Текст книги "Алая магнолия (ЛП)"

Автор книги: Люси Холден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Я киваю и улыбаюсь, где надо, но на самом деле мне всё это не нравится. Я оглядываю толпу, но не могу представить Антуана Мариньи на школьной вечеринке, и мне интересно, почему я должна хотеть, чтобы он был здесь. Я знаю, что он саботирует наши планы по дому. И почему-то я сомневаюсь, что он просто так сдастся.

Подходит Касс. – Ты выглядишь так, будто нуждаешься в спасении, – говорит она, отводя меня в сторону и критически оглядывая, когда протягивает мне стаканчик. – Тебе не особо весело.

Открытое платье и слишком длинные ноги – большая часть причин, по которым я чувствую себя неловко, но я не хочу показаться неблагодарной после их совместных усилий.

– Наверное, я беспокоюсь о нашем доме, – говорю я вместо этого. Я вспоминаю слова Эйвери. – Твоя мама владеет магазином «Нью Эйдж», верно?

Касс кивает, выглядя немного смущенной.

– Я знаю, звучит странно. Но как ты думаешь, она ответит мне на несколько вопросов?

– Ты имеешь в виду…

Касс оборачивается, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, и понижает голос: – Проклятие, верно?

Я киваю, и Касс закатывает глаза. – Ответить на несколько вопросов? Она будет болтать до тех пор, пока ты не оглохнешь. Она, наверное, никогда не выпустит тебя из магазина. Путь ведьмы открыт все выходные, если хочешь зайти. Я дам маме знать, чтобы она ждала тебя, если хочешь.

– Было бы здорово, спасибо.

Я замечаю Джереми на другой стороне вечеринки, он выглядит одиноким и несчастным. Он поднимает глаза, видит меня, и его взгляд скользит в сторону, явно чувствуя себя неловко. – Извини, – говорю я Касс и иду вокруг костра туда, где он стоит. Я почти добралась до него, когда здоровенный парень, который кажется немного старше остальных участников вечеринки, встает у меня на пути.

– Привет, – говорит он, оглядывая меня с ног до головы так, что я жалею, что не надела свои обычные джинсы. – Я тебя не знаю.

– Нет.

Я плотнее натягиваю шаль на грудь и пытаюсь обойти его, но он блокирует меня. – Я новенькая в городе.

– Счастливый город, – говорит он, и мне не нравится, как он улыбается.

– Извини.

Я хочу оглядеться, чтобы посмотреть, где Касс и Эйвери, но я также не хочу казаться испуганной, поэтому я просто опускаю глаза и снова пытаюсь обойти его.

– Я знаю, кто она.

Другой парень опирается на первого и жестикулирует мне своим стаканчиком пива. – Она и ее брат купили старый особняк Мариньи.

Они вдвоем смеются над этим. Не очень приятный звук, и мне становится не по себе.

– Харпер.

Двое парней оборачиваются. Джереми стоит позади них. – Ты в порядке?

Его лицо такое же бледное и изможденное, как всегда, и он выглядит особенно тощим рядом с двумя мускулистыми парнями, но когда он смотрит на них, у него появляется определенная складка во рту, которая заставляет меня думать, что он не из тех, кто отступает.

– Эй, Джереми.

Я аккуратно обхожу двух парней и беру его под руку.

– Рад тебя видеть.

– Мы с ней болтали.

Первый болтун кладет мясистую руку на плечо Джереми, и я вижу, как пара других парней, явно из той же группы, начинают отделяться и направляются к нам.

– Ну же, Джереми.

Я оттаскиваю его и бросаю на него косой взгляд, который говорит: «Притворись, что их там нет». Мы уходим, и когда они не следуют за нами, я выдыхаю, не осознавая, что задерживаю дыхание, и улыбаюсь Джереми. – Спасибо, – говорю я немного неуверенно. – Я всегда думала, что сама знаю, как контролировать подобные ситуации.

– Ты не должна, – тихо говорит он. – Эти парни – придурки.

– Кстати, кто они? Они кажутся немного старыми для школьной вечеринки.

– Они из луизианской стороны реки.

Джереми указывает на мост, пересекающий границу штата. – Они немного грубоваты, но Джаред всегда приглашает их, потому что они приносят пиво и травку.

Он указывает на парня в университетской куртке, который заговорил со мной, когда я только пришла. – Джаред Бодлер. Его отцу принадлежит половина города.

– Ну разумеется.

Я закатываю глаза. Джереми улыбается, и я понимаю, что впервые вижу его почти расслабленным. – Я рада, что ты здесь. Я пыталась найти возможность сказать тебе, что искренне сожалею о доме и обо всем остальном.

Его улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

– Нам не обязательно об этом говорить, – поспешно добавляю я. Но уже слишком поздно. Он уже ставит свой стаканчик, как будто собирается уходить.

– Это была ошибка, – бормочет он, отворачиваясь. – Мне не следовало приходить сегодня.

Его глаза встречаются с моими, затем снова отводятся. – Тебе тоже не следовало этого делать.

– Почему нет?

Он отходит от костра, и я следую за ним.

– Джереми, пожалуйста. Не мог бы ты просто сказать мне, что все это значит?

Мне приходится почти бежать, чтобы догнать его. Он уже скрылся за деревьями, и я следую за ним, оставляя вечеринку позади.

– Ты должна забрать своих подруг и уйти, – говорит он. Я вижу его мотоцикл, припаркованный по другую сторону деревьев у дороги. – Эти парни с вечеринки довольно жёсткие. Всё скорее всего, станет диким.

Все в его манерах говорит мне, что это мои вопросы, а не вечеринка, от чего Джереми стремится сбежать. А также то, что есть нечего, что пугает его больше, чем некоторые жесткое парни из границы штата.

– Джереми!

Мы подходим к его мотоциклу, и я тяну его за руку, так что ему приходится повернуться ко мне лицом. – Я подслушала тебя и Антуана на парковке этим утром. Я вижу, что ты его боишься. Он тебе угрожает?

– Нет. Ты все неправильно поняла, Харпер.

У него снова тот измученный взгляд, как будто его разрывает изнутри, и он крутит шлем в руках, как будто раздумывая, сказать или нет.

– Пожалуйста. Я никому не скажу. Я обещаю.

Он открывает рот. Я действительно думаю, что, возможно, вот-вот получу ответы на некоторые вопросы, как вдруг чей-то кулак сбивает его с ног. Я оказываюсь лицом к лицу с крепким парнем с вечеринки и запоздало понимаю, что за мной стоят еще трое.

– Не вставай.

Парень даже не смотрит на Джереми, а вместо этого неприятно смотрит на меня.

– Отвали от неё.

Джереми вытирает рот. Я оглядываюсь в поисках пути к отступлению, но парни стоят между мной и тропинкой обратно к входу. Джереми с трудом поднимается на ноги, пытаясь встать между мной и нападающими.

– Я сказал тебе оставаться внизу.

Парень кивает своим друзьям, и они начинают набрасываться на Джереми с непринужденной жестокостью, которая наводит на мысль, что это их обычное времяпрепровождение.

– Отойди от меня.

Я отступаю и натыкаюсь прямо на другого парня, который со смехом подталкивает меня к первому парню. Джереми свернулся в клубок, все еще терпя побои. Сейчас я должна закричать. Я хочу. Но я не могу найти свой голос и вместо этого бросаю свой пластиковый стаканчик с пивом в парня, затем бегу к деревьям и вечеринке, которую я все еще вижу мерцающей по другую сторону. Я не успеваю сделать и полшага, как чьи-то руки хватают меня.

– Не так быстро, – рычит он мне на ухо, обнимая меня сзади. – Там, откуда я родом, девушки не появляются на вечеринке в таком платье, если только они чего-то не хотят.

Я чувствую холодную струйку страха по спине и начинаю корчиться всерьез.

Внезапно парня отрывают от меня, и жесткая рука толкает меня в сторону. Происходит какое-то движение и серия хрюканья, и теперь двое парней, которые держали меня, лежат на земле. Антуан Мариньи стоит над ними спиной ко мне, сжав кулаки, и они смотрят на него с испуганным выражением лица. Парни, которые избивали Джереми, удивленно оборачиваются. Один из них бросается на Антуана, в то время как другой хватает бутылку и поднимает ее. Первый парень бросается на Антуана, и, хотя он большой и крепкий, Антуан делает что-то, что заставляет его взлететь. Второй парень обрушивает бутылку на череп Антуана, но даже когда она взрывается тошнотворными брызгами стекла и крови, парня отбрасывает назад с достаточной силой, чтобы он с глухим стуком врезался в дерево. Каким-то образом Антуан все еще стоит. – Джереми, – говорит он, не оборачиваясь, его голос низкий и опасный, – мой пикап у дороги. Отвези ее домой.

Джереми берет меня за руку и тянет прочь от парней и компании позади нас, через лес к дороге. Я думаю о Касс и Эйвери, но когда я начинаю упоминать о них, Джереми резко обрывает меня. – Ты можешь написать им из машины.

Я спотыкаюсь на неровной земле, и когда я оглядываюсь назад, я вижу только неясные очертания в темноте и слышу приглушенные звуки боли. Джереми открывает дверь пикапа и почти заталкивает меня внутрь. Он обегает вокруг и прыгает на другую сторону, потом мы уезжаем, и я не вижу ничего, кроме дороги впереди.

Глава 8

Вопросы

– Мы не можем просто оставить его там!

Я ерзаю на сиденье, пытаясь оглянуться, но мы уже выехали на шоссе. – Джереми, он ранен. Эти парни убьют его. Рот Джереми кривится. – Я сомневаюсь в этом, – бормочет он. Он смотрит на меня, потом снова отводит взгляд. – Не беспокойся об Антуане, Харпер. Он может постоять за себя.

– Ты не можешь быть серьезным.

Я смотрю на него в изумлении. – Их пятеро, и Антуану только что разбили бутылку о голову. Как, черт возьми, с ним все будет в порядке?

Я достаю свой телефон. – Я звоню 911.

– Нет.

Джереми фактически выхватывает телефон у меня из рук. – Не делай этого, Харпер, пожалуйста. Я обещаю тебе, что с Антуаном все будет в порядке. – Он смотрит на мои ноги. – Ты потеряла туфлю, – говорит он.

– Ты в порядке?

– Люди пытаются убить твоего дядю, а ты беспокоишься о моей потерянной туфле?

Я смотрю на него, совершенно сбитая с толку.

– Пожалуйста, просто доверься мне.

Он не смотрит мне в глаза. – Антуан будет здесь достаточно скоро.

Он едва заканчивает говорить, когда сзади светит фара, и Джереми замедляет ход. – У него мой мотоцикл, – говорит он с облегчением. Он съезжает на обочину и открывает дверцу, затем смотрит на меня. – Я знаю, что он тебе не нравится, – тихо говорит он. – Но тебе следует послушать Антуана. Он просто пытается уберечь тебя, вот и все.

Он слегка улыбается мне. Я слышу негромкий обмен репликами, затем Антуан складывается во весь рост на водительском сиденье рядом со мной. Осколки стекла блестят в его волосах, а на джинсах грязь, но в остальном он выглядит так, словно только что пришёл из коктейльной вечеринки воде, а не драки с пятью пьяными мужчинами. На нем свободная хлопчатобумажная рубашка поверх выцветших джинсов, и я вообще не вижу никаких следов там, где бутылка попала ему в голову. Он закрывает дверь и свободно кладет одну руку на руль, ожидая, пока Джереми сядет на свой байк. Он смотрит на мои ноги и хмурится. – Тебе не следует ходить здесь босиком, – говорит он. – Тут разбитое стекло.

Я смотрю на него с тем же недоверием, что и на Джереми.

– Разбитое стекло от бутылки, которая разбилась о твою голову. Ты даже не должен стоять.

Он пожимает плечами, глядя в зеркало заднего вида. Он ждет, пока Джереми проедет мимо нас, прежде чем выехать на дорогу. – Бутылка разбилась до того, как ударилась о мою голову. На меня только жидкость попала.

– Жидкость?

Я качаю головой. – Я всё видела, Антуан. Эта бутылка ударила тебя так сильно, что разбилась вдребезги.

– Я в порядке.

Он кивает на мой телефон. – Ты должна написать своим подругам. Я сказал им, что Джереми отвез тебя домой, но им, наверное, немного не по себе.

Я достаю свой телефон и отправляю сообщение Касс и Эйвери, в котором говорю, что Джереми нужно поговорить и он отвез меня домой, но я едва замечаю, что печатаю. Фары приближаются к нам, и в их ярком свете я вижу пятно на дальнем воротнике рубашки Антуана. Я хмурюсь. – Это кровь? Я наклоняюсь ближе, и он отстраняется, бросая на меня взгляд, который возвращает меня на мою сторону скамейки.

– Я в порядке.

Он переключает передачу, как будто хочет оторваться на пикапе.

Я уже упоминал, что вечеринка была плохой идеей, – говорит он более мягким тоном.

– Это действительно все, что ты собираешься сказать?

Я поворачиваюсь на сиденье и пристально смотрю на него. – Ничего о том, как ты только что отбился от пяти разъяренных, пьяных парней и пятна крови на твоем воротнике?

– Кровь не моя.

– О, точно, – говорю я саркастически. – Это всё?

Он поднимает руку с руля в пренебрежительном жесте, который я нахожу бесящим, и слегка улыбается мне.

Реальность такова, что я не знаю, что и думать. Я предполагаю, что, возможно, могу ошибиться в том, что я видела. Но почему-то я так не думаю. Я думаю, что есть целая история, которую я не знаю, и это заставляет меня чувствовать себя неловко.

– Как получилось, что ты просто оказался на вечеринке?

Я свирепо смотрю на него. – Ты преследуешь меня?

– Совпадение. Мне нравится присматривать за Джереми.

Он бросает на меня косой взгляд, на его лице все та же сводящая с ума улыбка.

Я складываю руки на груди и смотрю в окно. – Пришло время тебе дать мне несколько реальных ответов.

– Есть только один ответ, который имеет значение.

Он сворачивает на дорогу, ведущую к моему дому. – Слово «да» и твоя подпись на документах о праве собственности на дом моей семьи.

Когда я закатываю глаза, он улыбается, и я чертовски раздражена, потому что, несмотря ни на что, мне хочется улыбнуться в ответ. Антуан может заставить меня чувствовать себя неловко, но он очаровывает меня в равной степени.

– Послушай. Это не только мое решение. Мой брат месяцами работал над предложением этого дома. Для него это воплощение мечты. Ему это нравится.

– А ты любишь своего брата.

Я киваю. – Да.

– Я уважаю это.

Он делает паузу, как будто тщательно обдумывает свои следующие слова.

– Я не пытаюсь разрушить мечту твоего брата, Харпер, или твою. Я понимаю, что всё кажется запутанным, и что вы хотите получить ответы. Но есть некоторые вещи, которые я не могу объяснить, и мне нужно, чтобы ты услышала меня, когда я говорю, что для вас обоих будет лучше, если я этого не сделаю. Я бы хотел, чтобы вы также поверили мне, когда я скажу, что ни один из вас не в безопасности, пока этот дом записан на ваше имя.

– Ты пытаешься обвинить в том, что случилось сегодня вечером, меня, владельца твоего семейного дома?

– Нет.

Он качает головой. – По крайней мере, сегодняшний вечер был совершенно не связан.

По крайней мере, я так думаю. Это означает, что другие вещи связаны между собой. Но какие вещи? И как?

– Если это было совершенно не связано, почему ты раньше сказал мне не идти?

Я стою спиной к двери, наблюдая за ним, и мне было бы легче продолжать свою жесткую линию допроса, если бы он не выглядел таким удивленным тем, что я говорю. То, как его губы полуулыбаются на каждый мой вопрос, вызывает у меня неприятный трепет по спине.

– Эти вечеринки никогда не были хорошей идеей.

Его глаза бегут в сторону. – Особенно когда ты так прекрасно выглядишь в платье.

– Ты не знал, что я надену платье, – неловко говорю я.

Он смеется низким горловым смехом, и я чувствую, как мой желудок переворачивается. – Скажем так, это было нетрудно представить.

– Итак, ты хочешь сказать, что я не могу пойти на вечеринку в платье и быть в безопасности? Тебе не кажется, что это немного старомодно?

На этот раз его смех искренен.

– Может быть, так и есть.

Он наклоняет голову, как будто в ответ на личную шутку. – Но я действительно думаю, что такое красивое платье заслуживает лучшего вечера, чем тусовка у реки.

Поскольку я думала точно так же, трудно спорить. Я меняю тему разговора.

– Ты собираешься рассказать мне, что случилось с теми парнями там?

Я знаю, что он этого не сделает, но я не могу отпустить это.

– Я привел убедительный аргумент в пользу того, что другая сторона государственной границы может быть лучшим местом, чтобы провести остаток их вечера.

Он сворачивает на покрытую дубами подъездную дорожку. – И они просто согласились уйти.

Что-то в том, как беззаботно он отклоняет вопрос, делает меня еще более уверенной, что он многого не говорит.

Он приподнимает одно плечо. – После небольшого обсуждения.

Я стараюсь не представлять, какую форму приняла эта дискуссия. Инстинкт подсказывает мне, что очень мало из этого было словесным. Что возвращает меня к тому, как Антуан сразился с целой группой парней, не получив никаких реальных травм, что, в свою очередь, возвращает это неприятное чувство.

Пикап Коннора припаркован снаружи, и он сидит на крыльце у штормового фонаря, щурясь на фары. Он никогда бы не сказал мне не идти на вечеринку, но я подозреваю, что он никогда не ложится спать, пока не узнает, что я дома. Это должно было бы раздражать, но, если честно, это немного трогательно. Антуан паркует пикап и выключает двигатель.

– Тебе, наверное, лучше уйти, – торопливо говорю я.

У нас с Коннором до сих пор не было никаких реальных причин для обсуждения свиданий, но что-то подсказывает мне, что Антуан Мариньи, возможно, не лучшее место для начала. Однако его дверь уже открыта, и с этой пугающей быстротой Антуан оказывается рядом и открывает мою прежде, чем я заканчиваю говорить. Я пристально смотрю на него, когда выхожу, затем вздрагиваю, когда моя босая нога приземляется на острый камень. – Черт.

Я наклоняюсь, чтобы осмотреть свою ногу, морщась, когда с нее начинает капать кровь. – Коннор, – зову я. – Ты можешь принести мои ботинки? Я порезала ногу. Я поднимаю глаза, и, должно быть, это игра света, потому что на мгновение мне кажется, что глаза Антуана действительно блестят в темноте, как у какого-то смертоносного животного.

Затем он отворачивается, и когда я снова поднимаю глаза, Коннор идет ко мне, неся мои старые Ариаты, а Антуан исчез за другой стороной пикапа, его лицо скрыто из виду.

– Харпер.

Коннор протягивает мне ботинки, хмуро глядя на фигуру Антуана. – Что случилось?

– Ничего. У меня порвалась туфля, и Антуан подвез меня домой. Я просто приземлилась на камень, вот и все.

Я морщусь, натягивая ботинки и вставая.

– Антуан?

Коннор переводит взгляд с меня на него. – Мариньи?

Антуан протягивает руку, но я замечаю, что он держится от меня на расстоянии и остается в тени пикапа. – Ты, должно быть, Коннор, – говорит он.

– А ты, должно быть, тот парень, который усложняет мне жизнь.

Коннор берет его руку, но в голосе нет ничего дружелюбного. Антуан выходит на свет, и его лицо совершенно нормальное. Он даже улыбается. Он выглядит так, как всегда, готовый слететь с ближайшей скалы или спуститься по ней, но не более угрожающе, чем это. Он выглядит как человек, с которым Коннор мог бы подружиться, а не как хищник, готовый напасть.

– Теперь, когда моя сестра совершенно ясно дала понять, что мы не хотим продавать дом, – холодно говорит Коннор, – может быть, ты перестанешь вмешиваться в департамент водоснабжения и кого бы то ни было еще, кого ты подкупил в городе.

Антуан выглядит скорее удивленным, чем раздраженным. – Нет, – мягко говорит он.

– Я не остановлюсь. Но я могу предложить вам больше денег за продажу, если хотите. Чего бы это ни стоило.

Он кивает на лампу.

– Хотя я бы принял решение в ближайшее время. Небезопасно жить в доме без воды и с керосиновыми лампами.

Коннор пристально смотрит на него.

– Ты признаешься во взяточничестве и преследовании – и говоришь мне, что я могу ожидать, что это продолжится?

Антуан прислоняется к своему пикапу, скрестив руки на груди.

– Вот примерно и все. Если, конечно, вы не согласитесь продать. Тогда ты узнаешь, насколько эффективным я могу быть как друг. В этой части реки есть десятки довоенных руин. Я позабочусь, чтобы у тебя был выбор из них. И достаточно денег, чтобы превратить его в экспонат. Сделать так, чтоб ваше электричество и вода легко включались.

Коннор тоже складывает руки на груди и упрямо смотрит на него. – Мы никогда не продадим.

– Никогда – это очень долго, друг.

Антуан отрывает свое длинное тело от пикапа и подходит к водительской двери.

– О, – говорит он, когда доходит до нее, его глаза ненадолго останавливаются на мне. – И на твоем месте я бы лучше заботился о твоей сестре. Вечеринки в Пьерду, как правило, привлекают немного грубую толпу.

Его рот кривится от моего негодования, как будто он точно знает, насколько я раздражена. – Но ты действительно прекрасно выглядишь в этом платье, – говорит он, заводя двигатель. Теперь его улыбку ни с чем не спутаешь.

Он кивает Коннору из-за руля, затем уезжает.

Коннор ждет, пока огни не исчезнут на подъездной дорожке, затем поворачивает ко мне разъяренное лицо. – Я вообще хочу знать, как он оказался тем, кто отвез тебя домой?

– Нет.

Я начинаю хромать к дому. – И ты не хочешь читать мне лекции о вечеринках у реки или насчёт открытых платьев. Потому что мы оба согласимся, что сегодняшний вечер был неудачным, а потом мы ляжем спать, и мы не будем думать о том факте, что Антуан Мариньи, похоже, полон решимости либо вернуть свой дом, либо уничтожить нас в процессе.

Глава 9

Подвал

Коннор понимает намек. В ту ночь мы с ним ложимся спать, не говоря ни об Антуане, ни о том, что собираемся делать, но мы оба знаем, что в конце концов нам нужно будет поговорить об этом. Я закрываю глаза. Я даже не могу начать думать о том, что произошло на вечеринке. Похоже, это произошло за занавесом, за который я не готова заглянуть. Я давно привыкла разделять вещи, на которых предпочла бы не зацикливаться.

Я чувствую, как нависают мои кошмары, но они кажутся менее опасной альтернативой, чем мое сознание. Кроме того, я так устала и сбита с толку, что едва могу держать веки открытыми. Я невольно погружаюсь в сон, надеясь, что хотя бы на этот раз сны оставят меня в покое.

Я должна поспать какое-то время, потому что, когда первый намек на женщину входит в мои сны, я не сразу понимаю, что происходит. Но затем появляются знакомые сцены пламени за окном и кричащих людей, и, наконец, появляется ее лицо, вплывающее в сон точно так, как я его нарисовала, но каким-то образом живое, как будто она одновременно и рисунок, и человек. Она выглядит так, как будто ей больно, и она тянется ко мне, пытаясь что-то сказать. – Что? – спрашиваю я во сне. – Чего ты хочешь?

– Помоги.

Это слово произносится хриплым шепотом, как будто ей требуется вся ее энергия, чтобы произнести его. – Помоги нам.

Ее лицо исчезает, сменяясь вспышкой темной лестницы и толстой двери. Затем оно появляется снова, на этот раз яснее, и когда она говорит, ее голос звучит сильнее. – Помогите нам, пожалуйста.

Я рывком просыпаюсь. Речной бриз шевелит москитные сетки вокруг моей кровати, а в открытые окна светит высокая луна. Я встаю с кровати и подхожу к окну, глубоко вдыхая теплый ночной воздух, пытаясь успокоить свое сердце. Лепестки падают с красной магнолии у причала, ало поблескивая под луной, когда они падают на воду, как капли крови. На мгновение мне кажется, что что-то движется под ветвями, но я смотрю на то же самое место, пока мои глаза не напрягаются, и я больше этого не вижу.

Я сижу на подоконнике, думая о сне, женском голосе и лестнице. Я знаю эти ступеньки. Это те, что стоят за полкой в библиотеке, которую мне показывал Коннор.

Я знаю, что больше не смогу заснуть, поэтому спускаюсь вниз и иду через дом в библиотеку. Лунный свет струится через открытые окна, и мне снова кажется, что я вижу, как что-то движется за ними, чувствую порыв воздуха поблизости, но когда я поворачиваюсь, там ничего нет, и я ругаю себя за то, что шарахаюсь от теней.

Мне требуется некоторое время, чтобы найти кнопку, которую нажал Коннор, и когда я это делаю, книжная полка издает такой громкий скрип, что я вздрагиваю, беспокоясь, что Коннор проснется. Я жду мгновение, но ничего не слышу. Я останавливаюсь на лестнице и освещаю ее фонариком своего телефона. Поднимающийся воздух кажется очень холодным, что, я думаю, имеет смысл, так как под землей было бы прохладнее. Я на мгновение колеблюсь. Спускаться по потайной лестнице в запертый подвал посреди ночи из-за того, что женщина прошептала мне во сне, определенно не кажется самым рациональным решением. Но потом я вспоминаю, как Антуан спрашивал меня, как прошли мои сны, и мои губы сжимаются.

Никто не хочет чего-то так сильно, как он хочет этот дом, если только ему нечего скрывать. Может быть, я знала это с самого начала, и именно поэтому я не хотела просто сдаваться, хотя и знаю, что брать деньги – это разумный поступок. Он что-то скрывает. И что бы это ни было, это как-то связано с подвалом у подножия этой лестницы.

Я подпираю книжную полку старым стулом, делаю глубокий вдох и начинаю спускаться по лестнице.

В воздухе стоит странный запах, и я морщу нос. Пахнет, как костёр в моем сне, давно остывший. Обугленный и едкий. Чем дальше я иду, тем сильнее становится запах. Я не помню, чтобы чувствовала этот запах, когда Коннор открывал книжную полку раньше, но, возможно, это ночная влага, которая выводит его наружу.

Лестница выходит на площадку. Я снова поднимаю взгляд, но книжная полка широко открыта, и я все еще вижу лунный свет, льющийся на пол. Лестница поворачивает и спускается на другой уровень. Я свечу в него своим телефоном и вижу дверь, о которой упоминал Коннор. Это огромная стальная штука, как он и описывал, с толстой арматурой поперек, которая выглядит как железо. В центре выбит странный символ – квадрат с петлями в каждом углу и чем-то похожим на солнце посередине. Железные прутья тянутся от нее в обе стороны, полностью закрывая дверь.

– Ты действительно не хочешь, чтобы кто-то заходил в этот подвал, не так ли, Антуан, – бормочу я. Воздух здесь, внизу, холоднее, и запах гари становится достаточно густым, чтобы ощущаться на вкус. Я нерешительно протягиваю руку и кладу ее на дверь. Она такая холодная, что почти причиняет боль, и я испуганно отдергиваю руку, затем снова осторожно прикасаюсь к ней. Это не мое воображение. Дверь на ощупь похожа на внутренность морозильника. Я почти ожидаю, что моя рука прилипнет туда, как лед. Я подхожу ближе и прикладываю ухо к двери, затем понимаю, как нелепо пытаться слушать подвал, который явно был закрыт годами, если не десятилетиями.

Но потом я слышу шепот, совсем как в моем сне. – Помоги.

На самом деле это больше не шепот. Это настоящий голос, женский голос. Я в ужасе смотрю на дверь.

– Эй? Мой голос звучит ужасно громко в темном пространстве. – Ты здесь?

– Помоги нам, – снова раздается голос, но он затих, как будто ей потребовались все силы, чтобы заговорить.

– Я сейчас.

Я освещаю светом всю дверь, пытаясь найти, где ее отпирать. – Ты можешь сказать мне, как тебя вытащить? Скажи мне, что сделать, чтобы помочь тебе.

– Холодно, – говорит голос, и теперь он превращается в тонкий шепот. – Так холодно.

Я понимаю, что здесь холодно, и не только в двери.

– Подожди! Я сбегаю за братом, и мы собираемся вытащить тебя оттуда. Просто держись.

Я поворачиваюсь и начинаю бежать вверх по лестнице, сердце бешено колотится, не смея даже подумать о том, что за монстр держал настоящего человека запертым в подвале – и как мы могли так долго находиться в доме, даже не зная, что она там.

Эта мысль заставляет меня остановиться. Это невозможно. Никто не смог бы выжить там больше месяца без нашего ведома.

Мне страшно. Каждый инстинкт говорит мне бежать. Но что-то более глубокое знает, что если я это сделаю, то буду лежать без сна всю оставшуюся ночь, в ужасе и недоумении. Другая часть меня знает, что даже упоминание об этом Коннору будет означать, что эти бумаги будут подписаны, как только адвокаты откроются в понедельник. То есть, если он не отправит меня в дурдом за безумие.

Может быть, я могла бы подождать рассвета. Днем все становится менее пугающим. Но потом я задаюсь вопросом, может быть, голос к тому времени исчезнет, и все это не более чем сон, который я себе вообразила. В конце концов я возвращаюсь к своему предыдущему выводу, что уход сейчас просто сведет меня с ума. Я неохотно поворачиваюсь, все еще не убежденная, что поступаю правильно, и медленно спускаюсь вниз, чтобы встать перед дверью.

Я поднимаю телефон и нажимаю на диктофон. – Ты действительно там? Неровная звуковая линия вспыхивает при звуке моего голоса.

– Помоги нам, – раздается тихий шепот, как и раньше. Я смотрю на линию на своем телефоне.

Она не двигается.

– Кто ты такая?

Я едва могу шептать. Линия в голосовом приложении вздымается неровными полосами, когда я говорю, реагируя даже на мой самый тихий голос.

– Помоги нам.

Линия на телефоне остается абсолютно ровной, ни малейшего движения, указывающего на звук.

– Ты ненастоящая, – шепчу я. – Ты в моей голове.

Я поворачиваюсь и спотыкаюсь о лестничную площадку в спешке, чтобы выбраться оттуда, мои прежние страхи переполняют меня. Я в ужасе, мой разум в замешательстве, и внезапно я не могу подняться по лестнице достаточно быстро. Я прыгаю в несколько прыжков и падаю в библиотеку, отшвыриваю стул и задвигаю книжную полку, отчаянно желая убраться подальше от темного коридора и запаха старого костра.

Глава 10

История

Я не сомкнула глаз всю оставшуюся ночь. Я так боюсь того, что находится под домом, что мне невыносимо думать об этом, поэтому вместо этого я отодвигаю занавеску и включаю повтор сцены на вечеринке, которая кажется заметно менее страшной после того, что я только что пережила. Я проигрываю это снова и снова, пытаясь и безуспешно пытаясь понять то, что я видела. Эта бутылка разбилась о голову Антуана. Выражение ужаса на лицах парней, всех пятерых, все крупные парни.

Все это не имеет никакого смысла.

Я рада, что Антуан появился именно тогда, когда появился. Даже если мне не особенно нравится роль девицы в беде, я содрогаюсь при мысли о том, что могло бы произойти, если бы Антуан не вмешался. Воспоминание о том, что тебя окружали пьяные парни, у которых явно было на уме нечто большее, чем просто светская беседа, не из приятных. Однако я не позволяю себе зацикливаться на этом страхе. Отчасти потому, что я давным-давно научилась быть благодарной за плохие вещи, которые не случаются, так же, как и за хорошие вещи, которые случаются. И не в последнюю очередь, потому что по сравнению с тем, что произошло после приезда Антуана, затем позже в подвале, эти прежние страхи кажутся почти обыденными. Парни с темными намерениями уродливы и неприятны, но они также являются частью мира, в котором мы все живем. Способность Антуана в одиночку бороться со всеми ними, бестелесные голоса, шепчущие посреди ночи, – это совсем другое. Что-то, чего я не понимаю и даже не могу понять.

На следующее утро я умываюсь под импровизированным душем рано утром, и когда Коннор спускается вниз, я сижу на крыльце. Я не хочу быть внутри. Что бы ни было внизу, мне нужно выяснить, что это такое – и может ли это причинить вред моему брату или мне.

– Сегодня утром мне нужно съездить в город за пиломатериалами и еще кое-чем. – говорит Коннор, бросая мне яблоко и откусывая одно сам. – Ты могла бы поехать со мной и забрать свою машину оттуда, где ты ее оставила.