Текст книги "Наследник пепла. Книга I (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

Соавторы: Дмитрий Дубов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

На окончание представления я так и не успел. Когда вернулся ко входу в театр, оттуда уже выходили люди. Глядя на их просветлённые лица, некоторые из которых были в слезах, я даже пожалел, что не досидел до конца. Ладно, надо будет найти первоисточник и прочитать, чем там дело кончилось.

– Ты куда пропал? – строго спросила меня мать, и в её глазах блеснули искры, но не злости, а беспокойства за меня. – Уж думали в туалет гонца засылать, чтобы тебя искать. Что, шампанское несвежим оказалось?

– Да я даже не пробовал, – хмыкнув ответил я и обнял мать. – Нет, просто встретил друга из академии, вот и вышли парой слов перекинуться.

– Друг ли? – многозначительно произнесла Горислава, беря курс на нашу казённую квартиру. – Что-то я не думаю, что можно первый день познакомиться, сдружиться и за несколько часов соскучиться.

– Мамочка, это на что это ты намекаешь? – хлопая ресницами, спросила Ада, переводя взгляд с ехидной улыбки матери на меня, едва сдерживающегося от смеха. – Думаешь, он нас обманывает?

– Наша мама, – ответил я, опередив родительницу, – намекает на то, что друг был женского пола, и подозревает, что столь быстрое соскучивание по такому человеку вызвано исключительно подростковыми гормонами. Но я спешу заявить, что это неправда. Друг мужского пола, и мы с ним действительно вышли просто поговорить.

– Просто поговорить, – развела руками мать. – Час прошёл почти. Представление закончилось. А он разговоры болтает. Ладно, надеюсь, не натворишь глупостей, – затем обернулась к дочери и даже остановилась на несколько секунд. – Оба не натворите!

После ужина мать вызвала меня к себе. Ещё раз внимательно посмотрела, словно приглядываясь ко мне.

– Знаешь, – проговорила она через какое-то время, – ещё несколько дней назад я бы тебе не доверила столь серьёзной информации, как хочу сейчас, но теперь вижу, что ты готов. Ты как будто очень быстро повзрослел. Уезжали мы – ты был совсем ещё дитя, хоть и боевое. А когда приехал к капищу, уже был взрослым. Уж не знаю, эксперименты отца на тебя так повлияли, или что. Но сейчас я вижу, ты – человек серьёзный, который не пропустит мои слова мимо ушей.

Я улыбнулся. Мать есть мать. Она будет подстилать соломку своим детям даже если те уже с седой бородой будут, а она сама – согбенной старухой. Но в её памяти всегда останется то агукающее недоразумение, лишь чертами своими напоминающее человека. Крохотного человека.

– Мам, не переживай, – проговорил я, присаживаясь на кресло, чтобы немного разрядить обстановку. – У меня всё под контролем. За Адой я тоже прослежу, чтобы она не наделала глупостей. Завтра пойду узнавать по поводу общежития.

– Вот! – мама указала на меня пальцем, а затем подошла к массивному комоду и взяла с него небольшой деревянный ящичек, но без изысканной резьбы, какая присуща шкатулкам. Поставила ящичек перед собой и достала две бумаги. – В общежитии вы будете жить в разных корпусах, но у тебя будет пропуск к сестре практически в любое время.

Маман вынула из ящичка несколько бумаг и протянула мне. Я принял их и начал перебирать.

Если у сестры уже была отмечена комната, в которую её определили, то у меня в подобной же графе стоял прочерк. Ещё был пропуск на моё имя в женскую часть общежития. Я ухмыльнулся, представив, сколько молодых парней отдали бы многие богатства мира за такое. А меня вот уже другое беспокоит.

Затем я глянул на выведенное каллиграфическим почерком моё имя: баронет Виктор фон Аден. Тогда, почти два десятилетия назад, в моей настоящей юности, это словосочетание звучало, как песня, как признание меня этой вселенной. А сейчас я просто смотрел на бумагу и радовался тому, что всегда смогу быть рядом с сестрой. Чтобы с ней ничего не случилось.

– Спасибо, – ответил я, пряча бумаги. – Мне завтра меньше беготни будет. Но могла бы и не беспокоиться. Безопасность сестры для меня превыше всего.

– Ты буквально читаешь мои мысли, – улыбнулась мать, запуская пальцы в ящичек ещё раз, и извлекла оттуда плетёный медно-красный под цвет моих волос браслет. – Никогда не снимать! – строго проговорила она, повязывая его мне на руку. – Сестре уже повязала, а это твой. Запомни, ни в душе, ни в бане, ни в драке, ни на ночь. Ни-ког-да! – Горислава выделила каждый слог и погрозила мне пальцем. – Приедете на каникулы, заменю. А до этого – ни-ни! Ясно?

– А что он может? – спросил я, стараясь как-то разрядить обстановку.

– Дай тебе боги никогда этого не узнать, – мать покачала головой, и я вспомнил этот жест, когда мы сидели с ней после смерти отца и брата, ожидая, что должны забрать и меня. И я порадовался, что в этой жизни такого не было. И не будет! – Но сила рода в критической ситуации тебя защитит.

Приподняв бровь, я ещё раз осмотрел браслет. Ну да, силу я в нём чуял. Причём, не чуждую, родную. Правда, не тохарскую.

– Ещё что-то? – встав достаточно рано и зная, что завтра подниматься надо будет не позже, я хотел лечь спать пораньше, но и проигнорировать наставления родительницы не мог. – Просто устал немного.

– Конечно, а ты как думал? – но мать не собиралась меня пока отпускать, она подошла к шкафу и вынула оттуда целую стопку нижнего белья. – Форму вам выдадут в академии, – проговорила она, сгружая передо мной одежду. – Она сама по себе, как артефакт, будет защищать, но! – мать пристально посмотрела мне в глаза. – Нижнее бельё носить только это, понятно?

Я подцепил пальцем пару маек и обнаружил трусы с весёленькой расцветкой.

– Мам, но вот эти трусы слишком светлые, да ещё и в какой-то крестик вышиты, – я попытался отодвинуть кипу белья, но не смог, мама воспользовалась силой. – Меня ж засмеют!

– Знаешь, что? – с упрёком ответила родительница. – Если трусы помогут от удара демона и спасут твои, прости меня боги, причиндалы, то тебе плевать будет в крестик они, в горошек или в цветочек! И уж тем более плевать на мнение окружающих! Пусть не разглядывают!

– А что прям спасут от удара? – я с вновь появившимся интересом придвинул стопку белья обратно к себе. – Или преувеличиваешь?

– Один удар точно выдержат, – с гордостью ответила маман.

– Тогда дайте двое, – хохотнул я.

Но выражение лица матери осталось суровым.

– Я сказала – пятеро! – правда, тут уже и она не выдержала, и мы оба едва сдержались, чтобы не расхохотаться.

Дыхание я восстановил лишь через минуту.

– На этом-то всё? – спросил с надеждой, потому что чувствовал, как хочу спать, и боялся упустить этот момент. – А то вставать завтра рано.

– Потерпишь, – ответила маман и махнула рукой в её фирменном стиле, чем вызвала у меня улыбку. – Чай не каждый день родная мать наставления даёт да в академию провожает. Ты вот на что жить собрался?

– Ну… – хотел ответить, мол, форму выдадут, крышу над головой дадут, кормить будут, чего загоняться, но тут же вспомнил, что сам уже думал о том, каким образом найти заработок. – Да, согласен, деньги необходимы. Устроюсь на работу, что-нибудь придумаю.

– На работу он устроится, – фыркнула мать и жестом фокусника снова полезла в небольшой ящичек. Честно говоря, не удивился бы, если бы там оказались пачки денег, но нет, всё было прозаичней. – Вот тут данные двух счетов в Первом Имперском банке. Один на тебя, второй на Аду. Вам хватит, чтобы не чувствовать себя малообеспеченными на фоне этих напыщенных индюков! – последние слова она проговорила с некоторым даже отвращением. – Каждый месяц сможете брать определённую сумму.

– Ого! – постановил я, поднеся бумаги к глазам. – Откуда такие средства? Неужто отец расщедрился?

– Да будет тебе, – при упоминании отца у мамы всегда теплели глаза, и подобное я встречал очень редко. – Ты же знаешь, ему ещё усадьбу строить. А вот вспомнить, что мама-то у тебя не из нищего рода никак?

– Вот даже как, – да, почему-то мне никогда в голову не приходила мысль о финансовом состоянии мамы, так как я её никогда не отделял от отца. – Занятно. И много у тебя ещё подобных секретов?

Горислава засмеялась, словно заправская ведьма.

– Достаточно, чтобы ты не узнал о большей части из них, – затем она села рядом и положила свою ладонь на мою руку. – Ты знаешь, я же вышла за твоего отца по любви. Мне говорили, что за чужака нельзя, а мне было плевать. Его глаза, его выправка военная, его вот эта коса красная, ух! Я прям млела, когда его видела. Ну и, конечно, кое-кто из наших говорил, что я не достойна материального обеспечения родом. Но отец сказал: «Цыц! Она по совести живёт!» и назначил мне финансирование.

– Всё равно эти деньги давным-давно можно было прожить, – я пожал плечами, вспоминая сегодняшний вечер в театре. – Приёмы, балы, выезды, фуршеты. Да мало ли. От службы откупиться, в конце концов.

Сам сказал и тут же понял, что сморозил чушь. Не таков был Борис фон Аден, чтобы деньгами откупаться от службы. Он всегда был прям и решителен. А также честен со всеми, кто с ним имел дело.

– Ты же знаешь отца, – словно в тон моим мыслям ответила мать. – Он же у меня гроша не возьмёт. Мол, это тебе на булавки, а семью должен обеспечивать глава! И обеспечивает же! Вон, поди ж ты, уже и барон.

Мама мечтательно смотрела вдаль, и я понимал, что перед её глазами на гарцующем белом коне восседает её принц и по совместительству мой отец. Как, оказывается, много мелочей ускользнуло от меня в первой жизни. Ничего, в этой я не один миг, ни одну эмоцию не упущу!

Тут же вспомнилось, что, когда строилась усадьба, отец с матерью специально покупали для основания артефакторный защитный контур. Стоило это каких-то совершенно безумных денег, но я почему-то не придал этому значения. Даже не появилось мысли, откуда они могли взяться. Теперь же стало понятно.

Только вот принять денег даже от матери я не мог. Уж не знаю, что сыграло во мне, но средства для существования я должен заработать сам и точка. Это, как мышцы. Если кто-то будет отжиматься и подтягиваться за тебя, ты ничего не накачаешь. Накачает другой.

Но и отказать этой замечтавшейся женщине в такой момент я тоже не мог. Не хотел её обижать. Что ж, решение пришло само. Деньги на содержание Ады я буду аккуратно снимать, а эти пускай лежат в банке. Ничего с ними не случится. В крайнем случае можно будет перехватить на время.

Я сидел и любовался мамой – совсем ещё молодой, без всех тех ужасных морщин, следов горя, с которыми я её запомнил. Ещё умеющей смеяться и поддевать так, что хочется хохотать и ругаться одновременно. Живым и очень эмоциональным человеком. Пусть такой и остаётся. Не хочу, чтобы беда выпивала её до дна.

– Так, – она вдруг спохватилась и с любовью посмотрела на меня. – Я тебя уже задерживаю. Давай-ка ты иди спать. А утром я тебе выдам последние ценные указания.

– Хорошо, – кивнул я, чувствуя, как слипаются мои глаза. Всё-таки сегодняшний день был не самым лёгким. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сын, – ответила мать и сделала оберегающий знак рукой.

* * *

Утро началось с того, что мама протянула мне две бутылки своей самой лучшей настойки. Надо же, я и не знал, что она брала их из Горного.

– Мам, и зачем? – я уставился на неё, отправляя в рот очередную порцию овсянки с малиной. – Ты же знаешь, что я не пью.

– Это не тебе, балда! – суетящаяся в гостиной женщина ничем не напоминала вчерашнюю романтическую натуру, это была подтянутая суровая надсмотрщица, проверяющая, всё ли сделано по регламенту. – Ты как собираешься отношения с начальством выстраивать?

Тут она оказалась права. Я снова вспомнил все свои долгие годы на Стене. Там действительно всё решалось табачком, выпивкой и прочими «деликатесами». Причём, это даже не считалось чем-то зазорным, а, скорее, нормой жизни.

– Ну да, согласен, – я кивнул, забирая и укладывая пузатые бутылки к себе. – Спасибо тебе, мам.

Она склонилась ко мне и ткнула пальцем в щёку, мол, целуй. Я чмокнул её, глянул на часы и понял, что уже опаздываю.

– Ладно, я побежал, – махнул рукой, подхватил свой нехитрый скарб и вышел из квартиры на улицу.

Аду мать отведёт сама, сегодня я там не нужен. Разве что ближе к вечеру зайти и проверить, как сестра устроилась. Впрочем, я был уверен, что мама не допустит притеснений родной крови.

В академии меня встречало невероятное столпотворение. Кроме заселения, сегодня ещё был день открытых дверей. Высоко и не очень поставленные аристократы могли посмотреть, как будут проживать их детки в ближайший год-два. Некоторые и дольше, всё зависело от специализации.

Лично я изначально тут надолго задерживаться не собирался. Мне нужен был только Тагай. Но так уж вышло, что сюда же я затащил и сестру. Это означало, что пока она тут, и я должен быть рядом. А если потребуется отлучиться? Ничего, что-нибудь придумаю.

Распределение мест в общежитии происходило довольно интересным образом. Комнаты на втором этаже не отличались особым комфортом. Они с огромной натяжкой могли служить жильём для аристократов. Зато на третьем этаже располагались уже целые квартиры с душевыми, гардеробными и кухней. На четвёртом – всего четыре такие квартиры со всеми удобствами.

Но я знал Бутурлина. И знал, что не в его стиле потакать знатным студентам, особенно в части роскоши. Он и сам, когда приезжал на Стену, не требовал к себе особого отношения, а нёс все тяготы службы вместе со всеми.

Ещё внизу я нашёл списки и выяснил, что распределён на второй этаж. Что ж, неплохо. Но самое главное, что рядом с моей фамилией значились и две другие: Жердев и Добромыслов. Видать заметили, что мы держались вместе, и решили заселить в одну комнату. Правда, я не сказал бы, что мы с Тагаем выказывали такое уж дружелюбие.

В переходе из главного корпуса в общежитие я наткнулся на Костю. Тот мечтательно оглядывал свой новый дом, но казался излишне рассеянным.

– Привет, – сказал я, войдя в зону видимости. – Ты чего такой задумчивый?

– Да вот, – ответил Костя. – Новая жизнь. Как-то не верится даже, – он пристально всмотрелся в меня, словно видел что-то такое, чего другие не могли. – Как думаешь, тут будет хорошо?

– Хорошо или плохо мы делаем себе сами, – ответил я на это совсем не философским тоном. – Пойдём устроимся получше, пока есть такая возможность.

Мой новый знакомый аж запнулся.

– А так можно? – удивлённым тоном спросил он, выказывая удивление.

– Нужно, – и вот в этом я был уверен.

В «нашей» комнате, рассчитанной на четверых оболтусов, меня мало что устраивало. Правда, ко всему можно было привыкнуть. И к солнцу, которое будет бить в окна с самого раннего утра. И к стояку слива, идущему сверху. И даже к шуму на третьем этаже. А там как раз какие-то высокородные отпрыски выясняли между собой, кто займёт апартаменты. Тьфу на них. С такими людьми вообще не хотелось иметь ничего общего. Они не станут защищать Родину, если потребуется.

Но всё решила другая мелочь. Я открыл окно и выглянул наружу. Ну, конечно, как иначе. Там чуть ли не празднично блестел свежезалитый бетон.

– Э, нет, – задумчиво протянул я. – Так дело не пойдёт.

– Что? Почему? – Костя явно не понимал моего настроения.

– А ты посмотри вниз, – посоветовал я.

– Ну бетонные дорожки проложили, и чего? – до парнишки всё ещё не доходило.

Впрочем, на него пока времени не было. Надо было найти коменданта, ответственного за заселение, пока этого не сделали все остальные. Всё-таки в самом начале заселения договориться о смене локации проще. Вот только как бы узнать пристрастия сего несомненно важного человека?

Я припомнил, что закинул в сумку для Ады шоколадку, чтобы вечером наведаться в гости и подсластить пилюлю переезда.

«Прости, сестрица, но шоколадка нужна мне для других целей», – подумал я и направился в секретариат академии, куда и подавал документы на поступление. Костя, не отставая, следовал за мной. Его заинтриговало моё поведение, и он не мог позволить себе пропустить всё происходящее.

В кабинете стоял невообразимый гвалт. Девочки были завалены бумагами чуть ли не под потолок, а из соседнего кабинета кто-то кричал им поторапливаться.

– Барышня, милая…

– Я сегодня не милая и вообще не барышня, приходите завтра! – со стоном отрезала симпатичная брюнетка с толстой косой и очками в толстой оправе.

– Ну спасите меня, уделите мне не больше минуты вашего времени! – взмолился я и придвинул к страдалице, на бейдже которой красовалось имя «Ульяна Волчек», шоколадку.

Она нахмурилась, но, увидев шоколадку, закусила губу и спустя секунду кивнула, внутренне решившись на сотрудничество.

– Минута пошла.

– Кто у нас комендант общежития боевого факультета?

– Мартынов Михаил Юрьевич, боевой офицер. Стаж на Стене пятнадцать лет.

Ульяна оттарабанила информацию за четверть минуты и демонстративно уставилась на часы, намекая на стремительно истекающее время.

– Адекватный или?..

– На вид адекватный, – тихо проговорила девушка, задумчиво теребя косу, – Только явно не в восторге от назначения.

– Насколько не в восторге? – поинтересовался я также негромко. – Стоит броню одевать перед посещением?

– Не поможет, – секретарша скупо улыбнулась. – Вы же поймите, его же списали на пенсию по причине магической инвалидности. Его Бутурлин с собой со Стены притащил, говорят, чуть ли не силой. И Мартынов теперь ходит и говорит, что, когда общежитие полностью заселят, его следует «взорвать к демоновой матери», цитирую, – девушка развела руками.

– Ясно, – кивнул я, улыбаясь. – Это как раз – нормальная реакция. Спасибо вам, милая Ульяна! Вы – наша спасительница! Если когда-то сможем вам чем-то помочь, обращайтесь. Курсант фон Аден и курсант Жердев всегда к вашим услугам.

Мы откланялись и вышли из секретариата.

Глава 11

– Ничего себе у тебя навык общения с девушками прокачан, явно выше новика, – пошутил Костя, но в его глазах я заметил уважение. – А зачем нам эта информация была?

– Чтобы идти договариваться к коменданту и не опростоволоситься!

По дороге к коменданту мы заскочили в небольшой магазинчик и купили различных сладостей: сгущёнку, шоколад и пряники. К ним я ещё попросил сбор из ароматных трав. Когда всё это складывал в сумку, то меня даже пробило ностальгией.

Стена вымораживала из своих защитников все чувства как добрые, так и злые. Люди становились лишь тенями себя прежних. Постоянный мороз, ветер, снег. Организм всё время требовал сладкого и горячего, что со временем привело к образованию двух основных валют, хорошо, двух с половиной.

В редкий свободный от караула день можно было употребить и горячительного. А если идти в караул, то только чай. Причём не китайский или индийский, нет. Наш. Родовичи собирали травы, варили отвары и поставляли на постоянной основе на Стену безвозмездно. Половина сборов была тонизирующего и укрепляющего действия. Мало кто предпочитал им алкоголь. Ведь на Стене любая, даже минимальная, прибавка к жизненным силам могла однажды спасти жизнь. За годы привычка пить сборы въедалась намертво, выделяя настоящих боевых магов от парадно-выходных.

Дверь с табличкой «Мартынов Михаил Юрьевич» мы обнаружили в самом дальнем углу первого этажа среди технических помещений. Перед тем как постучать я осмотрел нас с Костей. Одежда в порядке. Шнурки завязаны, все пуговицы застёгнуты, волосы уложены. Дав знак Косте молчать, я трижды постучал в дверь и отворил её, чётко обратившись:

– Здравия желаем, господин комендант общежития боевого факультета Всероссийской Академии Магии имени Христофорова Емельяна Рюриковича. Разрешите обратиться?

За дверью обнаружился довольно обширный кабинет, заваленный бумагами и ящиками с документацией. Более-менее свободный кусок был между рабочим столом и окном. У последнего и стоял комендант общежития.

– Можно Машку за ляжку, а к старшему по званию следует обращаться… – на автомате начал он отвечать, видимо, не первый раз за этот долгий день, но вовремя остановился. Осмыслив услышанное, он отвернулся от окна и уставился на нас с прищуром, словно решал сожрать нас сразу или дождаться обеда. – Разрешаю, курсанты…

– Курсант фон Аден и курсант Жердев.

– И что понадобилась курсантам вон Аден и Жердеву? – спросил Мартынов, тяжело вздыхая. – Опять душевая кабина узковата? Или ниша для герба низковата?

– Никак нет, господин комендант общежития боевого факультета… – снова начал было я обращаться к Мартынову по уставу, но тот замахал руками, прерывая меня.

– В стенах академии можно сократить до господин комендант общежития.

– Есть сократить до господин комендант общежития, – всё так же вытянувшись во фрунт, отчеканил я. – Мы не из этих, – Костя за моей спиной хмыкнул, а я указал глазами на верхние этажи, где сейчас происходило побоище за комфорт. – Мы нормальные. Вообще познакомиться зашли, – я прошёл внутрь, к столу, Костя же тоже вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Отец говорит, что на новом месте службы всегда необходимо знакомиться с людьми, от которых зависит твоя жизнь. Вот мы здесь.

Мартынов не то чтобы подобрел, скорее, насторожился. Прищурился и окинул меня пристальным взглядом.

– А кто у нас отец?

– Борис фон Аден, командир гвардии в Горном, ранг Ярый, – отчеканил я и тут же поправился, – с недавних пор барон фон Аден, если это имеет какое-то значение для столицы.

– С чем, говоришь, пришёл? – поинтересовался Мартынов, завершив осмотр.

Я достал из сумки одну из пузатых маминых бутылок и выставил на стол.

– Знаешь что, – комендант моментально растерял все зачатки расположения. – Идите-ка вы со своей алкашкой подальше.

– Обижаете, господин комендант общежития. Это бальзам от Рароговых, – не моргнув, ответил я. – Пригодится в дни январских вьюг. А основные-то подарки вот: сгущёнка, шоколад, баранки, пряники. И травяной сбор, – я уже видел, как он с расширенными глазами поворачивается обратно. – Липовый, кстати, очень вкусный, изнутри все потроха прогревает, если вдруг озноб охватит.

Михаил Юрьевич, заметно прихрамывая, подошёл к столу и воззрился на то, что я вытащил из сумки. Судя по его взгляду, я угадал, что нужно брать.

– Теперь вижу, что к службе имеешь отношение, – он ещё раз оглядел меня и взгляд остановился на косе. – Из тохаров?

– Так точно, – кивнул я. – Из тохаров. Три поколения семьи служит в Горном. Я после учёбы собираюсь продолжить традицию.

Наш заход к коменданту был бы совершеннейшей авантюрой, если бы не ещё одна традиция со Стены. Получатель всегда угощал дарителя принесёнными вкусностями. Оптимисты видели в этом соблюдение древних законов гостеприимства, реалисты же перестраховывались, чтобы их, не дай боги, не отравили от щедрот чужой души.

Мартынов на пару секунд задумался, а после похромал к шкафу, откинув пачки документов с пути. Створка старого посудного серванта скрипнула, явив миру старенький самовар. Решившись разделить с нами еду, Мартынов перестал быть старшим по званию, а стал гостеприимным хозяином. Смена социальной роли стала заметна почти сразу.

– А чего сразу не сказал? – проворчал он, доставая пузатый самовар. – Давайте тогда уж чай пить, да поговорим. Я-то даже не надеялся, что у меня нормальные студенты будут. Думал, уволиться к демоновой матери прямо сегодня.

«Нет, – подумал я с улыбкой. – Не сегодня, а завтра. Сразу после того, как взорвал бы всю общагу».

У Кости чуть глаза на лоб не полезли от такой резкой смены настроения коменданта, но он стоически молчал, позволяя мне играть первую скрипку.

Через двадцать минут мы уже обжигались ароматным липовым сбором, заперев изнутри дверь кабинета на ключ. Мартынов поглядывал на нас, а сам один за другим отправлял в рот куски печатного пряника. Сразу стало ясно, что это его любимое лакомство. Надо взять на вооружение.

Некоторое время мы делились впечатлением про Стену и служение отечеству. Мартынов живо рассказывал, как устранял демонов при прорывах. И в его глазах я видел многие трупы этих тварей, перемалываемые его магией.

Мне оказалось довольно сложно поддерживать разговор, потому что я постоянно хотел вставить что-то из своего опыта. И как бы я потом оправдывался? Но то, что уж совсем не мог удержать, списывал на рассказы отца и брата, чем очень быстро заслужил уважение коменданта.

– Ну что, курсанты, – проговорил он, хитро подмигивая нам после того, как налил всем по третьей чашке чая. – Тоже хотите комнату на третьем? С душем там, с туалетом отдельным? Если что, я могу за полчаса всё устроить.

Я на автомате глянул на Костю и увидел, как у того загорелись глаза. Он решил, что раскусил мой хитрый план. Что ж, придётся его разочаровать.

– Нет, – я покачал головой. – Была бы моя воля, я бы на первом поселился. Но тогда вообще навыки десантирования растерял бы. Да и жилых комнат там нет, насколько я знаю.

– Так-так-так, – заинтересованно произнёс Мартынов.

А вот Жердев выглядел немного разочарованным, видимо, всё-таки раскатал губу на излишние удобства.

– Ну а что? – я пожал плечами. – Второй этаж для отработки построения по тревоге идеален. Единственное, что смущает, это нововведения нашего декана. Свежий бетон – его задумка? – Мартынов хмыкнул. – Или ваша?

– Скажем так, – Михаил Юрьевич с сожалением пошарил по столу глазами, но пряники он уже все съел, поэтому остался только шоколад. – Мы придумали это вместе. Ну, скажи мне на милость, что это за маг, которому лестница нужна при спуске?

– Логично, – согласился я, выждав несколько секунд. – Но хотелось бы, чтобы внизу всё-таки что-то амортизировало мягче, чем камень.

Костя совсем растерялся, видимо, не понимал, о чём речь. А вот Мартынов прекрасно меня понял, на что даже удовлетворённо кивал.

– Вас двое? – спросил он уже совсем другим, деловым тоном.

– Трое, – сразу поправил я его. – И мы все без особых заскоков. Проблем не доставим.

Завхоз прищурился, затем полез куда-то в ящики стола и некоторое время там ковырялся.

– Как знал, – проговорил он, разгибаясь. – Несколько кустов сирени всё-таки оставил, – он протянул мне ключи, но практически сразу передумал. – А пойдёмте вместе посмотрим.

– Будет даже лучше, – ответил я, поднимаясь со своего места.

Честно говоря, чай уже грозил политься через уши.

– Комната, правда, рассчитана на двоих, – сказал Мартынов, хромая к двери. – Но, если немного ужаться, то и троим будет в самый раз. Второй этаж, под окном – сирень, крайняя комната к лестнице, но не на самом проходе, а немного в закутке.

– Идеально! – констатировал я.

– Есть своя душевая и санузел, – продолжил Михаил Юрьевич уже внутри нашего нового жилья. – Небольшая гардеробная и небольшая ниша для кухоньки. Но, если втроём, то уже вряд ли уместится.

Оглядывая комнату, в которой нам предстояло провести ближайшее время, я понял, что это даже лучше, чем идеально. Всё продумано и просчитано. Причём, сразу становилось ясно, что проектировали тут всё отдельно от остального общежития, с упором на практичность. Тут даже был предусмотрен воздуходув, который в жаркую погоду обеспечивал комнату прохладой. И всё на своей тяге.

– Благодарим от всей души, – сказал я и легонько кивнул Мартынову.

Комендант вызывал у меня столь же положительные чувства, что и Бутурлин. Всё-таки боевые вояки значительно прямее и честнее, чем кабинетные крысы. И только они могут по достоинству оценить настоящие достоинства казённого жилья.

– Рано ещё, – усмехнулся Мартынов. – Все преимущества ночью оцените. Тогда спасибо и скажете. Кстати, сейчас форму принесут. Надо объяснять, что к чему?

– Никак нет, – ответил я, вспоминая боевые будни. – Уже имел возможность изучить.

– Тогда поздравляю с началом службы, курсанты! – внезапно, но с улыбкой рявкнул Мартынов, и мы инстинктивно вытянулись в струнку.

– Так вроде бы учёба только начинается, – решил заметить Костя.

– У Бутурлина сразу – служба, – ответил на это комендант, после чего перевёл взгляд на меня. – Передай отцу, что он отлично воспитал сына!

– Обязательно, – ответил я и проводил Мартынова взглядом.

Судя по всему, мы хорошо подняли ему настроение, и ждать того, что общага ночью взлетит на воздух, не приходилось. Но что-то будет точно, не зря же он предупредил.

– А что там с формой? – робко спросил Костя, когда дверь за Мартыновым закрылась.

– Когда Тагай придёт, расскажу, – ответил я, подходя к окну. – Чтобы два раза не повторять. Но в целом, помни: любая складка и неправильно застёгнутая пуговица могут привести к гибели.

– Всё так серьёзно? – удивился Жердев, хлопая глазами.

– А ты как думал? – мне было непривычно, что кому-то могут быть неизвестны подобные прописные истины. – Всё это сплетение артефактов. Совмести что-то неправильно, не будет работать. Или и того хуже – станет работать против тебя.

Стоило мне подумать, что куда-то запропастился Тагай и не решил ли он податься в бега, как в дверь постучали.

– Да-да, – ответил я, наблюдая, как в дверь вваливается Добромыслов. – Заходи, располагайся.

Вид его говорил о том, что мой будущий друг не слишком много спал предыдущей ночью, а может быть, и много бегал. От кого-то или за кем-то? Тут ответ, кажется, очевиден.

– Тесновато, – выдал он, оглядевшись. – Но судя по твоему довольному лицу – так и должно быть? – я только кивнул, внимательно наблюдая за тем, что станет делать Тагай. – А я пришёл в ту комнату, к которой был приписан, а тут хромой хрен говорит, что меня переводят в другую. Послали сюда.

– Этот хромой хрен – комендант общежития и боевой офицер, – хмыкнул я, поворачиваясь спиной к окну. – И, если ты хочешь комфортной жизни, советую не называть его хреном.

В дверь снова постучали. И у меня сперва даже возник диссонанс, потому что я точно знал, кто стоит за дверью.

– Входи, мам, – громко сказал я и заметил удивление на лицах остальных.

– Привет, мальчишки, – проговорила маман, входя. – Меня зовут Горислава Пересветовна, и я ненадолго, поэтому не стесняйтесь, – затем она перевела взгляд на меня и достала знакомую бумагу. – Пропуск!

Я начал хлопать себя по карманам, потому что точно помнил, что ещё с вечера положил его в нагрудный карман.

– Можешь не утруждаться, – маман нацепила одну из своих ехидных улыбочек. – Там пары печатей не хватало, теперь порядок.

Меня в который раз порадовало, как она ненавязчиво сделала по-своему, но с видом, что так и нужно.

– Спасибо, – ответил я, сдерживая ответную улыбку. – Чаю? – и тут мой мочевой пузырь намекнул, что и от предыдущего неплохо было бы избавиться.

– Нет, обойдусь, – мама помахала мне рукой. – Обживайтесь, – она уже вышла за дверь, но остановилась и заглянула обратно. – Другим оболтусам пропуск не давай!

И была такова.

– Что за пропуск? – поинтересовался Тагай, заинтересованный последней фразой матери. – В оружейную?

– В женское общежитие, – нехотя ответил я, уже предвидя весь разговор, который последует за этим. – У меня сестра там. По нашим законам я обязан иметь к ней доступ в любое время.