Текст книги "В Восточном экспрессе без перемен"

Автор книги: Магнус Миллз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Миллз Магнус.
В Восточном экспрессе без перемен

Моей любящей матери

Magnus Mills

All Quiet on the Orient Express

1

– Думал, лучше поймать вас, пока не уехали, – сказал он. – Вы же сегодня уезжаете, нет?

– Не планировал, – ответил я.

– Многие предпочитают уезжать утром в понедельник.

– Ну, я вообще-то хотел еще на недельку задержаться. Погода, кажется, вполне приятная.

– Так, значит, остаетесь?

– Если вы не против.

– Нет, конечно, – сказал он. – Живите на здоровье, сколько хотите.

Мне было интересно, когда он явится взять плату. Несколько раз за последние дни он обходил всех остальных, а меня почему-то не трогал. Теперь же, на шестое утро, наконец подошел. Я вылез из палатки босиком, и беседа наша продолжилась.

– Милое у вас тут местечко.

– Да, – сказал он. – Нам очень нравится. Я-то, конечно, тут всю жизнь прожил, поэтому ничего другого и не знаю.

– Наверное, нет.

– Но все приезжие говорят, что им нравится.

– Неудивительно.

Он разжал кулак, и тут я заметил, что держит он деревянный колышек от палатки.

– Это ваше? – спросил он.

– Нет, – сказал я. – У меня все металлические.

– А нужен? Можете про запас себе взять.

– Он больше ничей?

– А никого больше не осталось, – сказал он. – Все уехали.

Я оглядел поле.

– А, ну да, верно. Жалко, что ж они так?

– Дождиком чуть брызнет, и они уже наутек. А потом солнышко опять выглянет, и все жалеют.

– Так оно всегда, правда?

– Почти всегда. Так он вам нужен?

– Ладно, – сказал я, беря у него колышек. – Спасибо.

– Вы б заплатить за проживание не хотели?

– Ах да. Сколько я вам должен?

Он натянул на себя деловую улыбку.

– По фунту за ночь.

– Значит, пока шесть фунтов.

– Если вы тут провели шесть ночей, то да.

– Точно. – Я вынул из заднего кармана пятифунтовую купюру и отдал ему, а затем принялся искать мелочь.

– Вообще дороговато, нет? – заметил он. – За вас одного, только с палаткой и мотоциклом.

– Да вроде нет, – ответил я.

– Мне вам нужно скидку дать какую-то, если еще на неделю останетесь.

– Фунт за ночь нормально, – сказал я, вручая ему остаток.

– Тогда ладно, – сказал он. – Шикарно.

Раз сделка теперь завершилась, я рассчитывал, что он под каким-нибудь предлогом уйдет, но он, взяв деньги, встал поудобнее и посмотрел на небо.

– В отпуску, нет? – спросил он.

– Не совсем, – сказал я. – Ну, вроде как.

Он снова улыбнулся.

– Так в чем?

– Ну я пока что между тем и этим. Все лето работал – денег накопить, чтоб зимой поехать на Восток.

– В смысле, на восточное побережье?

– А, нет, – сказал я. – Извините. На заграничный Восток. Ну, знаете, в Турцию, Персию, а оттуда по суше в Индию.

– Понятно, – сказал он, кивая на мой мотоцикл. – На нем поедете, нет?

– Вероятно, нет, вообще-то, – ответил я. – Там почти везде поезда ходят.

– Вот оно что? Ну тогда это удобно, нет?

– Да, наверное.

Он посмотрел на мою палатку.

– Так что, значит, привело вас в наши края?

– Ну, – сказал я, – мне всегда озера посмотреть хотелось, вот я и решил сперва пару недель тут провести.

– И вам пока нравится?

– То, что я видел, – ага.

– Это хорошо. Сегодня гулять?

– Пока вообще-то не знаю, что сегодня буду делать.

– Мы заметили, вы почти каждый день гуляете.

– Вот как?

– Да, из нашего окна почти все всегда видно.

Это меня слегка удивило. Когда я только приехал, тут жило довольно много людей, и я более-менее предполагал, что остаюсь незамеченным. В конце концов, я – это всего одна палатка и мотоцикл. Некоторые семейства, жившие здесь на неделе, разбивали огромные лагеря, занимавшие обширные участки поля, а во все стороны бегали бессчетные дети. По сравнению с этими семьями я вообще нисколько места не занимал. Тем не менее я не сразу отыскал себе какую-то разумную площадку, где меня не будут осаждать со всех сторон. Накануне вечером вслед за кратким дождиком случился массовый исход, но лишь сегодня утром я осознал, что остался единственным гостем. Вокруг лишь расстилалась трава, размеченная пожелтелыми квадратами. Отсутствие других клиентов, вероятно, и объясняло внезапный интерес хозяина ко мне, однако выяснилось, что о моем присутствии он был осведомлен с самого начала.

Его замечание об окне вынудило нас обоих перевести взгляды на дом, гнездившийся выше по склону. За ним я различал очертания очень крупного амбара, а также другие надворные постройки, а еще дальше громоздились верхние склоны пустошей. Всю окрестность омывал солнечный свет, но после вчерашнего дождика я знал, что так тут не всегда.

Пока мы стояли и любовались видом, мне в голову пришла мысль.

– Мне бы вот чего очень хотелось – нанять какую-нибудь гребную шлюпку на озере.

– Вот оно что? – сказал он.

Ага, но всякий раз, когда я туда спускаюсь, прокат лодок там, похоже, закрыт.

– Сейчас уже не сезон, поздновато.

– Видимо.

– Все равно, не сомневаюсь, вы найдете, чем еще заняться.

И с тем он улыбнулся мне и кивнул, а затем двинулся к дому.

– Приятно было поговорить, – сказал я ему в спину, и он, услышав меня, поднял руку.

Я проводил его взглядом, после чего нырнул в сумку за банкой тушеной фасоли и взялся готовить себе завтрак. Дело это нехитрое, потому что у меня имелись только плитка, сковородка и вот эта фасоль. Я ее разогрел и съел «по-ковбойски», без тарелки. Затем сходил к крану, вымыл сковородку и принес немного воды себе на чай.

Пока ждал, когда закипит, я сидел в траве и раздумывал, чем же мне сегодня заняться. С этим местом была одна закавыка: пейзаж здоровский и все такое, но делать совершенно нечего, только «вбирать» его, а мне, по правде сказать, уже хватило. Несколько раз объехал всю округу на мотоцикле, и по берегам озер, и через горные перевалы, но удовольствие от такого занятия не бесконечно, особенно если, куда б я ни отправился, везде бампер к бамперу – сплошной поток машин. Надо полагать, сейчас большинство туристов разъехалось по домам и на дорогах станет поспокойнее, но мысль тратить еще один день на мотоциклетную езду меня вообще-то не прельщала. Другой вариант, конечно, – сходить на прогулку. Во все стороны по пустошам бежали многие мили тропинок, большинство протоптаны овцами, но кое-какие, очевидно, восходили еще к римлянам. Я где-то читал, что по пустошам можно бродить целый год и ни разу не выйти на одну и ту же тропинку. Впечатляет, конечно, однако недостаток подобных долгих прогулок в том, что я, вероятно, весь день никого и не встречу. Стало быть, и такой вариант не очень привлекателен.

Между тем я сознавал, что мои запасы тушеной фасоли на исходе, поэтому решил совершить короткую прогулку по берегу озера и пополнить их. Где-то в миле отсюда, в северном конце была деревенька под названием Миллфорд, а в ней – лавка, два паба, телефонная будка и погост. Один паб – «Вьючная лошадь» – мне приглянулся, и каждый вечер я проводил в нем, смотрел, как входят и выходят люди. Но у меня не было намерения выпивать там за обедом – не хотелось, чтобы весь оставшийся день расплылся алкогольной кляксой. Пополню припасы – и надо будет придумать, чем еще заняться во второй половине дня.

На это я решился и просто заваривал себе чай, когда взгляд мой привлекло какое-то движение. По узкой бетонной дорожке от дома спускалась девочка-подросток в школьной форме. Я посмотрел на часы. Половина девятого. Девочку я последнюю неделю видел каждый день, она шла через поле, загроможденное палатками, к главным воротам. Там она останавливалась и ждала, а школьный ранец болтался у ее ног. Раньше она не обращала на меня внимания, проходя мимо, всегда смотрела прямо перед собой, но сегодня утром глянула в мою сторону, поэтому я ей дружелюбно помахал. Она помахала в ответ и двинулась дальше к воротам. Чай у меня уже заварился, я налил его в жестяную кружку и добавил молока. Совсем немного погодя, когда я еще раз посмотрел на ворота, школьницы там уже не было. За оградой я заметил крышу синего микроавтобуса, уезжавшего прочь по дороге.

К наружной стене душевого блока была приделана скромная вывеска. «КЕМПИНГ ДОМ НА ХОЛМЕ, – гласила она. – ВЛАДЕЛЕЦ: Т. ПАРКЕР».

Приняв душ, я застегнул палатку на молнию и отправился на прогулку вдоль озера – вышел из главных ворот, затем через дорогу общего пользования к другим воротам, ведущим на другое поле. До вчерашнего дня эти ворота стояли распахнутыми настежь и придерживались в таком положении цепью, тем самым давая проход к озеру. Еще вчера поздно вечером, когда я возвращался из паба, они были открыты. Теперь, однако, той же цепью ворота были замкнуты, а это, похоже, давало понять, что отпускной сезон точно закончился. Я перелез и прошел по грунтовке через поле, между нескольких замшелых деревьев, наконец добрался до озера, где на якоре стояло несколько гребных шлюпок. Общим числом семь, привязаны одна за другой ярдах в шестидесяти от берега. Как обычно, зеленая хижина лодочного проката была «закрыта до особого уведомления», но я подошел и постоял какое-то время на краю маленьких мостков – вдруг кто-нибудь да объявится.

Никто не объявился, поэтому, поглазев несколько минут на воду, я продолжил свое странствие по берегу. Наконец добрел до северного конца озера, прошел в узкую калитку, миновал пустую парковку и выбрался на что-то вроде площади, где располагались лавка и два паба.

Лавочник стоял в дверях и, судя по виду, загорал. Над витриной у него значилось одно крупное слово: «ХОДЖ».

– Утро, – сказал он, когда я подошел. – Без мотоцикла сегодня?

– Э… без, – ответил я. – Решил прогуляться.

– Вы же тот парень, что у Томми Паркера остановился, верно?

– Да, так и есть.

– Значит, пока не уезжаете?

– Нет, подумал немного тут задержаться.

– О, ясно.

Я подошел еще ближе, и он вроде бы собрался отступить в глубину лавки, но потом замер, по-прежнему загораживая мне вход. В результате я оказался довольно близко от него.

Прошел миг, и он взглянул на небо.

Неплохой сегодня денек, верно?

– Да, очень мило, – согласился я, поглядев на то же самое небо.

Похоже, его такой ответ удовлетворил, и он шагнул вбок. Затем вошел в лавку вслед за мной и скользнул за прилавок.

– Так, значит. Чем могу служить?

– Мне немного надо, – сказал я. – Во-первых, шесть банок тушеной фасоли.

– Ах да, – сказал он. – Вам же фасоль нравится, верно?

– Ну, с ней не надо беспокоиться о еде и прочем.

– Лучше ничего не изобрели, фасоли этой, – провозгласил он. – Стало быть, так, шесть банок – готово.

– Яйца у вас эти свежие же, да? – спросил я, показывая на картонку.

– Да, вполне свежие.

– Ладно, и еще полдюжины яиц, пожалуйста.

Еще я купил пакет молока, после чего заплатил ему.

Отдавая мне сдачу, он сказал:

– Мотоцикл этот у вас. Не думаете его продать?

– Вообще-то нет, – ответил я.

– Я заметил, одна из первых моделей.

– Да, – сказал я. – Еще раздельной конструкции.

– Но не продается?

– Нет.

– Ну, если б да, Томми вам бы его мог продать. На аукционах собаку съел.

– Вот как?

– О да. Вечно что-нибудь покупает и продает.

– Ага, что ж, – сказал я. – Буду иметь в виду, если вдруг решу продать.

Он странно глянул на меня, когда я это произнес, но меня это никак не задело – такие расспросы я счел несколько фамильярными. Я же, в конце концов, гощу в этих местах временно, решил вот продуктами запастись. На что он рассчитывал? Что я ему всю свою жизнь выложу?

Я вышел из лавки и направился через площадь. Отчего-то решил вернуться в кемпинг прямо по общей дороге. У меня в голове шевельнулась смутная мысль все-таки проверить мотоцикл, а потом, может, хром надраить. Пока хорошая погода, наверное, стоит. У «Вьючной лошади» разгружался фургон пивовара, забирал и несколько пустых бочонков. Рядом стоял один бармен и, когда я проходил мимо, узнав меня, кивнул.

– Как оно? – бодро осведомился он.

– Нормально, спасибо, – ответил я, не сбавляя шага: интересно, думал я, что за жизнь будет у этих людей, когда сезонный наплыв спал. Несмотря на солнышко и птичий щебет, вокруг не было ни души, кроме меня.

Я только остановился полюбоваться плотностью и толщиной стены церковного погоста, когда возле меня притормозил пикап с пустым грузовым прицепом. За рулем сидел мистер Паркер.

– Подбросить?

У меня было чувство, что это предложение следует отклонить: в такой приятный денек обязанность моя – все же ходить пешком. Но я все равно к нему сел.

– Спасибо, – сказал я, устраиваясь рядом в кабине. Мы тронулись, а он сказал:

– Ничего, если я спрошу, но вот эта ваша работа, что у вас была…

– Так-так?

– Чем вы занимались?

– Ничем особенным. Я работал на фабрике.

– Да ладно.

– Нет, – сказал я. – По правде. Работал.

– Что, с трубами и прочим?

– Одна труба там была, да.

– А я думал, все фабрики уже давно позакрывались.

– Эта – нет, – сказал я. – У нее вообще-то дела шли хорошо.

– Это на юге, что ли?

– Ну, скорее на юго-западе.

– Но сами вы с юга, нет?

– Э… нет, – сказал я. – С середки, если точнее.

– Потому что большинство тех, кто к нам приезжает, – с северо-востока.

– Да, я заметил.

– Не все, конечно, но главным образом.

– Да.

У меня заняло почти час дойти до лавки от кемпинга – я все-таки побродил немного вокруг проката лодок и прочее, – но в грузовичке обратный путь занял всего несколько минут. Мы очень быстро приехали к главным воротам мистера Паркера, и он остановился. Переключившись на нейтралку, он сидел и барабанил пальцами по рулю.

– Так что же делали на этой вашей фабрике? – спросил он.

– Ну, фабрика, вероятно, – громко сказано, – ответил я. – Там утилизировали бочки для нефтепродуктов. Знаете, отмывали их, вмятины выправляли, заново красили.

– А потом распродавали их, нет?

– Верно.

– И вы говорите, такие дела у них неплохо идут?

– Насколько мне известно, да.

– У меня на верхнем дворе несколько таких бочек валяется. Как считаете, они у меня их купят?

– Вообще-то я не знаю, – сказал я. – А сколько их у вас?

– С дюжину, – ответил он. – Гуртом купил когда-то.

– Ну, я там временно работал, но решил бы, что хотя бы сотня нужна, тогда оно того для них бы стоило. I – А, – сказал он. – Ясно.

Чтобы полный кузов нагрузить, раз им в такую даль ехать.

– Да, надо, наверно. – Он опять постукал по рулю. – Так и что за работа у вас там была?

– Я был в покрасочном цеху.

– Красили?

– Ну, вообще-то брызгал.

– Не кисточкой?

– Нет.

Прошло несколько мгновений.

– Но с кисточкой обращаться умеете, нет? – спросил он.

– Да, недурно, – ответил я. – Хоть и немного приходилось.

– Ну, есть у нас для вас одна задачка, если вам интересно.

– О, – сказал я, немного удивившись. – И что же это?

– Эти ворота нужно покрасить.

Я перевел взгляд на ворота, раскрытые рядом с нами и зацепленные крючками. Из стальных трубок, выкрашенных в красный и подвешенных на крепкие бетонные столбы.

– Они уже покрашены, – заметил я.

– Не тот цвет, – сказал он. – Надо, чтоб зеленые были.

– А, – сказал я. – Ну, я могу их вам покрасить, если хотите.

– И сколько тогда возьмете за такую работу?

– Деньги меня не особо заботят.

– Ну, за так вы ж не захотели б работать, нет?

– Я вам вот что скажу, – ответил я. – Скостите мне остаток платы за жилье, и этого хватит.

– Уверены?

– Да, совершенно. Мне будет чем заняться. Красить мне нравится.

– А, ладно, – сказал мистер Паркер. – Ну тогда, как будете готовы, зайдите в дом, я вам краски выдам и прочего.

– Вот и ладно.

Я вылез из грузовичка и посмотрел, как он едет дальше по бетонке к дому. Как только он скрылся, мне пришло в голову, что я, вероятно, сам себя облапошил. Надо было взять с него пятерку, а он, скорее всего, остаток за жилье мне бы и так скостил. В конце концов, я ж у него на поле места почти не занимаю. Но все равно теперь из-за этого суетиться было поздно, да и, сказать правду, не очень-то хотелось. Вообще-то вполне приятно чем-нибудь полезным заняться для разнообразия, и потому, сбросив покупки в палатке, я сразу же направился к дому.

Поле для кемпинга было на ровной земле, но сразу за душевым блоком бетонка довольно круто забирала вверх. На каком-то отрезке по бокам она была обсажена редким терновником, а затем выходила на двор с утоптанным гравием. Поднимаясь по склону, я сознавал, что надо мной высится дом, нависая и над двором, и над дорогой, и над полями ниже. Я обогнул нижний угол здания и загреб ботинками гравий.

– Быстро вы – должно быть, вам не терпится, – сказал мистер Паркер.

Я поднял голову и увидел, что он стоит на террасе сбоку дома, на вершине бетонной лестницы.

– А чего тянуть? – ответил я.

– Вот это нам по нраву.

Войдя во двор, я сразу увидел: то, что раньше я принимал за амбар, на самом деле лучше всего описать как сарай из гофрированного железа. Он располагался напротив дома на громадной бетонной платформе, уходящей в склон. Спереди у него были большие складные двери, а на платформу вел бетонный погрузочный пандус. Из бетона также был отлит фундамент древней зеленой бензоколонки, размещенной рядом с платформой.

Я огляделся, и мне стало интересно, сколько бетона вообще залили в этот склон. Казалось, он выходит на поверхность повсюду, словно скальная порода.

Рядом с железным сараем стоял фургон «моррис», который, судя по виду, уже много лет никуда не ездил. Дальше располагались несколько каменных надворных построек, среди них – сеновал, равно как и небольшой флигель для работников, очевидно, никем не занятый. Верхняя часть двора была обнесена стеной из сухой каменной кладки, в ней – калитка на еще один бетонированный участок, через которую я разглядел несколько старых нефтебочек. Это, надо думать, и был, как его раньше назвал мистер Паркер, «верхний двор».

Не то чтоб у меня было много времени подробно все осматривать. Не прошло и нескольких мгновений после моего прихода, как он спустился ко мне по ступеням.

– Так, – сказал он. – Пойдемте поглядим в сарае с краской.

Он подвел меня к одному флигелю и толкнул дверь. Внутри на нескольких полках стояли десятки банок краски, некоторые девственно непочатые, другие не слишком новые. Он выбрал одну, вручил ее мне, а затем извлек с другой полки дюймовую кисть. При этом дверь он распахнул чуть пошире, и дневной свет обнаружил, что в глубине сарая сложены еще банки краски.

– Ну, стало быть, – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Умеете банку с краской снова запечатывать?

– Нет, – сказал я. – Извините, не умею.

– Странно это слышать. Мне показалось, вы говорили, что работали в покрасочном цеху.

– Да, но там у нас были пульверизаторы. Вся краска подавалась по трубкам под давлением.

– А, ладно, – сказал он. – Это несложно. Как закончите красить, просто крышку потуже прижмите, а потом переверните банку на полминуты.

– А, – сказал я. – Ладно.

– И когда ее опять крышкой вверх перевернете, она будет запечатана. Ясно?

– Ну.

Банку, которую я держал в руках, еще никогда не открывали. К тому же я заметил, что этикетки на ней нет.

– Откуда вы знаете, что тут за краска? спросил я.

– Зеленая, – ответил он.

– Да, но откуда вы знаете?.

– Я ее гуртом купил, – сказал он. – Все банки без этикеток – зеленые.

Я обвел взглядом двор: зеленая бензоколонка, зеленые двери большого сарая.

– Приятный цвет, – заметил я.

– Сам я терпеть его не могу, – сказал мистер Паркер. – Но выбора у меня нет.

* * *

Через четверть часа, спустившись к воротам, сковырнув с банки крышку и размешав содержимое, я приступил к работе. Ворота были довольно широки – футов шестнадцать, предположительно, – чтобы приезжие отдыхающие могли вписаться в поворот. В результате красить было много чего. Я решил, что лучше всего подойти к делу методично, поэтому начну с петель, затем покрашу наружную раму, а потом стану продвигаться вглубь.

Вскоре после того как я начал, на грузовичке подъехал мистер Паркер, снова с грузовым прицепом. Проезжая, он притормозил и осмотрел текущую работу, но ничего не сказал.

То же самое происходило и всякий раз, когда по общей дороге проезжала машина. Движение там было слабое, но время от времени кто-нибудь все-таки ехал – и все неизменно притормаживали посмотреть, кто это красит главные ворота мистера Паркера. Интересно, подумал я, похож ли я на профессионального маляра? Вероятно, нет. У подлинного ремесленника рядом наверняка бы удобно стоял фургон с открытой задней дверцей, и в нем бы орало радио. Также он был бы в настоящей робе, на мне же – обычные джинсы и футболка. Из инструментов у меня только кисть да банка краски. Явно любитель. Такого просто загнали на работу, потому что ему больше нечего делать. Тем не менее удивительно, сколько интереса, похоже, мое присутствие возбуждало у проезжих. Все лето сюда, наверное, заруливали тысячи гостей, и здешние жители уж точно привыкли к посторонним. Однако из-за того, что чужак красил чьи-то ворота, он тут же привлекал местные взгляды.

Не то чтоб меня все это волновало. Проезжавших машин было наперечет, а их появления разбавляли однообразную работу. Дело занимало вообще-то гораздо больше времени, чем я рассчитывал, и, хотя на свежем воздухе и на солнышке было вполне приятно, я начал понимать, что красить всякие хитрые уголки и испод трубок довольно скучно. Я как раз занимался одной диагональной укосиной, когда услышал вдоль живой изгороди какой-то дребезг. Оглядевшись, я увидел, что мимо катит пикап, груженный ящиками пустых молочных бутылок. Проезжая, он притормозил, а еще миг спустя лязг стих. Клацнула коробка передач, и грузовичок задним ходом сдал к воротам.

Вышел человек в буром холщовом халате.

– О, – сказал он, глядя на ворота. – Томми вас приставил к этому делу, да?

– Ага, – ответил я, не прерываясь.

– Ну, значит, наверно, надо было.

– Да.

– Вам бы лучше сперва снаружи красить, а середина сама покрасится.

– Я так и делаю, – сказал я.

Он склонил голову набок и пригляделся вдоль ворот.

– Да, вы правы, – сказал он. – Так и есть.

Я в то время работал как раз с одной полуоткрытой створкой, чтобы к ней легче было подходить с обеих сторон. Мужчина теперь обогнул эту створку и встал со мною рядом, наблюдая.

– Ну, – сказал он наконец. – С кисточкой вы, похоже, умело обращаетесь.

– Спасибо, – ответил я.

– Я просто чуть поближе придвину. Кстати, Томми дома?

– Нет, – сказал я. – Какое-то время назад уехал.

– А не говорил, когда вернется?

– Нет.

– Мне его просто по одному дельцу очень нужно повидать.

– Вот как?

– Ничего важного, но как-нибудь нам с ним нужно увидеться.

– Ладно, – сказал я. – Передать ему, что вы заезжали?

– Не, не стоит беспокойства, – ответил он. – Подождет.

– Ага.

На миг он умолк, а когда я поднял голову – увидел, что он глазеет на мою палатку в поле. Я уже какое-то время красил скрючившись, поэтому теперь выпрямился – колени размять.

– Лагерь тут разбили, да? – спросил он.

– Да, на несколько дней.

– Значит, хотите, чтоб я вам молоко возил?

– Да оно же того не стоит, а?

– Я не против в палатки возить.

– Ну, я вообще-то в лавке молоко беру.

– Что, у Ходжа?

– Да, – сказал я. – У него самого.

– Так он же только пакетами торгует. А мое в бутылках, прямо с фермы.

– А, ну да. Э… штука в том, что я тут недолго еще пробуду.

– О, – сказал он. – Ясно.

– Все равно спасибо.

– Да ничего. Если передумаете – дайте мне знать.

– Ну.

– А я теперь, наверно, поеду.

Тогда ладно. Пока.

– Пока.

Он вернулся к своему грузовичку, после чего уехал, помахав мне на прощанье, а я возобновил покраску. Теперь мне оставался всего один небольшой участок, поэтому я развернул ворота так, чтоб они зацепились в «открытом» положении. И при этом задел банку и начисто сшиб ее, зеленая краска разлилась по бетону. Я выругался и схватил банку, чтобы поставить ее ровно, а затем как мог быстро постарался перенести пролитое на ворота. В то же время я недоумевал, как такое могло произойти. Весь день я был очень аккуратен и тщательно ставил банку как раз так, чтобы именно этого избежать. Теперь же, несмотря на все мои старания, везде разлилась краска. И тут я вспомнил слова молочника – тот сказал: «Я просто чуть поближе придвину». Вообще-то я не обратил внимания на то, что он там делает, а он, должно быть, передвинул банку. Я был уверен, что он не специально поставил туда, где ее можно опрокинуть, но тем не менее вмешиваться ему не стоило. Ворота я докрасил как можно быстрее, а затем обратил все внимание на кляксу на земле. По бетону зеленая плюха растеклась больше чем на ярд, и выглядела она ужасно.

Я не мог оставить все как есть – на главном въезде к мистеру Паркеру. Поэтому, немного подумав, я решил накрасить там квадрат. Куском мелового камня наметил контур, а вместо линейки взял шест от своей палатки, чтоб вышло ровно. Затем принялся тщательно закрашивать. Когда закончил, ворота на ощупь уже почти высохли. Я постоял, разглядывая новый зеленый квадрат: интересно, я правильно поступил или нет? Но все равно, теперь-то уже что переживать. Отмыв кисть, я пошел и заварил себе чаю. Тут меня поразило, что я не ел уже несколько часов, поэтому я себе еще и сковородку фасоли разогрел. И наконец сел отдохнуть.

Минут через двадцать к парадному въезду подрулил синий микроавтобус, который я видел утром. Мои часы теперь показывали четыре. Я увидел, как из него вышла школьница, помахала кому-то внутри, когда автобус отъехал, и по бетонке двинулась к дому. На сей раз меня она вовсе не заметила. Когда она скрылась, я сходил к воротам посмотреть, не оставила ли она следов на зеленом квадрате.

Не оставила.

* * *

Сгущались сумерки, когда я увидел, как по дороге общего пользования движется пара фар – и сворачивает в ворота. Я едва различал очертания пикапа мистера Паркера – прицеп, казалось, гружен чем-то массивным. Когда на горке зажегся свет, я взял полотенце и пошел к душевому блоку. Над дверью мужского отделения висела оранжевая лампа, и ее тусклый свет вел меня по темноте. За последние несколько суток я привык ходить между тускло освещенными палатками, в которых велись приглушенные беседы. Но сегодня вечером на всем поле был только я – безмолвно и босиком брел по траве. Я вошел в душевые, и меня тотчас ослепила мощная флуоресцентная лампа, установленная над раковинами. Она сияла на белые плитки и беленые стены, и все это место от такого сияния казалось очень голым и пустым. Когда глаза привыкли к яркости, я выбрал кабинку и повернул кран. Странное дело – он оказался полностью открыт, но вода не текла. Я попробовал кран в соседней кабинке – то же самое. Я уже собрался проверить и третий отсек, как вдруг души отчего-то включились все разом. Вода казалась вполне теплой, поэтому я тут же встал под один душ и принялся намыливаться. Не такая горячая, как в предыдущие разы, но быстро ополоснуться сойдет. Полминуты спустя, однако, вода пошла совсем холодная, поэтому я быстро смыл с себя пену и снова вышел. Стоял и раздумывал, что же произошло, но тут в душевые вошла школьница со шваброй.