Текст книги "Беспощадные клятвы (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Если бы мы так поступили, – тихо дышит Аша, ее голос почти дрожит, как будто она тоже думала обо всем этом и боролась со своим желанием так же, как и я, – я бы не смогла закончить эту работу, Финн. Ты не позволил бы мне вернуться к Матвею, и ты это знаешь. Ты не смог бы стоять там, за пределами той комнаты, зная, что он делает со мной, имея даже малейшее представление об этом, и ничего не делать. Мысль о том, что он прикасается ко мне, трахает меня, находится внутри меня, это сведет тебя с ума. Ты знаешь, что сведет. Мы не можем этого сделать. И мы…

Ее голос дрожит, и она плотно сжимает губы. Я вижу, как она сглатывает то, что собиралась сказать, и от этого у меня внутри все болит.

– Что, Аша? Что такое? – Я так близко к ней. Я хочу прижаться к ней, голая кожа к голой коже, касаться и целовать каждый сантиметр ее тела, стать настолько ее частью, чтобы и она, и я забыли, где кончается одно и начинается другое. Я никогда не хотел быть поглощенным женщиной так, как хочу быть с ней, или поглощать кого-то в ответ. Я никогда не знал подобных эмоций, и они настолько же волнующие, насколько и пугающие.

– Я не могу. – Она качает головой и тяжело сглатывает, отворачивая лицо. – Мы не можем этого сделать, Финн.

– Но мы можем кое-что сделать. – Мой голос стал мягче, он хрипит от нужды, и Аша поднимает на меня глаза. Я почти готов поклясться, что в ее глазах блестят слезы, хотя мне хочется верить, что это не так. Я никогда не хочу видеть ее слезы.

Она тянется к моей второй руке, заносит ее между бедер, прижимает мою ладонь к ее мягкой, набухшей плоти так, что я обхватываю ее там, между ног.

– Заставь меня кончить, Финн, – шепчет она, и наконец-то притворство на мгновение исчезло из ее голоса. – И я сделаю то же самое для тебя.

Ее пальцы уже расстегивают мой ремень, спускают молнию, и я издаю шипение, наполовину от удовольствия, наполовину от боли, когда она освобождает мой ноющий член, обхватывая его рукой. Ее голова откидывается назад, когда я раздвигаю ее двумя пальцами, скользя ими по ее набухшему клитору. Она, блядь, вся мокрая, капает на мою руку, когда она начинает гладить мой член с меньшей дразнилкой, чем прошлой ночью, длинными, медленными движениями, от которых я задыхаюсь каждый раз, когда ее ладонь трется о мой пирсинг и прижимается к головке члена.

– Черт, Аша, я долго не протяну. – Я выдыхаю эти слова, чувствуя, как она упирается бедрами в мою руку, и она издает низкий, тихий стон, когда я загибаю в ней пальцы, медленно вводя их в ее горячую, тугую сердцевину. Все мои силы уходят на то, чтобы сдерживаться как можно дольше, и, чувствуя, как она обхватывает мои пальцы, как бедра раскачиваются, ударяясь о мою руку, я хочу кончить так отчаянно, что не знаю, как долго смогу продержаться.

– Я тоже, – шепчет она, и это почти развязывает мне руки.

В этом моменте есть что-то интимное: она прижата к стене, мои пальцы погружены в нее, ее рука медленно работает над длиной моего члена, а я прижимаюсь другой рукой к стене рядом с ее головой, подстраховывая себя, пока мы работаем друг с другом, приближая кульминацию.

– Я собираюсь кончить на тебя, Аша, – рычу я, снова насаживаясь на ее кулак, когда она проводит ладонью по головке моего члена, и я чувствую, как моя сперма размазывается по ее коже. – Я собираюсь, блядь, кончить на тебя. И я хочу, чтобы ты на мою руку, когда я это сделаю.

– Ты можешь кончить куда захочешь. – Ее голос низкий, с придыханием, я ловлю слова, когда чувствую, как она прижимается к моей руке. Она такая мокрая и горячая, как промокший бархат внутри, и я хочу, чтобы она обхватила мой член так сильно, что не могу дышать. Такое ощущение, что из моих легких высосали весь воздух, а мне все равно. Мне плевать на все, кроме того, чтобы она кончила, чтобы я наконец получил освобождение, в котором нуждаюсь, и если бы кто-то сказал мне, что я умру в этот момент, я бы продолжал стоять здесь, пока мы оба не кончим.

Что-то в ней поглотило меня, и я не могу заставить себя заботиться об этом.

– Иди за мной, Аша. Кончи для меня… – Я загибаю в нее пальцы, трусь, надавливаю, тру пяткой ладони о ее клитор, трахая ее третьим пальцем, желая заполнить ее, заставить ее почувствовать, насколько лучше может быть с растянутым членом. – Кончи на мою гребаную руку.

Ее рука сжимается вокруг меня, поглаживая быстрее, и она тянет меня вперед так, что мой член прижимается к ее животу и трется о него с каждым ударом.

– Я кончу, когда ты это сделаешь, – шепчет она, ее большой палец прижимается к мягкой плоти под моим кончиком, кончики пальцев перекатываются по моим пирсингам, кулак скользит вниз к тугому мешочку моих яиц и снова вверх, и я не могу думать, не могу дышать, не могу делать ничего, кроме как вгрызаться в ее руку, пока наконец…

Звук, который я издаю, когда кончаю, едва ли можно назвать человеческим. Я набухаю и твердею в ее кулаке, каким-то образом задыхаясь от предупреждения, когда ее рука движется быстрее, поглаживая меня именно так, как мне нужно. Я чувствую, как оргазм поднимается откуда-то изнутри меня, так глубоко, что я ощущаю удовольствие в своих костях, в своих зубах, в каждой частичке меня, когда мой член извергается на ее нежную кожу. Я чувствую, как она прижимает головку моего члена к своему животу, и смотрю вниз, чтобы увидеть белые полоски моей спермы, стекающие по ее животу, груди и бедрам, когда ее рот открывается в крике наслаждения, совпадающем с моим. Я чувствую, как она сильно сжимает мои пальцы, ее колени почти подгибаются, когда она тоже сильно кончает. Мои бедра подаются вперед, упираясь в ее живот так, что мне хочется ворваться в нее. У меня возникает внезапная мысль войти в нее, вогнать свою сперму в нее так глубоко, чтобы она никогда не смогла почувствовать, как я выхожу из нее.

Мой член пульсирует от этой мысли, и еще больше спермы проливается на ее кожу, а она издает стон, насаживаясь на мои пальцы, вздрагивая и сжимаясь вокруг меня, скуля от удовольствия, пока я тереблю ее клитор, вытягивая его. Я никогда не хочу прекращать кончать. Я не хочу, чтобы она останавливалась. Я хочу подхватить ее и бросить на кровать в нескольких футах от нас, войти в нее и остаться там.

Я не знаю, как этого может быть достаточно.

– Финн. – Аша выдыхает мое имя, ее хватка на моем члене ослабевает, ее взгляд встречается с моим. Ее глаза блестят, стекленеют от удовольствия, и я хочу поцеловать ее. Я хочу знать вкус каждой частички ее рта. Я умираю от желания, нуждаясь в ней.

И она права. Мы не можем сделать больше, чем это, потому что, если она будет такой хотя бы раз, вся, я никогда не смогу ее отпустить. Я бы никогда больше не позволил никому прикасаться к ней.

Я бы не смог этого вынести.

Я отступаю назад, мои пальцы выскальзывают из нее, и я, не задумываясь, подношу их ко рту, слизывая ее возбуждение со своей руки. Ее вкус и аромат заполняют мои чувства, и когда она отпускает меня, я все еще тверд. Я не уверен, что когда-нибудь снова перестану быть твердым.

Аша смотрит на меня, ее взгляд скользит по моему члену, и на мгновение мне кажется, что она тоже не закончила. Но потом она тихонько вздыхает.

– Думаю, на этом вечер окончен, Финн, – говорит она. В ее голосе звучит что-то, что я не могу определить, почти сожаление, и я вижу, как она поджимает губы, ее глаза все еще блестят, когда она смотрит на меня. – Тебе пора.

Я бросаю последний взгляд на нее, стоящую там, отмеченную моей спермой, ее кожа раскраснелась, губы искусаны, волосы растрепаны по лицу. Она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, женщина, которую я хочу больше всего на свете, и единственная женщина, которую я точно знаю, что не могу иметь.

– Ты права. – Я каким-то образом умудряюсь влезть обратно в джинсы, застегиваю молнию, а пальцами вожусь с ремнем. – Мне пора.

Я не могу смотреть на нее, когда отворачиваюсь. Я не могу вынести выражения ее лица, будь то признание или сожаление. Неважно, хочет ли она, чтобы я ушел, или желает, чтобы я остался, в любом случае будет больно.

Поэтому я просто ухожу.

18

ФИНН

– Что-то происходит, Финн. Ты должен сказать мне, что именно.

Тео смотрит на меня следующим утром с экрана, установленного в моей гостиной, это самое близкое, что у меня есть к офису, его брови изгибаются в тяжелые морщины.

– Я доверяю тебе, ты знаешь это. Но ты что-то делаешь, и я думаю, что мне нужно иметь немного больше информации. Мне нужно вернуться из Дублина?

Это не угроза, в его голосе звучит искреннее беспокойство.

– Нет. – Я качаю головой, проводя рукой по волосам. – Ничего такого. Мне просто нужно еще немного поспать, но ты ничем не можешь помочь.

– Ты уверен? – Тео откинулся в своем кожаном кресле, выражение его лица озабоченное. – Я думаю, ты способен справиться с королями в мое отсутствие, Финн. Но я не хочу взваливать на тебя больше, чем ты хочешь. Если ты не хочешь нести за это ответственность, особенно учитывая все, что происходит с этим Котовым…

– Я справлюсь. – Что-то во мне сжимается при мысли о том, что Тео вернется и возьмет все это из моих рук, ощущение, что это каким-то образом приравнивается к неудаче, хотя я знаю, что он не будет так смотреть на это. – Я…

– Тогда мне нужно знать, каков план. – Тео снова наклонился вперед, сцепив пальцы на столе. – Как я уже сказал, я доверяю тебе, парень. Но я вижу, что ты что-то придумал, и мне нужно, чтобы ты меня просветил. Даже Николай не знает, что ты там готовишь.

– Я бы не сказал Николаю, пока не сказал тебе. – Я снова провел рукой по волосам. Накануне я плохо спал, это точно. Мне все чаще снилась Аша, и в этот раз я проснулся тяжелым и неудовлетворенным, страстно желая, чтобы она лежала со мной в постели. На этот раз ничто не мешало мне подрочить, но это было не то, чего я хотел. В итоге я чувствовал пустоту, желание было далеко не удовлетворено. – У меня есть план.

– Хорошо. – Тео терпеливо ждет, а я медленно выдыхаю. Я не собирался пока ничего говорить, пока Аша не предложит мне что-то более определенное, но я знаю, когда Тео не сдвинется с места. Он не собирается соглашаться на ожидание, и я могу это понять. Он находится за океаном, доверил мне работу многих поколений, и вполне логично, что он хочет знать, что именно я планирую сделать, чтобы обеспечить его безопасность.

– Николай хотел внедриться в организацию Котова с некоторыми из наших людей, – медленно говорю я. – Ничего такого, чего бы мы не делали раньше, вполне стандартные операции, но это опасно для них. В обычной ситуации я бы пошел на это, но я увидел в Котове нечто такое, что заставило меня подумать, что есть и другой вариант.

– Другой вариант? – Тео нахмурился. – Для получения информации?

Я киваю.

– Мой друг работает охранником в одном из других клубов Николая. Он получил пропуск в "Пепельную розу" и взял меня с собой. В тот вечер у них была какая-то игра в покер, что-то вроде того, где призом была девушка, которая там работает и устраивала шоу на сцене, чтобы отвлечь игроков.

Тео усмехается.

– Я слышал об этом шоу, которое он устраивает время от времени. И, полагаю, Котов там был?

Я киваю.

– Он выиграл. Он заполучил девушку, и она провела с ним ночь, хотя, видимо, все прошло не совсем так, как он хотел. Николай не хотел, чтобы он возвращался в клуб после этого. Он был в бешенстве. Я пошел к девушке думал, она сможет рассказать нам что-нибудь о нем, но я также предложил ей работу.

Брови Тео взлетели вверх, а рот нахмурился.

– Ты используешь ее, чтобы внедриться?

Я киваю.

Я не удивлен, что он догадался об этом, мне даже стало интересно, догадается ли он, что я задумал, прежде чем я успею рассказать ему об этом сам.

– Она согласилась на это после того, как мы встретились и поговорили. Я дал ей браслет с сигнальной кнопкой для безопасности, выдал себя за ее телохранителя, и она договорилась с Матвеем о частном сеансе. Пока она была там только один раз, так что конкретной информации у нас пока нет. Но я думаю, что это многообещающе, это играет на его самолюбии, что он получает лучший эскорт Николая, чтобы встретиться с ним на его собственных условиях, наедине, после того как Николай снова отказал ему во входе. Скоро он с ней смягчится, и мы узнаем что-нибудь стоящее.

– Я в этом не разбираюсь. – Тео прикрывает рот рукой. – Но кажется, это так же опасно, посылать туда эту девушку. И ты не сказал Николаю…

– Сначала я хотел убедиться, что это даст нам что-то стоящее. Если бы показалось, что это тупик, я бы вытащил ее и сообщил тебе, что у меня было предчувствие, которое оказалось не таким, как я думал. Я подумал, что лучше сначала проверить, как обстоят дела.

Тео постучал пальцами по столу, размышляя.

– План уже в действии, и я полагаю, что девушка рассчитывает получить деньги, так что я не собираюсь говорить, что ты должен его пресечь. Она согласилась и знает об опасности, верно?

Я киваю.

– Мы долго обсуждали все это. Я не скажу, что ее не мотивируют деньги, но она осознает опасность, которую это может повлечь.

– Уверен, ты хорошо ей платишь. – Тео усмехается. – Во всяком случае, я доверяю тебе, парень. Я знаю, что ты не станешь тратить ресурсы впустую или слепо следовать интуиции, если не считаешь, что это стоит риска. И я верю, что ты не будешь легкомысленно относиться к жизням других людей. Иначе я бы не поставил тебя в такое положение.

– Я знаю, что ты не стал бы. – Я колеблюсь. – Это много значит, ответственность, которую ты на меня возложил. Я знаю, что это нелегко.

– Легче, когда есть кто-то вроде тебя, кому ее можно доверить, парень. – Тео испустил долгий вздох. – Продолжай в том же духе, но держи меня в курсе. Я хочу знать, как только он что-нибудь расскажет девушке, понятно?

Я киваю.

– Конечно.

Встреча переходит к другим, более обыденным деловым вопросам, но я не могу избавиться от чувства тревоги, которое это оставляет. Я хотел бы сказать Тео что-то более весомое, когда рассказывал ему о том, чем занимаюсь, и его доверие ко мне, хотя он и ценит его, оставляет на моих плечах груз, от которого я не могу избавиться.

Я не хочу все испортить. Я не хочу, чтобы Тео подумал, что он заблуждался, оставив все это в моих руках… Ведь сколько я на него работал, я хотел доказать, что его доверие ко мне оправдано. Доказать, что я способен, это все, что имело для меня значение в течение долгого времени, но теперь это не единственное, что имеет для меня значение, и это меня тоже беспокоит.

Меня тянет к Аше. Я не могу отрицать этого, равно как и чувств, которые я к ней испытываю – больше, чем следовало бы, учитывая ситуацию, в которой мы оказались, работая вместе так, как мы работаем. Я беспокоюсь за нее и за то положение, в которое я ее поставил, а это значит, что мои решения не будут приниматься с чистой головой.

Конечно, она тоже это знает. Именно поэтому вчера вечером она снова провела эту границу.

Я бросаю взгляд на ноутбук, стоящий на моем кофейном столике. Поиск информации о ней выглядит как вторжение в частную жизнь, но в то же время… Разве я не должен знать о ней больше, учитывая ситуацию? Она работает на меня как шпион, ищет секретную информацию, которая может изменить будущее и Королей, и Василевской Братвы, не говоря уже о других организациях в городе… А я даже не знаю ее настоящего имени. Я не знаю, чем она занималась до того, как пришла работать к Николаю в "Пепельную розу". Я не знаю, жила ли она в Чикаго всю жизнь или переехала сюда позже.

Я мог бы попытаться задать ей эти вопросы, даже представить их как информацию, которую мне нужно знать, чтобы работать с ней, но то, что я знаю о ней, говорит мне, что она не ответит. Не думаю, что она бы мне солгала, но думаю, что она бы отмахнулась, сказала бы, что мне не нужно это знать, или нашла бы другой способ обойти вопросы. Аша – мастер держать свои секреты при себе, и, хотя я могу это оценить, сейчас мне важнее знать, кто она на самом деле.

Я неплохо разбираюсь в технологиях, не то, что некоторые из хакеров, с которыми Тео и Николай работали в прошлом, но могу выследить кого-нибудь, если понадобится. Найти фотографию Аши на сайте "Пепельной розы" и провести обратный поиск по изображению несложно, но поражает то, как мало о ней известно.

Создается впечатление, что она хочет быть скрытой. Как будто она хочет спрятаться от мира. У нее нет социальных сетей, нет даже намека на то, что они у нее когда-либо были. Единственные записи, которые я могу найти о ней, это официальные данные, такие как старые адреса, которых достаточно, чтобы понять, что она не всегда жила в Чикаго, и имя.

Более опытный хакер мог бы копнуть глубже, выяснить все личные подробности, которые Аша хочет скрыть, но я здесь не для того, чтобы так глубоко копаться в ее прошлом. Мне просто нужно… что-то осязаемое о женщине, в которую я, несмотря на все мои усилия, начал влюбляться.

И это что-то есть на экране прямо передо мной. Ее настоящее имя.

Фелисити Харлоу.

Мои губы придают ему форму, шепча его в тихом воздухе моей гостиной. Это красивое имя. Имя, которое я могу представить себе звучащим.

Жаль, что она сама не сказала мне его.

Наступает момент яркого, болезненного сожаления о том, что я так глубоко копнул. Сомневаюсь, что Аша воспримет это хорошо, если ей когда-нибудь доведется узнать, что я знаю ее имя, что я знаю, что раньше она жила в Сент-Луисе, что она проехала через несколько других крупных городов и останавливалась там ненадолго, прежде чем попасть в Чикаго, где она и живет с тех пор. Я могу проследить этот путь по ее фотографиям в других клубах, и становится ясно, что она не всегда была таким дорогостоящим эскортом, каким она является сейчас для Николая. Для меня не имеет значения, чем она занималась раньше, но мне кажется, что для нее может иметь значение то, что я знаю.

Я закрыл ноутбук, чуть более решительно, чем нужно, досадуя на себя за то, что так расстроился из-за этого. Я бы не стал копаться в чужом прошлом, если бы счел это оправданным, так что мне не стоит отказываться от того, чтобы сделать то же самое с Ашей. Она ведь все равно не собиралась мне рассказывать.

Не стоит возвращаться на третью ночь. Я знаю, что это первый шаг к тому, чтобы выпутаться из этого. Но что произойдет, если я это сделаю? Еще одна ночь дразнилок, еще одна ночь, когда Аша танцует вокруг того, как сильно она меня хочет, вымещая свое разочарование и на себе, и на мне, как будто это игра, как будто я не провожу почти каждый бодрствующий момент, задаваясь вопросом, как так получилось, что я так сильно и быстро влюбился в эту женщину, когда за последние годы не было ни одной девушки, которая удерживала бы мое внимание дольше, чем на несколько ночей.

Мне не нужны игры. Я хочу ее, а она ясно дала понять, что это невозможно. Доказательства этого были прямо передо мной – совершенно отдельная жизнь, о которой она никогда бы мне не рассказала, личность, о которой я никогда бы не узнал. Наши отношения существуют в той странной стерильной комнате в "Пепельной розе" и в то время, когда я отвожу ее к Матвею и обратно, и нигде больше. И никогда больше не будут существовать, что бы я ни чувствовал. А чувствую я себя расстроенным. Это единственное слово, которое у меня есть для этого. Ментально, эмоционально, сексуально. Черт, да и физически, учитывая тот факт, что с момента встречи с ней я ни разу не смог нормально выспаться. И, похоже, я не могу просто взять и выкинуть Ашу из своей системы, если та неудачная ситуация с женщиной, которую я встретил в баре у Чарли, хоть о чем-то говорит.

Я одновременно хочу ее так, как никогда не хотел никого в своей жизни, и знаю, что не могу забраться еще глубже. Это сводит меня с ума.

Она сводит меня с ума.

Тогда я решаю, глядя на ноутбук, что не буду возвращаться в "Розу" сегодня вечером. Я никогда не чувствовал, что мне нужна детоксикация от женщины, но для всего есть первый раз, я полагаю. У нас с Ашей нет будущего… даже короткого. Чем скорее я забуду ее и вспомню об этом, тем лучше.

Как бы трудно это ни было.

***

Каким-то образом мне удается сохранить это решение. И когда я вижу, как Аша выходит из такси перед гаражом, где я жду ее, как в прошлый раз, чтобы отвезти к Матвею, я понимаю, что это ни черта не изменило.

Видя ее, я по-прежнему высасываю весь воздух из легких. На ней обтягивающие леггинсы из матовой кожи и тяжелые ботинки на шнуровке, свободная черная майка из какого-то скользкого материала свисает до бедер. Я вижу намек на черное кружево под тонкими бретельками, проглядывающее между волнами ее волос, когда она идет ко мне. На ней красная помада, и первое, что я чувствую после первоначального удара в живот от воспоминания о том, как сильно я ее хочу, это раскаленную добела вспышку ревности при мысли о том, что эта помада размазана по члену Матвея Котова.

Он ее не заслуживает. Черт возьми, я ее не заслуживаю, но этот заносчивый, выскочка-мудак – последний на земле, кто должен наложить на нее руки. Но он получит эту привилегию сегодня, и еще столько же ночей после, сколько потребуется, чтобы получить нужную нам информацию… Хуже всего то, что все это подстроил я.

В том, что я чувствую себя так, виноват я, и никто другой.

– Финн. – В том, как она произносит мое имя, подойдя к мотоциклу, нет ничего милого или соблазнительного. Ничто не заставляет меня думать о том, что она думает или даже помнит, что в последний раз, когда мы стояли здесь, напряжение было таким плотным, что его можно было резать ножом, что все, чего я хотел, это положить ее на сиденье и трахнуть вслепую. Ничто не указывает на то, что она думает о том, что две ночи назад я чувствовал, как она кончает от моих пальцев, пока она дрочила мне на свою идеальную, гладкую кожу.

Это не личное. Ее голос проносится в моей голове, напоминая мне о том, что она сказала той же ночью. Напоминая, что она делает это постоянно и, вероятно, забывает об этом сразу же, как только уходит с работы домой. Засекает время и уходит, вот и все. А я буду мечтать о ее руке, обхватившей меня, и о том, как она прикусывает нижнюю губу, взывая ко мне, похоже, до конца жизни.

– Мы едем? – Аша поджала губы. – Я попросила водителя подождать, раз уж ты сказал встретиться здесь. Я не хочу опаздывать.

Я прочищаю горло, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции, чтобы все это было просто бизнесом, как и должно быть.

– Я хочу убедиться, что ты действительно хочешь этим заниматься, – говорю я ей жестко, сосредоточившись на том, о чем мы говорили с Тео, а не на том, что я чувствую, когда она стоит передо мной, в пределах досягаемости моих рук, достаточно близко, чтобы притянуть к себе для поцелуя. – Если ты хочешь отказаться, Аша, мы можем что-нибудь придумать…

– Я не хочу. – Ее голос стал еще более резким и отрывистым. – Мы можем идти, Финн?

Услышать такое от нее, это как удар ниже пояса. Но она права, и я это знаю. Это всегда должна была быть деловая сделка, и так же, как я решил остаться дома прошлой ночью, чтобы подчеркнуть это разделение, она делает то же самое сейчас, устанавливая между нами жесткую дистанцию. Но от этого не легче. По тому, как она смотрит на меня, по тому, как она говорит, можно подумать, что мы никогда не прикасались друг к другу. Как будто мы вообще никогда не делали ничего, кроме разговора в кафе, и мне трудно примириться с тем, что я чувствую из-за этого.

– Поехали. – Я сажусь на мотоцикл, завожу мотор, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, она уже садится обратно в такси.

Что бы ни было между нами, она делает все возможное, чтобы похоронить это. Я должен сделать то же самое.

Все происходит так же, как и раньше, когда мы добираемся до Матвея. Я вхожу следом за ней, стараясь, чтобы на моем лице не отразилось то, как я внутренне кипячусь, когда он берет ее под локоть и ведет по коридору в ту же комнату, а я следую за ними. Я стараюсь не думать о том, чем они будут заниматься следующие два часа, стараюсь не представлять себе все варианты различных форм разврата, которые он может от нее хотеть.

Я стараюсь не представлять его с ней, и это кажется невозможным. Аша, конечно, была права, чем ближе я ее знаю, чем больше представляю, как она выглядит в муках наслаждения, как до сих пор чувствую жар ее пальцев, чем больше знаю, каково это, когда она прикасается ко мне, тем сложнее стоять здесь, вышагивая по коридору, и терпеть, зная, что Матвей делает то же самое и даже больше.

Если бы я трахнул ее, я бы не выдержал. Тот факт, что трах кажется слишком грубым словом для того, что я хочу с ней сделать, должен сказать мне все, что я должен знать, когда речь идет о моих чувствах к Аше или о том, насколько большее расстояние должно быть между нами, чтобы это сработало.

Когда я слышу ее приглушенный крик, повторяющийся снова и снова, мне ничего не остается делать, как ворваться в дом, схватить его за шиворот и впечатать лицом в ковер, пока я втаптываю в него свой ботинок. Я живо представляю себе все ужасные вещи, которые я с ним сделаю, все способы выместить на нем свою ужасную ярость, не только из-за ревности, но и из-за того, что я чувствую, зная, что он получает удовольствие от того, что Аша на самом деле не хочет этого делать, а он все равно заставляет ее это делать. Это не крики удовольствия. Но это ничего не значит, если она не…

Сигнал прорывается сквозь мои мысли: резкое жужжание, доносящееся от телефона к наушнику, тщательно спрятанному под спадающими волосами, которые я специально сдвинул на одну сторону, чтобы скрыть его.

Браслет Аши.

Я действую инстинктивно. Я направляюсь к двойным дверям еще до того, как полностью осознаю, что двигаюсь, рука сама идет к пистолету, каждая часть меня сосредоточена на том, чтобы добраться до нее. Это все, что имеет значение, все, о чем я думаю. Я должен добраться до нее.

Трудно осознать, что я вижу, когда врываюсь в комнату. Аша висит на приспособлении, подобном тому, к которому меня пристегнула наручниками в "Пепельной розе" несколько ночей назад, ее голова запрокинута вперед, волосы свисают на лицо, прилипая к щекам и шее. От пота или крови, я не могу сказать точно, потому что вся остальная часть ее тела в крови. Ее кожа вся в рубцах и недавно образовавшихся синяках, кровь капает из дюжины мелких ран, и я не совсем уверен, что она в сознании.

– Спускай ее оттуда. – Я зыркаю на Матвея, который отворачивается от Аши, в его руке тонкий изогнутый нож, губы кривятся в жестокой улыбке. – Она уходит со мной.

– Ну, я еще не кончил, так что, думаю, нет. – Язык Матвея скользит по нижней губе, и я вижу на его лице пятно крови. Ее кровь, думаю я, и вижу совсем другой красный цвет. Его руки тоже в крови, и когда он тянется вниз, чтобы дразняще провести кулаком по своему члену, оставляя на нем полосы крови Аши, я теряю контроль.

За время, проведенное в качестве исполнителя воли Тео, я многое успел сделать. Я сталкивалась с врагами и засадами, пытал людей, чтобы получить информацию, и убивал, чтобы защитить его, себя и саму организацию. Я всегда сохранял спокойствие. Но здесь…

Все, что я вижу, это висящая Аша и человек, ответственный за то, что с ней сделали. Кровь стучит в ушах, сердце колотится так, что я его слышу, а зубы стиснуты так сильно, что кажется, будто они могут треснуть. Я хочу, чтобы он умер. Я хочу, чтобы он умирал медленно, и в то же время я хочу пустить ему пулю в голову прежде, чем он увидит ее, чтобы насладиться моментом шока, прежде чем он упадет на пол. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким жестоким, таким жаждущим чужой крови.

– Ты ничто по сравнению с теми, на кого ты хочешь быть похожим, – шиплю я, снова ударяя его по лицу своим пистолетом. Когда он пошатывается, я бью его по ногам, выбивая их из-под ног и повалив его на пол. Он хватает меня за лодыжку, и я топаю по его запястью, слыша, как хрустят кости под моей ногой, когда Матвей вскрикивает. Его правое запястье на случай, если у него возникнут мысли о том, чтобы достать собственный пистолет. – Ты дешевая имитация. Тебя оставили в живых только потому, что человек, на которого я работаю, должен знать, чем ты занимался. Но это последняя ночь, когда ты можешь добраться до Аши. А когда мы получим то, что нам нужно, я буду первым в очереди, чтобы разрезать твой член на ленточки и сделать так, чтобы ты никогда больше им не пользовался, если, конечно, ты проживешь достаточно долго, чтобы иметь такую возможность.

Я хочу сделать с ним еще хуже. Я хочу причинить ему боль, медленно. Но я должен вытащить Ашу до прихода охраны Матвея, я не уверен, что она достаточно в сознании, чтобы идти.

Когда я подхожу к ней, держа пистолет под рукой, чтобы расстегнуть наручники, она издает слабый стон. Она падает вперед в мои объятия, когда я освобождаю ее, не совсем под весом человека без сознания, но близко, я понимаю, что ей вставили кляп. В рот ей засунули твердый шарик, губы раздвинуты и опухли вокруг него, застегнутого на затылке. Я выдергиваю его, быстрее, чем мне хотелось бы, и отбрасываю в сторону, морщась от слизи крови и слюны на пальцах. На моих руках бывало и похуже, но… чтобы это была она…

Ощущение того, как она обмякает в моих руках, прижимаясь всем весом к моей груди, ломает что-то внутри меня. Аша – самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал, яростно независимая и полная огня, как никто другой, кого я когда-либо знал, и видеть ее такой…

Я хочу подхватить ее на руки и прижать к себе, а заодно уничтожить всех, кто виноват в том, что она дошла до такого состояния и не может о себе позаботиться. Я хочу защитить ее, а также сделать так, чтобы никто и никогда не сделал так, чтобы мне это понадобилось.

– Ты можешь ходить? – Я спрашиваю ее низким, торопливым голосом, и она выдает еще один невнятный ответ, который я не могу разобрать, слова проскальзывают между ее израненными губами. – Хорошо. Обопрись на меня, нам нужно идти. Быстро. – У нас не так много времени, чтобы выбраться из дома, и как бы мне ни хотелось не причинить ей еще больше боли, наполовину вытаскивая ее отсюда, я не могу взять на себя всю охрану Матвея в одиночку. Только его высокомерие позволило мне обойтись без этого, чтобы попасть в комнату.

Я слышу звуки охраны Матвея еще до того, как мы доходим до конца коридора. Они доносятся с другого конца дома, и я ускоряю шаг, насколько могу, держа Ашу рядом с собой и обнимая ее за плечи, пока мы ковыляем к входной двери. Идти приходится медленнее, чем хотелось бы, и я держу палец так близко к курку пистолета, как только осмеливаюсь, пульс быстро и сильно бьется в горле. Если мы сможем выбраться наружу, мой мотоцикл будет недалеко. Мы сможем…