Текст книги "Беспощадные клятвы (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Черт, я уже почти подумываю о том, чтобы найти другой способ получить компромат на Матвея, когда смотрю на первую страницу и, к своему облегчению, понимаю, что женщина, которую я видел, это самая первая фотография. На ней она выглядит так же потрясающе: богатые черные волосы, рассыпающиеся по лицу, широкие темные глаза, красные губы, изогнутые в ухмылке. Под фотографией написано ее имя.

Аша.

– Она. – Я указываю на нее, чувствуя себя еще более по-идиотски, чем раньше. Аша. Красивое имя. Но это не настоящее имя, напоминаю я себе, подталкивая фолиант обратно к светловолосой женщине. – Я пришел именно к ней. Если у нее…

– Свободное место в расписании? – Женщина, и я вижу, что на золотой бирке с именем на ее блейзере написано Кэлли – улыбается мне, как будто она привыкла к этому. Может, так оно и есть. Все это так по-деловому, что мне трудно представить себе секс в конце. Эта ситуация и та корчащаяся, задыхающаяся женщина, которую я видел на сцене, словно существуют в совершенно разных вселенных. – Дайте-ка посмотреть. Вы хотите заказать ее на сегодня?

Я киваю. Цена не была названа, за что я благодарен, но мне также немного не по себе, когда я представляю, как прихожу сюда, не заботясь о том, сколько они снимут с моей кредитной карты. К счастью, я пользуюсь не своей кредиткой, а той, которую мне доверили для ведения дел "Королей", а это именно она. Не менее удачен и тот факт, что даже если ничего не выйдет и Тео в конце концов узнает, что я пытался сделать, он не будет злиться на меня за то, что я использовал средства таким образом. Честно говоря, он, скорее всего, найдет это забавным. Но я не хочу, чтобы его это забавляло. Я хочу, чтобы он знал, что мне можно доверять, как умному человеку, способному справиться с возложенной на меня ответственностью. А это значит, что я отчаянно надеюсь, что Аша та самая ведущая, за которую я ее принимаю.

– Сколько обычно длятся сеансы?

– Зависит от клиента. – На лице Кэлли все та же неподвижная, приятная улыбка. – Обычно это от одного до двух часов. Можно договориться и о более длительных сеансах, но обычно Аша слишком занята, чтобы принять их, за исключением очень постоянных клиентов.

У меня складывается впечатление, что она пользуется большим спросом, что меня ничуть не удивляет. Мне становится интересно, не было ли что-то в победе Матвея подстроено Николаем, чтобы он оказался в одной комнате с этой Ашей по тем же причинам, о которых я думаю. Не в первый раз он пытается провернуть подобную махинацию для достижения своих целей.

Немного лицемерно так думать, да? Язвительно спрашиваю я себя, глядя на Кэлли.

– Двух часов будет достаточно. Спасибо.

– Конечно. – Она поворачивается к планшету перед собой, открывая окно несколькими движениями пальцев. – Можно вашу карточку?

Я протягиваю ей карточку, и она проводит ее, прежде чем отдать обратно.

– Вы как-то определенно предпочитаете Ашу на сегодняшний вечер?

Я не совсем понимаю, о чем она спрашивает. Полагаю, она имеет в виду нижнее белье, может быть, или конкретный макияж, определенный образ или фантазию, которую я, возможно, хочу, чтобы она воплотила.

– Что бы она ни предпочла сама, все подходит, – говорю я Кэлли, и она кивает.

– Очень хорошо. Я приму это к сведению. – Она снова смотрит на планшет, ее голос как всегда вежлив и ровен. – Аше сообщат, чтобы она встретила вас в баре, когда будет готова принять вас.

Это в точности похоже на регистрацию в гостиничном номере или заказ ужина, и весь этот процесс кажется мне странным. Не становится менее странным, когда она дает мне два увесистых черных жетона для оплаты напитков в баре и направляется к двери.

– Приятного вечера в "Пепельной розе", мистер О'Салливан.

На главном этаже тише, чем в ночь игры в покер. В баре сидит несколько гостей, но я полагаю, что большинство из них сейчас наверху с девушками, которых они выбрали на эту ночь. На сцене, где Аша выступала во время игры, стоит танцовщица, покачиваясь в такт музыке, звучащей в воздухе, и еще несколько девушек в нижнем белье, которые тихо разговаривают с гостями. Здесь нет ничего буйного или шумного. Во всем царит атмосфера утонченности и элегантности, вплоть до витой лестницы из красного дерева, ведущей на этаж выше, где, как я уверен, находятся приватные комнаты.

И если моя догадка верна, то, судя по тому, что сказала Кэлли, Аша сейчас с кем-то там.

Когда я протягиваю бармену один из жетонов и прошу налить мне виски, меня снова охватывает ревность, и я чувствую себя полным дураком. Я нахожусь в месте, где секс покупается и оплачивается, и ревную к тому, что другой платящий клиент ласкает одну из девушек, девушку, чье имя я узнал десять минут назад. Но это чувство остается, оно поселилось внутри меня, как назойливый зуд, ноет, когда я с благодарностью принимаю виски и устраиваюсь на одном из кожаных табуретов, наблюдая за залом.

Наблюдение за людьми не столь занимательно, как я обычно ожидаю. Гости, которые еще не поднялись в номер, либо беседуют у бара – я думаю, что это место может стать эксклюзивным местом для приватных встреч тех, кому нужно нейтральное место для ведения бизнеса, которое к тому же привлекает больше всего внимания, – либо сидят на одном из различных бархатных или кожаных кресел, разбросанных в уголках главного этажа, с девушкой на коленях или разговаривают с ней. Несколько мужчин сидят у сцены, пьют и наблюдают за высокой, великолепной рыжеволосой девушкой, которая сейчас раскачивается на позолоченном шесте в центре сцены. Здесь царит атмосфера роскоши и утонченности, которая заставляет меня чувствовать себя не в своей тарелке, а также жалеть о том, что я все-таки не надел свой костюм.

Я уже почти допил второй стакан виски, когда в полутора метрах от меня раздается ровный женский голос. Он не легкий и не музыкальный, а теплый, с легкой хрипотцой, совсем не такой, как виски, который я потягивал. Я понимаю, что это она, еще до того, как поворачиваюсь к ней, и звук голоса, произносящего мое имя, заставляет мой член мгновенно дернуться.

– Финн О'Салливан?

Господи, вблизи она еще более великолепна. На ней длинный черный шелковый халат, воротник распахнут над ключицами и декольте, не давая мне даже намека на изгиб ее груди, широкие рукава покоятся на узких запястьях, пояс застегнут на талии, которая так и просится, чтобы мужчина положил на нее руки. Я не вижу абсолютно ничего из ее тела и лишь немного ее фигуры, но даже этого, одного лишь вида ее черного шелка, рассыпавшихся по плечам волос и накрашенных красным губ, вырисовывающих форму моего имени, достаточно, чтобы я уже сидел полутвердый.

– Это я. – Я опрокидываю в себя остатки виски, черт, он мне еще понадобится, и встаю, как могу, с зарождающейся эрекцией, прижатой к ширинке. – Кэлли сказала, что ты найдешь меня, когда будешь готова?

– Да, и я готова. – Она улыбается, за улыбкой скрываются идеальные белые зубы. – Пойдем со мной, Финн.

Боже, как она произносит мое гребаное имя. Это похоже на волшебство, на жгучесть виски и сладость десерта, на растопленный сахар на моей коже, когда она приглашает меня подняться с ней наверх. Я понимаю, почему мужчина может отдать кредитку, не потрудившись спросить цену. В моей голове уже проносятся мысли о том, что может произойти наверху, пока я иду за ней к лестнице, а мой член быстро твердеет, доставляя дискомфорт.

Ты здесь, чтобы задавать ей вопросы, а не обязательно трахать ее, напоминаю я себе, но правда в том, что я не имею ни малейшего представления о том, как все это будет происходить. Я не знаю, что произойдет, когда она останется со мной наедине, и бесконечные возможности заставляют меня напрягаться не меньше, чем все остальное.

Аша ведет меня в комнату в конце коридора, открывает дверь и заходит внутрь.

– Мое стоп-слово жемчужина, – говорит она мне, закрывая дверь и ведя меня дальше в комнату. – Кэлли не сказала мне, твое.

Я хмурюсь, не понимая, зачем мне нужно стоп-слово. По правде говоря, я никогда не сталкивалась с кем-то, у кого было бы что-то подобное, моя обычная сексуальная жизнь не такая уж захватывающая, но я понимаю, почему это может быть полезно в таком месте, как это. Мне просто не пришло в голову что-нибудь придумать.

– Хм… – Мои мысли бешено скачут. – Триумф.

Аша поднимает бровь.

– Уже думаешь о грандиозном финише? – Дразняще спрашивает она, и я чувствую, как пылают мои щеки. Я чувствую себя идиотом, краснея, как подросток, но в ее глазах появляется блеск, когда она смотрит на мое лицо, улавливая румянец, и я понимаю, что ей это нравится. Что-то в этом ее заводит.

Странно, но я не собираюсь с этим спорить.

– Хочешь выпить? – Она жестом указывает на барную тележку в одном конце комнаты. – Кэлли сказала, что ты здесь впервые. Я могу провести для тебя экскурсию.

– Конечно… – Я колеблюсь, оглядывая комнату. Я даже не знаю, с чего начать. Не знаю, чего я ожидал, может быть, чего-то похожего на гостиничный номер, но, хотя в дальнем конце комнаты стоит кровать, здесь также есть несколько разных… даже не знаю, как их назвать.

– Ты новичок. – В ее тоне слышится нотка восхищения. – Хорошо, у нас есть время. Я покажу тебе все вокруг.

В ее голосе слышится легкий приказ, от которого у меня по позвоночнику пробегает странная дрожь. Обычно я не люблю, когда мне указывают, что делать в постели, в повседневной жизни у меня есть босс, и он мне не нужен, когда я занимаюсь сексом, но что-то в этом голосе, произносящем это с такой уверенностью, вызывает во мне еще одну дрожь желания и прямо к моему ноющему члену.

– Это крест Святого Эндрюса. – Она указывает на х-образное приспособление в конце одной из сторон комнаты, сделанное из гладкой лакированной поверхности, с мягкими на вид кожаными наручниками, прикрепленными к каждой точке. – Человека можно пристегнут к нему наручниками лицом вперед или в сторону, в зависимости от того, что с ним будут делать. – В ее глазах снова появился блеск, мерцание желания, и я тяжело сглотнул. Я представлял себе ее губы вокруг моего члена, ощущение ее ног, притягивающих мои бедра ближе, но никогда не представлял ничего подобного.

А что, по-твоему, означает словосочетание «подземелье» в значении «секс-подземелье»? Это не обычный бордель, я это знал. Но я как-то пропустил часть про подземелье и просто предположил, что эти девушки делают обычный набор вещей, которые я уже много раз делал в постели.

Я никогда не был против хорошо поставленного шлепка по заднице девушки в стиле догги-стайл, но это выходило далеко за рамки того, о чем я даже не фантазировал.

– Это скамейка для шлепков. – Аша указывает на мягкую скамью, опять же с наручниками, прикрепленными к ножкам. – Лицом вверх или вниз, в зависимости от ситуации. – Она указывает на шкаф. – Там есть шлепки и игрушки в ящиках, оральные в верхнем, вагинальные во втором, анальные в третьем. Наручники и другие приспособления для связывания вон в том шкафу, веревки шибари в соседнем. – Она смотрит на меня, и, хотя ее мягкий хрипловатый голос говорит обо всем этом так же спокойно, как если бы она проводила экскурсию по своей гостиной, я вижу, что в ее глазах все еще есть блеск. Мне становится интересно, мокрая ли она под халатом, рассказывая мне все это, и мой член начинает пульсировать.

– На потолке висят наручники на подвижной клетке, – она указывает на нее, – и, конечно, на кровати есть средства сдерживания. Хотя, как мне кажется, клиенты обычно меньше всего заинтересованы в играх на кровати, хотя, конечно, бывают и исключения.

– Думаю, мне будет удобнее всего на кровати, – язвительно говорю я, и Аша соблазнительно улыбается мне, ее красные губы кривятся в ухмылке.

– Я так и думала, что ты это скажешь. – Она кивает мне, ее пальцы теребят пояс халата. – Тогда подойди к краю кровати и сними рубашку.

Ее прямота застает меня врасплох. Не помню, чтобы мне когда-нибудь женщина так четко говорила, что нужно делать, и я, не успев подумать, уже несусь в указанном направлении. Что-то в том, как она говорит, заставляет меня делать то, что она говорит, хотя я, вероятно, приостановился бы, если бы любая другая женщина сказала мне, что делать подобным образом.

Я тянусь к подолу рубашки и медленно тяну его вверх по торсу, ожидая тихого вздоха или шипения, которые могут свидетельствовать о том, что Аше нравится то, что она видит. Я не тщеславный человек, но я уделяю время тренажерному залу, и мне нравится мысль о том, что я ее искренне возбуждаю.

Когда я бросаю ее на пол, на ее лице все еще сохраняется нейтральное выражение, только в глазах появляется блеск интереса, когда она опускает взгляд на мои джинсы.

– Ну… – Она ухмыляется. – Дай-ка я посмотрю, что это такое, что вот-вот прорвется сквозь твою молнию.

В ее тоне есть что-то почти насмешливое, как будто она ничего особенного не ожидает, и я хмурюсь. Неужели все девушки здесь такие? Я планировал задать ей вопросы о Матвее, пока мы не зашли слишком далеко, но ситуация как будто стремительно уходит от меня, и я не уверен, как вернуть контроль над ней.

Раньше я никогда не сталкивался с подобными проблемами, и от этого чувствую себя еще более не в своей тарелке, чем мог бы. И теперь я хочу показать ей, чтобы доказать, что мой член стоит того, чтобы на него посмотреть.

Быстрыми, ловкими пальцами я расстегиваю ремень, тяну молнию вниз, снимаю туфли, спускаю джинсы и боксеры по бедрам, не торопясь. Я колеблюсь, когда только основание моего члена начинает выглядывать, желая немного подразнить ее, но все, что я получаю, это закатывание глаз и постукивание ногой.

– Я же сказала тебе снять их. – Аша направляется ко мне, ее шаги быстрые и целенаправленные. – Тебе нужно, чтобы я сделала это за тебя?

Так будет лучше. В ее голосе все еще звучит насмешливый тон, но, по крайней мере, она ведет себя так, будто хочет прикоснуться ко мне.

– Конечно. – Я одариваю ее наглой улыбкой, оставляя джинсы и нижнее белье висеть на бедрах, а мой член на грани того, чтобы вырваться на свободу. – Тогда иди и сними их с меня.

Ее руки, лежавшие на поясе халата, внезапно распахивают его, сдвигая шелк в сторону. Халат распахивается, соскальзывая с ее плеч, и у меня чуть челюсть не отпадает, когда я вижу, что под ним.

На Аше, похоже, только масса кожаных ремешков, охватывающих ее грудь, бедра и киску, и когда халат падает на пол, мой член напрягается, становясь почти болезненно твердым, пока я смотрю на нее, и все мысли в моей голове, кроме как войти в нее, полностью изгоняются из нее.

Никогда в жизни я не хотел женщину так сильно.

А эта уже стала моей на эту ночь.

7

АША

Я не могла поверить, когда увидела его. Я действительно думала, что больше никогда не увижу рыжеволосого мужчину в баре. Я была уверена, что он не из тех, кто приходит сюда или может позволить себе прийти, если только он не с кем-то другим. Мои фантазии о той ночи вернулись, как только я увидела его, сидящего там, со стаканом виски в руке, блуждающим взглядом по залу, который он изучал, не замечая меня сначала, что давало мне возможность рассмотреть его поближе.

Кэлли сказала мне его имя – Финн О'Салливан. Мне понравилось, как оно звучит, но еще больше мне понравилось смотреть на него. С расстояния сцены я видела, что он– красив, но вблизи я могла разглядеть его аккуратно подстриженную темно-рыжую бороду и беспорядочно уложенные волосы, высокие скулы и сильную челюсть, полные губы, которые заставляют меня гадать, какими бы они были на ощупь, прижатые к различным частям моего тела.

Вот только он не сказал, чего хочет на эту ночь, что для меня означает, что он получит женщину-доминатрикс.

Это вызвало у меня такой прилив возбуждения, какого я не испытывала, кажется, целую вечность, и уж точно никогда по отношению к клиенту. Впервые за все время мне было трудно сохранять атмосферу холодной непринужденности, когда я приближалась к нему, произнося его имя немного в стороне, желая увидеть, что произойдет, когда я застану его врасплох.

Когда он посмотрел на меня…

Боже, это был снова тот голодный взгляд, как будто он хотел поглотить меня, даже не видя меня толком, его взгляд скользил по моему декольте, по халату и обратно к моему лицу, и мне захотелось поднять его наверх.

Я не понимала, насколько он новичок в этом деле, пока не завела его в отдельную комнату.

Я думала, что если он не уточнил, то ему кто-то рассказал обо мне, и значит, он знает, что я играю доминирующую роль, если не попросить и не утвердить иное. Но то, как он оглядывал различные предметы обстановки в комнате… Может, у Финна и есть весь сексуальный опыт в мире, когда речь идет о повседневном общении, но он девственник, когда дело доходит до этого. И это вызвало у меня такое возбуждение, какого я не испытывала уже очень, очень давно.

Я наслаждалась, проводя экскурсию почти клиническим способом, указывая на все в комнате, беспристрастно рассказывая ему, для чего это может быть использовано, наблюдая, как его глаза становятся круглыми, а щеки покрываются румянцем, который говорит мне, что он чертовски тверд и не совсем понимает, почему. Эта ночь уже была лучше, чем все, что у меня было за долгое время, а она только начиналась.

Единственное, что меня смутило, это его нерешительность, когда я сказала ему встать у изножья кровати и снять рубашку. Не то чтобы это была самая необычная просьба. В обычной спальне это было бы неуместно. Я видела, как он колебался в течение этой короткой секунды, словно не зная, как поступить, но я списала это на то, что он новичок во всем этом и не уверен в своих желаниях. Как он отнесется к остальному? Я задаюсь вопросом и наблюдаю, как он начинает снимать джинсы, колеблясь в тот момент, когда в поле зрения появляется основание его члена.

Он выглядит толстым, таким же большим, как я себе представляла, но я не собираюсь позволить ему увидеть, как мой рот наполняется слюной при виде его, а тело напрягается, впервые желая клиента. Я просто закатываю глаза, делая вид, что совершенно не впечатлена.

Не ожидала я, и того, как он отреагирует, когда я спросила, нужно ли ему, чтобы я сделала это для него.

Может, он и впрямь неопытный. Я потянулась к поясу халата, предвкушая выражение его лица, когда я сниму его. Я выбрала наряд, который, как я знала, должен быть мертв и похоронен, чтобы ему не понравиться: лифчик из перекрещивающихся кожаных ремешков, которые спускаются за ремень над ребрами, переходя в изгиб талии, щель между ними и кожаными ремешками трусиков с высоким разрезом, только кожаная полоска между бедер, прикрывающая мою киску, еще больше ремешков по бедрам и вниз по бедрам. Этот наряд кричит о доминировании, и по тому, как расширились глаза Финна, когда он увидел меня, я поняла, что он этого не представлял. Не знаю, в чем он меня представлял, может, в шелках и кружевах, но это далеко за пределами его воображения.

Я качнулась в его сторону, остановившись на расстоянии вытянутой руки, и мой взгляд метнулся к нему. Так близко я могу разглядеть оттенки меди в его волосах и бороде, сверкающие в тусклом освещении, а его глаза – прекрасные морские голубые, широкие и блестящие от желания. Он весь в мышцах, худой и подтянутый под бледной кожей, слегка припорошенной веснушками на плечах и медными волосами на груди и прессе, слабая линия которых исчезает до основания толстого члена, грозящего в любой момент вырваться на свободу.

– Есть что-нибудь, чего ты не хочешь? – Спрашиваю я, и Финн ухмыляется, переводя взгляд на мои руки, словно уже представляя, как они стягивают с него джинсы.

Должно быть, он и вправду неопытный, раз так себя ведет.

– Только не суй палец мне в задницу, – говорит он с усмешкой. – Однажды одна девушка попробовала это сделать, и мне очень не понравилось.

Его юмор немного раздражает.

– Неужели ты купил два часа общения со мной и потратил десять тысяч долларов только для того, чтобы поиздеваться надо мной? – В мгновение ока моя рука обхватывает его член, крепко сжимая основание, а другой рукой я стягиваю с него джинсы и боксеры, оставляя его передо мной обнаженным. Черт, он великолепен, но я не позволяю этому отвлекать меня.

Очевидно, что его нужно поставить на место, и я как раз та девушка, которая может это сделать.

Я чувствую, как он замирает, когда я берусь за его член, его бедра вздрагивают от моего прикосновения, а губы раздвигаются в стоне.

– Черт, – бормочет он себе под нос, и я сжимаю его чуть сильнее, почти до боли.

– Что-нибудь еще? – Спрашиваю я, и по его глазам вижу, что ему трудно сосредоточиться, когда я прикасаюсь к нему.

Я отпускаю его, и он выглядит так, будто собирается пожаловаться, но потом качает головой.

– Нет, – говорит он наконец. – Сейчас я не могу ни о чем думать.

– Если ты уверен, то запомни свое стоп-слово. Скажи его, и все прекратится, – говорю я ему, и он сужает глаза.

– Разве ты не…

– Ложись на кровать, – огрызаюсь я, обходя его с одной стороны и разглядывая его член. Он торчит перед ним, толстый и твердый, по всей его длине пульсирует одна вена, и мне хочется провести по ней языком и почувствовать, как она пульсирует…

Святые угодники, его член проколот.

Я вижу, что головка его члена пронзена штангой, а вторая за ней – через кожу ствола, и мои глаза расширяются, когда я на мгновение теряю дар речи и просто пялюсь на его длину. Я никогда раньше не видела пирсинг на члене вживую. И уж точно никогда не трахалась с таким. И вдруг я очень, очень сильно захотела почувствовать, как этот толстый, пульсирующий член входит в меня, как пирсинг натирает каждую чувствительную точку внутри.

Быть Домом обычно означает не трахаться. Лишь несколько клиентов просили об этом, и я всегда решаю, выполнить их просьбу или оставить желать – обычно они уточняют, предпочитают ли они отказ, а не освобождение каким-то другим способом. Однако Финн, похоже, проскользнул без всякой бумажной волокиты. Что оставляет сегодняшний вечер гораздо более свободным, чем я привыкла иметь дело с клиентом. Но для этого и существуют стоп-слова, и у меня появилось внезапное, глубоко запрятанное желание оставить его желать сегодня вечером. Не обязательно потому, что он этого захочет, но потому, что я хочу, чтобы он вернулся.

И у меня такое чувство, что если я не трахну его сегодня вечером, то это сделает он.

– Тебе нравится мой член? – На его губах снова появляется ухмылка, и он тянется вниз, чтобы провести пальцами по пирсингу, следя за моим взглядом. – Хочешь почувствовать, что они могут сделать внутри тебя?

– Я не говорила тебе, что ты можешь трогать свой член. Но я сказала тебе лечь на кровать. – Мой голос такой же хриплый, как и всегда, но требование резкое. Финн слегка вздрагивает, прежде чем моргнуть мне, и движется к кровати с выражением такого возбужденного замешательства, что при других обстоятельствах это было бы почти смешно.

Сейчас же меня это только заводит.

Он растягивается на кровати, его грудь вздымается и опускается, подтянутый пресс напрягается, а его член выгибается дугой, заметно пульсируя. Он такой чертовски твердый, а я едва к нему прикоснулась. Я вижу, как желание пробегает по каждой напряженной мышце его тела, и мое собственное отвечает ему.

Я мокрая. Я чувствую, как кожа прижимается ко мне между бедер, мой клитор пульсирует от легкого трения, когда я двигаюсь, и я стискиваю зубы, сосредоточившись на нем. Он заплатил за то, чтобы быть здесь, и я намерена доставить ему все удовольствие, которое он купил, на моих условиях.

Приятно снова быть главной.

Я достаю один из кожаных наручников с мягкой подкладкой и обхватываю им его запястье. Его глаза расширяются, он моргает на меня, но не произносит стоп-слово, и я продолжаю. Я снова вижу этот круглый взгляд, когда надеваю наручники на его лодыжки, и делаю паузу, ожидая, что он назовет свое слово.

Но он не отзывается.

Я совершенно не понимаю, что происходит. Он что, пришел сюда по собственной воле? У меня еще никогда не было клиента, который бы так явно не понимал, что я здесь делаю, и при этом так сильно возбуждался, и я не могу придумать четкого сценария, в котором эти две вещи пересекались бы. Я не знаю, чего он ожидал, когда пришел сюда, но сцена уже началась, а он не дал мне никаких четких основных правил. Пока он не воспользуется своим стоп-словом, о котором, видимо, даже не подозревал… Мне придется поговорить с Кэлли… Я должна верить, что ему это нравится.

Я отступаю назад, любуясь своей работой. Он распростерся на кровати, член торчит вверх и пульсирует. Я перехожу к нему на кровать, становлюсь на колени, поставив одну ногу по обе стороны от его ноги, на достаточном расстоянии от его члена, чтобы не было шансов случайно его коснуться.

Медленно я начинаю прокладывать дорожку по его коже, касаясь всего, кроме члена. Обычно я делаю это, чтобы усилить возбуждение, но Финн уже настолько возбужден, что я не знаю, сколько еще он сможет находиться в состоянии эрекции, прежде чем его член лопнет. Я вижу, как напрягаются его руки, когда я двигаюсь вверх по его телу, проводя по бедрам и царапая ногтями бороздки на его прессе, и его кожа вздрагивает и подергивается под моими прикосновениями, пока он не застонет.

Его голубые глаза распахиваются, смотрят на меня, и, боже, я вижу в них тот же умоляющий взгляд, что и в моем воображении.

– Мой член, кажется, сейчас расколется на две части.

– Хочешь, я помогу? – Я снова двигаюсь вниз, наслаждаясь тем, как его взгляд скользит по мне, вбирая в себя каждый дюйм моего тела, заключенного в кожаные ремни. Он тянется к наручникам, его рот кривится от мучительной потребности, а я провожу пальцами по кончику его члена. У него течет сперма с тех пор, как он расстегнул джинсы, скорее всего: головка члена блестит, ствол сверкает, перламутровая жидкость капает между бедер, а член подрагивает и дергается навстречу моим пальцам, только что оказавшимся вне досягаемости.

– Да, – простонал он, его глаза снова закрылись, бедра выгнулись дугой, когда он задвигался навстречу пустоте. – Боже, просто прикоснись к моему гребаному члену.

– Скажи пожалуйста, как хороший мальчик. – Я царапаю ногтями его внутреннюю поверхность бедер. – Хочешь, я поиграю с этим милым маленьким пирсингом? – Мои пальцы на дюйм ниже его яиц, которые плотно прилегают к его телу, и я точно знаю, насколько тяжелыми и полными они будут в моей ладони.

Финн сужает глаза.

– Боже, просто, блядь, мне нужно… – Слова застревают у него в горле, как будто он не знает, как ответить, и еще меньше знает, как сформулировать, чего он хочет, но я могу сказать, что он не хочет умолять об этом. Думаю, ему еще меньше нравится, когда его называют хорошим мальчиком, и я могу это понять, но его член, похоже, не понял этого. Он пульсирует, из кончика вытекает все больше спермы, и мне так и хочется провести по нему языком и слизать его вкус, поглаживая пирсинг.

То, чего я хочу сейчас, не имеет абсолютно никакого отношения к моей работе, а всецело связано с тем, как этот мужчина заставляет меня чувствовать себя. Я хочу его, и это неудобно отвлекает. Я вся мокрая, мой клитор трется о кожу нижнего белья так, что это совсем не неприятно, и я чувствую, как пустота моего ядра сжимается снова и снова, желая быть заполненной каждым дюймом толстого, восхитительного члена передо мной. И если бы мы были в других обстоятельствах…

Но я здесь главная. И так же сильно, как он меня заводит, я чувствую острое, раздраженное раздражение по отношению к нему. Это моя комната. Мое пространство. Я должна быть здесь госпожой, и все же я не вполне контролирую свое возбуждение, свои мысли. Здесь происходит обмен властью, выходящий за рамки обычного, и я чувствую себя не в своей тарелке, не в своем привычном ритме.

– Тебе нужно, чтобы я прикоснулась к твоему члену. – Я снова приближаю к нему пальцы. – Скажи, пожалуйста. Попроси меня прикоснуться к нему.

Низкий рык вырывается из его рта, и я чувствую, как он вибрирует где-то глубоко внутри меня, а моя киска сжимается на пустом месте. Боже, я хочу трахнуть его.

– О, блядь, отлично. Боже, просто прикоснись к нему, бля… – Он вырывает слова сквозь зубы, бедра крутятся, его член покачивается, пока он смотрит на меня с явным сексуальным разочарованием. – Бля…

Не знаю, видела ли я когда-нибудь мужчину таким твердым. Я протягиваю руку и провожу кончиками пальцев по нижней стороне его члена, до самой мягкой плоти под кончиком. Он издает стон, почти болезненный, когда его член вздрагивает, а бедра снова напрягаются, а голова откидывается назад.

– Боже, я и не знал, что это может быть так приятно. – Его глаза закрыты, тело напрягается в поисках большего, когда я отдергиваю руку. – Почему ты остановилась?

Я ухмыляюсь ему, все еще сидя на его ноге и борясь с желанием потереться о его бедро. Мой клитор набух и пульсирует, легкого трения кожи достаточно, чтобы свести меня с ума от постоянного удовольствия, которого никогда не бывает достаточно для усиления возбуждения, и я могла бы тереться о него, дарить себе сладкое удовольствие оргазма…

Я могла бы заставить его наблюдать за тем, как я возбуждаюсь, и отказать ему. Идея не лишена смысла. Я держу ее в голове, наблюдая за тем, как он извивается, глядя на меня с замешательством.

– Ты умолял о прикосновении. Я прикоснулась к тебе…

– Я… просто охренел. – Он смотрит на меня, и я вижу, как вспыхивает кончик его члена, как жидкость, очень похожая на настоящую сперму, начинает стекать по его стволу. – Боже, я кончу и без твоего прикосновения… Черт, не делай этого со мной…

Его акцент густеет по мере того, как он говорит, – ирландский говорок, который проникает в мою кожу и заставляет меня извиваться от желания еще сильнее, желая сжать бедра вместе, прижаться к нему, оттянуть кожу в одну сторону и погладить пирсингом по моему клитору. Я могу только представить, как это будет приятно, и как быстро я кончу.

– Скажи мне, чего ты хочешь. – Я протягиваю руку, и его глаза закрываются с очередным шипением.

– Обхвати его рукой. Поглаживай меня, пока я… блядь, я кончу на твою руку, мне все равно. Просто гладь меня, как хорошая девочка…

Моя рука отдергивается, и я тихонько смеюсь, глубоко и хрипло в горле, откинувшись на спинку кровати и раздвинув ноги, чтобы он мог видеть мягкие складки моей киски с кожей между ними.

– Здесь ты меня так не называешь, – говорю я ему низким, соблазнительным голосом, потирая пальцами внешнюю сторону кожи. – Я здесь командую. И теперь, благодаря этому, ты будешь наблюдать, как я наслаждаюсь тем, о чем ты не просишь.

Глаза Финна становятся такими круглыми, что я чуть не рассмеялась. Я вижу борьбу на его лице. Он не знает, злиться ли ему на то, что я не прикасаюсь к нему, или возбуждаться от того, что я прикасаюсь к себе, или и то, и другое. Я провожу пальцами по коже, прижимая их к своему клитору, и понимаю, что мне придется приложить немало усилий, чтобы вытянуть его.