Текст книги "И снова декабрь (СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

   Мужа выписали из больницы, и я, без каких бы то ни было раздумий, постелила ему в когда-то общей спальне. А когда пришла ночь, выключила свет, легла рядом, нашла его руку и сжала холодные худые пальцы. Он будто ждал этого, подвинулся ближе. Голова же моя, как в прежние счастливые времена, тут же нашла некогда привычное место: его плечо. Да, на первый взгляд все это выглядело так, как и в годы молодости, только вот его голова была совсем седой, а мою раннюю седину скрывала удачно подобранная краска. И еще: тогда все лучшее нас ждало впереди, сейчас же о будущем думать не было смысла: важной и ценной стала лишь каждая прожитая вместе минута. Нестерпимая грусть, заполнившая, кажется, всю комнату, была плотнее самого густого тумана.

   Жизнь медленно уходила из некогда здорового и красивого тела. Иногда мы, держась за руки, просто лежали рядом и молчали, а иногда подолгу разговаривали, вспоминая самые счастливые моменты нашей жизни. Врачи говорили о месяце, но муж оставил меня через три недели. Вот теперь я по-настоящему осталась одна. И нынешнее одиночество не могло сравниться с тем, другим, когда по-прежнему родной человек находился всего лишь в другой комнате. Это оказалось куда страшнее.

   Наверно, кое-кому покажется странным, что можно тосковать по мужу, причинившему столько горя, но только вот и все хорошее в жизни было связано с ним. Я понимала, что другой любви к мужчине в моей жизни уже не будет. И не будет ничего, что могло бы быть на эту самую любовь хоть чуточку похоже. В то время я почти не покидала квартиру, долгими часами бесцельно бродила по пустым комнатам, часто забывая о еде и сне. И думала, целыми днями думала и думала о муже и трех своих сыновьях. О двух живых и еще об одном, умершем по моей вине.

   И снова походы по врачам давали только временное успокоение. С завидным постоянством, не реже пары раз в году, тоска наведывалась ко мне в гости, и почему-то двери для нее оказывались всегда широко открытыми. Наверно, я так и мучилась бы до конца своей жизни, но неожиданная встреча с тобой изменила все.

   Удивлен? Удивился даже мой лечащий врач, который к тому времени был давно на пенсии и часто выслушивал меня, сидя на скамеечке в парке. В благодарность я каждый раз пекла для него большой мясной пирог. Мне не трудно, а человеку в радость. Он одинок, поэтому всегда долго благодарил меня и шутливо просил назначать ему свидания по поводу и без. Вот только после моего знакомства с тобой встречи назначает он. У меня же для этого нет ни малейшего повода. Бывшему врачу скучно, хочется простого человеческого общения, я это понимаю и, как правило, соглашаюсь. Мы долго разговариваем обо всем на свете, а потом я вручаю ему ставший уже традиционным пирог.

   А теперь о самом главном. Сразу же после знакомства с тобой я почувствовала родство наших душ. Кроме того, по какой-то неведомой прихоти природы ты очень похож на моих сыновей. Похож настолько, что просто не можешь не быть моим третьим ребенком. Знаешь, я всегда верила в переселение душ, а увидев тебя, поняла сразу, что душа моего нерожденного сына стала жить в твоем теле. Ты, скорее всего, скептически улыбаешься, читая эти строки. Я не обижаюсь: каждый сам выбирает, во что ему верить. Только вот Пифагор, Сократ, Платон были не глупее многих из нас, ныне живущих, и в реинкарнацию верили безоговорочно. Наверно, судьба просто пожалела меня, сделав такой щедрый подарок. А это значит, что я прощена. Я счастлива. Надеюсь, что наше знакомство и в твоей душе оставило след.

   Егор, мне необходимо было уехать. Не так давно я получила от сестры письмо и поняла, что обязана помочь. У нее тяжелый диабет, она с трудом ходит и почти ослепла. Рядом по-прежнему нет никого: ни мужа, ни детей, ни даже котенка. Она, как, впрочем, и я, любила в жизни только одного мужчину. Теперь нам некого и нечего делить. Видимо, пришло время настоящего примирения.

   Перед отъездом я решила распорядиться своим имуществом. Увы, но в столь почтенном возрасте людям приходится думать и о такого рода вещах. И вы, мои дети, получите наследство до моей смерти. Это мое осознанное решение. Близнецам оставляю деньги. Сумма достаточно большая, ведь мы с мужем не были бедными людьми. Тебе – нашу квартиру. Старшие об этом знают, с моим решением полностью согласны. Дарственную на нее и все другие нужные документы найдешь в папке, она лежит на столе в кабинете. Там же несколько семейных фотографий: ты имеешь право знать, в какой семье должен был родиться.

   Того, что ты, прочитав это письмо, узнал обо мне, о нашей семье, не знают ни мои старшие дети, ни мои старые приятельницы: я не любительница выставлять спрятанное в душе на всеобщее обозрение. И написала, может быть, излишне откровенно и подробно лишь с одной целью, чтобы ты понял мотивы всех моих решений, которые продиктованы не больным воображением старухи, а здравым смыслом. Вот поэтому помни о данном мне обещании и прими, пожалуйста, свою часть наследства. Поверь, для меня это действительно очень важно. И последняя просьба: если когда-нибудь мои старшие дети захотят с тобой встретиться или просто связаться, не отказывай им в этом. Они хорошие люди и твои братья.

   А теперь прощаюсь. Спасибо, что был добр ко мне. Я дам о себе знать, когда окончательно устроюсь на новом старом месте.

   С любовью, твоя мама."

   ***

   Письмо, конечно же, было внимательно прочитано, потом столь же внимательно перечитано и лишь потом отложено в сторону. Однако Егор, словно не веря в реальность происходящего, по-прежнему не мог отвести от него глаз. Неожиданно сильно заломило в висках. Он, надеясь хоть как-то утихомирить боль, прижал к ним кончики пальцев и замер. Через какое-то время, почувствовав слабое облегчение, вновь положил письмо перед собой и еще долго думал о том, что же в нем является правдой, а что игрой явно больного воображения Татьяны Петровны.

   Естественно, его поразила откровенность этого послания. Но черт с ней, этой откровенностью, ведь он давно уже не мальчик, да и она не девочка. Никто из них не покраснеет. Только вот из логически последовательного и, он ничуть в этом не сомневался, правдивого изложения событий Татьяна Петровна делала какие-то странные выводы, а в конце письма его, Егора, даже назвала своим сыном!

   Ситуация усугублялась еще и тем, что ни о чем подобном он в жизни и не слышал. Реинкарнация? Предположим, она существует. Только предположим, но, чтобы хоть кто-то из живущих на земле людей нашел своего нерожденного ребенка... В такое уж Егор абсолютно точно поверить не мог. Никогда! Конечно, веру человека в реинкарнацию, как пишут в разных умных и не очень книжках, можно объяснить боязнью великой пустоты, осознанием того, что праздник жизни продолжится, но уже без него. Но все это было так далеко от общей картины мира, сложившейся в голове Егора, что, казалось, не могло коснуться его никак и никогда. Но стараниями Татьяны Петровны, выходит, коснулось...

   Покопавшись в памяти, он извлек из нее две фамилии докторов, занимающихся этими вопросами: Иэн Стивенсон и Антония Миллз. Когда-то попала ему в руки статья о них. Показалась интересной, поэтому и была прочитана. И что? Ни о чем даже отдаленно похожем, кажется, речи в их исследованиях не было. Нет, никакого наследства от явно больной женщины он получать не собирался. Нехорошо прибирать к рукам то, что ему не принадлежит по праву, да еще и при живых наследниках. Вот только странно, что за все время дружбы с Татьяной Петровной у Егора и мысли не возникало о болезни приятельницы.

   Итак, решение было принято. Только как его осуществить, Егор не знал. Видимо, надо было с кем-то посоветоваться. Первым на ум пришел Костя.

   – Хочу поговорить кое о чем, только ничему не удивляйся, – предупредил он друга. – Может, дашь дельный совет.

   – Валяй, тебе повезло: советы сегодня раздаю бесплатно, – охотно откликнулся Костя, сделал серьезное лицо и приготовился слушать.

   – У меня была приятельница, – начал рассказывать Егор. – Очень немолодая приятельница, и...

   – Немолодая приятельница? Довольно неожиданно, – улыбаясь, перебил его друг.

   – Костя, мне не до шуток, – тут же осадил его Егор. – Слушай. Да, ей уже за семьдесят. Мне нравилось ее общество, ей мое – тоже. Мы долгое время были друзьями. Сейчас она уехала и оставила мне дарственную на квартиру. Шикарную, между прочим, квартиру. Хочу отказаться, но не знаю, ни где она, ни как это сделать.

   – Погоди, погоди, – Костя даже замахал руками. – Давай по порядку. Значит, у тебя была приятельница, вы встречались, и... Прости, что не врубаюсь, но все это слишком неожиданно для меня. Я даже предположить не мог, что у тебя изредка случаются отношения со старушками, которые в благодарность за это дарят квартиры.

   – Зря я пришел. Пойду, – проговорил Егор сквозь зубы и встал.

   – Стой, – Костя схватил его за рукав. – Прости, что-то не то ляпнул. Только ведь ты пришел за советом, так давай во всем разберемся спокойно. Прости еще раз дурака.

   Егор снова сел и провел ладонями по лицу.

   – Хорошо, успокоились. Выкини глупые мысли из головы и слушай. Однажды я совершенно случайно познакомился с умной и привлекательной дамой. Она очень немолода и одинока. Нам нравилось общаться друг с другом. Она необыкновенная, и с ней интересно всегда и везде: в любом месте, где принято бывать с настоящими женщинами. Недавно мне передали ключи от ее квартиры и письмо. Пишет, что уехала к сестре и сюда уже не вернется. Она вдова. У нее двое детей, живут за границей, а она разделила наследство на троих, так как верит в реинкарнацию и считает, что во мне живет душа ее нерожденного сына.

   Егор замолчал: говорить о таком было трудно.

   – Да, – удивленно протянул Константин, – дела. А можно мне прочитать письмо?

   – Нет, – тут же ответил Егор. – Оно очень личное. Правда, Костя, не стоит.

   – И что ты собираешься делать?

   – Отказаться, конечно. Она явно нездорова, если делает такой подарок чужому человеку, хотя я никогда не замечал за ней каких-то странностей. Но вот тут загвоздка: надо с чего-то начать, а я не знаю, где она сейчас, как искать ее сыновей, кто ее подруги. Не знаю о ней ничего, кроме места, где работала до пенсии.

   Костя задумался.

   – Давай сделаем так, – наконец-то проговорил он. – Посетим квартиру, увидим, действительно ли существуют документы на твое имя. На них должен быть адрес конторы, где их оформляли. Попробуй там хоть что-то узнать.

   Квартиру они, конечно же, посетили. Костя, удивленно покачивая головой и время от времени тихонько бормоча что-то себе под нос, медленно прошелся по всем четырем просторным комнатам, внимательно осматривая обстановку, картины на стенах, большую и со знанием дела собранную библиотеку, заглянул даже на кухню.

   – Был бы счастлив, если бы и со мной произошла такая фантастическая история, – задумчиво произнес он. – А ты уверен, что должен отказаться?

  Егор не ответил: он рассматривал документы на квартиру, гараж и машину, которые лежали на столе в кабинете. И все они действительно были на его имя.

   ***

   Костя позвонил в пятницу вечером. Он сообщил, что утром собирается поехать за медом к знакомому деду в Грешнево, и спрашивал, не хочет ли Егор поехать с ним. Любовь Лобановского и его кота к меду была известна всем и часто становилась предметом шуток друзей. Егор и сам неоднократно наблюдал, как питомец Кости гипнотизировал взглядом банку с любимым лакомством.

   Когда-то он читал о коте, который был безмерно счастлив, если ему удавалось полакомиться солеными огурцами, теперь вот сам познакомился с любителем меда. Конечно, кот получал от Кости лишь пару капель, но и это приводило ленивого толстяка в неописуемый восторг. Видимо, в кошачьем царстве, как, собственно, и в любом другом, не все было так однозначно и просто.

   На предложение друга Егор, конечно же, ответил согласием. Место это он знал. Поселок находился километрах в двадцати от города. На самом въезде Костя остановил машину.

   – Посиди здесь. Я скоро вернусь, – сказал он и направился к ближайшему дому.

  Егор согласно кивнул головой и стал через окно наблюдать за другом, который вошел в калитку и постучал в дверь небольшого дома. Через некоторое время она открылась, и на крыльце появилась девушка в накинутой на плечи курточке. Она не пригласила Костю войти, и Егор стал невольным свидетелем их встречи. Слов, конечно же, слышно не было, но зато было хорошо видно, как Костя о чем-то просил, в чем-то убеждал девушку, а она лишь отрицательно качала головой.

   Что-то знакомое почудилось Егору в этом жесте, и он напрягся, пытаясь понять, что же именно его так насторожило. Потом он увидел, как Костя попытался взять знакомую за руку. Она же снова покачала головой, сделала шаг назад и скрылась за дверью. А Егор вдруг понял, что узнал ее. Эта была она, девушка по имени Ната, которую он так и не смог забыть и которую очень хотел увидеть еще хоть раз. Откуда же ему было знать, что Костя по-прежнему с ней встречается?

   Не знал Егор и того, что после этих встреч друг, как правило, возвращается домой в дурном настроении, долго и нудно воспитывает своего наглого кота и в который уже раз дает себе слово не подходить к Нате ближе чем на пушечный выстрел. Не знал и того, что проходило какое-то время, и ноги Кости словно сами несли его к знакомому дому. Странно все это было, странно. И совсем не вязалось с прежним поведением всегда в себе уверенного Лобановского.

   Костя открыл дверцу машины и, так и не стерев с лица недовольное выражение, сел.

   – Нет, ты видел? – спросил он Егора. – С самого Нового года извиняюсь и прошу всего-навсего о встрече. И, заметь, все совершенно без толку.

   – Бывает, – старательно пряча свое волнение, ответил тот, – правда, редко.

  И действительно, что-что, а уговаривать девушек Костя умел. Талант был у человека.

   Он еще о чем-то говорил, но Егор его уже не слышал. Он сидел, прикрыв глаза, и прислушивался к себе, удивляясь той радости, которую вдруг ощутил. И то, что он не видел эту девушку со встречи Нового года (а это без малого десять месяцев) ровным счетом ничего не значило. Совсем ничего...

   От встречи Нового года, как и от последующих дней отдыха, Егор не ждал ничего необычного. Да и ждать, собственно, было нечего. Он был приглашен Костей, который также сообщил ему, что обещала прийти девушка, отношение к которой у него было очень и очень серьезным. Были приглашены еще несколько его хороших знакомых с женами или подругами, так что должно было быть весело.

   Егор согласился, предупредив, что придет один, потому что к Марине (так звали подругу, с которой у него были довольно длительные отношения) приехали какие-то родственники. Сам же Егор категорически отказался от ее приглашения, которое, по его мнению, больше бы смахивало на смотрины, мотивируя свой отказ тем, что будет чувствовать себя неуютно в окружении незнакомых людей. Марину, конечно же, такое объяснение не порадовало, но она не решилась открыто показать свое недовольство, так как знала, что Егору это очень и очень не понравится. А портить с ним отношения не входило в ее планы.

   Компания собралась разношерстная, компания собралась развеселая, поэтому задолго до двенадцати часов многие были ощутимо навеселе. Дверь квартиры уже не закрывалась: кто-то выходил на площадку, чтобы покурить и проветриться, а кто-то из соседей, наоборот, заходил, чтобы поднять очередной раз тост за приближающийся праздник. Играла музыка, желающие топтались на середине комнаты, и она казалась маловатой для такого количества гостей.

   Появилась и новая знакомая Кости. Невысокая, худенькая, большеглазая и немного смущенная таким количеством незнакомых лиц. Он познакомил ее со всеми и усадил за стол. Из-за того, что комната освещалась лишь елочными гирляндами и в ней царил полумрак, Егор не смог внимательно рассмотреть гостью. А она ему и не была интересна: во-первых, настроение так и осталось ни к черту, а во-вторых, подруг Лобановский менял с завидной регулярностью. Всех не упомнишь, да и желания такого у Быстрова как никогда не возникало, так не возникло и сейчас.

   Казалось, все шло своим чередом, но Егор, наблюдая за веселящимися гостями, вдруг неожиданно для себя с горечью подумал, что для него в последнее время одна встреча Нового года ничем не отличалась от другой. То же ожидание боя курантов, те же тосты и поздравления, те же объятия и поцелуи, те же усталость и головная боль на следующий день. Вот только сегодня это чертово ощущение праздника никак не приходило. Возможно, потому что среди гостей многие были ему незнакомы, возможно, потому что он был старше многих из них. Ненамного, но все же... А возможно, потому что все пришли с подругами, и лишь он был один. Кто знает?

   Вот, наконец, и Новый год наступил, очередной... Егор встал из-за стола, вышел на балкон и первым делом позвонил Татьяне Петровне. Она встречала праздник со своими подругами, и он был рад, что в такой день ей не приходится скучать в одиночестве. После ее добрых пожеланий на душе немного потеплело. Марине позвонил тоже. Произнес те слова, которые все говорят в подобных случаях, выслушал те, которыми отвечают в подобных случаях, напомнил, что подарок ее ждет.

   Все в их отношениях было мило, все было правильно, все было так, как и должно происходить у нормальных людей. Егор даже не заметил, когда вот эта-то правильность своей предсказуемостью стала навевать скуку. Он старался об этом не думать, убеждал себя, что честность и порядочность – вот главное в отношениях, однако это помогало мало. Мысль, единожды пришедшая ему в голову, прочно там обосновалась и никуда уходить явно не собиралась.

   Вот только своим настроением праздник никому портить не следовало, и Егор, придав лицу нужное выражение, вернулся в комнату. Костя, заметив его появление, приветливо кивнул головой, а Егор ответил ему самой искренней улыбкой, на какую только был способен. Друг же по-прежнему старательно ухаживал за своей новой знакомой, стараясь ни на минуту не оставлять ее без своего внимания. Только вот это удавалось не всегда: роль хозяина обязывала вести себя соответственно.

   В одну из его очередных отлучек девушка была приглашена на танец. Она не стала отказываться. Однако танец этих двоих на танец не совсем походил, потому что подвыпивший партнер обнимал девушку явно не по-дружески, более усердно, что ли, тогда как она не менее усердно старалась отодвинуться от него как можно дальше. Егор уже хотел было вмешаться, но тут музыка закончилась, и все услышали громкий голос незадачливого танцора:

   – И чего ты ломаешься? Много тут таких было до тебя, много будет и после.

   Она же, не оставляя попыток оттолкнуть его, лишь повторяла довольно тихо, стараясь не привлекать ненужного внимания:

   – Отпустите же! Отпустите сейчас же!

  Ей, наконец, это удалось, только вот молодой человек отступать явно не собирался.

   – А ты не ломайся, – снова обратился он к девушке и с пьяной улыбкой посмотрел по сторонам, явно ожидая одобрения, – чай не маленькая, не пятнадцать лет.

   Она растерянно огляделась по сторонам, ища взглядом Костю, но, так и не увидев его, растерялась еще больше. Егор решительно встал из-за стола и направился к парню, но появившийся Константин мгновенно оценил происходящее и опередил его.

   – Эй, друг, ты чего творишь? Немедленно извинись, – обратился он к танцору.

  Тот послушно отступил на шаг и удивленно уставился на нежданного защитника.

   – Извиняться? Перед ней? Костя, ты меня обидел... Я тебе сто лет друг... А она кто? Правильно, никто. Пришла – ушла...

  Костя бросил извиняющийся взгляд на стоящую рядом девушку.

   – Ната, прости! Я его сейчас уведу и сразу же вернусь. Перепил человек, бывает. Ты подожди немного.

   Она, не поднимая на него глаз, соглашаясь, кивнула головой. Костя с другом скрылись на кухне, а девушка подошла к окну, но, постояв там пару минут и словно приняв какое-то решение, быстро вышла из комнаты. Гости довольные тем, что скандала удалось избежать, продолжили веселиться.

   Прошло, наверное, минут двадцать, но Кости все не было. Не вернулась и девушка. Егор подождал еще какое-то время и заглянул на кухню. Костя с гостем были там. Открытая бутылка водки и пара рюмок стояли на столе и, по-видимому, отлично помогали в выяснении отношений. А девушки с ними не было, не было ее и на лестничной площадке. Егор пожал плечами и подумал, что она не ребенок, а если ушла, то, значит, было куда. Однако настроение почему-то испортилось окончательно, и он, ни с кем не прощаясь, отправился домой.

   ***

   Народ развлекался, народ веселился, народ был счастлив. Казалось, что на улицу высыпали и стар и млад. Жил Егор недалеко. Дойти по дома можно было по обычной дороге, но он, чтобы скоротать путь, пошел дворами. В одном из них и увидел сидящую на скамейке девушку. Она, казалось, внимательно наблюдала за катающимися на горке и просто развлекающимися кто во что горазд людьми, но Егор заметил и кое-что другое. Девушка, сжавшись в комочек, сидела неподвижно, спрятав руки глубоко в карманы и прикрыв большую часть лица шарфом. Так обычно сидят те, которым очень и очень холодно, но домой, чтобы согреться, они по каким-то причинам не торопятся. Он подошел ближе. Так и есть, это была она, знакомая Кости.

   Егор сел рядом. Девушка не обратила на него никакого внимания, и ему пришлось начинать разговор самому.

   – Посмотри на меня! Ты меня узнала?

  Она, даже не взглянув на Егора, покачала головой и отвернулась. Ну, не оставлять же было ее здесь? Скорее всего, и идти-то ей было некуда.

   – Я говорю, посмотри на меня! – он даже несколько повысил голос. – Я друг Кости. Нас знакомили. Меня зовут Егором. Узнала?

   – И что тебе надо от меня, друг Кости? – по-прежнему не поворачивая головы, устало произнесла она.

   – Мне? От тебя? – переспросил он удивленно. – Ничего. Вижу, замерзаешь, вот и подошел. И чего или кого ради ты решила замерзнуть в новогоднюю ночь, разреши спросить? Просто так, или причина есть?

   Она, наконец, повернулась к нему, рукой в перчатке сдвинула шарф с лица и даже попыталась улыбнуться замерзшими губами.

   – До утра придется побыть тут. Транспорт начнет ходить – уеду.

   – Слушай, – он старался говорить спокойно и убедительно, – ты же взрослый и неглупый, надеюсь, человек, и все понимаешь. Не хочешь возвращаться к Косте – не возвращайся. Я предлагаю пойти ко мне и в тепле дождаться утра. Подумай, даже если за ночь окончательно не замерзнешь и в Снегурочку не превратишься, то приключение найти на свою голову сможешь точно. Решайся. И бояться меня не стоит. Я нормальный человек со здоровой психикой, честное слово. Просто поверь, что такие еще встречаются.

   Произнеся эту длинную и, как ему показалось, убедительную речь, Егор мысленно себя похвалил. Вот уж не думал, что в новогоднюю ночь придется кого-то убеждать в своей адекватности. Девушка, к его удивлению, раздумывала недолго. Она встала и... пошатнулась. Ноги, видимо, замерзли совсем. А Егор, поддержав ее за локоть, вдруг подумал, что этот жест может показаться Нате неуместным и она захочет изменить свое намерение.

   – Идем не торопясь, – тихо произнес он, торопливо убирая руку и делая шаг в сторону, – тут совсем близко.

   В квартире он помог ей снять куртку и тут же отправил девушку в ванную.

   – Прими горячий душ, но сначала посмотри, не обморозила ли руки и ноги: мороз нынче нешуточный. Теплую одежду я сейчас принесу, а потом попьем чаю.

  Вязаные носки, теплые спортивные штаны и самый толстый свитер Егор оставил возле двери, о чем тут же громким голосом и сообщил гостье. Ответа не дождался и, вздохнув, отправился на кухню. Когда он с подносом вошел в комнату, то увидел, что девушка, обняв колени и прижав их к груди, сидит на диване и пытается унять дрожь. Удавалось ей это, по-видимому, плохо. Егор молча вытащил из шкафа одеяло и укрыл им гостью.

   – Выпей, согреешься, – сказал он и протянул кружку. – Может, плеснуть в чай чего-нибудь горячительного?

   – Спасибо, ничего больше не надо.

  Быстров пожал плечами и уселся в кресло напротив.

   – Ната, чуть не забыл спросить, – он впервые назвал ее по имени, но она на это даже не отреагировала, – надо ли позвонить Косте? Он, наверно, волнуется. Костя, как бы плохо ты о нем не думала, – очень хороший парень. Хочешь, я позвоню сам?

   – Не надо. И рассказывать, что я здесь была, тоже не надо. Я скоро уйду.

  Егор опять пожал плечами, но спорить не стал.

   – До утра еще есть время. Я вижу, что на разговоры ты не очень-то настроена, тогда скажи, чем хочешь заняться? Может, музыку послушаешь? Я сделаю очень тихо. Или просто поспишь? Могу выключить свет или включить ночник, если ты хочешь. Скажи!

  Наконец-то она подняла глаза и посмотрела на Быстрова прямо и открыто.

   – Знаешь, я все думаю, думаю, но до сих пор не могу понять, как сумела попасть в такую историю. И только сейчас осознала, как мне повезло, что именно ты проходил мимо, что заметил и узнал меня, что пригласил к себе. Спасибо! И прошу, не беспокойся ни о чем. Я просто посижу в тишине. Только, если можно, притуши свет.

   Быстров хотел было как-то успокоить девушку, но увидел, что ее глаза наполняются слезами, очередной раз тяжело вздохнул, поднялся и отправился на кухню мыть кружки, потом в ванную – принимать душ, а когда вернулся, то застал гостью мирно спящей. Егор немного постоял рядом и даже улыбнулся, разглядев тусклом свете ночника, что спит она, свернувшись в клубочек и положив сложенные вместе ладошки под щеку, словом, так, как в далеком детстве его учила засыпать мама.

   Конечно, пора было заканчивать с разглядыванием спящей девушки, но Быстров, не дав мукам совести шанса даже приподнять голову, неожиданно для себя низко наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть лицо Наты. Сейчас оно казалось спокойным, мягким. Он даже потянулся было поправить выбившуюся из ее прически и упавшую на лоб прядь волос, но вовремя отдернул руку, испугавшись, что может разбудить гостью.

   А она была мила, очень мила. Из тех, про которых обычно говорят, что они не яркие, а запоминающиеся. Присмотришься – не забудешь долго. Брови девушки были несколько темнее светло-русых волос и выделялись на бледном лице ровными дугами. Приоткрытые губы оказались прекрасной формы, и Егор подумал, что Косте очень повезет, если сумеет вымолить у Наты прощение.

   Воспоминание о друге несколько отрезвило Быстрова, и он, сердясь на себя, быстро отпрянул от гостьи, но, постояв какое-то время и выровняв дыхание, все же наклонился еще раз и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к ее лбу. Кажется, он не был горячим. Видимо, согрелась, и простуды, скорее всего, удастся избежать. И все же на этот раз Быстров в своей заботе о девушке явно переусердствовал. Он понял это сразу же, как только почувствовал на своем лице ее дыхание. Оно было легким и ровным. И оно было... Оно по какой-то необъяснимой причине волновало его.

   Егор быстро выпрямился, покачал головой, вышел на кухню и встал возле окна. « Замашки как у пятнадцатилетнего пацана, – подумал он и грустно улыбнулся. – Не ожидал от себя такой прыти. Глупо и смешно.» Он еще немного постоял, бездумно вглядываясь в темноту ночи, но смешно ему почему-то так и не стало.

   А в остальном все было хорошо и даже прекрасно, вот только до утра оставалось еще много времени и провести его, сидя в неудобном кресле, Егору совсем не хотелось. Раздумывал он недолго: подошел к дивану, осторожно прилег на самый его край и попытался укрыть одеялом хотя бы ноги. В этот момент Ната зашевелилась, и Егор испуганно замер: не хватало еще испугать девушку, ведь кто знает, что могло бы прийти ей в голову, проснись она в эту минуту. Но гостья, отвернувшись от Егора, продолжила спать, и он постепенно успокоился. Потом так же осторожно повернулся на другой бок, отчего разметавшиеся по подушке волосы девушки коснулись его лица, и он, вдруг почувствовав их запах, замер. Они пахли... они пахли ей. И это, надо сказать, было очень приятно. Егор еще какое-то время подумал о неожиданном и странном продолжении длинной новогодней ночи, а потом внезапно провалился в сон.

   Проснулся он поздним утром и, даже не открывая глаз, понял, что рядом никого нет. Зашел на кухню, потом внимательно осмотрел все места, где Ната могла оставить записку, но так ничего и не обнаружил. Почему-то стало неприятно, что она не захотела хотя бы просто черкнуть несколько слов. « Невоспитанные, однако, у Кости девицы», – подумал он и отправился досыпать.

   А потом вдруг оказалось, что подушка сохранила ее запах. Стало еще и обидно. Он сорвал наволочку и бросил ее в стиральную машину. Подумав немного, оделся и отправился к Косте, потому что появилось вдруг острое желание по-мужски отметить первый день нового года. И противиться этому самому желанию он не собирался.

   Вот такой была его первая и, к большому сожалению, единственная встреча с Натой.

   ***

   И почему так происходит в жизни? Вроде бы все складывается удачно, но в какой-то момент сущая безделица способна перевернуть происходящее с ног на голову? Когда Костя вернулся, наконец, в комнату, то Нату там не застал. Звонки она сбрасывала, и он совсем растерялся. Конечно, он не был прав, оставив ее надолго одну, но ведь и она могла подождать. Зачем же надо было сбегать? Само собой разумеется, стоило бы найти девушку, вот только где было ее искать? И за руль не сядешь – выпил. И он оставил все как есть, решив разобраться со всем утром.

   А утром пришел Егор, и поездка была вновь отложена.

   – За что будем пить? – спросил Костя, достав из холодильника бутылку. – За Новый год?

   – Чего за него пить? – пробурчал Егор. – Встретили и ладно. Пусть будет, как в песне: « Мир становится цветным только после пятой стопки...» Вот дойдем до пятой, за нее и выпьем.

   – Нет, все же мы не алкоголики. Может, за женщин?

  Егор сердито покачал головой.

   – И за них не хочу.

   – Ну да, – невесело подхватил Константин, – чего за них пить-то? Ты вчера был один, а от меня Ната сбежала.

   Вот уж о ком не хотел Егор говорить, так это о Нате. Поэтому и поторопился предложить вариант, который устроил бы обоих.

   – Давай за здоровье твоего кота? Он твой лучший друг, а твой друг – мой друг. Чем не тост, скажи?

  Костя согласно кивнул головой и посмотрел на своего воспитанника, который, как всегда, только делал вид, что спит, а сам внимательно наблюдал за всем происходящим в его доме, изредка приоткрывая глаза в ожидании того счастливого момента, когда ему перепадет со стола что-нибудь вкусненькое.