Текст книги "Сердце убийцы (ЛП)"
Автор книги: М. Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Мое беспокойство за нее само по себе немного странно, хотя я стараюсь не думать об этом слишком пристально. Я никогда не был жестоким человеком, за исключением тех, кто этого заслуживает или за что мне платили, но я также держу дистанцию, когда дело доходит до чувств. Я не груб с женщинами, с которыми провожу время, и даже не особенно пренебрежителен, как мне кажется, но как только мы заканчиваем, я отправляю их восвояси. Эта девушка даже не из тех, о ком я ни при каких обстоятельствах не могу думать в сексуальном плане, так почему меня это волнует?
Черт. Я срываю с ее головы побитую молью шапочку, отбрасываю ее в сторону и после этого разматываю грубый шерстяной шарф. Я знал, что аспиранты бедны, но эта девушка одевается так, словно все купила на распродаже. Пуговицы на ее пальто висят на ниточке, и я осторожно расстегиваю их, снимая одно верхнее пальто, чтобы найти другое и два слоя свитеров под ним.
Будет ли под всем этим реальный человек, когда я это сниму?
К моему удивлению, она есть. Я раздвигаю слои, пока не вижу только ее в длинной черной шерстяной юбке и приталенном черном свитере с V образным вырезом. Я стаскиваю с нее потрепанные ботильоны и носки и оставляю их в куче одежды на полу, поражаясь тому, как по-другому она выглядит без всего этого. Она выглядит симпатичной, миниатюрной и хрупкой, с мягкими, прямыми светлыми волосами, обрамляющими лицо, угловатым телосложением, острым подбородком на лице в форме сердца. Все в ней довольно мило, хотя и немного убого, я понимаю, почему она понравилась Грише Федорову. Таким мужчинам нравится чувствовать себя нужными, и этой девушке определенно не помешали бы горячая еда и удобная постель. Я уверен, что он сказал себе, что дает ей вкусить хорошей жизни, что не имеет значения, что он держит ее в качестве второстепенной роли, пока он дает ей что-то хорошее, чего она ждет с нетерпением.
Такие мужчины находят всевозможные причины, чтобы оправдать свое поведение. Измена, на мой взгляд, отвратительна. Низший из низших способов… если ты собираешься совать свой член куда тебе заблагорассудится, просто оставайся холостяком. Я люблю разнообразие, и это лишь одна из многих причин, по которым я решил не заводить отношений. Но если бы я сделал это, хотя этого никогда не произойдет, я был бы верен превыше всего.
Ложь никогда не приносила ничего хорошего. Есть ряд причин, по которым Гриша Федоров заслуживает того, что с ним происходит, но, насколько я понимаю, это только усугубляет ситуацию.
Я отодвигаю стопку одежды в сторону, смотрю на ее хорошенькое личико, гадая, насколько сложным все это окажется. Вчера я бы сказал, что с этим могло бы быть проще справиться, но я почти уверен, что Лидия Петрова никогда больше не захочет видеть своего бывшего парня, и я, честно говоря, не виню ее.
Впрочем, это не моя проблема. Моя проблема – Гриша Федоров, и чтобы справиться с этой проблемой, мне нужна Лидия. Хорошо это или плохо, но ей придется выслушать меня и согласиться помочь. Хотя я могу почти гарантировать, что ей это ни капельки не понравится.
Она начинает шевелиться, тихо постанывая от боли, но звук почти неотличим от звука удовольствия. Я чувствую, как мой член неприятно подергивается при звуке, воздержание действительно было слишком долго, но у меня нет времени долго думать об этом. Потому что мгновение спустя эти большие голубые глаза, которые я заметил, начинают открываться и становятся еще шире, когда она видит, что я нависаю над ней замечая гостиничный номер и тот факт, что она в постели.
Обладая удивительно хорошей силой легких для человека, который только что скатился с половины лестничного пролета, она открывает рот и визжит на меня, пугая меня настолько, что я делаю шаг назад.
– Где я? И кто ты, блядь, такой?
3
ЛИДИЯ
– Где я? И кто ты, блядь, такой?
Я рада, что не замерзаю до смерти на лестничной клетке вокзала с возможным сотрясением мозга, но я не менее встревожена тем фактом, что проснулась в белоснежной постели, которая явно находится в гостиничном номере, и надо мной склонился этот странный мужчина с пронзительными голубыми глазами с озабоченным выражением лица.
Мужчина, который, по-видимому, снял с меня большую часть одежды. Недостаточно, чтобы что-то обнажить или выглядеть неуместным, на самом деле, но это все равно кажется неприятно интимным. Достаточно, чтобы я мгновенно отпрянула от него, как можно быстрее переместившись на другую сторону кровати и хорошенько разглядев этого человека, который… похитил меня? Забрал меня в свой отель в качестве доброго самаритянина? Имеет гнусные планы в отношении меня? Честно говоря, я понятия не имею, и у меня так сильно болит голова, что я с трудом могу думать, но от меня не ускользает, насколько он красив. Без тяжелого пальто, кепки и шарфа становится ясно, что он худощавый и подтянутый, одет в тонкий серый шерстяной свитер, облегающий мускулистые руки и плоский живот, и узкие черные джинсы, облегающие такие же мускулистые бедра и задницу, которая определенно не увяла бы, если бы я смотрела на ее, чего я конечно не делаю.
Я не смотрю на его задницу, или на его руки с длинными пальцами, или на его сильную щетинистую челюсть и длинный острый нос, или на эти пронзительные голубые глаза, которые смотрят на меня со смесью разочарования и беспокойства. Я определенно не смотрю на них, чувствуя себя некомфортно тепло, это все из-за шерстяного одеяла, укрывающего меня, и огня в нескольких футах от меня... верно?
Определенно.
– Лидия Петрова. – Его голос, произносящий мое имя, мгновенно заставляет все тепло и мысли о его сильной челюсти и круглой заднице вылететь прямо из моей ноющей головы, напоминая мне, что он незнакомец, незнакомец, который последовал за мной, и что я не должна думать о нем иначе, а только о том, как мне выбраться из этой комнаты.
Он не должен знать моего имени. Я не знаю его. Моя первая испуганная мысль, что это какой-то друг Гриши, который пришел, чтобы убедить меня дать моему бывшему изменщику еще один шанс. Я почти ожидаю, что Гриша в любой момент войдет в дверь с непристойным букетом роз, будет умолять меня простить его и болтать что-нибудь о том, как он ненавидит свою жену и планирует развестись с ней, когда дети подрастут, и т.д. и т.п.
– Откуда ты знаешь мое имя? – Я взвизгиваю, натягиваю одеяло до груди и сажусь прямо, игнорируя при этом колющую боль в голове и шее.
– Как ты себя чувствуешь? – Спрашивает он, прищурившись и полностью игнорируя вопрос. – Я имею в виду твою голову.
– Такое чувство, будто я упала с лестницы, – раздраженно огрызаюсь я. На самом деле, боль распространяется по моей голове, болезненно пульсирует за глазами, и я ужасно хочу снова заснуть. Я знаю, что с сотрясением мозга этого делать нельзя… я так думаю? Но в данный момент мне все равно. Я определенно не хочу пытаться поддерживать беседу с этим странным человеком, который нервирует меня как своим присутствием, так и тем фактом, что я почти уверена, что этот гостиничный номер, в котором я нахожусь, принадлежит ему.
– На полпути, – поправляет он меня, уголки его рта подергиваются. Он пытается не улыбаться? Он пытается не смеяться надо мной? Мысль об этом приводит в еще большее бешенство, и я в ответ сужаю глаза только для того, чтобы ахнуть от боли при движении.
Черт возьми, это, должно быть, самая сильная головная боль, которая у меня когда-либо была.
– Старайся не слишком много двигаться, – предостерегает он. – Ты, кажется, не сильно ранена, но, поскольку тебя не осматривал врач, я не могу быть полностью уверен. У тебя, вероятно, сотрясение мозга, и я уверен, что некоторое время ты будешь в синяках. Тем не менее, падение было небольшим...
– Ступени были обледенелые, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. Не могу поверить, что этот человек пытается пролить свет на мой несчастный случай. Я чувствую себя так, словно меня переехал грузовик или, ну… упала с замерзшей бетонной лестницы, а он выглядит так, будто вот-вот начнет смеяться над моим горем.
– Да, я уверен, это было очень больно, – медленно произносит он, как будто разговаривает с маленьким ребенком. – Но дело в том, что ничего не было сломано, и ты, кажется, в основном в порядке. Было бы лучше, если бы ты какое-то время не спала, на всякий случай, но это и к лучшему, поскольку нам есть что обсудить...
– Прости? – Я сердито смотрю на него, скрещивая руки на груди. – Единственное, что нам нужно обсудить, это почему я здесь, полагаю, в твоем гостиничном номере, откуда ты знаешь мое имя и как далеко мне придется зайти, чтобы вернуться в свою квартиру. Насколько я могу судить, нам больше не о чем говорить...
– Ты права, это мой номер в отеле. Что касается того, откуда я знаю твое имя и почему ты здесь, мы вернемся к этому в свое время. А что касается твоей квартиры – Он делает глубокий вдох. – Ты не вернешься в свою квартиру какое-то время, Лидия. Пока я не буду уверен, что могу тебе доверять.
У меня отвисает челюсть. Я ничего не могу с собой поделать. Я молча смотрю на него, не в силах придумать, что сказать, в течение нескольких минут, пока мы наблюдаем друг за другом, я с дальней стороны кровати, он с того места, где он стоит напротив.
– Кажется, я ослышалась, – наконец выдавливаю я. – Или ты выбрал не ту девушку. Я не вернусь в свою квартиру? Пока ты не убедишься, что можешь доверять мне? Я даже не знаю, кто ты...
– Нет, ты правильно меня расслышала. – Он снова тяжело вздыхает, и по какой-то причине, судя по тону его голоса и выражению лица, я почти думаю, что он не хочет говорить мне эти вещи, и ему это не нравится. Но это тоже не имеет никакого смысла, потому что, если он не хочет держать меня здесь или говорить мне такие вещи, тогда зачем вообще это делать?
– Я всего лишь аспирантка, – возражаю я. – На археологическом факультете. Я даже не занимаюсь кибербезопасностью или чем-то подобным. В чем ты собираешься доверять моему слову, в тонкостях римской архитектуры? Ты, должно быть, выбрал не ту девушку.
– Ты Лидия Петрова?
– Ну да, но…
– До сегодняшнего утра ты встречалась с Гришей Федоровым?
О черт. Я сжимаю зубы. Если Гриша втянул меня в какое-то дерьмо без моего ведома, что ж, я уже вроде как хотела убить его за то, что он был лживым мудаком, но теперь…
– Да, но…
– Тогда ты именно та, кого я искал. – Мужчина проводит рукой по своим коротким темным волосам, глядя на меня с почти усталым выражением лица. – Послушай, Лидия, мы можем сделать это простым способом, или…
О нет, я знаю, что он использует не эту фразу. Забыв о головной боли, я вскакиваю с кровати с полным намерением побежать прямо к двери. Мои босые ноги шлепают по ковру, а одежда и ботинки свалены в кучу слишком близко к нему, чтобы я могла их схватить, но мне все равно. Я рискую обморозить пальцы ног на московском морозе, лишь бы не провести еще секунду в гостиничном номере с незнакомым мужчиной, который говорит такие вещи – типа как мы можем сделать это легким или трудным путем.
Если Гриша втянул меня в какое-то плохое дерьмо, я действительно собираюсь убить его сама.
Я бросаюсь вокруг кровати к двери, и, несмотря на то, как сильно болит буквально все, я почти добираюсь туда. Он выглядит как человек, привыкший двигаться быстро, но, думаю, я застала его врасплох при попытке к бегству.
Моя рука уже сжимается на ручке, когда я чувствую, как его руки обхватывают меня за талию и тянут назад. Дверь заперта, и у меня нет шанса повернуть замок, прежде чем он тащит меня обратно к кровати.
– О, нет, ты этого не сделаешь! – Я громко кричу, брыкаюсь и извиваюсь против него, извиваясь всеми возможными способами в его руках. Я пытаюсь наступить ему на ногу, но он, кажется, не обращает на это внимания, его сильные мускулистые руки держат меня так крепко, что я знаю, что это бесполезно. На самом деле я не собираюсь прекращать борьбу, что он, кажется, понимает, потому что швыряет меня на кровать, угрожающе глядя на меня сверху вниз.
– Мы не должны усложнять это, Лидия. – Он даже не тяжело дышит, а я тяжело дышу, пытаясь отдышаться, борясь с головной болью, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
Думаю, мне действительно следует больше заниматься кардио-тренировками.
– Тогда позволь мне уйти. – Слова застревают у меня в горле, и он выглядит почти сочувствующим, когда качает головой. Кажется, что он действительно недоволен этим, но мне от этого не становится легче. Если уж на то пошло, от этого я чувствую себя хуже, потому что, если он не вдохновитель всего этого, значит, кто-то другой командует. Что означает, что этот парень, вероятно, просто собирается делать то, что ему сказали, вплоть до…
– Не смей прикасаться ко мне, – удается мне прорычать. – Клянусь Богом, если ты попытаешься прикоснуться ко мне снова…
Когда он делает еще один шаг к кровати, испуская многострадальный вздох, я не жду, чтобы увидеть, что он собирается делать дальше. Я делаю выпад вперед, протягиваю руку прямо между его ног, туда, где, я знаю, должны быть его яйца в этих облегающих джинсах, и сжимаю.
Сильно.
– Блядь! – Мужчина громко ругается, наклоняясь вперед и вырываясь из моих объятий, но это именно то начало, которое я искала. Я снова вскакиваю с кровати, во второй раз направляюсь прямо к двери, на этот раз нащупывая замок и дергая его… только для того, чтобы почувствовать эти твердые руки на своих плечах, разворачивающие меня и прижимающие к двери сильнее, чем он обращался со мной раньше.
По какой-то странной причине это пронизывает меня насквозь. Мое сердце бешено колотится в груди, пульс застрял, где-то в горле, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть эти пронзительные голубые глаза, пристально смотрящие на меня сверху вниз, пока он крепко прижимает меня к двери.
Впервые я по-настоящему осознаю, насколько он физически велик, не только с точки зрения роста и мускулов, но и своего присутствия. Возможно, это мужчина, у которого есть босс, но он также мужчина, с которым, как я полагаю, другие мужчины не часто пытаются трахаться. В нем есть что-то ужасающее, он так близко, эти широкие ладони с длинными пальцами так крепко сжимают мои руки, что я уверена, на них останутся следы. В его глазах появляется намек на гнев, разжигающий его взгляд, и от этого у меня по спине пробегают мурашки.
Он придвигается ко мне ближе, настолько близко, что почти касается меня, и я вдыхаю аромат лавандового мыла, вероятно гостиничного, и под ним теплый, мужской мускус его кожи. Он тоже немного тяжело дышит, и когда я пытаюсь отодвинуться от него, выгибаясь вперед в безрезультатной попытке освободиться, которую я просто не могу не пытаться использовать, я чувствую что-то еще, что заставляет меня застыть абсолютно неподвижно.
Он твердый.
На самом деле, твердый как скала, прижимается к моему бедру через эти облегающие джинсы, когда я прижимаюсь к нему. Это не было попыткой соблазнить, просто оттолкнуть его достаточно, чтобы я отпрянула от него и двери, но очевидно, что прижатие меня к двери оказало на него какое-то воздействие.
– Я не собираюсь причинять тебе боль, Лидия, – говорит он, его голос звучит грубо, но не сердито. – Просто прекрати пытаться убежать, хорошо? Я не хочу тебя связывать.
Его слова говорят об одном, но то, как я чувствую, как напрягаются его джинсы при упоминании о том, чтобы связать меня, говорит о другом.
– Ты… – Я с трудом сглатываю, не желая произносить это вслух. – Послушай, что бы ни происходило, я уверена, что это не имеет ко мне никакого отношения. Просто, пожалуйста, не…
– Я не собираюсь причинять тебе боль, – повторяет он. – Ни в коем случае. Но мне действительно нужно, чтобы ты успокоилась и приняла тот факт, что пока ты останешься в этом гостиничном номере.
– Твой… – Я облизываю губы, чувствуя, как краснеют щеки. – Я услышала тебя, но твой член говорит совсем другое.
Что-то в его глазах темнеет при этих словах, и я чувствую, как его руки незаметно сжимаются на моих предплечьях.
– Ты здесь не для этого, Лидия. Но я ничего не могу с собой поделать, если реагирую на то, что такая красивая девушка, как ты, прижата к двери моего гостиничного номера.
Я мгновение смотрю на него, снова потеряв дар речи от шока. Я не собираюсь купиться на подобную реплику, конечно же нет. И это не значит, что никто другой никогда не называл меня красивой несмотря на то, что я в это не очень верю, не один мужчина делал мне комплимент по поводу моей внешности. Но почему-то в его устах это звучит по-другому. Держа меня тут с моими скованными руками у себя в руках, эти пронзительные глаза смотрят на мое тело так близко ко мне, достаточно близко, что я почти могу почувствовать тепло его тела, погружающегося в мою кожу через одежду, и его слово, что я красивая, кажется, обретает иной смысл. То, как его грубый голос с сильным акцентом бормочет, вызывает дрожь по моей коже, чего я никогда раньше не чувствовала, заставляет мое сердце подпрыгивать в груди, и мой взгляд опускается к его полным губам, внезапно задаваясь вопросом, на что их вкус может быть похож на моих…
Какого хрена, Лидия.
Этот человек чуть ли не похитил меня, возможно, даже на самом деле похитил, и держит меня пленницей у двери, а я думаю о его губах. Возможно, Гриша действительно забрал у меня все остатки здравого смысла, которые у меня были.
– Если я отпущу тебя, – продолжает мужчина, ты будешь хорошей девочкой, пойдешь и сядешь на кровать, пока мы будем это обсуждать?
Что-то в том, как он говорит «хорошая девочка», заставляет мои колени ослабеть, настолько, что я могла бы споткнуться, если бы он все еще не прижимал меня к двери. Не так давно я мерзла, но теперь чувствую себя раскрасневшейся и разгоряченной, и внезапно мне ничего так не хочется, как чтобы он отпустил меня, и в то же время в моей голове проносятся фантазии о том, что могло бы произойти, если бы он этого не сделал.
Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так, но Гриша явно поработал у меня в мозгу.
Я стараюсь мыслить рационально. Ясно, что я не собираюсь выбираться из этого гостиничного номера, по крайней мере, не сейчас. Я пыталась дважды, и оба раза он меня достал. Я ни в малейшей степени ему не доверяю, но я верю ему, когда он говорит, что не причинит мне вреда, мое чутье на людей, как правило, довольно хорошее. Гриша, конечно, исключение, исключением и останется. С того момента, как я очнулась и он заговорил со мной, у меня сложилось отчетливое впечатление, что он недоволен тем, что держит меня здесь. И даже если недоволен, другие части его, кажется, довольны нашей нынешней ситуацией, у меня также нет ощущения, что он собирается воспользоваться мной. Даже то, что он снимал с меня все слои одежды в теплой комнате, оглядываясь назад, кажется скорее заботливым, чем жутким.
Несмотря на то, что я здесь против своей воли, он не кажется плохим человеком. Тем не менее, он явно полон решимости удержать меня здесь, и мне не особенно интересно выяснять, на что он пойдет, чтобы добиться этого, если я откажусь сотрудничать.
Я определенно не хочу, чтобы он привязывал меня к кровати, и не только потому, что мне не особенно нравится идея быть связанной в гостиничном номере незнакомого мужчины. Это еще и потому, что, судя по тому, как колотится мое сердце, я почти волнуюсь, что мне это может понравиться немного слишком сильно.
– Хорошо, прекрасно, – выдавливаю я сквозь зубы. – Я выслушаю то, что ты хочешь сказать. Но потом, клянусь богом, я вернусь домой.
4
ЛЕВИН
Эта девушка проснулась меньше двадцати минут назад, а она уже сводит меня с ума.
Сначала все, что я почувствовал, было облегчение от того, что она проснулась. Мне было бы чертовски трудно объяснять моему боссу Владимиру, если бы девушка умерла на моих глазах, даже если бы это произошло из-за ее собственной неуклюжести. Но потом она попыталась сбежать, и я понял, что это будет более сложный процесс, чем я ожидал изначально.
За этим следует то, что она выкручивает мне яйца и делает вторую попытку убежать, и это оставляет нас там, где мы сейчас находимся, со мной, прижимающим ее к двери и демонстрирующим твердую, как камень, совершенно неуместную эрекцию.
Что, черт возьми, со мной не так? Я не какой-нибудь подросток, чтобы возбуждаться от каждой хорошенькой девушки, к которой прикасаюсь. Я не из тех, кто смешивает бизнес и удовольствие, если только этого не требуют обстоятельства, я не хожу вокруг да около и не возбуждаюсь от каждой женщины, с которой вступаю в контакт. Эта девушка, конечно, красива, но она не какая-нибудь супермодель, у меня нет абсолютно никаких причин терять над собой контроль таким образом.
Но что-то в том, как она вызывающе смотрит на меня своими красивыми голубыми глазами, извивается и отбивается, как маленькая дикая кошка, то, как она не кричит и не плачет в панике, и определенно то, как ее стройное тело выгибается мне навстречу… все это говорит о том, что я тверже, чем когда-либо был для женщины за очень долгое время, мое сердце бешено колотится в груди от ощущения ее рук в моих объятиях и запаха ее кожи.
Я хочу трахнуть ее. Я хочу швырнуть ее на кровать, снова прижать к себе и сорвать с нее эту нелепую одежду, чтобы я мог увидеть, как выглядит под ней ее бледное, миниатюрное, обнаженное тело, прежде чем засунуть свой пульсирующий член так глубоко в нее, что у нее на несколько дней останутся отпечатки его вен внутри. Я хочу трахнуть ее полностью, основательно и так грубо, как она только может это вынести.
В этом нет абсолютно никакого гребаного смысла, потому что у меня к ней настоящее дело, а она всего лишь девушка. Просто еще одна симпатичная русская девушка в стране, где их полно.
Однако мой член, похоже, думает по-другому.
Я почти разочарован, когда она говорит, что перестанет бороться и выслушает то, что я должен сказать. Не то чтобы я причинил ей боль или воспользовался ею, я очень не хочу причинять ей физическую боль, и я никогда не насиловал женщину и никогда не буду, но мысль о ней, привязанной к кровати, чтобы я мог смотреть на нее таким образом, пока допрашиваю, обладает определенной привлекательностью, от которой мой член еще сильнее напрягается в ширинке джинсов.
– Тогда ладно. – Я ее отпускаю, потому что я человек слова. – Тогда иди и сядь на кровать, а я сяду вон на то кресло, и мы нормально поговорим, как взрослые люди.
Лидия сердито смотрит на меня, потирая предплечья, где мои пальцы оставили красные следы, но, когда я отступаю, чтобы пропустить ее, она больше не пытается направиться к двери. Вместо этого она протискивается мимо меня, подходит к кровати и демонстративно плюхается на ее край, глядя на меня, пока я направляюсь к креслу.
Она тоже, вероятно женщина слова. Хорошо. Так мы поладим гораздо лучше.
– Давай начнем со знакомства, – говорю я, придвигая кресло с подголовником поближе к кровати, так что между нами остается примерно фут пространства, мои руки свободно и безобидно лежат на коленях. Я хочу быть достаточно близко, чтобы поймать ее, если она снова попытается убежать, но не настолько близко, чтобы она почувствовала угрозу. Я также хочу немного побыть наедине с ней, в тот момент, когда я сел, мой член неудобно сжался в джинсах, все еще бушуя от своей неспособности понять, что это не та женщина, которую мы собираемся трахать.
Чем скорее мое тело поймет, что нужно думать о ней с точки зрения бизнеса, тем лучше, особенно учитывая дело, которое нам нужно обсудить.
– Ты уже знаешь мое имя, – сердито говорит она. – Ты упоминал его уже несколько раз.
– Да, знаю. Лидия Петрова. Дочь Игоря и Кати Петровых, внучка Елены Петровы. Первые мертвы, вторая, как я слышал, серьезно больна. Ты отсылаешь ей большую часть своего прожиточного минимума и дополнительные деньги, которые зарабатываешь на репетиторстве, в результате чего тебе достается дерьмовая квартира в худшей части города, сомнительное отопление и продукты, которые вряд ли можно назвать едой. Я прав?
Пока я говорю, Лидия замолкает и очень бледнеет, ее руки сжимаются между коленями, поскольку до нее доходит серьезность ее положения и уровень информации, которую я знаю о ней.
– Откуда ты все это знаешь? – Спрашивает она тихим и вкрадчивым голосом. Хорошо. Мне не особенно нравится идея пугать ее, но она должна понимать, что это не шутка и не игра. У меня могут быть сомнения по поводу того, как я собираюсь с ней обращаться, но у моего босса их нет. Если я потерплю неудачу здесь, мужчины, которые займут мое место, не будут относиться к ней так доброжелательно.
– Давай начнем с чего-нибудь попроще. – Я внимательно наблюдаю за ней, готовый снова схватить ее, если она попытается сбежать. – Меня зовут Левин Волков. Моя работа – добывать информацию. Я очень хорош в своей работе, когда мне требуется получить любую информацию, я собираю столько, сколько могу, любыми необходимыми средствами. – Я хмурюсь, наклоняясь вперед. – Ты меня понимаешь?
– Нет, – шепчет она. – Но мне не нравится, как это звучит.
Ну, по крайней мере, она честна.
– Я работаю в частной компании, Лидия.
– Как детектив? – Она хмурится.
– В некотором смысле. – Это самое простое объяснение, которое не предполагает рассказа ей, что я на самом деле работаю на секретный синдикат убийц и шпионов, со штаб-квартирой в Москве и ячейками по всей стране в каждом крупном городе. Частный детектив заведет нас достаточно далеко, не напугав ее окончательно до полусмерти, или просто заставит верить мне. Я уже предвидел, как она называет меня лжецом и замыкается в себе или вообще отказывается сотрудничать.
Это не та девушка, которую я могу запугать, чтобы она повиновалась мне, что заставляет меня очень уважать ее. Она не какой-нибудь увядающий цветок, но, хотя это привлекательное качество, оно усложнит мою работу. Я скажу ей все, что смогу, чтобы облегчить ситуацию.
Я ненавижу ложь, но я не пытаюсь наладить отношения с этой девушкой. Когда дело Гриши Федорова будет улажено, я больше никогда ее не увижу. Не будет иметь значения, солгал я ей или нет.
Так почему же тогда при мысли об этом меня слегка подташнивает?
– Я не понимаю, – тихо говорит Лидия. – У меня нет никого, кто хотел бы, чтобы за мной следили. У меня есть только моя бабушка, а затем мой парень… бывший парень, с сегодняшнего утра. – Она тяжело сглатывает. – Клянусь, если это он заставил тебя следить за мной, я оставлю его в покое. У меня нет никаких планов вмешиваться в его брак, я даже не знала, что он женат, и сейчас я не хочу иметь с ним ничего общего. Я не собираюсь уговаривать его жену уйти от него или что-то в этом роде. Прости, что меня вырвало на ее туфли...
Она замолкает, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Образ этой хорошенькой, миниатюрной девушки, блюющей на туфли какой-то женщины, настолько нелеп, и в то же время именно такой, какой я ожидал бы от нее, основываясь на том, что я видел от нее до сих пор.
Итак, она рассталась со своим изменяющим парнем, наблевала на туфли его жены, упала с лестницы, а затем проснулась в моем гостиничном номере. Учитывая все это, я действительно не могу винить ее за то, что она так взбесилась.
У Лидии Петровы было адское утро.
– Я слежу за тобой не из-за Гриши, – терпеливо говорю я. – Но это имеет отношение к нему.
– Я так и знала. – Ее глаза расширяются. – Я больше не хочу иметь с ним ничего общего. И во что бы он ни был замешан, я тоже не имею к этому никакого отношения. Он никогда ничего не рассказывал мне о бизнесе или о том, чем он занимается. Когда мы были вместе, мы просто ходили куда-нибудь поесть, в театр, смотрели фильмы и трахались. Клянусь, я ничего ни о чем не знаю...
– Я знаю. – Я снова перебиваю ее. – Я верю, что у тебя сейчас нет какой-либо информация о нем, Лидия. Но мне действительно нужно, чтобы ты раздобыла эту информацию.
Она моргает, глядя на меня.
– Что? Какого рода информация? И почему я? Я же говорила тебе, что порвала с ним…
– Он примет тебя обратно, – уверенно говорю я ей. – Нет ни единого шанса, что он этого не сделает. Все, что тебе нужно сделать, это должным образом извиниться и попросить его об этом, дав ему понять, что ты понимаешь, что он женат, и что ты будешь относиться к этому с уважением, но что ты не можешь жить без него в некотором роде...
– Черта с два я это сделаю. – Теперь Лидия выглядит рассерженной. Ее глаза пылают почти пугающим огнем, и она вцепляется в край кровати, наклоняясь вперед, ее рот сжимается. – Ты мужчина, поэтому я бы не ожидала, что ты поймешь. Но Гриша солгал мне. Он с самого начала не говорил мне, что я второстепенный персонаж. Он даже не проявил ко мне ни малейшего уважения. Он пил вино, ужинал, водил со мной шашни, трахал меня, позволял мне оставаться в его квартире и вел себя как идеальный парень только для того, чтобы я узнала, что он, блядь, женат, потому что его жена появилась, когда не должна была. – Ее зубы сжимаются, скрипя друг о друга. – У него есть дети.
– Так и есть, – спокойно говорю я. – Мне нужно, чтобы ты получила от него информацию, и способ сделать это, так это поддерживать с ним отношения. Полностью романтические, сексуальные отношения.
При последних словах у меня скручивает живот, и в этом так же мало смысла, как в почти болезненной эрекции, которая только сейчас начинает отступать. С того момента, как я отправился за Лидией, я точно знал, о чем я попрошу ее, и тогда это меня не беспокоило. Это довольно стандартная миссия: завербовать девушку для сбора фактов, заставить ее вступить в сексуальные отношения с мужчиной, выяснить, что она может, когда он расслаблен после того, как кончил, и осмотреть квартиру в поисках чего-нибудь еще, что она сможет обнаружить. Приходить к нему в офис, чтобы поразвлечься во время ланча, порыскай вокруг, внимательно слушать, на какие мероприятия он ее ведет. Я имел дело со многими женщинами на подобных миссиях. У меня даже была парочка попыток подобраться ко мне таким образом, чтобы получить компромат на синдикат, хотя я всегда быстро пресекал это.
Нет причин, по которым мысль о том, что Лидия трахается с Гришей, должна меня хоть сколько-нибудь беспокоить. Это, конечно, не должно вызывать у меня тошноту или злость, как будто я хочу врезать мужчине за то, что он вообще к ней прикасался, или как будто я хочу быть тем, кто затащит ее в постель, а не каким– то мудаком, который ее не заслуживает. Я даже не знаю ее, я не знаю, чего она заслуживает, а чего нет, или что-либо о ней или о том, кто она такая.
В остальном она восхитительно неуклюжая, красивая, умная, вспыльчивая девушка, чьей реакцией на неожиданную встречу с женой своего парня было то, что ее вырвало на туфли.
