вправо. Понял?

Кай снова кивнул головой.

– Что понял, расскажи.

– На лесной дороге, за... за тридцать... тридцать... – Кай начал усиленно вспоминать, но Джо прервал его:

– Да не важно за тридцать каким, до этого места я тебе довезу. Что дальше?

– ... Там будет грунтованная...

– Грунтовая!

– Грунтовая дорога. Мне надо будет повернуть на эту... на эту дорогу и двинуться до поляны. За поляной будет тропинка, по которой надо долго идти и она, эта тропинка, выйдет к речке.

– Ну? – спросил Джо, замечая, что Кай замолк, усиленно начиная вспоминать.

– Надо выйти к этой речке и начать двигаться по ней в... влево...

– Ну! Правильно! И докуда?

– До... до порога...

– Порогов! Знаешь, что такое пороги?

– Да... это камни на воде...

– Да, – Джо кивнул. – Дойдешь до этих камней и садись жди.

– Чего? – осторожно спросил Кай.

– Друзей.

– Друзей?

– Да, твоих друзей из космоса, твою мать! Слушай и не перебивай! Вскоре, через несколько минут, ну может десять, может двадцать, зависит от того, как быстро ты доберешься, ты услышишь звук самолета. Знаешь, что такое самолет? Летающая такая херня! Вууууууу, твою мать! Такой звук, понял?

Кай кивнул головой.

– Когда услышишь звук самолета, встань и осмотрись – внимательно посмотри, один ли ты.

– А... а кто еще должен быть?

– Никто! Не важно кого ты там увидишь, суть в том, что ты не должен видеть никого, понимаешь? Там ты должен быть совершенно один. Тебе надо убедиться в этом, понял?

– Да.

– Так вот, когда убедишься, что один, закуришь сигарету.

– Но я не курю...

– Насрать на это! Куришь, не куришь – не важно. Важно то, что те, кто будут в самолете, должны видеть дым. Как ты будешь курить, всем похер. Сигареты, зажигалку я тебе дам. Понял?

Кай кивнул головой.

– В общем самолет сделает пару кругов над тобой и круга через три пролетит прямо над твоей головой. Дальше смотри внимательно! С самолета будет брошен парашют с пластмассовой канистрой. Понял? Так вот тебе надо будет взять эту канистру. В воду они не должны сбросить, но если туда улетит, надо будет лезть в воду. Понял? Плавать умеешь?

Кай неуверенно пожал плечами.

– Да это не важно. Там река-то ничего, яйца не скроет, так что не утонешь. В общем, подберешь эту канистру с парашютом и двигайся обратно. А! Забыл сказать главное. Обязательно открепи от канистры парашют, скомкай его и засунь под какой-нибудь камень, их там херова туча. Только смотри, чтобы не торчал оттуда, а то... И насчет самолета. Не вздумай махать им руками или что-нибудь подобное. Для них это сигнал. Махай руками, только если увидишь кого-нибудь рядом, кого там быть не должно. А быть там не должно никого, кроме тебя. Понятно?

– Да... Все понятно.

– Ну и точно так же двигаешься обратно – сначала вдоль реки, потом доходишь до того места, где вышел. Не забудь где вышел, а то будешь блуждать там пол дня... В общем, доходишь до туда, выходишь на тропинку и начинаешь медленно двигаться по ней к дороге. Потом будет поляна, потом уже дорога. Весь путь туда и обратно, вместе с самолетом и прочей херней, займет у тебя часа четыре. Туда я отвезу тебя к шести утра. К десяти приеду за тобой на это же место. Только, – Джо наклонился вперед и его раскрасневшееся в морщинах лицо придвинулось совсем близко к лицу Кая. – Не вздумай с этой гребаной канистрой по асфальтированной дороге шастать. Машин там почти не ездит, но время от времени бывает. Сиди где-нибудь в лесу, в кустах неподалеку. Как увидишь мою машину, можешь вылезать. Понял меня?!

– Да, хорошо. А... а что этой в канистре? – робко спросил Кай.

– Не твое дело! Не суй свой, твою мать, нос туда куда не надо! Это тебе совет на будущее и на сейчас. Все, что тебе надо знать, так это то, что она красного цвета! Все остальное – не твоего ума дела. И, упаси тебя бог где-то упомянуть про эту гребанную канистру кому-то из этих твоих дружков! Откручу башку тебе и им, понял меня? Если кто будет спрашивать, мол где был утром, куда ходил и все такое, говори ездил к Анне помогать чинить дверь в подвале. Именно поэтому Джо за тобой рано утром и приезжал. Понял? Все, что было там, у реки, об этом должны знать только ты и я... ты и я, услышал?! И все и больше никого. Все ясно?!

– Да, – подтвердил Кай.

– Хорошо. Завтра без пятнадцати шесть жди. Увидишь мою машину у дома, спускайся вниз. – Джо затушил сигарету о край стола и бросил окурок в стоявшую рядом кружку с недопитым в ней чаем. Затем он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, бросил их на стол, повернулся и направился в сторону двери. Дойдя до нее, он остановился и повернулся.

– Я бы и сам мог это сделать, для меня не проблема лишний раз двинуть жопой. Но этот чертов шторм... Весь берег реки завален деревьями, хер пройдешь. Прошлый раз я долбанулся так, что чуть хребтину себе не свернул, прыгать как козел по поваленным деревьям я уже не смогу. Тебе же будет легче, ты всю жизнь прожил в лесу, это все твое, родное! – Больше ничего не говоря, он потянул дверь и та со слабым скрипом открылась. Джо перешагнул порог и, сильно хлопнув дверью, зашагал вниз по лестнице. Кай поднялся с кровати и подошел к окну. Сквозь занавески он видел, как тощая, сгорбленная фигура Джо подошла к красному, старому Форду и залезла в нее.

Кай отвернулся от окна и, не раздеваясь, лег на кровать. Настенные часы показывали ровно 11:00. Меньше, чем через семь часов, ему уже надо было вставать.

XV.

Настроение у Фрэнка Стаймера в последнее время менялось так же часто, как непостоянная северная погода. Особо молчаливый и угрюмый поутру, к обеду он мог выглядеть уже возбужденным и в крайней степени нервозным. К ужину же, прежнее состояние могло опять смениться полной апатией. «Бедный мужик, – думал про себя Джон, украдкой бросая взгляд на сидевшего за своим столом, в другой стороне помещения, Фрэнка, – болезнь матери совсем давит на него».

– Все нормально, старина? – не выдержал, наконец, он и подошел к нему с налитым в чашку кофе. – На, выпей. Расслабься, все устроится!

– А, Джон... – будто не сразу поняв по голосу, кто это был, оторвался от каких-то бумаг Фрэнк. – Да... все нормально... все...

– Мать? – Джон сел на край стола и протянул кофе.

– Да, мать... там... есть проблемы, одним словом.

– Все будет хорошо, Фрэнки! Не переживай, все будет хорошо...

Зазвонивший в этот момент телефон заставил Фрэнка вздрогнуть так, что кофе пролилось на стол и на униформу.

– Твою за ногу! – вскрикнул он и начал усиленно счищать с синей униформы темные пятна. – Возьму, не трогай! – поспешил он, но Джон уже держал трубку телефона прижатой к уху:

– Лейтенант Симерс, слушаю. А, Анна, привет! Ну ждем тебя... как обычно, – проговорил он и положил трубку. – И чего звонит? – повернулся он уже к Фрэнку.

– Старуха? – Фрэнк улыбнулся, забыв на несколько секунд про пролитый кофе. – Когда, говоришь, она придет?

– Говорит выходит. Скоро, наверное... да и какая разница, – Джон слез со стола и пошел к своему столу.

– Подожди, Джон! – окрикнул его Фрэнк. – Послушай. Помнишь Билли О"Брайана?

– Ну... Это тот, который избил жену? Который на юге живет?

– Он самый! – Фрэнк откинулся на спинку сиденья и рукой протер вспотевший лоб. – Надо бы съездить к нему, пообщаться. Говорят, у них там опять постоянные ссоры, так и до греха может дойти.

– Хорошо, утром съезжу.

– Утром я бы хотел, чтобы ты занялся делом о мародерстве.

Джон удивленно посмотрел на Фрэнка:

– Фрэнки, там дождь проливной. Неужели О"Брайан до завтра не подождет? Несколько лет у них уже эти разборки – днем позже, днем раньше, а на сегодня у меня и здесь работы хватает.

– Джон, – начал Фрэнк голосом, означавшим «спорить со мной бесполезно», – когда через три месяца я уйду на пенсию, ты будешь сам устанавливать распорядок своего дня. Мне самому это семейство, признаюсь, порядком надоело, вот тут сидит, – Фрэнк показал пальцем себе на шею. – Но давай эти три месяца мы будем делать так, как хочу я! Если это тип опять изобьет свою жену, или, не дай бог, вовсе убьет, у нас у всех будут проблемы, а ни мне, ни тебе они сейчас не нужны!

Джон безвыходно пожал плечами:

– Только ради тебя, старина. Только ради тебя! – он подтянул ремень и застегнул кобуру пистолета.

– Без обид, Джон! Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Когда-нибудь, и это будет скоро, ты будешь на этом месте, – Фрэнк ткнул пальцем в свой стол. – Тогда все решения будут за тобой. И когда-нибудь, через много лет, когда ты сам будешь уходить на пенсию, ты вспомнишь ворчливого старика и поймешь его, – Фрэнк улыбнулся, – а пока давай, О"Брайан уже ждет тебя. Передай ему от меня привет. Скажи, что в следующий раз приеду я и оставлю его без яиц.

Джон засмеялся, одел куртку, взял зонт и покинул участок. Фрэнк же, чувствуя возраставшее напряжение, начал ходить взад-вперед мимо стола. Через двадцать минут в дверь послышались сильные удары. «Анна», – подумал Фрэнк, подходя к тяжелой металлической двери и смотря в глазок. Там показались знакомые черты старухи.

– Заходи, – сухо проговорил он, открыв дверь и отходя в сторону. – Хотя подожди, стой! Все здесь? – кивком он показал на небольшую черную сумку, которую Анна сегодня принесла с собой.

– Все, что дали, все здесь, – прохрипела та. – На!

Подожди. Черт, где же зонт! Ах, Джон забрал. Дай твой! – он вырвал из рук старухи зонт и, держа сумку в одной руке, зонт в другой, выглянул из двери, осмотрелся, потом быстро бросился в закрытый от посторонних двор полицейского участка, где он сегодня поставил машину. Озираясь по сторонам, он быстро выложил содержимое в бардачок, потом достал что-то оттуда, положил в сумку, захлопнул дверь и поставил машину на сигнализацию. Анна неподвижно смотрела на все это с порога.

– Что так смотришь? – он почти крикнул ей, пролезая мимо нее в дверь.

– Да ничего не смотрю, мне наплевать, – огрызнулась Анна и, будто демонстрируя свое пренебрежение, отвернулась. – Мое дело принести и забрать, всего-то.

– На, держи! – Фрэнк протянул ей раскрытую сумку, в которой толстыми купюрами лежали деньги. – Считай! Да дверь-то закрой, что же ты...

– Что мне считать-то. Не мое дело. Мое дело малое. Отдам Джо, пущай сам смотрит.

– Там все верно, за меня не бойся, не обману!

Анна ничего не ответила. Она скинула с себя намокший снизу плащ и пошла в уборную за метлой. Сумка висела на ее плече. Вернувшись, она, положив ее на стул у стены и начала мыть пол.

– Через две недели будет еще, – сухо заметила она, протирая пол у стола Фрэнка. – Джо просил тебе это передать.

Фрэнк недовольно покачал головой.

– Я уже и так сделал гораздо больше того, что должен был, а вы просите еще, еще, еще... Мне все это порядком осточертело. Я уже хочу уйти на пенсию, хочу свалить отсюда к чертовой бабушке и больше никогда никого из вас не видеть: ни Розарио, ни этих уличный ублюдков, ни Джо... ни тебя...

– Большая честь! – Анна недовольно посмотрела на него. – Мне вообще на это наплевать, делай что хочешь. Мое какое дело? Будто мне все это надо, у меня и так...

– Да не кипятись так! Против тебя я ничего не держу, – Фрэнк облокотился локтями на стол и закрыл ладонями лицо. – Устал я, Анна, просто устал...

– Все устали – и ты устал, и я устала. Получишь свои барыши и поезжай куда хочешь, я-то тут при чем?

– Ладно, забыли. – Фрэнк поставил перед собой кружку с кофе, которую ему дал Джон и достал из стола бутылку «Джим Бима». – Но скоро все это закончится... все это закончится, – он налил виски в кофе и снова убрал бутылку в стол. – Скоро я буду сидеть под пальмой, где-нибудь на юге, слушать птиц и волны, пить виски и вспоминать об этот всем дерьме как о каком-то кошмарном сне. – Он сделал несколько больших глотков, выдохнул через ноздри и откинулся на спинку стула. – Вспоминать как о каком-то кошмарном сне... – повторил он снова, уже тихо, так что Анна не слышала.

В этот день Фрэнк покинул участок поздним вечером. Ветер, который начался сразу послу ухода Анны, разогнал на небе тучи и яркие северные звезда засияли на небе. Он сел в машину, включил радио и залез в бардачок. Несколько прозрачных пакетов с белым порошком лежали рядом с пистолетом, вторым пистолетом, который он постоянно возил с собой последние месяцы. Фрэнк взял один пакет и поднес его к лицу.

– Вот дерьмо, – беззвучно прошептал он губами самому себе, – ведь здесь больше бабок, чем я когда-либо заработал в своей жизни. – Фрэнк тихо потряс его в руке, – килограмм. Целый килограмм! – сразу в голову полезли мысли о том, что будет с ним, если его кто-нибудь застанет с этим. Он поморщился, быстро оглянулся и снова засунул пакет туда, откуда его достал. – Хер с ним, мое дело лишь отдать это этим... этим ублюдком. – Он достал из кармана старую Нокию и вставил в нее аккумулятор. Раздался монотонный писк и на маленьком черно-белом дисплее появилось приветствие. Фрэнк дождался, когда телефон найдет сеть, залез в телефонную книгу, в который было лишь несколько номеров и нажал на высветившееся имя Роб. Раздались тихие гудки и через несколько секунд знакомый голос «Да!» послышался в динамике.

– Тридцать минут, старая лодочная станция, – проговорил сухо Фрэнк.

– Но... но мужик, ведь мы договаривались...

– Еще раз: тридцать минут, старая лодочная станция. Ясно?..

– Но... черт... это... это так далеко, давай где прошлый раз, там...

– Ты тратишь мое время!

– А-ах, ладно, хорошо, – недовольно гнусавил в трубку Роб. – Хорошо, хорошо... где там именно?

– Я тебя найду, – проговорил Фрэнк и, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку отключения звонка. В обратной последовательности он выключил телефон, достал аккумулятор и положил телефон в бардачок, за пистолет. Снова оглянувшись по сторонам, он вышел из машины и дошел до металлического забора, извлекая из кармана ключи. Тяжелая металлическая дверь со скрипом растворилась. Фрэнк вернулся к машине, сел за руль и выехал за пределы участка. Припарковав ее сразу на выходе, он быстро вышел, закрыл дверь на замок и кинул ключ себе в карман.

Оказавшись снова в машине, он посмотрел на часы. Оставалось двадцать шесть минут. Езды по пустынным вечерним дорогам этого небольшого городка было максимум минут десять, при особом желании можно было справиться и за пять. Но Фрэнк не хотел гнать, не хотел никак привлекать чье-либо внимание к себе в этот вечер. После того случая, когда Джон заметил его и этих малолетних сосунков ночью у бетонного завода, Фрэнк понял, что ему надо быть гораздо более осторожным и осмотрительным. В конце концов, в следующий раз это может быть не Джон, не этот добрый, туповатый малый, а кто-нибудь другой, кто-нибудь, кто, возможно, уже копает почву под всеми теми слухами, которые могли прорываться наружу, как бы тщательно они ни скрывались.

Предусмотрительно отравив Джона к О"Брайану, этому алкашу, жившему на южной границе города, Фрэнк сразу решил проблему того, что Джон каким-то образом сможем появиться на севере, у заброшенной лодочной станции. Ведь если он застанет его второй раз за неделю в каком-то необычном для него месте, даже у Джона могут возникнуть подозрения!

Он выехал на центральную улицу и, набирая максимально разрешенную скорость, двинулся в сторону севера. Как он и предполагал, дорога была пустынна, лишь на подъезде к лодочной станции, перед самым поворотом, громко сигналя, его на большой скорости обогнал, трясясь и скрипя, старый Додж.

– Вот урод, – Фрэнк попытался запомнить его номер, чтобы завтра найти этого ублюдка и провести с ним беседу. Но мысли долго не задерживались в голове и, свернув с дороги направо, он уже забыл напрочь и про номер, как, впрочем, и про додж. Перед ним была неосвещенная дорога, которая вела к деревянным развалинам того, что некогда было лодочной станцией.

Проехав по дороге метров сто, он остановил машину, включил задний ход и осторожно припарковал ее на небольшой тропинке, уходившей куда-то в лес. Было темно, но темнота была именно тем, что надо было ему в эту минуту. Со всех сторон были кусты и при одном лишь свете звезд было сложно заметить его машину, даже пройдя с ней совсем рядом.

Фрэнк достал один за одним пакеты из бардачка и положил их в белый полиэтиленовый пакет из местного супермаркета. Затем он извлек оттуда пистолет и вынул из него магазин. Сквозь прорезь в темном металле виднелись латунные гильзы патронов. Фрэнк засунул магазин обратно, снял его с предохранителя и аккуратно засунул его в левый карман куртки. Затем он извлек из кобуры свою служебную Беретту и точно так же осмотрел ее. Все казалось в норме; он, как всегда, был готов к любым оборотам событий. Он вылез из машины, оглянулся по сторонам и, не закрывая дверь, вышел на дорогу. Пакет был аккуратно положен во вместительный внутренний карман. Было темно. Звездное небо от края до края висело над головой. Откуда-то издалека доносились тихие удары волн о берег. Нос почувствовал морской запах, такой как там, как на юге, куда он поедет через три месяца, через уже какие-то три сраных месяца... Сердце снова сжалось в каком-то восторженном чувстве того, что все это скоро закончится, что всего этого совсем скоро в его жизни уже не будет. Но он мотнул головой и погнал от себя эти мысли. Нельзя было расслабляться, особенное тогда, когда он вышел уже на самую финишную прямую, за которой его ожидала его мечта...

Озираясь в темноте он подошел к развалинам той станции, где некогда держал лодку его отец. Он посмотрел на часы – оставалось пять минут. Через пять минут эти ублюдки будут тут. Через десять минут он уже будет ехать отсюда прочь. Через час он будет дома, спать в свой кровати и видеть сны, далекие от всего этого говна! Не спеша он спустился к воде. Слабая рябь волн отражала яркие точки звезд. Где-то далеко, на том берегу озера, он видел мигавшие огни. Время от времени, оттуда, издалека, доносились до него звуки музыки и веселые пьяные крики.

– Сами не спят и другим не дают! – проговорил он себе под нос, пытаясь вспомнить, чей дом мог находиться там, на том берегу. На мгновение у него возникла даже мысль послать кого-то из своих разобраться с этим случаем нарушения тишины. «Кевин, недалеко живет Кевин», – подумал Фрэнк, но его настоящее, реальность тех событий, которые привели его сюда в это место, в этот час, отрезвили его, вернув снова сюда и сейчас.

– Однако... – он снова посмотрел на часы и увидел, что прошло уже пять минут. – Однако, где эти ублюдки?.. – Не спеша он начал подниматься вверх, по пологому берегу. Неужели он, офицер полиции, ветеран должен дожидаться какие-то сосунков, которые не стоят даже его...

– Этот старый мудак меня уже порядком бесит! – донесся до него вдруг откуда-то со стороны дороги чей-то голос. – Заставил ехать в какую-то жопу и теперь сам опаздывает... старый козел!

– Тихо! – шепотом, проговорил ему второй голос. – Он может уже где-то здесь... может следит за нами...

– Только зря гнали велики, – недовольно продолжал первый. – Можно было ехать не спеша!

– Кхм-м, – звучно откашлялся Фрэнк, давая знать, что он недалеко.

– Слышал? – проговорил второй голос.

– Да, слышал!..

– Так, так... – пропищал своим голосом Фрэнк, появляясь из-за массивных кустов. – Кто у нас тут? Он направил яркий свет фонаря сначала в лицо одному подростку, потом второму. – Вилли и Роб. А где ваш третий гей-дружок, – заметил он саркастическим голосом, чувствуя какое-то раздражение за нанесенную ему словами обиду. – Спит дома, наверное, обдолбанный?