Текст книги "Опасная магия"

Автор книги: Люси Снайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14
СНАДОБЬЕ

Я прихватила для нас с Каем гамбургеров и напитков в ближайшем Макдоналдсе и указала ему дорогу к Вортингтону.

Когда мы свернули с Хай-стрит, я указывала направление с полузакрытыми глазами, концентрируясь на нахождении девочки.

– Налево, потом немного прямо… снова налево… стоп.

Девочка была близко. Я огляделась и увидела через дорогу детский садик «Мой малыш». В точку.

– Мне нужно зайти в детский сад, только не паркуйся прямо перед ним. Остановись вон там, сбоку, подальше от чужих глаз.

Кай припарковался в тени высокого вяза и выключил двигатель.

– Я быстро. Пал, оставайся в машине, хорошо?

Пал слез с моего плеча, а я вышла из машины и подошла к дверям садика. Мы с Купером как-то говорили о ребенке, но решили подождать несколько лет, пока не наладится ситуация с жильем и работой.

Я надеялась, что у нас еще будет шанс завести семью. Детский садик выглядел очень мило, по крайней мере снаружи. С улицы я не видела детей, но слышала доносящиеся с заднего двора веселые визги и смех.

Я нацепила на лицо дружелюбную улыбку и толкнула дверь.

Молодая женщина за стойкой подняла голову.

– Добрый день, чем я могу вам помочь?

– Здравствуйте, меня зовут Карен, и я сижу дома с дочкой, ей недавно исполнилось два. Но недавно я попала в аварию и теперь не справляюсь с ребенком. Она пока живет у сестры, но ей там не нравится, так что я ищу для нее хороший садик на пару дней в неделю.

Женщина с жалостью улыбнулась мне:

– Конечно, я вас понимаю. Я могу показать вам наш садик, но мне надо взглянуть на ваши права…

– Они пропали в аварии. Я еще не сделала новые.

– У вас есть другой документ с фотографией, например старый студенческий билет?

– Нет, прошу прощения, все сгорело вместе с сумочкой.

– Тогда я боюсь, что не могу позволить вам пройти на территорию садика.

– Так я и думала, – вздохнула я. – Я вернусь, когда восстановлю документы. Просто там такие очереди… И люди все время сердятся. У вас есть брошюры, чтобы показать дома мужу?

– Конечно. – Лицо женщины просветлело.

Она достала из-под стойки глянцевую брошюру «Добро пожаловать в детский сад „Мой малыш“».

– Большое спасибо. – Я взяла брошюру и положила в перевязь, на которой висела рука. Тут я остановилась и постаралась сделать вид, что мне нехорошо.

– С вами все в порядке? – спросила женщина.

– Меня немного мутит… я принимаю лекарства и иногда от них плохо себя чувствую. – Жестом я показала, что меня тошнит. – Мне нужно в туалет, можно воспользоваться вашим?

– Конечно, пройдите по вестибюлю направо, первая дверь слева – это служебный туалет. – Женщина откинулась в кресле, чтобы быть как можно дальше от меня.

– Спасибо.

Я заторопилась в указанном направлении и заперлась в маленьком туалете. Между унитазом и раковиной стояло мусорное ведро с крышкой из нержавеющей стали. Я выудила из кармана пакет и перчатку, натянула ее зубами, нажала на педаль, чтобы открыть крышку, и принялась шарить в помойке.

Довольно скоро я нашла недавно использованную прокладку, предусмотрительно сложенную и завернутую в туалетную бумагу. Стараясь лишний раз ее не касаться, я подхватила ее пакетом, вывернула его, чтобы прокладка оказалась внутри, и застегнула. Стянула о джинсы перчатку и выкинула в помойку, затем засунула пакет в задний карман джинсов, спустила для вида воду в унитазе и покинула туалет.

– Большое спасибо! – Я жизнерадостно помахала рукой женщине, которая смотрела на меня с некоторым облегчением, и вышла на улицу.

– Задание выполнено, – сообщила я Каю и Палу в машине.

«Можно подождать до дома и сотворить заклинание там? – мысленно обратилась я к Палу. – Бедняга Кай перепугается, если я вытащу прокладку и начну читать над ней заклинания».

«У тебя осталось меньше часа, прежде чем развеется вчерашнее заклинание, – ответил Пал. – Если Кай не будет делать остановок по дороге, все должно получиться».

– Домой! – приказала я. – Меня ждут снадобья и заклятия.

Кай доставил нас к дому с получасовым запасом. К Микки вернулся его обычный облик, и он восседал на диване, по всей видимости забыв, что недавно был самым большим пенисом на земле. Я поблагодарила Кая за помощь, заперлась в своей комнате и передала свою анафему какой-то студентке, которая наблюдала за играющими на прогулке детьми.

«Твоя аура выглядит нормально, – сказал Пал, когда я закончила заклинание и спустила пепел в унитаз. – Хотя если наши дела затянутся, заниматься этим каждый день скоро надоест».

– Да уж, – согласилась я. – Но давай уже приступим к снадобью.

Я начала подбирать ингредиенты, когда Пал произнес:

«Ой, мы забыли про крысу!»

– Это по твоей части.

«Наверное, – вздохнул Пал. – Посмотрю, что водится под домом».

Я отнесла его вниз и присела в потрепанное садовое кресло на крыльце, потягивая газировку, пока хорек проскользнул под ступени.

Через минуту раздались возня, испуганный визг и звуки борьбы. Вскоре из-под крыльца появился Пал, в зубах он держал небольшую мертвую крысу. Он затащил ее на ступени, и я запихнула трупик в пакет.

«Ее крови должно хватить», – смущенно произнес Пал.

– В чем дело?

«Так… так вкусно, – признался он. – Я никогда не пробовал ничего вкуснее».

– Ну вот видишь! Живая добыча. Конечно, она показалась тебе вкусной. И нечего стыдиться. Пошли наверх.

Под открытым окном я установила походную плитку. Пал показал, как смешать ингредиенты в стеклянной кастрюле, и курировал меня в течение двух часов предварительных заклинаний. Затем я поставила кастрюлю на медленный огонь и забралась на раскладушку, чтобы передохнуть.

– И что мы будем делать, пока оно варится? – спросила я Пала.

Время близилось к восьми, и лучи опускающегося солнца золотом пробивались через листву деревьев.

«Надо присматривать за снадобьем, чтобы оно не убежало, да и пожар не хотелось бы устроить».

– Надо было украсть что-нибудь почитать. – Я потерла здоровый глаз.

«Поищи внизу. Все же тут живут студенты».

– Хм… Я думаю, там вряд ли отыщется что-либо, кроме учебников и спортивных журналов.

«Кай выглядит грамотным парнем. Наверняка у него найдутся труды Маркса или „Дневники мотоциклиста“ [16]16
  «Дневники мотоциклиста»– автобиографическая книга Эрнесто Че Гевары.


[Закрыть]. Или можешь потренироваться в паракинезе. Тебе не помешает снова начать пользоваться второй рукой».

– Согласна.

Большую часть вечера и ночи я провела в тренировках – пыталась поднять и удержать пустые бутылки из-под сока при помощи несуществующего большого пальца. Тренировки чередовались с полудремой. Снадобье приготовилось только после восхода солнца, и к тому времени я научилась поднимать и носить бутылку около двух минут, дальше концентрация терялась, и она падала.

«Действительно поражает, – сказал Пал, когда я выключила конфорку и отставила зелье остужаться. – Если продолжать, через неделю ты сможешь есть этой рукой».

– Оно должно быть такого цвета? – спросила я, заглядывая в кастрюлю с прозрачной розовой жидкостью. Пахла она испорченным карри.

«Цвет зависит от базовой жидкости, но для виноградного сока розовый совсем неплох, – обнадежил Пал. – Лучше всего, когда снадобье получается бесцветным, но для этого требуется двадцать четыре часа приготовления».

– У нас нет столько времени. Даст оно две минуты исчезновения на каждую порцию, правильно?

«Да».

– Надо попробовать. Мне не хочется дойти до места и обнаружить, что снадобье не работает.

«Еще бы! Когда оно остынет, окуни туда палец, только быстро. И сперва вымой его».

– И что потом?

«Потом подожди пару секунд и посмотри, пройдет ли палец через какой-нибудь объект».

– Ладно.

Я вымыла и вытерла руки, затем подошла к кастрюле и засунула в нее до половины средний палец. Жидкость была еще горячей; я отдернула руку и вытаращила глаза, когда кожа на пальце исчезла.

«Обожглась?» – спросил Пал.

– Нет вроде. – Я зачарованно наблюдала за желтыми связками и пульсирующими голубыми сосудами. – Пощипывает, это нормально?

«Если немного, то да».

Я сжала кулак – указательный палец прошел сквозь ладонь.

– Черт!

Я прижала палец к бедру, и он прошел сквозь кожу и мышцы как сквозь воздух. Я втыкала его в пол, в стены; примерно через минуту я начала чувствовать текстуры и протыкать пальцем предметы стало труднее.

«Лучше остановись, а то застрянешь», – предупредил Пал.

– Точно.

Я отодвинулась от стены и растопырила пальцы. Когда кожа снова стала видимой, я убедилась, что действие снадобья закончилось.

– Работает нормально. Разольем по бутылкам, а дальше что? Вернемся к бару Колдуна и проверим его?

«Обязательно».

Я дала жидкости еще немного остыть, затем разлила ее в шесть пластиковых бутылочек из-под сока и крепко закрутила крышки. Запихнула в рюкзак перемену одежды, бутылки, запасные бинты, лекарства, набор инструментов и немного еды для нас с Палом. Хорек забрался мне на плечо, и мы вышли из дома.

Мы дошли до остановки на Хай-стрит и сели в автобус; он высадил нас у дома Колдуна чуть раньше девяти. Машины еще шли плотной чередой, но пешеходов было немного – большинство уже добрались до работы.

– Он еще большая сова, чем мы. – Я заглянула за угол ближайшего здания. Бар по-прежнему окружала пульсирующая сфера анафемы. – Он еще спит.

«Не уверен, – ответил Пал. – Внутри сферы заснуть довольно сложно. Впрочем, если у него есть хоть какой-то Талант, он мог смягчить эффект».

Я достала из сумки одну из бутылочек.

– Выпиваю и бежим?

«Тебе надо подойти поближе и бежать, как только выпьешь снадобье; если подождать, пока оно начнет действовать, разогнаться будет трудно. У тебя есть от силы три-четыре секунды. Когда ты исчезнешь, у тебя появится ощущение, что ты плывешь, и ты даже можешь провалиться в землю. Когда действие начнет заканчиваться, постарайся подпрыгнуть повыше, чтобы нигде не застрять. И сначала дай выпить мне, – продолжал он. – Я уже несколько раз к нему прибегал, так что не волнуйся. Остатков заклинания хватит, чтобы протащить меня багажом. Поэтому сконцентрируйся, чтобы попасть в пустое пространство в комнате и не застрять в полу или стене».

Я поставила бутылочку на асфальт, застегнула рюкзак, надела его на плечи и затянула потуже лямки. Затем подняла бутылку и зубами отвинтила крышку.

Поднесла горлышко к мордочке Пала и наклонила трясущейся рукой.

– Ваше здоровье.

«Все будет хорошо, – обнадежил меня Пал, с содроганием лакая розовую жидкость. – Иди к сфере, и, когда выпьешь снадобье, беги».

– Ну, делать нечего.

Я зашагала по тротуару к бару, стараясь не смотреть на окружающую его сферу. Подняла к губам бутылку и в три глотка выпила омерзительную горькую жидкость. Тут же желудок свело и защекотало изнутри.

«Меня сейчас вырвет», – подумала я.

«Не смей, – ответил Пал странным, отдаленным голосом. – Ты можешь продержаться две минуты. Сожми зубы и беги».

Я побежала. В желудке поселился рой злых жужжащих пчел, и они разлетелись по кишечнику, печени, горлу и жужжали у меня в голове и ногах, и бог ты мой, я не чувствовала ног, а мир вокруг выглядел странным и темным, как негатив…

«Беги! Уже недалеко!»

Каждая клетка моего тела вибрировала, выбивалась из гармонии с окружающим миром, а ноги перестали касаться земли. Я плыла в вакууме, наполненный пчелами желудок выкручивало, и тут меня ослепила голубая вспышка и разряд, когда я проскочила сквозь сферу анафемы, и что это, стена? Стена, черный свет, меня закружило, я утопала в блестящей белой земле…

«Вверх! Вверх!» – закричал над самым ухом Пал.

Я поплыла туда, где по моим ощущениям находился верх.

«Нет! Ты опускаешься! В другую сторону!»

Я перевернулась, начиная ощущать текстуры почвы и камня, и отчаянно поплыла через землю, через влажный подвал и вынырнула в плохо освещенном баре как раз тогда, когда тело вернулось в должную фазу…

И оказалось, что я падаю.

Глава 15
КОЛДУН

Я упала на лакированный деревянный пол, прикусив губу. В глазах прояснилось не сразу, но желудок возмутился внезапным возвращением силы тяжести и плавающим в нем снадобьем, и меня затошнило.

– На вот. – Кто-то поставил рядом со мной пластиковое ведро.

Я хотела поблагодарить, но внезапно содержимое желудка поднялось к горлу, и я лишь успела подняться на колени и наклониться над ведром. Сперва из меня вышло снадобье, темное и горькое, как перебродившее вино, затем оранжевая желчь, и еще минуты три после того, как желудок опустел, меня сотрясали рвотные позывы.

Наконец меня отпустило, и я перекатилась на спину, с ног до головы покрытая липким потом. Бутылки в рюкзаке врезались в ребра, но у меня не нашлось сил, чтобы передвинуться.

Надо мной стоял Колдун, в старых черных джинсах и черном бархатном халате, который под волосатой грудью свободно подхватывал пояс. В руке он держал закрытую стеклянную бутылку с «Джинджер элем». Его пальцы украшали серебряные кольца, а на серебряной цепочке висел бронзовый амулет – выдавленный на фоне щита меч. Если Купер отличался сухощавостью и гладкой кожей, то Колдун был массивен и волосат, но оба унаследовали кудрявые черные волосы, острый взгляд серых глаз и быструю улыбку.

Но когда я пригляделась, то поняла, что он выглядит больным: Колдун побледнел, его губы приобрели голубоватый оттенок, а глаза запали. В бороде и усах выбивались кудрявые пряди и дыбом стоящие волоски. Борода выглядела так, будто он не подстригал и не умащивал ее несколько дней, а обычно Колдун очень тщательно за ней ухаживал.

– Кажется, кто-то варил зелье исчезновения, – сказал Колдун, заглядывая в корзину. – Вопрос в том, хватит ли на всех?

– У меня осталось еще пять порций, – прокашляла я.

– Хорошая девочка. – Колдун открыл бутылку и протянул мне. – Выпей, станет лучше.

– Спасибо. – Я ухитрилась сесть и взяла у него бутылку. От холодной кисло-сладкой газировки мне тут же полегчало.

– Ты потеряла глаз? – Колдун нахмурился и оглядел повязки на моем лице.

– К несчастью, да. А что такое?

На секунду на его лице проступило испуганное понимание, но он быстро его согнал.

– Ничего. Я тебе потом расскажу. – Колдун прокашлялся. – Рад видеть, что Купер хорошо тебя выучил, если только идея со снадобьем не исходила от Паучка. – Он кивнул в сторону Пала, который с растерянным видом сидел на барном стуле.

– Паучка? – в полном недоумении переспросила я.

– Твой фамильяр – гуамо. В настоящем виде он будет огромным пауком ростом с меня.

«Он прав», – признался Пал.

– Как ты узнал? – спросила я Колдуна.

– Когда ко мне в бар заходят люди, я хочу знать их истинную натуру. – Он воздел к потолку руки. – Мы ищем, и магия почти всегда подсказывает решение. И, говоря об истинной натуре, – на тебе чужая аура, юная леди. Это что еще за дела?

– Мистер Джордан наложил на меня анафему, и он не хочет, чтобы я искала Купера. Пал научил меня, как увернуться от заклятия и поменяться аурой с другими людьми.

– Ах ты, озорник, – шутливо потряс пальцем Колдун. – Умный, но очень шаловливый. Не хотел бы поменяться с тобой местами, когда твои надсмотрщики поймут, чем ты занимаешься.

Колдун зашел за барную стойку и нацедил себе из крана бокал темного эля. Поднял его в тосте:

– За твое здоровье.

И отпил половину, затем отставил в сторону и продолжил:

– Расскажи мне, что случилось в тот вечер. Ничего не упускай.

Я поднялась на ноги и села у стойки рядом с Палом.

– Ты, наверное, и так все знаешь.

– Нет, хотя у меня есть догадки, – мрачно покачал головой он. – У нас с Купером всегда была связь, сколько я себя помню. Что-то серьезное случается с любым из нас, другой это чувствует. В прошлые выходные я работал в баре, общался с новыми посетителями, и вдруг раз – меня будто молния ударила, и я понял, что Купер попал в беду. Но не успел я ничего сделать, как потерял сознание. Примерно через полчаса Опал привела меня в чувство, но сюда уже нагрянули головорезы из Круга старейшин и выпроваживали моих покупателей. Они тыкали мне в нос бумажкой от Виртуса, где написано, что бар помещается в изоляцию на неопределенное время. И не сказали почему. Вообще ничего не сказали. Просто выгнали всех, кроме меня и Опал, и накрыли дом сферой.

Колдун покачал головой и отпил еще эля.

– Телефон не работает, телевизор не работает, по радио только разряды. По крайней мере, у нас остались свет и вода. Вчера один парень – из обычных – оставил в фойе продукты, так что голодом нас морить не собираются. Не знаю, что я буду делать, когда закончится приличное пиво.

Мне было страшно подумать, сколько же он пил, если его запасам угрожало исчезновение.

– Они ничего тебе не объяснили? – спросила я. – Я думала, они обязаны сказать хоть что-то, прежде чем посадить под домашний арест – или как там это называется.

Колдун пожал плечами:

– Я далеко не примерный гражданин. Только хорошие ребята получают всякие прелести в виде законных прав, когда что-то случается, потому что Круг знает, что хороших ребят можно запугать и они станут полезными. Мы, мятежники, только раздражаем их, что бы мы ни делали. Много лет назад Джордан явно дал знать, что терпит меня только потому, что ему нравится бар. Так с чего бы ему передумать?

Пока я рассказывала, мы выпили еще по бутылке. К концу своего рассказа Колдун выглядел совсем мрачным.

– Я не удивлен, что Джордан так насел на тебя. Хорошо, что ты не сдалась. Не думал, что ты способна так постоять за себя. – Он потер виски, будто его мучила головная боль.

Я не знала, обижаться или нет.

– Ты же догадываешься, что случилось с Купером, правда?

– У меня есть предположения.

– Скажи мне.

Он не мог встретиться со мной взглядом.

– Мне сначала надо сходить в комнату для мальчиков. – Он встал со стула и поднял с пола ведро. – Я скоро вернусь. Если вы голодные, в холодильнике полно продуктов. – Он показал на ведущие в кухню двери, повернулся и ушел к мужскому туалету.

«Он испуган», – заметил Пал.

– Вряд ли, – ответила я. – Колдун ничего не боится.

«И тем не менее, – настаивал он, – я чувствую запах страха».

Я прикончила третью бутылку с газировкой и отставила в сторону.

– Значит, ты гигантский паук.

«Это упрощенное определение. Мы не пауки, а только слегка похожи на паукообразных…»

– Восемь ног? Много глаз? Дышите животом? Рот со жвалами?

«Да, но…»

– Значит, ты паук.

«Это нечестно. Я же не дразню тебя за то, что ты безволосая водяная обезьяна».

– Ладно, ладно, прости. Но пауки настолько негуманоиды…

«Я никогда не утверждал, что я похож на человека», – обиженно ответил Пал.

– Да, но… мы так хорошо сошлись. Ты меня понимаешь и сочувствуешь… как же так, если ты огромный чужой паук?

«Джесси, у меня было достаточно практики, – вздохнул Пал. – Ты живешь на свете чуть дольше двадцати лет – я был фамильяром больше трех столетий. Надо думать, я немного изучил человеческую психологию и повадки за это время. И не так уж сложно начать думать и чувствовать как млекопитающие, пожив в их телах. Иногда мне трудно вспомнить, как я чувствовал себя в настоящем облике».

– Наверное, тебе будет сложно вернуться в свое тело и к своему народу?

Пал неуютно заерзал.

«Думаю, мне придется пережить период акклиматизации. Иногда я сомневаюсь, что смогу вернуться. Даже до ареста я выбивался из общей массы».

Колдун вернулся в бар и засунул вымытое ведро на нижнюю полку.

– Ты сказал, что можешь прояснить ситуацию с Купером, – напомнила я.

– Да. – С озабоченным видом Колдун налил себе еще эля. – Куп рассказывал тебе о нашем детстве?

– Совсем немного, – покачала головой я. – Он говорил, что вы выросли у приемных родителей, но мне показалось, что он не хочет об этом распространяться, так что я не настаивала.

– Ладно. – Колдун сделал большой глоток. – Купу было шесть или семь лет, а мне девять месяцев от роду. Помощник шерифа нашел Купа, когда тот нес меня по дороге в Ликинг-Каунти, милях в восьми от Седар-Хилла. Мы были грязные, голодные, а у Купа обнаружилась практически полная амнезия – он не мог вспомнить ничего, кроме собственного имени. У нас не было никаких вещей, кроме его одежды, моего подгузника и этого… – Колдун дотронулся до амулета на шее.

– В последний раз, когда мы говорили о детстве, Куп утверждал, что не помнит ничего до того момента. Говорят, что он закатил истерику и устроил пожар, когда детский психолог пытался протестировать его в полицейском участке. После этого вмешались местные Таланты и вытащили нас оттуда. Они решили, что мы братья, но догадались, что отцы у нас разные, так что долгое время я оставался Джоном Доу [17]17
  Джон Доу– имя, используемое в судебных процессах применительно к истцу мужского пола, который неизвестен или анонимен, а также к неопознанному телу мужского пола.


[Закрыть]. Вот почему меня зовут Колдуном – я решил, что если не знаю своего настоящего имени, то пусть меня называют тем, кто я есть.

– Разве они не могли определить ваших родителей при помощи заклинания? – спросила я.

– Старейшины и наши приемные родители всегда обходили этот вопрос стороной, – ответил Колдун. – Стоило мне спросить, как они мялись и мямлили. Куп просто не хотел знать, и все тут. Я долго злился, но, когда подрос, понял, что есть вопросы, которые лучше обходить стороной. Но в шестнадцать я приходил в ярость от того, что мне лгут, так что начал сам выяснять, откуда мы взялись.

Ко мне попали древние книги, и я пытался проделать ясновидящие заклинания со своей кровью, чтобы узнать о предках. Но как я ни старался, магия не работала. Тогда я стал искать ясновидящего, чтобы он проделал заклинание, но все они просили больше, чем может заработать подросток, или говорили, что у них нет времени, или еще что-то. Так или иначе, стоило им узнать, кто я, как я получал отказ.

Тогда я принялся за детективную работу обычным способом. Но и тут я не получил ответов – везде меня ждал тупик. Единственное, что я нашел, – это статья в газете «Седар-Хилл Эллай» за тот же день, когда нас нашли на дороге. Там рассказывалось о пожаре в лесу и сгоревшем дотла доме, который пожарные нашли в середине глухой чащи. Пожар случился в трех милях от того места, где нас нашли, так что я решил съездить туда и посмотреть.

Колдун сделал еще один долгий глоток.

– И что ты там нашел? – спросила я.

– Мне потребовалось довольно много времени, чтобы отыскать то место. Оно находилось в холмах, что в чащобе, и вели туда только заброшенные тропинки. Но я сразу узнал его – небольшая поляна, мертвая даже через пятнадцать лет после пожара, остатки дома и облицованный камнем подвал. Стоило мне ступить на выжженную землю, и меня как ударило – настолько злая сила там обитала. Не успел я опомниться, как оказался в «Мустанге» и понесся обратно в Колумбус.

Несколько месяцев я не мог нормально спать. Не знаю, что там произошло, но уверен, что что-то ужасное и мы с Купом были частью случившегося.

Колдун ненадолго замолчал.

– После того эпизода я перестал искать ответы. Испугался. Но начал понимать, что у меня есть некоторые недостатки, когда дело доходит до волшебства. Серая и красная магия всегда мне удавалась, но белая представляла трудности. Я никогда не умел лечить и, если бы не Опал, давно бы помер от цирроза печени.

– А она умеет наращивать глаза и руки? – с надеждой спросила я.

Колдун покачал головой:

– Ей хорошо удается справляться с обычными травмами после драк в баре, потому что мы имеем с этим дело каждый день. Ушиб или вывих она бы вылечила, но ей никогда не приходилось заниматься полной регенерацией. Так что извини.

– Ничего страшного. Спросила на всякий случай, – ответила я, пытаясь подавить разочарование. – А откуда взялась нелюбовь Купера к «Двенадцати дням Рождества»?

– Я и сам не люблю эту песню, – покачал головой Колдун. – Меня от нее тошнит, сам не знаю почему. Но уверен, это как-то связано со случившимся с нами. Десять лет назад я решил пройти глубокое спиритуальное обследование; я не получил и половины ответов, но узнал, что у меня не хватает части души.

– Как ты можешь потерять часть души? – не поняла я.

– Травма. Черная магия. Скорее всего, и то и другое. Это небольшая часть, иначе я мало походил бы на человеческое существо. Но потеря навсегда лишила меня способности пользоваться белой магией, потому что духи видят во мне демона.

– А ты знаешь, где находится остаток твоей души?

– Если верить недавним снам, я практически уверен, что он в аду. Думаю, и часть души Купера там же. Вернее, он там весь, целиком. Мне кажется, что он попал бы туда все равно, при жизни или после смерти. Если тебя затронет что-то, что превратилось потом в ад, легко ты не отделаешься. Думаю, и я у них на заметке, они только и ждут, пока я ошибусь в серьезном заклинании или умру. И если я пойду его спасать, я застряну там вместе с ним.

Я вспомнила о Вутгангере и задумалась, частью чьей души мог оказаться он.

– Тот демон, с которым я сражалась в городе…

– Не мой, – ответил Колдун. – В этом я абсолютно уверен.

Он помолчал некоторое время.

– Джесси, я люблю брата, честно. Но я не могу пойти за ним. Не могу. Я бы отдал свою Жизнь, чтобы помочь ему, но тут я бессилен. И есть вещи хуже смерти, даже если они неизбежны. Прости. Я не могу.

– Тебе и не надо идти за ним, – ответила я. – Я сама пойду. И я верну его домой, так или иначе.

– Джесси, мы говорим об аде! В нашей вселенной много адских обителей – любой, кто умирает с грузом вины или ненависти, способен создать свою собственную, – но у них у всех есть одна общая черта: они гораздо страшнее, чем большинство людей может себе представить. Если ты пойдешь искать Купера и тебя не убьют сразу же… даже если ты выберешься оттуда живой, ты изменишься. Купер изменится. Ваша жизнь станет совсем другой. И поверь мне, лучше этого не делать, – закончил он, но в голосе Колдуна звучала неуверенность.

– Я не могу его там бросить, – сказала я. – Я не смогу дальше жить, если буду знать, что могла что-то сделать, но испугалась. Я могла помочь тете Вики, но я подвела ее. И я не могу подвести Купера. Я должна его спасти. Ты поможешь найти мне проход туда, где он находится?

– Да. Я отвезу тебя на ту поляну. Открыть там портал совсем несложно.

– Ты уже открывал порталы? – спросила я.

– Нет, но в том месте преграда между адом и нашим миром очень тонка.

Колдун задрожал и запахнул халат. Он выглядел еще более больным, и я наконец-то сложила два и два.

– Ты духовно связан с Купером, верно? Если он умрет, ты тоже умрешь.

Колдун еще больше побледнел, но сумел выдавить улыбку.

– И это на самом деле хорошая новость. Я все еще жив и здоров, а значит, и Купер еще держится. Впрочем, его смерть не обязательно должна убить меня. Я могу принять кое-какие меры.

Он потрогал амулет на шее.

У меня пересохло во рту, когда я вспомнила, как мать спасла меня от рака. Колдун, несмотря на любовь к дракам, темным делишкам и ненасытный аппетит к сексу, всегда утверждал, что не прибегает к необоснованной жестокости. Он даже не заводил фамильяра, потому что считал, что нехорошо пользоваться несчастьем тех, кого принудили служить волшебникам.

– Какие меры? – спросила я. – Некромансия? И это после того, как ты собирался не причинять вред другим людям?

– Ну-ка, перестань читать мне мораль, Джесси, – мягко, но с угрозой сказал Колдун. – Ты тоже ешь мясо, значит, готова принять смерть других созданий, чтобы поддерживать собственную жизнь.

– Но не смерть людей, – настаивала я. – И я прекрасно знаю, что только человеческая жертва может остановить твою смерть, если умрет Купер.

Колдун замялся.

– Поднимись со мной в нашу квартиру. Тебе надо кое-что увидеть. Вам обоим, – добавил он, переводя взгляд на Пала.

Хорек забрался мне на плечо, и я последовала за Колдуном через кухню, затем по деревянной лестнице на второй этаж. После подъема Колдун дышал с трудом. Я чувствовала заклинания на перилах: незваных гостей накроет тошнота и головокружение, прежде чем они поднимутся даже до половины лестницы. Наверняка вход в квартиру охраняют менее заметные, но гораздо более опасные заклятия.

Он открыл дверь и пропустил меня внутрь. Спертый воздух пах табаком, благовониями и грязными коробками. Стены украшали наброски и картины, в основном на них изображались обнаженные мужчины и женщины – многочисленные любовники и любовницы Колдуна. Он неплохо рисовал и, хотя некоторым картинам не хватало перспективы, прекрасно схватывал выражение лица. Деревянный пол устилали кипы книг, комья пыли и кошачьей шерсти. С черного кожаного дивана рядом с огромным телевизором на меня раздраженно уставился серый персидский кот.

– Это в дальних комнатах, – сказал Колдун и жестом поманил меня в широкий, с выгнутым потолком коридор, слишком длинный, чтобы поместиться в здании. – Ты голодна? Опал сделала рыбный салат.

– Нет, спасибо. А где Опал?

– Она в гараже. Сфера анафемы обострила ее клаустрофобию, и она копается в нашем «лендровере». Она пытается заколдовать его, чтобы машина могла проехать сквозь сферу и при этом не спалить проводку и не взорваться. Я рад, что она нашла себе занятие, но не думаю, что это нам сильно поможет, – у нас нет ничего, что бы не позволило сфере спалить нас. Но теперь ты здесь, ты принесла подарки, так что, может, ее труды не пропадут зря.

– Если она еще не закончила, мы можем уменьшить «ровер», засунуть в карман и уйти, – предложила я.

«Когда у тебя появляется молоток, все кажется гвоздями?» – беззвучно спросил Пал.

«Цыц! У меня отличный молоток». Колдун посмотрел на меня, приподняв брови.

– Ведь ты не думаешь, что сфера – это единственная преграда между нами и окружающим миром?

– Нет… не думаю, – смущенно согласилась я.

– Тогда мне было бы спокойнее, если бы Опал закончила возиться с «ровером» прежде, чем мы вырвемся отсюда и отвезем тебя на верную смерть.

– Спасибо, Колдун, ты просто растопил мне сердце – ты не подумывал о том, чтобы продать бар и начать карьеру психиатра?

– Я предлагал Опал, но она почему-то решила, что у меня ничего не получится.

– И все же. Мои снадобья потеряют силу завтра на рассвете – она успеет переделать машину к тому времени?

Колдун рассеянно кивнул:

– Она занимается ею уже тридцать часов подряд. Когда я в последний раз заходил в гараж, она накричала, чтобы я не заглядывал через плечо. Когда дама в таком настроении, лучше оставить ее в покое.

«Тебе еще надо позаботиться о твоей анафеме», – напомнил Пал.

– Черт, точно, моя анафема. Мне нужно найти кровь в Вортингтоне и сделать очередное заклинание до четырех вечера.

– У тебя хватит снадобья, чтобы выбраться отсюда, вернуться, а потом дать его всем нам? – спросил Колдун.

– Да, на всех хватит, если мы выберемся отсюда до завтра. Дашь мне взаймы сорок долларов на такси?

– Я дам тебе шестьдесят, и ты принесешь пиццу на ужин. За углом есть кафе под названием «Антолино». Мне с анчоусами и маслинами. И вот комната, которую я хотел тебе показать.

Он остановился и открыл дверь в освещенную рассеянным голубым светом комнату. У задней стены стояло четыре квадратных аквариума по сто галлонов, фильтры воздуха мягко клокотали. С первого взгляда я думала, что розовые существа, карабкающиеся по гладким камням и проплывающие между красными и зелеными водорослями, – это саламандры или лягушки.