Текст книги "Алая магнолия (ЛП)"

Автор книги: Люси Холден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Я должна.

Я сжимаю его пальцы и заставляю себя улыбнуться. – Я не могу оставить его, Коннор. Я не смогу жить после этого. Пожалуйста.

Я смотрю на него, пока он не отводит взгляд, смирение темнеет в его глазах. – Отпусти меня, Коннор.

Он качает головой, его губы сжаты, но он делает, как я прошу. Я падаю на землю.

В туннеле темно и тихо. В воздухе витает слабый запах обугленного, потухшего огня. – Антуан?

Я жду, пока мои глаза привыкнут к свету. – Где ты?

В воздухе царит тишина. Я ничего не слышу. Я поворачиваюсь в сторону подвала и, спотыкаясь, иду по узкому проходу. Он совершенно черный. Я отскакиваю от скал с обеих сторон, с ужасом осознавая, что издаю достаточно шума, чтобы предупредить любого хищника, скрывающегося в темноте. Я была так уверена, что Антуан закрыл другую дверь, но теперь я сомневаюсь в том, что я видела. Конечно, если бы он был в туннелях, он бы услышал, как я зову его.

Вонь обуглившегося становится сильнее. Я приближаюсь к подвалу. Воздух вокруг меня, как в могиле. Я чувствую, как подвал приближается, как мрачный холод тянется ко мне, и страх сжимает мою грудь. Моя нога ударяется обо что-то, и я падаю. Я слышу стон боли и наклоняюсь. – Антуан? – шепчу я. – Это ты?

– Харпер.

Его рука обвивается вокруг моего лица. – Я думал, что сплю. Тебе не следует быть здесь.

Его голос охрип от боли.

– Мы просверлили бетон насквозь. Я забираю тебя отсюда.

Я наклоняюсь и кладу его руку себе на плечо. – Тут недалеко.

– Нет.

Он отказывается вставать. – Ты должна оставить меня здесь.

– Что?

Я присаживаюсь перед ним на корточки, пытаясь заглянуть ему в глаза, но темнота настолько непроницаема, что я не могу их разглядеть.

– Я должен был умереть здесь.

Его рука держит мое лицо. – Я хотел умереть здесь, Харпер. Мне не следовало сбегать.

– Но ты сбежал.

Я нахожу твердую плоскость его челюсти, теплую и живую под моим прикосновением. – Ты был создан с солнцем внутри тебя. Ты никогда не должен был умирать в темноте, Антуан.

– Как ты запечатала подвал?

Его большой палец гладит мою скулу.

– Футболка Эйвери.

Я улыбаюсь под его прикосновением. – Я накрутила ее себе на руку. Крови было достаточно, чтобы закрыть печать.

– Я был в ужасе, когда увидел тебя там.

– Когда ты сказал мне закрыть ее, я поняла, что ты имел в виду.

Я чувствую шершавость его щетины под своей рукой. – Джереми сказал мне, что ты был создан, выпив кровь женщины Натчез. Это означает, что ты тоже можешь активировать печать.

– Я не был уверен.

Его рука накрывает мою. – Я не знал, течёт ли во мне эта кровь или исчезла. И я не знал, поймёшь ли ты, что я имел в виду, когда сказал, что Эйвери закроет ее.

– Я тоже не была уверен.

Я неуверенно смеюсь. – Но это сработало, Антуан. Они заперты внутри.

Я утыкаюсь лицом в его руку. – Почему ты не рассказал мне настоящую историю? – шепчу я. – Почему ты позволил мне поверить, что все те ужасные вещи, в которых я тебя обвиняла, были правдой?

– Потому что это не имеет значения. Ничто из этого не меняет того, кто я есть.

Я качаю головой в его руке. – Конечно, это имеет значение. Это все меняет.

– Харпер.

Я чувствую краешек его рта на своей руке. – Эти ужасные истории, возможно, не были правдой с самого начала. Но все они были правдивы в последующие годы. Я знаю, кто я такой. Тебе тоже нужно это понять.

Его губы прижимаются к моей руке, как будто он собирается с духом, чтобы что-то сказать. – Все книги и фильмы лгут, Харпер. Мы не сияем на солнце. Мы не живем за счет животных, банков крови или других вампиров. Возможно, нам и не нужно убивать, но нам нужна человеческая кровь, чтобы выжить.

– Мы можем поговорить об этом позже. Нам нужно убираться отсюда.

– Нет.

Его голос слабый. Его голова упирается в мою руку. – Ты, – шепчет он. – Ты можешь идти.

– Мы идем вместе.

– Харпер.

Он едва слышно шепчет. – Она укусила меня. Кезия. Она почти осушила меня.

Его челюсть напрягается от моего прикосновения. – Я изголодался по крови, – выдыхает он. – Ты не в безопасности со мной. Я все равно что мертв, а тебе нужно уходить.

– Ты вампир. Ты не можешь умереть.

Я чувствую, как он улыбается под моей рукой. – Я могу исчезнуть, Харпер. Стать дремлющим. Оставь меня здесь. Я могу быть тем, кем должен был быть с самого начала – их охранником и хранителем. Я могу обеспечить твою безопасность.

– Значит, ты просто собираешься сдаться?

Я встаю. – Спустя почти три столетия, Антуан, вот как ты умрешь?

– Это мой выбор, Харпер.

Гнев бурлит во мне, как болезнь.

– Моя мама умерла от рака, Антуан. Моя сестра умерла, потому что подхватила дурацкую инфекцию. Мой отец умер еще до того, как я его узнала. Но ты просто ляжешь в туннеле и умрешь, не потому, что не можешь жить, а потому, что тебе не хочется жить.

Эти слова горьки у меня во рту.

– Если ты пьешь кровь, Антуан, ты не можешь «исчезнуть», как ты выразился, верно? Что, если я сделаю так?

Я царапаю рукой зазубренную точку в туннеле, и соленый металлический запах крови наполняет неподвижный воздух. Я начинаю уходить. – А так?

Я царапаю другую, оставляя за собой кровавый след. – Что ты теперь будешь делать, Антуан?

– Харпер.

Он хрипло произносит мое имя. – Если я прикоснусь к тебе, я осушу тебя. Неужели ты не понимаешь? Я умираю с голоду.

– Мы поклялись перед Богом, Антуан. Пока смерть не разлучит нас.

– Но смерть уже разлучила.

Он прямо за мной, так близко, что я чувствую жар его дыхание. – Я уже давно мертв, Харпер. Отпусти меня.

Я поворачиваюсь и поднимаю руку, обнажая открытый порез. – Нет.

– Уходи, Харпер. Его голос становится глубже, он теряет контроль.

– Пей.

Я подхожу ближе, чувствую его тепло рядом с собой.

– Не могу.

Я слышу последние нотки сдержанности в его голосе. – Я убью тебя.

– Нет. Не убьешь, Антуан. Я знаю, что ты этого не сделаешь.

Я делаю последний шаг вперед и слышу, как он резко вдыхает, чувствую, как он нависает надо мной, его рука едва касается моего горла, как будто он едва осмеливается прикоснуться к нему, мою кожу покалывает от странного напряжения.

– Сделай это, – говорю я.

Глава 25

Принуждение

Одна рука обнимает меня за затылок, а другая лежит у основания позвоночника. Он притягивает меня к себе, когда его зубы впиваются в мою шею, и я задыхаюсь от шока. Затем все это становится ощущением: моя голова падает в его руку, его ладонь лежит на моей пояснице, наши тела сплетаются в медленном, чувственном танце, когда все, чем я являюсь, перетекает в него. Я чувствую это, не так болезненно, как я думала, но что-то более глубокое и элементарное, моя сущность втягивается в его тело, и что-то от него перетекает в мое. Я начинаю проваливаться в нее, в теплую, гостеприимную тьму, в которой я хочу затеряться. Затем он высвобождается, запрокидывает голову, задыхаясь от усилия разорвать связь, и разворачивает меня, вонзая зубы в свое запястье и поднося его к моему рту. – Пей, – хрипло говорит он, и я, все еще захваченная его магией делаю, как он приказывает, чувствуя, как его тепло ударяет по моему телу в экзотическом, опьяняющем порыве. Это не кровь, какой я ее знаю, а что-то густое и сладкое, мрачно соблазнительное.

Он прижимает меня к себе, его рука обхватывает мое лицо, я прижимаюсь спиной к его груди, он гладит мои волосы. Я слышу, как он задыхается, когда я впитываю его. – Хватит, – говорит он тихим голосом через несколько мгновений, убирая его от моего рта. – Слишком много – плохо. Я разворачиваюсь, его кровь течет по моим венам, запечатывая порезы на моей руке и шее, врываясь в каждую клетку, заставляя мою кожу покалывать и чувства кружиться. Я протягиваю руку, и он встречает мой рот своим, постанывая, когда берет его. Его рука запуталась в моих волосах, и он дергает заколку, удерживающую ее, так что она падает на шелковое платье. Он прижимает меня к себе, обнимая, как делал, когда пил из меня, его большая теплая рука чувствуется сквозь тонкий материал. Я так потерялась в ощущениях, что прижимаюсь ближе, выгибаясь к нему, так что он издает грубый горловой звук и приподнимает меня к стене, подтягивая мою ногу и обхватывая изгиб моей спины, его другая рука вплетена в мою на холодном камне выше.

Я слышу, как кто-то зовет меня по имени, постепенно становясь все более настойчивым. Я игнорирую это, пока Антуан не отстраняется от меня. Я издаю звук протеста.

– Харпер!

Голос Коннора доносится издалека, резкий от беспокойства. – Где ты? Ты в порядке?

– Ты должна ответить ему, – хрипло говорит Антуан мне в шею.

– Я в порядке, Коннор, – выдыхаю я.

– Звучит неубедительно. Я спускаюсь туда.

Антуан откидывает голову назад, его тело все еще крепко прижато к моему. – Нам нужно уходить, – говорит он грубым голосом.

– Я знаю, – шепчу я.

Я с трудом сглатываю. – Коннор!

Я кричу.

– Я в порядке, правда. Не спускайся сюда. Мы в пути.

Мы медленно идем по туннелю, руки Антуана сзади на моих бедрах, его губы скользят по моему затылку, когда мы идем. – Ты понимаешь, – бормочет он, – что технически это наша брачная ночь?

В поле зрения появляется дыра в крыше туннеля, и я останавливаюсь прямо за пределами досягаемости любопытных глаз. – Что произойдет, – шепчу я, – когда мы покинем этот туннель?

Позади меня он собирает мои волосы в одну большую руку и скручивает их, так что они падают мне на плечо, его руки скользят по моей талии и притягивают меня обратно к нему. – Что ты хочешь, чтобы произошло? – Он шепчет мне на ухо.

– Харпер!

Коннор наклоняется в туннель, и я отскакиваю от Антуана, как будто меня ударило током, внезапно осознав, насколько растрепанной я, должно быть, выгляжу, мои волосы в диком беспорядке, окровавленное платье грязное и порванное местами. Я оглядываюсь на Антуана. – У есть меня кровь на лице?

Он качает головой. Бледный свет, струящийся с открытого неба над головой, показывает его в мятой рубашке, рукава закатаны, руки засунуты в карманы, а глаза блестят от жара, который заставляет мою кровь снова биться быстрее. – Не смотри на меня так, – бормочу я, отворачиваясь от него. Я слышу его низкий смех и чувствую, как краска заливает мои щеки. Я никогда не смогу встретиться с Коннором в таком состоянии.

Я делаю глубокий вдох и вхожу в поле зрения Коннора. – Видишь? – говорю я, мой голос все еще слегка дрожит. – Всё хорошо, как я и сказала.

Коннор смотрит мне за спину на Антуана, и его лицо темнеет. – Помоги ей подняться, – приказывает он.

Антуан кивает, хотя его рот слегка скривился в усмешке. – Твой брат не одобряет, – бормочет он, наклоняясь, чтобы поднять меня. Я пытаюсь игнорировать тот факт, что его руки находятся прямо под моей задницей, а его лицо уткнулось мне в живот, и я клянусь, что он в полной мере использует эту ситуацию, когда руки Коннора сжимают мои. Руки Антуана лениво скользят по моему телу, когда Коннор вытаскивает меня из туннеля, оставляя огненную линию прямо до кончиков моих ног, и мое дыхание становится прерывистым к тому времени, когда я выхожу и стою на прохладной траве. Коннор снова поворачивается к дыре, словно раздумывая, возвращаться или нет. Антуан решает проблему, просто вскакивая и подтягиваясь, легко приземляясь на землю рядом с Коннором, его глаза блестели от веселья при виде видимого шока Коннора. – Я думаю, что уже немного поздно притворяться, – спокойно говорит он. – Разве ты не согласна?

Коннор смотрит на него с нескрываемой враждебностью. – Я думаю, тебе нужно многое объяснить. Ничего из этого я не хочу слышать прямо сейчас.

Антуан вежливо наклоняет голову, но слабая улыбка, притаившаяся в уголках его рта, никак не уменьшает хмурого взгляда Коннора. Мой брат поворачивается ко мне. – Ты вернешься со мной в дом.

Он хмурится и поворачивается к Антуану. – То есть, – говорит он, – предполагая, что нам безопасно входить внутрь?

Улыбка Антуана исчезает, его глаза слегка сужаются и поворачиваются ко мне, словно пытаясь понять, как много он может сказать.

– Так и есть, – поспешно отвечаю я, затем задаюсь вопросом, что же, черт возьми, я собираюсь сказать своему брату.

– Но что бы там ни было, – говорит Коннор, глядя вниз на вход в туннель, – оно не останется запертым навсегда, не так ли?

Я открываю рот, чтобы ответить, но вижу, как Антуан все больше хмурится, и снова закрываю его. Что мне сказать Коннору? Что Кезия и Калеб больше никогда не будут угрожать нам? Независимо от того, что произошло сегодня, независимо от того, насколько хорошо сработала печать на двери подвала, часть меня в глубине души знает, что это не сделано. Я чувствую, как Антуан изучает меня, пока я взвешиваю свой ответ.

– Мы сделали все возможное, чтобы они не смогли сбежать, – тихо говорю я.

– Они, – категорично повторяет Коннор. – Там, внизу, больше, чем кто-то один?

Когда я не отвечаю, его рот сжимается в мрачную линию. Он переводит взгляд с Антуана на меня. – И под «мы», я так понимаю, ты имеешь в виду его.

– Коннор.

Я начинаю говорить, но он протискивается мимо меня и вместо этого обращается к Антуану.

– Я не знаю, кто ты, – медленно говорит он, – но что бы это ни было, моей сестре это не нужно в ее жизни, и мне тоже.

Он смотрит на Антуана достаточно долго, чтобы его смысл был совершенно ясен, затем поворачивается ко мне. – Мы уходим, – коротко говорит он. – Мы не останемся еще на одну ночь в этом доме.

Я вздрагиваю. Антуан стоит позади Коннора, скрестив руки на груди, наблюдает за мной, приподняв брови, и задает безмолвный вопрос. Я знаю, что мне следует делать. Но Коннор – мой брат, единственная семья, которая у меня осталась. Мысль о том, чтобы солгать ему, не просто причиняет боль. Это разрывает меня на части.

– Нет, – говорю я, хватая его за руку.

– Пожалуйста, Коннор. Я позаботилась об этом. Я позаботилась о том, чтобы ты все еще мог восстановить особняк, сделать все, о чем мечтал. С нами все будет в порядке.

– Позаботилась об этом?

Коннор нетерпеливо жестикулирует, оценивая мой оборванный вид, кровь на моем платье. – Харпер, ты выглядишь так, словно побывала в зоне боевых действий. Последнее, что я помню, это то, как какой-то монстр вонзил зубы в шею Эйвери. Я проснулся на полу, весь в крови, и чувствовал себя так, словно меня накачали самым мощным наркотиком, который никогда не изобретали, чтобы затем использовать отбойный молоток, чтобы выбить туннель, к которому всего несколько дней назад ты заставила меня поклясться не прикасаться.

Он хватает меня за руку и поднимает ее. Лунный свет падает на изумруд, заставляя его мерцать зеленым огнем. – Теперь ты носишь кольцо на своем безымянном пальце, которое, как мне довелось узнать, поскольку я исследовал каждый аспект этого дома, является давно потерянным изумрудом Мариньи, стоящим больше, чем сам проклятый особняк, и не так много, чтобы мельком увидеть за более чем двести лет.

Он мрачно смотрит на меня.

– Ты все еще собираешься сказать мне, что «позаботилась» обо всем, Харпер? Потому что мне кажется, что ты настолько не в себе, что вот-вот утонешь.

Каждое слово поражает болезненной ясностью правды, вгоняя осколки льда в жар, который всего несколько мгновений назад струился по моим венам. Я знаю, что он прав. Я знаю, что ситуация вышла из-под контроля. Мы приехали сюда за лучшей жизнью, за новым началом, а вместо этого я нашла нам смерть, разрушение и дом, полный монстров, за одним из которых я на самом деле замужем.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на Антуана. – Сделай это, – тихо говорю я.

– Ты уверена?

Антуан пристально смотрит на меня, игнорируя хмурое лицо Коннора. Я киваю. Я чувствую, как наворачиваются слезы, и не могу смотреть на Коннора. – Тебе не обязательно на это смотреть, – говорит Антуан.

– Смотреть на что?

Глаза Коннора темнеют. Он направляется к Антуану с убийственным взглядом.

– Сделай это, – шепчу я, и Антуан берет Коннора за плечи.

– Успокойся и слушай.

Коннор немедленно замирает. Его глаза стекленеют, становятся расфокусированными.

Джереми нежно берет меня за руку. – Он прав, Харпер, – тихо говорит он. – Тебе не обязательно смотреть.

– Да, я знаю, – шепчу я, уставившись на своего брата. – Я должна смотреть.

Лицо Антуана темное и застывшее. – Вы с Эйвери обкурились, повеселились, – говорит он Коннору. – Ты показал ей потайную лестницу, и она частично обрушилась на вас обоих. Сейчас вы чувствуете себя немного глупо, потому что знаете, что в подвале нет ничего интересного и что лестница опасна, поэтому после сегодняшнего дня ты закроешь лестницу и никогда больше не откроешь книжный шкаф, не подойдёшь к нему и не упомянешь об этом никому, никогда. Мы с Джереми случайно проделали дыру в туннель, но мы починим это сегодня, и тебе не придется беспокоиться об этом. Ты никогда больше не подумаешь о том, чтобы сунуться в какой-нибудь из туннелей.

Он смотрит на меня через плечо Коннора. Когда его глаза медленно скользят по моему разорванному платью и окровавленной коже, последний намек на огонь в них исчезает, и грифельная тень возвращается, мрачная и неприступная. – Ты никогда не слышал об изумруде Мариньи.

Он обращается к Коннору, но эти слова для меня, и они разбивают мне сердце. – Кольцо на руке твоей сестры – семейная реликвия, которую она носит в честь своей матери.

Он смотрит на меня через плечо Коннора, на тихие слезы, катящиеся по моим щекам. Мрачная тень застывает в строгих, холодных линиях. – Ты не будешь узнавать обо мне так или иначе, – говорит он категорично. – Иногда ты заглядываешь к Джереми в дом у озера. Вы знаете меня только как родственника, который иногда заезжает, возможно, раз в несколько лет, не чаще.

Я чувствую, как Джереми напрягается рядом со мной. – Нет, – бормочет он, уставившись на Антуана. – Не делай этого.

Но безжалостный голос Антуана продолжает безжалостно терзать мое существо, разрывая меня на части так же сильно, как и то, как он стирает память Коннора. – Ты меня почти совсем не помнишь, – тихо говорит он. – И после сегодняшнего вечера тебе больше никогда не придется меня видеть.

Глава 26

Исчезнувший

Привет, Тесса.

Уже смеркается, прошла неделя с той ночи в туннелях, и я пишу это, лежа на своей большой кровати с балдахином. Электричество подключили, но я все еще пользуюсь своими гирляндами. Они делают мою спалю волшебной. Мне нужно напоминать себе, что магия существует.

Внизу, за пристанью, течет густая река. Каждый раз, когда я смотрю на неё, я почти ожидаю увидеть, как он выпрыгивает из своей лодки, как в тот первый день, когда мы встретились.

Но Антуана больше нет.

Он не попрощался. В последний раз я видела его, когда он заставил Коннора забыть все, что произошло. Должно быть, он сделал то же самое с Эйвери, потому что, когда я увидела ее в школе, она пробормотала что-то о том, как она надеется, что Коннор не подумает о ней плохо, но ничего не сказала об открытии странной железной двери с помощью магии. Это не та вещь, которую кто-то просто забывает от печений с травкой.

Джереми сказал мне, что Антуан уехал в Оклахому, где живут потомки натчезов. Он отправился на поиски чего-нибудь, что могло бы помочь нам убедиться, что связка остается закрытой. Я больше ничего не услышала от Джереми с того разговора, на следующий день после моей свадьбы. Коннор упомянул, что поехал в дом у озера, чтобы проведать его, но никто не открыл дверь. Я знаю, что Джереми винит меня в уходе Антуана. Из-за меня он потерял единственную настоящую семью, которая у него была, в то время как я сохранила свою. Я скучаю по Джереми почти так же сильно, как по Антуану. Без него не с кем вспоминать. Некому заверить меня, что мне просто не приснился сам Антуан. И все, что произошло после того, как я встретила его.

Единственными напоминаниями о месте Антуана в моей жизни являются кольцо на моей левой руке и свидетельство о браке, которое я нашла под подушкой на следующее утро после того, что должно было быть нашей первой брачной ночью. Я знаю, что он, должно быть, положил его туда, пока я спал. Думаю, мне снился он, смотрящий на меня сверху вниз своими яркими и сияющими глазами, какими они были, когда он смотрел на меня в церкви. Я проснулась со слезами на щеках, и мою кожу все еще покалывало от воспоминаний о его прикосновении, и когда я нашла свидетельство, я перечитывала его снова и снова, как будто запечатление слов в моем сознании могло вернуть его и сделать все это снова реальным.

С тех пор – ничего.

Я знаю, почему он это сделал. И часть меня знает, что это было правильно. Коннор счастливее, чем я когда-либо его знала, он работает каждую свободную минуту над особняком, настолько полон идей и волнения, что даже улыбается, когда Эйвери приходит – что она часто делает. Та часть меня, которая понимает его решение, думает обо всех причинах, по которым это правильно для нас обоих. Логические причины, такие как тот факт, что три столетия – это невозможная разница в возрасте по любым стандартам, и что разрушение древнего проклятия вряд ли является основой для долгосрочных отношений. Или что сама концепция «пока смерть не разлучит нас» совершенно нелепа, когда один из нас, как сказал сам Антуан, уже мертв.

Но в такие вечера, как этот, когда я закрываю глаза, я чувствую аромат летних магнолий и кедра. Я вижу, как солнечный свет превращает его глаза в расплавленное золото, когда мы стояли в церкви. Я помню, каково это – быть прижатой к нему так близко, что мы слиты воедино. Я помню, что я чувствовала, когда он пил из меня, как будто я падала в него, туда, где существовали только он и я, и ничто больше не могло причинить нам вреда. Я думаю о первом дне нашей встречи и о том, как он убрал мои волосы с лица. Затем я позволяю воспоминаниям быстро и густо обволакивать меня и стараюсь не чувствовать себя обманутой при мысли о том, что у меня осталось всего несколько воспоминаний о мужчине, который будет жить, чтобы превратить их в вечность.

Внизу я слышу, как Касс и Эйвери вываливаются из машины Касс. Они пришли на ужин. Коннор жарит стейки на веранде, и я слышу его сухое поддразнивание и хихиканье Эйвери, звон бутылок. Я кручу кольцо с изумрудом и чувствую призрачное прикосновение Антуана, когда он надевает его мне на палец.

Если я закрою глаза, то смогу увидеть его, прислонившегося к своему старому бирюзовому шевроле, его глаза похожи на штормовое море.

Всегда.

Занавеска на окне колышется от порыва ветра, и далеко внизу, на пристани, на мгновение мне кажется, что я вижу высокую худощавую фигуру, и мое сердце подпрыгивает. Но когда я оглядываюсь назад, все исчезает, просто игра света.

Я не знаю, что ты думаешь обо всем этом, Тесса. Все, что я знаю, это то, что теперь я буду писать тебе гораздо больше.

Я думаю, это хорошо.

Твоя близняшка, Харпер