Текст книги "Зеркалам нельзя доверять (СИ)"

Автор книги: Макс Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

========== Глава первая. Ньютон Скамандер ==========

– Надо поговорить, – хмуро сказал Персиваль и оглянулся через плечо. Ньют машинально глянул ему за спину: в вольере по соседству Криденс стоял по колено в воде, высоко подвернув брюки. У него в руках была охапка мокрых бурых водорослей, тяжёлые ломкие плети свисали до воды, полоскались в ней, как живые. Прибой с шуршанием окатывал пеной босые ноги Криденса, а тот ждал, вытянув шею, нетерпеливо переступал на месте. К нему по волнам, поднимая фонтаны брызг, с радостным ржанием летела четвёрка молодых гиппокампов.

Ньют подобрал их в Атлантике, по пути из Нью-Йорка в Саутгемптон. Примерно в то же время на корабле ему на глаза попался Криденс, и он приютил и его. Криденс тогда был затравленным раненым зверьком. Боялся сделать лишнее движение, сказать лишнее слово. Вся его сила воли кончилась после побега из Америки. Он не боялся Ньюта, даже тянулся к нему, но с животными ему было намного проще. Он сдружился с окками и гиппокампами. Сидел с ними на берегу, пока они плескались рядом, даже улыбался, если думал, что его никто не видит. С бледным энтузиазмом помогал Ньюту следить за зверинцем – раздавать корм, менять воду, вычёсывать шерсть, чистить перья, проверять зубы и когти, сцеживать яд. Когда Ньют заводил разговор о том, чтобы выйти наружу – мотал головой и прятался.

А потом появился Грейвз, и всё изменилось.

Тогда был февраль. Они сидели в саду позади дома, Хоуп вилась вокруг и попискивала, трепеща короткими крыльями. Она выглядела весёлой и толстенькой – округлилась, заблестела.

– Мистер Грейвз разрешил мне держать её в моей комнате, – сообщил Криденс, смущённо улыбаясь, будто Грейвз сделал ему Мерлин знает какой чудесный подарок. – Я нарезал веток и положил ей в ящик комода.

Ньют склонил голову набок, собирая шерстинки с пледа. Мистер Грейвз понятия не имел, как живут окками. Не дай Мерлин, выяснится, что он приказал Криденсу запереть Хоуп в ящик, чтобы не вилась по дому – Ньют тогда его самого в ящик запрёт.

– Окками живут в гнёздах, на свежем воздухе, – негромко сказал он, коротко глянув на Криденса и тут же убежав взглядом в сторону. – В комоде ей неудобно. Давай сделаем дом, который ей понравится.

– Но мистер Грейвз… – начал Криденс, глубоко вдохнув.

Ньют удивлённо взглянул на него, всмотрелся. Криденс научился возражать?.. Прежде он ждал, когда ему скажут, что делать, ни с чем не спорил – и порой Ньют малодушно находил это качество очень удобным. А тут он обрёл новый авторитет – и, кажется, собирался слепо следовать всему, что тот скажет. Ох, Мерлин, если придётся идти доказывать Грейвзу, что так нельзя – лучше просто забрать окками обратно. Таких людей не убедить, если они уже решили, что правы – это Ньют отлично знал по Тесею. Тот был таким же упрямым и так же не признавал чужого мнения.

– Мистер Грейвз – не держатель зверинца, – бросил сам Грейвз, проходя мимо них с книгой в руке. – Криденс, делай так, как говорит мистер Скамандер.

Ньют по-птичьи встряхнул головой, будто ослышался, хлопнул глазами, посмотрел ему вслед. Но нет, не ослышался – Грейвз в самом деле только что признал свою некомпетентность. В неприятной манере, конечно же, но… Но Грейвзу нельзя было отказать в умении принимать верные решения. Или… прислушиваться ко мнению эксперта. Может быть, он был не самым дружелюбным человеком, но начальником, наверное, был неплохим.

– Давайте будем звать друг друга по имени, – предложил Ньют, прочёсывая пальцами траву и глядя только на свои руки. – А то мне всё время кажется, что вы сейчас начнёте допрос.

“Или рявкнете “В глаза смотри!” – мысленно добавил Ньют. Грейвз остановился, всей спиной и развёрнутыми плечами выражая неодобрение. Сунул руку в карман, раздражённо хлопнул себя по бедру книгой, помедлил и развернулся.

– Хорошо. В этом есть смысл, раз вы будете здесь частым гостем… Ньютон.

Ньютон. Даже в этом он был похож на Тесея так, что сразу хотелось съёжиться и начать оправдываться.

– Спасибо… Персиваль.

Грейвз коротко глянул на Криденса, коротко улыбнулся ему и отправился к дальней скамейке у края лужайки, к нестриженым кустам роз. Сел, положив ногу на ногу, раскрыл на колене книгу, по-хозяйски пристроил локоть на спинку. Криденс смотрел на него искоса, опустив голову, будто боялся, что его взгляд помешает.

– Значит… вы давно знакомы?.. – спросил Ньют, решив выбрать для разговора сиюминутный интерес Криденса. Тот вдруг смутился, опустил глаза.

– Мистер Грейвз… – тихо сказал он и замолчал, будто не знал, что сказать.

– Он не обижает тебя?.. – осторожно спросил Ньют.

– Нет! – Криденс ярко покраснел. – Мистер Грейвз очень… – и он опять замолчал, подбирая слова. Ньют разглядывал его лицо, отыскивая страх или нервозность. Такому, как Грейвз, запугать такого, как Криденс – достаточно одного взгляда.

Идти на конфликт с Грейвзом Ньюту хотелось меньше всего. Больше всего хотелось просто сбежать, прихватив с собой Криденса – но тот выглядел, как бродячий облезлый кот, которого впустили в дом и дали от пуза напиться молока. Он робел, не зная, получит ли по ушам, и оглядывался на Грейвза с надеждой. На предложение вернуться, казалось, вцепится всеми пальцами в землю и зашипит.

– Если тебе здесь не нравится, скажи мне, – шепотом предложил Ньют.

– Мне нравится, – тем же шепотом сказал Криденс. – Мистер Грейвз очень… Он очень…

Он беспомощно вздохнул, кинул короткий взгляд на Грейвза – тот сосредоточенно хмурился, переворачивая страницы.

– Ты боишься про него говорить?.. – тихо спросил Ньют.

Криденс покусал губы, покачал головой.

– Он всегда был ко мне очень… всегда был… Он мой друг, – наконец с облегчением выдохнул Криденс, будто вспомнил нужное слово. – Он… особенный. Он всегда обещал, что заберёт меня. Я очень ждал!..

Он робко улыбнулся, ссутулился ещё сильнее, хотя проделать это сидя было трудно.

– Он купил мне волшебную палочку, – прошептал Криденс, будто делился с Ньютом какой-то тайной. – У меня есть комната!.. И книги… И волшебные шахматы… Я видел Диагон-аллею, – он говорил сдавленным шепотом, будто поток слов теснился в горле, или словно Криденс не хотел, чтобы Грейвз слышал, как он его тут расхваливает. – Мы так много говорим!.. Обо всём!.. Мы гуляли по Лондону… Были у портного, там была лента, летала, как живая – очень щекотно, – Криденс коснулся шеи и тихо хихикнул. – Мистер Грейвз рассказывает про всё, что я спрашиваю, – доверительно сказал он. – Про себя, и про всё. Он очень, очень…

Криденс вздохнул и замолк. Ньют только сейчас обратил внимание, что тот иначе одет. Можно было бы подумать, что Грейвз одолжил ему свои вещи, если бы не их разница в комплекции.

– Похоже, он хорошо о тебе заботится, – сказал Ньют. – Ты даже повеселел.

По его мнению, тепла и заботы у Грейвза было столько же, сколько меха и перьев у акулы, это даже звучало нелепо. Но, кажется, за пару дней Криденсу досталось столько внимания, сколько он не получал за всю прежнюю жизнь. Он буквально расцвёл, хотя Ньют предполагал, что застанет его запуганным и покорным чужой воле. Однако Криденс только смущённо улыбался и краснел.

– Я очень боялся, что он умер…

– Никто не умер, – сказал Ньют, неловко улыбаясь, чтобы не тянуть паузу. – Давай устроим для Хоуп дом. Ей нужно хорошее, удобное гнездо. И небольшое… хотя ей, конечно, всё равно, большое или маленькое.

Криденс тихо хихикнул. Грейвз тут же поднял голову, сурово глянул в их сторону, будто его раздражало веселье. Дёрнул ртом, нахмурился. Как ему удалось привязать к себе мальчика, если он всё время всем недоволен?..

Сплетая гнездо для окками, Ньют расспрашивал Криденса про его новую жизнь, про историю знакомства с Грейвзом – и удивлялся, насколько разным было их впечатление от одного и того же человека. Криденс был полон почтительного восторга, в его рассказах Грейвз представал каким-то ангелом доброты с золотым сердцем. Ньют же видел перед собой замкнутого, хмурого, высокомерного, бессердечного козла.

Нет, Грейвз не успел сделать ничего, чтобы заслужить такое обращение, но оно напрашивалось само. Грейвз не мог быть по-настоящему добрым. Он был воплощением всего, что делает человека опасным существом, которому нельзя доверять. Парадокс заключался в том, что за несколько дней рядом с ним Криденса будто подменили. В нём начал разгораться огонь. И чем больше времени проходило, тем заметнее становились перемены…

– Надо поговорить, – хмуро сказал Персиваль и оглянулся через плечо, словно боялся выпускать Криденса из поля зрения. Ньют нервно улыбнулся.

– Иногда вы до ужаса напоминаете моего брата, – сказал он, отвернувшись, и сбежал по ступенькам сарайчика.

Грейвз коротко фыркнул, будто сравнение его задело:

– Чем?

– Манерой начинать разговор… как допрос.

Редкие встречи с Тесеем обычно заканчивались ссорой, после которой они обычно не виделись несколько месяцев. Ньют любил брата, но предпочитал любить его с безопасного расстояния. Тесей писал неловкие письма с короткими сводками новостей, прикладывал к ним чеки: министерского жалованья Ньюта не хватило бы на путешествия и содержание зверинца. Ньют, конечно, продавал зельеварам перья, шерсть, сброшенные иглы и даже навоз, но вырученных денег было немного. Серебряные яйца окками стоили целое состояние, и у Ньюта были на него планы – но сокровище досталось Якобу Ковальски. Тому, кому было нужнее. Тому, кто умел смотреть на волшебных существ непредвзято, кто видел в них магию – а не ходячий (летающий, плавающий) набор ингредиентов для зелий. Кто видел в них красоту, а не опасность. Было горько, что единственный человек, с кем удалось разделить этот… дом… был приговорён к забвению. Якоб видел магию яснее многих. Она была для него сбывшейся сказкой, а не утилитарной наукой о том, как заставить посуду саму себя мыть.

Тесей бы наверняка не одобрил, что Ньют отдал ему серебряную скорлупу. Грейвз наверняка – тоже.

Грейвз был таким же, как Тесей. Чтобы заслужить его уважение, требовалось прыгать выше головы. Всё, что не заслуживало его одобрения – осуждалось без права на помилование. Даже слабости у обоих были похожи: Тесей души не чаял в своих детях, Грейвз потакал Криденсу. Любимчикам прощалось всё просто так, без заслуг, без униженного выпрашивания похвалы. И ни тот, ни другой не понимали, как это лицемерно.

Нет, конечно, у обоих были и хорошие качества, но Ньют обычно узнавал о них в теории или с чужих слов. Естественно – он ведь не был никому из них ни ребёнком, ни возлюбленным. Для Грейвза он был лишним довеском к Криденсу, для Тесея… неудобным и неправильным братом.

Звери были честнее. Они не прятали чувств, они были таковы, каковы есть. Они не умели судить, навешивать ярлыки, дразнить. Они предъявляли себя без утайки, открыто – и принимали тебя точно так же. Искренне. Сердцем.

– Ньютон, не злите меня, – раздражённо сказал Грейвз, следуя по пятам за Ньютом через открытый солнечный луг пустого вольера. – Я пришёл к вам с просьбой.

– Какое одолжение, – пробормотал Ньют себе под нос. – Мы можем поговорить позднее? – спросил он, пригнувшись, чтобы не задеть головой сталактиты, прикрывающие вход в пещеру рунеспура. – У меня много дел.

– Можем поговорить на ходу, – сказал Грейвз, не отставая.

– Полагаю, бесполезно просить вас не ходить за мной просто так?..

– Ньютон, я не люблю животных, – внятно проговорил Грейвз. – Я не буду никого чесать за ушами, кормить с рук или что вы там с ними делаете.

– А вам бы не помешало, – буркнул Ньют.

Пещера рунеспура была огромной. Если не смотреть наверх, выше уровня зачарованного тента, где виднелся потолок чемодана, казалось, что они находятся глубоко под землёй. Где-то в темноте между колоннами сталагмитов терялись три могучие шеи и непомерно длинный хвост толщиной с дуб. Громадная трёхголовая змея вытекла из темноты и зашипела, как ведро масла на исполинской сковороде.

– Привет, привет… и привет, – три головы, каждая размером с телёнка, сунулись к Ньюту с трёх сторон, он коснулся ладонью каждой, похлопал по нежной чешуе возле ноздрей. Рунеспур лизнул языками воздух, почуял нового человека и с интересом потянулся к Грейвзу. – Не бойтесь, он совершенно не агрессивен, – Ньют развернулся. – Это просто любопытство.

Грейвз стоял, держа руки в карманах, и с плохо скрываемым раздражением переводил взгляд с одной великанской головы на другую.

– Я не боюсь ваших зверей, Ньютон, – недовольно сказал он. – А если они не смотрят на меня, как на обед – им тоже нечего бояться.

За камнями позади него показалось какое-то движение. Плоский утиный клюв высунулся из-за валуна, настороженно задрался и принюхался. Ньют кривовато улыбнулся:

– Готов спорить, некоторым из моих зверей вы очень понравитесь сами по себе.

– Я польщён, – бросил Грейвз. – Так мы можем поговорить?..

– Я вас слушаю, – Ньют запрыгнул на спину рунеспуру, побежал к хвосту, прыгая между шипами. Старик уже несколько месяцев собирался линять, кое-где на боках шкура потрескалась и отслаивалась. Когда начнётся линька, вольер придётся держать закрытым, иначе рунеспур устроит здесь настоящее землетрясение, с его-то размерами.

– У меня есть план, что делать дальше, – сказал Грейвз. – Если я не справлюсь – обещайте, что позаботитесь о Криденсе.

– Что вы задумали? – Ньют выглянул из-за пещерной колонны, балансируя на спине змеи.

– Я собираюсь сообщить Гриндевальду, что Криденс у меня, – сказал тот. – Когда он появится, возьму его в плен и верну в Америку.

– Вы спятили?.. Вы же собирались защищать Криденса!

– Чтобы обучить его магии – да, собирался.

– И что изменилось?..

– Я не могу учить его дальше, – Грейвз пожал плечами. – Он сильнее меня. Я дал ему всё, что мог.

– За два месяца?..

– Мне нечему больше учить обскура, который обращается с магией без правил. Я аврор, а не педагог. Ему нужно в Ильверморни.

– У вас Хогвартс под боком, – отозвался Ньют.

– В Хогвартсе у меня нет связей.

– А Ильверморни в Америке, где вас считают преступником!

– Ньютон, – негромко сказал Грейвз. – Здесь не о чем спорить.

– Это вы так считаете, – отозвался тот, пряча глаза. – Вам обязательно с кем-то воевать? Рисковать своей жизнью… и чужой?

– Криденсу ничего не угрожает, – ответил Грейвз. – Он нужен Гриндевальду живым.

– А вы?.. Вам не приходит в голову идея, что он сначала убьёт вас, а потом заберёт Криденса?

– Меня трудно убить. Но если это случится…

– Это безумный план, – перебил Ньют и покачнулся, когда рунеспур начал свиваться кольцами. Бока змеи тёрлись друг о друга с хрустящим шелестом, Ньют раскинул руки в стороны, чтобы удержаться на спине, перепрыгнул ближе к хвосту, побежал дальше. Нужно было подрезать шкуру в тех местах, где она загрубела, чтобы, лопнув, она снялась целиком, а не повисла ошмётками на громадном теле змеи, причиняя раздражение новой нежной и мягкой чешуе.

– Это единственный план, который реален, – сказал Грейвз в темноту пещеры, повысив голос. – Я не буду сидеть на месте всю жизнь и гадать, когда Гриндевальд появится на пороге. Он всё равно появится, и лучше я сам выберу время и место.

Ньют фыркнул, ловко орудуя режущими чарами. Разговаривать с Персивалем Грейвзом было труднее, чем с гиппогрифом: нужно постоянно кланяться и выражать уважение. Эту манеру держаться и стремление диктовать свою волю, будто у других людей она напрочь отсутствовала, Персивалю с Тесеем выдали поровну. Им обоим было трудно смотреть в глаза, с каждым из них постоянно казалось, что тебя сейчас приколотят взглядом к стене, да так и оставят. Оба резкие, упрямые и высокомерные. Вот бы кому стоило родиться братьями, причём близнецами. Пусть бы дрессировали друг друга, позволив остальному миру жить своей жизнью без их бесценного мнения…

Единственным местом, где Ньют не чувствовал себя перед Грейвзом, как провинившийся мальчишка перед директором школы, был чемодан. Особенно поближе к какому-нибудь громадному зверю. Тогда уже неловко чувствовал себя Грейвз, хоть и не подавал вида.

– План безумен, – повторил Ньют, появляясь из темноты. Ему под руку нырнула мечтательная голова рунеспура, он машинально почесал её между ноздрей. – Вы рискуете и собой, и Криденсом.

– Криденсу ничто не угрожает, – повторил Грейвз, с неудовольствием глядя на облако мелкой песчаной пыли, взметнувшееся в воздух от сквозняка, и отступил от него на шаг. – Давайте пропустим ту часть, в которой вы уговариваете меня передумать, и сразу перейдём к делу.

– Хорошо… говорите, – отозвался Ньют, не желая спорить.

Грейвз опять обернулся через плечо, к выходу из пещеры. Криденс, мокрый по пояс, обнимал за шею морского коня и смеялся. На белой рубашке остались бурые разводы от водорослей, на рукаве блестела крупная чешуя, но Грейвз будто не замечал этого безобразия.

– Я стал его опекуном, – негромко сказал он. – Подобрал ему новые документы. Если со мной что-то случится – помогите ему вернуться в Америку и принять наследство.

– Какое наследство?.. – Ньют поднял брови. – Вы нашли его родителей?..

– Нет, – мрачно сказал Грейвз и со значением посмотрел на Ньюта, будто ждал, что тот догадается сам.

– У его приёмной матери были сбережения?..

– Нет, – настойчиво повторил Грейвз и дёрнул уголком рта.

– Тогда… о чём вы говорите?.. – запутался Ньют. – Какое наследство?..

– Моё, – сказал Грейвз.

Криденс – наследник Грейвза?.. Ньют высоко поднял брови, хлопая глазами. Чаще всего Грейвз был просто невыносим, особенно когда считал, что знает всё и прав во всём – то есть, почти всегда. Но иногда он вдруг делал и говорил что-то такое, что напрочь разрушало иллюзию его несокрушимого и бесчувственного всемогущества. Будто у него тоже были человеческие чувства, а не сплошной самоконтроль.

Во время их первой встречи – первой встречи с настоящим Персивалем Грейвзом – он произвёл на Ньюта впечатление неприятного, но разумного человека, который хорошо знает, что делать. Время показало, что действительно знает: каким-то чудом Грейвз совершенно преобразил Криденса. Из загнанного в угол, напуганного, безвольного существа вдруг на глазах вырос улыбчивый молодой человек, немного застенчивый, но любознательный и упрямый. Это было похоже на магию – и Ньют бы решил, что это она и есть, если бы не знал более подходящее слово.

Он до сих пор винил себя за то, что влез между ними и едва не разрушил их странную хрупкую связь – особенно когда видел, как Грейвз неловко управляется с правой рукой. Из всех троих Грейвз заплатил самую высокую цену, хотя виноват был меньше всех. И как будто не считал это несправедливым. А теперь…

– Ваше наследство, – растерянно повторил Ньют. – Вы усыновили его?..

– Я написал завещание. Если со мной что-то случится, он хотя бы будет обеспечен.

– Я не позволю вам пожертвовать собой, – быстро заявил Ньют. Грейвз поднял брови и усмехнулся после короткой заминки. – И я не дам вам обещания позаботиться о Криденсе. Заботьтесь о нём сами. Я не стану. Пусть это заставит вас быть осмотрительнее. Я не буду ему помогать ни с вашим наследством, ни с возвращением в Америку.

– Вы не сможете, – недоверчиво сказал Грейвз. – Он считает вас другом. Вы не оставите его одного.

– А вы умрёте и не узнаете.

Грейвз рассмеялся. Как-то тихо и радостно, будто ему сообщили отличную новость. Даже взгляд стал легче и теплее – хотя казалось, он не умеет смотреть на людей не как на преступников.

– Вы меня шантажируете, – улыбнулся он.

– Да, – Ньют сердито кивнул для верности. – Вас бесполезно уговаривать. Я бы и не смог. Вас можно только припереть к стенке.

– Со мной можно договориться, – сказал Грейвз, всё ещё улыбаясь.

– Договаривайтесь с собой сами, – предложил Ньют. – А я вам гарантирую, что от меня Криденс получит только охапку сена под крышей, – он мотнул головой на хибару. – Ничего больше того, что я предлагал ему до вашего появления. Хотите устроить его судьбу получше – занимайтесь этим самостоятельно.

Грейвз смотрел на него и смеялся. Улыбка у него оказалась открытой и немного неловкой, будто он не до конца был уверен в своём умении показывать радость.

– Вам нужны союзники, чтобы справиться с Гриндевальдом, – сказал Ньют. – Я готов помочь, но даже втроём шансов мало. Я видел его в бою, Персиваль.

– Союзников нет, – жёстко сказал Грейвз, убрав улыбку. – Мы можем рассчитывать только на себя.

– Я знаю одного человека, который способен помочь. Альбус Дамблдор.

– Профессор трансфигурации? – с сомнением спросил Грейвз. – Чем он будет полезен?

– Он очень сильный маг… И он когда-то был знаком с Гриндевальдом.

Ниффлер вылез из-за валуна и уставился на Грейвза. Подобрался поближе, взволнованно поводя носом. Он чуял запах драгоценного металла – скорее всего, его привлекли блестящие запонки на манжетах.

Рунеспур с громким шорохом скользнул по камням мимо, в темноту пещеры. Грейвз проводил его взглядом, опять обернулся назад, на Криденса. У него каждый раз менялось лицо, когда он смотрел на него. Ньют разглядывал с любопытством: вот сейчас – уголки губ опустились, выгнулись в намёк на перевёрнутую улыбку. Брови дёрнулись к переносице, чтобы нахмуриться, но не столкнулись друг с другом, так и застыли в напряжении. Грейвз качнул головой: подбородок вниз, лоб – вперёд, будто собрался бодаться. Губы сжались.

Ньют опустил глаза и улыбнулся сам себе. Грейвз не был похож на человека, который собрался героически умирать. Он был похож на того, кто станет драться до последнего, а если нечем будет ударить врага – вгрызётся в глотку зубами.

Ниффлер чёрной пушистой тенью скользнул к ногам Грейвза. Жадно уставился на руки, убранные в карманы. Его было трудно заметить, даже если он забирался к вам на голову – настолько деликатным и невесомым он был. Ниффлера можно было увидеть – но не почувствовать. Он взволнованно засопел, поднялся на задние лапы, потянулся вверх – но его маленького роста было недостаточно, чтобы достать хотя бы до колена Грейвзу.

А тот, как назло, шагнул в сторону выхода из пещеры:

– Если вы закончили, мы можем вернуться?

– Я закончил здесь, но у меня ещё много работы. Если поможете, я освобожусь раньше.

Ньют на всякий случай примирительно улыбнулся. Ниффлер обиженно тянул лапки за Грейвзом. На его мордочке отражалось искреннее непонимание, как этот бессердечный человек может прятать такие чудесные блестяшки у себя в карманах, не желая поделиться.

– Я не кормлю зверей, – недовольно сказал Грейвз. – Мне хватает филина, который пытается воровать из моей тарелки.

– Вы не пробовали предложить ему что-нибудь с рук?

– Не пробовал и не собираюсь, – твёрдо сказал Грейвз.

– Не хотите помочь – ждите, пока я закончу, – Ньют прошёл мимо. Грейвз покусал губу и последовал за ним.

– Почему вы доверяете Дамблдору? – спросил он. – Вы хорошо его знаете?

– Он друг нашей семьи. Я знаю его с детства… Тесей учился с ним вместе, – отозвался Ньют, пробираясь сквозь папоротники вглубь тропического леса, к гнездам огнедышащих колибри. Грейвз пробормотал какое-то проклятие, увернулся от изумрудной птахи, плюнувшей сгустком огня. – Дамблдор – мудрый и дальновидный человек.

Ньют скользнул между деревьями на поляну, Грейвз вынырнул из папоротников следом и остановился. Огляделся, поднял голову.

Гроздья белых и фиолетовых орхидей каскадами падали вниз, у цветков сновали крошечные длинноклювые птички. В косых солнечных лучах, копьями пробивающих листву, они сверкали, как горсть драгоценных камней, подброшенных в воздух. Ниффлер подскочил к Грейвзу, взялся лапкой за штанину, чтобы залезть наверх, но застыл, как всегда, заворожённый их блеском. В его глазах колибри были сапфировыми, изумрудными, рубиновыми. Он однажды попытался спрятать одну себе в карман, но разъярённая птица едва не прожгла его насквозь – с тех пор он облизывался на них издалека.

Заметив, что Грейвз отвлёкся, ниффлер вскарабкался ему на плечо, обнюхал ворот рубашки, сунулся в подмышку, сполз ниже к карману и выдернул запонку. Грейвз даже не заметил маленького наглеца. Только дёрнул плечом и почесал щёку, когда ниффлер с добычей перескочил с его головы на низкую ветку.

– Тесей всё ещё работает в аврорате? – спросил Грейвз.

– Да… насколько я знаю. Мы редко видимся, – сдержанно сказал Ньют.

– Я не хочу втягивать в это вашего брата и его друзей, – признался Грейвз. – Тесей предан букве закона, а я собираюсь действовать в обход правил. Не думаю, что разумно сообщать ему об этом.

С удивлением заметив расстёгнутый манжет, он машинально глянул себе под ноги, развернулся, нахмурившись.

– Да вы настоящая жадина, Персиваль, – внезапно сказал Ньют.

– Что?.. – Грейвз оторвался от поисков пропавшей запонки.

– Вы пытаетесь вытащить на себе то, что не под силу одному человеку.

Ньют чарами подрезал увядшие стебли орхидей, тут же выращивая новые на их месте.

– Если это будет стоить вам жизни – кто будет счастлив? – спросил он.

– Я должен хотя бы попытаться…

– Попытайтесь найти здесь друзей!

– Я не хочу взваливать эту ответственность на других…

– А взваливать на Криденса жизнь в одиночестве вы хотите?.. – спросил Ньют. – Вы никогда не теряли дорогих вам людей?.. Не испытывали ужаса от беспомощности, когда ничего не исправить?..

У Грейвза застыло лицо, застыла поднятая рука, побледнели губы. Он зажал белый манжет пальцами, будто стянул края раны, через которую могла хлынуть кровь.

– Вы всегда решаете за других, как будет лучше, – добавил Ньют, отворачиваясь, чтобы не видеть его лица. – А вы спросите, чего хочет Криденс – сражаться или просто жить?

Грейвз молчал, будто его обездвижило заклинанием. Напряженно сведя брови, хмуро смотрел в пространство, в одну точку, видимую ему одному. Ньют забеспокоился, шагнул ближе:

– Персиваль?..

– Вы правы, – хрипло сказал тот, дёрнув уголком рта. Посмотрел на манжет, отпустил его, встряхнул рукой. Скривился, зажал снова. Чертыхнувшись, расстегнул второй рукав и сунул запонку в карман брюк (через мгновение туда проникла маленькая мохнатая лапка и извлекла добычу). – Вы правы, – повторил он. – Я не должен заставлять Криденса проходить через это. Хотя я уверен, что риск невелик…

– С чего вы взяли?

– Гриндевальд не убьёт меня, – сказал Грейвз, аккуратно закатывая рукава до локтя и не поднимая глаз. – Я интересен ему живым. Трепыхающимся. Он обрадуется возможности снова залезть ко мне в голову.

– Хотите провести у него в плену всю жизнь?.. – негромко спросил Ньют. – Вы ведь тогда так и не сумели сбежать.

– Тогда было не к кому, – коротко ответил Грейвз и поднял взгляд. – Хорошо. Я встречусь с Дамблдором.

========== Глава вторая. Криденс Бэрбоун ==========

Прозрачные солёные волны набегали на берег и шипели, растворяясь на обкатанной гальке. Берег был пёстрым: рыжим, белым, серым, кирпично-красным, опаловым, жемчужным. Нагретые солнцем камни ласково жалили босые ступни. А в мелкие округлые камешки можно было зарыться пальцами ног. Волны упруго ударяли в щиколотки, щекотались пеной, отступали, чтобы снова нахлынуть. Солнце припекало голову, бриз пах свежестью и простором.

Криденс знал теперь столько новых слов, столько новых ощущений, что иногда ему хотелось кричать от счастья. В мире оказалось столько невыразимого удовольствия, о котором он не подозревал раньше, что ему безо всякой магии хотелось раствориться в этом вкусном и свежем ветре, в этих волнах, в солнечном свете – и просто быть, впитывать радость кожей, жадно ловить каждый луч, каждый глоток воздуха.

В чемодане Ньюта солнце, море и ветер были созданы магией, но чувствовались в точности как настоящие. Чемодан Ньюта был самым главным магическим чудом, хотя думать так было неловко – Криденс смутно ощущал что-то неправильное в том, что волшебные существа впечатляли его куда сильнее, чем магия мистера Грейвза. Может быть, потому, что мистер Грейвз использовал магию, как инструмент, а волшебные существа просто… были. Без цели, причины и предназначения, и в самом их существовании было что-то волшебное.

Криденс был бесконечно благодарен Персивалю за то, что тот разрешил навещать зверинец Ньюта. Он бы сильно скучал по своим друзьям, если бы с ними нельзя было увидеться – с морскими конями, с окками, с выводком лечурок, с проказливым ниффлером. Они никогда не говорили о том, почему Криденсу здесь так нравится. Персиваль не спрашивал, он просто разрешил, но Криденсу страшно хотелось, чтобы однажды он спросил: “Криденс, почему тебя так тянет сюда?..”

И он бы рассказал, сколько волнения испытывает, заходя в отгороженное тентом пространство. Ведь здесь был весь мир. Вот плещется тёплое море – а рядом вздымается горный хребет, укутанный снегом. Вот солнце прокаливает пустыню – а вот прохладная, тихая, сухая пещера огромной змеи. И всё – рядом, надо сделать лишь пару шагов, чтобы попасть на пологие холмы из густого леса, а из леса – на плоскую, как стол, равнину, где свищет ледяной ветер.

Наобнимавшись на прощание с морскими конями, Криденс вышел из воды, на ходу раскручивая брюки и высушивая рубашку. Персиваль стоял на дощатом помосте рядом с Ньютом, они разговаривали вполголоса. Криденс подошёл ближе, встал рядом, поймал короткую улыбку. Заметил закатанные рукава рубашки, насупился: Персиваль никогда не позволял вовлечь себя в уход за волшебным зверинцем, хотя Криденс не раз предлагал.

– Ньют уговорил вас помочь?.. – ревниво спросил он.

– Не смотри так, – Персиваль улыбнулся, тронул его за затылок. – Где-то обронил запонку, пришлось снять вторую.

Он сунул руку в карман и нахмурился, не найдя, что искал.

– Это наверняка Плюш, – сказал Криденс. – Он любит всё блестящее. Я сейчас отыщу его.

– Кто такой Плюш?.. – спросил Грейвз.

– Ниффлер, – отозвался Ньют, смущённо улыбаясь своим пальцам. – Извините, Персиваль, я же говорил, – не все здесь хотят вас сожрать.

– Некоторые хотят просто обчистить? – тот усмехнулся. – Пусть вернёт, обещаю, что не сделаю из него воротник.

Криденс сбежал по ступенькам к гнезду ниффлера – тот как раз любовался своим новым приобретением, пристраивал его то так, то сяк на кучу другой блестящей драгоценной мелочи.

– Плюш, – шепотом позвал Криденс. – Верни сейчас же! Или мистер Грейвз очень рассердится. Знаешь, что он сделает, когда рассердится? Отшлёпает тебя, вот что. Прямо по хвосту.

Ниффлер состроил жалостливую мордочку и сжал запонки в кулачках. Криденс протянул руку:

– Дай сюда.

Плюш взволнованно замотал головой, моргая чёрными глазками.

– В следующий раз я принесу тебе бусы. Длинные бусы из блестящих камешков, – пообещал Криденс. – Они будут сверкать, как радуга. Хочешь бусы?..

Ниффлер засопел, сомневаясь, потянулся спрятать запонки в карман.

– Защекочу, – пригрозил Криденс, хмурясь. – Или даже… знаешь что?..

Он повернул ладонь вниз, сосредоточился – с пальцев потянулись стрелы тонкого чёрного дыма. Ниффлер испуганно округлил глаза, задышал чаще. Криденс коснулся его – Плюш пискнул, подпрыгнул, шерсть вздыбилась, как иголки у сердитого ёжика.