Текст книги "Наследница Богов"

Автор книги: Людмила Лазарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Вскочил на ноги шальной, совсем еще пьяный Бороман, мутными глазами оглядел сборище и с криком: "Аааа, уруки гнилые! Как я вас искал!" – бросился хекать, не совсем твердо стоя на ногах, но метко нанося удары. Эльф продолжал лежать, и вокруг него собралось уже достаточно врагов, чтобы связать, они тыкали пальцами и хохотали, несмотря на то, что вокруг шел настоящий бой, летели головы их товарищей, снесенные бравым пьяным гномом и горели заживо подпаленные девушкой. "Пьяный эльф! Пьяный квенти! Эльф-любитель выпить!" Никто не заметил, как лежащий неуловимым движением выбросил в толпу нечто крошечное, успев прошептать этому существу что-то вслед. Комочек плоти, упав в центр оркской толпы, тут же вырос до размеров мышки, став пока еще не замеченным ими большим пауком, пару раз вздохнул и превратился в паука-гиганта с кошку, а затем и в монстра, плюнувшего на врагов клейкой слюной. Большую часть орков он пленил, другие стали беспорядочно тыкать в него дубьем, не имея настоящего боевого оружия: лишь некоторые являлись обладателями длинных ножей, а Убрдаг с коротким мечом наголо скрипел зубами и переминался с ноги на ногу позади своих вояк.

Они не успели нанести существенного вреда пауку, обошлись парой царапин – Эрэндил молниеносно вскочил на ноги и начал колоть и рубить плашмя врагов короткой и острой шпагой, невесть откуда появившейся в его руке.

Гном мычал, рычал и ругался, наседая на "подлых уруков", кроша их грозным мечом, эльф молча и безупречно обездвиживал темный народец. Огненный хлыст свистел в Светкиных руках, поджигая и бросая наземь (они бесновались и сбивали на себе огонь, вертясь и катаясь по земле) все новых нападавших. Но их оказалось слишком много. В какой-то момент, когда силы разбойного племени подходили к концу, в сражение ввязался сам вождь, доселе наблюдавший и посылавший проклятия издали. Он врубился в Бороманову сечу, бросив сеть. Когда Бороман запутался и начал рубить веревки, подсек дварфу колени длинной дубиной, вырванной из рук упавшего товарища, и навалился на гнома, прямо в сети заламывая ему руки. Бороман ревел и бился под ним, но выпростать рук никак не мог. Еще несколько темных навалились на него – и пленение гнома стало делом решенным.

– Кислятина!.. проклятущая, – в последнем порыве вскричал гном. Причем, не совсем понятно было, к кому он обращался – не то к вонючим пленителям, не то клял хмельной напиток, которого перебрал ночью.

Светку изловили так же, сетью. Правда, она прожгла в ней приличную дыру, но вырваться наружу не успела – двое вонючих кривоножек дернули ее за руки так, что в глазах потемнело от боли, и она застонала.

А Эрэндил и не думал сдаваться. Он резал и пронзал насквозь с резвостью электронного героя, сражающегося с "зависшими" врагами. Ловля сетью с ним не удалась – уж слишком ловко двигался эльф, защищая себя и монстреныша-паука, все еще плевавшегося клейкой слюной, склеивая в тугие комки мохнатых орков. Неповоротливый главарь, покрутивши своим мечом, ни разу не достал Эрэндила и крикнул с досадой: "Хобов!"

На поляну выскочили гигантские уроды с мордами-пародиями на человеческие лица. Они скакали на четвереньках, как обезьяны, периодически вставая на короткие ноги и размахивая длинными руками с зажатыми в них толстыми палками. Существа проломились сквозь жалкое кольцо, окружавшее эльфа, походя прибив паука, и принялись дубасить светлейшего, не обращая внимания на ощутимые удары и кровь, то и дело брызгавшую из их ран, наносимых его оружием. Похоже, они вовсе не ощущали боли.

В несколько минут все было кончено.

У Светки ломило все тело – орки не преминули поучить пойманного "мага" кулаками уже после пленения. Стянутый по рукам и ногам Бороман стенал, проклиная себя и того, кто придумал столь хмельные напитки. Эльф тихо лежал, на земле, искусно спеленатый врезавшимися в тело вонючими веревками и, казалось, внимательно рассматривал нечто недосягаемое взорам иных народов где-то в лесной чаще.

Орки, утихомирив разъяренных недавним сражением зверей, спорили, налетая друг на друга, делили еще не проданную добычу. Лишь Убрдаг хрипел довольно, размахивая длинными руками рядом с Эрэндилом, отбросив тяжелый короткий меч: "Я искал тебя, эльф! Как я тебя искал! Ведь это ты, отродье рабыни! Это твой отец, проклятый Лесной Эльф выкрал у меня рабыню, чтобы жениться на ней! Он безмозглый, как пустая бочка!"

– Не отравляй воздух, порождение мерзейшей прихоти глупца, – звенящим от напряжения голосом произнес Эрэндил. Ему удалось слегка распустить путы, и он выскользнул из них, оказавшись рядом с орком. Он по-петушиному наскочил на обидчика грудью, и тот не уловил того мига, как цепкие пальцы впились в заросшее густой щетиной горло. Эльф впивался в задубевшую кожу все глубже, на лице его, обычно бесстрастном, выступили капли пота, и от напряжения забилась артерия на виске. Он словно не замечал мохнатых рук вождя, отдиравших его. Тому явно не хватало воздуха, он поводил глазами, ища поддержки и спасения среди соплеменников, но те вовсе замерли, ожидая исхода поединка. Старый вожак им уже порядком поднадоел, каждому хотелось стать тем, кого станут слушать беспрекословно и выполнять все его прихоти. Каждый уверен был, что заслужил лучшую долю.

Боевые данные каждого из противников (ярость и увертливость эльфа доминировала над неповоротливой растерянностью орка, однако физическая сила второго начала проявляться) не давали преимущества ни одной из сторон, пока Эрэндил не вцепился в глотку противника зубами, а свободными пальцами вырвал тому глаза. Привычный к боли орк лишь на мгновение потряс головой, пытаясь сориентироваться, ослепленный, и хватил кулаком по тому месту, где предполагал найти голову эльфа. Раздался мокрый хруст, но Эрэндил продолжал висеть на шее врага, уже бессознательно лишая того жизни. Тот, кого называли Убрдагом, последним усилием отбросил от себя убийцу и упал замертво.

И тут начался дележ власти. Даже не удосужившись распихать зверушек-помощников по стальным ошейникам, претенденты на власть, коими считали себя все орки, ринулись в драку. Они рвали друг друга руками и зубами, ревя от боли и ярости, ничего не видя вокруг, только потенциального конкурента. Поляна озарилась призрачным лунным сиянием и взорвалась ревом и безжалостными чмоканьями дубин и редких клинков, впивавшихся в тела. Факелы, запросто брошенные их носителями на землю, чадили и истекали сальными каплями, прожигая подсохшую под напором огненного хлыста траву. Кровавые ошметки летели повсюду. Битва шла пожестче, чем закончилось давешнее пленение. Похоже, будущему вождю неважно стало, сколько подчиненных останется под его руководством, главное – первенство!

Светка отвернулась, глядя в мирный – за пределами поляны – лес, куда так внимательно смотрел покойный Каллион. Что он там увидел? Зверя? Растение, проклюнувшееся из-под земли и едва-едва распустившее нежные листочки?.. Бедный эльф погиб такой печальной смертью… Ее внимание привлек легкий шорох, донесшийся со стороны битвы. Неужели оставшиеся без внимания звери решили поужинать свежей человечинкой? Она скосила глаза туда, где шелестела трава – и увидела ползущего Эрэндила. Тот мгновенно распустил скользкие от заскорузлой грязи веревки на ее руках и ногах и передвинулся к Бороману. "Брат… брат", – послышалось оттуда и заглушилось тихим шиканьем. Через несколько секунд бывшие пленники, призвав своих собак, прятавшихся поблизости, резво удалялись с места кровавой междоусобицы.

– Позор вам, племя тупое и бессмысленное! – провозгласил, удалившись на приличное расстояние, гном, развернув колеблемый слабостью торс (битва его подкосила или вино не совсем выветрилось?) назад и патетически подняв руку к небесам. Но его тут же одернули оба спутника и увлекли в чащу, подальше от тропки, ведшей, скоре всего, в становище.

Эльф шел, как ни странно, довольно бодро, кровавых пятен на проломленном черепе не наблюдалось вовсе, и Светке любопытно стало, как он сумел исцелить себя в самый, как ей показалось, миг смерти. Он посмотрел на нее и улыбнулся весело и широко, обнажив против обыкновения все, белые, как у голливудских актеров, и крепкие зубы: "Он не попал! Слегка задел, – думаю, синяк останется. Может быть, шишка. – Он озабоченно потер макушку, едва заметно поморщился, нащупав место ушиба. – А звук – его создать проще всего". "Но как же вино?" "Вино? А! Это… На меня не действуют людские напитки".

– Ну, ты жук, – только и сказала она, восторженно покрутив головой.

Глава одиннадцатая,
в которой Светка просит эльфа научить ее кое-чему

После ночного приключения эльфа словно подменили. Он, прежде молчаливый и немногословный, говорил, почти не умолкая. Он смеялся, пел лирические песни и читал мелодичные стихи, рассказывал истории из жизни народов Мира – словом, вел себя так, будто наконец проснулся после долгого, нудного сна, избавившись от тяжкой болезни. Его взгляд блистал задором, глаза лучились весельем, а руки, до того момента беспристрастно-спокойные, живописали речь, экспрессивно порхая по воздуху.

Между делом Эрэндил исцелил раны спутников, полученные ими в стычке с орками, причем, Светка отметила мысленно, что ее мягко говоря, повреждения и ранами-то назвать нельзя – так, царапины, хотя в драке несколько вывихов и растяжений она точно получила, да и дубинами, надо признать, орки владели мастерски, и кровь пустить умели, противника нисколько не жалея. Скорее всего, налетчики собирались их продать в рабство, а в вопросах "товарного вида" разбирались плоховато или в их восприятии это понятие имело совершенно иные внешние характеристики.

– А ты молодец! – Неожиданно эльф светло улыбнулся ей во все 33 зуба. – Ты прекрасно научилась владеть Огненным хлыстом! Он удивительно легко слушается тебя. Это настоящий врожденный талант – научиться владеть магией визуально, в несколько минут!

Гном, угрюмо молчавший всю дорогу, видимо, чувствуя себя не-героически, пробурчал, поднимая тяжелый взгляд из-под нахмуренны бровей: "Еще бы там время дали учиться, когда ее всякое мгновение готовы были с землей сровнять".

– Вот и я говорю – талант! – повторил эльф, приобнимая Боромана за могучие плечи. – Да ты не печалься, Бороман! Ты удивительным образом выпутался из оркской паутины. Оттуда ни один гном не выскочил бы! А ты – нет, сумел, спасся. – Гном недоверчиво посмотрел на вновь обретенного побратима, и, не уловив в его тоне ни капли ожидаемого сарказма, присущего "этой гнилой породе", успокоился и приободрился. "Ну да, ну да, – пробормотал, нащупывая на поясе примотанный наскоро меч. – Даже оружие унес с поля боя. Это, брат, не всякому удается такое воинское везение". – Тебе еще поучиться – маги будут рядом с тобой, как дети, – продолжал эльф. – А ведь ты знаешь больше, чем показываешь, – хитро прищурился он. – Есть у тебя какой-то очень важный секрет, который ты не раскрыла никому. Я вижу, как ты иногда смотришь в пустоту, словно разговариваешь с ней. И я знаю, что, она, пустота, порой тебе отвечает.

Бороман переводил протрезвевший взгляд с эльфа на Светлану и обратно, не веря собственным ушам, но девушка молчала, не в силах опровергнуть доводы Каллиона. Гном нервно сглотнул и настороженно огляделся вокруг, непроизвольно держась рукой за рукоять верного меча. "Не может быть!.. – пробормотал он. – Он все это время был здесь, с нами?! И мог нас всех… Моментально! О"… С ужасом он всмотрелся в лицо Светланы, словно она в настоящий момент являла для него безграничное вселенское могущество и затравленно обратился к эльфу:

– Если ты прав, то нам ничто не поможет! Она не ведает, что водит за собой.

– Не бойтесь, – попыталась опровергнуть его страхи Светка. – Она… он – друг! Он больше не убивает, нет!

– Ага, разве что для собственного развлечения, – пробурчал гном.

– Нет же! У него есть теперь другие развлечения, – возразила Светка. – Он путешествует – разве это не прекрасно, познавать Мир!?

– Он – это Серый Ужас, я правильно догадался? – Эльф смотрел на нее, как люди религиозные постигают новую почитаемую икону. – Неужели ты… сумела его понять и подружилась с ним?

Светка почувствовала себя неловко и оттого разозлилась: на гнома, на эльфа, на свою неловкость и неуклюже-царственным отчего-то жестом махнула кистью у лица, словно отгоняя надоедливую муху:

– Да пожалела я его! Просто он был один, и сделали его так неправильно и ограниченно, что он мог только одно – убивать. А мне хотелось открыть перед ним весь Мир, всю красоту его закатов и восходов, суровую непреклонность лесов и говорливость горных речушек… В общем, ему теперь есть, чем себя занять. И вообще, да ну вас всех! – Она отвернулась и пошла вперед, не оглядываясь.

Эрэндил некоторое время следовал за ней с видом пажа в свите, потом окликнул ее, догнал и стал что-то увлеченно доказывать. Поотставший Бороман только нахмурился угрюмо, не переставая внимательно осматривать окрестности.

– Ты должна постичь сама! – донеслось до него. Гном тяжело вздохнул, покачивая головой и подумал странно, сам изумляясь собственной тоскливой обреченности: "Словно бы она не сама. Сама и есть, кто ж еще кроме нее догадается до этакого"!

Светка между тем просила эльфа научить ее боевой и восстанавливающей магии. Эльф полагал, что волшебство, присуще эльфам, ей повредит, ведь она пользуется личными методами, непостижимыми для других народов. Ведь даже создатель Серого Ужаса не смог найти контакт со своим творением, а ей удалось. Впрочем. Он улыбнулся и развел руками, впрочем, кое-чему поучиться и ей не мешало. Посмотри – лес вокруг, такой одухотворенный и могучий, и каждая былинка в нем имеет смысл и придает всему лесному сообществу особенную мощь, которой ни за что не стало бы, если б ее, этой былинки не выросло. И все лесное сообщество, если понять его, может согласиться помочь ей или навредить врагу. Он внезапно остановился, подошел к дереву и бережно погладил его корявый ствол: "Это – старейшина. Он многое видел и еще больше знает. Но, если отнестись к нему с должным уважением и спросить его о чем-либо, как он того заслуживает, он непременно ответит тебе и поможет. Ведь он – истинный друг"! Эрэндил замолчал ненадолго, оставаясь все так же стоять с ладонью у ствола, откинув голову и глядя куда-то в высокую пышную крону лесного гиганта, потом слегка склонил голову в полупоклоне и сделал шаг в сторону. "Ну вот, он рассказал, что оркское поселение располагается у болота на севере. Выродки живут там недолго – лет триста всего. Но успели напакостить всему лесу, повытоптали и повырубили много древнейших деревьев. Ах, как жаль!" Печаль его так искренне отразилась на лице, что Светка даже немного встревожилась – как бы не пришлось успокаивать взрослого мужчину, а навыками по утиранию слез сильной половине человечества она не обладала. Так разве что, подставить жилетку… Эльф рассмеялся, глядя на нее: "Нет! Никогда такого не случалось. И, надеюсь, не случится".

Он в задумчивости двинулся рядом с девушкой по тропинке, то и дело то пропуская ее вперед, то обгоняя. И так непринужденно и легко ступал, что, казалось, не ступал по земле, а плыл по воздуху, не придавив ни травинки, не наступив ни на одну букашку.

– Я не буду учить тебя, – наконец провозгласил он. – Я просто помогу тебе пробудить твои природные способности. Они у тебя, судя по всему, невероятные. Но для этого нам нужно надолго встать где-то лагерем. Думаю, мы с Бороманом позаботимся об этом.

К вечеру следующего дня они набрели на крошечную полянку в чаще, одобренную обоими ее спутниками, как место вполне безопасное. Эльф тут же "договорился" с деревьями, склонившими кроны в виде крыши, а мелкие кусты выбросили непроходимую поросль стен. Жилье было готово! Гном отправился по указанию Каллиона найти побольше сушняка, чтобы использовать только его на костер для приготовления пищи, а сам тут же приступил к урокам.

– Самое сложное, – сообщил он Светке, вставая в центре полянки в расслабленную позу мастера единоборств, – останавливать или замедлять время. У тебя получится. Не с первого раза. Но получится. Потому нам потребуется много уроков. Ведь ты действуешь, когда чувствуешь необходимость в действии, а сейчас тебе это вроде бы не нужно, верно? Смотри: его нужно подобрать под себя, – он сделал едва заметное плавающее движение кистями рук, словно и впрямь сгребал вокруг нечто невидимое, – а потом ты отгораживаешься стеной времени от всего мира – и выходишь за его пределы. И тут Мир перестает видеть тебя! – Эльфа окутал мерцающий туман, он быстро сгущался, скрадывая очертания фигуры Эрэндила, и девушка старательно поморгала глазами, пытаясь восстановить зрение. Ей показалось, будто невесть откуда взявшиеся слезы заволокли все вокруг. И тут ее учитель исчез. Светка ошалело посмотрела по сторонам, пытаясь найти его, как в детских прятках: ага, спрятался за деревом и стоит! Но он, похоже, нигде не прятался. Просто совсем исчез. Она добросовестно прошлась по полянке, ставшей уютным живым домом, не нашла никого кроме двух абсолютно не испугавшихся ее птиц, оживленно переговаривавшихся о своем, насущном птичьем. Обнаружились несколько симпатичных грибочков, так и просившихся в рот, но она поостереглась лопать неизвестную растительность. Услышав совсем рядом быстро-быстро произнесенное: "Эй! Я здесь! И совсем не под ногами валяюсь", – снова тщательно, но безрезультатно оглядела окрестности. А потом эльф так же неожиданно появился вдали, за стеной кустов, улыбаясь и приветственно помахивая рукой.

– Я выходил совсем ненадолго. Но и за этот промежуток можно успеть уложить нескольких нападающих, а остальных оставить далеко позади, и уйти от преследования. Это хороший способ для тех случаев, когда не нужно убивать противника, а лишь избавиться от его преследования. Попробуй сама.

Светка аккуратно погребла руками вокруг, так же, как сделал он. При этом живо ощущая колебания воздуха, сочившегося сквозь пальцы: он оказался теплым и каким-то наэлектризованным жизнью, чем-то необъяснимо знакомым и понятным, но давно забытым. Она старательно представила себе, как велел ей Эрэндил, сгустки времени вокруг собственной персоны, но представила лишь розовые воздушные шарики. Рассмеялась и почувствовала, как нечто тягучее и очень тяжелое, что вот только что проходило рядом, внезапно резко отступило, обтекая ее обычным порядком.

– Время! – испуганно-восторженно вскрикнула она, хватая того за рукав светлого одеяния, забрызганного кровью убитого оркского вожака. – Это было оно, Эрэндил?

Перворожденный, невозмутимо стряхивая с камзола пятна крови, ставшие под его рукой поверхностными хлопьями, хитренько поглядывал на Светлану. Легкий ветерок налетел, играя с ее волосами, закружил и улетел, оставив девушку с намертво спутанными локонами, войлоком замершими на макушке. Сид хитренько улыбнулся, взглянув исподтишка и приступил к обтачиванию ногтей на длинной губчатой палочке, оставив Светку мучиться, отдирая клочья волос друг от друга. "И все же приходится иногда согласиться с Бороманом – сволочью он бывает несусветной. Ладно еще, что нечасто", – злобно фыркая, подумала она, неумело заменяя пальцами функцию расчески. "И что с него взять – престарелый ребенок!"

– Юный! – поправил ее перворожденный, значительно взметнув указательный палец с безупречно ограненным ногтем кверху. – Мне еще и двух с половиной сотен не исполнилось… – Кажется он даже обиделся. Читатель мыслеобразов! Ничего, теперь квиты. Почти…

Она, слегка напевая и делая вид, будто разглядывает что-то у себя под ногами, решила обойти Эрэндила и сотворить с его образцово-показательной прической то же самое – вручную. Ей в деле мести немного помог гном, протащивший на глазах у сида необъятную охапку хрустящего валежника, среди которого затесалась сухая сосенка, подминавшая и рвавшая с корнем траву. Но, едва лишь Светка зашла эльфу за спину и занесла ладони для "размазывания" волос по макушке, Каллион оглянулся и взметнул ей навстречу воздушный смерч, опрокинувший ее навзничь. Самым обидным был его заливистый смех – словно колокольчики звенели: мелодично и заливисто. Пришлось смириться – он, казалось, видел спиной.

– Чувствую, – пояснил он, как ни в чем не бывало продолжив выравнивание ногтей. – И ты умеешь делать то же самое. Просто немного подзабыла, как это делается. Надо постоянно ощущать движение пространства около себя. Причем, чувство пространственного перемещения со временем становится все шире, его изменения ты начнешь чувствовать все дальше и дальше – и тебе не нужно уже будет смотреть далеко, чтобы понять, дурного оттуда ждать или хорошего.

Гном между тем расчистил от травы небольшую площадку для костра, ворча по обыкновению и словесно понося "болтливый народец". Мимоходом он протянул Светке добрый кусок душистого шампиньонового хлеба, отломанного от круглой буханки и липкий желтый комочек с половину ее кулака величиной: "Для разумности съешь, – наказал строго. – Мед из глухомани мозгу полезнее". У него самого обгоревшая борода прямо-таки светилась от налипших тяжелых капель, на усы все пыталась сесть сердитая пчела, но Бороман терпеливо отгонял ее ладонью.

Мед в сочетании с грибным хлебом оказался чудным на вкус, удивительно душистым и слегка царапался в горле. Моментально проглотив его, она ощутила небывалый прилив сил быстро-быстро "окопала" себя в пространстве-времени и с радостью заметила, как замедлилось все вокруг! Светка пробежалась по обжитой полянке, наблюдая неподвижно стоящие фигуры спутников, приблизилась к эльфу, взлохматила его прямые длинные локоны и попыталась выскользнуть из тугих объятий анакондового кольца времени. Не тут-то было. Оно лишь стягивало ее сильнее, словно пытаясь удушить за своевольное вмешательство в единожды отлаженный процесс. Девушка отталкивалась руками и ногами, напрягая все мышцы, холодный пот выступил у нее на лбу при мысли, что она проживет остаток жизни (сколько ей осталось в убыстренном-то темпе?!) в состоянии вечного удушья. Она закричала, и тут тусклый образ старичка, возникшего тогда, в лесу с магроком, появился перед ней и проговорил скороговоркой: "Представь себе обычную дверь, возьмись за ручку, открой ее и выйди наружу, в жизнь". Так она и сделала.

Ни гном, ни эльф не заметили никаких заминок в ее движениях. Перворожденный едва обнаружил у себя последствия ее страшной мести и фыркнул, расчесываясь пятерней, как недавно делала она сама. Гном смотрел с добродушной усмешкой и подмигивал, разжигая костер.

– Ужинать будем бобовым супом с зеленью и пирогом из сладких крошек с ягодами в сливках, – буркнул он, глазами указывая ей на приличную кучку разномастных ягод, высящуюся на большом листке лопуха.

– Ребят, а нас с костром орки не засекут? – усомнилась она.

Гном задумчиво почесал в затылке, разогнувшись у подготовленного кострища, вопросительно посмотрел на сида, тот помотал головой, и Бороман успокоился, бросив короткое: "Нет" и снова занявшись привычным делом.

– У них сейчас дело государственной важности – власть делят, – пояснил перворожденный, самодовольно приглаживая волосы. – Я сквитался с ними, выполнил долг перед родными, снял с себя табу, наложенное когда-то. Теперь я свободен.

Гном, поглядывая на разошедшегося Эрэндила, хрустел ломаемыми ветками, гремел невесть откуда взявшейся глиняной посудой (впрочем, они ведь покупали вчера бобы в горшочках. Сэкономил горшочек, пока они их уничтожали!) и бормотал себе под нос невероятно какафонически сочиненную песенку:

Злобная магова мышка

Любила плести интрижки.

У той у проклятой мышки

Порой получались интрижки!

Подленькие интрижки,

Достойные гномьей отрыжки!

– Нет, это орки виноваты, не маги, – словно отвечая на его догадку, воскликнул сид. – Когда-то те, кто попался нам сегодня, выкрали мою мать и продали ее в рабство. Отец не смог жить без нее и поклялся найти и вернуть ее. Он оставил меня с нянькой, доброй и заботливой человеческой женщиной и ушел. Надолго. Вернулся он весь израненный, в крови, но не один: вместе с ним пришло существо, похожее на мать. Лишь похожая на нее внешне – ту мать, гордую и независимую красавицу и умницу, что я знал маленьким ребенком. Отец надеялся, что время залечит раны, нанесенные ей оркским рабством и исцелит ее душу. Но ему не удалось осуществить этот план. Он не смог отпустить няню, оставив надежду отдать мен на попечение жены – она жила не в этом мире. Нет, мать откликалась, если ее позовешь и охотно исполняла то, о чем ее просили, но ее желания, ее настоящие, живые эмоции ушли безвозвратно. Она угасала. Уходила от нас быстро и безоглядно. Отец не смог жить после ее смерти – слишком любил ее, так нельзя сильно чувствовать другого, от этого умирают. Я-то знаю! Он просто лег под сенью собственного дома и растворился… – Эльф замолчал, вперившись куда-то в одну точку, словно разглядывая нечто, видимое лишь ему одному. Он некоторое время стоял не моргая, потом ресницы его затрепетали, Эрэндил отвернулся, но все же Светлана успела заметить, как увлажнились его глаза. – Я поклялся над его могилой, что уничтожу того, кто отправил в небытие двух прекрасных эльфов и сделал меня сиротой. Сегодня я сделал это. Клятва исполнена, отец! – Он прокричал это так проникновенно, с дрожью в голосе, словно и впрямь родитель мог услышать его.