Текст книги "Соло для няни"
Автор книги: Людмила Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Однажды, поднимаясь к себе в отделение, не на смену, а просто так – почирикать с дежурной сестричкой, я проходила через приемное отделение. В этот момент там у одной больной случился эпилептический припадок с клоническими судорогами, которые выводили ее дугой. В этот же день в приемном отделении дежурил заведующий нашим отделением, хирург от Бога. Он фиксировал женщине голову, одновременно пытаясь открыть рот, чтобы случайно язык не откусила, а вокруг них суетилась со шприцем старушка – божий одуванчик – медсестра приемного отделения. Руки так тряслись, что было понятно: не то что в вену – в канат не попадет. Ведь в приемном отделении такой навык как-то без надобности, там все больше бумажной работой занимаются. Увидев меня, мой заведующий кивнул – подключайся, мол, давай, не стой пнем. Такой приступ можно снять только внутривенным введением лекарства. И попасть надо было с первого раза, потому как врач был уже на последнем издыхании, попробуй, удержи больную в судорогах, при этом следи, чтобы она язык не откусила, голову не разбила и не захлебнулась рвотными массами. Я попала, со второго раза, и до самого вечера очень собой гордилась.
Так что работу я свою любила и теперь очень по ней скучаю, но жизненные обстоятельства заставили меня переквалифицироваться в няню.
Занятая воспоминаниями о далекой трудовой юности, я не заметила, как перегладила все вещички Мэри. К приезду папы подготовиться надо было особенно тщательно, подобрав все детали туалета строго в тон, одинаковые по фактуре, и не забыть про туфельки точно в цвет. Сама не поверила бы таким сказкам, если бы не принимала регулярно в этом участие. По сто раз переодевались, собираясь на прогулку. А тут папа приезжает, подготовиться надо почти как к приему у английской королевы.
Володин звонок прозвучал неожиданно громко, я вздрогнула и покосилась на Мэри – не проснулась ли? Нет, Мэри сладко спала в ожидании предстоящих чудес, которыми всегда балует папа, привозя из поездок то волшебные сундучки с маленькими феями, то двигающихся мишек, и обязательно сказочной красоты новые наряды. Напрыгалась и уснула.
– Долго до вас не мог дозвониться, сто раз пожалел, что вчера не приехал, – укоризненным тоном произнес Володя. – Как ваши дела? Как Мэри себя чувствует? Мы договаривались, что сегодня я приеду, привезу вам продукты и все необходимое.
– Володя, извините, пожалуйста, что не перезвонила, с утра приезжал лаборант, брал у Мэри анализы, потом ее доктор еще раз смотрел, затем секретарь Майкла предупредил, что сегодня прилетает папа Мэри, и сразу же непременно приедет к нам.
– Да, я знаю, что Майкл прилетает, мне сегодня звонила наша диспетчер и просила встретить его в Шереметьево. А я выходной на сегодня взял, думал, что буду нужен вам с Мэри. – В голосе Володи послышалось разочарование. – Так мне не приезжать?
– Вы нам очень нужны, – тихо произнесла я в трубку. Не могла же я сказать, что он мне нужен. – Мэри выпила весь сок, и у нас совершенно пустой холодильник.
– Так мне приехать? Говорите, что нужно привезти, огласите, пожалуйста, весь список!
– Каши «Беби-Ситтер», гречку и овсянку, пюре мясное «Бичинат», только индейку, сок предпочтительно банановый, вот, пожалуй, и все, – перечислила я то, что было нужно девочке.
– А для вас что привезти? Пирожные, это я помню, а что еще?
Опять про пирожные вспомнил. Убей не помню, когда же я ему про них говорила?
– У вас по пути будет магазин «Седьмой континент», у них там отличная икра грибная, вот ее мне и привезите, если вас не затруднит, – попросила я.
– Грибы в любом виде. Как же я мог забыть? – засмеялся Володя. – Буду через час, ждите.
Я попрощалась, положила трубку, подумала: «Как же замечательно, что он такой заботливый, деликатный, не надо говорить каких-то лишних слов, необязательных фраз, он понимает все мои интонации».
Мэри проснулась, потерла кулачками глазки и сразу спросила:
– Папи?
– Еще нет. Так и мы еще не готовы. Ну-ка, быстренько умываться, одеваться, кушать. – Надела на нее платье, тоненькое как паутинка, из последней коллекции Сони Рикель – папин подарок. Мэри ест аккуратно, кашу по тарелке не размазывает, так что урона внешнему виду не нанесем, потом переоденемся во что-нибудь «попроще» от Диор или Живанши.
Через час раздался звонок по домофону, и Мэри радостно запрыгала:
– Папи, папи!!!
Я взглянула на часы и слегка ее разочаровала:
– Это не папа, это Володя еду нам привез.
Весь увешанный пакетами, он с трудом протиснулся в дверь, стал все сгружать на стол.
– Вот то, что вы просили для Мэри, а это для вас, – протянул мне несколько свертков. – Я поехал за Майклом в Шереметьево.
Я посмотрела на него с удивлением:
– Кто-то же говорил про выходной?
– Кто-то говорил, это точно, но не с нашим счастьем. Позвонила диспетчер и сердечно попросила меня съездить за Майклом в Шереметьево, сначала привезти его к вам, а потом доставить домой на Остоженку. Я вам больше не нужен? Так я поеду? – Он вопросительно посмотрел на меня.
– Вы нам очень нужны, – повторила я. – Если бы не ваша продовольственная помощь, мы погибли бы от голода, во цвете лет, – вложила я в мою интонацию капельку иронии.
Володя засмеялся:
– Пока я рядом, вам это не грозит.
Папа приехал. Мэри медалью повисла на его шее, дрыгая ногами и не переставая щебетать:
– Папи, папи!
Личико ее раскраснелось, и я забеспокоилась:
– Мэри, что доктор сказал, помнишь? По кровати не прыгать, по папе тоже не стоит, температура может подняться.
Майкл удивленно уставился на меня.
– Какой врач, почему врач? – Он, когда нервничает, плохо говорит по-русски, но понять его можно. – Что, Мэри болела?
– Да, два дня поднималась температура до тридцати девяти. Мы сдали анализ крови, он не показал ни малейшей патологии, все спокойно. Кроме высокой температуры, никакой симптоматики.
– Когда заболела Мэри? Жанна Владимировна знает? Почему вы не позвонили мне? – Майкл с ходу забросал меня вопросами.
И в какой последовательности мне отвечать? Начну, пожалуй, от печки, не всегда у меня это получается, но, как говорят: попытка – не пытка.
– Мэри заболела в тот день, когда Жанна Владимировна привезла ее ко мне. Я померила малышке температуру и позвонила маме на мобильный, сказала, что у Мэри высокая температура.
Майкл непонимающе уставился на меня.
– Жанна Владимировна знает, что Мэри больна? – раздраженно переспросил он, нервно расхаживая по комнате из угла в угол.
Глухим вроде никогда не был, удивилась я и повторила:
– Знает. Она предупредила меня, что вы прилетаете через два дня, привезете медицинский полис и контракт на обслуживание ребенка.
– Почему вы не позвонили мне?
– Да, и что бы это изменило? Потом такой команды – вам сообщать от Жанны Владимировны не поступало, а я не сторонница всякой самодеятельности.
Майкл непонимающе посмотрел на меня и переспросил:
– Недосторонница, это что?
Мало того что, волнуясь, он начинает плохо говорить, Майкл еще перестает слышать русскую речь или слышит только то, что хочет, сделала я для себя неутешительный вывод без надежды перевести ему то, что он не понял. Сообразить бы еще, что его так злит – моя безотказность или пофигизм Жанны?
Пока мы энергично выясняли, кто что знал и кто что понял, Мэри перемерила все привезенные ей наряды и пошла по второму кругу активной примерки.
– Мне, что ли, примерить, может, подойдет что-нибудь? – проговорила я в раздумье, глядя на это дизайнерское великолепие.
У Мэри принцип: что мое, то – только мое и ничье больше. Лукаво покосившись на меня, она принялась распихивать все по коробкам, припрятывать, а то еще взбредет няне в голову примерить. Зато и бесконечное дефиле наконец-то прекратилось.
– Мы где с Мэри будем обретаться: здесь или на Остоженку переберемся?
Майкл удивленно поднял брови. Слово «обретаться» никак не переведет в своем мозговом компьютере.
– Нам перебираться? – переспросила я, тихонько прошептав, он же все равно не поймет. «Только не на Магадан, енто мне не по годам, я пока туда доеду, опасаюсь – дуба дам». – «Мы» на Остоженку или здесь останемся?
– Если вы будете с Мэри на Остоженке, я смог бы отпускать вас вечером домой, – неуверенно ответил он.
Такая перспектива меня чрезвычайно обрадовала. Майкл ответственный папа, все сделает как надо, ничего не напутает, да и Мэри очень по нему соскучилась. Но вдруг температура опять поднимется? Стоит ли везти ее в машине, ведь не понятно, почему температура скачет. Сергей Николаевич предположил невротическую этиологию, и мне так кажется.
– Майкл, давайте подождем денечек, а завтра с утра или лучше к вечеру, если все будет спокойно, мы приедем на Остоженку, – предложила я. – Здесь хоть погуляем на свежем воздухе. Я сама могу ее привезти, вспомнив, что Володя хотел взять выходной.
– Не выдумывайте! Ваша щепетильность к месту не сейчас. Вас привезут назад и вперед, – разгорячился Майкл.
Опять занервничал. Сам-то хоть понял, что сказал?
– Жанна Владимировна деньги вам оставила, или как всегда, вы своими расплачивались?
– Оставила, не волнуйтесь, только полис привезти не успела, – решила я не усугублять ситуацию. Потом у Жанны возьму, за анализы.
Майкл недоверчиво посмотрел на меня.
– Точно оставила? – переспросил еще раз.
– Майкл, – неуверенно начала я, стараясь побыстрее проскочить денежную тему, – меня сейчас другое беспокоит. У Жанны Владимировны на лице синяк. Вы что, ударили ее? Я не ради любопытства спрашиваю, врач предполагает невротический характер таких резких температурных скачков у Мэри. Надо понять, почему это происходит.
– Я ее не ударял, я просто прикрыл лицо рукой, когда она попыталась… – не договорив, он замолчал.
«Ну, прямо бои без правил», – мелькнула у меня мысль.
– И Мэри это видела?
– Да. Она очень плакала, долго не могла уснуть, я сам в тот вечер ее укладывал, – сообщил он совершенно убитым голосом.
– Не могли же вы столбом стоять, тогда синяк был бы у вас, – отозвалась я, пытаясь сообразить, как бы поделикатнее перевести разговор в более шутливую плоскость. – Ну, поскандалили, в какой семье не случается.
– Вы не знаете, когда приезжает Жанна Владимировна? – спросил Майкл.
– Нет, мне она ничего не говорила. Возможно, Володя знает, он ее отвозил в аэропорт.
Майкл задумчиво походил по комнате, рассеянно переводя взгляд с предмета на предмет, затем стал собираться.
– Так что же мы решаем? – спросил он.
– Давайте посмотрим, как пройдет сегодняшний вечер, будет ли температура опять подниматься. Если нет, завтра к вечеру мы приедем на Остоженку, – повторила я компромиссный вариант.
Наконец он уехал. Мы с Мэри разложили все наряды по полкам и шкафам, хорошо, что большую их часть папа увез домой. Только я присела, чтобы наконец-то что-нибудь съесть, раздался телефонный звонок. С кем же я еще сегодня не общалась? На экране высветился номер Жанны. Если она не уложится в десять минут, голодный обморок мне обеспечен. Что же это я икру грибную в холодильник не убрала, скосив глаза на баночку, пожалела я. Жанна уложилась в отведенное ей время, и все десять минут я была вынуждена слушать печальную повесть о том, какой Майкл козел и какая она золотая.
– Жанна Владимировна, – наконец-то мне удалось прервать бесконечный поток жалоб и задать вопрос: – Вы когда приедете? Это не я спрашиваю, это Майкл интересуется. – Сама я таких вопросов никогда не задаю, этого требует этика работы в семье: все сами скажут, если посчитают нужным, или не скажут.
– Не знаю. Еще ничего не решила.
«Хороший ответ, а главное, очень определенный», – подумала я, наливая в кружку кофе и прицеливаясь к грибной икре, потому как есть и пить уже хотелось со страшной силой, десять минут нашей содержательной беседы подходили к концу.
– Если ночью температура будет нормальная, мы с Мэри поедем к папе на Остоженку. Утром сдали анализ крови, он не показал никакой патологии, – бодро доложила я о проделанной работе.
Жанна – приличная во всех отношениях женщина, не злобная, не вредная, капризная и избалованная – да, но ведь это не черта характера, а особенности поведения, убеждала я себя с периодичностью – шесть раз в неделю.
На следующий день мы абсолютно здоровые, бодрые и веселые загрузились в Володин «Опель» и к вечеру прибыли на Остоженку. Майкл обещание свое сдержал, правда, не в полном объеме: домой я приезжала не раньше полуночи, но и этому была безмерно рада. Мэри хорошо себя чувствовала, температура больше не поднималась, так что вскоре мы поехали в бассейн.
За время нашего отсутствия деток там прибавилось, да так, что не развернуться. Быстренько переоделись, няня в купальник, Мэри в плавки и – в сауну. Погрелись минут пять – семь, приняли холодный душ для контраста, только после этого – в воду. Мэри резвилась от души: ныряла, плавала, но и за другими детишками тоже подглядывала, кто что делает, а главное – как. Крикунов оказалось через одного. Я так называю малышей, которым занятия в бассейне не в радость: или потому, что они боятся воды: или потому, что не доверяют взрослому человеку, находящемуся рядом. Доверие и понимание играют большую роль в занятиях. Бывают и особо упертые мамочки или папочки: ребенок криком кричит, надрывается до синевы, а они упираются до последнего. Уплатили – значит будем плавать все полтора часа до последней минутки.
У нас с Мэри все было по-другому: мы привыкали постепенно. Она совсем кроха была, ей всего две недельки исполнилось, когда мы в первый раз приехали в бассейн. Походили, посмотрели на все внимательными глазками, ручкой водичку потрогали, с инструктором познакомились. На первый раз – достаточно, тем более что все необходимые упражнения мы в ванной отрабатывали и температуру воды тоже постепенно понижали. Так что водная стихия для Мэри была привычна и приятна. Никакого шока или негатива не случилось ни в первое посещение, ни в последующие, все проходило тихо, чинно, благородно.
Мамочки косились на нас поначалу, что это вы по времени так мало занимаетесь? А я, если видела, что Мэри устала или ей не в радость какое-то упражнение, никогда на нее не давила: не хочешь, как скажешь, сделаем в следующий раз. Однако результат у Мэри был на порядок выше, чем у других детей. Инструкторы очень ее полюбили, никто никогда не слышал ее плача или истеричного крика. Она очень улыбчивая, отзываясь на ласковое слово или комплимент, обязательно улыбнется, промурлычет что-то на своем языке. Сауну сначала не очень хорошо приняла, не приглянулась она ей как-то, зато душ контрастный и обливание полюбила всей душой и только повизгивала от восторга, когда я окатывала ее холодной водой из ведра. А как же, сия процедура строго по науке, и никакой отсебятины.
Через месяц Майкл решил посмотреть, в какой мы ездим бассейн и чему уже научились. Я понимала его родительское тщеславие, но не была уверена, что Мэри правильно отреагирует на его присутствие. Дети – актеры, и если есть хотя бы один зритель, заметно меняют поведение, и не всегда угадаешь, в какую сторону произойдет перемена.
Но Мэри меня не подвела, она показала такой мастер-класс, какого я от нее и не ожидала. Майкл, когда увидел некоторые элементы динамической гимнастики, у него брови наверх поползли, да так там и остались до конца занятия.
Он долго сокрушался, что не захватил видеокамеру и не заснял такое зрелище. Я его успокоила, заверив, что такое шоу здесь на каждом занятии, это только ему в диковинку, заснять на камеру можно и попозже, когда, например, освоим ныряние с аквалангом. Я, конечно, шутила, но Майкл после всего увиденного поверил мне на слово.
Температура воды в бассейне двадцать восемь градусов, и это, конечно, бодрит, упражнения надо проводить в хорошем темпе и вовремя унести малышку в сауну, чтобы согреть. Тут и чутье важно, и понимание ребенка, устал он или нет, замерз или можно заниматься дальше. Не уверена в полезности занятий, если ребенок кричит, не переставая, и ничто ему не в радость. Я не сторонница тупых и прямолинейных мер, нужно понять, чего хочет малыш. Возможно, вода вообще не его стихия и ему подошло бы что-то другое.
Майкл был в полном восторге, и к вечеру все его сотрудники знали, что его двухмесячная дочка посещает бассейн и в будущем есть надежды на олимпийское «золото» по плаванию и по гимнастике. Слово «динамическая» он опустил, и народ недоумевал: откуда в бассейне гимнасты?
– Мэри скоро годик? – спросила меня инструктор, когда мы стали собираться домой.
– Да, скоро будем праздновать – всей командой. Принесем торт для всех и свечу самую красивую, какая только отыщется, поставим ее в центр, а Мэри задует, – пообещала я погрустневшим голосом. Я догадывалась, почему инструктор спросила про ее день рождения.
– Вы уже нашли для Мэри гувернантку?
– Еще нет, но думаю, скоро подберем, – ответила я. А для себя решила: как только Жанна прилетит, нужно будет поговорить с ней о замене. Я знаю, это всегда проблема и для родителей, и для меня. Родители обычно недоумевают: «Почему вы уходите? Что вас не устраивает? Давайте обсудим ваши пожелания, может быть, вы останетесь подольше?» Всегда присутствует элемент обиды: раз няня уходит, значит, ее что-то не устраивает. «Это не так, – каждый раз пыталась я объяснить. – Я люблю мою работу и малышей понимаю, но после года ребенку нужен другой человек – педагог, который владеет навыками раннего развития маленького человечка, умеет подобрать ему индивидуальную программу. Просто отсиживать часы и получать за них неслабую зарплату, совесть не позволяет. И самое главное, мне должно быть интересно, а интересно мне заниматься физическим развитием и закаливанием именно грудничков, учить же я вовсе не умею». Так честно признавалась родителям.
Жанна прилетела через два дня. Я уже уложила Мэри спать, присела передохнуть. Днем был бассейн, Мэрины бесконечные: «Ныряем!» – напрочь меня умотали.
Я сидела за столом и думала о том, что постоянный цейтнот моей жизни диктует, увы, свои правила. Контракт с этой семьей еще не закончился, а звонки от других родителей уже начались. Как же мне построить разговор с Жанной, чтобы у нее была нормальная реакция на мой уход, а не поток вопросов: «Все-таки, почему вы нас бросаете?» Такое тоже случалось, хотя в моих контрактах все сроки всегда четко оговариваются, но, к сожалению, обиды все равно присутствуют.
Жанна заглянула в детскую и шепотом спросила:
– Вы все придумали, да?
Я недоуменно посмотрела на нее.
– Вы это о чем, Жанна Владимировна?
– Про то, что Мэри заболела. Вы просто не хотели, чтобы я уезжала и несколько преувеличили ее состояние, ведь так?
Проницательность – отличительная черта блондинок, и Жанна не являлась исключением.
– Вот запись осмотра врача «скорой помощи», а это развернутый анализ крови, мочи – общий, – протянула ей бланки, выходя из комнаты. – Кровь брали по цито, я вызывала на дом клинического лаборанта. Кстати, с вас две тысячи рублей, – проговорила как можно спокойнее.
– Почему так дорого? Такая уйма денег? – возмутилась она. – Вы что, не могли отвезти ее в поликлинику сами, на своей машине?
– В условиях нашего контракта нет пункта, предусматривающего использование моей машины в личных целях работодателя, – попыталась вернуть Жанну в жизненную реальность. – Поэтому ваши замечания по поводу моих действий не совсем корректны. Вы не находите?
– Но вам же не трудно это было бы сделать, – недовольно проворчала Жанна.
– Я не хочу объяснять, что мне было трудно, а что нет. Сейчас Мэри накормлена, спит, температура эти дни была нормальная, мы даже ездили в бассейн на занятия. Я могу поехать сегодня домой пораньше?
– Да, конечно, спасибо, – вяло поблагодарила меня Жанна и в раздражении отвернулась.
Я быстренько собралась, заглянула в детскую, посмотрела на спящую Мэри. Она заворочалась, перевернулась на другой бок и засопела.
– Бай, – тихонько попрощалась я с ней. – До завтра, маленькая.
Коли столь удачно выпали свободные часы, я решила съездить в агентство к Тамаре Владимировне. Пусть поищет гувернантку для Мэри, может, что и подберет. Мне работать осталось меньше двух месяцев, нужно без суеты спокойно посмотреть, кто мог бы подойти для всех членов этой семьи.
Раздумывая над этим, я торопливо спустилась по лестнице и вышла во двор. Лето, моя любимая пора. Я давно живу в Москве, но никак не привыкну к небу, часто затянутому облаками, к дождям, кажущимся бесконечными. В Волгограде, на моей родине, я так привыкла к солнцу, что долго тосковала без него. И только лето примиряет меня с сырой, промозглой московской погодой.
Как же мне добраться до Шаболовки быстро и без пробок?
Водитель я так себе. Если маршрут привычный, то добираюсь быстро, но в агентство еще ни разу не ездила. Понимаю, что ехать надо через центр, а там кирпич на кирпиче, глаза в кучу соберешь, пока найдешь нужный адрес. Топографический кретинизм тоже со счетов не сбросишь: промахнусь на каком-нибудь повороте и окажусь вместо Шаболовки на Юго-Западе. Со мной такое уже случалось: вместо того чтобы добраться за двадцать минут, ехала два часа. Друзья-приятели с пониманием относятся к такому странному передвижению, ждут, когда же я, наконец, доеду. Правда, дожидаются не все, только самые терпеливые, а таких у меня немного.
Карта города – умная вещь, но издана она явно не для меня. Вроде и буквы все знаю, и слова знакомые попадаются, однако как доехать, все равно не соображаю. Она мне не помощница – это факт.
Позвонить Володе и спросить его, как мне лучше ехать? Но не хотелось ему демонстрировать свою тупость, потому что потом придется звонить и переспрашивать, ведь с первого раза все равно ничего не запомню. Словом, я встала перед выбором: или наматывать круги по Москве, или все-таки ему позвонить, других вариантов нет.
Володя так толково все всегда объяснял, что даже у меня появился шанс добраться до нужного места с минимальными потерями времени.
– Володя, здравствуйте, вы не могли бы подсказать, как мне лучше добраться до Шаболовки?
– Все очень просто, – отозвался он с энтузиазмом.
– Как кому, – вздохнула я. – Для меня так это высшая математика.
– Если хотите, я мог бы подъехать на моей машине, а вы двигались бы на своей следом за мной.
Уловил-таки панику в моем голосе, а я так старалась ее скрыть. Я действительно боюсь новых маршрутов, знаки не всегда вижу и с разметкой могу напутать, поэтому предпочитаю передвигаться знакомыми, наезженными тропами.
– Так что мы решаем? – Володин голос вывел меня из задумчивости.
– А как у вас со временем?
– Нормально у меня с ним, раз я сам предлагаю такой вариант. Жду вас на Тверской, там есть поворот в Благовещенский переулок. Тверская, надеюсь, вам хорошо знакома, не заблудитесь?
– До Тверской доеду с закрытыми глазами, – обрадовалась я.
– С закрытыми как раз ни к чему, лучше пошире их откройте, чтобы ничего важного не проглядеть.
– А что у нас важное на сегодняшний день? – позволила я себе капельку пококетничать.
– Как кому, – повторяя мою интонацию, произнес Володя. – Мне, к примеру, вас увидеть, а вам, наверное, успешно добраться до Шаболовки, – предположил он.
«Дококетничалась: «Маруся, я Дубровский», эдак мы далеко уедем, но в другую семью ты пока не ушла, так что сбавляй обороты!»
– Буду просто счастлива видеть вас в роли инструктора.
– Немного же вам надо для счастья, – явно улыбнулся Володя.
– Скромность она не только украшает, она еще и пользу приносит, – отозвалась я, плавно трогаясь с места.
Бытует мнение, что все женщины, которые плохо водят, – блондинки. Но по-моему, блондинов на дороге больше, даже если выглядят они горбоносыми брюнетами. Ведь «блондинка» – это скорее характер, уровень элементарной культуры.
До Благовещенского переулка доехала как «блондинка» – быстро, но припарковалась, как француженка: подъехав, аккуратно растолкала соседние авто и влезла. Володя меня уже ждал и внимательно пронаблюдал за моими усилиями втиснуться между танкоподобным «Хаммером» и красавицей «Ауди».
Отдышалась. Парковка в условиях, приближенных к боевым, все-таки мне удается не с первого раза, Володя даже поаплодировал:
– Я думал, придется вам помогать! Так как мы решаем? Поедете за мной следом? Или вас отвезти?
– За вами я ничего не запомню, кроме номера вашей машины и размеров габаритных огней, – вздохнула я. – Было бы значительно лучше, если бы вы сидели рядом и подсказывали… – Решила я и добавила: – Конечно, если вам не страшно ехать со мной.
Володя постоял, подумал, наконец махнул рукой:
– Все там будем. Поехали, чего уж!
– Я хорошо езжу, скоро будет год водительского стажа, – накинув для убедительности пару месяцев, похвалилась я.
– Год – не срок, – заявил Володя, открывая дверцу моего автомобиля.
Я торопливо уселась, повернула ключ зажигания, машина завелась и… заглохла.
– Странно, бензина полно, что-то я сегодня рассеянная, – пробормотала я, повторяя попытку тронуться с места.
Она, к счастью, прошла успешно, и мы поехали.
Добрались на удивление быстро, хотя добирались какими-то садами-огородами и объездными тропами. У меня от бесконечных переулков аж в глазах зарябило. Наконец выбрались на большую дорогу и понеслись семьдесят километров в час!
Володя сидел смирно, за руль не хватался, горестно не вздыхал, только в боковое зеркало пристально поглядывал. Или, возможно, мне так казалось. Когда мы доехали, встал вопрос: а ему-то что теперь делать? Сидеть в моей машине и ждать, когда я освобожусь? С моим водительским эгоизмом я как-то об этом не подумала.
– Я вас подожду и покажу вам другую дорогу, – правильно истолковал мой безмолвный вопрос Володя и добавил: – Там, где полос разделительных меньше.
«Какой же он все-таки молодец!» – подумала я, вытаскивая из машины сумку.
Телефон разрядился, экранчик погас, и я не имела ни малейшего представления о времени. «Хоть бы какие часы повесили, – шаря глазами по стенам, сердилась я. – А еще солидное учреждение, Медицинская ассоциация».
– Ты чего такая заполошенная? – удивленно разглядывая меня, спросила Тамара Владимировна.
– Думала, что опаздываю, а я ужасно этого не люблю.
– Сколько тебя знаю, такого никогда не было.
– Все когда-то случается в первый раз, – печально напомнила я.
– Что-то случилось? – правильно истолковав мою интонацию, насторожилась Тамара Владимировна.
– Хочу уйти с контракта, – я виновато вздохнула. – Все, больше не могу.
– Ты же всегда дорабатывала до конца. Сколько по времени тебе осталось? – озабоченно спросила Тамара.
– Меньше двух месяцев.
– И что, совсем невмоготу?
Я кивнула.
– Устала безумно, боюсь не уследить за чем-нибудь или что-нибудь забыть, не могу в таком состоянии работать.
Тамара Владимировна знает меня давно, очень давно знает мою выдержку, умение найти нужный градус в отношениях со всеми – от родителей до дальних родственников ребенка. И уж если я попросила замену, значит, наступил предел моему терпению.
– Надо подумать, кого вам прислать. Обрисуй вкратце психологический портрет мамочки. Ее, кажется, Жанной Владимировной зовут? Или лучше давай сделаем так. Сейчас должна приехать Людмила Ивановна и вы вместе поищите по картотеке и подберете кандидатуру, которая устроит всех – и папу, и маму, и малышку. Чтобы совпали, как пазлы, и больше не было никаких замен.
– Что же вы, малышку на последнее место поставили?
Тамара Владимировна невесело усмехнулась:
– Тебе-то не надо это объяснять?
Мне – не надо, я сама знаю, как бывает. Гувернантка – замечательная, с ребенком у нее отношения великолепные, малыш все усваивает, обучение идет успешно, но что-то не нравится маме, папе, или тете…
– Хорошо, подожду Людмилу Ивановну, – согласилась я. – Может, что и подберем. Людмила Ивановна – психолог, специалист высокого класса и добрейшей души человек.
– Я не настолько оптимистично настроена. Сейчас все хорошие гувернантки на контрактах, – протягивая мне кружку с горячим кофе, сообщила Тамара Владимировна. – Вот выпей и подумай, может, все-таки доработаешь эти два месяца, а я за это время точно подыщу вам подходящую кандидатуру.
Я взяла кружку и подошла к окну. Машину мою совсем не видно, спряталась крошка-енот за большими. Это сын придумал нашему автомобилю такое название и очень этим гордится.
– Да, кстати, сегодня приезжала одна мамочка, жена известного журналиста, заключила контракт на медицинское обслуживание и просила найти хорошую няню, – Тамара Владимировна, выделила голосом, слово «хорошую», – для своего малыша. Съездишь, посмотришь?
– Мамочку? – улыбнулась я. – Мне малыша увидеть бы, тогда я сказала бы – мой он или нет, а так… Съезжу, конечно. Когда ребенок должен родиться?
– Через два месяца, но она уже все договора заключила и все оплатила, и няне – неустойку по ожиданию. – Ты твердо решила уйти? – недоверчиво спросила Тамара Владимировна.
Я догадывалась, почему у нее возник такой вопрос. За время работы в этом агентстве у меня в подопечных было десять мальчишек и всего две девочки – Машенька и Мэри.
Машенька – девочка-былиночка, с огромными глазами и маленьким весом, изящная как дюймовочка – родилась недоношенной. Маме делали кесарево сечение. На момент выписки из родильного дома вес ребенка был чуть больше двух килограммов, но сосательный рефлекс чудо, как хорош – стограммовую бутылочку высасывала за пять минут. И терпеливой оказалась на удивление: если что не так, покряхтит, поворчит, но никогда не заплачет. К Мэри я тоже очень привязалась. Девочки – они другие, совершенно не похожие на мальчишек. Девочки – существа особенные, я убеждена, что обращаться с ними надо только ласково и нежно, тогда вырастет настоящая женщина.
– Не знаю, наверное, все-таки останусь, доработаю эти два месяца, а вы пока спокойно подберите мне замену, – сказала я Тамаре Владмировне. – Поеду, пожалуй, я сегодня не одна, с инструктором, поэтому и доехала так быстро, – добавила с улыбкой.
– Зачем тебе инструктор, ты права давно получила и ездишь вполне прилично? – удивляется Тамара Владимировна. – Кофе выпьешь еще? – предложила она, зная мое трепетное отношение к этому напитку.
– Нет, поеду, спасибо, я и так задержалась. – Я вышла из кабинета раздосадованной. Мэри гувернантку не нашла, и Володю без толку продержала.
– Ничего у меня не получилось, – разочарованно пробормотала я, усаживаясь в машину.
– А что должно было получиться? – полюбопытствовал он.
– Через два месяца заканчивается мой контракт. Я хотела подобрать для Мэри гувернантку, но, к сожалению, никого не нашла, все хорошие при деле, а плохие из агентства сами сбегают туда, где требования помягче и проверка попроще, – со вздохом пояснила я.
– А как вообще можно проверить няню? – Володя удивленно поднял бровь.
