Текст книги "Русские инородные сказки - 4"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

М. Бонд

Из жизни вольнонаемных демонов

Скачу по сугробам, как молодой козел, утопая в снегу по колено, и кто придумал этот снег, и кто придумал людей такими маленькими по сравнению со снегом… Ну да, известно кто. Большой шутник.

Ну разве ж я знал, что она – вот так? Что те два месяца – ну просто в мусорное ведро, в Лету эту проклятую, да свиньям на корм! Два месяца. Два! Да как же это так… Цветы дарил! Конфеты… В кино водил… Венки из листьев дурацких плел, чтоб им… Романтика!

Смешно, да… Очень, очень смешно. Сейчас лопну от смеха!!!

Два месяца! Да я бы за эти два месяца…

Бегу по обледеневшей улице, сшибая прохожих. Прохожие, провалитесь вы пропадом, прохожие, не до вас, а тут еще хоть бы кто дорогу песком посыпал… Да я ей по шесть стихов в неделю писал! И по три на каждый праздник, а она говорила, что обожает стихи, и этого, как его там, Мандельштама… Кто он такой, этот Мандельштам с фамилией как высоковольтный провод, разве ж он чего путного сочинил… А я – по шесть в неделю. Ну и куда?!

Проклятый лёд!

Записку еще оставила… Ах, милый, траляля, уезжаю, прости, нет сил прощаться. Нет! Сил! Мало каши ела! А у меня были силы два месяца по шесть стихов в неделю, по букету цветов на каждый звонок в дверь…

Сбежала!

Влетаю в ворота вокзала, динамик надрывается: "Поезд отправляется", ничего подобного, никуда он не…

КУДА?!

Ору что-то, сам не понимаю, что. Оборачивается. Как только еще разглядел ее в этой толпе… Шляпка синяя, тьфу.

– Стой! – ору. – Вернись!

Смотрит испуганно, шарахается к поезду. Ну что за детский сад!

– Да подожди ты! – Кидаюсь за ней, она от меня, сейчас, дамы и господа, на ваших глазах полнометражный мультфильм "Том и Джерри". – Ты же обещала!

– В тебя что, бес вселился? – кричит. Ха. Ха-ха.

– Ну вернись, ну пожалуйста, ты мне нужна, – и ведь не вру, нужна, еще как.

– Прости, после того разговора… О душах… Я решила… В общем, прощай.

Прощай… Запрыгивает на подножку, не обернется даже. Хоть бы воздушный поцелуй послала!

Два месяца! Цветы, конфеты! И не может подписать дурацкую бумажку! И что, что кровью? Ради любви и кровью могла бы. Не любила, значит. А я два месяца… Тьфу, бабы.

До самой ночи на вокзале стоял едкий запах серы.

Из жизни литературных героев

Здравствуйте. Я – литературный герой. Я буду с вами на протяжении четырехсот семидесяти шести страниц плюс аннотации.

В самом начале вы узнаете меня как типичного неудачника. Под моими ногами будут расстилаться широкие просторы граблей, все кирпичи с окрестных крыш будут падать мне на голову, почти все окружающие девушки будут давать мне пинка. Я буду страшно страдать, но ничего с этим делать не стану, так как умом я обделен ровно настолько же, насколько и удачей.

Волею судеб однажды я наступлю на оголенный провод, попаду под поезд, свалюсь в шахту лифта, случайно закачусь под кровать или залезу в тумбочку, после чего окажусь в волшебном мире. Первым делом, конечно, мне на голову упадет очередной кирпич, и я наконец-то забуду, кто я такой, где я живу, куда я попал или зачем мне нужен левый глаз.

Сразу после этого на моем пути встретится прекрасная девушка, длинноногая, большеглазая, с пышными формами. Известно же, что в волшебных мирах кроме одной такой девушки и миллиона враждебно настроенных мерзавцев никого не бывает. Прекрасная девушка откроет мне страшную тайну: я наследный принц королевства разумных жаб, повелитель всех местных драконов, некрофил-убийца, или гордый предводитель войска беглых поломоек. Если до сего момента я им не являлся, прекрасная девушка непременно посвятит меня в почетную должность.

После этого жизнь моя превратится в сущий ад, или станет яркой и захватывающей, во всяком случае, зависть будет заставлять моих противников пытаться стереть меня в порошок от пяти до пятидесяти раз в сутки. На меня будут охотиться мыши-рокеры с Марса, маленькие зеленые косинусы, жестокие владыки морей и океанов, или огненные демоны средних размеров. Они будут проливать мне на голову кипящий свинец, жарить меня в микроволновых печах, протыкать осиновыми кольями, или закапывать заживо в хорошо удобренную почву своих приусадебных участков. Всякий раз меня будет спасать невесть откуда взявшаяся сила, смелость, находчивость, удачливость… или прекрасная девушка.

Примерно в середине повествования я узнаю, наконец, из достоверных источников о том, что же им всем от меня надо. Мертвые с косами по секрету расскажут, случайный попутчик невзначай обронит, голоса в голове нашепчут, или птичка на хвосте принесет. Я буду смертельно испуган, или просто ошарашен, но, в любом случае, немедленно брошусь выполнять указания всех, кто в дальнейшем встретится мне на пути. После этого меня будут пытаться стереть в порошок с удвоенной, утроенной, или даже умноженной в тысячу раз настойчивостью.

Но я, конечно, всех их сделаю на раз-два. После этого я посажу на своего коня прекрасную девушку, уеду с ней в чудесный замок, у нас будет тридцать три сына-богатыря, столько же дочерей-красавиц и маленькая собачонка, для комплекта.

А потом я вспомню, что у меня дома осталась жена со сковородой, сосиски на плите и замоченные в раковине носки, спущусь в тайный подвал замка, войду в секретный пространственно-временной портал и немедленно окажусь у себя дома.

"Ну и где ты шляешься, алкаш проклятый?" – спросит меня жена в красном халате.

И я, конечно же, почувствую, что наконец вернулся домой.

Силы небесные, ну почему я не умер еще в оглавлении?!

П. Бормор Пятый пункт

В дверь постучали.

– Как же я ненавижу эту работу! – вздохнул Добрый Волшебник и крикнул: "Заходите!"

Посетитель оказался молодым человеком неприятной наружности. Волшебник присвистнул.

– Это кто ж тебя так?

Молодой человек неловко потрогал пальцем свою неприятную наружность и оскалил клыки.

– Да ведьма одна… Здесь недалеко живёт.

– Дилетантка, – проворчал Добрый Волшебник. – Заклинание держится еле-еле, снять пара пустяков. Ну-ка, посмотрим, что тут у нас есть? Так, клыки, свиное рыло, зеленая шерсть. Это понятно. Неприятно, конечно, но не смертельно. Я же говорю, дилетантка. Хм, зато сила у тебя теперь как у трех человек… а здоровье? Ага, ты ничем не болеешь. И понимаешь язык животных. Да что эта ведьма, с ума сошла? Она тебя проклинать собиралась или благословлять?!

– Проклинать.

– Халтурщица! Но это по крайней мере, больно было?

– Нет.

– Тьфу! Гнать в шею таких ведьм. Если бы я накладывал заклятие, всё не так бы организовал. Тебе каждая минута жизни в этом теле грозила бы нечеловеческими мучениями! И деталей бы добавил. Гнойных язв, свищей, или вросших в плоть крючьев.

Посетитель сглотнул.

– А… это можно как-то снять? Вы говорили, легко?

– Да никаких проблем. Искупайся в ванне с человеческой кровью – и станешь как новенький.

– А иначе нельзя? Поцелуй принцессы не поможет?

– Слушай, кто здесь Добрый Волшебник – ты или я? Зачем спрашиваешь, если сам всё знаешь?

– Ну просто… Так что с поцелуем?

– Поцелуй тоже поможет. Но ты подумай, ванна с кровью – это же круто!

– Нет, спасибо. Я уж как-нибудь… уговорю какую-нибудь принцессу.

Посетитель попятился и выскочил из избушки Доброго Волшебника.

– Чертова работа, – вздохнул Волшебник. – Как она мне надоела! А всё проклятый пятый пункт. Ну почему нас, светлых эльфов, не принимают на факультет некромантии?!

* * *

Дракон уносился к далеким горам, сжимая в когтях законную добычу. За ним, спотыкаясь и путаясь в длинной юбке, бежала по лугу Прекрасная Принцесса.

– Как ты мог?! – кричала она. – Как ты только посмел предпочесть мне – мне! эту… эту овцу!

Дракон не отвечал, он торопился в родное логово. Принцесса безнадежно отставала. Овца уже перестала трепыхаться и висела безвольной тушкой.

Наконец у Принцессы подвернулся каблук и она упала в траву. Обхватив голову руками, Принцесса горько зарыдала.

– Кому я теперь нужна, такая… Какому Рыцарю? Если мной даже дракон пренебрег! О, я несчастная!

Через восемь часов Принцесса поднялась на ноги, всхлипнула и побежала к пруду – топиться.

* * *

– Это что? – попятился Дракон.

– Девушка, – угодливо улыбнулся бургомистр. – Как просили.

– Вот это – девушка?

– Безусловно! – Бургомистр протянул Дракону бланк с печатью, – освидетельствована медиками.

– Хм…

Дракон недоверчиво покачал рептильей головой. Все драконьи легенды в один голос утверждали, что самая вкусная еда – это девушки, но по тем же легендам выходило, что это блюдо радует глаз. А то, что привел бургомистр, глаза не радовало. Даже наоборот.

– А вы уверены, что она – самая прекрасная девушка города? – переспросил Дракон.

– Она – самая опытная девушка, – уклончиво ответил бургомистр. – У неё большой стаж.

– А это хорошо?

– Еще бы! Вот вино, например, чем старше, тем ценнее.

– Так то вино…

Девушка застенчиво улыбнулась Дракону, обнажив голые розовые десны с одним-единственным зубом. Дракон передернулся.

– Я, конечно, знаю, что некоторые деликатесы бывают невзрачными с виду. Но это… Вы вообще уверены, что это можно есть?

– Не хотите – не надо! – бургомистр состроил оскорбленную рожу. – Мы к Вам со всей душой, а Вы…

Дракон виновато опустил голову. Действительно, нехорошо получается. Может, всё-таки пересилить себя и откусить хоть кусочек, на пробу? Он искоса глянул на скрюченную как креветка девушку, и тут же поспешно отвел глаза. Нет, это уже слишком. Такого ему не осилить.

– Знаете, что-то у меня аппетита нет, – честно признался Дракон. – Может, обойдемся без девушек?

– Желание клиента – закон, – пожал плечами бургомистр и хлопнул в ладоши. – Эй, там, унесите главное блюдо. Подавайте холодный десерт.

* * *

– Ай! Всё, сдаюсь, пусти! Ну больно же! Ой, мамочки! Ты мне хвост сломаешь!

– Сдаешься? – уточнил рыцарь.

– Ой-ой-ой, да! Сдаюсь!

Рыцарь выпустил лапу дракона из болевого захвата и тот сел, потирая плечо.

– Я тебя сразил в честном поединке, – заявил рыцарь.

– Но нечестным приемом, – проворчал дракон.

– Неважно. Главное, сразил. Где мой приз?

– Щас вынесу.

Дракон поднялся и, прихрамывая, ушел в пещеру. Через недолгое время он появился снова, ведя за руку принцессу.

– На. Вот твой выигрыш.

– Ты что, смеешься? – завопил рыцарь. – Что мне делать с этой бабой? Я же тамплиер, служитель Церкви! Где Святой Грааль?

– А я почем знаю?

– А кто должен знать?

Дракон пожал плечами и охнул, когда левое отозвалось болью.

– Ну, парень, это уж твои проблемы. Берешь её?

– Тьфу на тебя!

Рыцарь грязно выругался, собрал разбросанное оружие, сел на коня и ускакал.

– А если бы он за мной пришел? – спросила принцесса.

– Ну, тогда бы я ему вынес Грааль, – хмыкнул дракон.

Юлия Боровинская

Дурак на горке

Старая ветряная мельница была очень одинока. И не только потому, что стояла на холме поодаль от деревни. Просто у неё даже мельника не было. Много-много лет назад его не то повесили, не то сожгли – мельница уже запамятовала. С мельниками такое нередко случается, ведь тот, кто живет на отшибе, да еще и заставляет работать на себя ветер и воду, не иначе как с чертом компанию водит! Во всяком случае, именно так думают обычно люди. Да и часть политого потом хлебушка отдавать за помол жалко. Ишь, устроился: все вокруг пашут, а он один богатеет! Точно – колдун.

Впрочем, насколько помнила Мельница, никаких особых богатств у ее покойного хозяина после казни не обнаружилось. Так, денег полушка да зимний тулуп. И никаких колдовских книг, конечно. Мельник-то, если честно, читать так и не выучился.

Вот и осталась Мельница без присмотра. На рискованную должность ее хозяина больше никто не претендовал, а в деревне мололи хлеб ручными жерновами, что было, конечно, тяжело, долго и неудобно, зато бесплатно и безопасно. Только ребятишки иной раз, сбившись в тесную стайку и подначивая друг друга, осторожно пробирались к Мельнице. Глазели на нее, замирая от страха, и, дождавшись, когда ветер качнет ее неуклюжие деревянные лопасти, разбегались врассыпную с воплями ужаса.

Со временем в деревне эту старую постройку, нелепо торчащую на холме, иначе, как «Чертова каланча» уже и не называли. Мельница и рада была бы завести хоть одного, самого завалящего чертика, чтобы ей не было так скучно и тоскливо, но черти, как видно, предпочитали края потеплее и не спешили селиться в пыльной заброшенной комнате рядом с грохочущими жерновами. Мыши – и те давным-давно уже сбежали оттуда, где когда-то вовсю жировали на дармовом зерне.

Мельница старела, постепенно рассыхалась и дни напролет дремала, вспоминая веселые времена, когда мучная пыль теплым белым облаком висела в воздухе, огромные мешки стояли на полу, а хозяин хохотал и спорил с деревенскими мужиками, скрепляя каждую сделку гулкими хлопками ладоней. Да, тогда Мельницу любили и заботились о ней, смазывали и заменяли прогнившие доски… А когда однажды тощий сумасшедший рыцарь на полудохлом коне ни с того, ни с сего напал на нее и проделал своим дурацким копьем изрядную дыру в одной из лопастей, хозяин так горячо вступился за своё имущество, что едва дух из этого психа не вышиб. Как же давно это было!

Мельница пыталась пожаловаться на свою жизнь Ветру и печально скрипела всякий раз, когда он к ней прикасался. Но Ветер в своих бесконечных странствиях навидался куда худших несчастий и только смеялся в ответ на ее стоны. Зато Туча – та почти всегда была готова посочувствовать Мельнице и поплакать над ее горькой судьбой, но вот беда: от дождя и без того обветшавшие доски начинали гнить, так что слезливую Тучу лучше было лишний раз не расстраивать.

То, что сделано человеком, без его заботы быстро приходит в упадок. Мельница прекрасно понимала, что еще несколько лет – и она начнет разрушаться. Обвалятся дырявые лопасти, перекосятся стены, упадет крыша, и, в конце концов, деревенские жители растащат ее на дрова и сожгут в печках. Поначалу она еще мечтала о том, что придет новый хозяин, выметет сор, заколотит щели, и вновь польются веселые ручейки зерна, превращаясь в легкую муку. Но у времени свои жернова, и они умеют перемалывать надежду в пыль. Жить, день за днем ожидая смерти, не очень-то весело, но что же еще делать, когда выбирать не приходится?

Но вот однажды (в сказках всегда есть это «однажды»; впрочем, и в жизни – тоже, только мы не всегда его замечаем) из леса пришел тощий старик, взобрался на холм и тяжело опустился на ступеньки Мельницы.

– Ну, что, великан, – спросил он печально, – отчего бы тебе сейчас не съесть меня? Я одряхлел, мой конь пал, меч источила ржавчина, а оруженосец сбежал и нанялся слугой в трактир. Я больше не в силах бороться с несправедливостью и побеждать зло, а возвращаться домой, чтобы тихо доживать свой век в тепле и скуке, не хочу. Лучше бы мне погибнуть в бою, чтобы хоть память о доблестном рыцаре продолжала жить и согревала сердца обиженных. Не бойся, великан, наш бой будет коротким, ведь я не сумею даже поднять копье, чтобы нанести удар.

Мельница промолчала. Но не потому, что она не умела говорить. Еще как умела! И хозяин, к примеру, прекрасно понимал ее и, бывало, болтал с ней за работой целыми днями: то просил побыстрее крутить жернова, то ласково спрашивал, не случилось ли чего с самой большой шестеренкой. На самом деле понимать язык всех-на-свете не так уж и сложно, надо только уметь слушать и хотеть понять. Но вот захочет ли понять ее этот сумасшедший, который, похоже, как и много лет назад, продолжает считать ее не Мельницей, а каким-то дурацким «великаном»?

– Однако я вижу, и ты постарел, великан, – продолжал тощий странник. – Ты не машешь руками, как встарь, не ухмыляешься черным проемом рта, а зубы твои уже не скрежещут, как огромные камни. Знаешь, на кого ты стал похож? Ты… ты… – тут мутные глаза сумасшедшего впервые просветлели, и внезапно осипшим голосом он заключил: – Да ты же просто ветхая мельница! Теперь я это ясно вижу. Глупец! Глупец! Неужели я все лучшие годы своей жизни сражался с химерами, которые существовали только в моем воспаленном мозгу?! Так я не рыцарь! Разве может считаться рыцарем тот, кто вместо того, чтобы карать злодеев, набрасывается на ни в чем не повинную и даже полезную постройку? Мне остается лишь одно – вернуться домой и умереть там от тоски и позора!

Мельница робко скрипнула, но старик не услышал ее.

– Или может, мне следует поселиться здесь, молоть зерно для селян, завести толстую служанку, которая каждый день станет печь мне пироги, и никогда никому не рассказывать, что некогда я был рыцарем – пусть только в мечтах, только в безумии своем. Жить скучно и добродетельно, пока не замрет моё разбитое сердце.

Мельница уже была готова крикнуть: «Да! Да! Конечно! Живи, вселяйся! Мои жернова еще не сточились, а в комнате хозяина целы все окна, и его кровать стоит в углу. В амбаре есть топор, и пила, и запас крепких досок. И мы заживем с тобой! Ох, как мы заживем!»

Но тут бывший сумасшедший заплакал. Тихо и безнадежно. Слезы катились по его впалым щекам и капали с острого подбородка на грудь, прикрытую ветхими доспехами.

И тогда Мельница тяжело вздохнула и медленно, скрежеща жерновами, как огромными зубами, грозно произнесла:

– Где это ты собрался молоть зерно?! Я великан Бандобрас, и я вызываю тебя на бой, доблестный рыцарь! Сразись со мной или умри!

Странник встрепенулся, и словно полвека слетело с его тощих плеч. Твердой рукою он схватил своё копьё и занес его для удара.

… а что уж там утром обнаружили добрые селяне на холме – груду дров, мертвого старика, или и то, и другое – наверное, неважно.

Подлинная история Джека Потрошителя

Человек, которого все лондонские газеты именовали «Джеком Потрошителем», склонился над искромсанным телом своей последней жертвы и, отыскав не заляпанный кровью кусок платья, тщательно вытер свой нож.

– Шестая, – устало вздохнул он, – Эдак мне их 666 штук до конца жизни не нарезать! Это ж пока найдешь, пока заманишь, пока задушишь… Всего только шестая – а надоело уже до чертиков!

Размеренными движениями он снял с себя кожаный фартук, стянул перчатки, скатал всё это в небольшой аккуратный сверток и сунул его вместе с ножом в ближайший канализационный люк.

– Нет, ну его к дьяволу – этот сатанизм! – покачал головой убийца, смахивая пылинку с лацкана фрака, – Мало того, что грязное занятие, так еще и нудное. А уж какое хлопотное… Займусь-ка я лучше йогой!

Алистер Кроули небрежно пожал плечами и зашагал из окровавленной подворотни по направлению к Теософическому Обществу.

Синяя кошка

– Ты что сделал?! – грозно вопросил Шаман, и даже перья совы в его прическе зловеще встали дыбом, – Тебе что велели нарисовать, а?

– Ну, бизона, – нехотя ответил Лоботряс, глядя куда-то в угол пещеры.

– Давай-ка без «ну»! И не простого бизона, а бизона, утыканного копьями. Специально для завтрашней удачной охоты. А ты что намазюкал? Что это за зверь вообще?

– Синяя кошка, – и Лоботряс вскинул на начальство глаза, в которых не было не только страха, но и самой малой доли вины.

– Си… – аж задохнулся Шаман. – Значит так. Завтра с утра воины наточат копья и отправятся на охоту. И что мы будем есть вечером? Синюю кошку?!

– Вряд ли, – позволил себе улыбнуться художник.

– Ну, положим, народ у нас небрезгливый, всё, что угодно слопают, только дай. Но не синюю кошку. И знаешь, почему? – Шаман вплотную приблизил своё изуродованное татуировками лицо к собеседнику. – Потому что синих кошек в природе не существует!

– Но мне так хотелось ее нарисовать… – вздохнул Лоботряс.

– Ничего-ничего, если охота будет неудачной, тебе очень долго будет хотеться только одного – жрать! Ты мне можешь объяснить, на что тебе сдалась эта тварь?

Лоботряс замялся, теребя краешек своей облезлой меховой жилетки.

– Ну… Мне показалось, что она умная. И добрая. И немножко бог. И – главное – что она очень хочет быть в этом мире. И если я ее нарисую, она принесет счастье. И мне, и всему племени.

Шаман раздраженно встряхнул головой:

– Так. Хватит уже этих глупостей! К счастью, ночь еще только начинается, так что до рассвета изволь нарисовать какую-нибудь приличную дичь. Иначе на закате мы поужинаем тобой! Понял?!

– Понял, – вздохнул Лоботряс, и Шаман, резко развернувшись, величественно вышел из пещеры.

Художник зажег от пылающего прямо на полу костра еще пару факелов, воткнул их в щели в стене, обмакнул сделанную из шкуры кисточку в коричневую краску и задумался.

– Да нарисуй ты им что-нибудь покрупнее, чтобы они целый месяц жрали и к тебе не приставали! – посоветовала Синяя Кошка, осторожно выскользнув из темного угла пещеры.

– Что? У нас больше бизона и зверей-то не водится…

– А мы сейчас кого-нибудь придумаем. Например… – Кошка села и потерла лапкой синюю мордочку, – Пусть это будет зверь высотой с двух людей, с рогами в пасти и длинным-длинным носом!

– И обязательно мохнатый! – оживился художник. – А то зима скоро, а шкур не хватает.

– Ладно, пусть будет мохнатый. Только копий к нему пририсуй побольше. Такого с одного – двух ударов не свалишь!

– А как мы его назовем? – спросил Лоботряс, проводя первую линию. – Должен же я как-то объяснить племени, на кого они завтра пойдут охотиться.

– Да как угодно! – фыркнула Кошка, – Хоть «мяу»!

– Нет, для такого крупного зверя и название нужно подлиннее. Например… Например, «мамонт», вот!

Да рисуй ты уже поскорее этого мамонта! – зевнула Синяя Кошка, – Ночь же проходит. А нам с тобой сегодня еще утконоса придумать нужно.