Текст книги "И снова декабрь (СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

   Они только что позавтракали, и Ната, убрав со стола, уже направилась было в отведенную ей комнату.

   – Погоди, – остановил ее Костя, – давай поговорим.

  Он сел на диван, она молча расположилась рядом.

   – Слушай, – начал он, – так жить нельзя: ты плачешь каждую ночь. Я тебе расскажу о себе. Были и у меня времена, когда не знал, как жить дальше. Неправда, что время лечит. Человек только привыкает со своими несчастьями жить, прячет их где-то в душе. Так у всех, так будет и у тебя. Только надо постараться успокоиться и жить дальше.

   – Я тебя понимаю, – голос Наты был тихим и печальным, – только ты многого не знаешь.

   – Чего, например?

   – Не знаешь, кто виноват в смерти мамы.

   – И кто же?

   – Я.

   -Так, – удивленно протянул Костя. – Рассказывай подробнее.

   – Меня соседка разбудила, она ночевала у нас. Дом уже горел, но мы успели выйти. Одной рукой я удерживала возле себя маму, а в другой держала пса.

   Ната замолчала. Вспомнилось, как становилось все труднее дышать, как тянула за руку упирающуюся мать, как вытаскивала из-под стола обезумевшего от страха пса, который никак не хотел оттуда вылезать.

   – Что было дальше?

   – Мы вышли, а через какое-то время мама кинулась в огонь.

   – Кинулась? Зачем?

  По лицу Наты тоненьким ручейком побежали слезы. Она не вытирала их, а он не посмел.

   – Она болела, Костя. Каждый день собирала чемодан, потому что утром собиралась куда-то ехать. На ночь ставила его возле кровати. Поздно вечером я выкладывала из него вещи, а мама наутро ничего не помнила и начинала собирать его снова. В тот вечер я забыла это сделать. И проснувшись, она увидела, что он собран.

  Она опять замолчала.

   – Ната, прости, но я по-прежнему ничего не понимаю.

   – Все просто, Костя, все очень просто. Мама кинулась в огонь, чтобы вынести собранный в дорогу чемодан. Без него она не могла уехать.

   – И все же, – пробормотал он, – твоя-то вина в чем?

   – Она просила забрать чемодан, а я вытащила пса. Только ведь и пса я не могла оставить.

   Костя покачал головой. Бедная девушка, сколько же ей пришлось пережить!

   – Ты не должна так думать, – мягко произнес он. – Никто не знает, что будет с ним завтра. Твоя мама была больным человеком, поэтому так и произошло. Не обижайся, но завтра я еще раз поговорю со знакомым врачом, по-моему, тебе по-прежнему нужна помощь. А сейчас отдыхай, мне пора на работу.

   Она, как делала это часто, не ответила. Костя вышел в коридор, но зачем-то вернулся и вновь посмотрел на девушку. Сердце в очередной раз сжалось от жалости. Она выглядела такой несчастной: руки бессильно лежали на коленях, в лице – ни кровиночки...

   – Ната, послушай, – решительно начал он. – Еще раз говорю: выкинь ненужные мысли из головы, начинай думать о будущем. И, пожалуйста, верь мне: все будет хорошо.

  Он вышел, а она еще долго сидела, приводя мысли в порядок.

   Они постепенно привыкали друг к другу. И хотя девушка была по-прежнему замкнута и необщительна, но Костя чувствовал, что ее состояние пусть и медленно, но начинало меняться к лучшему. Иногда Ната соглашалась посмотреть вместе какой-нибудь фильм, иногда по утрам первой начинала разговор. И неважно, что чаще всего она спрашивала о его предпочтениях на ужин. Он умудрялся даже из такого простого вопроса сотворить милую беседу.

   Однажды за ужином она завела разговор о работе.

   – Какая сейчас работа? Какая школа? – деланно удивился он. – Скоро Новый год, потом длинные каникулы.

   – Сами по себе проблемы не решатся, надо начинать что-то делать, – Ната была настроена решительно.

   – Конечно же, не решатся, – спокойно ответил Костя и нацелился вилкой на дольку огурца. – Но ты ведь согласилась, что поговорим об этом, когда придет время. Но еще рано. А пока подумай вот о чем: а не согласилась бы ты остаться здесь?

   – Снимать у тебя комнату?

   – Я не о том, Ната. Я о нашей с тобой семейной жизни.

   Она вскинула на него глаза, и он увидел, как они наполняются тревогой и недоумением. И радости в них не было.

   – Ната, – заговорил он каким-то глухим голосом, – прости, что заговорил об этом. Понимаю, не время. Просто мне с тобой очень хорошо, вот и захотелось, чтобы так было всегда. Забудь. Просто забудь.

  Он встал из-за стола и вышел в коридор. Уже оттуда она услышала:

   – Дойду до магазина. Скоро вернусь.

   Слезы все же пролились, а она их даже не заметила: сидела и смотрела на пирог, с приготовлением которого так долго возилась днем, и который так и не был даже разрезан. Потом с сожалением отметила, что нехотя обидела Костю, а ведь он окружил ее заботой, дал покой, крышу над головой и чувство защищенности.

   А что дал ей Сергей со своей странной, временами пугающей, болезненной и уже давно никому из них не нужной любовью? Так красиво начавшаяся, она закончилась ложью и болью. А когда Ната сблизилась с Егором, когда сердце ее оттаяло, то могла ли она представить, что конец истории будет таким же: она поверит и будет вновь обманута?

   Конечно, мысли о Егоре не оставляли девушку. Она не могла придумать причину, по которой он мог с ней так поступить. А может, и причины-то не было? Все банально: увидел дурочку, убедился, что понравился, так отчего же не продолжить игру, не пощекотать нервы приятным развлечением? Наверно, есть любители и таких жестоких игр. Вот и Егор оказался из их числа. Не зря же говорят, что у многих девушек были романы с женатыми, вот только немногие из них об этом знают.

   А Костя... Хотелось думать, что ей повезло наконец-то встретить человека, на которого можно во всем положиться. Только вот и он не золотое колечко с пробой. Страшно еще раз поверить и обжечься, да и чувства такие, как к Егору, у нее вряд ли к нему возникнут. С Костей тепло, спокойно. И только. Наверно, для счастливой жизни и этого вполне достаточно, тем более что без его помощи ей просто не решить навалившихся проблем.

   Когда хлопнула входная дверь, Ната заторопилась навстречу Косте. Он посмотрел на нее и улыбнулся: это было впервые, и это ему очень нравилось.

   – Костя, – сказала она, – тебе не за что извиняться. Прости, но я все еще боюсь любых перемен в жизни: в последнее время на меня сваливались одни лишь несчастья. Я согласна подумать, только давай не будем торопиться.

   Она подошла ближе, стряхнула рукой снежинки с воротника его куртки, а потом улыбнулась в ответ. Костя посмотрел в глаза Наты и остался доволен: затаившаяся боль ушла, ее место заняла надежда. Это было не совсем то, чего бы он желал, но ему очень хотелось верить, что все остальное придет со временем.

   ***

   Была уже середина декабря. Снежно и морозно. Субботним утром, как это было у него заведено, Егор отправился в магазин, где и столкнулся с Костей. Они поздоровались.

   – Давно не виделись. Как ты? На работе все устаканилось?

   – Да, все в порядке, – Егор утвердительно кивнул головой, – сейчас вошли в график, уже почти неделю домой вовремя возвращаюсь.

   – Тогда почему не звонил? Могли бы встретиться. Может, уже переехал?

   – Нет, здесь пока. Просто отсыпался, устал как собака.

   – Надумаешь – скажи, я помогу.

   Егор окинул взглядом тележку с продуктами, которую катил перед собой Костя. Она была уже почти полной.

   – К Новому году, смотрю, готовишься.

   – Нет, – Костя счастливо улыбнулся. – Нас в городе не будет: к родителям едем на все праздники.

   – К родителям? – недоверчиво переспросил Егор. – К родителям? Ты же там сто лет не был! И с кем едешь? Что-то случилось, чего я не знаю?

   – Случилось, – не скрывая радости, подтвердил друг, – еще как случилось. Я скоро женюсь, это раз. Счастлив до одурения, это два. С родителями на радостях решил наладить отношения, это три.

   Сказать, что Егор был удивлен, это было ничего не сказать. Он уже открыл рот, чтобы расспросить обо всем подробнее, но Костя его перебил.

   – Слушай, магазин все же не то место, где можно спокойно поговорить. Да и дома меня ждут. Давай сделаем так: приходи к нам сегодня на обед, обо всем и узнаешь.

  И он, продолжая счастливо улыбаться, покатил тележку к кассам, а Егор постоял еще какое-то время, глядя ему вслед, потом посмотрел на часы: до обеда оставалось чуть больше двух часов свободного времени.

   Поскольку еду на сегодня готовить не было нужды, Егор, вернувшись домой, сделал то, что чаще всего делал в последнее время: лег на диван и стал смотреть в окно. Привычные уже мысли о том, что с ним произошло в последнее время, опять закружились в голове. Время шло, он по-прежнему каждое утро вставал и ехал на работу, с кем-то разговаривал и что-то решал. Дома тоже находились кое-какие дела, но делал он их скорее по устоявшейся привычке, чем по желанию, и лишь когда тишина становилась совершенно невыносимой, включал телевизор. Однако и после этого жизнь не переставала казаться скучной и безрадостной.

   Казалось, все было так, как обычно. Только вот чувство утраты чего-то нужного и важного никуда не исчезло и, как убедился Егор, исчезать не собиралось. У этой утраты было конкретное имя. И он его хорошо знал.

   Несколько дней назад в дверь позвонили. Егор поторопился открыть и удивился, увидев стоящую на пороге Марину.

   – Я тут твоего соседа встретила, сказал, что ты один живешь, – делая вид, что ничего особенного не случилось, но все же пряча от некоторого смущения глаза, произнесла она. – Разрешишь зайти?

  И где, интересно, с этим самым соседом она могла встретиться, если живет довольно далеко?

   – Подожди, оденусь и провожу. Поздно уже.

  На вопрос он не ответил, да и последняя фраза была ей непонятна: то ли о позднем вечере говорил, то ли о чем другом.

   Ехали молча. Он остановился у нужного дома, вышел и открыл дверцу машины. Помогая девушке выйти, задержал ее руку в своей.

   – Марина, прости, что так получилось.

   – Бог простит, – зло бросила она в ответ и направилась к своему подъезду.

  Егор, словно прислушиваясь к себе, еще какое-то время постоял возле машины. Сердце билось ровно и спокойно. Все здесь было кончено, он ни о чем не сожалел.

   Сегодня Костя напомнил о переезде. Егор тяжело вздохнул и обвел глазами комнату: коробки с вещами по-прежнему стояли в углу и глаз явно не радовали. Квартира была оплачена до конца года, но он решил продлить договор еще на месяц: маленькая призрачная надежда на то, что Ната все же объявится, существовала.

   Сдержать слово, данное Татьяне Петровне, после долгих раздумий он так и не решился. К этому его не подтолкнул даже разговор с человеком, который оформлял дарственные на его имя. И хотя разговор получился так себе, Быстров был доволен, что он все-таки состоялся.

   – Одна знакомая переписала на мое имя квартиру. И не только ее. Здесь, у вас. Я хотел узнать, как могу от всего этого отказаться.

   Егор выпалил заготовленную заранее фразу и с облегчением выдохнул: последние дни ни о чем другом думать он просто не мог. Хотелось как можно скорее покончить с этим делом и вернуть жизнь в прежнее русло, где было все, или почти все, аккуратно разложено по полочкам и поэтому казалось ясным и понятным.

   На секунду Быстрову показалось, что у человека, сидящего напротив и внимательно слушающего посетителя, в глазах промелькнуло что-то насмешливое. Он было напрягся, но голос оказался спокойно-доброжелательным, и это его успокоило.

   – Можно узнать о причине такого странного желания?

   – Без этого нельзя?

   – Можно, конечно. Вот только мой вопрос был задан не из праздного любопытства. Однако поговорим об этом позже. И все-таки, в чем причина?

   – Мне кажется, – неохотно произнес Егор, осторожно подбирая слова, – что эта женщина приняла не совсем верное решение. Согласитесь, делать такие подарки знакомому, пусть даже доброму знакомому, имея двоих детей, как-то неправильно.

   – Случалось в моей практике слышать от клиентов и о более странных намерениях. Но если человек здоров, то распоряжаться собственным имуществом он может согласно своим желаниям.

   – Если здоров, то да, – упрямо повторил Егор, – вот только я в этом не совсем уверен.

   – Отчего же?

   – И решение мне кажется странным, и принято оно могло быть не осознанно, а спонтанно. А я, знаете ли, не из тех людей, кто был бы рад воспользоваться моментом.

   – Охотно верю в вашу порядочность, – сидящий напротив человек кивнул головой, и в его глазах вновь промелькнуло что-то веселое.

  Быстров нахмурился.

   – Мои слова кажутся смешными?

   Теперь уже собеседник и не старался скрыть улыбку.

   – Простите, что не сказал об этом сразу, но Татьяна Петровна предупредила, что Вы можете прийти, просила успокоить и переубедить. Мы знакомы много лет. Она давняя подруга моей матери, и, насколько я знаю, со здоровьем у нее все в порядке. А если время от времени и подлечивала нервы, то, поверьте, каждому второму стоит это делать хоть иногда. Так что спокойно переезжайте и счастливо живите. Она этого хотела.

   – Считайте, что успокоили, – перебил его Быстров и, недобро усмехнувшись, встал. И этот разговор, и этот веселый товарищ ему явно не понравились. – Прямо сейчас затарюсь в магазине и пойду с друзьями обмывать подарки.

   – Я же извинился. Будете созваниваться – передавайте поклон Татьяне Петровне.

  Это было последнее, что он услышал. Ответа веселый товарищ не дождался.

   Костя, узнав о попытке Егора все же отказаться от квартиры и всего остального, посоветовал дурью не маяться, собрать вещи и переезжать. А если объявятся наследники или сама старушка захочет вернуться, то всегда можно съехать по первому же требованию. Планируемый ранее разговор с психиатром был отложен тоже. Какой в нем толк, если принимать свалившиеся на голову подарки Быстров не собирался? Он еще какое-то время медлил, ожидая звонка приятельницы, но, так и не дождавшись, запаковал в коробки свои скудные пожитки, решив жить в квартире лишь в качестве квартиранта, потому что бросать ее без присмотра было негоже. Только вот с переездом пока не получалось.

   Неделю назад Татьяна Петровна все же объявилась. Разговор начала так спокойно, как будто и не уезжала. Свое долгое молчание объяснила тем, что пришлось много заниматься здоровьем сестры, а когда та почувствовала себя лучше, отправила ее вместе с нанятой медсестрой в санаторий, сама же занялась ремонтом квартиры. Татьяна Петровна говорила и говорила, а он молча слушал.

   – Что же ты все молчишь, Егорушка? – замолчав, вдруг растерянно спросила она, как будто у него была возможность вставить хоть слово.

   – Я пока ждал Вашего звонка, целую речь подготовил, – начал он с горечью в голосе, – но хотелось бы знать только одно: зачем Вы заставили меня дать обещание, которое я не могу выполнить?

   – Почему не можешь? Можешь! – тут же горячо откликнулась она.

   – Не могу, потому что все по праву принадлежит другим людям. И поступок Ваш выглядит по меньшей мере странно.

   – Ты всегда все подвергаешь сомнению, а иногда надо просто поверить в то, что происходит. Я тебе дала время подумать. И что же ты все-таки решил?

   – Решил, что квартиру нельзя надолго оставлять без присмотра, поэтому перееду. И еще: освобожу сразу же, как только она понадобится Вам или Вашим детям.

   – Вот и хорошо, Егорушка, что решился на переезд. Уверена, дети с тобой по этому вопросу скоро свяжутся, а я со своей стороны сделала все правильно.

   Егор вздохнул: он так надеялся убедить Татьяну Петровну изменить свое решение, но ясно видел, что все его старания были напрасны. В конце концов он свою позицию озвучил, хоть это хорошо, а дальше будь что будет. Они замолчали, потом Егор тихо сказал:

   – Все у меня в жизни не клеится, все не так. А тут еще и Вы уехали, единственный родной человек. Без Вас мне очень плохо. Знаете, что недавно пришло мне в голову? Вот возьму летом отпуск, и заявимся мы с дочерью к Вам в гости. Надо же ее с бабушкой познакомить. Примете?

   – Конечно, приму, конечно. И прости, но давай пока попрощаемся. Хочу прилечь и немного поплакать. Что-то в последнее время глаза часто стали на мокром месте. Годы, наверно.

  Она положила трубку.

   Время приближалось к обеду. Прикупив по дороге кое-что к столу, Быстров подъехал к знакомому подъезду, где опять же и столкнулся с Костей.

   – Егор, ты проходи, – не останавливаясь, скороговоркой проговорил тот. – Я за хлебом: забыл утром купить. Через пятнадцать минут буду.

  Быстров усмехнулся: с лица друга так и не сошла счастливая улыбка. Он поднялся на нужный этаж и позвонил.

   Дверь открыла Ната. Она, бледная и похудевшая, совершенно не была похожа на ту девушку с припухшими от его поцелуев губами, с которой совсем недавно он никак не мог расстаться. И выражение ее глаз, тут же отметил Егор, при его появлении ничуть не изменилось, оставшись таким же безразлично-усталым. И сейчас они, как совершенно чужие люди, стояли друг против друга и молчали. Потом девушка сделала шаг назад, как бы приглашая Быстрова войти. Нужно было что-то сказать, но от неожиданности Егор никак не мог подобрать необходимые слова.

   – Ната, – выговорил он, наконец, и сам не узнал своего голоса. – Ната...

  Егор замолчал, потому что дальше должна была последовать всем известная фраза: « Дорогая, ты все не так поняла».

   Она опустила глаза и продолжала упорно молчать, а он испугался, что все его слова будут напрасны.

   – Ната, – все же начал Быстров решительно, – не ожидал тебя здесь увидеть. Хочу, чтобы знала: все это время я тебя искал, а тем нашим вечером не солгал ни одним словом. И еще: у меня есть только ты, больше никого. Надеюсь, ты тоже тогда говорила правду. Сейчас я вернусь домой и буду ждать тебя там. Прости, но иначе не могу: ты все должна решить сама. Ната, я люблю тебя. Пожалуйста, сделай все правильно, не ошибись.

   Егор вышел из подъезда. Он торопился: еще раз столкнуться с Костей не хотелось. Уже подходя к машине, заметил, что так и держит в руках пакет. Он огляделся и увидел у соседнего подъезда группку бомжеватого вида мужиков. Видно было, что собрались они в честь субботы с определенной целью. Егор подошел и протянул пакет одному из них.

   – Мужики, с наступающим вас! Сделайте доброе дело: выпейте и закусите вместо меня. Я сегодня что-то не в настроении.

  Отказа Быстров не услышал: помочь ему в такой непростой ситуации считал святой обязанностью каждый, как оказалось, здесь стоящий.

   Обычная жизнь продолжалась: по двору то и дело проходили люди. Кто-то из них торопился в торговый центр, чтобы присмотреть или уже купить подарки родным и знакомым; кто-то вывел ребенка на прогулку; кто-то вышел, чтобы выгулять собаку; кто-то просто решил пройтись, чтобы себя показать и самому поглазеть на белый свет.

   А Егор стоял у окна и смотрел на прохожих, надеясь разглядеть среди них спешащую к нему Нату. Он бы тогда выбежал навстречу, взял ее за руку, привел домой, усадил в кресло, опустился на пол у ее ног, положил голову на ее колени, а потом бы рассказал обо всем, что за долгие годы одиночества накопилось в душе.

   Торопился домой Костя, потому что там его ждали двое дорогих для него людей: будущая жена и друг.

   Сидя у кухонного стола, горько плакала Ната, не зная, как поступить, чтобы всем было хорошо.

   Пес, моргая слезящимися от старости глазами, от испуга жался к ногам хозяйки и время от времени жалобно скулил.

   Кот, лежащий на подоконнике, фыркнул и сердито отвернулся от этих двоих. Они были ему совсем не интересны. И правда, чем может быть интересна женщина, которая старается без надобности не выходить из комнаты и тихо плачет по ночам? А что говорить о старой собаке, если та покорно отходит от миски, стоит только к ней приблизиться ему, истинному хозяину этой квартиры? Пустые создания, одним словом. Только вот непонятно, зачем они нужны его хозяину. Одна надежда, что эти двое здесь не задержатся, как не задерживались многие другие. Надо лишь немного потерпеть... Кот сладко зевнул, свернулся клубочком и задремал.