Текст книги "Наследник пепла. Книга I (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

Соавторы: Дмитрий Дубов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Я даже не сразу осознал, что мои руки до сих пор сжаты в кулаки. Под ними на парте появились чёрные проплешины. Кажется, я едва не допустил неконтролируемый всплеск силы. Постепенно успокаиваясь, я принялся разжимать ладони. И тут понял, что в правой зажато нечто тёплое, если не сказать горячее.

Повернув ладонь к глазам, я аккуратно отогнул пальцы и увидел крохотную птичку. Малюсенького рарога, похожего на тех, из которых сплёл магическую сеть на тесте.

«Ого! – подумал я, моментально забыв обо всём остальном. – Надо постараться продержать её, как можно дольше, чтобы она не развеялась! Хм, какая симпатичная и такая кроха!»

Но рарожек и не собирался развеиваться. Он несколько раз скакнул на моей ладони и уставился прямо в глаза.

– Аден, Аден, – голос птички был похож на чириканье, но я чётко слышал слова. – Что же ты, Аден?

«А что? – я едва сдержался, чтобы не задать вопрос вслух. – Что?»

Птичка наклонилась и несколько раз клюнула меня в ладонь. И я почувствовал совершенно реальную боль от этого.

– Аден капище разбудил, а здороваться не пришёл, пинь-пинь, – посетовал рарог. – Ждать себя заставляет. Нехорошо! Сходить надо, когда ждут!

* * *

Докладывая императрице, генерал Ермолов волновался против обыкновения довольно сильно.

– Ваше Императорское Величество, – проговорил он, понимая, что никак не может унять дрожь в голосе. – Слухи о пробуждении капища подтвердились.

– Прекрасно, – Екатерина Алексеевна смотрела на генерала свысока, впрочем, она всегда и на всех так смотрела, считая себя превыше всех остальных. – Приведите мне того, кто это сделал. Я призову его на службу.

– В том то и дело, Ваше Импе… – начал было Ермолов.

– К делу! – бесцеремонно перебила его императрица и блеснула глазами.

– Подозреваемым был один из курсантов, целенаправленно совершивший жертвоприношение, но подозрение не оправдалось, – Александр Сергеевич развёл руками. – Мы проверили его на капище, но оно не отозвалось. Это значит, что кто-то другой…

– Сама знаю, что это значит, – настроение у Екатерины Алексеевны явно испортилось. – Ищите! Приведите мне того, кто пробудил капище! Я вам за что все вот эти побрякушки даю, а⁈

– Слушаюсь, ваше импера… – хватило одного взгляда, чтобы Ермолов закрыл рот и сглотнул. – Там же больше тысячи человек было на вступительных тестах в тот день! Как мы сможем всех их проверить-то?

– Плевать! – императрица вскочила с трона и стало ясно, что она просто в ярости. – Это одно из сильнейших капищ в империи! Пятьсот лет оно спало, утратив последнего проводника! И вдруг проснулось! – Екатерина Алексеевна склонилась почти к самому лицу Ермолова, а её пальцы с ногтями, чем-то похожими на когти хищной птицы, коснулись его щеки. – Мне нужен его новый проводник! Если потребуется, проведите через капище всех студентов! Даже отчисленных! Проведите их родителей, слуг, извозчиков! Приведите мне сюда того, кто разбудил капище! – последние слова она уже кричала. – Найдите и приведите проводника!

Глава 13

Маленькая огненная птичка, конечно же, смеялась. Откуда бы я мог знать, что пробудил капище? Более того, что оно меня ждёт?

И тем не менее нельзя было игнорировать тот факт, что с момента прохождения мною магического испытания во мне постоянно жило чувство, что меня где-то ждут и хотят что-то сказать. Но оно было столь далёким, что я легко отмахивался от него на фоне остальных проблем.

Плюнув на Голицына, которому по-хорошему надо было бы начистить морду, я решил после пар отправиться прямиком на капище. На мои наводящие вопросы по поводу того, где вообще находится это место, смешливый рарожик сказал, что я сам пойму, когда пойду. Но общее направление – заповедный лес, который частично был на территории академии.

Когда мы вышли из учебного корпуса, я вдохнул окружающий воздух полной грудью. Костя и Тагай остановились рядом.

– Ты идёшь? – спросил меня Жердев, видимо, что-то подозревая. – Или к сестре?

– По делам, так сказать, – уклончиво ответил я, и тут в разговор вступил Добромыслов, который раньше предпочитал помалкивать.

– Если ты решил устроить дуэль с Голицыным, то возьми нас хотя бы секундантами, – сказал он, разведя руками. – Он-то по-любому с дружками будет. Так и прикопают тебя, вон, – он кивнул в сторону леса, в который я как раз и собирался, – под теми сосенками.

Я постарался не допустить улыбку на лицо.

– Нет, – ответил я, – Голицын обязательно ответит за всё, но не сегодня. И я обязательно позову вас, если решу набить лицо этому… Оставить вас без подобного аттракциона я просто не смогу. А сегодня у меня совершенно иные планы, в которые я вас посвятить, к сожалению, не могу. Идите в нашу комнату, я скоро буду.

Насчёт того, что скоро, я был, конечно, не уверен, но и задерживаться до поздней ночи не собирался. Тем более, если Бутурлин сегодня опять решит устроить учебную тревогу, надо выспаться заранее.

Ребята кивнули и пошли в сторону общежития. Я же подождал, пока они скроются из виду, и отправился прямиком к заповедному лесу. Птичка не обманула, я сразу почувствовал, куда надо идти. Это было, словно биение огромного сердца, слышимое не ушами, а всем организмом. Потому что ты – сосуд, по которому это самое сердце перегоняет жизненно важный элемент – кровь.

Заповедным лесом называли целый лесной массив посреди столицы. Были тут и парк, и сам лес, а часть на территории академии была отдана под подобие ботанического сада с огородами, где студентки выращивали всевозможные травки-муравки, использующиеся на факультете зельеварения. То есть в большинстве случаев заготовками трав, ягод и прочих растительных ингредиентов зельевары занимались сразу на месте. Запах поэтому вокруг стоял соответствующий.

Я плохо ориентировался в запахах. То есть мог отличить мяту, базилик, кардамон, но не более того. Узкоспециальные травы для меня просто пахли и всё. Так и сейчас. Я чувствовал, что над землёй стоит насыщенный запах трав, цветов, грибов и прочего, но отдельных ноток разобрать не мог.

Мне оставалось ещё метров сто, когда я вдруг встал, как вкопанный. Вход внутрь был перекрыт. Точнее, на входе стояли люди в гражданском, явно находящиеся при исполнении служебных обязанностей. Более того, к воротам вели группу из двадцати пяти-тридцати человек, откуда-то со стороны общежитий.

В груди кольнуло чувство опасности. Было ощущение, что я оказался внутри мышеловки, что вот-вот захлопнется. А я не идиот, чтобы идти против собственного инстинкта самосохранения.

Я плавно сменил курс, делая вид, что прогуливался мимо. Затем сжал руку в кулак, представил маленького рарожика и раскрыл кулак. Птичка была на месте и, кажется, смеялась надо мной. Её пинь-пинь-пинь было очень похоже на то.

– Передай, что я благодарен за приглашение, но мне сейчас нельзя к капищу, – сказал я, подняв ладонь на уровень глаз. – Слишком много людей вокруг. Я обязательно приду, как всё утихнет. Передашь?

– Пинь-пинь-пинь, – смеялась птичка. – Так это тебя и ищут! Передам, Аден, передам.

Пичуга вспорхнула и унеслась прочь в вечернюю мглу. Я же несколько успокоился. Предупредив капище, я проявил уважение. Теперь на меня не должны обижаться. Раскрыть себя сейчас было бы верхом идиотизма. Если капище пробудилось в ответ на моё заклинание, то я даже представляю, кому и для чего был нужен. Стать проводником одного из древнейших столичных капищ – это заявка на вход в гвардию императрицы. Уж кому-кому, а ей я прислуживать не хотел. Одно дело – защищать людей на Стене, и совсем другое – становиться игрушкой в руках императрицы.

И в этот момент я сообразил, что нахожусь практически под окнами общежития сестры. Впрочем, всё правильно, их факультет был самый близкий к заповедному лесу, чтобы не терять время на долгие переходы. А большая часть времени обучения проходила именно там, где они учились находить разные вершки и корешки и отличать полезную травинку от ядовитой.

«Отлично! – подумал я и свернул к зданию. – Заодно сестру проведаю».

В комнату к ней меня не пустили, так как жила она там не одна. Зато в фойе общежития было оборудовано очень миленькое место для свиданий с родственниками мужского пола. Кроме меня, тут были две пары. К одной девушке приехал отец. А вот к другой – брат. Хотя, я в этом был не очень уверен, судя по некоторым действиям юноши.

И всё же, ничего предосудительного тут произойти не могло. У входа в фойе, так, чтобы просматривалось всё пространство, сидела бдительная вахтёрша, наблюдавшая за происходящим. И вид у неё был такой, что выходить за рамки пристойности и не хотелось.

– А вы кем Аделаиде фон Аден приходитесь? – напряжённо спросила она, когда я попросил позвать сестру.

– Брат, – ответил я и вытащил пропуск. – Виктор фон Аден.

Женщина смерила меня взглядом, но практически сразу расслабилась. Только поверила она не словам, разумеется, а бумажке.

Сестра примчалась в фойе чуть ли не вприпрыжку. Она находилась в отличном настроении и вдобавок была чем-то сильно воодушевлена.

– Что-то случилось? – с улыбкой спросил я, так как не мог не отреагировать её состояние.

– Да, – ответила она, но потом потупила взгляд, понимая, что ведёт себя несколько по-детски. – Но тебе, наверное, не будет интересно.

– С чего ты так решила? – усмехнулся я и приобнял её за плечи, что тут же вызвало подозрительный взгляд вахтёрши. – Мне очень интересно, что у тебя происходит.

– Короче, – она схватила меня за руку и увлекла на мягкий диванчик возле дальней стены. – Сегодня нас всех водили на капище. Оно, оказывается, тут недалеко, в заповедном лесу. Вообще оно должно было спать, но оказывается, нет, оно пробудилось. И представляешь? – она схватила меня за руку и сияющими от счастья глазами заглянула в мои глаза. – Я его почувствовала! Там – в Горном, – сестра махнула рукой в случайном направлении, – я его почти не чувствовала, а тут… – Ада закатила глаза.

Я ещё раз поймал себя на мысли, что ни разу не жалею о том, что вернулся в это время, чтобы спасти в том числе и её. Это был настолько светлый и открытый человек, что вызывал тепло в душе одним своим видом. Такие встречаются редко. Именно потому что, Ада была долгое время главной отдушиной нашей семьи, мы так тяжело переносили её утрату.

– И как оно? – усмехнулся я, делая вид, что задаю вопрос для галочки, но на самом-то деле мне было очень интересно.

– Ты не представляешь! – сестра захихикала, но тут же прикрыла рот ладошкой. – Как большой сонный кот, которого разбудил солнечный зайчик. И вот теперь он лежит, ворочается с боку на бок. Вроде бы и просыпаться надо, а вроде бы и поваляться ещё хочется. Я попыталась к нему потянуться, но оно не ответило, хотя… – Ада склонила голову на бок, и её взгляд устремился в воспоминания сегодняшнего дня. – У меня создалось впечатление, что этот котяра меня по кончику носа своим хвостом щёлкнул. Мол, не для тебя моя ягодка росла.

И мы с ней оба рассмеялись.

– И что, всем так? – спросил я, слегка напрягшись.

– Нет конечно, – сестра откинулась на спинку дивана. – Больше его никто даже не почувствовал, – с некоторым разочарованием ответила она. – Вообще странно туда такие экскурсии водить. С капищем должен быть тот, кто его пробудил.

– А, может быть, его и ищут? – решил закинуть я сестре мысль.

– Да что ты? – она махнула рукой. – Зачем бы ему или ей скрываться? Это же почёт и признание силы! – она слегка погрустнела. – Эх, так хочется, чтобы у меня уже сила проснулась! Буду тогда, как мама: бамс, бамс, огнём всех фигачить! – и при этом она такую мордашку скорчила, что я не мог удержаться и снова рассмеялся.

– Какие твои годы? – всё ещё со смехом проговорил я. – Успеешь ещё научиться. Кстати, как учёба-то?

– Здорово, – ответила Ада, и вновь её эмоциональный фон изменился, а я понял, что мне за этим очень нравится наблюдать. – Я бы даже сказала, что интересно. Да, девчонки все – безмагички, но очень классные. Мы с ними травы разные разбираем, сочетания алхимические. Что с чем можно, что с чем нельзя. Ну, тут меня мама с детства учила, так что легко всё получается. Кстати, хочешь эликсир тебе сделаю, если, конечно, есть какая-нибудь барышня на примете, – подмигнула мне сестра.

– Спасибо, – хохотнул я, чуть отпрянув от Ады, словно защищаясь. – Я как-нибудь сам справлюсь. Уж с чем-чем, а в этом плане у меня проблем нет.

– Ну как знаешь, – она сделала вид, что надулась. – Моё дело предложить. А вот потом потребуется на неприступную, а я скажу, что ты сам отказался.

– Ладно-ладно, – я примирительно положил ей ладонь на плечо. – У нас пока полный запрет с выходом в город, но, если получится, пойдём туда гулять? В кафе сходим, на каруселях каких-нибудь покатаемся. Ты как?

– Слу-ушай, – она повернулась ко мне и заглянула в глаза. – Я буквально сегодня узнала, что тут, в Екатеринбурге есть такая штука, как голограмтеатр! – я поморщился, потому что не слышал такого названия. – Там очень интересно! – поспешила объяснить Ада. – По вечерам собираются маги иллюзии, читают какую-нибудь очень интересную историю и одновременно визуализируют её. И ты видишь изображения. Как будто герои из книги оживают и передвигаются, представляешь⁈

– Как представление? – я пытался понять, о чём она, но пока трудно было представить. – Вот мы в театр ходили.

– Нет, там всё совсем не так, – покачала головой сестра. – Там персонажи могут быть какими угодно, даже говорящими деревьями. Маги такую иллюзию создают. Ну что, сходим? Это очень красиво! Девочки, кто был, говорят, что очень чистые эмоции и живой нерв!

Мне понравилось описание. И самому захотелось увидеть то, о чём говорила Ада.

– Хорошо, – ответил я, поднимаясь. – Как только получится, обязательно сходим с тобой.

– Ура-ура-ура! – сестра захлопала в ладоши, забыв о приличиях, и на неё обернулись все, кто ещё был в фойе. – Ой, простите, – поспешила извиниться она и покраснела.

Я вытащил из внутреннего кармана небольшую пачку денег.

– Это тебе, – сказал я, протягивая купюры ей. – Чтобы не чувствовала себя ущемлённой среди этих всех дворянок-аристократок.

– Я вообще-то и сама – баронетка, – хмыкнула она, чем снова вызвала у меня братскую улыбку, затем выхватила деньги и сунула куда-то, я даже не углядел, куда именно. – Спасибо огромное! – и чмокнула меня в щёку.

– Постараюсь каждый день заходить, – сказал я. – Успехов тебе.

– Пока, – Ада махнула мне рукой и лёгкой походкой побежала к себе.

Я вышел из женского общежития и понял, что, несмотря ни на что, мне очень хорошо. Я даже посмотрел в небо, ища знакомые звёзды и планеты. Но сегодня отчётливо видно было только Венеру, а все остальные космические объекты расплывались в дымке.

Да, в груди поселилось некое ликование. Уж не знаю, по какому именно поводу была эта эйфория, но сейчас она была, как никогда в тему. Впервые за многие годы с души исчез камень, лежавший там с того дня, когда в дом пришло известие из пансиона благородных девиц, в который отправили Аду.

В комнате меня ожидал перформанс от Кости и Тагая. Они тренировались надевать форму на время. Я как раз вошёл в тот момент, когда была очередь Добромыслова. Мною сразу же овладело дежавю. Вот так же быстро и ловко он управлялся, сколько я его помнил.

– Представляешь, – притворно жалобным голосом сообщил мне Жердев. – Когда только начали, я у него почти десять секунд выигрывал. А теперь он у меня четыре.

– Мастерство не пропьёшь, – хмыкнул я, хотя к данному случаю это не относилось. – Наш друг достаточно быстр, – сказал я уже громче. – Теперь надо решить вопрос с десантированием.

– А вот с этим труба, – сказал Тагай, разведя руками. – К окну подхожу со страхом, а уж выглянуть совсем боюсь, не то что прыгать.

Мне сразу же вспомнилось, как он прыгал со Стены. Довериться товарищам с магией воздуха было сложно, но приходилось. Поэтому Тагай прыгал исключительно с закрытыми глазами, открывая их только в полёте, когда выбора уже не было. Ну и сгруппироваться надо было перед правильным приземлением. И так из раза в раз, опыт вообще не работал.

– Прыгай с закрытыми глазами, – сказал я, кивая на окно. – Попробуй, вдруг это поможет.

Как я и ожидал, данный метод сработал безотказно.

Мы ещё некоторое время потренировались, а затем разошлись по кроватям. Ночь прошла спокойно без тревоги, что мне показалось странным. Это означало, что наш декан задумал что-то более убойное.

В столовой нас ждало нечто очень смахивающее на митинг ущемлённого дворянства.

– Да где это видано! – возмущался курсант в расшитом кителе. – Я сюда учиться поступил, а не худеть.

– Вот именно, Лев, – поддерживал его Голицын, оглядывая остальных. – А вы чего молчите? Или будете давиться этим хрючевом?

На сегодня снова была каша, но сваренная по другому рецепту. На Стене такую давали только по большим праздникам, поэтому я не стал никого слушать и принялся за еду.

– Да ладно тут кормят, как скотину, – продолжал негодовать тот, которого Николай назвал Львом. – Но по каким таким законам у нас все продукты из комнат вынесли во время занятий? Я хотел поесть нормально, хватился, а там – пусто. Это же воровство!

– Спокойно! – в обеденном зале появился комендант Мартынов. – Курсант Толстой, все ваши зефирки и утки по-пекински будут отданы родственникам в том виде, в котором их забрали из ваших комнат! И запомните, пока на передачу съестного действует запрет! Вы либо будете есть то, что вам дают, либо будете голодать.

Вот и узнал, кем был ряженый курсант. Оказывается, из рода Толстых.

– Я буду жаловаться! – прорычал Лев, сел рядом с Голицыным, ненавидящими глазами уткнувшись в Михаила Юрьевича, после чего стал потихоньку отхлёбывать отвар из кружки.

Хм, а ведь методика Бутурлина работает. Таким макаром они через недельку уже не будут видеть свою жизнь без питательной каши. Хотелось аплодировать нашему декану. Он знал, что делает.

А видеть голодные лица мерзавцев было вдвойне приятно.

– Внимание, первый курс! – я оглянулся на голос и увидел Вяземского. – Сегодня у вас будет специальное занятие. Оказание первой магической медицинской помощи. Проходить будет во флигеле при медицинском факультете, поэтому после завтрака все на построение, а затем на занятие.

– Это что ещё за новость? – возмутился Голицын. – Какая ещё ПММП? Сроду ничего такого в этой академии не преподавали.

– Я же предупреждал, – мягко ответил на это куратор. – Вас ждёт множество сюрпризов.

– Надо было идти учиться позже, – вздохнул Николай. – Когда уже этого Бутурлина выпрут?

* * *

Занятия по оказанию первой магической медицинской помощи проходили в небольшой пристройке к главному корпусу академии. Пристройка была разделена на две части: в одной стояли койки, где студенты старших курсов лечили пришлых пациентов для прохождения практики, а во второй располагалось нечто среднее между лабораторией, операционной и кунсткамерой. Всюду стояли стеклянные ёмкости с частями демонических тел, в углу на каркасе красовался скелет летающей твари, которая, если мне не изменяла память, и была праотцом или праматерью тех самых шерстяных зверюг, что выбрались из прорыва и погибли в огне моего смерча.

– Это что такое⁈ – ничуть не стесняясь, голосом, полным презрения, выдал Голицын, когда мы вошли в кабинет, где некто с приглушённой руганью на своём горбу тащил макет демона-легионера в натуральную величину. А это ни много ни мало, а почти пять метров. – Что за голем?

Относились его слова к преподавательнице, которая нас должна была научить азам магической помощи, или к макету для меня осталось загадкой. Но Толстой внёс ясность своим едким комментарием.

– Семь на восемь, восемь на семь – это только голова, – брезгливо выдал Лев, который с недавнего времени стал держаться рядом с Николаем. – Что ещё за кунсткамера?

Преподавательница, судя по энергетике, сильный лекарь, действительно была просто огромна. Она возвышалась над самым высоким из нас почти на две головы. При этом была достаточно широкой и основательной. Я прикинул, что в ней килограмм двести чистого веса, и это при практически полном отсутствии жира.

Черты лица у неё были соответственно крупные, поэтому, скорее, отторгали, но при этом, если смотреть на них непредвзято, были достаточно пропорциональными и даже симпатичными. Но, конечно же, первое впечатление создавалось такое, что перед тобой женщина, которая тушит избы остановленными конями. Как в игре «городки».

– Рада приветствовать вас на своём занятии, – пророкотала над нами преподавательница, ослепительно улыбаясь. – Меня зовут Аграфена Петровна Бабичева. И сегодня мы будем учиться оказывать первую магико-медицинскую помощь самим себе.

– А по вам и не скажешь, что вы можете помощь оказать, – Голицын уже отошёл от первого шока и вернулся к своей обычной манере: хамить и дерзить, но при этом он не осознал, что слишком близко приблизился к преподавательнице. – Вам бы лучше борщи рожать да детей варить, чем пытаться учить аристократов со своей внешностью.

Лично я поостерёгся бы говорить подобное человеку, у которого кулак раза в полтора больше твоей головы. Причём, находясь в непосредственной близости от этого самого кулака. Но Голицын, видимо, совсем страх потерял. Точнее, чувство самосохранения.

Но Аграфена Петровна оказалась достаточно изощрённым человеком. Она взяла Николая за воротник кителя тремя пальцами и подняла на полметра вверх, как нашкодившего котёнка. Потом встряхнула и ласково посмотрела в глаза.

– А тебя я сделаю пособием для лечения переломов различной степени тяжести, – мягко, словно с родительским участием проговорила Бабичева. – У тебя как раз конституция позволяет.

– Отпусти…те меня! – Николай пытался брыкаться, и от этого зрелище становилось ещё более смешным; остальные сокурсники начали хмыкать сначала в кулак, а затем и вовсе смеяться в открытую. – Поставьте меня на землю, пустоголовая вы ведьма!

– А то что? – Аграфена Петровна улыбнулась ещё шире. – Ты пожалуешься дяде? Жалуйся, – она поставила его обратно. – Но знай, что большинство болячек генерала Ермолова излечивала я.

– Да что это вообще такое? – Лев в расшитом драгоценностями кителе даже не пытался скрыть брезгливое отношение к происходящему. – Какого хрена нас будут учить какому-то знахарству деревенские бабищи, а? – он как будто обращался ко всем, даже голос повысил, но смотрел только на Аграфену Петровну. – На кой-нам вообще изучение первой помощи? Во всех боевых соединениях, если кто-то из нас туда вдруг и попадёт, есть полковые лекари. Они даже мёртвых на ноги поднимают! Поэтому вы все, как хотите, а я пойду поищу что-нибудь съедобное в этом пристанище насилия и отсутствия логики.

– «Бабища», – ни к кому не обращаясь, да и едва слышно фыркнул парень, которого я приметил ещё вчера. – Эта «бабища» на границе перехода к уровню боярыни. Встретишься с такой в бою, и тебя уже ничего не спасёт, гарантированная смерть. Зато после боя – гарантированная жизнь.

Всю эту тираду слышал только я. Даже мои друзья больше заинтересовались тем, что происходит между преподавательницей и Львом. А я заинтересовался парнем. Он создавал впечатление отщепенца. С ним никто никогда не общался, и он всегда и всюду был один. Никогда и никто не подходил к нему даже, чтобы пожать руку. Как видно, он и общаться привык сам с собой. Только вслух.

Тем временем Бабичева остановила запланированный отход курсанта в расшитом кителе, попросив подождать пару минут и обратилась к остальным.

– А скажите мне, любезные, – голос у неё был громкий, зычный, можно даже сказать, командный. – Зачем нужна первая помощь боевому магу?

Все молчали, то ли вспоминая формулировку, заученную ещё в школе, то ли просто не хотели отвечать. А мне почему-то захотелось высказаться, и я выдал:

– Ранения случаются обычно на линии соприкосновения с противником, – чётко, словно отвечая вышестоящему офицеру отрапортовал я. – Первая магико-медицинская помощь необходима для того, чтобы иметь возможность добраться до полкового лекаря. Если не знать, что делать с ранами незамедлительно, можно сдохнуть по пути от шока, боли, кровопотери и многого другого. Именно поэтому базу первой помощи знать необходимо, и для прохождения службы на Стене данная дисциплина обязательна к изучению!

– Молодец, – Аграфена Петровна мне кивнула с уважением в глазах и снова переключилась на Льва. – Теперь понятно?

– Класс, – выдал парень, который до этого рассуждал о Бабичевой, а потом украдкой глянул на меня.

Я решил, что должен разобраться в происходящем.

– Виктор фон Аден, – сказал я и протянул ему руку.

Парень открыл рот, словно хотел что-то сказать, и даже руку начал поднимать, чтобы пожать мою, но в последний момент замер. Что-то было явно не так.

– Артём, – наконец, сказал он и легко прикоснулся к моей руке, но не пожал её. – Муратов. Но лучше не подходи.

Он опустил глаза и постарался уйти подальше от меня. Сказать, что данная ситуация озадачила меня, ничего не сказать. Я даже огляделся по сторонам и увидел напряжённый взгляд Радмилы Зорич, направленный на меня.

Я решил, что разберусь с этим, но позже. Сейчас основное действо происходило возле Аграфены Петровны. Честно говоря, лучшего преподавателя и пожелать было сложно. То, что она сделала дальше, обсуждалось ещё несколько дней подряд.

– Подойдите-ка ко мне, любезный, – проговорила она Льву голосом, наполненным непередаваемой мягкостью, настолько, что он даже не смог сопротивляться. – Дайте-ка вашу руку, – она взяла правую руку курсанта за запястье и положила на небольшой стол перед собой. – Смотрите. Основное, чему вы должны будете сейчас научиться, это делать лечебный кокон от переломов.

– Что⁈ – повернулся к ней Лев и попытался высвободить свою руку, а остальные собравшиеся замерли. – А-а-а! – его крик разнёсся на весь флигель, потому что, не изменившись в лице, Аграфена Петровна сломала ему мизинец на правой руке. – Отвали от меня! Больно, ёп!.. Сумасшедшая сука, отпусти руку!

Но Бабичева делала вид, словно ничего не происходит.

– В моменты резкой боли, – размеренно говорила она, неведомым образом перекрывая крики удерживаемого ею курсанта, – вы должны уметь зачерпнуть маленький шарик маны прямо из источника. И вот этой голой силой обернуть место травмы, причиняющее боль. Как будто бинтиком или подорожником. Это делается для того, чтобы оставаться в сознании, здраво мыслить и продолжать выполнять боевые задачи. А не биться в конвульсиях, как в нашем случае, – она кивнула на Льва, у которого уже слюна от ярости выступила на губах. – Понятно?

Кто-то кивнул, но большая часть просто стояла и смотрела на происходящее широко открытыми глазами, не понимая, о чём им вообще говорят. У меня всё это вызывало только улыбку.

– Лев Николаевич, – обратилась она тем временем к удерживаемому курсанту. – Вы бы вместо того, чтобы визжать, как свинка на забое, попробовали бы действовать, как я говорю.

– Да пошла ты, тварь охреневшая! Я на тебя жалобу напишу! – продолжал сквозь выступившие слёзы вещать Лев.

– Ну что ж, – вздохнула Аграфена с таким видом, словно хотела, как лучше, а получилось, как всегда. – Если будет, чем писать, – проговорила она, – то обязательно напишешь, – и сломала курсанту безымянный палец.

Вой разнёсся на всю округу, но, кажется, никого из вышестоящего руководства особо не волновал.

– Отпусти меня! Отпусти! Больно же! – голос Льва Николаевича и правда уже походил на визг поросёнка, а ведь это оказались сломаны только два из пяти пальцев. Я уже предчувствовал настоящий праздник.

– Учитывая, что сил у вас пока немного, – Аграфена Петровна снова перевела своё внимание на нас. – Рассчитывайте, что каждый такой бинтик должен быть не больше двадцати пяти единиц маны. Позже, когда научитесь этой технологии, будете тратить десять-пятнадцать единиц, не больше. А пока – так. Зато наверняка, – она снова посмотрела на подопечного. – Ну что, тебе хватит этой боли, чтобы научиться?

– Ты работаешь последний день, сука! – выдохнул Лев, а затем взвыл от перелома третьего пальца.

– Иногда, – Бабичева обвела нас взглядом, – одного единичного источника боли недостаточно, чтобы человек смог аккумулировать энергию для собственного излечения, и тогда приходится применять концепцию множественных очагов.

Я уже не смог это слушать с серьёзным лицом и откровенно рассмеялся. Костя и Тагай подхватили моё настроение. Затем к нам присоединились ещё несколько человек.

Лев же побагровел от боли, злости и безысходности. Полагаю, никогда в жизни его ещё не ставили в подобное положение.

Смог он сделать то, что ему говорили с самого начала только после четвёртого сломанного пальца. Правда, всё равно не так, как это задумывалось.

– Вот посмотрите! – Аграфена Петровна продемонстрировала руку курсанта всем собравшимся. – Наш Лёвушка, молодец, и смог наложить исцеляющую повязку себе на руку, – она одобрительно посмотрела на него, а затем склонила голову чуть набок. – Только вот я же говорила, что следует использовать двадцать пять единиц, а ты схватил все сто пятьдесят и замотал руку аж по локоть!

– Да кто вас знает, – сглотнув, ответил тот. – Вдруг вы дальше ломать пойдёте.

Бабичева, наконец, отпустила руку Льва, предварительно излечив ранее покалеченные пальцы, и тот обхватил её здоровой, в неверии проверяя собственную целостность.

– А вот это, – она снова обратилась ко всем нам, – первая здравая мысль от Лёвы за сегодня. В условиях, приближенных к боевым, иногда так поступать даже разумнее. А теперь подходите по одному, будем пробуждать в вас умение накладывать исцеляющие повязки чистой силой.

Курсанты буквально забурлили от такого предложения. Никому не хотелось, чтобы им ломали пальцы. Но бежать было некуда. Аграфена Петровна возвышалась над всеми и видела каждого. Она мило улыбнулась и сделала приглашающий жест к столу.

– Сначала желающие, – гостеприимно сообщила она.

* * *

Череда сломанных пальцев и наложенных на них «перевязок» при помощи силы, почерпнутой из источника казалась нескончаемой. Многие никак не могли взять в толк, что именно от них требуется, другие противились мысли, что им вообще что-то будут ломать. Одним словом, обычное практическое занятие с некоторыми пикантными особенностями.

– И это что же получается? – вслух задумался один из наших сокурсников уже после того, как смог наложить себе магическую повязку. – Так можно научиться всё исцелять? – кучерявый парень явно из небогатого рода с удивлением смотрел на собственную руку и шевелил сращёнными пальцами. – Суперумение, получается? А со временем можно научиться и других так лечить⁈

– Так, стоп! – Аграфена Петровна даже прервалась от членовредительства очередному курсанту. – Послушайте меня внимательно. То, что вы сейчас проходите, это работа с голой, чистой энергией вашего источника, – она выделила голосом слово «вашего». – И воздействовать таким образом вы можете только на своё собственное тело! Вы не станете от этого лекарями, способными излечить других! Запомните это раз и навсегда, то, что вы узнаёте сегодня, лишь возможность попытаться спасти свою жизнь в экстремальных условиях. Не более того!