Текст книги "Запретная одержимость (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Меня никогда раньше не целовали, и я так сильно хочу, чтобы это был он.

Но после того разговора я совершенно уверена, что этого не будет. И я чувствую себя виноватой за то, что вообще подняла этот вопрос.

– Послушай, Макс… – я нерешительно делаю шаг к нему, потом еще один, пока между нами не остается расстояние вытянутой руки. – Насчет той ночи…

– Нам не обязательно говорить об этом. – В уголках его глаз появляются морщинки, как будто он пытается успокоить меня.

– Я не хотела тебя расстраивать. – Я прикусываю губу, чувствуя, как снова поднимается тревога. – Я выпила, и…

– Саша. – Он подходит ближе ко мне, и я чувствую, как мое сердце подпрыгивает к горлу, аромат его одеколона окутывает меня и заглушает соленый запах доков. – Все в порядке. Мы не обязаны говорить об этом…

– Я не хочу терять тебя. – Слова вырываются из меня прежде, чем я успеваю их остановить, когда стою лицом к нему. Невольно я подхожу ближе, мои руки снова сжимаются в кулаки по бокам. – Я…

– Саша…

Когда он произносит мое имя на этот раз, это не то же самое. Это звучит почти как мольба, молитва, и я чувствую, как он наклоняется ко мне, как будто он испытывает ту же потребность, то же страстное желание, что и я. На мгновение мне кажется, что он собирается потянуться ко мне и поцеловать, но как только я чувствую, что он придвигается ближе, он отдергивается, его челюсть сжимается.

– Ты еще долго здесь пробудешь? – Он кивает в сторону доков. – Если нет, я могу подвезти тебя домой или проводить до водителя…

Я снова чувствую приступ разочарования в животе и слабый укол того, что кажется отказом, но я пытаюсь не обращать на это внимания.

– Я отослала водителя обратно, я не знала, как долго меня не будет, и я подумала, что смогу позвонить ему, когда закончу.

– Тогда давай я подвезу тебя обратно. – Макс приветливо улыбается мне, как будто пытается смягчить отношения между нами.

– Той ночью…

– Нам не нужно беспокоиться об этом, Саша, – мягко говорит он, и я знаю, что он дает мне выход, шанс притвориться, что этого не произошло.

Проблема в том, что я не хочу выхода. Я хочу его.

– Подвезти домой звучит неплохо. – Я улыбаюсь ему, пытаясь отогнать эти мысли в сторону. – Спасибо.

– Ты готова идти? – Он делает паузу, давая мне шанс сказать, что мне нужно больше времени, но я этого не делаю. Что бы это место ни могло устроить для меня, я думаю, это уже сделано. Если я останусь, лучше не станет.

Я киваю.

– Да, думаю, что да.

– Тогда ладно. Я припарковался в нескольких кварталах отсюда.

Мы начинаем идти в дружеском молчании, и меня поражает тот факт, что даже когда между нами все должно быть на грани, мы все равно чувствуем себя комфортно вместе. Мне с ним хорошо, и я не могу не думать, что он, должно быть, тоже это чувствует. Если нет, то почему он продолжает приходить, чтобы найти меня? Не то чтобы у него были какие-то обязательства заботиться обо мне или защищать меня. Даже наша дружба не означает, что он должен обеспечивать мою безопасность так, как, кажется, всегда.

Я так погружена в свои мысли, что не замечаю движения в переулке, пока не становится слишком поздно. Макс отворачивается, отпирая свою машину прямо перед нами, когда чья-то рука внезапно обхватывает мою руку, пальцы впиваются в мою плоть.

У меня есть только одна секунда, чтобы выкрикнуть его имя, прежде чем меня потащат назад, в темноту переулка.

– Макс!

12

САША

Я слышу приближающиеся шаги, когда меня тащат в конец переулка. Все, что я чувствую, это запах мусора, грязной воды и мочи, и я закрываю глаза в отчаянной молитве, пока мой похититель пытается увести меня, прежде чем Макс сможет нас догнать.

Это не то место, где я хочу умереть…

– Убери от нее свои грязные гребаные руки! – Голос Макса звучит очень близко, и мое сердце замирает в груди от звучащей в нем грубой ярости, чего я никогда раньше от него не слышала. – Не трогай ее, черт возьми…

Я чувствую, как меня отбрасывает в сторону, когда кто-то хватает нападавшего на меня, вероятно, Макс, но сначала я не успеваю хорошенько разглядеть, так как натыкаюсь на стену переулка, нога скользит по мокрому мусору и чуть не сбивает меня с ног. Я хватаюсь за стену, желудок скручивает от ощущения сырости, но когда я поднимаю глаза и пытаюсь дышать сквозь бешено колотящееся сердце, я вижу то, чего никогда раньше не видела.

Макса… в драке.

Он выглядит таким злобным, каким я его никогда не видела, его челюсти сжаты, а губы скривились, когда он замахивается на мужчину, который схватил меня. Другой мужчина пригибается, нанося удар Максу в живот, но Макс бросается вперед, захватывает другого мужчину в захват за голову и яростно сцепляется с ним. Я смотрю на двух дерущихся мужчин, не в силах полностью примирить то, что я вижу на мгновение.

Это та сторона Макса, которую я никогда раньше не видела. Меня не было там, когда он помогал Виктору и другим расправиться с Алексеем, но я слышала, что он был там, что он тоже принимал участие в насилии, прежде чем он поднялся, чтобы забрать меня и девочек из спальни, где мы прятались. Что на его руках тоже была кровь Алексея. Я не была уверена, что смогу в это поверить, что мягкий, добрый бывший священник, которого я знала, был способен на такое насилие. Но я вижу это сейчас. На его лице злоба, в глазах ярость, когда он швыряет другого мужчину в стену напротив меня, принимая удары, которые наносит другой мужчина, и тут же отбрасывая их назад… это должно меня ужаснуть. Это доказательство, которое я никогда раньше не видела так ясно, что Макс способен на те же кровавые поступки, что Виктор и другие мужчины в его мире, но это меня не пугает. Во всяком случае, это заставляет меня хотеть его больше, чем когда-либо.

Он защищает меня. Защищает меня. Видя дикую ярость на его лице при мысли о том, что кто-то может поднять на меня руку, прибегая к насилию, что-то пробуждает во мне, первобытную потребность вознаградить за эту преданность, превратить адреналин, бурлящий в нас обоих, во что-то другое. Я хочу Макса. Я никогда не осознавала это так ясно, как в этот момент. И нет никого, кто мог бы сравниться с ним.

Мужчина наносит Максу еще один удар в челюсть, но Макс хватает его за рубашку и швыряет в стену с такой силой, что голова мужчины отскакивает от нее. Он надвигается на него, прежде чем тот успевает опомниться, в его глазах убийство. Я в зачарованном ужасе наблюдаю, как он снова ударяет мужчину головой о стену, кровь заливает кирпич, когда Макс поворачивается ко мне.

Его губа и нос кровоточат, и я смотрю на мужчину, привалившегося к стене, когда Макс тянется ко мне.

– Он…

– Он не умер, – быстро говорит Макс. – Просто вырубился. Но пошли. Нам нужно уходить, пока не пришел кто-нибудь еще.

Я молча киваю, следуя за ним, когда он выводит меня из переулка к своей машине, торопливо проверяя сиденья и днище, прежде чем открыть для меня пассажирскую дверь. Я забираюсь внутрь, чувствуя, как меня начинает охватывать шок, когда Макс заводит машину и быстро отъезжает от бордюра.

Как только мы выезжаем на шоссе, он бросает на меня взгляд.

– Ты ранена? – Спрашивает он, и я смотрю на него, с моих губ срывается почти истерический смешок, что заставляет его посмотреть на меня с едва скрываемым беспокойством.

– Прости, – выдавливаю я, прикрывая рот рукой. – В основном я в порядке. Немного побаливает рука, я думаю. Но у тебя из носа идет кровь, и ты спрашиваешь меня…

Я быстро тянусь к бардачку в машине, роюсь в нем, пока не нахожу несколько салфеток. Я хватаю их, наклоняясь над центральной консолью, чтобы осторожно прижать их к носу Макса, стараясь не задеть его распухшую губу или челюсть. Он протягивает руку, его ладонь касается моей, и этого прикосновения достаточно, чтобы по мне пробежала дрожь. Я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, когда он берет салфетки и прижимает их к носу, пока ведет машину.

– Я могла бы продолжать делать это, чтобы ты мог вести машину, – бормочу я, и Макс искоса смотрит на меня с намеком на улыбку.

– Я знаю, – говорит он, его слова теперь звучат немного громче из-за разбитого носа и рта. – Но все в порядке, Саша. Сядь поудобнее, я не думаю, что ты в таком порядке, как утверждаешь.

Теперь, когда он упоминает об этом, я чувствую, как боль распространяется по моему плечу и руке в том месте, где мужчина схватил меня, и еще больше синяков с другой стороны, там, где меня швырнуло в стену. Я все еще не думаю, что это и близко похоже на травмы, полученные Максом.

Он больше ничего не говорит, пока мы едем домой, и я не могу не задаться вопросом, злится ли он на меня. Я не обращала внимания вокруг, и в итоге меня протащили половину переулка, в то время как Максу пришлось прийти мне на помощь. Я не думала, что мне надо беспокоиться, но после всего, что произошло, разве я не должна знать лучше, что нельзя терять бдительность?

Смогу ли я когда-нибудь почувствовать, что могу безопасно ходить где угодно?

Как раз в тот момент, когда я начала чувствовать, что, возможно, испытываю пределы своего исцеления, задаваясь вопросом, смогу ли я переступить эти границы и попробовать что-то новое, выйти в мир, найти друзей, даже пару свиданий, мне резко напомнили о том, что только что произошло, и каким опасным может быть мир. Это все еще опасно для меня, потому я настаиваю на том, чтобы оставаться с людьми, которые живут бок о бок с опасностью.

Я испускаю тихий раздраженный вздох. Я устала слышать голос моего терапевта в своей голове, критикующий, говорящий мне оставить позади единственные якоря, которые, как мне кажется, у меня есть.

– Ты в порядке? – Макс бросает на меня взгляд, и я вырываюсь из своего головокружительного хода мыслей, быстро кивая.

– Да, я в порядке. – Я понимаю, что мы проезжаем мимо особняка, и с любопытством смотрю на Макса.

– Я не хочу, чтобы Катерина видела меня таким и волновалась, – объясняет он. – Просто позволь мне привести себя в порядок у себя дома, и я провожу тебя обратно в главный дом.

У меня вертится на кончике языка сказать ему, что я могу вернуться сама, что я не так уж сильно пострадала. Я не хочу причинять ему еще больше неудобств. Тем не менее, любопытство заставляет мой язык замолчать, а сердце подпрыгивает от осознания того, что Макс приглашает меня в свой дом. Я никогда не была в маленьком каменном гостевом домике, где живет Макс. Я снова чувствую, как бабочки порхают у меня в животе, когда он останавливает машину перед ним, все еще прижимая пропитанные кровью салфетки к носу, когда он обходит вокруг, чтобы открыть мою дверь, как всегда, джентльмен несмотря на то, что у него по лицу течет кровь.

Я выскальзываю и вижу, что он слегка пошатывается, как и я. Не задумываясь, я протягиваю руку, чтобы схватить его за руку, и его тепло накатывает на меня волной, когда он на мгновение прислоняется ко мне.

– Спасибо, – бормочет он, доставая ключ от дома, чтобы отпереть дверь.

– Не говори так. – Мой пульс учащается, и я не хочу отпускать его руку, но я делаю это, чтобы мы оба могли зайти внутрь. Это место явно холостяцкое, аккуратно обставленное и скудно украшенное произведениями искусства, которые, вероятно, были здесь до того, как Макс переехал. Я, не задумываясь, следую за ним бросая взгляд на темные кожаные диваны и изящную маленькую кухню, прежде чем с удивлением осознаю, что последовала за ним в его спальню.

Он ничего не говорит, явно больше сосредоточенный на своих травмах, и направляется прямиком в ванную, оставляя меня здесь осматриваться по сторонам. Последнее, что я могла себе представить, это то, что окажусь в спальне Макса, и я чувствую, как бабочки снова порхают друг над другом при мысли о том, что могло бы произойти.

Здесь так же опрятно, как и во всем остальном доме, кровать застелена серым пуховым одеялом с рисунком и подушками в тон, кожаное кресло с подголовником у окна и мебель из темного дерева. У закрытой дверцы шкафа стоит корзина, и все это выглядит ухоженно и просто, почти в точности так, как я себе это представляла.

И я определенно это себе представляла, независимо от того, насколько я знаю, что не должна.

Из ванной доносится тишина, и я осторожно стучу в дверь, беспокоясь о том, все ли там в порядке с Максом или нет. Я не уверена, насколько сильно его ударили, но выглядело так, будто другой мужчина нанес несколько хороших ударов ему по голове.

– Макс? Ты в порядке?

– Я в порядке. – Его голос на удивление резок. – Не входи.

– Я не буду… но я могла бы помочь подлатать тебя, если тебе это нужно… – Мое сердце снова немного подпрыгивает в груди при мысли о Максе без рубашки… или голым, там.

Повисает пауза, а затем я слышу вздох Макса.

– Мне, наверное, не помешала бы небольшая помощь. Дай мне секунду.

Я слышу шорох и чувствую легкую вспышку разочарования при мысли о том, что он, вероятно, снова надевает рубашку. Это не первое, о чем мне следует беспокоиться прямо сейчас, но это такое близкое, что я впервые могла бы увидеть Макса без рубашки.

– Ты можешь войти, – зовет он, и я открываю дверь, чтобы увидеть его склонившимся над раковиной в расстегнутой рубашке. Я успеваю мельком увидеть его оливковую кожу, рельефные мышцы пресса и темные волосы, растущие на верхней части груди и сужающиеся в дорожку, которая спускается по его прессу и исчезает за поясом его черных брюк, прежде чем я отвожу глаза, не желая, чтобы он заметил, что я разглядываю его, и сказал бы мне чтобы снова уйти. Но мое сердце бешено колотится в груди, тепло разливается по мне и покалывает кожу, когда я украдкой бросаю еще один взгляд… и замечаю кое-что еще.

– Он попал тебе в бок? – Я указываю на то, что выглядит как заживающий рубец на талии Макса, больше похоже на след от хлыста, чем на удар или царапину. Я знала, у меня их было много на бедрах после того, как Алексей избил меня на глазах у Катерины, чтобы заставить ее уступить ему.

Макс вздрагивает, плотнее натягивая рубашку и продевая несколько пуговиц в отверстия.

– Возможно, – говорит он, его голос звучит резче, чем раньше, и он не смотрит мне в глаза, прижимая к носу свежий комок марли, из которого все еще сочится кровь.

Я в замешательстве относительно того, почему он так странно себя ведет по этому поводу, но я не хочу расспрашивать его слишком подробно и заставлять его сказать мне уйти.

– С чем тебе нужна помощь? – Вместо этого я тихо спрашиваю, прислоняясь к стойке.

– Ублюдок сломал мне нос. – Макс гримасничает, глядя в зеркало. – Если ты сможешь придержать марлю, я смогу вернуть его на место.

Я чувствую, что немного бледнею от этой мысли, но храбро киваю.

– Конечно, – выдавливаю я, протягивая руку к кусочку марли, который он прижимает к верхней губе. – Я могу это сделать.

– Ты уверена? – Макс смотрит на меня с намеком на усмешку. – Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

– Я в порядке, – упрямо говорю я ему, все еще удерживая марлю на месте. – Просто сделай это уже.

Макс фыркает.

– Говорит та, кому не нужно вправлять нос. – Он морщится, зажимая его между пальцами. – Ладно. Раз, два…

Он рывком возвращает его на место, звук заставляет меня вздрогнуть, поскольку я крепко удерживаю марлю на месте. Макс издает низкий стон боли, хватаясь за стойку, прежде чем потянуться, чтобы оттолкнуть мою руку. Когда его кожа касается моей, я снова чувствую этот толчок, мой пульс немного учащается от прикосновения.

– Спасибо, – выдавил он с кривой улыбкой, вытирая нос. – Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть.

Я моргаю, глядя на него.

– Ты спас меня, – тихо говорю я. – И это не в первый раз. Я всегда сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Макс замирает, его рука опускается, когда он вытирает остатки крови из носа и отбрасывает марлю в сторону.

– Я не спасал тебя в России, Саша, – мягко говорит он. – Виктор, Лиам и Левин сделали это. Мы с Найлом только что вызвали подкрепление.

– И все же, тебе даже не нужно было этого делать. – Я качаю головой, глядя на него снизу вверх. – Ты всегда был рядом со мной, по какой-то причине, с того момента, как мы встретились. Ты не должен был, но ты был. И я не знаю почему.

– Я… – Макс колеблется, поворачиваясь ко мне. Он почти касается меня, мы двое так близки, как никогда раньше, комната внезапно кажется очень маленькой. – Я был нужен тебе, – просто говорит он, его голос очень низкий, почти шепот. – Я не смог бы быть в стороне. Даже если бы я знал…

– Знал что? – Слова, как шепот, сердцебиение душит меня. Я так сильно хочу его, боль наполняет мои кости, мою кровь, бьющуюся в моих венах, как второе биение сердца. Его глаза полны внезапной тоскливой грусти, и я знаю, я знаю с уверенностью, которой у меня никогда раньше не было, что он нуждается во мне так же сильно, как и я в нем.

– Что это заставит меня захотеть чего-то, чего я никогда не смогу иметь. – Его слова тихие и полные боли, и они пробирают до костей.

Я вижу шанс и впервые им пользуюсь, даже если это пугает меня.

– Что, если бы ты мог? – Шепчу я. И затем, когда он смотрит на меня сверху вниз своими теплыми карими глазами, я поднимаюсь на цыпочки. Мои руки прижимаются к его груди, как я и представляла, пальцы задевают мягкие темные волосы, и очень нежно я касаюсь губами его губ.

Мой первый поцелуй.

13

МАКАС

Я ДОЛЖЕН ОСТАНОВИТЬ ЕЕ.

Я должен сказать ей нет.

Боже, помоги мне, я не могу.

Прикосновение ее губ к моим – легчайшее из прикосновений, едва ли это поцелуй, но для меня это все. Ее руки прижаты к моей груди так, как я мечтал, кажется, сотню раз или даже больше, ее пальцы слегка касаются моей кожи, поцелуй нерешительный, но полный такой потребности, что у меня перехватывает дыхание, пронзая меня вспышкой желания, которое я бессилен остановить.

Десять лет самоотречения вспыхивают во мне, десять лет того, чего у меня никогда не было, год с того, что я хочу этого впервые в жизни. Мой член мгновенно становится твердым, напрягаясь за ширинкой, и я не могу оторвать от нее руки. Я знаю, что должен, но сейчас это невозможно, как будто ее прикосновение запустило цепную реакцию, которая закончится только взрывом желания.

Мои руки тянутся к ее талии, сжимая, притягивая ее ближе. Она издает тихий, нуждающийся стон, который отдается прямо в моем члене, ее губы все еще едва касаются моих, как будто она боится причинить мне боль.

Я уже забыл, что моя губа распухла и немного кровоточит и что поцелуй должен быть болезненным. Все, о чем я могу думать, это о том, как хорошо она ощущается, ее стройное тело выгибается навстречу мне, а ее руки вцепляются в мою рубашку, притягивая меня ближе, давая мне понять, что она хочет этого так же отчаянно, как и я. Не задумываясь, я поднимаю ее, сажаю на край стойки и становлюсь между ее раздвинутых ног, так естественно, как будто делал это раньше сотни раз. В некотором смысле, так и было, каждый раз, когда я мечтал о ней. Я мечтал взять ее вот так, сидя на столешнице или склонившись над ней, на кровати, на полу, на диване, сверху на мне, подо мной и со мной позади нее, всеми способами, которые только может придумать мой спящий разум, чтобы сделать все с единственной женщиной, которую я когда-либо любил, мечтая, чтобы она полностью принадлежала мне.

Ее ноги мгновенно обхватывают мои бедра, притягивая меня к себе, и я стону ей в губы, когда моя рука скользит по ее волосам. Она издает еще один из тех тихих стонов, когда мои пальцы запутываются в ее волосах, наматывая на них ее шелковистые пряди, сильнее прижимаясь губами к моим, когда я углубляю поцелуй.

– Макс! – Выдыхает она у моих губ, и я напрягаюсь. – Твои губы…

– Мне все равно. – Я почти рычу эти слова, положив другую руку ей на бедро, притягивая ее к себе, когда мой язык скользит по ее нижней губе, и ее рот открывается для моего. Это кажется естественным, плавным, как будто мы оба инстинктивно знаем, чего хочет другой, несмотря на то, насколько это ново для нас обоих, и ничто в мире не смогло бы убедить меня в том, что я должен остановиться.

Саша на вкус такая сладкая, как я и представить себе не мог. Я не думал, что могу стать еще тверже, но тихий вздох, который она издает, когда мой язык скользит в ее рот, говорит мне, как я ошибаюсь. Мой член болит, такое чувство, что он может выскочить из штанов от того, насколько я тверд, но я игнорирую это. У меня нет намерений заходить дальше этого и полностью нарушать свою клятву, но сейчас я не могу перестать целовать ее.

– Макс… – Она шепчет мое имя у моих губ, когда ее рука поднимается, чтобы запутаться в моих волосах, пробегая по ним, и на этот раз она углубляет поцелуй, переплетая свой язык с моим. Каждый раз, когда ее губы прижимаются сильнее или ее нос соприкасается с моим, меня пронзает острая боль, но я почти не замечаю этого. Весь дом мог бы обрушиться вокруг нас, а я все равно, вероятно, не заметил бы.

Весь мой мир на данный момент… это она.

Я не знаю, как долго мы так стоим, ее рука блуждает по моим волосам, гладит мое лицо, щетина цепляется за ее мягкую ладонь, пока мы продолжаем целоваться, горячо и задыхаясь, целуясь, как подростки. В какой-то момент я сжимаю ее бедра обеими руками, из-за лихорадочного желания ощутить ее изгибы в своих руках, и в то же время, чтобы удержать ее от того, чтобы притянуть меня ближе своими бедрами и потереться о мой член. Я не уверен, что продержался бы, если бы она так поступила, и я не хочу все испортить. Больше всего на свете я не хочу, чтобы это заканчивалось. Это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал, и часть меня чувствует, что мне было бы все равно, если бы мы никогда не делали большего, чем это, если бы я мог просто продолжать целовать Сашу вечно.

Ее руки снова на моей груди, и на мгновение я не замечаю, что одна из них опускается ниже, ее пальцы скользят по выступам моего пресса и спускаются ниже пояса, пока впервые чья-то другая рука не прижимается к моему члену, только ткань отделяет мою плоть от ее.

– О боже, – стонет Саша мне в губы, ее ноги сжимаются вокруг меня, пытаясь притянуть ближе. – Ты такой твердый…

Я почти смеюсь. Я тверже, чем когда-либо в своей гребаной жизни, и мои предательские бедра упираются в ее ладонь, мой член ничего так не хочет, как быть свободным и в ее руке. Но собрав все остатки самообладания, которыми я обладаю, я отстраняюсь от нее, задыхаясь, когда высвобождаюсь из ее ног и пытаюсь отдышаться.

– Мне жаль. – Я качаю головой, видя потрясенное выражение на лице Саши и воспринимая его как выражение человека, которым я воспользовался. Я должен был оттолкнуть ее с самого начала. Я не должен был позволять этому зайти так далеко…

Саша прикусывает нижнюю губу, и, клянусь, я вижу, как на ее глаза наворачиваются слезы, хотя она быстро их смахивает.

– Я не понимаю, – шепчет она. – За что ты извиняешься?

Я стискиваю зубы, пытаясь думать сквозь пелену вожделения. Как кому-то удается что-то делать, чувствуя себя так? Я не могу думать, не могу подобрать правильные слова, чтобы сказать. Все, что я чувствую, это непреодолимая, первобытная потребность сократить расстояние между нами, сорвать любую одежду, разделяющую нас, и впервые погрузиться в горячее, тесное, влажное тепло, чтобы сделать ее своей.

Это то, что я почувствовал в переулке, когда дрался с человеком, который посмел поднять на нее руки. Не только то, что Саша нуждалась в защите, но и то, что она моя.

Но это не так – не совсем так. И никогда не сможет быть.

– Я не должен был позволять этому случиться. – Я качаю головой, видя обиженное выражение на ее лице. – Ты была в доках, чтобы попытаться оправиться от того, что с тобой случилось, верно? Вернуться и пережить это заново, попытаться примириться с этим, и я предложил проводить тебя домой, и вот что случилось. – Я указываю на столешницу с плохо скрытым отвращением к себе. – Я отнесся к тебе так, как будто ты моя, и я имею право желать тебя, но то, как я прикасался к тебе, непростительно…

У Саши отвисает челюсть.

– Макс. – Она качает головой, спрыгивает со столешницы и снова сокращает расстояние между нами, ее рука нежно тянется, чтобы коснуться моей груди, как будто она пытается успокоить дикое животное. – Ты все это неправильно читаешь…

– Разве не поэтому ты была там?

– Так и было, но…

Я прерывисто выдохнул.

– Ты не моя, чтобы вот так прикасаться к тебе, Саша, чтобы…

– Что, если я хочу быть твоей? – В ее глазах появляется вызывающий блеск, когда она смотрит на меня.

– Ты не должна. Мы не должны…

– Я тоже тебя не остановила. – Она вздергивает подбородок, пристально глядя на меня. – Я не какая-то беспомощная девица в беде, Макс. Я не чувствую себя обязанной что-либо делать. Я хотела поцеловать тебя. Я хотела, чтобы ты поцеловал меня в ответ. А теперь… – Ее пальцы скользят вниз по моей груди, в ее глазах появляется озорной блеск, которого я никогда раньше не видел. – Ты можешь сказать мне остановиться, если хочешь. Я так и сделаю, если это действительно то, чего ты от меня хочешь. Но я думаю, ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя, Макс. Так что либо скажи мне нет, либо давай перестанем бороться с тем, чего мы оба хотим.

Я смотрю на нее, неуверенный в том, что она собирается сделать. Она наклоняется вперед, снова касаясь своими губами моих.

И затем, пока я в шоке наблюдаю за ней, она опускается передо мной на колени.

14

САША

Я совершенно уверена, что это самый смелый поступок, который я когда-либо совершала. Я жду "нет" от Макса, отказа, который, я уверена, последует, но он смотрит на меня сверху вниз, как будто никогда раньше меня не видел, его глаза расширяются от шока, когда я опускаюсь перед ним на колени.

Этот поцелуй был всем, чего я когда-либо могла желать, и даже больше, всем, о чем я когда-либо мечтала, или даже не думала себе представлять. Меня переполняет желание, голова кружится от того, как он поднял меня, посадил на стойку и поцеловал, несмотря на распухшую губу, вкус его губ и медный привкус крови все еще ощущаются, когда я опускаюсь на колени на кафельный пол.

Я хочу от него большего, и я знаю, что для того, чтобы это произошло, чтобы мы пошли дальше, я должна быть тем, кто спровоцирует это. Я бы мгновенно остановилась, если бы он сказал мне нет, и я ожидаю этого, но он вообще ничего не говорит, когда я поднимаю руки к его поясу, расстегивая его дрожащими пальцами, в то время как его руки сжимаются в кулаки по бокам, как будто он борется с чем-то внутри себя.

Я никогда не делала этого раньше, не по своей воле, и я беспокоюсь, что я неуклюжая. Я хочу, чтобы ему было хорошо, и мое сердце бешено колотится, когда я расстегиваю молнию на его рубашке, желая увидеть его.

Я потрясенно ахаю, когда его член высвобождается, длинный, толстый и твердый, и больше, чем я думала. Особенно с моей точки зрения, он выглядит огромным, и я чувствую легкую нервозность при мысли о том, чтобы взять его в рот… или куда-нибудь еще.

Медленно я протягиваю руку, обхватывая его. Он издает долгий, низкий стон, его глаза закрываются. Я позволяю себе на мгновение насладиться просто ощущением прикосновения к нему, ощущением напряженной, бархатистой плоти, каким твердым он ощущается, горячо пульсируя под моей ладонью. Я провожу рукой вверх, поглаживая на пробу, и Макс вздрагивает, когда я это делаю, его бедра дергаются вперед.

На одно короткое мгновение у меня мелькает воспоминание: другой мужчина, дородный и злой, с членом поменьше, прижимает мою руку к себе, когда он ставит меня на колени. На эту долю секунды раскаленное желание, разливающееся по мне, сменяется холодным, тошнотворным страхом и чувством отвращения, но я сдерживаю его, мысленно отталкивая обеими руками. Я не хочу думать об этом! Отчаянно думаю я, пытаясь прогнать это воспоминание. Я не хочу ассоциировать прикосновение к Максу с какими-либо ужасами моего прошлого. Я не хочу, чтобы все было испорчено.

Я хочу преодолеть эти ментальные блоки, почувствовать себя нормальной, преодолеть свое посттравматическое стрессовое расстройство и наслаждаться чем-то таким простым, как прикосновение к мужчине, с которым я хочу быть, и изучение его. Я тоже не хочу, чтобы Макс знал, что я борюсь с этим, потому что я знаю, что он немедленно остановил бы меня, хотел он этого или нет.

И я не хочу останавливаться.

Я провожу большим пальцем для пробы по бархатистой головке его члена, скользя им по скользкой жидкости, стекающей с него. Макс издает шипение сквозь зубы, когда его бедра снова дергаются. – Надеюсь, я не причиняю ему боли, – со страхом думаю я, но в равной степени боюсь спросить и разрушить чары.

Я хочу попробовать его на вкус. Я провожу рукой вниз по всей длине, слегка поглаживая, когда наклоняюсь вперед, касаясь губами кончика его члена, мой язык высовывается, чтобы скользнуть по нему. Его реакция мгновенна. Макс хватается за столешницу, постанывая, когда его голова откидывается назад, его бедра подаются вперед, когда мое осторожное облизывание превращается в кружение вокруг кончика, пробуя его текстуру, и солоноватый вкус, когда я втираю его в мягкую плоть под ним.

Макс теперь стонет всерьез, его тело дрожит, когда я прижимаюсь губами к кончику, и теперь нет сомнений, что он наслаждается мной. Я чувствую прилив горячего желания, а вместе с ним и головокружительное чувство власти, которого я никогда раньше не испытывала, прикасаясь к мужчине. В первый раз я была бессильна, этот акт использовался как способ унизить и сломить меня, но теперь это потому, что я этого хочу. Удовольствие Макса буквально в моих руках, его тело в моей власти, когда я скольжу по нему губами и беру его член в рот.

Когда он стонет надо мной, я на мгновение задумываюсь, не в первый ли это раз для него. Надеюсь, что так и есть, думаю я про себя, глядя на него снизу вверх, когда беру в рот еще один дюйм его члена, и еще один, поглаживая его теперь сильнее, когда начинаю лизать и посасывать. Я чувствую, как мои зубы несколько раз царапают его, изо всех сил стараясь засунуть его в рот, не задевая зубами кончик, когда я пытаюсь пошевелиться, но он, кажется, не замечает. Его челюсть сжата, костяшки пальцев побелели на столешнице, на лице маска удовольствия, когда я делаю ему то, что, я почти уверена, должно быть неуклюжей первой попыткой минета, но он выглядит так, словно испытывает самый невероятный экстаз в своей жизни.

Я снова обвожу его языком, наслаждаясь его солоноватым вкусом, тем, как он пульсирует у меня во рту. Я снова слышу, как он стонет, подергивает бедрами, и внезапно у него перехватывает дыхание.

– О боже, Саша, я собираюсь…

Желание захлестывает меня, и я чувствую ответную пульсацию между бедер, когда понимаю, что он вот-вот кончит. Я знаю, что это мое предупреждение остановиться, прежде чем он заполнит мой рот, но я хочу попробовать его на вкус. Я хочу почувствовать, на что это похоже, и я снова скольжу ртом по всей длине его члена, позволяя кончику коснуться задней стенки моего горла, когда Макс издает горловой звук удовольствия, который, кажется, исходит из самых глубин его души.