Текст книги "Опасная магия"

Автор книги: Люси Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Он очень занят: работа, дети…

– Эти дети тебе не родственники.

– Что?

– Джозеф Фиверс не является твоим биологическим отцом. Твой отец – Ян Шиммер.

Что?! На меня напала оторопь, смешанная со странным чувством облегчения и мстительного удовлетворения. Значит, мой настоящий отец от меня не отказался. Или нет? Он вообще знал о моем существовании? Или у матери был небольшой роман? Я не могла поверить, что она изменяла отцу, – они всегда казались счастливой парой.

– Думаю, тебе нужны доказательства. – Мистер Джордан достал из папки лист бумаги и протянул мне.

Я взяла его трясущейся рукой и проглядела. Единственное, на чем я могла сконцентрировать внимание, – это фотография Шиммера; я унаследовала его глаза и нос. Которые, скорее всего не случайно, очень походили на глаза и нос Джо Фиверса. Короткий текст читался трудно и воспринимался еще труднее.

Шиммер был первым мужем моей матери. Я даже не знала, что она была замужем. Возможно, что Джо тоже не знал, иначе он попрекнул бы меня этим рано или поздно.

– Шиммер умер в тюрьме? Как он попал в тюрьму? – спросила я.

– Его дело закрыто, и я не вправе разглашать детали, – ответил Джордан. – Но могу сказать, что твоя мать проходила по тому же делу. Благодаря беременности она избежала заключения, но практиковать магию ей было запрещено под страхом смерти. Вскоре она вышла замуж за Джозефа Фиверса. Они познакомились в кафе.

Его лицо приобрело презрительное выражение; становилось очевидно, что он считал, будто мать сразу после суда приворожила первого встречного, чтобы обеспечивал ее и считал будущего ребенка своим.

– Она была ведьмой? – Я всегда думала, что Талант достался мне от давно забытых предков.

– Колдуньей. Некромантом, как и Ян Шиммер.

Черная магия смерти? Я вспомнила свою ласковую, любящую мать. Нет. Невозможно.

«Он лжет?» – в отчаянии подумала я, обращаясь к Палу.

«Не думаю». – Пал с широко распахнутыми глазами сидел на краю цветочного горшка.

– Она… она никогда не творила такого волшебства, насколько я знаю, – выдавила я.

– Конечно нет, – ответил мистер Джордан. В его голосе звучала твердость судебного молотка. – Ей запретили заниматься даже простейшими заклинаниями, хотя мы не смогли помешать ей использовать обычные психологические манипуляции над твоим отчимом. Ее лишили права иметь при себе магические материалы, книги и обучать волшебству кого-то еще. Однажды нарушив эти запреты, она умерла меньше чем через час после того, как произнесла свое последнее заклинание.

Я никогда не забуду, как спустилась утром на кухню и нашла неподвижное, остывшее тело матери на полу. Следователь сказал, что один из сосудов в мозгу неожиданно лопнул.

– Какое заклинание? – спросила я.

– Ты помнишь, что у тебя часто болела голова и ты плохо себя чувствовала где-то за месяц до ее смерти?

Он что, знал обо мне абсолютно все?

– Да, доктор сказал матери, что это гайморит.

– На самом деле у тебя был рак мозга. Быстро развивающаяся эпендимома. Даже после операции, химиотерапии и при лучшем уходе шансы на выздоровление были ничтожно малы.

– Она пожертвовала собой, чтобы вылечить меня?

– Ну, не только собой. Она же была некромантом. В ту ночь она прокралась в детскую больницу Далласа и задушила мальчика по имени Питер Гонсалес, который ожидал пересадки сердца. Она вылечила тебя при помощи его жизненной энергии. И даже сумела отодвинуть смерть от заклинания, включившегося после ее колдовства. Дух охотника застиг ее уже дома.

– Это ложь! Я не верю, что она убила ребенка! – Я понимала, что не стоит кричать на мистера Джордана, но не могла сдержаться.

– Она совершала поступки гораздо хуже. Могу показать тебе документы, если хочешь. – Мистер Джордан зашуршал бумагами.

– Не надо. – Я изо всех сил прикусила щеку, чтобы не расплакаться. Ни за что не заплачу на глазах у этого человека.

– Как пожелаешь. – Джордан защелкнул портфель. – Итак, ненужная падчерица приехала в Техас к тете Виктории. И хотя тетушка сама не обладала значительным магическим талантом, она рьяно принялась взращивать твой.

Возможно, ты не знаешь, но на следующий после пожара день мистер Фиверс собирался отправить тебя в сумасшедший дом. Виктория поняла, что огонь в спальне – это проявление твоего Таланта, а не выходки подростка-психопата, и убедила мистера Фиверса назначить ее твоим опекуном. Тебе крупно повезло, что он позвонил ей, а не в психушку; твоя жизнь сложилась бы совсем по-другому, если бы ты там побывала. Можно сказать, что ты обязана Виктории жизнью.

Тетя Виктория записала меня на уроки магии на факультете народных искусств штата Огайо. Как и в большинстве университетов, этот факультет служил прикрытием для обучения студентов, обладающих Талантом. Там читалось несколько курсов для обычных учащихся, но большинство уроков проходило в высокой башне без окон посреди университетского городка. Факультет не испытывал недостатка в средствах в основном благодаря помощи богатых Талантов наподобие мистера Джордана, так что администрация университета не задумывалась, почему же сотни студентов выбирали специальность, которая не принесла бы им никакой пользы на рынке труда.

– Вики была отличной тетушкой, – согласилась я. – Она всегда заботилась обо мне.

– Тогда почему же она умерла?

Я неуверенно молчала. Наверняка он знал о ее смерти. Ведь трагедия случилась практически у него на заднем дворе.

– Ну, ее муж, Билл, начал ей изменять, и, наверное, когда она узнала, нервы не выдержали. Она отравила его, а потом себя.

– У нее была депрессия?

– Скорее всего. Она никогда не отличалась особой жизнерадостностью, но чтобы совершить такое – наверное, нужно пережить серьезную депрессию.

– Тогда почему ты не пыталась ей помочь?

На мгновение у меня пропал дар речи.

– Я бы помогла, я просто не знала, что происходит…

– И почему ты не знала о ее неприятностях?

– Я была на первом курсе, – из последних сил оправдывалась я. – Я переехала в общежитие, и было много уроков…

– Она жила в десяти минутах езды от городка. Ты ленилась навестить единственного человека в твоей жизни, который заботился и помогал тебе? Кто еще мог стать ей опорой, кроме неверного мужа? Это следовало сделать тебе.

– Я не знала…

– Чтобы знать, что происходит, надо интересоваться происходящим. Не думаю, что ты искренне интересовалась благополучием своей тети. Сколько она пролежала, прежде чем ты решила узнать, все ли с ней в порядке?

– Четыре дня. – Слова застыли у меня на губах.

– Я не услышал. Повтори.

– Четыре дня.

Я старалась стереть из памяти жуткую картину. Ужас, который я испытала, когда нашла разлагающиеся тела, и осознание, что я осталась одна во всем мире. Я не знала, к кому обратиться, поэтому позвонила одному из преподавателей, Куперу; на всем факультете только с ним я ощущала что-то общее.

Пока я оплакивала тетю, он стал для меня незаменимым утешением. Не знаю, как бы я справилась без него. И что отрицать, после окончания семестра мы быстренько оказались в постели, но к тому времени я неделями мечтала о его прикосновении. Потом мы остались вместе, и он показал мне мир, о котором я ничего не знала. И дело не только в магии. Благодаря ему я познакомилась с людьми наподобие матушки Карен, которые стали моими настоящими друзьями, а не просто знакомыми, с кем мне приходилось скрывать, кто я есть на самом деле. И никто не заставит меня стыдиться наших с Купером отношений.

Но боже мой, бедная Вики…

– Она лежала мертвой четыре дня, пока я не нашла ее, – тихо закончила я.

– Итак, я спрошу тебя еще раз: как ты думаешь, почему умерла твоя тетя?

– Потому что я была эгоисткой и думала только о себе. Она умерла потому, что я была восемнадцатилетней дурочкой.

– А сейчас ты поумнела?

– Да.

– Ты не окончила колледж. Разве умные люди так поступают?

– Мне осталась пара семестров. В прошлом году у нас было слишком много работы, и я не могла посещать занятия.

– У нас – это у тебя и Купера Маррона? Тем не менее я заметил, что большая часть твоей работы не имеет отношения к магии и включает в себя обычную службу в строительной компании.

– Вы так говорите, будто я там штаны протираю. Я сделала им рекламу и газету. И я работаю там, потому что мне там нравится.

– Такая работа не подходит ученице колдуна. Она даже не подходит Талант-подростку. И Купер Маррон вроде не чувствует желания заниматься подобной работой?

– У Купера масса заказов, а я еще недостаточно знаю, чтобы принимать в этом участие. Нам нужен постоянный доход, вот я и работаю на полставки там, где мне нравится.

– А почему твоих навыков не хватает, чтобы помогать Куперу в выполнении заказов?

– Потому что… просто я до них еще не доросла. Купер говорит, что убикмансия – это сложное искусство; им можно овладеть только со временем.

– Или это просто удобный предлог.

– Что вы хотите этим сказать?

– Создается впечатление, что он превратил тебя из ученицы в обычную женщину. Ты согреваешь ему постель, убираешься, платишь по его счетам, а твои занятия простаивают.

– Это неправда!

– Ты же не собираешься отрицать, что у вас были сексуальные отношения, которые начались в то время, когда он читал вам вводный курс по убикмансии в университете?

– Нет, – ответила я. – Но мы начали встречаться только после того, как курс закончился.

– И тем не менее ваши отношения неэтичны. Они являются явным нарушением норм поведения между учителями и студентами. Ведь мне не надо объяснять тебе всем известные правила? Или ты не задумывалась, почему он не получил от факультета приглашения на повторный курс лекций?

– Он не хотел возвращаться в университет… ему не нравятся большие аудитории. Он предпочитает частные уроки.

– Не сомневаюсь.

Я подавила желание пощечиной согнать с его лица самодовольную ухмылку.

– Слушайте, вы делаете из наших отношений что-то грязное, а они совсем не такие! Мы партнеры, и мы любим друг друга.

– Ты говоришь, что вы партнеры, но ты сама призналась, что он заставляет тебя заниматься обычной работой, чтобы платить по его счетам. Любой наставник постарался бы устроить так, чтобы ты уже забыла про обычный мир.

– Это нечестно… Ведь на себя посмотрите, вы в костюме и галстуке. И большая часть вашей жизни проходит как раз в мире обычных людей. Почему ваша работа юриста более достойна мира магии, чем мои полставки? Просто потому, что вы зарабатываете кучу денег? Ваш Круг старейшин все время твердит, что деньги – это никчемная вещь, которая отвлекает нас от главного…

Тут я поняла, что зашла слишком далеко, и быстренько заткнулась.

– Разница в том, что я не нуждаюсь в обычных людях, чтобы выжить и обеспечить себя, – нахмурился мистер Джордан. – Это они нуждаются во мне. И моя работа необходима для гармоничного существования нашего сообщества в современном мире.

– Например, ваша с Купером выходка стоила почти полмиллиарда долларов и нарушила жизнь города. И теперь мне приходится разбираться с последствиями. Моя компания восстановит нормальный ритм жизни района еще до конца этой недели. Мы возродим торговлю и гармонию, и вскоре все, за исключением семей погибших рабочих, забудут о происшедшем. Ты, с другой стороны, тратишь свое время и Талант перед компьютером. И что хуже всего, для выживания тебе необходим внешний мир. А именно это и является определением обычного человека. – Он задумчиво уставился на меня. – Ты должна решить, к какому миру принадлежишь.

– К миру магии, – ответила я. – Я полностью погружена в учебу.

– Полностью погружена. Хм… Прилежный студент должен относиться к другим с уважением, ты так не думаешь?

Куда он клонит?

– Да, наверное…

– Никаких «наверное». Любой серьезный студент хочет стать уважаемым членом общества, а чтобы заслужить уважение, надо его проявлять. Пренебрегая правилами социума, ты выражаешь свое неуважение к людям в нем.

– Но…

– За Купером Марроном числится длинный список нарушений наших правил. И ты, юная леди, выразила свое пренебрежение нашему миру, когда позволила себе стать его любовницей. Вы оба выказываете неуважение своим неаккуратным обращением с магией, и недавняя катастрофа – прямое следствие вашего вызывающего поведения.

Твоя семейная история изобилует насилием и разрушениями, и в данный момент у меня нет уверенности, что ты не пойдешь по стопам родителей и не станешь изгоем похуже Купера Маррона. Как я могу надеяться, что ты превратишься в ответственного, продуктивного члена нашего общества? Как я могу позволить тебе оставаться частью нашего мира?

«Он хочет меня изгнать?» – спросила я Пала.

«Да», – ответил хорек.

– Я не думала, что оскорбляю кого-то, встречаясь с Купером, – сказала я. – И мне ничего не нужно, только быть вместе с любимым человеком. Я прошу прощения за случившееся в городе; я старалась все исправить, но не смогла.

– Принимая во внимание обстоятельства, ты неплохо справилась, – нехотя признал Джордан. – Никто не ожидал, что ты выживешь. Совершенно очевидно, что ты обладаешь сильным Талантом. Будет очень жаль, если придется запретить тебе изучение магии.

– Чего вы от меня хотите?

На шахматной доске передо мной появились лист пергамента и черное воронье перо.

– Я хочу, чтобы ты подписала этот договор. В нем говорится, что ты не будешь предпринимать попыток найти и вернуть в это измерение Купера Маррона под страхом изгнания и двухлетнего заключения.

Я уставилась на пергамент:

– Я… я не могу это подписать.

– Ты обязана. Это условия твоего пребывания в нашем обществе, и таково решение Круга старейшин. Мы считаем, что такой договор послужит и твоим личным интересам.

– Но вы говорили…

«Не зли его, – предупредил Пал. – У тебя и так куча неприятностей».

– …вы обвинили меня в том, что я не выполнила своих обязательств перед тетей Вики. Что я отвернулась от нее, когда она нуждалась в помощи. И сейчас вы хотите, чтобы я отвернулась от любимого человека, когда ему больше всего на свете нужна моя помощь? Каким образом это сделает меня более ответственным членом общества?

– Где бы он ни был, Купер сам виноват в своих бедах. – В голосе Джордана звучала финальная нотка, с какой закрывают крышку гроба.

– Купер помогал многим людям. Почему вы не хотите помочь ему?

– Купер на всех оказывает плохое влияние. Я не могу допустить, чтобы он еще раз стал причиной смертей и разрушения. И я не хочу, чтобы он вернулся в этот город неуправляемым безумцем. Нет уж. Пусть остается там, куда его занесло. И ты подпишешь договор и оставишь его в покое. После чего я прослежу, чтобы тебя приставили к другому, более подходящему учителю.

– А если я не подпишу?

– Я не смогу запретить тебе использовать ту магию, которой ты научилась, но ты станешь отверженной. Никто в нашем обществе не посмеет помогать тебе каким-либо образом, пока ты не подпишешь договор. У нас имеются договоры о сотрудничестве со всеми крупными городами Северной Америки, так что такая же ситуация ждет тебя в любом месте, куда ты решишь переехать.

– Я… мне надо подумать.

– Я дам тебе один час, – кивнул мистер Джордан. – Через час вступит в силу объявленная анафема, и матушке Карен придется выдворить тебя из дома. – Мистер Джордан указал на ведущий к парадной двери коридор. – Машина Купера стоит снаружи. Если не считать небольших повреждений корпуса, она в рабочем состоянии. Мы позволили себе изъять из багажника оружие. После подписания договора мы починим машину, а также восстановим тебе глаз и руку. Все зависит от тебя.

Мистер Джордан поднялся и вышел из комнаты, оставив меня смотреть на пергамент. Через несколько секунд я услышала, как он обменялся несколькими словами с матушкой Карен, а затем в коридоре загремел отзвук захлопнувшейся двери. Пал выбрался из горшка и вскарабкался на мое плечо. Пустая глазница болела, а культю жгло как огнем.

«Придется подписать, тогда матушка Карен сможет вернуть тебе руку», – сказал Пал.

– Я не могу. Это неправильно. – Я потрясла головой, чтобы отогнать всколыхнувшиеся после разговора с Джорданом сожаления и неуверенность. – Надо же быть таким наглым: сначала заставил меня почувствовать вину за тетю Вики, а теперь велит бросить в беде Купера. И еще делает вид, что это все для моего же блага, – неужели он считает, что я забуду, как он оставил меня умирать? Будь он проклят, если думает, что я это подпишу!

Я схватила пергамент и попыталась разорвать его зубами, но он не поддался. С руганью я скомкала его здоровой рукой и зашвырнула в цветочный горшок.

«Ты же понимаешь, что тебе лучше его подписать?» – Пал нервно заскреб лапами.

– Ты правда считаешь, что этот наглец прав?

«Нет, я думаю, что он манипулирует тобой. Совершенно очевидно, что он готов на все, лишь бы ты не отправилась на поиски Купера. А если учесть, что у тебя недостаточно опыта, чтобы найти его самой, да еще и сражаться с ужасами, которые ждут в том измерении, то его поведение кажется мне очень подозрительным.

Но я думаю, что у тебя будут крупные неприятности, если ты не пойдешь на поводу у мистера Джордана. И шансы вернуть Купера у нас очень невелики. Так что с моей стороны было бы пренебрежением своими обязанностями не посоветовать тебе подписать эту бумагу, найти нового учителя, с которым ты не будешь вступать в романтические отношения, и продолжать жить дальше».

– Ты сказал «у нас». Значит, хоть ты мне поможешь найти Купера? – спросила я.

«Моя задача – помогать тебе любой ценой, – ответил Пал. – Но мне нужно убедиться, что ты понимаешь, что твоя жизнь сильно осложнится и, скорее всего, хорошего конца нам не увидеть. Глаз и рука – только цветочки, а сколько еще может быть потерь».

Я изо всех сил сжала кулак:

– Я должна найти его. Вот и все! Но сперва надо сделать перевязку; интересно, у матушки Карен найдется перевязь?

Глава 8
НОВЫЙ РЕКОРД

– Пожалуйста, подумай еще раз, – взволнованно убеждала матушка Карен, пока я пыталась открыть помятую дверцу «Динозавра». – Ты же понимаешь, что через пять минут я даже не смогу отвезти тебя на тренировку по хапкидо?

– Я все равно не собираюсь ходить на тренировки, пока все это не закончится. Передай мои извинения сэнсэю, если сможешь. – Я по очереди дергала и пинала дверь.

– Почему бы не воспользоваться заклинанием? – спросила Карен.

– Сейчас мне больше по душе грубая сила, – ответила я.

Дверь наконец со скрежетом распахнулась.

– Залезай! – приказала я Палу, и он спрыгнул с крыши машины на мое здоровое плечо.

Карен протянула мне мой мобильный и пару упаковок бинта.

– Не забудь. И постарайся носить руку на перевязи еще несколько дней.

– Спасибо. Обязательно. – Я кинула упаковки на пассажирское сиденье и включила мобильный, ожидая увидеть как минимум пару сообщений от Колдуна, ищущего меня или Купера. Но не нашла ни сообщений, ни пропущенных звонков.

– Колдун не звонил, пока я была без сознания? – спросила я.

– Нет… а он должен был позвонить? – нахмурилась Карен.

– Ну вроде как да. Мы с Купером хотели с ним поужинать, и тут как раз случилась вся эта кутерьма… А, ладно, он, наверное, познакомился с кем-нибудь в баре и уже не вылезал из постели.

Чувствуя себя заброшенной и никому не нужной, я прицепила мобильный к поясу обрезанных выше колен джинсов.

Матушка Карен потянулась и поправила одну из повязок на моей голове.

– Ткани еще очень тонкие, и, если они разойдутся, может быть серьезное заражение. Ни один лекарь тебя не примет, придется идти к обычному доктору. – Она поморщилась. – Мало того что они берут очень дорого, в половине случаев они еще и не знают, что творят. Но если твои похождения затянутся дольше чем на неделю, нужно будет вставить стеклянный протез и сделать корректирующую операцию.

– Если что-то случится, мне придется самой позаботиться о себе. У меня нет знакомых, кто мог бы одолжить денег даже на обычную операцию, а уж о пластической и говорить нечего. Нашему соседу выставили счет на десять тысяч, когда он повредил ногу в аварии на мотоцикле. И он провел в больнице всего один день. Мы сделали для него все, что могли, но если бы он продолжал наблюдаться в больнице, то хромал бы до сих пор.

– Я слышала, что работа в больнице хорошо оплачивается, – призналась Карен. – Я никогда не пыталась ею заняться. Мне так жалко всех искалеченных и умирающих, но нас просто недостаточно, чтобы помочь всем. И как выбрать, кому помогать, а кому нет? Все зависит от денег и положения в обществе, а мне такой подход не нравится.

– Купер говорил, что больницы, которые организованы Церковью, не позволяют ведьмам там работать, так что это еще больше усложняет ситуацию.

– Не так сильно, как тебе кажется, – ответила Карен. – Современные священники перестали призывать к охоте на ведьм и делают вид, что нас не существует. Даже в христианских больницах некоторые доктора дают неофициальные советы своим пациентам. В других пристраивают крыло, которое по документам не является частью больницы, и там проводят неугодные Церкви процедуры. Ведь важных людей нельзя оставить умирать, не так ли?

Лицо Карен приобрело грустное и осуждающее выражение.

– Раз уж мы заговорили о лечении… – начала я, разглядывая повязку на культе. – Что мне делать, если и вправду случится заражение?

– Я бы посоветовала заклинание с плесенью чеддера и древесным пеплом. Но боюсь, что время истекло и тебе надо торопиться. – Карен грустно улыбнулась. – Только что загорелся свет твоей анафемы.

– Моей что?

«Анафемы, – отозвался Пал. – Она светится красным пульсирующим мерцанием».

Я внимательно оглядела себя, но ничего не увидела.

– Я вся свечусь?

– Вся, – ответила матушка Карен. – Любой Талант увидит этот свет и будет знать, что надо держаться от тебя подальше. Для обычных людей он невидим, но они могут неуютно себя чувствовать рядом с тобой. По крайней мере, незнакомые.

– Чудненько. Что ж, пора ехать домой. – Я забралась в «Динозавр» и неуклюже захлопнула дверь.

Пал вскочил на заднее сиденье.

– Удачи тебе, Джессика. Я надеюсь, что ты сумеешь вернуть Купера.

– Я тоже. – Я включила зажигание. – Но если не выберусь живой… назови в честь меня котенка, ладно?

Вести «Динозавр» одной рукой оказалось сложновато, но я быстро научилась удерживать руль коленями во время переключения передач. На половине дороги я вдруг поняла, что на соседнем сиденье, рядом с коробкой с бинтами, лежат пергамент и черное перо. Лист хранил на себе следы пребывания в цветочном горшке.

«Он здесь был, когда мы уезжали от Карен?» – мысленно спросила я Пала, свернувшегося клубочком на заднем сиденье.

«Нет, – ответил он. – Три минуты назад на сиденье ничего не было».

«Как он здесь оказался? За нами следят?» Тут я вспомнила о своем мобильном – мистер Джордан вполне мог воспользоваться встроенным в него чипом спутниковой навигации, чтобы отслеживать мои передвижения.

По крайней мере, наш с Палом разговор никто не мог подслушать, если только я буду держать рот на замке. Хотя мой мозг воспринимал его ответы как обычную речь, он говорил со мной телепатически, и тайну таких разговоров защищало одно из фундаментальных правил нашего общества. Я помню, как Купер говорил мне, что никому на земле, даже Кругу старейшин, не позволено подслушивать телепатические беседы между фамильяром и его хозяином. В экстренных случаях наблюдатели из других миров могли записать такой разговор, но даже для этого требовалась масса разрешений, да и земным властям эти записи предоставляли только после предъявления самых серьезных обвинений.

«На машину или одежду могут быть наложены выслеживающие заклинания, или же пергамент настроен на твой физический или духовный профиль, – ответил Пал. – Но наиболее вероятно, что выслеживающее заклинание является частью анафемы».

«Черт! – подумала я. – Ну ладно, пока сделаем вид, что мы ничего не заметили. Готова поспорить, что на машине тоже стоят „жучки“. Я бы не хотела, чтобы мистер Джордан узнал мои планы».

«И какие у тебя планы?»

«Я работаю над ними».

– Гетто, милое гетто, – вслух произнесла я, заезжая на парковку перед домом.

Когда я родилась, многоквартирный комплекс был одним из модных жилищ для молодой интеллигенции; сейчас же он приближался к нижней точке своего распада. В воздухе витали ароматы с соседнего пивного завода «Будвайзер». Водосточные решетки блестели осколками бутылок. Усталые матери наблюдали, как по потрескавшемуся, заросшему сорняками асфальту носится орава детей в кедах из ближайшего супермаркета.

Двое мужчин из южных штатов в майках покуривали «Лаки-страйкс» на ступеньках одного из трехкомнатных домиков. В домике жили по меньшей мере еще десяток человек; все работали на двух-трех работах в ближайших забегаловках. Половина приходили поспать на ярусных кроватях, пока другие работали – как моряки на военной подводной лодке.

Домики пережили десятилетие полного запустения исключительно потому, что те, кто их строил, постарались на славу. Комплекс был большой, и никто из ругающихся супругов и лающих собак не жаловался на наши с Купером заклинания (а иногда и весьма шумные эксперименты) посреди ночи.

Мой сосед Бо сидел на своем крыльце в потертом раскладном кресле и трепал по загривку бультерьера Джи. Когда собака увидела паркующийся между старым грузовиком Бо и моей маленькой «тойотой» «Динозавр», она нервно завиляла хвостом.

Джи была одной из самых милых собак, что я знала. Бо нашел ее за городом два года назад; ей прострелили легкое, а две лапы и множество ребер были сломаны. Какая-то сволочь била ее и морила голодом в надежде сделать из нее бойцовую собаку, а когда оказалось, что Джи все равно не хочет драться, он выстрелил в нее и оставил умирать на обочине. Той же ночью Бо постучался в нашу дверь, спрашивая, нет ли у нас знакомого ветеринара. Купер снял с собаки боль, вправил кости и вылечил.

Позже, когда Джи мирно спала на подстилке из старых одеял в квартире Бо, Купер сказал мне, что у него есть дело, и уехал. Он вернулся через три часа с разбитыми кулаками и пятнами крови на тяжелых ботинках.

Той ночью он спал как младенец.

– Эй, Джесси, как жизнь? – Бо помахал мне рукой.

– Так себе, – ответила я, с трудом открыла дверь и выбралась из машины.

Рука начала болеть, причем сильно. Пал запрыгнул мне на плечо – в основном для того, чтобы избежать слюнявых поцелуев Джи.

– Господи боже мой, что с тобой случилось?

– Небольшая авария. – Я задумалась: говорить Бо правду или нет?

С того дня, как мы вылечили Джи, он знал, что мы используем магию, но согласился держать рот на замке и не задавать вопросов. Мне всегда казалось, что он старается не быть назойливым.

– Разбилась на машине? А где Купер? Он в порядке?

Я решила, что слишком устала, чтобы лгать.

– Помнишь торнадо на днях?

– Боже мой, ты в него попала?

– Вроде того. – Я оглянулась, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. – Мы с Купером пытались вызвать дождь, а получили демона. Торнадо вызвали потом, чтобы замаскировать оставшиеся после демона разрушения. Демон меня покусал, а Купера затянуло в другое измерение. Я не знаю, в порядке он или нет.

– Тебе откусили руку? – потрясенно переспросил Бо.

– Я еще и глаз потеряла. Плохой вечер выдался.

– А твои могут тебя вылечить, как вы вылечили Джи?

– Могут, но пока не собираются. Я сейчас в черном списке.

– Из-за разрушений?

– В основном потому, что хочу найти и вернуть Купера, а мистер Джордан не желает, чтобы его нашли.

– Но Купер твой парень, ты просто должна найти его! О семье надо заботиться. Нехорошо, что тебе не дают его спасти. Я могу помочь? – добавил Бо. – Вы двое всегда хорошо относились ко мне и Джи. У меня, может, наскребется пятьдесят долларов на счете, – он указал на приклеенный скотчем на моей двери листок бумаги, – и к концу недели я еще получу. Миссис Санчес тоже поможет.

Я подошла к двери и оторвала бумажку. Она оказалась уведомлением о выселении.

– Все лучше и лучше!..

– Ну-ка, не переживай так, – сказал Бо. – Они всегда присылают уведомление, стоит задолжать за квартиру. На самом деле им нужно шесть недель, чтобы кого-то выселить, вот они и суетятся заранее.

– Они хотят получить семьдесят пять долларов пени, квартплату и деньги за воду, – сказала я, просмотрев уведомление. – То есть семьсот тридцать долларов. И они хотят получить их чеком. Вот ведь радость-то. Наверное, я не откажусь от твоего предложения, Бо.

– Не вопрос, только попроси, – ответил он.

Я отперла дверь и вошла в дом. Брат-близнец домика Бо, обычный городской дом с двумя спальнями и продуваемым сквозняками кирпичным подвалом. Спальни большинство людей сочли бы достаточно просторными, но они быстро захламлялись, если в спешке требовалось рассовать тайную библиотеку или несколько сотен банок с ингредиентами для заклинаний.

Мы с Купером решили не расширять дом с помощью магии, как поступила со своим матушка Карен. Мы не знали, будем ли жить в нем через год или два, а убирать подобные заклинания сложно и шумно, и после них остается что-то вроде ауры, которая может не понравиться будущим жильцам.

Поэтому Купер купил за пару тысяч долларов небольшую избушку в округе Афины, истребил термитов, тараканов и плесень и установил охраняющие заклятия, которые отпугнут любого местного вора. В коридоре на верхнем этаже он сделал дверь-портал, и мы использовали избушку как библиотеку, хранилище и комнату для практики.

Мы могли бы расширить избушку и снять однокомнатную квартирку для портала в городе, но нас беспокоило, что соседи увидят, как мы заносим туда мебель, которая там просто не поместится. А любопытные соседи обычно превращаются в назойливых соседей. Наш комплекс находился в удобном месте, и там разрешали держать собак. В то время небольшие дополнительные расходы не являлись проблемой.

– Лучше позвонить мистеру Хендли и узнать, когда будет зарплата, – сказала я Палу, закрывая дверь.

Пал спрыгнул с плеча и подбежал к миске с водой для Смоки.

Я села на диванчик рядом с телефоном и набрала номер работы.

Трубку сняла Мария, секретарша.

– Добрый день, вы позвонили в «Хендли констракшн», – поздоровалась она.

– Привет, Мария, это Джесси… Послушай, я попала в аварию несколько дней назад и не могла позвонить. Мистер Хендли на месте? Можно с ним поговорить?

– О Джесси. – Голос Марии звучал как-то странно. – Я… посмотрю, если он не занят.

Звонок внезапно перешел в режим ожидания. Пал выбежал из кухни в гостиную.

«Кажется, на кухне что-то испортилось… Что происходит?»

– Не знаю… она сказала подождать.

Музыка стихла, и в трубке раздался голос мистера Хендли:

– Я очень удивлен, что вы решились нам позвонить, мисс Фиверс.

Почему он назвал меня «мисс Фиверс»?

– Добрый день, мистер Хендли, я хотела…

– Извиниться за кражу трехсот долларов из представительских расходов? Немного поздновато.

– Что?!

– Не надо разыгрывать из себя невинность. Тем более ты солгала в своем резюме насчет состояния на учете в полиции.