Текст книги "Ирландская принцесса (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Виктор решительно качает головой.

– Я оставил это позади, – уверяет он меня. – Мои контакты с клиентами, которым я продавал товары раньше, разорваны. Моя жена убедила меня взглянуть на новые направления строительного бизнеса. Секс, конечно, по-прежнему продается, но есть более эффективные способы извлечь из этого выгоду. Эскорт-услуги, стрип-клубы, клубы бондажа. И, конечно, есть еще вопрос о синдикате.

– Наемные убийцы и шпионы, а Левин возглавляет их подготовку?

Виктор кивает.

– Левин и Нико Эллис. Не русский по происхождению, но теперь он часть Братвы и беззаветно преданный человек.

– И ты считаешь, что это хорошо сочетается с нашим бизнесом?

– У тебя уже есть связи в сети подпольных клубов. Вы торгуете оружием, синдикат также имеет хорошие связи в этой области. Мы можем помочь друг другу. Наркотики Луки можно продавать через наши общие клубы. – Виктор наклоняется ближе. – По отдельности мы все богаты и могущественны, Коннор. Как триаду, нас будет не остановить. И если мы когда-нибудь примем других в наш союз…

– Другие? – Я прищуриваю глаза. – В других городах?

– Другие группировки мафии. – Виктор снова откидывается назад, пожимая плечами. – Есть якудза, хотя они, как известно, держатся особняком, и сейчас у них нет американского присутствия. Картели, в какой-то момент они могут оказаться полезными. Левин имел с ними какие-то дела в прошлом.

– Мы забегаем вперед. – Я допиваю остатки кофе и ставлю пустую фарфоровую чашку на стол. – Если ты уверен в преданности Луки, тогда мы двигаемся вперед. На следующей неделе я женюсь на Сирше, и эта пьеса завершится. Затем мы делаем шаги к управлению столом.

– И ты делаешь шаги к тому, чтобы она забеременела твоим наследником. – Виктор ухмыляется. – Чем скорее, тем лучше, Коннор. Среди сидящих за столом возникает некоторая нерешительность. Они были готовы вышвырнуть Лиама в первом порыве гнева, но поскольку эмоции немного остыли, часть из них сомневается, подходишь ли ты им тоже.

Я стискиваю зубы.

– Как же так? – Я уже знаю ответ, но хочу услышать, как он произнесет его вслух.

– Ты ушел, – прямо говорит Виктор. – Ты обосновался где-то в другом месте, и тебя пришлось тащить обратно. Более того, ты привез с собой англичан, чтобы они стали постоянной частью твоей команды. Есть немало людей, которые думают, что если Лиам хочет сделать своим наследником одного из своих сыновей или внуков, а не свое собственное потомство, то было бы лучше простить и забыть. Для этого даже есть прецедент, когда Дон Росси сделал Луку своим наследником, и Лиам поспешил указать на это с тех пор, как они впервые подняли эту идею. – Он делает короткую паузу. – Есть те, кто говорит, что, по крайней мере, Лиам был здесь все это время, что он совершал ошибки, но он лоялен. Они видят в твоем уходе нелояльность к столу, к своей семье. И еще несколько человек твердо придерживаются идеи, что ни один из братьев Макгрегор не должен занимать кресло, а кто-то другой должен быть повышен вместо него. Эти немногие хотели бы, чтобы вы оба ушли.

– И никто из других не высказался, чтобы что-нибудь предпринять по этому поводу?

Виктор пожимает плечами.

– На данный момент это всего лишь мнения. Никаких действий предпринято не было.

Я хмурюсь, откидываясь назад.

– Вряд ли они обрадуются, когда наконец услышат о моих планах насчет стола. Но как только я возьму контроль в свои руки, у меня нет намерений уступать его обратно. Если бы Лиам правил более сильным кулаком…

– Ты должен быть рад, что он этого не делает.

На мгновение наступает тишина, прежде чем Виктор снова заговаривает.

– Всегда есть противодействие, – говорит он наконец, – когда решаешь сделать что-то не так, как это делалось раньше. Мне тоже пришлось с этим столкнуться, и я попытался выйти с другой стороны. У меня получилось, и у тебя тоже получится. Я верю в это, иначе я бы не оказал тебе поддержку.

Я думаю об этом еще долго после окончания встречи и занимаюсь оставшейся частью своего дня, готовясь к свадьбе, которая обязательно состоится. Двое самых могущественных главарей мафии в стране поддержали меня в моей попытке вернуть королевский стол. Это кое-что значит. Я не смог защитить свою семью и ее наследие много лет назад, но у меня есть шанс все исправить и сделать это, гарантируя, что мой брат останется невредимым. Это непростая задача, но, в конце концов, однажды я переделал себя с нуля.

Если я смогу начать новую жизнь, то воскресить старую будет не так уж трудно.

У меня в груди появляется слабая боль, когда я думаю о приближающемся дне моей свадьбы и о том факте, что моего брата там не будет. Он должен быть рядом со мной, когда я женюсь, моим шафером, вручающим мне кольцо, чтобы я надел его на палец моей новой жены. Бесполезно желать, чтобы все было по-другому, говорю я себе, садясь в машину, игнорируя непрекращающуюся боль сожаления. Это ничего не меняет. Это только усложняет настоящее.

Однако в последние дни мне все больше и больше кажется, что я потерял всех, кто был для меня важен. За исключением Джейкоба, я чувствую себя очень одиноким и, хотя я думаю, Сирше хотелось бы, чтобы я открыл ей себя более полно, это в лучшем случае похоже на опасный гамбит. Может быть, быть мужчиной в моем положении – значит быть одиноким. Но Лука и Виктор, похоже, так не думают. С их точки зрения, я хочу быть один. И очень маленькая часть меня начинает думать, что они правы.

12

СИРША

День моей свадьбы – прекрасный день. На улице безоблачно, солнечно и чуть жарковато, голубое небо сияет за моим окном, когда я накидываю халат и заказываю завтрак в номер. В этом нет никакой необходимости, но я, моя мама и моя свадебная компания решили остановиться в роскошном отеле в центре Бостона в ночь перед свадьбой, чтобы отпраздновать это событие. Мои друзья столпились в моей комнате прошлой ночью, намного позже того, как моя мать удалилась к себе, чтобы выпить шампанского и поболтать, хотя на этот раз я была осторожна и не пила так много. Это был веселый вечер, непринужденный и вдали от дома, и мне показалось, что это подходящий переход между моей жизнью в родительском доме и моей новой жизнью в качестве жены Коннора. Все мои вещи уже упакованы и готовы к переезду, как только Коннор подыщет для нас дом. Он остановился в отеле с тех пор, как приехал в Бостон, но очень скоро нам нужно будет поселиться вместе во временном доме, пока мы не сможем переехать в поместье Макгрегоров вместо Лиама и Анастасии.

Я не разговаривала с Найлом с момента нашего последнего разговора на утро после моего девичника, а с Коннором с той ночи. Отчасти это связано с тем, что я была занята приготовлениями к свадьбе в последнюю минуту, но ни один из них даже не пытался со мной поговорить. Что касается Коннора, я почти уверена, это потому, что он постоянно пытается установить дистанцию между нами, как бы больно это ни было, но я не могу не задаваться вопросом, не пожалел ли Найл о том, что преследовал меня. Я больше не невеста Лиама, но мне часто интересно, что бы подумал Лиам об интересе Найла ко мне, если бы это каким-то образом повлияло на их дружбу. Если бы Лиам когда-нибудь доверял ему меньше, если бы он знал, что Найл хочет меня, и хотел все эти годы. Именно такую информацию хотел бы знать Коннор, чтобы использовать против Лиама. Однако я решила держать это при себе, даже активно отрицать, что Найл проявляет ко мне интерес, потому что что-то в стремлении Найла ко мне кажется слишком близким, слишком важным, чтобы позволить Коннору использовать это как инструмент или делать это самой. Приятно чувствовать, что тебя хотят из-за того, кто я есть, а не из-за моей ценности как шахматной фигуры. Я пока не готова с этим расстаться.

Я делаю все возможное, чтобы изгнать Найла из своих мыслей. Это день моей свадьбы, крайняя точка моей победы, и я хочу отпраздновать его как можно полнее.

– Сирша! – Выкрикивает Мэгги мое имя, врываясь в мой номер, как раз перед тем, как бедный сотрудник вкатывает тележку с обслуживанием номеров. – Ты заказала мимозы? Другие девушки уже встали, они скоро придут сюда.

– Я это сделала, – говорю я ей с усмешкой, когда она направляется прямиком к шкафу, чтобы достать мое свадебное платье и повесить его над дверью. Оно выглядит так же красиво, как и в тот день, когда я его купила, и я чувствую легкую дрожь возбуждения при мысли о том, чтобы надеть его.

Несмотря на все провалы и трудности на этом пути, я добилась своего. К концу дня я буду Макгрегор и женой Коннора. Больше не будет ни одной неудачной попытки, ни одного прерванного взаимодействия. Все будет сделано. И к завтрашнему утру я больше не буду девственницей.

От этой мысли у меня по спине пробегает дрожь совершенно другого рода.

Я едва могу есть, когда осознаю реальность дня, и могу сказать, что это поднимает моей маме настроение. Она выхватывает у меня из рук бокал с шампанским, прежде чем я успеваю взять вторую мимозу, и, отставляя его в сторону, издает странный звук.

– Тебе не следует слишком раскрасневшейся и подвыпившей идти к алтарю, – твердо говорит она. – Теперь сиди спокойно, чтобы твоя прическа была идеальной.

Сейчас в комнате целая толпа парикмахеров и визажистов, которые работают надо мной и моей свадебной вечеринкой.

– Я хочу естественности, – твердо заявляю я своим. – Никакого густого макияжа, просто волосы спереди зачесаны назад. – Я машу ей рукой, когда парикмахер неуверенно смотрит в сторону моей матери. – Я невеста. Я не хочу выглядеть на десять лет старше.

У моей мамы были совершенно определенные представления о моем свадебном образе, включая огромное платье, которое она пыталась убедить меня купить, тугую прическу с лаком и густой макияж, чтобы это “бросалось в глаза на фотографиях”. Но я не хочу ничего из этого, и я решила, что сегодня, в день моей свадьбы, я начну отстаивать то, чего я хочу, когда дело касается моей семьи. В конце концов, через несколько часов я больше не буду дочерью своего отца. Я буду женой Коннора. И я тоже хочу быть чем-то большим. Больше, чем просто определяться мужчинами, которые меня связывают. Я пока не знаю, как этого добиться, но я намерена разобраться с этим, начав с моего основания, а после со свободы, которую обещал мне Коннор.

К тому времени, как мы заканчиваем, мой макияж становится мягким и легким, как я и хотела, а веки окрашены в мерцающие золотые и бронзовые тона, которые выглядят естественно и красиво рядом с моими темно-рыжими волосами, дополняя темную бахрому моих легких наращенных ресниц. Мои волосы завиты мягкими волнами, спереди зачесаны назад и закреплены бабушкиной золотой заколкой с бриллиантами и жемчугом, а мои украшения тоже сплошь из золота и жемчуга: двухнитевое ожерелье моей матери, висячие серьги моей тети, золотая манжета с жемчужинами, подаренная мне на шестнадцатилетие.

Я надеваю свое свадебное платье, пока Мэгги застегивает его и начинает застегивать пуговицы сзади, и я должна признать, что выгляжу как идеальная невеста. Моя мама и Мэгги прикрепляют вуаль к гребню в моих волосах, оставляя ее откинутой назад, пока мы не добираемся до церкви, и когда я оборачиваюсь, то вижу, что даже Мэгги сияет.

– Ты потрясающе выглядишь, Сирша, – говорит она мне с ноткой нервного возбуждения в голосе несмотря на то, что я знаю, что в глубине души она думает об этой свадьбе. – Коннор счастливый человек.

– Надеюсь, он тоже так думает, – говорю я с легким смешком, разглаживая кружево своей юбки с золотыми и жемчужными крапинками.

– Ну, после сегодняшнего он останется с тобой, – весело щебечет Мэгги, и я сдерживаю желание сухо заметить, что у него будет много других. Мне не особенно хочется говорить о том, что мой муж планирует изменить мне еще до того, как мы поженимся, и я знаю, что Мэгги была бы только еще больше сбита с толку и напугана всем этим, даже если бы я была в состоянии сделать то же самое.

До собора Святого Павла ехать недолго, но все равно к тому времени, когда мы почти добираемся туда, мои нервы уже крепко сдают. Мэгги помогает мне подготовить шлейф, пока мы стоим внутри, я накидываю вуаль на лицо, пока мы ждем, когда к нам присоединится мой отец. Он появляется, высокий и подтянутый, в своем черном костюме и с ухоженной бородой, и берет меня под руку, похлопывая по ладони.

– Ты молодец, дочь, – говорит он с улыбкой. – Мы победили, благодаря тебе. Коннор и короли наши.

Дрожь пробегает по мне, потому что я знаю, что это неправда. Коннор твердо намерен добиться своего, разорвать верность между моим отцом и мной и гарантировать, что каждое сказанное мной слово, каждое действие с моей стороны отвечает интересам Коннора, а не Грэма О'Салливана. Но я просто киваю, чувствуя легкую сухость во рту. Я не могу говорить, когда двери открываются, открывая проход, по которому я собираюсь идти, церковь, заполненная белыми цветочными композициями, разбросанными по всему свободному месту. Я очень мало влияла на планирование или оформление, и по множеству цветов становится ясно, что моя мать приложила к этому свою руку. Я беру в руки свой собственный букет из нежно-розовых пионов, белых роз и незабудок и делаю глубокий вдох под звуки музыки, и мы с отцом начинаем наш путь к алтарю.

Коннор ждет в конце, Джейкоб рядом с ним, рядом с ним еще один незнакомый мне мужчина, Мэгги стоит напротив с Анжеликой. Я вижу Луку, Виктора, Софию и Катерину, сидящих во втором ряду, сразу за моей матерью, и я пытаюсь охватить взглядом всех гостей, смотреть куда угодно, только не на бесстрастное, каменное лицо Коннора.

Я заставляю себя не дрожать, когда отец передает меня Коннору, приподнимая мою вуаль ровно настолько, чтобы слегка поцеловать меня в щеку, прежде чем вложить мою руку в более широкую и грубую ладонь Коннора. Прикосновение его кожи к моей вызывает у меня трепет. Мне нравится, что у него грубые руки. Это мне тоже понравилось и в Лиаме. У обоих братьев руки более сильных мужчин, мужчин, которые сами решают проблемы, которые работают, которые не ждут, пока другие сведут с ними счеты.

Сегодня вечером я почувствую эти грубые руки повсюду.

Еще одна дрожь пробегает по мне, и когда я поднимаю взгляд на Коннора, я вижу, что его рот слегка изогнут в усмешке, как будто он знает, о чем я думаю. Я чувствую, что немного краснею под вуалью, и пропускаю первую часть того, что говорит священник, пока пытаюсь взять свои мысли под контроль.

Священник слегка откашливается, и я понимаю, что теперь моя очередь говорить. Я краснею сильнее, зная, что к этому моменту Коннор почти наверняка знает, о чем я думаю.

Возьми себя в руки, Сирша. Ты снова даешь ему слишком много власти над собой… особенно когда у него нет намерения когда-либо так сильно хотеть тебя.

На самом деле, он совсем не выглядит рассеянным. Когда я беру себя в руки и повторяю свои клятвы самым спокойным, ясным голосом, на который способна, Коннор выглядит почти скучающим. Как будто он готов покончить с этим и заняться чем-нибудь еще, определенно не так, как если бы он предвкушал, наконец, завершение того, от чего мы сдерживались все это время.

Он надевает золотое кольцо мне на палец, произнося нараспев этим кольцом "Я тебя венчаю" в честь священника, и я делаю то же самое, испытывая легкий трепет победы, когда надеваю более толстое кольцо на костяшку его пальца. Думаю, я победила, снова повторяю в уме слова моего отца. Что бы ни случилось сейчас, я внесла свой вклад в этот переворот. Я преуспела в том, чему меня учили всю мою жизнь, в том, что было моей целью.

Теперь моей работой будет решить, что будет после этого.

– Властью, данной мне Богом и штатом Массачусетс, я объявляю вас мужем и женой. Ты можешь поцеловать невесту. – Говорит священник, и Коннор тянется ко мне, одной рукой отодвигая вуаль, а другая его рука лежит на моей талии, скользя по пояснице.

Я не знаю, почему мне взбрело в голову, что он страстно поцелует меня, по крайней мере, для вида. Но никто здесь не ожидает такого шоу. Все присутствующие точно знают, что это такое – брак по расчету, деловое соглашение, выгодное всем сторонам.

Я единственная, кто, кажется, постоянно забывает об этом. Кто разочарован, когда поцелуй Коннора, который связывает нас вместе, это всего лишь прохладное прикосновение губ к моим, лишенное страсти тех пламенных поцелуев, которыми мы делились в Лондоне и Дублине. Но, конечно, мы договорились, что этого больше не будет. И если не считать нашего пьяного телефонного звонка, Коннор, похоже, намерен придерживаться плана.

Остальное кажется размытым пятном. Мы идем по проходу под аплодисменты, рука Коннора крепко держится за мою, выходим к ожидающей машине, которая отвезет нас в зал для приемов.

– Поздравляю, Сирша, – говорит Коннор своим ровным, грубоватым голосом, когда двери машины закрываются за нами. – Ты получила то, что хотела. Теперь я твой муж. – Он ухмыляется, проводя пальцами по тыльной стороне моей ладони. – Надеюсь, у тебя не будет причин сожалеть об этом.

Это звучит слишком похоже на то, что Найл сказал мне ночью на моем девичнике.

– Зачем мне это? – Слегка сухо спрашиваю я, убирая руку. – Совсем скоро ты станешь ирландским королем. Ты тоже получишь то, что хочешь. Как и я.

– Я не хотел этого с самого начала, – напоминает мне Коннор. – Но теперь это мое. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы выполнить свою половину сделки. – Его рука снова тянется к моей и сжимает ее. – Просто убедись, что выполнишь свою.

В его голосе слышатся слабые, угрожающие нотки, от которых меня пробирает дрожь, но не совсем неприятная. Я пытаюсь убрать свою руку, и он отпускает ее, смотрит в окно и больше не разговаривает со мной. Это заставляет меня задуматься о том, как пройдет остаток ночи, особенно когда мы останемся одни.

Весь прием проходит в напряжении, начиная с еды, которую я едва пробую, и заканчивая нашим первым танцем и разрезанием торта. Коннор не притягивает меня к себе, когда мы танцуем под песню, которую я не узнаю и не выбирала, он бесстрастно кружит меня по танцполу, пока не раздается призыв к другим парам присоединиться к нам, и тогда песня заканчивается. Он больше не танцует со мной до конца вечера, предоставляя мне выполнять свою роль, танцуя с несколькими другими гостями, а затем удаляясь за наш столик, чтобы наблюдать за вечеринкой и нервно потягивать шампанское.

Я хочу, чтобы первая брачная ночь была хорошей. Я хочу, чтобы мой первый раз был хорошим. Часть меня хочет, чтобы Коннор потерял контроль, овладел мной страстно, как он прикасался ко мне в прошлом, как он поддался на наш пьяный телефонный звонок. Другая часть меня задается вопросом, есть ли какой-то смысл, когда остальная часть брака должна быть холодной и без любви. Разве мы не должны начать с того, что намереваемся продолжать? Эта мысль не покидает меня, когда прием подходит к концу, и мы с Коннором уезжаем под звуки музыки и бенгальских огней, снова садясь в машину, которая отвезет нас в роскошный отель в центре города, где мы проведем нашу первую брачную ночь.

Мое сердце бешено колотится в лифте, воспоминания о первой ночи, проведенной с Коннором в Лондоне, наваливаются на меня, он прижимает меня к стене, его пальцы у меня в джинсах, в трусиках. Мой первый оргазм от чужой руки. Сегодня вечером ничего подобного не будет. Он стоит по другую сторону лифта, его челюсть сжата так же сильно, как и рука, сжимающая кожаную сумку, и я закусываю губу, когда лифт звонит, и мы выходим на наш этаж.

Наш номер огромный и роскошный, кровать самого большого размера King-size, которую я когда-либо видела, все задрапировано белым и золотым, а также мягкими текстурированными тканями. У нас есть балкон и примыкающая к нему ванная комната, почти такая же большая, как спальня, и я ставлю свою дорожную сумку на комод, снова ощущая волны нервозности, когда понимаю, что это все.

Моя первая брачная ночь.

Коннор направляется прямиком к бару.

– Хочешь выпить? – Спрашивает он сухо, и я киваю.

– Конечно, – выдавливаю я, наблюдая, как он готовит два джина с тоником и протягивает мне один.

– За наш брак, – говорит он, постукивая краем своего бокала по моему. – Пусть это будет плодотворное партнерство.

Что-то скручивается у меня в животе при звуках холодного тоста. Конечно, я знаю, что не стоит ожидать каких-либо настоящих чувств. Это не должно причинять ни малейшей боли, но, конечно же, причиняет. Я не могу представить, чтобы какая-нибудь девушка хотела, чтобы ее первая брачная ночь была такой безэмоциональной.

Что ты хочешь, чтобы он сделал? Резко спрашиваю я себя, делая глоток напитка. Притворился? Ты хочешь начать свой брак на лжи? Лучше быть откровенными друг с другом.

Коннор допивает свой напиток, отставляет его в сторону, и на мгновение наступает тишина. Я допиваю свой, во рту пересыхает, несмотря на прохладную жидкость.

– Может, нам пойти в постель? – Спрашиваю я неуверенно, чувствуя, как мое сердцебиение ускоряется на несколько делений при этих словах, и Коннор приподнимает одну бровь.

– Ты хочешь? – Спрашивает Коннор, приближаясь ко мне легкой и раскованной походкой, как будто ему все равно. Я не вижу в нем ни малейшего намека на желание или похоть, и это причиняет боль.

Я вздергиваю подбородок.

– Мы должны консумировать брак, – натянуто говорю я. – Это часть дела. Кроме того, тебе нужен наследник.

– Конечно, – спокойно говорит Коннор. Теперь он на расстоянии вытянутой руки от меня, и я вижу, как его голубые глаза темнеют, когда он смотрит на меня сверху вниз. – Но ты этого хочешь?

13

СИРША

Но ты этого хочешь?

То, как он это говорит, намек на желание, наконец-то прозвучавший в его словах, пробуждает тепло в моем животе. Я нервно облизываю губы, не желая признавать, что да, я действительно хочу этого, что я больше всего на свете хотела, чтобы он наконец трахнул меня, лишил девственности, унял отчаянную боль внутри меня вот уже несколько недель, но я не хочу быть настолько открытой, настолько уязвимой.

– Конечно, я хочу выполнить свой долг, – говорю я вместо этого так же натянуто, как и раньше. – Я хотела всего этого, помнишь?

– О, я очень хорошо помню. – Коннор проскальзывает мне за спину, и я чувствую, как его сильные пальцы играют с верхней пуговицей моего платья. – Я помню девушку, которая пришла ко мне на склад в джинсах, таких обтягивающих, что я почти мог разглядеть сквозь них очертания твоей киски, а твой топ был достаточно приспущен, чтобы я мог мельком увидеть эти восхитительные сиськи, ты выглядела как распутная девчонка.

Я ненадолго закрываю глаза. Каким-то образом то, что он произносит слово "сиськи", звучит в целом более соблазнительно, чем кто-либо другой когда-либо мог, грубо и грязно сказать мне. Я тяжело сглатываю, когда его рука скользит по кружеву, прикрывающему мой плоский живот, притягивая меня обратно к себе, и его рука оставляет верхнюю пуговицу моего платья, чтобы откинуть волосы в сторону.

Он уже твердый, толстый и натягивает ткань брюк от костюма, мое сердце подпрыгивает в груди от трепещущего нервного возбуждения при мысли о том, что еще до окончания ночи я узнаю, каково это, чувствовать всю эту огромную твердость внутри себя.

– Сегодня вечером ты выглядишь как настоящая ирландская принцесса, – бормочет Коннор, прижимаясь бедрами к моей заднице и проводя губами по задней части моей шеи. – Сияющая, как свеча, вся в белом, чистая и девственная. Но я уже знаю правду.

Его губы покусывают мочку моего уха.

– Я знаю, как ты хнычешь и умоляешь, какая ты отзывчивая, как ты кончаешь от одного прикосновения, если я как следует разогрею тебя. Я всегда буду первым, кто узнал все это, Сирша, независимо от того, кто еще прикоснется к тебе. Всю твою жизнь это тело… – его рука скользит выше, обхватывая мою грудь, прикрытую кружевом. – Каждый дюйм этого, твоя драгоценная девственность, все, принадлежит мне.

Последнее слово Коннор рычит, его губы прижимаются к моему горлу, в то время как другая его рука опускается с моих волос, чтобы начать расстегивать пуговицы на спине моего платья.

– Каждое первое удовольствие, которое ты испытываешь, принадлежит мне, – грохочет он, его пальцы расстегивают пуговицы так грубо, что я боюсь, что некоторые из них могут оторваться. – Ни один мужчина никогда не прикоснется к тебе уже первым, везде уже будут мои метки на твоей коже. – Его губы касаются верхней части моего позвоночника, слегка надавливая и посасывая, когда он начинает расстегивать молнию, губами следуя за ней. – Твое тело, твоя верность, твоя душа принадлежат мне, Сирша Макгрегор.

Дрожь пробегает по мне, когда я слышу свое новое имя на его губах.

– А как же мое сердце? – Спрашиваю шепотом, и я хочу, чтобы это было режуще-поддразнивающим, но вместо этого получается неуверенно, и я ненавижу себя за это.

Коннор заканчивает, прижимаясь губами к основанию моего позвоночника, расстегивая молнию до упора, а затем выпрямляется, чтобы положить руки на кружево на моих плечах, рукава начинают соскальзывать вниз.

– Ты можешь делать все, что хочешь со своим сердцем, – небрежно говорит он, его губы очень близко к моему уху. – Чего я хочу, так это твоей преданности, Сирша. Твоего послушания. И что ты сдержишь данное мне обещание, и родишь мне наследников ничего больше не ожидая.

– Я сказала, что сделаю это. – Внезапно мои веки начинают гореть, без причины наворачиваются слезы, но я сдерживаю их. Для этого нет причины. Это не ново, это не сюрприз. Таким всегда должен был быть наш брак.

– Хорошо. – Коннор стягивает рукава с моих плеч, платье соскальзывает вниз, так что вырез остается на уровне верхней части моей груди. – И все же, чего ты хочешь сегодня вечером, Сирша? – Его губы снова касаются моего уха, его руки пока удерживают мое платье от падения. – Хочешь, я доведу тебя пальцами до оргазма, буду гладить твой клитор, пока ты не закричишь, как в ту первую ночь в лифте?

Мой желудок сжимается, мысли внезапно путаются, когда его губы скользят к мягкому месту на моей челюсти.

– Или, может быть, ты хочешь, чтобы я тебя вылизал? – Другой рукой он обнимает меня за талию, его эрекция касается моей задницы, прохладный воздух комнаты касается моей обнаженной спины. – Ты хочешь, чтобы я полизал эту девственную киску, прежде чем трахну ее?

– Коннор…

– Ты хочешь, чтобы я заставлял тебя кончать снова и снова? – Он целует меня в шею, плечо, а затем разворачивает так, что я оказываюсь лицом к нему, мои губы слегка приоткрыты, пока я борюсь со своим быстро растущим возбуждением.

Его глаза становятся жестче, губы подергиваются, когда он смотрит на мое раскрасневшееся лицо.

– Или ты хочешь, чтобы я просто покончил с этим? – Спрашивает он холодно. – Для меня это не имеет значения.

Моя грудь сильно сжимается при этих словах, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы сдержать подступающую волну слез.

– Просто покончи с этим, – выдавливаю я, стараясь говорить как можно небрежнее, даже если у меня перехватывает горло. – Это просто для того, чтобы довести дело до конца.

Кажется, это самая трудная вещь, которую я когда-либо говорила. Я хочу умолять его целовать меня всю, облегчить то, как моя кожа внезапно становится слишком тугой для моего тела, посасывать мои ноющие соски, ласкать и лизать мою киску пальцами и языком, заставлять меня кончать, пока я не стану мягкой, готовой и открытой для него, а затем трахать меня, пока я не кончу снова, когда он будет глубоко внутри меня. Это то, что я себе представляла, все ночи, когда я мечтала о том, какой могла бы быть моя брачная ночь с Лиамом. Это то, на что я почти смела надеяться, когда между мной и Коннором проскочили искры.

Но я, блядь, не собираюсь умолять.

– Если ты хочешь поторопиться и покончить с этим, – лукаво говорю я, – тогда просто сделай это. Я приберегу все свои крики и оргазмы для кого-нибудь другого.

Я чувствую, как Коннор напрягается при этих словах, его руки сжимаются на моей талии.

– Правда? – Вкрадчиво спрашивает он, стягивая рукава с моих рук. – Ты не надеялась получить удовольствие сегодня вечером? – Он позволяет моему платью упасть, ухмыляясь, когда оно соскальзывает по моему телу в груду кружев на полу, любуясь моей грудью в белом кружевном бюстгальтере, расшитом цветами, кружевным белым поясом с подвязкой, и белыми кружевными стрингами.

– Твое нижнее белье говорит об обратном, – говорит он, его голос густой, шершавый бархат, когда он хватает меня за бедра, подталкивая к кровати. – Твое нижнее белье выглядит как у женщины, которая хочет, чтобы ее трахнули.

Я ахаю, когда мои ноги ударяются о мягкое одеяло, и Коннор толкает меня назад, так что я приземляюсь задницей на матрас. Его руки в одно мгновение оказываются на внутренней стороне моих бедер, широко раздвигая меня, когда он опускается на колени между моих ног, и я крепко закрываю глаза, поскольку знаю, что он там увидит: кружево моих стрингов, уже прилипшее к моим складочкам, мою киску, уже влажную от того, как он целовал и прикасался ко мне, раздевая меня.

– Ты не хочешь, чтобы я опустился на тебя? – Спрашивает он, целуя сначала внутреннюю поверхность одного бедра, а затем другого, его дыхание согревает мою кожу, когда его губы скользят выше. – Ты не хочешь, чтобы я полизал твой маленький влажный клитор? Он, должно быть, уже пульсирует, ноет. Я мог бы провести по нему языком, пососать, доставить тебе небольшое облегчение…

– Нет, – выдавливаю я, отказываясь уступить хоть дюйм. Отказываясь умолять, и дать ему такую власть надо мной. – Мне все равно. Мне не нужно, чтобы ты это делал. Просто трахни меня, чтобы мы могли…

У меня невольно перехватывает дыхание, когда его губы скользят вверх по внутренней стороне моего бедра, осторожно обходя мою киску, но я чувствую тепло его дыхания на своих трусиках. Я сжимаю челюсти, стараясь не задыхаться и не стонать, стараясь не поднимать бедра навстречу его рту, когда он просовывает обе руки под мои бедра, раздвигая их шире, когда двигается, чтобы поцеловать другое бедро.

– Ты уверена? – Рычит он, глядя на меня, и, когда я открываю глаза, я чувствую легкую слабость. Я никогда не видела ничего более восхитительно эротичного, чем Коннор Макгрегор, стоящий на коленях между моих раздвинутых бедер, все еще полностью одетый в свой свадебный костюм, его галстук слегка сдвинут набок, а его каштановые волосы беспорядочно падают на лоб, когда он смотрит на меня своими пронзительными голубыми глазами и недвусмысленно спрашивает, хочу ли я, чтобы он полизал мою киску.

Я вижу татуировки на его шее, выглядывающие из-под накрахмаленного воротника рубашки, черные чернила на тыльной стороне его грубых рук резко контрастируют с моей бледной нежной кожей, и я чувствую, что вот-вот сойду с ума от желания. Он идеальный образец противоположностей, богатый мужчина в сшитом на заказ костюме, с растрепанными волосами, грубыми руками и покрытой чернилами кожей, мужчина, который, я знаю, мог бы с удовольствием наполнить меня и опустошить, если я заставлю его потерять контроль, и я хочу этого. Я хочу этого так чертовски сильно, что готова кричать. Я ждала достаточно долго. Я хочу знать, на что это похоже, и я хочу знать все. И сегодня вечером Коннор Макгрегор собирается подарить мне это.