Текст книги "Зеркалам нельзя доверять (СИ)"

Автор книги: Макс Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Он выиграл дуэль?.. – Дамблдор развернулся от окна.

– Что вас удивляет? – спросил Грейвз.

– Геллерт никогда не был силён в дуэлях, – сказал тот, и Грейвз поморщился от этого обращения по имени.

– Вы хорошо знакомы? – мгновенно насторожился Грейвз.

– Я знал его очень давно, – нейтрально сказал Дамблдор.

– Он вернётся за мной, – негромко сказал Криденс. – Он говорил, что я ему нужен. Когда он вернётся, мы могли бы захватить его.

– Боюсь, дорогой мой, это будет затруднительно, – Дамблдор наколдовал чайный столик, сервированный на четырёх человек, наполнил чашки горячей водой прямо из палочки и бросил в заварочный чайник щепотку чая, извлечённого из жестяной коробочки, похожей на табакерку. – Если ему удалось найти то, что он искал, когда мы были знакомы, одолеть его будет очень непросто.

– Почему это? – спросил Грейвз, помимо воли принюхиваясь к аромату бергамота с ноткой лимона.

– Как выглядела его палочка?.. – со странной грустью спросил Дамблдор.

– Не знаю, – резко ответил Грейвз. – Не видел. Он пользовался моей. При аресте другой у него не нашли.

– Я видел, – сказал Криденс. – Она длинная и некрасивая. С узлами.

Дамблдор помрачнел на глазах. Откинувшись на спинку кресла, он сцепил пальцы на животе, закусил губу. Грейвз переглянулся с Тесеем, но тот очевидно тоже не знал, что такого необычного было в этой палочке.

– Вы слышали о Дарах Смерти? – спросил Дамблдор.

– Сказку о трёх братьях?.. – недоверчиво спросил Грейвз. – Это же просто легенда.

– Увы, нет, – с горечью сказал Дамблдор. – Непобедимая бузинная палочка существует на самом деле, и у меня есть все основания полагать, что он её новый владелец. Его двоюродная бабушка…

Грейвз фыркнул от неожиданности и рассмеялся. Было дико представлять, что у этого исчадия зла была бабушка, пусть даже и двоюродная.

– Двоюродная бабушка, Батильда Бэгшот, была серьёзным исследователем истории магии, – продолжил Дамблдор, будто не заметил его смеха. – Эта палочка неоднократно упоминалась в хрониках, начиная с Эмерика Отъявленного. И была подробно описана. Если Гриндевальд нашёл её, его невозможно победить в бою.

Грейвз откинулся на спинку кресла. Многое становилось понятным. Вот почему Гриндевальд забрал себе воспоминание о дуэли – не хотел, чтобы его тайна стала известна. Дело было не в заклинаниях, не в технике. Дело было всего лишь в палочке.

– Допустим, она действительно у него, – Грейвз кивнул. Сейчас не было причин не доверять древним легендам. – Значит, тем более надо его отыскать, пока он не раздул пожар на всю Европу.

– Это возвращает нас к молодому человеку, с которым он дважды пытался подружиться, – Дамблдор оценивающе посмотрел на Криденса. Грейвзу почудилась некоторая неприязнь в его взгляде, и он инстинктивно нахмурился. – Я бы предположил, что он попытается и в третий раз, только теперь – без промаха. Он очень не любит проигрывать.

– Человек, который не боится проиграть, не обзаведётся непобедимой палочкой, – буркнул Грейвз.

– Попади она вам в руки, вы бы отказались?.. – Дамблдор с некоторым снисходительным интересом перевёл на него взгляд.

– Я бы её сломал, – Грейвз едко усмехнулся в ответ.

– Ни капли не сомневаюсь, – сказал Тесей. Он взял в руки чашку, окунул туда половинку лимона и задумчиво отправил в рот. Грейвз поморщился от одного только вида и сглотнул слюну. – В следующий раз он придёт не разговаривать, а шантажировать. Может, Ньют был нужен ему именно за этим?.. Он знал, что вы дружите? – он глянул на Криденса.

– Он не знал, что я жив, пока не увидел меня, – ответил Криденс. – Он приходил не за мной.

– Мы всё время опаздываем, – с неудовольствием сказал Грейвз. – Гриндевальд каждый раз оказывается на шаг впереди. Нужно вынудить его играть по нашим правилам. Сделать что-то, чего он не будет ждать.

– Напасть на Дурмштранг? – спросил Тесей. – Мы даже не уверены, что он там. Что Ньют там. Если мы не застанем Гриндевальда врасплох, он может убить его.

– Штурма он от нас, конечно, не ждёт, – Грейвз потёр подбородок. – Но это самоубийство. Мы не возьмём замок силой, даже если с нами будет отряд авроров.

– Которым никто не позволит в этом участвовать, – холодно отозвался Тесей. – Министерство не будет вмешиваться, а у меня недостаточно полномочий.

– У тебя никого нет в его окружении?

– Он держит рядом с собой только выпускников Дурмштранга. Остальных вербует и использует, но близко не подпускает.

– Значит, рассчитывать нам не на кого, – с расстановкой произнёс Грейвз после короткого размышления. – Министерство заинтересовано только в том, чтобы он не лез в Англию. Международная Конфедерация будет совещаться до потери пульса, изображая бурную деятельность. Будем действовать сами. Он высунется ещё раз, если ему до сих пор нужен Криденс. У нас хватит сил устроить засаду.

– Я боюсь, это не поможет, – Дамблдор покачал головой. – Он осторожен. Даже если удастся его захватить, что будет почти невозможно, пока при нём Бузинная палочка – он использует окклюменцию, чтобы не выдать, где он держит Ньюта.

– В таком случае я с огромным удовольствием напою его сывороткой правды, – жёстко сказал Грейвз.

– А если он спрячет местонахождение Ньюта в Омуте памяти? – спросил Дамблдор. – Что тогда? Веритасерум не поможет разговорить его.

– Я надеюсь, у Ньюта хватит ума оставаться в живых достаточно долго, пока мы не придумаем, что делать, – пробормотал Грейвз.

Они с Тесеем обменялись долгими взглядами. Положение казалось совершенно безвыходным.

– Если он придёт за мной, – негромко сказал Криденс, – я мог бы притвориться, что передумал, и пойти с ним. Узнать, где Ньют. А потом сбежать вместе.

– А если он тебе не поверит? – спросил Грейвз. – Тогда вы оба окажетесь в плену. Поверь мне, он сделает всё, что угодно, чтобы заставить тебя подчиниться.

– Это правда, – с горечью признал Дамблдор. – Он будет угрожать даже твоей семье.

– У меня нет семьи, – спокойно сказал Криденс. – Только мистер Грейвз.

Повисла тихая и очень неловкая пауза. Она была бы куда менее неловкой и куда более короткой, если бы Грейвз не опустил глаза, чувствуя одновременно смущение и досаду. Оба типично английских, прохладных взгляда, в которых не читалось совершенно никакого любопытства и удивления, одно только пристальное, громкое “это не наше дело”, обратились на него.

– Я не собираюсь это обсуждать, – сказал Грейвз, по очереди посмотрев на обоих волшебников.

– Никто не собирается это обсуждать, – миролюбиво заметил Дамблдор.

Тесей только пробормотал “о, Мерлин мой!” и отвернулся. Криденс обеспокоенно взглянул на Грейвза.

– Мне не стоило так говорить?.. – тихо спросил он.

– Всё в порядке, – Грейвз похлопал его по колену. – Это не тайна.

Криденс выдохнул и улыбнулся вдруг с каким-то детским, радостным озорством.

– Для Гриндевальда это тоже не тайна, – сказал Грейвз. Подавшись вперёд, он поставил локти на колени. – Он уже похищал меня, и я думаю, он очень скучает по тому времени, что мы провели вместе.

У Дамблдора сверкнули глаза:

– Я надеюсь, что вы иронизируете.

– Иронизирую?.. – изумлённо переспросил Грейвз. – Я иронизирую?..

Тесей хмуро скривил тонкие губы:

– Сейчас не до шуток и не до иронии. Говори серьёзно.

– А я серьёзен, – отрезал Грейвз. – Он предлагал мне разделить с ним власть.

– Что?..

В чёрном взгляде Криденса вспыхнула такая ревность, что на секунду исказившееся лицо Дамблдора осталось никем не замеченным.

– Я бы не сказал, что это было романтическое предложение, – продолжил Грейвз, зло ухмыльнувшись. – Мне удалось отказаться, но это неважно. Он знает, что я и Криденс… дороги друг другу. Если он решит вынудить его повиноваться, у него только один способ. Он сделает меня заложником.

– Поясни, в чём состоит твой план, только, пожалуйста, без интимных подробностей, – попросил Тесей. Грейвз молча смотрел на него так долго, что тот отвёл взгляд и едва заметно покраснел кончиками ушей.

– Нам нужна хитрость, – сказал Грейвз. – Что-то безумное и непредсказуемое. Я не знаю, как быстро он меня найдёт. Давайте считать, что времени у нас нет.

Тесей достал из кармана мягкую пачку сигарет, щелчком выбил одну.

– И мне, если не возражаешь, – Грейвз протянул руку.

– Десять лет прошло, а ты до сих пор стреляешь у меня сигареты, – тот усмехнулся, протянул ему пачку. – Хоть бы раз угостил своими.

– Хоть бы раз приехал в Америку, когда я приглашал, – беззлобно отозвался Грейвз. – Я бы тебе их даже с собой на дорогу отсыпал.

Они провели в разговорах весь день. Обсуждали, спорили, дымили. Тушили окурки в пустых чайных чашках за неимением пепельницы. Перебивали друг друга бесконечными “а что, если…” Придирались к мелочам.

Луна уже показалась над крышами, когда Дамблдор и Тесей аппарировали прямо из дома. Грейвз добрался до кровати, упал на неё, не раздеваясь. Глаза слипались, во рту было горько от дыма и сомнений.

– Завтра отправишься на Диагон-аллею, – пробормотал он. – Мне нужно быстро вернуться в форму.

– Конечно, сэр.

Криденс опять сидел на кровати рядом с ним и поглаживал его по плечу.

– Если завтра кто-то ещё вломится в дом – сначала разберись, кто это. Не кидайся убивать сходу, – то ли посоветовал, то ли попросил Грейвз.

– Не буду, – пообещал Криденс.

– Ложись спать, – велел Грейвз.

– Конечно, сэр, – кивнул Криденс и остался сидеть.

========== Глава шестая. Талиесин Эйвери ==========

– Я встретил его случайно, – сказал Талиесин извиняющимся тоном.

– Вы могли мне просто написать, – ответил Грейвз. Он смотрел хмуро, будто подозревал в чём-то.

– Мне не пришло в голову, – Талиесин пожал плечами, непонятно за что чувствуя вину. Он не считал, что должен оправдываться, но рядом с Грейвзом почему-то тянуло.

– И вы проследили за ним, – сказал Грейвз.

– Да.

Талиесин сидел, положив ногу на ногу, и смотрел слегка исподлобья, как мальчишка, который досадует не за то, что стянул последнюю конфету, а за то, что попался. Рядом с Грейвзом это было легко. И чувствовать себя мальчишкой… и досадовать.

В домашней обстановке, без идеально непроницаемого смокинга, без идеально белой брони рубашки, точно и дерзко схваченной запонками у кистей сильных рук, он выглядел проще, и одновременно – загадочнее. Его броня элегантного джентльмена была понятна, они все носили такую, каждый со своим изяществом – Грейвз, Малфой, Блэки, Лестрейнджи… Прочесть её язык было легко. Язык домашней одежды Грейвза был удивительно скупым и простым. Слишком простым для такого, как он. Хотелось податься вперёд и спросить: “Кто вы, мистер Грейвз?..” Талиесин был уверен, что в ответ Грейвз только удивлённо усмехнётся и промолчит.

Талиесин разглаживал на колене золотую тесьму, которой были отделаны полы светлого сюртука. Рядом с чёрно-белым Грейвзом он чувствовал себя неуместно ярким. Почти попугаем. Сюртук цвета лиловой розы, вышитый жилет медного цвета, шейный платок цвета тёмной бирюзы – Мерлин, ещё утром он казался себе элегантным и неброским! Элегантным и неброским был Грейвз. Чёрное, белое. Как чернила на бумаге. Как крона дерева на фоне зимнего неба. Как клавиши рояля, как шахматная доска, как снежный барс. Чёрное. Белое. Лаконично, изысканно, завершённо. От осознания собственной никчёмности у Талиесина пылали щёки.

Нет, дело было не в том, что он проследил за Криденсом. Вина была не в этом.

Всю свою жизнь он старался жить легко, ни о чём не заботясь. Большого смысла в такой жизни не было, но так жили все. Одним бесконечным днём, в котором ничего не менялось. Рождались дети, приятели и друзья собирались на свадьбы и похороны, но в сущности – ни у кого ничто не менялось. Это был тихий, замкнутый мир, остановившийся, как муха, застывшая в капле янтарной смолы. Муха, конечно, мёртвая, но какая разница, если она выглядит, как живая, а янтарь играет медовым отблеском, тёплый и гладкий.

Появление Грейвза взорвало этот мирок. Грейвз был живым, деятельным, острым. Он был прямолинейным, в отличие от сонных и вежливых англичан. Он говорил, что думает, и не стеснялся резких выражений. Американец. Человек из другого мира. Он делал что-то значительное и верил всем сердцем в то, что он делает. В его жизни была цель, был смысл. И хотя ему, очевидно, очень часто приходилось нелегко, его жизнь, по большей части, состояла из трудностей и опасностей, а не из светских приёмов, танцев и посещений театра, он казался… счастливым. Да. Счастливым.

Талиесину впервые в жизни хотелось чего-то большего, чем бесконечные обсуждения политики и сплетни о чужой личной жизни. В его окружении многие занимали посты в Министерстве Магии, многие пытались что-то делать – но никто не собирался менять заведённый порядок вещей. Все изменения заключались лишь в том, чтобы адаптировать существующий порядок под себя. Тут повесить бантик, здесь завязать узелок, открыть окно, закрыть окно, поменять цветовую гамму собственного кабинета… Никто не пытался всё это просто… взорвать. Фигурально – не так, как Гриндевальд.

Но появился Грейвз – и будто солнце заглянуло в тёмный и пыльный угол. Будто в унылый лягушачий хор чья-то рука запустила камень, и он шумно врезался в стоячую воду, взметнув брызги. Подняв волны, которые не утихали, а всё росли и росли, и готовы были захлестнуть берег.

– У вас хорошая память на лица, – хмуро сказал Грейвз.

“У меня хорошая память на вас” – подумал Талиесин.

Он видел мальчика лишь однажды, мельком – но этого хватило, чтобы запомнить, с каким волнением Грейвз смотрел на него. Как Грейвз коснулся его руки. Как Грейвз говорил с ним, тихо, ласково.

Почему, Мерлин, что в этом мальчике за секрет?..

Он не соврал – он встретил мальчика совершенно случайно. На Диагон-аллее. Талиесин был не любитель проводить там время, но он надеялся узнать свежие сплетни, особенно те, что касались внезапного исчезновения Грейвза из Гленгори и пожара в его доме, о котором написал даже “Ежедневный пророк”. Но никто ничего не слышал. В самом Гленгори, где Талиесин тоже успел побывать, тоже никто ничего не знал. Он побродил по улицам, пытаясь представить себе Грейвза в этом тихом провинциальном городке, запрятанном среди холмов. Ничего необычного, ничего примечательного – холмы, речка, мельница… Местные сплетники указали ему на сгоревшей дом, который почему-то никто не рвался восстанавливать. Рассказали, что Грейвз и его мальчик жили тихо, ни с кем не общались, разве что иногда заглядывали на почту – отправить письмо или посылку в Америку. После пожара они бесследно исчезли.

Лишь несколько дней спустя Талиесин, бросив взгляд через окно кофейни на противоположную сторону улицы, заметил там знакомую фигуру. Высокий, сутулый, уродливо постриженый юноша. Мальчик Грейвза.

Он стоял у лавки со сладостями, держа подмышкой плоскую коробку из ателье мсье Ле Папийона, и разглядывал выставленные на витрине пирожные и многоярусные торты. Талиесин прикрылся газетой, чтобы понаблюдать за ним, но мальчик даже не покосился в его сторону. Он ничего не подозревал. Чуть склонив голову набок, он переводил взгляд с шоколадных кексов, облитых яркой глазурью и обсыпанных ореховой стружкой, на воздушные пирожные с белым сливочным кремом.

При первой встрече он показался почти отталкивающим. Присматриваясь, Талиесин видел, почему. В его ярком лице было что-то детское и невинное, но сквозь эти черты проступало другое – мрачное, тёмное. Он был как та двойственная картинка со старухой и девушкой: то казался скульптурным портретом какого-то молодого бога – то виделся уродливым, непропорциональным, изломанным. Что в нём завораживало Грейвза?.. Эта иллюзия красоты? Иллюзия уродства? Подростковая незрелость или ядовитая угрюмость?..

Талиесин всматривался в него, пытаясь понять – будто, если бы он разгадал этот ребус, он понял бы Грейвза лучше, чем кто-либо ещё. Но шкатулка Пандоры не поддавалась. Если смотреть поверхностно – для такого, как Грейвз, этот мальчик слишком молодой и слишком невзрачный. Не могло же это и быть ответом. Молодость. Юность. Всё, что Талиесин знал о Грейвзе, просто кричало: нет, не так просто. Грейвз не такой. Он прямой, сильный, смелый, у него не может быть пошлой страстишки, вульгарного влечения сорокалетнего мужчины к послушному и зависимому юнцу. Здесь что-то большее. Если и страсть, то – другая.

Грейвз был полон загадок. Они манили, как мотылька – пламя свечи. Талиесин подозревал, что эти загадки того самого рода, что загадывал Сфинкс. Ошибёшься – и тебе просто откусят голову. Грейвз и откусит.

Как он назвал его?.. Артур, кажется. Королевское имя. Оно сидело на мальчике, как изящно пошитый костюм. Странно, но даже в имени чувствовалась рука Грейвза, хотя было маловероятно, что он имел отношение к…

Нет. Не может быть. Артур – сын Грейвза?.. Между ними не виделось ничего общего. Но это была бы как раз тайна такого рода, за которую убивают. Сын и любовник?.. Запретная страсть? Немыслимо.

Но где-то в глубине души Талиесин с ужасом и восторгом понимал, что запретная страсть вот такого масштаба очень хорошо подошла бы масштабу Грейвза. И это всё объясняло. Почему они вместе. Что их держит. Почему Грейвз его прячет. Чудовищно. И… поразительно.

Талиесин дрогнувшей рукой сложил газету. Теперь он просто обязан был проследить за мальчиком – что бы ему ни открылось, спокойно спать, не докопавшись до правды, он просто не сможет. Вероятно, узнав правду, он тем более не сможет спать, но, по крайней мере, он не будет изводить себя пустыми сомнениями.

О том, что за ним следят, Артур так и не догадался. Он вышел из кондитерской лавки с коробкой в руках, не оглядываясь, отправился к выходу с Диагон-аллеи. Талиесин, держась на значительном расстоянии позади, последовал за ним. Мальчик был явно один – значит, наверняка шёл к Грейвзу. Куда ещё он мог нести коробку пирожных и костюм от мсье Ле Папийона?

Он шел пешком, не торопясь, не скрываясь. Вертел головой, как турист, но не сбавлял шаг. Лишь дважды скрылся из глаз: сначала завернул в маггловский магазин канцелярских принадлежностей, потом – в галантерейный. Из центра города он явно направлялся к окраинам. Было довольно странно, что он не пользуется аппарацией, хотя Талиесин видел очертания палочки у него в кармане. Может быть, не умел? Но, судя по возрасту, уже должен уметь. Может, он сквиб?.. Ещё одна тайна?..

Загадок было чересчур много, но теория Талиесину нравилась. Грейвз никогда не был женат, значит, Артур – плод внебрачной любви. Его мать либо умерла много лет назад, либо была из магглов. Грейвз забрал ребёнка себе, воспитал… Нет, не складывается. Грейвз не воспитал бы его таким забитым, он явно узнал о нём совсем недавно. Мальчик родился сквибом, учиться его не взяли, Грейвз нашёл его недавно, и пока не встретил его, даже не подозревал о его существовании. Забрал к себе. Да, значит, мать была из магглов, и, умирая, раскрыла сыну имя отца. История получалась романтической, и если бы её не озаряли отблески постыдного влечения, вышла бы пошло слащавой. Грейвз одной-единственной деталью сделал её трагедией.

Хлопнула дверь: Артур скрылся в старом двухэтажном доме. Снаружи тот выглядел заброшенным, да и улица была гадкой: под мокрыми стенами домов лежали пьянчуги, пахло кошками, рыбой и объедками. Что ему здесь понадобилось?.. Может, он жил здесь раньше?.. Зашёл проведать знакомых?.. Воображение нарисовало Талиесину скромную, бедную квартирку, из которой Артура забрал Грейвз.

Применив к себе чары отвлечения внимания, он приблизился к дому, заглянул в окна, но сквозь грязные стёкла можно было разглядеть только мутные пятна внутри. Он приложил ухо к двери, прислушался. Даже перестал дышать, тем более что на этой зловонной улице и так не хотелось делать ни одного вдоха.

Он слышал скрип половиц, приглушённые голоса, шаги…

– На четверых, сэр? – громко спросил Артур, сбегая по лестнице вниз.

– Да, они останутся к ужину, – спокойно ответил Грейвз из-за двери.

Талиесин отпрянул от двери.

Грейвз в этом доме!.. И, очевидно, остаётся в нём по своей воле: ждёт гостей, отдаёт распоряжения насчёт ужина. Артур, кажется, сейчас уйдёт – и можно будет рискнуть, постучать в дверь. Или, может, предложить беспризорникам за монетку запустить в окно камнем?.. Звон и грохот выманят Грейвза из дома.

Талиесин спрятался за полуразрушенной стеной дома напротив, подождал немного, обдумывая, не будет ли он выглядеть полным кретином, если отправится за подмогой к Малфою, а потом выяснится, что он разрушил какой-то хитрый план Грейвза. С этими секретными агентами никогда нельзя было быть ни в чём уверенным. Может, и пожар тоже был им задуман специально?..

Через несколько минут Артур вышел из дома, и, улыбаясь, направился вдоль улицы. Талиесин решил рискнуть. Грейвз внутри, а, значит, можно обнаружить себя и постучать в дверь.

И теперь он сидел напротив Грейвза в довольно уютной гостиной и жадно разглядывал его. Однако Грейвз, вопреки ожиданиям, не проявлял никаких признаков вины, стыда или хотя бы тревоги от того, что его убежище было раскрыто.

– Я беспокоился о вашем внезапном исчезновении, – сказал Талиесин. – Прошу прощения, что явился незванным, но я подумал, что… возможно, вам не помешает дружеская помощь. Вы ведь потеряли дом.

Грейвз смотрел в ответ хмуро. Он выглядел спокойным, но очень уставшим. Как же хотелось встать, подойти, положить руки ему на плечи. Сказать: расслабься. Сказать – не тревожься, дай мне помочь. Ты устал. Ты измотан. Нельзя всё время быть сильным, никто не бывает сильным всё время. Расскажи мне, что с тобой происходит, что тебя мучает. Поделись, пожалуйся, а хочешь – поплачь. У тебя круги под глазами, сухие губы и красные глаза. Сколько ты спишь? Когда ты последний раз ел? Кто подставит тебе плечо, если ты пошатнёшься? Позволь мне!..

– Спасибо за ваше участие, – будто прочитав его мысли, вежливо и отстранённо сказал Грейвз. – Мне очень приятно, что вы заглянули.

– Если вы в чём-то нуждаетесь… – осторожно начал Талиесин, но Грейвз прервал его:

– Нет. Всё в порядке.

– Позвольте с вами не согласиться. Будь у вас всё в порядке, вы бы до сих пор жили в Гленгори.

Грейвз усмехнулся, положил ногу на ногу.

– А как ваши дела? Надеюсь, лучше моих?

– О. Мне предстоит ужасающе скучная поездка куда-то в северные горы, – с досадой сказал Талиесин. – Помните германского посла, господина Лихтенберга? Он упросил меня поехать инспектором в Дурмштранг.

Грейвз медленно изменился в лице. Талиесин перестал улыбаться, глядя на него.

– Персиваль, что-то не так?..

– Инспектором в Дурмштранг? – переспросил тот.

– Да, – растерянно ответил Талиесин, не понимая, что заставило Грейвза так побледнеть. – Вы же помните, во время войны Дурмштранг поддерживал Германию, и после победы его обязали принимать ежегодную инспекцию от европейского сообщества. Ну, знаете, несколько наблюдателей приезжают в школу и следят за выпускными экзаменами, чтобы убедиться, что изучение Тёмных искусств осталось в прошлом.

– А оно осталось? – спросил Грейвз.

– Я не знаю, – Талиесин пожал плечами. – Я никогда там не был и, честно говоря, плохо понимаю, почему господин Лихтенберг так настаивал на моей кандидатуре. Но это поможет мне с продвижением по службе, так что я согласился. В конце концов, сейчас это просто формальность, я ведь даже не аврор, а всего лишь работник дипломатической службы.

Грейвз сощурил глаза и отвёл взгляд, явно что-то обдумывая.

– Персиваль?.. – позвал Талиесин. – Эта новость вас огорчает?..

– Думаю, я задолжал вам одно объяснение, – медленно сказал он. – Касательно Артура.

Талиесин постарался не подать вида, что затаил дыхание. Он не рассчитывал на то, что окажется посвящён в тайны Грейвза, и теперь боялся хоть как-то намекнуть на то, что уже выдумал целый сюжет касательно их взаимоотношений. Хотя поворот темы был внезапным, он не стал спорить.

– Я могу уйти до его возвращения, если вам будет угодно, – предложил он.

Грейвз коротко задумался, потёр пальцами висок и на мгновение болезненно сморщился, будто там что-то стрельнуло.

– Я не буду делать секрет из вашего визита, – сказал он.

– Мне показалось, он был не рад нашему знакомству, – заметил Талиесин. – Вы не боитесь его огорчить?

– Нет.

– Кто он такой? – негромко спросил Талиесин, не дождавшись продолжения. Он следил за лицом Грейвза, притворяясь безмятежным и незаинтересованным, но то ли тот полностью владел своими эмоциями, то ли бурная фантазия Талиесина завела его далеко от истины – вопрос не вызвал даже тени смущения на лице Грейвза. Только задумчивость.

– Год назад я приставил одного из своих авроров присматривать за религиозной сектой пуритан, которые называли себя Вторым Салемом, – начал Грейвз. – Мой аврор не справился с задачей, мне пришлось вмешаться. Тогда мы и познакомились.

– Артур – маггл?.. – уточнил Талиесин. – А он знает, что вы…

– Он не маггл. Его настоящее имя…

Грейвз прервался, будто от неожиданной мысли.

– Я не знаю его настоящего имени, – вдруг признался он. – В секте его звали Криденс.

– Криденс?.. Похоже, это распространённое имя – я слышал, мальчик-обскур, который разрушил Нью-Йорк… О, нет… – изумлённо прошептал Талиесин.

Грейвз молча кивнул:

– Это он.

– Так вы знали его… до всех этих событий?..

Грейвз рассказывал сухо и сжато, стараясь быть равнодушным и объективным. Талиесин жадно ловил его интонации, короткую дрожь в голосе, замечал выбор слов. За сухими фразами и недоговорками он слышал историю, которая была куда глубже и сложнее, чем Грейвз пытался представить. Правда оказалась не такой жуткой, как думал Талиесин… По здравом размышлении, она была ещё страшнее. Обскур!.. Грейвз сошёл с ума?.. Не с этим ли связаны его постоянные исчезновения?.. Не мальчик ли разрушил дом в тот раз, не он ли спалил его в этот? Не удерживает ли он Грейвза рядом с собой какой-то тёмной магией?..

– То, что вы рассказали, Талиесин, очень важно, и напрямую касается меня и Криденса, – серьёзно сказал Грейвз. – У меня есть подозрения, что Гриндевальд укрывается в Дурмштранге. Вам опасно ехать туда.

– Что вы… что вы намерены делать? – Талиесин нервно облизнулся.

– У меня есть союзники, – уклончиво ответил Грейвз.

– Я тоже мог бы быть вашим союзником. Посвятите меня в ваши планы.

Грейвз поднял брови.

– Но вы не аврор.

Талиесин прикрыл глаза и выдохнул, будто перед прыжком со скалы в море.

– Персиваль, – сказал он дрогнувшим голосом. – Ни разу за всю свою жизнь я не делал ничего стоящего.

Он прикусил губу, чувствуя, как неожиданно от чувств пережимает горло.

– Я всегда считал, что политика – это скучно. Кому вообще может быть интересно всерьёз обсуждать события в Европе, если есть темы куда интереснее: в Ковент-Гардене новая постановка, у Блэков опять кто-то родился, леди Мюррей опять носит безвкусные платья, магглы снова выбрали премьер-министром Стэнли Болдуина, и ходят слухи, что этому помогли Малфои… Вам кажется, что английские маги заинтересованы в том, что происходит вокруг, но на самом деле мы лишь обсуждаем то, что делают другие. Здесь столетиями ничего не меняется, – горячо сказал он.

– Я заметил, – сухо сказал Грейвз.

– Мне тридцать лет, Персиваль. А я… Я никто, – с горечью признал он. – Знаете, как Цикада у Лафонтена, которая всё лето пела и танцевала, а когда пришла зима, обнаружила, что ей нечего есть.

– Чего вы хотите? – прямо спросил Грейвз.

– Дайте мне возможность сделать что-то стоящее! Если я могу быть вам полезен в Дурмштранге – сделайте меня своим агентом, прикажите, я буду вашими глазами и ушами.

Грейвз молчал, сложив руки на груди. Талиесин незаметно скрестил пальцы на удачу. Конечно, один никчёмный прожигатель жизни – это не отряды дисциплинированных авроров, которыми Грейвз командовал в прошлом. Как же это было несправедливо, что он оказался здесь, в трущобах, в полуразрушенном доме, который держался на одной только магии. Грейвз заслуживал большего.

Гриндевальд всегда был злом, но злом абстрактным, далёким и от Англии, и от самого Талиесина. А теперь он стал злом личным. Он лишил Грейвза его жизни, отобрал должность, карьеру, страну. Сделал изгоем. Талиесин с удивлением чувствовал в себе необыкновенную пьяную отвагу. Если бы Грейвз сейчас предложил взять с боем Дурмштранг, провести головокружительную, смертельно опасную операцию – Талиесин согласился бы, даже не думая. Сходу. Лишь бы стоять рядом с Грейвзом – рядом с человеком, который одной своей волей меняет мир.

Восхищение заполняло его горячей волной, он умоляюще смотрел на Грейвза, не отводя глаз. “Пожалуйста”, – мысленно шептал он. – “Пожалуйста, Персиваль. Я нужен тебе. Возьми меня, прикажи мне. Я сделаю всё, что ты скажешь”.

– Я уже говорил, – медленно произнёс Грейвз, покусывая губу, – мне будет трудно жить с мыслью, что из-за меня с вами случится что-то плохое.

– Живите с мыслью о том, что из-за вас со мной уже случилось очень много хорошего, – мягко парировал тот, хотя внутри обмирал от ужаса перед отказом. – Не говорите, что я опоздал проситься к вам в союзники. Я ведь всё равно еду в Дурмштранг, ну так используйте эту возможность.

– Чем меньше вы знаете – тем вероятнее вы вернётесь оттуда живым, – сказал Грейвз.

– И вы предлагаете мне потом всю жизнь сожалеть, что я не был достаточно настойчив и упустил шанс помочь человеку, которым я восхищаюсь? Сделать что-то важное?.. Прошу, не будьте настолько жестоки.

Грейвз нахмурился.

– Гриндевальд похитил моего друга, – сказал он. – Я подозреваю, что он удерживает его в Дурмштранге. Я собираюсь проникнуть туда и отыскать его. А если получится – прихвачу с собой Гриндевальда.

– В Дурмштранг нельзя попасть без приглашения, – возразил Талиесин.

– Знаю. Но у меня есть идея. Я рассчитываю попасть в плен. Гриндевальду нужен Криденс, а Криденс слушается только меня.

– Звучит немного безумно, – признался Талиесин. – А менее опасного для вашей жизни плана у вас нет? И вас не смущает, что ваш преемник, мистер Валентайн, опять выпустит Гриндевальда на свободу, даже если вам удастся доставить его в Америку?

– В прошлый раз арест и побег были тщательно подготовленной операцией, – сказал Грейвз. – Сейчас я не дам им времени всё продумать. Серафина будет на моей стороне, и я уговорю её не затягивать суд.

– В Америке вы приговорены к смертной казни, – напомнил Талиесин. – Даже с арестованным Гриндевальдом ваше возвращение может оказаться совсем не триумфальным. Мистер Валентайн может приказать привести приговор в исполнение, не поднимая лишнего шума.

Талиесин подался вперёд, коснулся колена Грейвза.

– Зато я могу быть очень шумным, – улыбнулся он. – И у меня хорошие связи с магической прессой. Как участник событий, я могу поднять такой шум, что казнить вас по-тихому не осмелится даже ваш новый глава магической безопасности.