Текст книги "Опасная магия"

Автор книги: Люси Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Руль все еще давил мне на грудь. Я кое-как высвободилась и пересадила перепуганного хорька на подголовник пассажирского сиденья. Потом схватила и натянула свою одежду. На боку и бедре остались тоненькие розовые царапины от когтей зверька. Избавившись от угрозы ареста за непристойное поведение в публичном месте, я опустила стекло и высунулась наружу в поисках Купера, наперекор всему надеясь, что он стоит там среди дыма и хаоса с обожженными волосами и смущенным выражением лица.

Но я ошиблась. На том месте, где стоял Купер, разверзся исходящий паром кратер размером с детский бассейн. Я не видела, насколько он глубок, но почерневшие края дымились алым, будто раскаленные угли или лава.

– Купер! Купер, ты где? – прокричала я, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота.

Ответа не последовало.

Рядом с кратером лежал Смоки, с трудом глотая воздух, его бока поднимались и опускались. Он выглядел странно раздутым.

Я наклонилась, чтобы проверить, что поводок хорька крепко привязан к рычагу переключения скоростей.

– Оставайся тут, – сказала я дрожащим голосом, без особой уверенности, что он меня понимает. – Я приду за тобой, когда буду уверена, что нам ничего больше не угрожает.

Я вылезла через окно и легко соскользнула по дверце машины на траву. Где же Купер? Может, его отбросило за деревья и он потерял сознание? Или от него ничего не осталось?

Нет, нет, нет. Он не мог умереть. Просто не мог.

– Смоки? – спросила я. – Смоки, где Купер? Пес попытался опереться на передние лапы, таща за собой задние, будто ему переломило спину. Изо рта у него стекала кровавая пена. Тут он увидел меня и завыл.

«Бедняга!» – ужаснулась я.

Из кратера тянуло как из зараженной гангреной раны, пахло плохой магией, и та же вонь шла от Смоки.

Я подошла к кратеру. И тут меня осенило: передо мной открылся портал между измерениями. Если бы я поставила в духовку пирог, потом пришла на запах и обнаружила, что он превратился в огнедышащего дракона, я удивилась бы гораздо меньше. Если подумать, дракона я отнесла бы к шалостям Колдуна, но портал? Это было очень, очень плохо и неожиданно.

Каким образом ухитрились мы создать портал между измерениями из простого дождевого заклинания?

Через пару мгновений шок немного отступил, и я подумала о более насущных проблемах. Куда ведет портал? Я понятия не имела, но даже с первого взгляда становилось ясно, что на другом конце отнюдь не тропический курорт. Неужели Купера затянуло в портал? Скорее всего. От него не осталось никаких следов. Если бы он погиб при взрыве, я увидела бы кровь или – тут мне пришлось сглотнуть, чтобы подавить тошноту, – ошметки его тела.

Первой мыслью было позвонить матушке Карен и послать ее за помощью, но я быстро осознала, что не могу просто стоять тут и ждать подкрепления. Никому не известно, что может вылезти из портала в любой момент. Я понимала, что нужно постараться закрыть его, и как можно быстрее.

Я как-то слышала, как Купер с Колдуном говорили о путешествии между измерениями; порталы они считали крайне опасными. Чем дольше держать их открытыми, тем хуже. И создание портала обычно требовало долгих запутанных ритуалов с кровью рыжеволосых девственниц и тому подобным. Мне и в голову не приходило, что его можно открыть случайно.

У Смоки начались судороги. Его рычание и вой все меньше походили на собачьи. Ни одно из земных созданий не способно издавать визг трескающегося пополам листа стали и скрежетать, будто кости под танковыми гусеницами. Я подбежала к кратеру в обход пса.

В нескольких ярдах от края воронки я остановилась. Я представляла ее дно кипящей лавой или адским огнем, но там зияла лишь полнейшая чернота. Голова закружилась, меня снова затошнило, а тело налилось болью: я смотрела в сердце ночного кошмара.

Твердо убежденная, что ужасная тьма сейчас превратит мой мозг в желе, я закрыла глаза. И все же каждой клеточкой ощущала злобный жар, который спалит и меня, и всех остальных.

Отшатнувшись от портала, я наклонилась, набрала пригоршню земли и пепла и кинула в воронку с невнятным криком, который, как я надеялась, окажется запечатывающим заклинанием. Потом пошла по кругу, отталкивая ночные тени с помощью воображаемых закрытых дверей, заживающих ран и заколоченных окон.

Чем дольше я находилась рядом с порталом, тем больше боялась споткнуться и упасть в него, боялась, что он разрастется и заглотит меня. И еще я ужасно боялась, что моих способностей не хватит, чтобы запечатать его. Во лбу кольнула острая льдинка боли; во мне горело столько магической энергии, что уровень сахара в крови стремительно понижался. Если заклятие не сработает достаточно быстро, я потеряю сознание.

Я выкрикивала слово «закройся» на всех языках, которые приходили на ум, одновременно закидывая горстями грязи воронку, будто антибиотиком заживляя гниющую рану.

И наконец, наконец-тозаклинание начало работать. Земля под ногами зашевелилась, края воронки начали сдвигаться. Кратер закрылся, оставив шрам, а лужайка пошла трещинами ярд шириной.

Я шагнула назад, с трудом дыша и сжимая раскалывающиеся виски. «У меня получилось. У меня действительно получилось».

Чувство облегчения внезапно оборвал металлический скрип. Смоки все еще бился в судорогах. Его тело вытягивалось и росло; я слышала, как трещат кости. Из спины вырастали похожие на лезвия гребни как у ящерицы. Вокруг него клубилась злобная магия, которую я почуяла в портале.

Я попятилась. Никогда не слышала, чтобы с фамильяром случалось нечто подобное. Теперь точно время звать на помощь.

Из кармана штанов я вытащила мобильный, набрала номер матушки Карен и прижала телефон к уху.

– Джессика, это ты? – (Я не узнала голос матушки Карен.) – Джессика? Так темно, мне плохо тебя слышно.

Это была не Карен. У меня ноги подкосились, когда я узнала этот голос.

– Тетя Вики? – с трудом выдавила я.

– Джессика, я так долго тебя ждала. Когда ты ко мне приедешь? Здесь так холодно, и змеи не дают мне покоя…

Я выключила телефон и с дрожью уставилась на него. Тетя Виктория умерла пять лет назад; она отравила своего неверного мужа, Билла, крысиным ядом, а потом выпила бутылку джина со снотворным, рыдая над его телом.

Я нашла их трупы через четыре дня, когда забеспокоилась, что никто не подходит к телефону. Мухи нашли их гораздо раньше. Я всячески старалась забыть ту картину.

Я снова включила телефон. На экране загорелись отнюдь не английские буквы: больше всего они напоминали татуировки Купера, символы нечеловеческого языка, – он говорил, что видел их во сне.

– О черт, – прошептала я.

Смоки все рос, менялся. Его тело сильно вытянулось, у него появилась третья пара когтистых лап. Кожа лопалась, белая шкура висела окровавленными клочками на раздувающейся серой чешуе.

От паники меня затрясло. Боль в голове мешала сосредоточиться. Я понятия не имела, что надо делать. Грянул гром, и на землю упали первые капли дождя.

«Я помогу, – сказал кто-то у меня в голове. – Выпусти меня из машины, и я помогу».

Хорек? Я не ожидала, что он заговорит так рано.

Я опустила мобильный обратно в карман и побежала к «линкольну».

– Держись! – крикнула я в надежде, что хорек меня поймет. – Я сейчас переверну машину.

Я произнесла слово на языке давно вымершего племени – оно обозначало переворачивание черепахи или жука на ноги. В висках снова застучало, но я не обращала внимания. Еще не время падать в обморок.

«Линкольн» крякнул и встал на колеса. Через секунду из окна высунулась голова хорька.

Я подбежала к машине и начала отвязывать поводок, в то же время судорожно вспоминая, что надо делать с только что проснувшимися способностями фамильяра. Если верить Куперу, фамильяры могли обладать огромными познаниями, служить этакими мохнатыми магическими энциклопедиями – если только вам повезет заполучить опытного друга. Если же мой окажется таким же начинающим чародеем, как и я, нас ждет «Волшебство для чайников».

Едва я освободила его от шлейки, хорек вскарабкался по дверце на крышу машины, так что мы оказались нос к носу.

– Ты понимаешь, что происходит? – спросила я.

«Его истинное тело прорывается в наше измерение», – ответил хорек, уставившись во все глаза на чудовищный облик Смоки. Голос у хорька был как у энтузиаста-библиотекаря средних лет. Хоть в чем-то мне повезло.

– Его что?

«Тело этого животного – это всего лишь оболочка для моего сознания. Я не хорек, и существо, которое обитало в теле Смоки, вовсе не симпатичный песик. Если не ошибаюсь, он обретает свою настоящую форму».

У хорька обнаружился небольшой акцент. Канадский библиотекарь.

– Но зачем?

«Очевидно, его изменило идущее из портала волшебство».

– Но как? – Я осознала, что веду себя как трехлетний ребенок.

«Я бы осмелился предположить, что это последствия того волшебства, из-за которого открылся портал».

– То есть ты просто пытаешься сказать заумными словами, что не знаешь? – От боли я становилась язвительнее, чем обычно.

Хорек с обиженным видом отшатнулся.

«Должен признать, что никогда не сталкивался ни с чем подобным, но я вполне способен делать выводы на основе увиденного».

Дождь лил все сильнее; похоже, мы с Купером вызвали настоящий потоп.

– Почему же меня не задело?

«Ты же не являешься превращенным существом наподобие нас, фамильяров. Плохо контролируемая магия портала неизбежно скажется на нас; мне очень повезло, что я находился достаточно далеко».

– А ты кто? – спросила я. – Какая у тебя настоящая форма?

Хорек заморгал:

«Тебе может… не понравиться. Я боюсь показаться тебе совсем чужим».

– Как это – чужим?

Хорек неловко зашаркал лапами.

«Может, я лучше расскажу тебе потом, когда мы познакомимся поближе? Я был фамильяром более трех сотен лет, и в течение долгой службы мне встречалось немало людей, имеющих предубеждения…»

– Ладно, как скажешь. – Я примирительно подняла руки. У нас и правда не было времени на споры. Кем бы он ни оказался, он мой, по крайней мере пока. – Как тебя зовут?

«На вашем языке меня зовут Палимпсест. Ты можешь называть меня Пал».

Смоки заревел. Он вырос до огромных размеров: покрытое чешуей тело вытянулось до двадцати футов, и если бы он встал на три пары когтистых лап, то, думаю, сравнялся бы в росте со мной. Его длинный хвост покрывала острая даже на вид чешуя. Красноглазая морда больше походила на крокодилью, чем на собачью, а в пасти красовались змеиные зубы с ладонь длиной.

Смоки снова взревел, и на этот раз из пасти у него вырвалось зеленое пламя. Его превращение выглядело практически законченным.

– Дракон? Все это время с нами жил дракон? – спросила я.

«За неимением лучшего определения его можно назвать драконом. Но ему не следует находиться здесь. – Усики Пала подергивались, пока он принюхивался к воздуху. – Здесь что-то не так. Я чувствую изменения. Кажется, он сворачивает измерение».

– Сворачивает? Как? – спросила я, вспомнив о коротком звонке своей мертвой тетушки.

«На данный момент я пока не могу сказать. Но меня беспокоит, что уже надорванная ткань вашего мира может порваться сильнее. Ты правильно поступила, что закрыла портал; теперь пришла пора разобраться со Смоки».

У меня внутри все сжалось.

– Как разобраться?

«Усмирить его любым способом. Он слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе».

Неужели он говорил об убийстве Смоки? Боже мой! Вот уж чего мне не хотелось делать.

– Дробовик Купера подойдет? Или мне надо призвать Каладболг [7]7
  Каладболг —легендарный меч из ирландской мифологии.


[Закрыть]или что-нибудь в этом духе?

«Дробовик вполне подойдет», – ответил Пал.

Я открыла багажник «линкольна» и принялась копаться в дорожной сумке; там я нашла упаковку анальгина и теплую бутылку с газировкой. В надежде избавиться от головной боли я закинула в рот две таблетки и запила водой. Выудила оттуда же шоколадный энергетический батончик и сунула в карман про запас.

Потом я открыла длинный черный футляр для ружья. Внутри лежал пневматический девятизарядный «Моссберг-590» вместе с черным пластиковым ложем. Полностью заряженный картриджами по восемнадцать пуль из сплава серебра и железа: они помогали от любых недоброжелателей, которые могли встретиться нам с Купером в лесу или опасных городских районах. Мы начали носить с собой оружие после происшествия со стаей пьяных оборотней. Мне оставалось только надеяться, что, если дело дойдет до стрельбы, пуля пробьет толстую чешую Смоки.

Над ружьем в футляре размещались серебряный кинжал и патронташ с запасными картриджами. Под ним – автоматический кольт тридцать восьмого калибра в кобуре и семизарядный барабан с серебряными пулями, покрытыми железом. С помощью Колдуна Купер наложил на оружие несколько заклинаний для улучшения точности и мощи. Сам он лучше разбирался в сексе, чем в войне.

Некоторые обычные люди, особенно фермеры, недоумевали, почему мы полагаемся для самозащиты на оружие, а не на магию. Не спорю, есть хорошие связывающие заклинания и тому подобное, но подумайте об оперном певце, пытающемся петь во время мятежа. Если тебя охватывает паника, нажать на курок гораздо проще, чем возиться с заклинанием.

Я не пытаюсь ввести вас в заблуждение: существуют слова для убийства. Но использовать такое слово на фамильяре или человеке – все равно что принять решение выехать в идущем на полной скорости автомобиле на переполненный тротуар. К ним можно прибегать, только когда не остается другого выбора, да и то даже при очевидной самозащите последствия могут оказаться весьма суровыми. Немного проще, когда дело касается убийства демонов или других плохишей, но большинство Болтунов все равно не желают иметь дело с подобной магией. Стоит один раз перейти границу между обычной магией и некромансией, и очистить свой дух будет очень сложно. Такие волшебники начинают терять способность творить белую магию и довольно скоро оказываются на дороге в ад.

А также не стоит забывать, что некромансия объявлена вне закона и за ее использование можно попасть в тюрьму. Поэтому я была уверена, что мне никогда не придется использовать убивающие слова. Ножи и пистолеты казались куда менее опасными.

Я перекинула через плечо патронташ, зарядила кольт, прицепила кобуру и кинжал к поясу, затем вынула из футляра ружье. Пал перебежал по крыше на крышку багажника и запрыгнул мне на плечо, вцепившись в патронташ.

Купер периодически водил меня на полигон, чтобы попрактиковаться в стрельбе по мишеням; в первый раз, когда я попробовала стрелять из ружья, отдача чуть не сбила меня с ног. Купер вылечил синяк под ключицей, иначе он не проходил бы неделю. Но с тех пор я научилась правильно упирать ружье и неплохо с ним управлялась. С кольтом у меня не возникло проблем с самого начала: небольшой револьвер пришелся мне точно по руке.

Я захлопнула багажник. Смоки поднялся на подгибающихся лапах и принюхался в поисках неизвестно чего. Чешуя дымилась под дождем, а пахло от нее ненавистью, болью и злостью.

С колотящимся сердцем я вскинула на плечо ружье. Глаза выглядели наиболее уязвимыми, но мне так не хотелось стрелять.

– Смоки, – позвала я, стараясь унять дрожь в руках и голосе. – Смоки, посмотри на меня.

Смоки не обратил никакого внимания на призыв и помчался к ратуше. Как гигантская гусеница, он пересек лужайку и переход к подземной парковке на Капитолийской площади.

«Не дай ему уйти! – выкрикнул Пал. – Чем дальше он убежит, тем больше бед может натворить».

С проклятиями я понеслась за Смоки, хотя и понимала, что мне его не догнать. Лил холодный дождь, и вскоре я вымокла до нитки. По крайней мере, на улицах было пусто. За исключением вечеров, когда были хоккейные матчи или концерты, жители городских пригородов парковались у своих домов и захлопывали двери уже к семи-восьми часам вечера.

Я наступила на что-то мягкое и скользкое и чуть не вывихнула лодыжку. Глянув на асфальт, я поняла, что стою в луже крови.

– Боги! Что…

Я разглядела три трупа. Казалось, их вывернули наизнанку, а потом разорвали. Кусочки костей и плоти разлетелись повсюду. В кровавой массе я разглядела клочки серой униформы обслуживающего персонала. Мне едва удалось подавить тошноту.

– Господи! Бедняги! Как Смоки мог такое сделать? – спросила я хорька. – Мы отстали от него всего на полминуты, а эти трупы выглядят так, будто их заставили проглотить сэндвич с динамитом. Как… что с ними случилось?

«Я не знаю», – ответил Пал.

Его гибкое тельце покачивалось взад и вперед, пока он внимательно принюхивался.

Парковка оказалась пустой, если не считать служебный фургон и мотоцикл. К дальней стороне вел широкий кровавый след – там Смоки обнюхивал вход в центр Риффа [8]8
  Центр Риффа– многоэтажное административно-культурное здание, названное в честь видного американского политика Вернала Риффа.


[Закрыть]. Я не заметила крови на его морде. На бетоне лежали огромные осколки ведущих в центр стеклянных дверей.

– Я не слышала, как он разбил двери. Может, тут есть кто-то еще? Может, он выслеживает кого-то? Того, кто прошел через портал?

Хорек зашевелил носом:

«Пока не могу сказать».

Почему он не знает? Я старалась подавить нарастающую панику.

– Ты имеешь в виду, что не знаешь или что не скажешь мне? – Я выпалила эти слова с большей злостью, чем намеревалась, но я не собиралась просить прощения.

Я сделала несколько шагов к Смоки в надежде, что он не ускользнет в центр Риффа раньше, чем я успею пристрелить его или произнести связывающее заклинание.

«Я не знаю, есть ли здесь кто-то еще, – ответил хорек. – Почему ты думаешь, что я намерен утаивать от тебя информацию?»

– Давай посмотрим, – сказала я. – Купера засосали черт знает куда злобные силы, а его милый песик превратился в ужасного монстра. Том, Дик и Гарри из ночной бригады уборки превратились в мясное рагу. И мой фамильяр внезапно просыпается и начинает говорить мне, что делать… и тем не менее не хочет признаться, кто он на самом деле. И к тому же он не может сказать мне очень важную вещь – есть ли тут еще милашки, помимо нашего Годзиллы.

«Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?» – Хорек выглядел неимоверно обиженным.

– Именно это я и хочу сказать, – ответила я, останавливаясь. – Боюсь? Не спорю. Волнуюсь? Тоже да. Вот-вот намочу штаны со страху? Без сомнения. Доверяю новому фамильяру? Нет уж, извини. Откуда мне знать, что ты не какой-нибудь злобный дух, вырвавшийся из портала и вселившийся в тело моего хорька?

«У тебя паранойя».

– А ты меня переубеди.

«Я не совсем понимаю, как это сделать. – Хорек выглядел очень возбужденным. – Есть заклинания, которые подтвердят, что я говорю правду, но могу предположить, что ты с ними незнакома. И у нас нет на них времени».

– Ладно. Отправляйся к машине и жди меня там. Я приду, когда разберусь со Смоки.

«Ты не сможешь справиться с ним одна, у тебя недостаточно опыта…»

– Я умею стрелять. И я знаю Смоки. Иди.

Хорек нехотя соскользнул с моего плеча и поднялся по пандусу в дождливую ночь.

«Похоже, я только что совершила огромную глупость, – подумалось мне. – Он абсолютно прав, мне не справиться одной… но придется попытаться».

Я задумалась. Может, не стоит следовать советам Палимпсеста? Может, у Смоки сохранилось достаточно разума, чтобы прислушаться ко мне? Может, мне удастся найти место в этом здании, где еще сохранилась связь с реальным миром? Тогда я могла бы позвонить матушке Карен, и она поможет мне найти кого-нибудь, кто разберется в происходящем и вернет все в нормальную колею.

И тогда мы придумаем, как вернуть Купера.

Может быть.

Глава 2
УБИТЬ ДРАКОНА

Я вскинула на плечо ружье и затрусила к Смоки, который все еще обнюхивал осколки двери. С каждым выдохом из его ноздрей вырывался дым.

«Из меня вот-вот сделают барбекю, – подумалось мне. – Вот если бы Купер был здесь, он бы знал, что предпринять».

На глаза навернулись слезы. Где он? Жив ли он? Если его засосало в эту кошмарную черную воронку… черт, надо было проводить ритуал в другой день. Не следовало вообще выходить из дому.

Я сидела бы сейчас с Купером на диване и смотрела старый фильм, терьер Смоки лежал бы у него на коленях, а хорек у меня, мы ели бы попкорн, смеялись и целовались. А вместо этого я стою здесь мокрая и перепуганная и не понимаю, какого черта меня занесло в этот вонючий подземный гараж.

От Смоки меня отделяла дюжина ярдов. Достаточно близко, чтобы уверенно прицелиться из ружья, но я не хотела его убивать. В желтом свете парковки он выглядел устрашающе: то ли собака, то ли азиатский дракон, то ли гусеница. В уголках губ запеклась зеленая слизь – кровь, яд или и то и другое?

Тут я разглядела, что у него фасеточные глаза как у насекомых. Узнает ли он меня, или я буду выглядеть для него таким же чудовищем, каким он стал для меня?

Я опустила ружье дулом вниз и прислонила приклад к мокрой штанине, чтобы оружие оставалось под рукой. Хотя Смоки не мог разговаривать ни с кем, кроме Купера, я надеялась, что по отношению ко мне он будет дружелюбен, а тыкать в него ружьем представлялось мне не лучшей тактикой.

Я свистнула:

– Смоки! Смоки, что ты там делаешь, дружище?

Дракон повернулся и уставился на меня. Он зарычал, обнажились похожие на кинжалы зубы, с губ закапал зеленый яд. Его рычание походило на скрежет железа по асфальту.

Я надеялась совсем на другую реакцию.

– Смоки, не делай так! Это я, Джесси. Ты меня знаешь. Я твой друг. Я тебя кормила утром. Купер пропал, и мне нужна помощь, чтобы вернуть его.

Я медленно засунула руку в карман, надеясь найти там резинку для волос, но нащупала только выбившуюся из шва нитку. Придется обойтись тем, что есть. Оторвала ее и начала напевать старинные слова, обозначающие «связать».

При первом же слабом прикосновении магии Смоки кинулся на меня с быстротой атакующей кобры.

Мне не успеть закончить заклинание. Я подхватила ружье, направило дуло на морду Смоки и нажала на курок. Пуля попала в разинутую пасть.

Смоки отпрянул и замотал головой, как ужаленная в нос собака. Я перезарядила ружье, прицелилась в глаз и снова выстрелила.

Лапы Смоки подогнулись, но я не заметила, что его хвост летит на меня, пока не стало слишком поздно. Хвост ударил меня по левому плечу, сбил с ног и выбил из рук ружье.

Я прокатилась по бетону и врезалась спиной в каменную стену, сильно ударившись головой. Я лежала, ожидая, что вот-вот меня обожжет горячее дыхание Смоки и его челюсти сомкнутся на моем горле.

Но вместо этого я услышала звон стекла, повернула голову и увидела, как его хвост исчезает в разбитых дверях центра Риффа. Ружье лежало ярдах в десяти от меня.

– Здорово, – простонала я и неуклюже села. Во время падения я разбила колени, локти и ладони. – Просто замечательно.

«По крайней мере, я не барбекю, – напомнила я себе, – и не желе».

Я потерла левое плечо и обнаружила на ладони кровь. Хвост Смоки разорвал футболку и оставил на плече длинную глубокую царапину. Осмотрев рану, я не заметила ничего, кроме крови.

Я попыталась пошевелить левой рукой, но движение вызывало боль. Я даже не могла сжать кулак. Придется обработать рану, прежде чем отправляться на поиски Смоки.

Опираясь на стену здоровой рукой, я сумела подняться на ноги. Вдруг среди осколков стекла я заметила какое-то копошение, подобрала ружье и осторожно приблизилась.

На полу растеклись капли зеленой крови Смоки, и из них вырастал странный зеленый мох. На моих глазах из него вытянулись шипастые отростки – они извивались по бетонному полу, как ищущие лужу червяки. Или ищущие мясо щупальца.

Я отступила на шаг назад, чтобы они не дотянулись до меня. «Ты понятия не имеешь, что это; даже не думай о том, чтобы их потрогать, – строго сказала я себе. – Ты не на уроке биологии, так что не стоит экспериментировать».

Но если из нескольких капель крови выросло такое, то что же будет, когда я пристрелю Смоки и крови прольется гораздо больше? Исчезнет ли зло со смертью Смоки или останется в этом мхе?

Я проскочила в разбитые двери и вошла в подвальный этаж центра Риффа. На мраморных, с розовыми прожилками ступенях, ведущих в фойе, тоже разрастался мох. Оставалось надеяться, что дракон не успеет уйти слишком далеко.

Справа находилась запертая решетчатая дверь небольшого кафетерия. Я как-то обедала там после художественной выставки. Изысканной пищей я бы это не назвала, но наверняка в кафетерии есть все, что мне необходимо.

Мне потребовалась пара минут, чтобы подобрать слово, означающее «ржавчина», и применить его к стальному замку на решетке, но я все же сумела источить замок настолько, чтобы сбить прикладом. Отодвинув решетку, я обнаружила, что кухня тоже заперта, но на сей раз мне удалось подобрать слово «коррозия» значительно быстрее. Сравнительно хлипкий замок на кухонной двери сдался после минуты речитатива.

Кухню освещал красный отблеск табличек с надписью «Выход». Ружье я оставила прислоненным у двери. Белая стальная аптечка висела на стене между грилем и одним из разделочных столов; в ней я обнаружила бинт и пакет для перевязки со льдом.

– Горчица, где ты, горчица?

Горчица оказалась на полке под столом; я вытащила пластиковую банку и поставила на стальную столешницу.

И тут до меня донеслись рев и перепуганные крики с верхнего этажа.

«Лучше поторопиться», – подумала я.

Вся рука болела, а кисть онемела и не двигалась. Может статься, что в ране яд. Или задет нерв.

Купер показывал мне, как делать лечебный компресс из горчицы и лука, когда мы купались в озере Бакайе и я порезала ногу осколком бутылки. Но горчица и лук от яда не помогут. Может, попробовать имбирь? Или чеснок? И тут в памяти всплыло: базилик. Раньше базилик использовали в компрессах для вывода яда. Я не могла вспомнить, кто именно – индусы? Жители средневековой Европы? Но это не имело значения.

Все необходимые травы я нашла в шкафчике; толченый чеснок показался мне достаточно свежим, а вот базилик выглядел вялым. Я высыпала его на разделочную доску, достала лук из холодильника, добавила несколько щепоток чеснока и немного горчицы. Под древние слова «здоровье», «лечение» я приготовила мазь, закатала остатки левого рукава и приложила ее к воспаленной ране.

По руке и груди растеклась острая боль. Я сумела удержать крик и продолжала читать заклинание, одновременно сосредоточившись на прохладных, целительных мыслях. Я представила, как боль и яд покидают мое тело и рана закрывается.

У меня получилось. Я убрала руку – на месте раны была всего лишь красная полоса. Если повезет, даже шрама не останется. Чтобы рана снова не открылась, я забинтовала плечо и приложила ледяной пакет, потом пошевелила рукой. Она немного побаливала, но, судя по всему, сустав цел.

На стене висел телефон, может, я сумею до кого-нибудь дозвониться? Я приложила к уху трубку, но вместо гудка услышала отдаленный гул.

– Алло?

– Мне нужно согреться. – Голос тетушки казался очень слабым. – Здесь так холодно. Пусти меня погреться. Я проскользну в ухо, и ты даже не поймешь, что я внутри тебя…

Черт!

Я с треском опустила трубку, подхватила ружье и направилась к лестнице.

И остановилась.

Мраморные ступени покрывали извивающиеся лианы и розовые, как мясо, шипастые листья. Лианы поползли ко мне – в поисках тепла, крови или того и другого.

Я развернулась и побежала по коридору к другой лестнице, ведущей на первый этаж. На одном дыхании пронеслась по ступеням и наверху осторожно заглянула за угол.

Весь пол между лестницей из подвала и входом в галерею заполонили джунгли колышущихся листьев. Покрытый лианами комок слабо шевелился в середине зала. Лианы раздвинулись, и я разглядела белую форменную рубашку. Раздался треск помех из рации.

Я отвела взгляд от умирающего сторожа и поняла, что возле его тела растет несколько круглых плодов. Они походили на прозрачные красноватые виноградины размером с футбольный мяч. И тут я разглядела, что внутри находятся крохотные, свернутые как угри эмбрионы. Толстые шипастые лианы соединяли их с телом сторожа.

Ох, черт! Как быстро вырастут щенята Смоки? Я подняла ружье, прицелилась… и опустила его. У меня не хватит патронов, если каждая капля его крови будет превращаться в голодный растительный инкубатор.

С другой стороны, мне уже не надо волноваться, как дать знать о случившемся. Для всякого, кто обладает хоть малейшими магическими способностями, весь пригород будет выглядеть как полное злобных сил пожарище.

Наверняка старейшины уже знают, что произошло, и примут меры. Старейшины – это семь самых сильных волшебников и волшебниц, выступающих в роли местного управления для Талантов города Колумбуса и нескольких окрестных районов. Они решают споры, устанавливают правила и следят за исполнением законов, предписанных Виртусами (это древние духи воздуха, которых высшие силы приставили наблюдать за Талантами).

В остальном я не очень вдавалась в детали, например, я понятия не имела, кто входит в Круг старейшин, сколько людей на них работает, какой властью они обладают и как быстро сумеют испортить тебе жизнь, если их разозлить. Круг не любит широко освещать свою деятельность, но в своем невежестве была виновна я сама. Меня никогда не интересовала местная политика, а понимание законов сводилось к детсадовскому лозунгу «Белая магия – хорошо, а некромансия – плохо». Но, по крайней мере, я знала, что возглавляет Круг Бенедикт Джордан.

Можно сказать, что Колумбус принадлежал мистеру Джордану. Его родословная восходила к двум самым сильным из семейств Талантов, тем самым, что основали город, и Джордан возглавлял Круг старейшин уже лет двадцать. Также он являлся старшим партнером юридической фирмы «Джордан, Янковиц и Джонс» и заседал в городском совете. Говорили, что его состояние измеряется миллиардами; ему принадлежали сеть магазинов престижной одежды «Эксклюзив» и не менее половины зданий в дорогом районе города.

Поэтому я не сомневалась, что погром в пригороде, куда он вложил столько денег, привлечет его внимание, причем очень быстро. Да уж, придется поработать над моими способностями к ясновидению.

Смоки проломил стеклянные двери: теперь лианы разрастались на покрытых его кровью осколках.

Я перевела взгляд на ружье в своих руках. Все равно что пытаться остановить лесной пожар при помощи канистры с бензином. И пока я не найду веревку или целую крепкую паучью сеть, лучше не предпринимать попыток наложить связывающее заклинание. Что можно придумать, чтобы остановить Смоки, не проливая его крови?

«Может, если я крепко выругаюсь, он грохнется в обморок? – мрачно подумала я. – Или запрыгнуть ему в пасть и надеяться, что он мной подавится?»

И тут в памяти всплыла краткая лекция Купера об использовании птичьего помета. Продукты жизнедеятельности всегда можно применить для управления созданием, которое их оставило, надо только догадаться как. А от Смоки осталась шерсть на сиденье в машине и немного шкуры на траве.

– Я идиотка. – С этими словами я помчалась вниз по лестнице.

Стоило мне войти в ведущий к парковке туннель, как погас свет. Я тщетно попыталась нашарить в карманах фонарик, но обнаружила лишь скатавшуюся пыль. К счастью, в течение позорных часов, проведенных в прачечной самообслуживания, Купер показывал мне много фокусов с карманной пылью. С помощью комочка и мертвого слова, обозначающего «холодный огонь», я зажгла на ладони зеленый огонек. Много света он не отбрасывал, но, чтобы пройти по темной, страшной парковке, его хватит.