Текст книги "Наследник пепла. Книга I (СИ)"

Автор книги: М. Борзых

Соавторы: Дмитрий Дубов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4

– Стоять! – рявкнул я, пуская от себя в разные стороны кольцо пламени в человеческий рост. Эффектная демонстрация силы, но, увы, абсолютно бесполезная. Большинство военных имеют одежду с защитой от огня. В другой с демонами не сильно повоюешь.

Такое предупреждение стоило мне ста единиц маны, опустошив источник почти полностью.

– Бой вёлся честно, все присутствующие тому свидетели! – я обернулся вокруг своей оси, всматриваясь в лица зрителей. – Но если вы хотите попрать свою честь офицера и честь своего друга нападением скопом и ударом в спину, то милости прошу! На Стене сочтёмся!

Кажется, после этих слов по моей косе побежали искры огня, демонстрируя всё ещё наличие магии в моём источнике на подобные спецэффекты. Друзья задиры сплюнули себе под ноги и отправились поднимать из пыли товарища.

– Будем считать, что тебя уложила девчонка? Или всё-таки заберёшь свои слова обратно?

– Да пошёл ты! – прохрипел вояка. – Демоново отродье! Ты – чёртов тохар, такой же гнилой, как и все твои собратья!

Я подошёл вплотную к уроду и не мигая произнёс:

– Тохаров на стене хватает. Сегодня мой брат подставился, защищая кого-то из боевых товарищей от пасти демона. Как думаешь, многие тохары дёрнутся прикрывать твою спину после таких слов?

Зрители одобрительно загудели в ответ на мои слова.

– Стоп-стоп-стоп-стоп! – сквозь толпу пробрался трактирщик, который тут пользовался авторитетом. – Эти оскорбления тут ни к чему! Бой вёлся честно! Если имеешь что-то против, тренируйся и возвращайся в круг!

– Да пошёл ты, – поднимаясь, ответил задира и сплюнул на землю.

– Я-то пойду, – сказал на это трактирщик, который, как я теперь понял, был по совместительству и хозяином таверны. – Вот только ты проиграл бой, на который сам же и нарвался. Извиниться придётся, или завтра молва о тебе будет гулять по всему Горному!

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. У меня создалось чёткое впечатление, что, если бы сейчас тут, во внутреннем дворе таверны, не было бы трёх десятков зевак, это вояка разодрал бы трактирщику горло. Но он не мог так поступить. Поэтому, спустя некоторое время, заполненное немой сценой, задира обернулся ко мне.

– Я признаю поражение и приношу свои извинения за то, что назвал тебя девчонкой, – явно принуждая себя, проговорил он.

– Я принимаю извинения, – пришлось ответить мне, хоть мы оба прекрасно понимали, что это всего лишь фигуры речи, не имеющие совершенно ничего общего с реальностью.

Троица задир удалилась, а трактирщик подошёл к нам с братом. Только сейчас я заметил в его руках толстую пачку денег.

– Твой выигрыш, – сказал он, протягивая мне купюры.

– Тут слишком много, – ответил я, не прикоснувшись к деньгам. – Я бы хотел получить только ставку брата с выигрышем.

– Ему я уже отдал, – сказал мне этот грузный человек, в котором ясно читалось уважение ко мне. – А это твоя часть. Знаешь ли, почти все поставили на Петра, поэтому выигрыш такой большой.

– О! – восхитился я и улыбнулся. Вынув из пачки несколько купюр, я остальное вернул трактирщику. – В таком случае, оставь эти деньги и, если кому-то из вояк действительно понадобится помощь, а не нажраться в стельку, помоги им.

Брови трактирщика поползли на лоб.

– Очень достойно, с твоей стороны, – полный мужчина глянул на деньги, затем убрал их в карман штанов. – Обязательно так и сделаю. Но скажи, где ты научился так драться?

И я чуть не выдал: «Да был у нас на Стене один мастер, который буквально творил чудеса в контактном бою». Но сдержался.

– Были учителя, – ответил я сдержанно.

– Я просто почему спрашиваю, – замялся хозяин трактира и даже потупил взор. – Я знаю только одного человека, который может исполнять что-то подобное. Скажи, ты учился у Лешего?

Леший! Как же! Конечно, его стиль, в котором смешались восточные и русские навыки боя, был уникален. Не увидеть это было нельзя. Но стойте-ка! Точно! Он же ещё не на Стене.

– Знаешь что, – проговорил я, приблизившись к бармену так близко, чтобы зеваки не слышали, что я ему говорю. – Если хочешь отплатить мне, передай ему, пожалуйста, чтобы Леший в ближайшие два года держался подальше от алкоголя, лошадей и Морозовых, запомнил?

– Д-да… но почему? – мой собеседник явно не мог взять в толк, для чего это нужно.

– Потому что в противном случае ему переломают ноги, бросят на полгода в подвал, а затем сошлют на Стену, – я понимал, что для хозяина таверны мои слова сейчас звучат, как лютый бред, но мне хотелось, чтобы Леший избежал известной мне участи. – Ясно? Передашь?

– Передам, – кивнул мой собеседник. – Но…

– Никаких «но»! – отрезал я. – Это вопрос жизни и смерти! Подальше от Морозовых и их лошадей! Понятно? И от мыслей о них, которые приходят под алкоголем!

* * *

Вкупе с приглашением на торжественный приём в императорском дворце нам прислали и пропуски для прохода через портальный камень прямиком в столицу. Если бы не они, всё было бы совсем грустно.

Пришлось бы под парами трое суток двигаться под мерный перестук колёс. Причём, возможно, в общем вагоне, потому что из нашего тихого городка особо комфортабельные вагоны не были предусмотрены.

Я стоял чуть в стороне и наблюдал за подготовкой к телепортации. Кроме нас, на приём ехала ещё одна семья, а там, мама моя дорогая, было ни много ни мало, а семь дочерей!

Всё это действо напомнило мне пожар в борделе мадам Натали. Те же суетливые слуги, вокруг сундуки, чемоданы, стойки с вешалками, свёртки, коробки, баулы… Только в нашем случае не было пожара и визжащих куртизанок.

Переход прошёл штатно, и вскоре мы уже на наёмном экипаже ехали на служебную квартиру.

Кстати, последнюю нам предоставило министерство обороны. Квартира находилась всего лишь в пяти кварталах от императорского дворца и в трёх от академии. Одним словом, достаточно близко ко всем необходимым нам объектам.

Сама квартира была достаточно маленькой по сравнению с нашим домом. Настолько, что мне пришлось делить комнату с братом, чему он явно не был рад, так как надеялся покуролесить в столице и познакомиться с какими-нибудь не очень знатными, но вполне падкими на ухаживания барышнями.

– Не судьба, Димусик, – сказал я, разглядывая свою кровать, которая, несмотря на явную аскетичность, была на несколько порядков лучше моей софы на Стене. – Ну ничего, зато сразу будешь искать либо с прицелом на серьёзные отношения, либо полуночную жрицу. Среднего не дано. Скоро ты станешь аристократом и придётся вести себя соответственно.

– Витя! – брат обернулся ко мне с показательно-злобной улыбкой. – Сколько раз тебя просить, не коверкать моё имя?

– То есть насчёт дам ты согласен? – парировал я, и тут же в меня полетела подушка с кровати брата.

Я отбил её, но вот кинуть в ответ не захотелось. Всё-таки мне уже было не восемнадцать. В душе поселилась некая сущность, которая ворчала на безрассудность. И с каждым днём она преобладала над горячностью всё больше и больше.

– Мы ж с тобой теперь баронеты будем, – проговорил брат, подбирая с пола подушку и красиво укладывая её на своей кровати. – Важные птицы. У нас теперь очередь из знатных девиц выстроится.

Я смотрел на брата, восторгавшегося открывающимися перспективами, и не мог отделаться от мысли, что хотел бы увидеть его стариком в окружении внуков.

«Ты даже не женился. На момент, когда тебя разорвали демоны, у тебя даже девушки не было, потому что все твои силы уходили на помощь отцу и матери. Ты изо всех сил пытался сделать так, чтобы они смогли жить после потери дочери. Но всё было бесполезно».

Примерно это я мог сказать своему брату, но, конечно же, не сказал. В двадцать три смерть – это пока то, что случается исключительно не с тобой. Даже, если ты – боевой маг. А вот ближе к сорока уже начинаешь чувствовать дыхание Костлявой. Она то тут на тебя высморкается, то здесь ущипнёт, то схватит шутливо за горло, а потом отпустит.

– У нас с тобой есть мать и сестра, – сказал я, поправляя покрывало на своей кровати. – И вот об этих представительницах прекрасного пола мы должны заботиться в первую очередь!

– Какой ты скучный! – заявил Дмитрий, скорчив скорбную гримасу, которая должна была изображать меня. – Неужели пламя в твоих жилах не сжигает тебя изнутри? Не хочется почувствовать жаркое дыхание молодой красотки, заключить её в объятия, да и…

– Хочется, – честно ответил я и даже кивнул для пущей убедительности. – Но всему своё время!

Тут я, конечно, немного покривил душой. Гормоны обычно тащат тебя на приключения, затуманивая голову лишь прелестями красавиц. А вот про ответственность, заболевания, детей и их содержание как-то умалчивают. Видал я и таких на Стене.

– Ладно, если вдруг познакомлюсь с подружками…

– Не приводи их сюда, ладно? – я не дал ему договорить. – Мать с отцом не поймут, а сестра и вовсе…

Брат закатил глаза. Я же взял паспорт, аттестат об окончании коллегии в Горном и направился к двери.

– Я в академию. Если всё будет хорошо, вернусь через пару часов.

Дмитрий ничего не ответил. Он был сильно разочарован тем, что я не поддержал его идею зажечь в столице. Но лично у меня сейчас были совершенно иные планы и задачи.

Тагай, вот кто мне был нужен.

Мой друг и верный соратник на протяжении практически всех пятнадцати лет на стене. Человек, в котором я был уверен так же, как в себе самом. Он не предаст, он не подведёт, он не струсит.

Но это было ещё не всё. Тагай был из родовичей. Правда, как и я, лишь наполовину, но зато с очень сильным даром. Тагай был менталистом. Он мог забраться в голову к любому и узнать всё, вплоть до того, как человек называл свою мягкую игрушку в детстве. И вот это он скрывал от всех вокруг вплоть до самой смерти. Моей.

– Аден, организуй-ка нам шашлычку!

Я вдруг услышал его голос, словно наяву и принялся озираться. Но никого, даже слегка похожего на него не было. Да и призыв этот был его обычной присказкой при прорывах. Даже в последний раз он не преминул это повторить.

Тагай скрывал, что он – менталист, ото всех. От родни, от знакомых, от друзей, от преподавателей, от стражи на Стене. О его даре знал только я. И догадывались остальные члены нашей пятёрки.

В академии он проходил как следопыт. Очень редкий дар, который у него тоже был. Он умел читать остаточные следы магии. Мог определить, кто и что сделал в конкретном месте. Вместе с возможностями менталиста – это было просто невероятной комбинацией.

И он был мне необходим, чтобы справиться с тем, что меня ожидало впереди. Да, вся авантюра с академией возникла из-за него одного. Я знал, что он сможет помочь мне избежать всех ошибок, сделанных в прошлой жизни. А главное, он поможет мне понять, кто именно подставил нас. И почему.

ВАМ имени Харитонова – заведение весьма почётное и уважаемое. Оно и понятно. Каждый аристократ с рождения был военнообязанным. В его обязанности также входило два месяца в году проводить на разломах или Стене. А обучали военному мастерству в десяти академиях империи, но с переездом столицы в Екатеринбург местная академия стала считаться элитной.

Нет, конечно, были филиалы академии и в крупных городах, например: в Казани, Коломне, Тюмени, Петербурге и Тобольске. И даже в разных захолустных городах типа Москвы или Новгорода. Но всё-таки знатные рода, не растерявшие полностью свой статус, старались отдавать на обучение своих отпрысков именно в столичный гадюшник, ой, пардон, в элитарное заведение.

Некоторые вообще на полном серьёзе считали, что Екатеринбург стал столицей только потому, что именно тут была расположена военная академия. Но нет, это случилось совсем по другим причинам. Основная из которых была связана с появлением множественных разломов возле Средиземного, Чёрного и Балтийского морей и необходимостью переноса центра империи на безопасное расстояние от них.

Я шёл по городу и любовался столичной архитектурой. Полагаю, была бы у меня ещё одна жизнь, я непременно стал бы архитектором. Или по крайней мере стал бы изучать тонкости постройки зданий и вообще их виды.

Однако пока мне было не до того. Я приблизился к своей первой цели: отыскать своего друга, пока он ещё не стал каторжником, а был счастливым студентом из рода Добромысловых. Как бишь его звали-то на самом деле? Точнее, зовут! Я даже усмехнулся тому, какими зигзагами следовали мои размышления.

Тихомир Годиславович Добромыслов. Язык в трёх местах сломаешь, пока выговоришь! Понятно, почему он всем представлялся – Тагай.

Здание академии доминировало над всей округой. Прямо перед ней высадили просторный и уютный парк, по сторонам ютились жилые казармы, так что крыльцо с колоннадой, достойное древних амфитеатров, смотрелось чем-то исполинским, величественным и невероятно красивым.

Когда я поднимался по объёмным ступеням, то думал почему-то не о том, как здорово тут будет учиться. Нет. И даже не о том, как ведут себя выпускники этой академии, встречаясь с настоящими демонами. Думалось мне не об этом. А о том, что в случае прорыва, каждый военнообязанный должен примчаться в местный портальный пункт и получить разнарядку на дальнейшее следование в составе сформированной бригады к месту прорыва. Это закон. Неявка равняется измене. Именно поэтому военнообязанным необходимо было уведомлять о своих перемещениях по империи. Их жизнь во многом регламентировалась империей.

За дверями пяти метров в высоту расположился роскошный и такой же громадный зал. На правой стене были вывешены списки. Огромное количество фамилий и имён, подавших заявление и прошедших пока что формальный отбор.

Глядя на это столпотворение аристократии в рамках одной-единственной, пусть и большой стены, я понял, что уже какое-то время меня одолевает тревога. Скрытая, неявная. Это не то острое чувство опасности, которое возникло в момент нападения со спины. Это совсем другое. Тихое отчаяние, которое уже хочет пробиться во вне, но пока не находит причину.

Плевать! Мне нужно только одно – найти своего друга, а потом подобрать слова, которыми я смогу рассказать ему, что со мной… с нами случилось.

Так-с, посмотрим. О! Городок Подгорный. Аден, Виктор. Тест назначен на третье сентября, то есть на послезавтра. Класс! Даже себя нашёл, а вот друга нет.

И тут пришло понимание, что в алфавитном порядке были расставлены города. А уже в рамках одного города фамилии аристократов стояли по мере их знатности. Иногда даже были распечатаны отдельные бумаги, где несколько фамилий находились на одном уровне. Всё для того, чтобы не было вопросов: «А почему это наш род ниже этих? У нас вообще-то титулов больше!» И так далее.

А откуда Тагай? Кажется, он упоминал Селябэ. Хм… Я никогда не придавал этому значения. Мне было совершенно неважно, откуда человек. Мне было важно, какой он.

Так-так-так, Селябэ нет. Но я и не помню такого реального города, хотя, погодите-ка… Ну, конечно! Тагай, выдумщик. Челябинск, вот какой город мне нужен. Итак, аристократы Челябинска. Деденёв, Дерябин, Дворжецкий, Дорничев… Стоп! Ага! А вот и Добромыслов! Тесты тоже назначены на третье, как и у меня. Только на пару часов позже. Ничего, подожду.

Я медленно и с удовлетворением от проделанной работы выдохнул. Что теперь? Узнать, где проходят тесты, да и идти домой, готовиться к завтрашнему приёму. Ада, наверняка, мне весь мозг выест по поводу этикета. Но делать нечего, не каждый день оказываешься на приёме во дворце.

За моей спиной послышались глухой нарастающий ропот, а затем резкое движение и окрики. Я обернулся.

В зал вошла группа парней моего возраста. Они сразу же привлекли внимание. Один из них, явно главный, шёл в центре. Эдакий главнюк, чувствующий себя хозяином положения. У бритишей таких называли мажорами, но как по мне главнюк – гораздо более ёмкое определение. Рядом шли четверо его подпевал.

Я даже хмыкнул тому, насколько смешно и безвкусно это выглядело со стороны. Даже выражение лица мажора полностью соответствовало тому, каким его можно было представить. Надменное, с брезгливо поджатыми губами и выражением полного превосходства во взгляде.

На подобных я вдоволь насмотрелся на стене. Выражение их лица меняется лишь в тот момент, когда их раздирают демоны. А до того момента они уверены, что являются хозяевами этой жизни. Ну-ну.

Я стоял чуть в стороне от шествующей пятёрки, перед которой все считали за лучшее расступиться. Только один паренёк этого сделать не успел.

Он был слишком увлечён, выискивая свою фамилию в бесконечном списке, вывешенном на стене. За это и поплатился. Один из прихвостней, сопровождающих мажора, толкнул рыжего паренька плечом, отчего бедняга растянулся на полу. Раздался тихий утробный рык. Очки слетели с переносицы рыжего и откатились прямо мне под ноги.

Я наклонился и поднял их. Затем, повинуясь порыву, протянул руку и помог упавшему подняться, после чего вручил очки. При этом обратил внимание, что парня буквально потряхивает. В тот момент я решил, что от страха.

– Разных козлов, как я понимаю, тут ещё будет до хера! – сказал я, глядя рыжему парню в глаза и размышляя о том, что он вполне может быть из выродившегося тохарского рода. – А мажоров в столице ещё больше. Лучше держаться от них подальше.

– Думаешь? – с сомнением, но без отторжения проговорил парень.

– Уверен, – ответил я и указал на его волосы. – Мы не сможем слиться с местными. Даже стрижка не спасёт, – я протянул руку. – Виктор. Виктор фон Аден.

И пускай баронский титул я получу только завтра, это не имело такого уж важного значения.

– Константин, – он протянул мне руку в ответ. – Константин Жердев. Рад знакомству.

Мой взгляд упал за спину нового знакомого, и я увидел полосы на полу. Словно следы от когтей. Я удивился, потому что, кажется, не видел их до этого. Впрочем, я мог просто не заметить.

Мажор с окружением уже нашёл то, что хотел, и ушёл в обратном направлении, сопровождаемый подпевалами.

– У тебя когда тесты? – спросил я Костю, кивая в сторону списков.

– Послезавтра, – ответил он, поправляя на носу очки. – В девять утра.

– Что ж, – проговорил я, кивнув. – Значит, ещё увидимся.

Глава 5

Суета на следующий день началась с самого утра и казалась гораздо интенсивнее, чем в последние дни. Исключением была только мать, которая спокойно сидела в обеденном зале и «дегустировала наливку», как она это называла.

Я решил последовать её примеру, потому что не горел желанием участвовать на приёме. Более того, этот внезапный выверт реальности с торжеством во дворце меня сильно насторожил. Приходилось быть невероятно собранным и подмечать малейшие изменения.

Именно поэтому я отказался от предложенной мамой наливки. А после этого вытерпел от сестры придирки к моему парадному обмундированию. Ну как обмундированию. От фраков, пиджаков и прочей придворной нечисти я наотрез отказался. Потому мне в местном ателье справили аналог курсантской парадки брата, но без знаков отличия. Так вроде бы и правила приличия не нарушены, но и на попугая похож не был. Я даже дал сестре возможность сдуть с меня несуществующие пылинки, лишь бы та была счастлива. Бедолага, она так тряслась из-за этого протокола, что мне её было даже немного жаль. Но, увы, все женщины одинаковы. Успокаивается прекрасный пол лишь тогда, когда ощущает контроль над ситуацией, пусть и иллюзорный. Если уж сестре было спокойней выплёскивать свои нервы в ажиотаже, то мне не сложно было потерпеть.

Но при этом, глядя на живую и невредимую Аду, я радовался, как ребёнок, и точно знал, что не отпущу её ни в какой пансионат, как бы на этом ни настаивали отец и мать.

Приём начинался с торжественной части. Я старался особо не отсвечивать и держался в самом дальнем углу. Отсюда было интересно наблюдать за всеми остальными.

Больше всех из нас нервничала Ада. И её можно было понять, она была впервые на таком мероприятии да ещё и несколько дней без сна штудировала протокол, чтобы беспрекословно его соблюдать.

Братец мой старший вёл себя иначе. Больше всего он напоминал затаившегося орангутанга, высматривающего себе самочку. Он стоял возле самого оживлённого прохода и только успевал глазами следить за знатными барышнями. Я даже усмехнулся, понаблюдав за ним. Горбатого могила исправит.

Отец совершенно случайно наткнулся на сослуживца из графского рода и полностью сосредоточился на нём да ещё на официанте, постоянно подносившем им выпивку, игнорируя всю остальную реальность. Ему в толпе придворных было неуютно, потому он оставил нас на попечении матери и ушёл обсуждать проблемы снабжения на Стене.

А вот маман стояла недалеко от меня, за чем-то пристально наблюдая и хмурясь. Проследив за её взглядом, я заинтересовался происходящим, поэтому поспешил незаметно подойти к ней.

– Что случилось? – спросил я, легко коснувшись её плеча.

Она обернулась ко мне, и её рыжие волосы блеснули вкраплёнными драгоценностями. Я частенько думал, что отец женился на маме исключительно из-за цвета её волос. И пусть они у неё не отдавали красным тохарским оттенком, но всё же имели собственное проявление огненной стихии.

– Видишь того престарелого кобеля? – шёпотом спросила она, и я внутренне дёрнулся, так как Горислава редко позволяла себе крепкие слова, а уж услышать от неё такое во время торжественного приёма было и вовсе нечто. – Который возле императрицы сидит, – решила уточнить она. – Медалями и орденами, как новогодняя ёлка, обвешан.

– Вижу, конечно, – кивнул я. – Это генерал Ермолов.

Об Александре Сергеевиче Ермолове я был наслышан в свою бытность на Стене, но решил, что не будет критическим, если я покажу сейчас свои знания перед матерью.

Но та даже не глянула на меня, продолжая смотреть на генерала, сидящего возле императрицы.

– Ты только посмотри, как этот упырь на нашу Адочку смотрит! Я ему прям сейчас готова зенки выжечь! – и мать сжала кулаки, как будто и действительно собралась устроить драку прямо на торжественном приёме в императорском дворце.

Честно говоря, после всего того, что уже произошло, я бы этому даже не сильно удивился. Решил бы, что эти изменения произошли из-за того, что я вмешался в события прошлого.

Проследив за её взглядом, я убедился в том, что она полностью права. Ермолов часто и подолгу, не отрываясь, следил за моей младшей сестрой. При этом он выглядел, словно шарпей, у которого вот-вот польётся слюна.

Мне это не понравилось настолько же сильно, как и матери. Но я заметил и ещё кое-что.

Время от времени к генералу подходил уже знакомый мне мажор из академии. Они перебрасывались неслышными мне фразами и вообще вели себя не просто, как хорошие знакомцы.

– Знакомые всё лица, – хмыкнул я, когда мажор в очередной раз подошёл к Ермолову и предложил выпить игристого. – Он-то что тут делает?

– Молодой? – переспросила мать, я кивнул, а на её лице промелькнуло пренебрежение. – Это племянник нашего доблестного генерала, – причём, слово «доблестного» было сказано с нескрываемым сарказмом. – Николай Голицын. Его мать, Елизавета Андреевна, родная сестра Ермолова. А вот отец – Фёдор Голицын погиб при загадочных обстоятельствах, и с тех пор генерал взял шефство над племянниками. Говорят, Николай – та ещё заноза в заднице.

– Не врут, – ответил я и хохотнул. – Одного его появления на людях было достаточно, чтобы в этом убедиться.

– Не странно, – пожала плечами Горислава. – У них все в роду такие. Ты только глянь на все эти побрякушки, которыми генерал себя увешал! Он же не заслужил ни единой медали! Даже на передовой ни разу не был! Это всё чужой кровью куплено!

Невольно я огляделся по сторонам. Несмотря на то, что мать говорила шёпотом, нас могли подслушать. А подобные крамольные разговоры в империи не приветствовались никогда.

– Племянник вроде как учиться собрался, – я хотел немного перевести тему.

– За него будет получать оценки кто-нибудь другой. А тот будет приходить лишь для одного – крутить хвостом, – высказала своё мнение мать. – А тебе нужно с другими ребятами общаться, кто действительно хочет учиться и в спину при этом не ударит.

– Мам… – я хотел сказать, что уж точно найду, с кем мне общаться, но она приложила указательный палец к губам.

– А сейчас следи за сестрой! – и её слова выглядели почти, как приказ моего одноглазого командира из вольных. – Она, конечно, не дура, но светла и наивна, принимает за чистую монету любой комплимент и восторженный взгляд, не видя прожорливой глотки за ними.

– Хорошо, – ответил я, решив, что данное замечание имеет смысл. – Я прослежу, чтобы Ада не вляпалась в неприятности.

– Сам будь осторожен! – Горислава наклонилась к самому моему уху. – Генерал не терпит отказов. А власти у него достаточно, чтобы испортить тебе жизнь.

В этот момент у меня сложилось впечатление, что нас услышали неведомым образом. Ермолов и императрица, словно по команде, повернулись в нашу сторону и уставились на нас, словно обсуждая. При этом женщина хмурилась, как будто увидела что-то неприятное.

* * *

– А это вы удачно, Ваше Императорское Величество придумали, – бархатным голосом проговорил генерал Ермолов, поглядывая на Аду фон Аден. – Я и не ожидал.

– Что именно? – холодным, наполненным величием голосом поинтересовалась императрица, поправляя неудобный блондинистый парик с высокой причёской. – Говорите яснее, Александр Сергеевич!

– Говорю, что вызов Аденов на торжество может показаться кому-то сиюминутной и ничего не значащей прихотью, – тут императрица обернулась к собеседнику и сверкнула глазами так, что любому стало бы не по себе, но мужчина даже бровью не повёл. – Но понимающий человек сразу смекнёт, зачем это было сделано. Возможность улучшения контроля над родовичами и конкретно над Рароговыми того стоит.

Императрица Екатерина Алексеевна Светозарова холодно улыбнулась.

– Эта мысль случайно пришла мне в голову, – с покровительственными нотками в голосе ответила она, но по глазам было видно, что она довольна похвалой. – Незадолго до торжества. И я решила, что это отличная идея. Посмотреть на Гориславу. На детей её… Подумать. Оценить.

– Надеюсь, что вы уже всё придумали, свет моих очей, – продолжал лить потоки елея генерал. – Девочку можно пристроить в институт благородных девиц, что под вашим покровительством находится, – тут Ермолов не выдержал и облизнулся, что не укрылось от императрицы. – Вот парня младшего, – и оба, не сговариваясь посмотрели на Гориславу и Виктора фон Аденов, – в академию засунуть. Там его либо наши прибьют, либо он сам опозорится и приобретёт соответствующую репутацию, в чём, кстати, может посодействовать мой племянник Николай.

– Стоп-стоп, любезнейший, – оскалилась Екатерина и махнула точёной ручкой. – Зачем всё это? – она повернулась к нему и состроила недоумевающее лицо. – К чему убивать или лишать репутации людей, которые смогут стать отличными заложниками, а то и рычагами влияния в борьбе с родовичами? – она развела руками, а затем глянула на Гориславу Рарогову и нахмурилась, так как терпеть её не могла. – А вот по поводу девицы ты прав. Поместим в институт, перевоспитаем, потом замуж выдадим удачно. Для нас. У меня есть на примете подходящие кандидаты.

– А что с этим? – прищурив один глаз, поинтересовался генерал и кивнул в сторону Виктора фон Адена. – Он же из этих… краснокосых, – лицо Ермолова сморщилось, словно он съел лимон целиком.

– Тохары много сделали для империи, – произнесла императрица и задумалась.

– Как и родовичи, – пожал на это плечами Ермолов.

– Родовичей эта земля питает, – ответила Екатерина, и по её лицу было ясно, что ей такое положение вещей не нравится. – А у тохаров ничего не осталось. Так что он сможет стать хорошим инструментом для разных дел. Знаешь, что, любезный, – она пристально посмотрела в глаза генералу. – Зачислим его в академию. Пусть твой племянник присмотрит. Если можно повлиять на мальчика, отлично. Если нет, что ж, – императрица всплеснула руками, – как ни прискорбно, придётся устранить с поля фигуру.

– Будет исполнено, Ваше Императорское Величество, – кивнул на это генерал и с удовольствием перевёл взгляд на Аду фон Аден.

«Хороша девка… В самом соку… Надо будет в институт к племяннице почаще заезжать».

* * *

Интересно, но Александр Ермолов почему-то воспринимался увешанным побрякушками стариком, хотя был не сильно старше того возраста, в котором я погиб, защищая Стену. Но сейчас меня интересовал не он, а императрица. Мне очень не понравилось то, каким взором она смотрела на мою мать.

Я снова обернулся к родительнице и увидел ненависть, обращённую к генералу. Была бы сейчас её воля, она выжгла бы Ермолову глаза, а то и горло бы испепелила. Запах тлеющего кружева на перчатках подсказал, что мать едва сдерживается.

– Мам, руки! – я склонился у неё над ухом, призывая к сдержанности. Та сделала глубокий вдох и нацепила на лицо насквозь фальшивую улыбку. Я же решил чуть перевести тему: – Вы с императрицей вроде бы обе из родовичей. Почему она на тебя волком смотрит?

– Это взаимно, – хмыкнула Горислава, покачав головой. – Просто у неё от родовичей только фамилия и осталась. А сути – ноль.

– Сути, это ты имеешь в виду кровного родства? – уточнил я.

– Именно, – подтвердила мать, а затем наклонила голову так, как всегда делала, когда задумывалась. – Когда Светозаровых на престол выбирали, они три сотни капищ контролировали. А потом множество браков ради выгоды и влияния, связь с землёй уменьшалась. Капища затухали. Конечно, кровь не водица. Если сходиться, то с кем-то близким по духу, как мы с твоим отцом. А они… они потеряли власть над собственной землёй. Сейчас у них хорошо, если капищ сто под контролем наберётся. И те наполовину мертвы, едва отзываются.

– Ого! – я понял, что даже не дышал во время всего этого монолога. – А у Рароговых сколько капищ?

– На тот момент, когда Светозаровых на царство выбрали, тоже около трёх сотен было. На два или три меньше, чем у этих, – мать пренебрежительно дёрнула подбородком в сторону императрицы. – И уступили мы им с жёсткими условиями и правилами, о которых они стараются забыть, – и тут она задумалась, а потом встрепенулась, видимо, вспомнив, что не до конца ответила. – А сейчас у нас четыре сотни капищ. И все полны сил.

– Класс! – я даже забыл, где нахожусь, так меня захватил мамин рассказ. – А как вообще происходит это взаимодействие с капищем? – тут же на память пришло, как нечто призрачное разговаривало со мной из чашеобразного камня.

– Сложно говорить об этом с непосвящённым, – мать ехидно усмехнулась, но затем сразу же смягчилась. – Капища выбирают себе партнёра, друга из людей. В основном из родовичей. Хотя были случаи, что и не только, но такое бывает крайне редко. Так вот, человек служит проводником силы капища, может транслировать его волю и использовать его силу до конца жизни. Потом место силы выбирает себе нового партнёра. Бывает, что связь слишком крепкая устанавливается, и капище скорбит, переживая утрату и засыпая на какое-то время. Тогда родовичи стараются пробудить его, подыскав нового партнёра или партнёршу.