Текст книги "В Восточном экспрессе без перемен"

Автор книги: Магнус Миллз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Выехав из ворот, я заметил, что не один я тут ранняя пташка. В лучах фар возникла фигура, шедшая по дороге к Миллфорду, и я сразу же понял, что это старый мистер Пиктолл.

Я поравнялся с ним и опустил стекло.

– Хотите поработать? – спросил я.

10

– Конечно, я хочу поработать, – сказал он.

– Ну, мне помощник не помешает.

– Так и думал.

Без лишних слов он обошел кабину и влез с пассажирской стороны. Я заметил, что у него с собой холщовая сумка, из которой торчит термос.

– Вы, значит, подготовились, заметил я, когда путешествие продолжилось.

– Можно и по уму все сделать, если делать.

– Ну, – сказал я. – Наверное, вы правы. А как же ваш сын?

– А что с ним?

– Он не будет возражать, что вы со мной поехали?

– Его не касается.

– А если узнает?

– Слушайте, – рявкнул старик. – Вы хотите, чтоб я вам помогал, или нет?

– Конечно, хочу.

– Ну так и хватит о нем тогда.

– Ладно, – сказал я. – Извините.

Уладив это, мы больше о таком не заговаривали, а ехали дальше по предрассветной мгле к Гринбэнку. На молочную ферму прибыли ровно в пять, и я сразу сдал задним ходом к погрузочной рампе, где грузчики уже нас ждали. Оказалось, что мистер Пиктолл с парой из них был шапочно знаком. Они его вспомнили по тем дням, когда он заправлял лесопилкой, и вновь меня поразило, что здесь все, похоже, знают всех. Это, в свою очередь, помогло смазать шестеренки, и ящики молока нам погрузили еще быстрее, чем раньше. Я отдал бланк заказа, подписал фактуру, и вскоре мы уже опять были в пути.

В старике мне нравилось то, что он не тратил слов на бессмысленные разговоры. Просто ехал со мной рядом молча на пассажирском сиденье, вглядывался в дорогу впереди через ветровое стекло и ждал, когда ему выпадет случай поработать. Очевидно, что я не просил его нести каждую бутылку в каждый дом, куда мы заезжали: это значило бы слишком многого от него требовать. Бутылки с золотыми крышечками вдоль площади под Гринбэнком, к примеру, я доставлял сам, поскольку развозка там была по прямой. Он полностью включился, лишь когда мы начали заезжать в более отдаленные места. У первого такого жилья было трое ворот при въезде, все закрыты, и мистер Пиктолл практически выпрыгивал из кабины, чтобы их открывать.

– Чертовы дурни, – сказал он, вернувшись в машину после третьих ворот. – В это время года их вовсе не нужно закрывать.

– Наверное, нет, – согласился я. Я ничего не знал про сельское хозяйство, но мой помощник говорил о нем вполне авторитетно, и я поверил ему на слово.

– Все поля пустые, – добавил он.

Тем не менее, если клиент хотел, чтобы его ворота стояли закрытыми, нам оставалось лишь подчиняться. Мистера Пиктолла это никак, впрочем, не беспокоило. Ему нужно было что-то делать, а открывать и закрывать ворота – такое же хорошее занятие, как что угодно другое. Единственная его жалоба сводилась к тому, что хозяева их – «чертовы дурни».

Еще одна задача для него возникала, когда мы заезжали в места со дворами неудобных очертаний. Эти мне создали накануне большие трудности, но с его помощью оказалось, что это вообще не задачка. Процедура была простой. Пока я в три приема разворачивал пикап, он выскакивал и доставлял необходимое, всякий раз возвращаясь с пустой бутылкой, когда я завершал маневр. Так результативно мы всякий раз сберегали по нескольку минут.

Еще толком не рассвело, когда мы приехали в Уэйнзкилл. Проезжая мимо фабрики мороженого, мистер Пиктолл пристально глянул за чугунные ворота и сказал:

– Значит, Снейт наконец продался.

– Мне так и говорили, да, – ответил я.

– На пустом месте начинал, знаете.

– Правда?

– В тот же год, когда я учредил свою лесопилку.

– А, ну да.

– Хороший он предприниматель, Снейт.

– Вы, значит, с ним знакомы?

– Время от времени сталкивались, да, – сказал мистер Пиктолл. – В последний раз было на Духов понедельник 1962 года. Если мне память не изменяет.

– О… э… ну да.

– Конечно, нынче ему нипочем бы не дали ничего подобного построить.

– Наверное, нет.

– Тут слишком много градостроительных норм, ничего не построишь.

– Да.

– Чертовы дурацкие правила.

Такой длинный разговор, похоже, сказался на мистере Пиктолле, и он надолго замолчал. Меж тем я думал про большой сарай мистера Паркера – интересно, он получал градостроительное разрешение перед тем, как его возводить?

Доставка молока протекала очень мило. Мы завершили развозку по Уэйнзкиллу и, подъезжая к району Миллфорда где-то без четверти восемь, совсем не выбились из графика. Я заметил, что топливный расходомер у пикапа показывает маловато. Двигатель у него был дизельный, а единственным известным мне местом, где наливали дизтопливо, был гараж Кеннета Тёрнера, поэтому я заехал туда заправиться. Кеннет уже трудился под фургоном, который загнал на пандус техобслуживания, и, заслышав наш приезд, вылез из-под него. Я вышел с ним поговорить, а мистер Пиктолл остался в кабине наливать из термоса чай. С собой он прихватил две чашки, а также пончики с джемом, и, очевидно, выбрал этот момент для нашего с ним перерыва на чаепитие. Увидев его на пассажирском месте в кабине, Кеннет подмигнул мне и сказал:

– Вижу, вы себе помощником обзавелись.

– Да, – сказал я. – Он очень полезный оказался.

– Ну, с мистером Пэ на борту если и ошибетесь, то не сильно.

– Похоже, так оно и есть.

– Требуется смышленый малый.

Он залил мне бак, и я вынул деньги заплатить ему, но он об этом и слышать не захотел.

– В счет лучше мне впишите, вам еще много понадобится.

– Видимо, да, – сказал я. – Вас, значит, так устраивает?

– Да, никаких хлопот.

– А я подобью в рабочем порядке.

– Ладненько.

Я влез в кабину к мистеру Пиктоллу выпить чаю с пончиками, а после этого мы погнали дальше, развозить молоко по той стороне озера, где жил Брайан Уэбб. Заехав во двор к Брайану, мы увидели, что он уже стоит в своей картонной короне: очевидно, ждет нас. Я воспользовался случаем и отдал ему свой заказ продуктов, но отказался от чашки чая, объяснив, что мы только что выпили. Когда мы уезжали, Брайан ухмыльнулся мистеру Пиктоллу и отдал ему честь.

– Чертов дурень, – заметил старик.

Мы доехали до «Дома на холме» раньше, чем обычно приезжал Дикин, но я заметил, что грузовика с бочками во дворе уже нет. Ехать с ними мистеру Паркеру предстояло долго, и он, должно быть, решил отправиться пораньше. Мистер Пиктолл уже стал немного уставать, поэтому выскочил и разнес бутылки я сам. Как раз когда я поднимался по ступеням к дому, в дверях появилась Гейл. Школьной формы на ней еще не было.

– Когда мы опять пойдем на сеновал? – спросила она.

– Довольно скоро, – ответил я. – Как только я привыкну к такому расписанию.

– Тогда ладно. Кстати, папа оставил вам еще немного дров. – Она показала на пикап мистера Паркера, стоявший у большого сарая. Отсюда я мог различить лишь какую-то древесину, наваленную в кузове.

– А, ну да, – сказал я. – Спасибо.

Она улыбнулась.

– Не за что.

Когда я вернулся в кабину, мистер Пиктолл рассматривал карту маршрута.

– Ничего, если я позаимствую? – сказал он.

– Да нет, пожалуйста, – ответил я. – Зачем-то нужно?

– У меня чувство, что тут кое-где можно путь срезать, но это мне еще нужно обдумать.

– А, ну да, – сказал я. – Завтра вы, значит, придете, верно?

– Если хотите, то да.

– Ну, я возражать не стану.

– Ладно, – сказал он. – Тогда приду.

Мы условились, что последнюю дюжину заказов или около того я развезу сам, и я его высадил перед самым въездом в «Каменную усадьбу». Он нырнул в небольшую калитку в живой изгороди и быстро скрылся с глаз, а я поехал дальше к дому. Когда добрался, его сын вышел со мной побеседовать.

– Моего отца видели? – спросил он.

– Боюсь, нет, – ответил я, отдавая ему молоко. – Может, он погулять пошел.

– Да, если просто погулять, это еще ничего. – Он взял у меня бутылку и отдал взамен пустую. – Кстати, вы когда вернетесь тот договор на распилку довыполнить?

– Э… должно быть, когда-нибудь скоро, – сказал я. – Когда начальство кивнет.

– Ваше начальство?

– Да.

– Я думал, вы теперь сами себе начальство.

– С молоком да. А другое я делаю для мистера Паркера.

– Забавное, по-моему, у вас соглашение.

– Правда?

– Ни рыба ни мясо.

– Да меня не очень-то волнует.

– Ну, так, может, должно б.

Меня поразило, что такого сорта разговоры обычно происходили у нас с Ходжем – нечто вроде перекрестного допроса, у которого нет иной цели, кроме как сунуть нос в мои личные обстоятельства. Интересно, подумалось мне, сходятся ли они иногда пообсуждать чужие дела. Казалось, это довольно маловероятно, если вдуматься хорошенько: молодой мистер Пиктолл представлялся мне личностью, у которой просто не может быть друзей.

После этого покончить с развозкой молока много времени не заняло, и я вернулся в «Дом на холме» к одиннадцати, что, как мне показалось, совсем неплохой результат. Теперь у меня был весь остаток дня на серьезную покраску. Я съел у себя во флигеле поздний завтрак, а потом пошел в большой сарай топить печку. Вспомнив о дровах, про которые мне сказала Гейл, я задержался у пикапа мистера Паркера и заглянул в кузов. К своему смятению, там я увидел брошенную лодку с нижнего поля, разломанную на куски. Я узнал части планширя, форштевень и трухлявый киль – все свалено в кучу и предназначено в топку. С глубокими сомнениями я вытащил из кузова две или три такие части и понес их в сарай.

* * *

На растопку печки у меня ушло довольно много времени. Накануне днем мистеру Паркеру удалось разжечь ее всего за несколько минут, после чего он быстро загрузил туда еще дров и закрыл дверцу. Вскоре пламя уже запылало, а дальнейшего ухода за собой не требовало. Мне же, напротив, мгновенный успех не дался. Возможно, потому, что я никогда раньше не разжигал таких печей, но вероятнее всего – из-за того, что мне очень не хотелось, чтобы некогда гордое судно улетучилось дымом. Вновь и вновь пробовал я, однако ничего сильней желтого огонька не добивался, а он через несколько мгновений гас опять. Однако похолодало уже так, что без отопления не поработаешь, поэтому приходилось упорствовать. Наконец после нескольких попыток я попробовал отрегулировать вьюшку, как это делал мистер Паркер, и печка в итоге ожила и заревела. После этого я стал медленно скармливать загубленную лодку огню.

* * *

Едва в сарае начало теплеть, я выбрал кисть и приготовился к работе. Первую банку зеленой краски я уже извел, поэтому открыл следующую и перемешал содержимое. Дело это шло медленно. От холода краска очень загустела и схватилась, поэтому мешать пришлось долго – такой густой красить не станешь. Пять минут размешивал я, неотчетливо размышляя над тем, что пришло мне в голову утром. Потом остановился и уставился в зеленую краску, затем помешал еще немного, и тут замысел созрел окончательно.

Я решительно закрыл банку крышкой и поставил ее к другим. Затем сходил в сарай с краской и оглядел в нем все полки. Наверняка же среди разных красок я смогу добыть искомое. В конце концов, зеленая краска – лишь в банках без этикеток. Одну за другой я брал другие банки и осматривал их. Там были грунтующие покрытия, цинковые краски, эмульсии, подложки и лакировки – всего разнообразия оттенков. Я нашел особую желтую краску, которой красят гусеничные тракторы, и красную – для почтовых фургонов. У некоторых красок имелись названия, сочиненные производителями: «арктическая синяя», «голубая оттенка яичной скорлупы» и «глубоководно-синяя». Не вполне то, что я искал, но у меня появилась надежда, и я продолжал поиски. Где-то уже в глубине склада я наткнулся на какие-то картонные коробки, неоткрытые, в каждой – по дюжине банок краски. Я проверил этикетку на первой. То была «королевская бордовая». Вторая оказалась еще лучше – «тусклое золото». Чувствуя себя отмщенным, я вытащил эти коробки и перенес их обратно в большой сарай.

Очевидно, мистер Паркер не знал, что у него в глубине склада запрятаны эти краски. Иначе, несомненно, он бы попросил меня взять их, а не эту уныло-зеленую. Вероятно, он был так занят, что сбился со счета, что у него есть, а чего нет, поэтому, отыскав их, я, по сути, оказал ему услугу. Теперь лодки можно было выкрасить в их родные цвета.

Я взялся за работу немедленно, перекрасил суденышко, законченное накануне, и перешел к следующему. Результат оказался таким приятным, что я решил поработать вечером допоздна, а в паб не ходить. То был уже второй раз за неделю, когда я не выбирался из дому, но я не сомневался, что Брайан и прочие меня поймут. В конце концов, никаких соревнований по дротикам на следующие день-другой не намечалось, а они все знали, сколько на мне теперь обязанностей. С такими успокоительными мыслями я продолжал накладывать бордовую краску, и лодки постепенно вновь обретали свою былую царственность.

Конечно, иной способ провести вечер – подняться на сеновал с Гейл. Я почти рассчитывал, что она появится в любой миг и предложит сама, но она почему-то так и не появилась, а вместо этого сидела в доме одна. Наконец, на меня навалилась усталость, я сложил кисти и отправился спать. В общем и целом день сложился вполне удовлетворительно.

Среди ночи вернулся мистер Паркер. Меня разбудили шум мотора и вспышки фар в темноте, когда его грузовик заехал на верхний двор. Должно быть, я тотчас же опять уснул, поскольку никаких других звуков после этого не слышал.

Не успел я опомниться, как настала половина пятого, и мне опять пора было вставать.

Вообще-то я удивился, до чего быстро привык вставать спозаранку. Вот я молочник всего третий день, а завариваю чай в половине пятого утра так, будто занимаюсь этим уже много лет. Я даже поймал себя на том, что недоумеваю, как это люди могут дрыхнуть до шести или семи часов, когда можно вставать и хлопотать, как я. В конце концов, это лучшее время суток, и ничто не могло сравниться с хрустом гравия у меня под ботинками, когда я выходил в предрассветный сумрак.

Не спал в одно время со мной, конечно, еще один человек – мистер Пиктолл. Я нашел его на дороге – он ждал меня с холщовой сумкой в руке.

– Утро, – сказал я, когда он залезал на пассажирское сиденье.

– Не стоит морочиться всей этой чепухой, – ответил он. – Я прекрасно осведомлен о том, что сейчас утро.

– Ой… э… ага, извините.

– Нам работа предстоит, и болтать попусту нет никакой нужды.

– Да, вы правы. Извините.

– И хватит уже извиняться!

– Ладно.

– Значит, так, – продолжал он. – Поглядел я на эту карту маршрута и решил, что Дикин от Уэйнзкилла не туда сворачивал.

– Вы, значит, про Дикина знаете, да? – спросил я.

– Ну конечно, я знаю про Дикина! – рявкнул он. – Про него все знают.

– Ох… правда?

– Так, вы хотите мое предложение выслушать или нет?

– Да, пожалуйста.

– Так. – Мистер Пиктолл вынул карту и разложил у себя на колене. – Думаю, из Уэйнзкилла нам нужно ехать верхней дорогой, а потом срезать через «Обрыв Долгого хребта».

– Я думал, там частные владения.

– Они и есть, – ответил он. – Но хозяин у них один мой старый приятель, и я с ним могу все это уладить.

– Это хорошо.

– По моим прикидкам мы так полных шесть миль сэкономим.

– Здорово.

– Есть и другие мелкие поправки, но я вам их покажу по ходу.

– Ладно.

После чего он погрузился в молчание, и путешествие продолжалось. Я уже начал привыкать к грубоватой манере мистера Пиктолла и пришел к выводу, что это у него не личное. Напротив, с его стороны было очень любезно выказать такую заинтересованность в повышении результативности доставки молока, и я был ему вполне благодарен. Помимо обмена репликами о погоде время от времени, мы ехали дальше без лишних слов и прибыли на ферму к пяти. Погрузка вскоре завершилась, мы снова отправились в путь и быстро разметали золотые крышечки вдоль площади ниже Гринбэнка.

Когда мы добрались до Уэйнзкилла, мистер Пиктолл предложил мне самому доставить в «Поденщик», а он тем временем разберется с ближайшим рядом домов.

– Должно сэкономить нам добрых десять минут, – объявил он, переставляя полдюжины бутылок в ящик для переноски.

– Вы уверены, что не против лишний конец сделать? – спросил я.

– Я бы сказал, если б был против, а? – ответил он.

– Видимо, да.

– Ну и вот.

И он тут же зашагал к домам, а я стремглав потащил две пинты в «Поденщик». Такой порядок действий и впрямь все ускорил нам в Уэйнзкилле, и вот уж мы выезжали из него так называемой «верхней дорогой». Милю спустя мы доехали до поворота влево с табличкой «ОБРЫВ ДОЛГОГО ХРЕБТА». Второй знак гласил: «ЧАСТНЫЕ ВЛАДЕНИЯ».

Едва мы туда свернули, я сразу ощутил, что нас со всех сторон окружает нечто темное и непроницаемое. Я включил фары на дальний свет и увидел, что мы проезжаем среди густых хвойных посадок, стоявших без единого движения во мраке.

– Рождественские елки, – сказал мистер Пиктолл.

В сотне ярдов перед нами у дороги стоял грузовик, и, когда мы приблизились, его отражатели сверкнули красным. Затем я приметил, что у самых деревьев с чем-то возится пожилой мужчина. Он повернулся к нам, прикрывая глаза от яркого света рукой. Я пригасил фары, а мой спутник вгляделся через ветровое стекло.

– Свезло маленько, – сказал он. – Тот мой старый приятель, о ком я вам говорил. Остановите-ка.

Я сделал, как велено, и съехал к обочине. Мистер Пиктолл вылез из кабины и хлопнул дверцей, после чего сказал несколько слов тому человеку. О чем говорилось, я не слышал из-за шума двигателя, но миг спустя эти двое уже жали друг другу руки. Я различил, что «старый приятель» мистера Пиктолла держит какой-то металлический инструмент, но что именно, я так и не понял, как не имел ни малейшего понятия, зачем он вообще в этой глуши в такой час. Беседа их была краткой, а потом оба посмотрели в мою сторону. При этом я почувствовал себя, будто в витрине, но все равно чуть-чуть помахал им. В ответ получил подтверждающий кивок. Затем они убрели к деревьям, осмотрели несколько веточек, пощупали их и, похоже, в чем-то друг с другом согласились. Я уже начинал задаваться вопросом, сколько еще времени это займет, но тут мистер Пиктолл вернулся к пикапу и влез в кабину.

– Ладно, – сказал он. – Все улажено. Можем ездить по этой дороге, как нам нравится. Поехали.

Казалось, вопрос о том, чтобы с нашим благодетелем лично познакомился я, даже не возник, поэтому, дружественно ему гуднув, я тронулся.

– Кстати, – добавил мистер Пиктолл. – Он сказал, что, если мы тут каждый день ездить будем, заодно и ему можно пинту молока закидывать.

– А, ну да.

– Начиная с завтра.

– Ладно… э… А что он там делал? Я не очень разглядел.

– Елки замерял. Проверял, нужного ли они уже размера.

– И как?

– Не вполне. Дней через десять будут готовы – или около того.

– Как раз к Рождеству, значит?

Мистер Пиктолл вздохнул.

– Ну конечно, как раз к Рождеству, – сказал он. – Иначе и смысла их растить нет, или как?

– Нет, – ответил я. – Видимо, нет.

После чего я оставил тему рождественских елок и сосредоточился на дороге. От того, что мы так срезали путь, конечно, поездка наша стала совсем иной, и мы снова выехали на главную дорогу с двадцатиминутным опережением графика.

Прибыв в «Дом на холме» пару часов спустя, мы по-прежнему держались в хорошем темпе. К своему удивлению, я увидел, что грузовика с плоской платформой на дворе уже нет. Предположительно это означало, что мистеру Паркеру удалось спроворить себе какое-то дополнительное дельце, которое потребовало, чтобы он выехал из дому раньше, но я понятия не имел, что это могло быть.

Когда, высадив мистера Пиктолла в обычном месте, незадолго до одиннадцати я вернулся домой, мистера Паркера по-прежнему не было. Утро опять стояло совершенно приятное – старик оказался более чем полезен (а также предоставил чай и пончики).

Теперь мне предстоял совершенно свободный целый день на покраску. За следующие несколько часов мне удалось положить второй слой краски на те лодки, что я уже сделал накануне, и начать следующую. Вид рождественских елок, ожидающих своей очереди оказаться на рынке, напомнил мне, до чего быстро летит время, и подстегнул меня работать в более плодотворном темпе. На самом деле я понял, что весь ритм жизни у меня ускорился – чтобы успеть сделать все, что от меня требовалось. Не успел я вернуться вечером к себе во флигель, объявилась Гейл с требованием потренироваться с дротиками. Как обычно, я не нашел в себе сил отказать ей, и мы провели приятный час на сеновале, оттачивая ее технику далее. Только в десять я наконец добрался до «Вьючной лошади» быстренько выпить пинту «Экса» на сон грядущий.

* * *

Когда наутро мы срезали путь через «Обрыв Долгого хребта», старого приятеля мистера Пиктолла видно нигде не было, и я не очень понимал, где оставить ему молоко.

– Поставьте прямо на обочину, – посоветовал мистер Пиктолл. – Он увидит, когда появится.

– А никто не возьмет? – спросил я.

– Нет, конечно, – ответил он. – Сюда никто не заезжает.

– А если птицы крышку проклюют?

– Тут нет птиц.

– Что, правда?

– Вообще никаких.

– А я думал, птицам деревья нравятся.

– Эти не нравятся. Мой приятель их опрыскивает всеми мыслимыми химикатами.

Мне пришло в голову, что эта плантация не меньше удалена от дорог, чем какие-то другие места, что мы навещали каждый день. Единственная разница лишь в том, что здесь нет крыльца, на котором можно оставить бутылку молока. Поэтому я поступил так, как предложил мистер Пиктолл, и оставил ее прямо на обочине.

Его старого приятеля хотя бы можно было опознать как клиента. Большинство же ранних доставок у нас были в темные дома, где спали чужие люди. Мне было известно всего несколько имен, перечисленных в книге заказов, и я понимал, что еще долго с ними всеми не познакомлюсь. В какой-то момент мне придется всех объехать и собрать деньги, что они будут мне должны, но я решил, что лучше всего это, наверное, сделать, когда пущу тут корни.

Одного клиента я, конечно, узнал бы всегда – Брайана Уэбба. Часа через два мы заехали к нему во двор, и он встретил нас в своей обычной картонной короне. Я вышел с ним проговорить, а мистер Пиктолл остался в кабине с неодобрительной миной.

– По-моему, старикану я не нравлюсь, – сказал Брайан.

– Ему ваша корона не нравится, – ответил я.

– Ох, ну что ж, тут ничего не поделать. Да и в любом случае до Рождества уже недолго.

– Да, наверное, нет.

– У меня тут ваши продукты. – Он зашел в кухню и снова вышел с коробкой. – Я взял на себя смелость заказать вам немного фасоли. Ее у вас в списке не было, но Ходжик распродает за полцены, вот я и решил ухватить.

– О, ну да, спасибо, – сказал я. – А какое печенье взяли?

– Всех видов, – ответил он. – Фиговые рулетики, с заварным кремом, с солодовым молоком. Это же я правильно сделал, да?

– Ага, очень здорово. Сколько, значит, я вам должен?

– Ой, за это пока не беспокойтесь. Чаю хотите?

– Нет. Но все равно спасибо. Просто нам пора ехать.

– Ладненько, – сказал он. – Кстати, куда это Томми ездит каждый день на своем грузовике?

– Не знаю, – сказал я. – А сегодня он, что ли, опять?

– Да, я видел, как он выкатывается около шести. Фары отсюда видать.

– Что-то связанное с нефтяными бочками, я думаю.

– Ох, ну что ж, – сказал Брайан. – Томми хорошее дельце всегда распознает, у него нюх.

По правде говоря, я был вполне рад, что мистер Паркер все время чем-то занят. Это означало, что я могу и дальше себе красить без помех, а если повезет, первая лодка будет закончена, не успеет он и оглянуться. Держа это в голове, я закончил развозку молока со всей возможной скоростью, попрощался с мистером Пиктоллом, а затем поехал домой и растопил печку в большом сарае. Когда там немного потеплело, я выбрал банку золотой краски и принялся за работу. Мне хотелось, чтобы каждая лодка выглядела безупречно, и я знал, что в этой части покраски спешить нельзя. Стало быть, я с большим тщанием обрабатывал кистью планширь, нос и форштевень.

Процесс этот длился целый день. Снаружи погода стала очень и очень ветреной, о гофрированные стены сарая время от времени бились порывы слякоти. Внутри же все было вполне уютно и как в настоящей мастерской. Когда я наконец отошел на шаг, чтобы рассмотреть результаты своих трудов, удовлетворения мне было не занимать. Да, подумал я, отделка поистине профессиональна.

Вечером я как раз пил чай у себя во флигеле, когда услышал, как вернулся мистер Паркер, и потому вышел на улицу его встретить. В кузове грузовика у него было около пятидесяти подержанных нефтяных бочек.

– Обалдеть великолепно работают они на этой фабрике, – сказал он, спускаясь из кабины. – Прямо как часы.

– Я так и думал, что на вас произведет впечатление, – ответил я.

– Суют эти старые битые бочки в один конец, а когда те вылезают из другого – так полностью восстановлены. Как новые лампы на старые[5]5
  Отсылка к сказке «Аладдин и волшебная лампа», впервые опубликованной в сборнике французского антиквара и востоковеда Антуана Галлана (1646–1715) «Тысяча и одна ночь» (1704–1717). Происхождение этой сказки не выяснено до сих пор.


[Закрыть].

– Ага, наверное.

– Мне сказали, что возьмут все, что я им привезу, – продолжал он. – Вот я и мотаюсь по всей округе, за бочками гоняюсь.

Казалось, настроение у него хорошее, поэтому я сказал:

– В сарае одна полностью обновленная лодка, ждет вашей инспекции.

– Это хорошо, – ответил он.

– А остальные на разных стадиях завершения.

– Ну, – сказал он. – Прямо сейчас у меня нет времени на них смотреть, если не возражаете. Я с ног валюсь – со всеми этими бочками.

– Ой… ну да.

– Поэтому вы уж сами с ними разберитесь.

– Ну ладно.

– Лишь бы покраска к Рождеству закончилась – вот что самое главное.

– Ну да.

Меня несколько разочаровало, что мистер Паркер не захотел инспектировать произведение моих рук, но понять его я мог. Прошел миг, и я заговорил снова.

– Э… вообще-то я хотел с вами потолковать еще об одном деле.

– Вот как?

– Я просто в последнее время по многу часов трачу на лодки.

– Видимо, так оно и есть, да, – согласился он.

– И… ну, я хотел спросить, не дадите ли вы мне денег.

Вечер стоял темный, но темный недостаточно, чтобы скрыть удивление, нарисовавшееся на лице мистера Паркера.

– Денег? – спросил он.

– Да.

– Зачем?

– Чтоб я мог с долгами расплатиться.

– А, – сказал он. – Понимаю.

– Обычно я бы не просил, – пояснил я. – Но штука в том, что я должен Брайану Уэббу, и у меня к тому же кредит во «Вьючной лошади», счет у Кеннета Тёрнера и еще один – у мистера Ходжа. Ах да, и один у Дикина.

– Ну, насчет этого последнего я б не слишком беспокоился, – сказал мистер Паркер.

– Да, наверное, нет.

– Снова вложите в дело.

– Ладно, – сказал я. – Только я недолго еще так протяну. Я привык, чтоб у меня немного налички всегда с собой было.

– Вы, значит, на мели, нет?

– Практически да.

Мистер Паркер постоял, глядя в землю, словно бы итожа беседу, которая у нас только что состоялась. Затем перевел взгляд на большой сарай, посмотрел в небо и снова на землю. Наконец он заговорил.

– Что ж, – сказал он. – Наверно, мне вам лучше бы что-то дать, чтоб перебились.

Он сунул руку в задний карман и извлек сверток двадцатифунтовых банкнот. Затем медленно отделил одну и вручил мне, положив прямо в протянутую ладонь. За ней последовала вторая купюра. Затем третья. Все это совершалось в молчании, но я ощущал, что у мистера Паркера процедура вызывает некоторое беспокойство. Тем не менее я не убирал руку, и он продолжал выкладывать мне в ладонь купюру за купюрой, пока не набралось сто фунтов.

Затем он остановился.

– Спасибо, – сказал я.

– Все покрывает? – спросил он.

– Угу, – ответил я. – В самый раз.

Он пересчитал остаток денег и вернул пачку в задний карман, после чего вновь глянул на меня.

– Кстати, – сказал он. – На фабрике, похоже, о вас никто не слыхал.

– Вот как?

– Боюсь, что нет. Я поспрашивал у пары человек там, но ни один так и не сообразил, кто вы такой.

– Ну, я ж там всего несколько месяцев проработал, – сказал я. – Наверняка они меня просто забыли.

– Да, – ответил он. – На то и похоже.