Текст книги "Беспощадные клятвы (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Никогда в жизни мне не хотелось так сильно прикоснуться к себе, и я знаю, что, если я это сделаю, она остановится.

– Хорошо… – вздыхает Аша, но тут же прерывает себя, вспомнив, что мне это не нравится. Что-то в этом есть трогательное, она вспомнила что-то, что мне нравится или не нравится, и она не настолько увлечена этой игрой, чтобы ей было все равно. Ее руки скользят по груди, обхватывают ее, перекатывают соски между пальцами, и я снова ощущаю пульсирующую боль возбуждения, видя, как сжимается между бедрами ее слизистая щель, желая, чтобы ее заполнили.

Боже, я могу заполнить ее всю. Я хочу прижать ее к этой скамье, разорвать штаны и заполнить ее до отказа своим членом, услышать, как она кричит от удовольствия, когда я ввожу в нее каждый гребаный дюйм и трахаю ее до тех пор, пока она не кончит на меня. Я чувствую, как мои кулаки сжимаются по бокам, борясь с потребностью прикоснуться, попробовать на вкус и трахнуть, чувство, которое никогда не было таким первобытным, таким всепоглощающим до этого момента, когда она распростерлась в дюйме от меня и при этом настолько неприкосновенна, что может оказаться на другой планете.

– Аша. – Ее имя шипит между моих зубов, и я вижу, как ее губы кривятся в ухмылке, а одна рука скользит по ее плоскому животу к голой влажной плоти между бедер. – Боже, ты такая…

– Скажи мне. – Она бормочет это сладким голосом, скользя по моей коже липко-сладким, заставляя мой член пульсировать и дергаться. – Какая я?

– Ты так чертовски красива. Я хочу…

Мне не нужно говорить ей, чего я хочу. Она видит это по моему лицу, по стеклянному вожделению, наполняющему мой взгляд, когда он окидывает ее, смотрит, как она раздвигает себя пальцами, чтобы я мог видеть каждый ее дюйм, влажный, мягкий и горячий. Ее заводит, что она так дразнит меня, что она так близка ко мне и все еще отказывает мне, и эта боль снова и снова проникает в меня, пока мой разум не затуманивается, и я чувствую, как мой пульс бьется в венах, как ровный барабанный бой.

Как бы я ни был расстроен, я не могу отрицать, что в этом что-то есть. Я никогда в жизни не был так возбужден, даже в ту первую ночь, когда я был здесь с ней. Я чувствую, что погрузился в нечто большее, чем возбуждение, в нечто большее, чем потребность, и смотрю на нее в оцепенении, когда ее пальцы начинают обводить ее клитор. Я вижу, как ее спина отрывается от кожаной скамьи, а бедра скользят по ней, когда она двигается.

Это заставляет меня хотеть того, чего я никогда раньше не хотел. Мне хочется прижать ее к себе, отвести ее руки от себя, чтобы ее удовольствие досталось мне, трогать и пробовать ее на вкус, пока она не закричит. Я чувствую, как дрожу от усилий, чтобы не потянуться к ней, не потянуться к себе. Я вижу, как медленная улыбка искривляет ее губы, когда она тянется к игрушке, лежащей на скамейке, а ее пальцы все еще медленно поглаживают ее клитор.

– Давай, потрогай себя, если хочешь, Финн, – бормочет она, и эти слова поражают меня, как удар током, мой член пульсирует от нетерпения согласиться. – Дай мне что-нибудь посмотреть, пока я буду себя ублажать.

Боже, как мучительно видеть, как она просовывает игрушку между ног, как толстый силиконовый член раздвигает ее складочки, когда я готов отдать все, что угодно, лишь бы он был моим, но это не мешает мне расстегнуть ремень неуклюжими пальцами, рука лихорадочно обхватывает мою длину и начинает гладить еще до того, как я полностью освободился, и Аша смеется, низко и хрипло, в глубине ее горла.

– Медленно, Финн. С такими темпами ты кончишь раньше, чем я.

В ее голосе звучат дразнящие, певучие нотки, которые, как я знаю, являются частью всего этого, пребывания здесь. Я так хочу услышать, какая она, когда не играет роль, когда она не на работе, если бы это были только мы с ней в одной постели ради удовольствия и ничего больше.

Это не мешает мне, даже не задумываясь, делать то, что она говорит. Я не знаю, как, но мои удары замедляются, волочась по всей длине моего члена, пока я наблюдаю, как она медленно вводит игрушку в себя, и вожделение сжигает меня, когда я всем своим существом желаю, чтобы это был мой член, скользящий в нее. Я вижу, как она напряжена, как мокрая, сжимается вокруг негибкой длины, и хочу трахать ее сильнее, чем дышать.

– Ты ведь хочешь меня, правда? – Шепчет она таким низким голосом, как будто в этом можно сомневаться, и я бессловесно киваю, мои бедра подрагивают, когда ладонь скользит по чувствительной головке моего члена. – А что, если я скажу, что ты не сможешь кончить?

– Господи, Аша, я не знаю, возможно ли это. – Я изо всех сил стараюсь не кончить, мои яйца напряжены и почти болезненны каждый раз, когда моя рука касается их, вены на моем члене пульсируют, когда я скольжу рукой вверх и вниз в медленном ритме, который грозит вытолкнуть меня за грань каждый раз, когда мои пальцы касаются набухшей головки. – Я не знаю, смогу ли я остановиться…

– А если я тебя накажу, если ты этого не сделаешь? – Последнее слово прозвучало с придыханием, игрушка глубоко вошла в нее, ее бедра раскачиваются вверх в такт толчкам, заставляя меня стонать от желания. Я даже почти не слышу, что она говорит, все, о чем я могу думать, это о том, как она сжимается вокруг игрушки с каждым толчком, как ее пальцы прижимаются к клитору, двигаясь кругами, которые я хочу запомнить, чтобы самому делать с ней то же самое, если у меня когда-нибудь появится такая возможность.

– Финн? – Она произносит мое имя, и я перевожу взгляд на нее. Я вижу, что она все еще гораздо лучше меня понимает, не потерялась в удовольствии от всего этого, и я хочу это изменить. Я хочу увидеть, как она сходит с ума от желания, забывая обо всем остальном, забывая, как быть кем-то, кроме себя, без всяких прикрас.

Не думаю, что у меня когда-нибудь будет такая возможность. При других обстоятельствах это могло бы разрушить мое возбуждение, но сейчас я не уверен, что это возможно. Я никогда в жизни не был таким охренительно твердым.

– Блядь, Аша, мне нужно кончить. – Я почти задыхаюсь от этих слов, моя рука замирает на члене, сжимая его в попытке не кончить раньше нее. Я чувствую себя почти в бреду от потребности, комната наполнена звуками и запахом секса, и я хочу знать, так ли хороша она на вкус, как пахнет. Я чувствую, что пропитан ею, пропитан потребностью, я смотрю на нее с беспомощным желанием, когда ее глаза встречаются с моими, а ее бедра раздвигаются шире, бедра выгибаются навстречу ее пальцам и игрушечному члену, когда она улыбается этой богатой, соблазнительной улыбкой.

– Тогда пойдем со мной, – мурлычет она, и мне кажется, что все вокруг взрывается.

Я не уверен, что когда-либо раньше так кончал, определенно не от прикосновений к себе. Ощущение, будто оргазм поднимается от моих чертовых пальцев на ногах, глубокое до мозга костей удовольствие распространяется по мне, а мой член дергается и пульсирует, сперма выплескивается на деревянный пол, и я вижу, как Аша выгибается и корчится, извиваясь на руках, ее взгляд прикован сначала к моему лицу, а затем к моему члену, когда она тоже кончает, ее губы разошлись, и каждый дюйм ее тела дрожит от удовольствия.

Это одновременно и самое сладкое удовольствие, и самая страшная пытка, которую я когда-либо испытывал. Я хочу быть на ней, рядом с ней, в ней, чувствовать все это, а не стоять на коленях с рукой, дрожащей вдоль моего ноющего члена, наблюдая, как она разрывается на части прямо в пределах досягаемости от меня.

Она чертовски красива, и я хочу, чтобы она была моей.

Проходит мгновение, прежде чем туман рассеивается. Я слышу звук, с которым Аша вытаскивает из себя игрушку, и вижу эротичный вид ее набухшей, покрасневшей киски вокруг нее, когда она выскользнула из нее. Она сдвигается в сторону, кладя ее на пол, и я понимаю, что мой член все еще ноет. Я бы даже не был уверен, что действительно кончил, если бы не доказательства прямо передо мной.

– Ты можешь делать со мной все, что хочешь, если я буду делать то же самое с тобой. – Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, порожденные непрекращающимся желанием, которое все еще пульсирует во мне, заставляя меня чувствовать, что я каким-то образом нахожусь вне себя. Я никогда никого так сильно не хотел. Мне кажется, что я могу умереть, если уйду отсюда, так и не прикоснувшись к ней. – Услуга за услугу, Аша. Я сдержу свое слово, если ты сдержишь свое.

Она приостанавливается на полпути к тому, чтобы сесть, ее рука сжимает край скамьи, и я вижу то же самое жидкое желание в ее широких темных глазах. Как бы она ни пыталась это скрыть, у нее не получается.

– Что ты хочешь со мной сделать? – Спрашивает она, мягко и с придыханием, и я слышу медленное нежелание в ее голосе, как она наконец-то проиграла борьбу со своим любопытством.

Это небольшой шаг вперед, но все же шаг.

Мой взгляд медленно скользит по ее телу, вбирая в себя каждый идеальный дюйм кремовой кожи и полных изгибов, мои руки сжимаются от желания прикоснуться к ней.

– Ты останешься здесь, – пробормотал я. – А я прикую тебя наручниками к этой скамейке и буду есть тебя, пока ты не кончишь столько раз, сколько я захочу. Как тебе это?

Она тяжело сглатывает, ее глаза расширяются, и я вижу потребность на ее лице. Как давно никто не доставлял ей удовольствия ради самого удовольствия? Как давно кто-то хотел получить ее оргазм, а не свой?

Я предлагаю, и я знаю, что она хочет этого, даже если это означает поддаться тому, что она обещала не делать.

– Хорошо, – тихо говорит она, и на мгновение я не уверен, что правильно ее расслышал, но потом она откидывается на спинку скамьи, ее взгляд встречается с моим. – Я вся твоя, Финн.

16

АША

Черт. Я не должна была этого говорить. Я вижу выражение его лица, когда говорю:

– Я вся твоя, Финн, – момент тоски в его глазах, когда выражение его лица проясняется, и все, что я вижу, это неприкрытое желание.

Я не уверена, что когда-либо видела, чтобы мужчина оставался таким твердым после оргазма. Как будто он вообще не прикасался к себе, его набухшая длина жестко и почти болезненно перед ним, и когда он встает, я тяжело сглатываю от предвкушения.

Что я делаю?

Прошли годы с тех пор, как я позволяла мужчине связывать себя для собственного удовольствия. Но я не могу думать об этом сейчас, не здесь, не с Финном. Это нечестно по отношению к нему, или к тем воспоминаниям, или даже ко мне, потому что я не могу притвориться, что не хочу удовольствия, которое он предлагает. Даже с оговоркой, что я позволю ему пристегнуть меня наручниками к скамье, даже уступив этому, я сгораю от желания при мысли о том, что он говорит, что хочет сделать со мной.

Он медленно встает и тянется к подолу своей футболки.

– Тебе не обязательно снимать одежду… – Я начинаю говорить, а он хихикает, его полный рот дергается в ухмылке.

– Нет, мы сделаем это по-моему, девочка. А потом ты сможешь сделать это по-своему.

Он точно знает, что делает. Он снимает рубашку, мышцы напрягаются, когда ткань скользит по его точеному прессу и широкой груди, открывая полоску медных волос под пупком, которая выше превращается в копну, умоляя меня провести ногтями по его грудным мышцам и толстым рукам, которые тянутся за его головой, когда он отбрасывает рубашку в сторону. Его волосы в беспорядке падают на лицо, когда он смотрит на меня сверху вниз, а когда он захватывает большие пальцы на поясе джинсов и боксеров, у меня пересыхает во рту.

Его член на свободе, в этом нет никакой тайны, но это не меняет того желания, которое проникает в меня, когда я вижу его мускулистые бедра и ляжки, припорошенные теми же медными волосами, обрамляющими его проколотый член, когда он отбрасывает в сторону остатки одежды и на мгновение замирает, обнаженный, как и я, его взгляд наслаждается видом меня, лежащей спиной к скамье, такой же обнаженной, как и он.

Все мои силы уходят на то, чтобы не умолять его прийти сюда и трахнуть меня.

Он медленно идет ко мне, на его лице голодное выражение, а его взгляд снова и снова пробегает по моему телу, словно он не может насытиться. Я жду, что он спросит меня, где наручники и что с ними делать, но он не спрашивает. Он приседает возле моих лодыжек, и я чувствую, как он гладкой кистью обхватывает сначала одну лодыжку, потом другую, кончиками пальцев прикасаясь к моей коже, и мое сердце подскакивает в груди.

– Скажи мне, если слишком туго, девочка, – пробормотал он, переходя к моим запястьям. Его рука касается моей груди, едва заметное прикосновение, но оно воспламеняет мою кожу, и я испускаю медленный, вздрагивающий вздох. Я кончила всего несколько минут назад, а ощущение такое, будто прошли недели. Каждый сантиметр моей кожи чувствителен, болит, жаждет прикосновений, и теперь, когда Финн застегивает наручники на обоих моих запястьях, я полностью в его власти.

Я тяжело сглатываю, когда он поворачивается ко мне, его взгляд встречается с моим и скользит вниз, к моему рту.

– Можно я тебя поцелую, Аша? – Мягко спрашивает он, и на мгновение мне хочется сказать ему да. Я хочу узнать, каково это, чувствовать его мягкий, теплый рот на своем, чувствовать, как его язык проникает в мой рот. Я не целуюсь с клиентами, и прошло так чертовски много времени с тех пор, как меня целовали. Со времен Николая. И Финн…

Думаю, Финн целовал бы по-другому. Нежный и твердый одновременно, теплый и обволакивающий, а его вкус…

Я качаю головой, и меня охватывает странный страх. Если я позволю ему поцеловать меня, это изменит все. Как будто это будет разница между…

Он пристегнул тебя наручниками к скамейке и собирается вылизывать твою киску, пока ты не кончишь для него. В чем именно разница? Я не могу объяснить. И меня бесит мелькнувшее на его лице разочарование, прежде чем оно снова разглаживается.

– Не надо, – шепчу я. – Я не соглашалась на это.

– Хорошо. – Финн кивает, его рука проходит между моими грудями и скользит вниз, к плоскому животу. Я чувствую, как моя кожа дрожит и подрагивает под его прикосновениями, мои бедра выгибаются дугой, когда я стягиваю наручники, желая, чтобы его руки были на мне еще больше. – Все, что тебе нужно сделать, это сказать, если тебе что-то не нравится, девочка. Я прекращу. Со мной ты никогда не будешь бояться.

Его руки скользят по бокам моей груди, обхватывают ее, а пальцы играют с сосками, пока я не задыхаюсь от удовольствия и не чувствую, как между ног разливается свежее возбуждение. От прикосновения его грубых пальцев в моей крови поднимается жар, возбуждение быстро нарастает, и когда он опускает голову, чтобы поцеловать меня чуть выше груди, его борода задевает мою кожу, и я издаю хныканье от потребности.

– Мне нравится этот звук, девочка. – Его голос падает, богатый, глубокий звук, полный ирландской нотки, его руки опускаются к моим бокам, вниз к талии, когда он поворачивает свой рот к моему соску. Его губы теплые и мягкие, язык горячий, когда он скользит по пику, и я издаю еще один стон, извиваясь под ним. Никто не был таким медленным, таким осторожным так давно.

Я не знаю, хочу ли я удовольствия, боли или какой-то смеси этих двух чувств, но я знаю, что мне нужно больше. Мне нужно гораздо больше, чем он дает мне сейчас.

– Терпение, Аша. – Его голос гудит по моей коже, а язык проводит влажную линию тепла по другой груди, скользя вверх по изгибу. Я чувствую каждое прикосновение его языка, каждый взмах его зубов, как будто это прямая линия к моему клитору, напрягающая боль между ног, когда он задерживается там, как будто знает, что сводит меня с ума.

Наконец его рот опускается ниже, по моему животу, а руки скользят к бедрам, когда он снова опускается на колени на мягкую подстилку на полу, прямо туда, куда я положила его, чтобы дразнить и мучить раньше. Пальцы Финна впиваются в мои бедра, его взгляд голодно скользит по моим бедрам, мои ноги раскрыты для него. Я чувствую, как сжимаюсь, как мой клитор жаждет его прикосновений, и мне приходится сжимать губы, чтобы не умолять его.

Но именно это он и хочет услышать.

Его губы проводят по одной бедренной кости, затем по другой, а потом он опускает голову между моими бедрами, но не там, где я так хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Его рот пробегает по внутренней стороне одного колена, а его пальцы касаются внешней стороны моих бедер, и я откидываю голову назад, закрывая глаза и прикусывая язык.

– В конце концов ты скажешь "пожалуйста", девочка. В его голосе звучит та же придушенная похоть, что и у меня, но теперь власть принадлежит ему, а не мне.

Я должна ненавидеть его. Я должна хотеть, чтобы он отвалил, а не трахал меня, потому что я хотела этого только тогда, когда чувствовала… Как только эта мысль мелькнула у меня в голове, я ее отбросила. Я не могу этого чувствовать. Ни для Финна, ни для кого бы то ни было.

Рот Финна скользит выше, по моему бедру, возвращая мои мысли в настоящее. Его язык скользит по моей нежной коже, заставляя меня задыхаться, мои бедра извиваются на коже, а его пальцы впиваются в мои бедра.

– Медленно, помнишь? – Дразнит он меня, и я бросаю на него взгляд.

– В моем голосе звучит предупреждение, когда я сужаю глаза, но его немного пробирает дрожь в моем голосе, когда он проводит губами выше.

– Помни, я могу… обернуть это против тебя…

Он ухмыляется, его взгляд встречается с моим, когда он легонько посасывает самую верхнюю часть моего внутреннего бедра, и мои слова превращаются в хныканье.

– Я пытаюсь напомнить себе об этом, девочка, – нежно пробормотал он. – Но сейчас так соблазнительно просто…

Финн сдвигается, его рот нависает над моей киской, и я чувствую тепло его дыхания на моей влажной, набухшей плоти. Его язык вырывается, едва касаясь меня, и я сжимаю зубы, пытаясь не произнести все грязные, умоляющие слова на кончике языка. Я чувствую, как дрожат мелкие мышцы на моих бедрах, как выгибаются мои бедра, когда его руки скользят вверх, чтобы обхватить их, его руки касаются моих внутренних бедер, когда он медленно опускает свой рот ближе к тому месту, где я так отчаянно нуждаюсь в нем.

– Финн…

– Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя, девочка, – пробормотал он. – С отчаянием и мольбой. Я не думал, что захочу услышать твои мольбы, но теперь…

Его язык скользит по моему клитору. Легкие, мягкие движения, от которых я задыхаюсь и которые не утоляют голод, пульсирующий во мне.

– Думаю, я хотел бы услышать, как ты говоришь "пожалуйста".

– О, да пошел ты. – Я смотрю на него сверху вниз, извиваюсь, пытаюсь выгнуться дугой в его рот, но наручники прижимают меня слишком близко к скамье. Я в его власти, а он, кажется, забыл об этом в данный момент, когда я наконец-то ощутила вкус его рта.

– Я бы сделал это, если бы ты мне позволила. – На мгновение в его голосе звучит хриплая тоска, его губы касаются моей обнаженной, мягкой плоти. – Прямо сейчас. Ты можешь получить все, что захочешь, девочка. Только попроси…

– Не то, что я хочу. – Я поднимаю бровь, и на его щеках появляется намек на румянец.

– Ну может, и не все. По крайней мере, не то, что ты бы сделала со мной. Его рот снова приникает ко мне, и я закрываю глаза, покачивая бедрами под его прикосновениями. – Но я заставлю тебя кончить, девочка. Я хочу услышать, как ты просишь об этом.

Его язык снова прижимается ко мне, на этот раз чуть сильнее, трется о мой набухший клитор, и я издаю тихий, рваный стон. Он ощущается так хорошо, подражая тому, как я гладила его пальцами раньше, и я понимаю, что он обратил на это внимание. Даже будучи охваченным желанием, он наблюдал за тем, что мне нравится, а теперь…

Когда губы Финна смыкаются вокруг моего клитора, я издаю высокий крик удовольствия и бесполезно бьюсь о его рот. Его пальцы впиваются в мягкую плоть моих бедер, касаясь того места, где он ранее оставил любовный укус. Я стону, дыхание сбивается на короткие, быстрые вдохи, когда он засасывает мой клитор в рот, а пальцы одной руки поднимаются, чтобы погладить мой вход.

– Финн, клянусь…

Он отстраняется, его губы блестят от моего возбуждения, а на губах играет ухмылка.

– Можешь клясться сколько угодно, милая, но пока я не закончу с тобой, ты вся моя.

То, как он это произносит, как грубо скребет по моей коже, вызывает во мне желание. К нему. Это звучит так хорошо, как он это говорит, обещание такого большого удовольствия, и я чувствую, как мое сопротивление ослабевает, губы раздвигаются в мольбе, которую я не планировала ему давать. Но, Боже, я хочу кончить.

– Пожалуйста, Финн. – Я чувствую, как он улыбается мне, когда я шепчу это. – Пожалуйста, заставь меня кончить.

Его глаза поднимаются к моим, в них сияет едва заметный намек на победу, прежде чем его рот прижимается ко мне, губы и язык присасываются, кружатся, посылая волны удовольствия, которые нарастают и нарастают, пока я не чувствую, как пальцы ног подгибаются к деревянному полу, а руки сжимаются, удерживая меня на грани, пока…

Кажется, я выкрикиваю его имя, когда кончаю. Я не хотела, но не могу остановиться. Удовольствие переполняет меня, влажное, горячее давление его рта посылает мне взрыв ощущений, который обрушивается на меня снова и снова, заставляя меня извиваться и кричать, возбуждение заливает его губы и язык, а он продолжает работать со мной, как будто никогда не собирается останавливаться. Я почти говорю ему, чтобы он остановился, что я слишком чувствительна, но я не могу ни дышать, ни говорить, наслаждение накатывает снова и снова, и это так приятно, совсем рядом с болью.

А потом, когда его язык все еще мечется над моим пульсирующим клитором, он вводит в меня два пальца, изгибая их, когда начинает наступать. Я крепко сжимаю их, так близко к тому, чтобы умолять его о члене, когда чувствую, как оргазм нарастает снова, от базового уровня удовольствия, которое заставляет меня дрожать, пока он работает пальцами внутри меня и ритмично проводит языком по моему клитору. Я представляю, как хорошо он будет чувствоваться внутри меня, как хорош будет этот пирсинг, и мне приходится впиваться зубами в нижнюю губу, чтобы не умолять его об этом.

Как и позволить ему поцеловать меня, так и позволить ему трахнуть меня было бы слишком большим шагом. Мы и так зашли дальше, чем следовало, но я не могла больше сопротивляться. Я думала, что это всего лишь небольшое удовольствие, а теперь…

Еще один всплеск ощущений прокатывается по мне, вырывая меня из раздумий, заставляя выкрикнуть его имя, когда он добавляет третий палец, а его рот снова затягивается на моем клиторе. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать, и не осознаю, что сказала это вслух, пока не слышу томный смешок Финна на моей набухшей, чувствительной плоти и не вижу, как его голубые глаза закатываются, чтобы снова встретиться с моими.

– Ты получишь столько оргазмов, сколько я захочу тебе подарить, девочка. А потом наступит твоя очередь. В конце концов, я выкупил всю ночь.

И следующую, и следующую. Он и тогда вернется? Я знаю, что должна сказать ему, чтобы он этого не делал. Три таких ночи могут оказаться больше, чем я смогу вынести, не умоляя его о вещах, которые только втянут нас обоих в неприятности, из которых мы не сможем выбраться… Даже сейчас это звучит не так плохо, как должно быть, не тогда, когда эти три пальца работают внутри меня в тандеме с трепещущим языком Финна и сосущими губами отправляют меня в очередной бурный кульминационный момент. Мое тело бьется и извивается в наручниках, и я чувствую, как мои губы пытаются произнести слова: я кончаю, о боже, черт, я снова кончаю, но на самом деле я не могу ничего из этого сказать. Я не могу набрать достаточно воздуха, чтобы говорить, слова захлебываются в моем горле, когда я кричу, все мое тело пульсирует от удовольствия, которое кажется слишком глубоким и всепоглощающим, чтобы быть реальным.

Но это так. И оно не прекращается. Его лицо зарыто между моих ног, и его борода, должно быть, насквозь пропитана моим возбуждением. Он продолжает лизать, сосать, четвертый палец проникает в меня и дает мне понять, как хорошо было бы почувствовать, если бы вместо него меня растягивал его огромный член, глубоко и сильно вдавливаясь в мою намокшую плоть, словно он все еще голоден по мне.

Я уже и забыла, каково это – быть поглощенной вот так. На самом деле я не уверена, что когда-либо чувствовала такое… как оргазмы начинают перетекать друг в друга, пока я не вздрагиваю, дрожу и стону, а удовольствие накатывает волной, не захлестывая и не разрушая меня. Глаза закатились, бедра дрожат, клитор набух и стал таким чувствительным, что каждое касание языка Финна ввергает меня в новый пароксизм блаженства, и я не могу перестать стонать.

Где-то среди всего этого, когда его пальцы снова вонзаются в меня, и я вскрикиваю, мне удается вымолвить, что я больше не могу.

– Это слишком, пожалуйста…

На мгновение мне кажется, что он не остановится, пока я не скажу свое стоп-слово, но еще одно медленное изгибание пальцев внутри меня и томительный взмах языком по моему клитору, и Финн отступает, опускается на колени и смотрит на мое дрожащее тело с тем, что можно назвать полным удовлетворением.

Он выглядит чертовски великолепно, стоя на коленях обнаженным и все еще твердым, его борода мокрая от моего возбуждения, а губы блестят. Если бы я поцеловала его прямо сейчас, то почувствовала бы вкус себя на его губах. От этой мысли я снова и снова сжимаюсь от потребности, мой взгляд скользит вниз, туда, где его член почти касается пупка, пирсинг мелькает на головке и вершине его ствола, заставляя меня умолять о том, чего я не должна была делать. Если бы он провел этим по моему клитору прямо сейчас…

– Моя очередь, – хрипло шепчу я, не успев сказать то, что не должна, и Финн ухмыляется, грациозно поднимается, подходит ко мне и расстегивает наручники.

– Я человек слова, – грубо говорит он, отступая назад. – Скажи мне, где ты хочешь меня видеть, девочка.

– Туда. – Мой голос звучит более неуверенно, чем мне хотелось бы, когда я киваю в сторону креста Святого Андрея, и Финн ухмыляется.

– Я, конечно, плохой католик, но мне кажется, что это очень грязно.

– Так и должно быть. – Я одариваю его дьявольской улыбкой, жестом показывая, как я сажусь, давая себе время, чтобы не рисковать, что мои колени уйдут из-под ног. – Я хочу, чтобы ты лежал лицом вперед. Спиной к нему.

– Да, мэм. – Финн подмигивает мне и направляется к аппарату, а я делаю глубокий, медленный вдох, стараясь, чтобы ноги не дрожали, встаю и смотрю, как он выполняет мои указания в точности.

Похоже, он человек слова.

Он прислонился спиной к Х-образному кресту, прижался к нему, его член заметно пульсирует. Я медленно подхожу к нему, наблюдая, как его взгляд скользит по мне, наслаждаясь мыслью о том, что я собираюсь с ним сделать. Он мучил меня, но я могу сделать еще лучше.

После этого он, скорее всего, не вернется, думаю я и чувствую легкое сожаление. Но именно это мне и нужно. Мне нужно, чтобы это было как можно дальше от всего личного, от того, что я могу почувствовать. Мне нужно, чтобы это было не более чем то, что я сделаю для клиента, и лучший способ напомнить ему о его месте, заставить его отвлечься от своих желаний, это оставить его разочарованным.

Я надеваю наручники на запястья и лодыжки, стараясь не задеть его член. Финн дышит неглубоко, каждый мускул напряжен, и когда я отступаю назад, то вижу, как его рот дергается в ухмылке.

– Я думал, это меня возбудит, девочка, но, кажется, как только ты прикоснешься ко мне, я потеряю сознание.

– Нет, не потеряешь. – Я подмигиваю ему, отступая на достаточное расстояние, чтобы порыться в одном из ящиков и достать толстое пластиковое кольцо. Финн издает глубокий горловой звук, когда я поворачиваюсь к нему спиной, его глаза расширяются.

– Что за…

– Ты сказал, что я могу делать все, что захочу, да? – Я улыбаюсь ему, а он хмурится.

– Я думаю, что пристегивание меня наручниками считается единственной вещью…

– Ты связал меня и заставил кончить столько раз, сколько хотел. – Я обдумываю свой план и снова и снова перекатываю кольцо в кончиках пальцев. – Хорошо. Я полагаю, что приковать тебя к этому и сказать, что я запланировала дальше, это одно и то же, но так тебе будет гораздо проще не кончать, как только я до тебя дотронусь. Так что же это будет? – Я подхожу чуть ближе, моя рука касается его бедра, болезненно близко к его члену. – Потому что мое правило таково: ты должен пообещать, что не кончишь, пока я не скажу тебе, что ты можешь…

Я вижу, как Финн обдумывает это, пытаясь понять, не обманываю ли я его каким-то образом, но стеклянный, полный похоти взгляд его глаз говорит мне, что ему нелегко. Я не могу его винить… вся кровь в его мозгу уже давно прилила к члену, и я могу представить, что он начинает чувствовать себя более чем немного туманно.

– Хорошо, – выдавил Финн. – Только потому, что я не хочу потерять оргазм через три секунды после того, как ты прикоснешься ко мне.

– Очень хорошо. – Я улыбаюсь ему, проводя языком по нижней губе, и вижу, как он задыхается. Я могу сказать, как сильно он хочет меня, как сильно он жаждет прикосновений, и в тот момент, когда я наливаю несколько капель масла в руку и быстрым движением провожу ладонью по его пульсирующему члену, чтобы легче было надеть на него кольцо, я чувствую, как все его тело дергается под моим прикосновением.

– Черт! Господи, Аша… – Он вздрагивает, извиваясь. – Боже, это так чертовски чувствительно…

– Просто подожди. – Я сладко смотрю на него, прижимаю кольцо к головке его члена и начинаю скользить им вниз, по покрытому венами стволу к самому основанию, слегка поворачивая по ходу дела. Финн испускает придушенный вздох, который вызывает во мне прилив удовольствия, и я опускаю кольцо в основание его члена, отступая на мгновение, чтобы полюбоваться своей работой.

Его член великолепен. Толстый, длинный, с прожилками, пирсинг на головке и вершине ствола украшает его, и я протягиваю руку, проводя пальцами по металлу. Финн издает еще один придушенный звук, его бедра уже двигаются изо всех сил, пока он прикован наручниками к аппарату, но у него не так много возможностей для движения. Он не может биться о мою руку так, как ему хочется, и я вижу, что его это уже сводит с ума.

– Это то, что тебя возбуждает? – Прохрипел он, вздрагивая под моими прикосновениями. – Сводить меня… с ума… вот так? – Его бедра снова подергиваются, когда я кончиками пальцев играю с его пирсингом, сперма выступает на кончике его члена и стекает по уже влажному стволу. – Блядь…

– Может быть. – Я одариваю его еще одной лукавой улыбкой. – Мне нравится, как это звучит, когда ты умоляешь. Когда тебе так сильно нужно кончить, что ты готов на все ради этого. Разве тебе не нравится слышать это от меня?