Текст книги "Песня"

Автор книги: Людмила Зыкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Алексей Петрович Маресьев, чей подвиг можно поставить эпиграфом к истории Великой Отечественной войны, так высказался об охватившем наше искусство поветрии: «…Мода на хрипатое пение в микрофон – вы не смейтесь, – с этой модой многое от нас уходит. Уходит целая национальная песенная стихия. Людей приучают к мысли, что кончилась большая песня на Руси. Даже «Раскинулось море широко» однажды по телевидению какой-то парень из самодеятельности пел и до того унизил песню джаз-ритмами и микрофонным хрипом, что прямо с души вон».

Завидной популярностью пользуется наша всемирно известная блантеровская «Катюша». Побывавший в США украинский поэт Андрей Малышко под впечатлением одной из встреч с американцами сочинил стихи:

 
Негры пели русскую «Катюшу»,
Ту, что Исаковский написал…
 

Песня партизан итальянского Сопротивления (по неофициальной статистике ее знают не менее 80% итальянцев), она широко распространилась там под новым названием «Дуют ветры».

Итальянцы и после войны сохранили память об этой замечательной песне. В 1964 году гастролировавший в Италии ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова выступал в Риме. Во время концерта фашиствующие хулиганы попытались устроить провокацию. Тогда, образовав две цепи вокруг сцены, рабочие стали теснить провокаторов, а двенадцать тысяч зрителей, заполнивших огромный Дворец спорта, как бы в знак солидарности с Советской страной в едином порыве поднялись с мест и запели «Катюшу».

Песня, помогавшая громить фашистов, через двадцать лет после войны сплотила сердца итальянцев на концерте советских артистов. Дело не дошло до столкновения, перед лицом такого единодушия неофашисты поспешили ретироваться.

…Люди через годы пронесли верность песне. И горько было слышать, как несколько лет назад в праздничном ноябрьском «Огоньке» эфир заполнился знакомой мелодией, близкой к «Катюше». Это властно заявил о себе «отпочковавшийся» от нее разудалый «Казачок», ставший музыкальным символом белоэмигрантских кабаре разных западных столиц. А в роли популяризатора этой подделки выступил не кто иной, как лауреат премии Ленинградского комсомола ансамбль «Дружба» под художественным руководством А. Броневицкого.

В пляс пустилась приглашенная для участия в «Огоньке» молодежь, к ней подключился очень популярный у нас исполнитель современных танцевальных ритмов. Веселье захватило всех и вся, в том числе и редакторов телевидения, призванных ставить барьеры на пути такой музыки, охлаждать бурные порывы «осовременивателей» песен, которые были и остаются священными для нашего народа, вынесшего самые большие испытания в минувшей войне.

Беречь песню, беречь ее достоинство… Но само слово «беречь» предполагает коллективные неустанные усилия людей многих профессий – артистов, музыкантов, поэтов, редакторов.

На последних возложена особая ответственность. Это в их руках оказывается сплошь и рядом судьба песни – и плохой и хорошей. Это от их художественного вкуса, знаний зависит, выйдет ли миллионным тиражом на «гибкой» пластинке очередной уродец вроде уже упоминавшегося «Карлсона». Именно с их легкой руки нередко попадают в эфир низкопробные песни, которые затем в записи ретранслируются в клубах и домах культуры или тиражируются в песенных сборниках. Какими же эрудированными должны быть эти люди, самым непосредственным образом воздействующие на формирование вкусов нашей молодежи!

Рассказали мне как-то об одном курьезном случае. Молодой и недостаточно опытный редактор радио, которому положили на стол текст старинной русской народной песни «Сронила колечко» перед записью на студии, и глазом не моргнув, стал править стихи, доказывая чрезмерную архаичность некоторых слов и оборотов. Так, его пометы «удостоился» глагол «сронила». Он был исправлен на «обронила, уронила» с объяснением на полях – так доходчивее. А ведь красоту этого слова «сронила», поблескивающего в песне словно бриллиант, не почувствует только невосприимчивый к прекрасному человек. Находятся у нас и люди, которые утверждают, что такие слова в народных песнях, как «стрежень», «стружок», «облучок» и другие, безнадежно устарели и нуждаются в обновлении. Думаю, что это нетерпимые переборы.

У нас на радио, телевидении, в издательствах немало знающих редакторов, которые любят свою работу и относятся к ней по-настоящему творчески. Мне хотелось бы сказать теплые слова в адрес редактора Центрального телевидения Жанны Гусевой. Многие певцы и певицы отзываются о ней не иначе как с благодарностью. Она всегда помогает отобрать репертуар для записи, правильно расставить песни, разобраться в вокально-смысловых акцентах. А сколько терпения, такта проявляет она к периферийным исполнителям, стараясь представить их по телевидению в наиболее выгодном свете. И как искренне радуется, когда в редакцию приходят восторженные отклики на передачи, в которых удачно выступили предложенные и часто ею самой «найденные» исполнители со всех уголков нашей огромной страны.

Немало сделала для популяризации русской народной песни и редактор Ольга Доброхотова. Ее отличает безупречный вкус, широкий музыкальный кругозор. Как интересно и доходчиво рассказывает Ольга Ивановна о музыке в телепередачах «Ваше мнение». Ее энтузиазм не может оставить безразличным, ибо она бесконечно предана любимому делу…

Музыкально-песенная пропаганда – дело трудное и сложное. Она требует к себе повседневного серьезного отношения, здесь нет мелочей. Казалось бы, незначительная «технологическая» деталь – одно время основные передачи по русскому народному творчеству были переведены на четвертую программу телевидения. И вот уже обширные области Урала, Сибири, Дальнего Востока не охвачены пропагандой русской народной песни. Эстрадная музыка оказалась в более привилегированном положении. Другой пример: из-за существенных упущений в клубном деле неорганизованные формы народной самодеятельности стали последнее время более популярны, чем коллективы, созданные при клубах. И вот уже многие молодежные вокально-инструментальные ансамбли – на положении «диких». А раз таких ансамблей хоть пруд пруди, то они, надо признать, весьма успешно потеснили традиционные жанры самодеятельного искусства – хоры, оркестры народных инструментов.

Самое прискорбное, что общественное мнение складывается не в пользу художественного народного творчества. Так, у нас можно заказать на свадьбу инструментальный ансамбль или джаз-оркестр. А спросите тех же молодоженов – хотели бы они пригласить не «электрогитары», а, скажем, балалаечный ансамбль, наверняка скажут «нет». Это, мол, немодно, старо. Так начинают стесняться своего национального, родного, на чем выросли поколения русских людей.

Не может не тревожить положение и с народными оркестрами: нет или совсем мало инструментов, да и выпускаются они плохого качества. Вот и превратилась балалайка, которой восхищался П. И. Чайковский, в сувенир для иностранцев наряду с матрешками. Предается забвению и такой русский музыкальный инструмент, как гармонь. Это о ней писал поэт А. Жаров:

 
Гармонь, гармонь!
Родимая сторонка!
Поэзия российских деревень!
 

Музыка, песня – даже самая хорошая – нуждаются в пропаганде и в центре, и на местах. Прямо надо сказать: многие филармонии, надеясь исключительно на кассовые сборы от «модных» солистов и ансамблей, не утруждают себя пропагандой серьезной музыки. Поэтому не приходится удивляться, что выдающиеся наши певцы и музыканты мирового класса выступают порой на периферии при полупустых залах, а очередной заезд шумного ансамбля порождает нездоровый ажиотаж.

На каждого приезжающего к нам из-за границы производит впечатление доступность грамзаписей для всех слоев населения. Грампластинки у нас стали продавать теперь даже в киосках «Союзпечать». Ясно, что у торговых организаций есть свой план по обороту. Но, наверное, к музыкальной «продукции», к песне не приложимы сугубо коммерческие критерии. Ведь каждая выпущенная пластинка – не просто товар, а идеологический заряд, который «выстреливает» в души слушателей. Моральный ущерб, наносимый художественно слабыми песенными «произведениями», не компенсировать никакими финансовыми прибылями от их реализации.

Конечно, с плохой музыкой, пением, песней нельзя бороться административными методами. Лучшее средство противостоять всем модным поветриям и увлечениям на разных уровнях – сочинять и исполнять хорошую музыку и песни. Важно создать такую обстановку, которая не позволила бы подымать голову ансамблям, уродующим художественные вкусы молодежи. Вся армия композиторов, поэтов, редакторов, исполнителей, родителей, учителей призвана бороться за формирование художественных вкусов юного поколения, уберечь его от всякого дурного, нехудожественного влияния.

Три года назад мне довелось присутствовать на всероссийском совещании работников культуры. Один из разделов доклада министра культуры РСФСР был посвящен настораживающим явлениям в нашей музыкальной, и в том числе песенной, пропаганде.

Нередко задумываешься, откуда у нас такое нерачительное отношение к своему национальному богатству, перед которым преклонялись и преклоняются высочайшие авторитеты искусства и культуры, на котором сформировались гении русской нации? Может, это от ощущения, что всего у нас много, от сознания бескрайности земли русской? Но ведь при всех наших богатствах государство уже сейчас призывает беречь реки, сохранять леса. И нас не может не тревожить, каким дойдет до потомков наше национальное сокровище – русская песня, музыка.

Повторяю: конечно, мы – за лучшие образцы музыкальной культуры всех стран. Мы за многообразие мелодий, ритмов, тем. Вечно будут жить и аргентинское танго, и кубинские ритмы, и венский вальс, и идущие из глубины веков народные африканские напевы.

Русская душа распахнута всему прекрасному, что создается народами земли. Но для каждого народа есть главное. Как пишет Евгений Долматовский в «Русской песне»:

 
Всю, что есть на земле красоту,
Понимаем, и любим, и ценим.
Всю, что есть, а особенно
Ту красоту, что живет
В нашем крае весеннем.
 

Вскоре после войны на концерте хора имени Пятницкого побывал большой друг Советской страны, видный общественный деятель, настоятель Кентерберийского собора Хьюлетт Джонсон. Делясь своими впечатлениями, он сказал: «Национальное искусство у нас в Англии утрачено. Вы должны противостоять английскому и американскому влиянию в отношении джаза. – И затем в шутку добавил: – Тут вы должны оградить себя от нашего влияния».

Родина… Без нее нам нельзя. Понятие Родины у каждого свое, зримое, осязаемое. Но, наверное, в сознание каждого с детства Родина входит и Песней, веселой или грустной, но непременно душевной. Песней, которую человек проносит с собой через всю жизнь.

И нам ли, принадлежащим к музыкальнейшему в мире народу, не хранить свое родное, от предков унаследованное богатство.

Глава X
«Как не любить мне эту землю…»

Эту главу мне хотелось бы начать прекрасными стихами Роберта Рождественского, написанными для телефильма «Семнадцать мгновений весны»:

 
У каждого мгновенья…
Свои колокола, своя отметина.
 

Точно так своя отметина и у каждого из воспоминаний об интересных, незабываемых встречах с моими зрителями и слушателями в разных уголках нашей Родины. Искусство, как известно, требует жертв. Это и бессонные ночи, и заполненные творческим волнением дни, и бесконечные приезды и отъезды, вокзалы, аэропорты, гостиницы – артист как вечный командировочный. Но тем, наверное, и прекрасно искусство, что за отданное ему душевное горение оно дарит не очень продолжительные, но непередаваемо яркие и волнующие минуты творческого удовлетворения. В этом счастье моей профессии, моей жизни, моей судьбы.

Однажды, когда я перебирала старые грамоты, мне бросилась в глаза фраза: «…ЦК профсоюза работников культуры награждает за патриотический поступок…» Только никакого особенного поступка, собственно, не было. Просто в пятьдесят восьмом году с группой актеров от ЦДРИ я побывала в Арктике.

Еще в детстве я узнала из книг о папанинцах и челюскинцах. И вот мне представилась возможность самой увидеть те края, что были свидетелями подвига, за которым следила вся страна.

Наш маршрут включал самые отдаленные точки Арктики: Игарку, Дудинку, Хатангу, Тикси. Вылетели мы из Москвы на ИЛ-14 рано утром, а уже в 11 вечера после репетиций прямо в самолете шел наш первый концерт в Амдерме.

На наши концерты собиралось обычно очень много народу, приходили и представители совсем редких этнографических групп, которых на земном шаре всего несколько сот человек – и все они живут в Арктике, где до революции 99 процентов населения были неграмотными.

Суровый это край, о нем даже частушка есть:

 
Двенадцать месяцев зима,
Остальное – лето.
 

А ребята розовощекие, здоровые, энергичные. При сорока градусах мороза как ни в чем не бывало играют в снежки.

Никогда не изгладится из памяти 6 марта 1958 года. В этот день из бухты Тикси мы отправились на СП-6. Летим над Северным Ледовитым океаном. И вот из заснеженной дымки всплыл ледовый городок. Наверное, самое потрясающее зрелище за все время пребывания в Арктике – это пламенеющий на снегу алый флаг. Провели нас в маленькую кают-компанию, где должно было состояться это уникальное выступление: ведь никогда больше мне не приходилось петь на 80° северной широты. А как нас здесь слушали! Как заботливо предупреждали каждое наше желание! Полярники говорили: «Только пургу не можем остановить, все остальное для вас сделаем».

А пурга и в самом деле была свирепая. Порой дул такой пронзительный ветер, что в унтах и теплых полушубках мы с трудом передвигались из палатки в палатку, держась за канат, чтобы нас не сдуло.

Возглавлял нашу артистическую «полярную» труппу заслуженный работник культуры РСФСР, ныне заместитель директора Центрального дома литераторов Михаил Минаевич Шапиро.

Многие годы своей жизни Михаил Минаевич посвятил артистам. Великолепный организатор, он еще в советско-финляндскую войну «вывозил» на фронт единственную бригаду актеров, в которую входили звезды нашей эстрады: Русланова, Гаркави, Редель, Хрусталев и другие. А потом, в Отечественную войну, Михаил Минаевич неоднократно выезжал с артистическими бригадами на передовую.

Прекрасно зная людей, он всегда готов прийти им на помощь. И, пожалуй, трудно найти актеров старшего и среднего поколений, которые не знали бы этого замечательного человека, с радостью отдающего людям тепло своего щедрого сердца. К Михаилу Минаевичу и сегодня приходят актеры, музыканты, чтобы услышать от него добрый совет и напутствие перед каким-нибудь конкурсом или премьерой.

На что мне действительно везло в жизни – так это на друзей. Не просто на хороших и добрых знакомых, не только на тех, кто оказывались рядом в радостные дни творческих побед. Нет, прежде всего на тех, что были со мной в то трудное время, когда я уже всерьез подумала, что взялась за непосильную ношу.

Среди таких моих друзей – заслуженный работник культуры РСФСР Юрий Львович Юровский, один из самых квалифицированных организаторов концертной работы у нас в стране, создатель и впоследствии многолетний директор Омского народного хора и Омской филармонии, пользующейся доброй славой у актеров всех поколений и рангов.

Многим работникам культуры не мешало бы поучиться у него тому, как налаживать концертную работу, как по-настоящему прививать любовь к искусству. По инициативе Юровского и его трудами в Омске был создан симфонический оркестр, на выступления которого омичи ходят с не меньшим интересом, чем на концерты столичных гастролеров.

В Омской филармонии родилась и такая интересная форма культурного обслуживания трудящихся. По окончании посевной, во вторую и третью пятницу июня в некоторых районах области проводились сельские праздники искусства, которые собирали порой до тридцати тысяч зрителей. Мне запомнился один такой праздник в Омском районе. Зрительным залом служила лесная поляна, на импровизированной сцене под открытым небом выступали прославленные на весь мир солисты и коллективы, приехавшие в гости к труженикам полей и механизаторам из близлежащих колхозов и совхозов.

И еще одна на первый взгляд малозначительная деталь врезалась в память. Как-то после очередных гастролей в Сибири я получила вырезку из городской газеты «Омская правда». В ней говорилось об одном «происшествии»… После третьего звонка на второе отделение моего концерта опоздавшие зрители по одному потянулись в зал из буфета. Случившееся стало предметом особого разбирательства в Омской филармонии. Ведь речь шла о культуре зрителя, об уважении к артистам, к сидящим в зале, наконец, к самим себе. Такая реакция на происшедшее была совершенно естественной, ибо, благодаря заботе городских властей, секретаря обкома партии Екатерины Дмитриевны Сухининой и директора филармонии Ю. Юровского, горожанам привито уважительное и трепетное отношение к искусству…

И, наверное, не случайно вышло так, что первый мой сольный концерт зимой 1962 года состоялся именно здесь.

В те дни рядом со мной была художественный руководитель Омского хора Елена Владимировна Калугина. Как много помогла она мне, подсказала, щедро делясь своими богатейшими знаниями и опытом!

Большой энтузиаст своего дела, прекрасный специалист в области фольклора, Елена Владимировна посвятила всю свою жизнь созданию и становлению Омского народного хора. Не жалела ни здоровья, ни времени. До самого последнего дня, буквально до самой последней репетиции все искала, пробовала… И еще, как она любила людей! Ее житейской мудрости, терпения хватало на всех, и люди отвечали ей взаимностью…

Вот и наступил, как-то незаметно подкрался, день первого сольного концерта, ставший точкой отсчета в моей дальнейшей творческой судьбе. Преодолевая волнение, я черпала силы в доброжелательном, порой снисходительном отношении ко мне омичей, в мысли о том, что мои песни им нужны. За кулисой стоял чтец, готовый в любой момент прийти на помощь, дать передохнуть. Только вернувшись в гостиницу после концерта в клубе, ощутила страшное нервное напряжение. Долго не могла уснуть. В голове теснились разные мелодии, путались стихотворные строчки. Как ни странно, взбудораженность от этого первого концерта научила меня собранности, расчетливости в раскладке сил. Еще раз убедилась я, что никакими, даже самыми яркими рассказами не заменить собственные ощущения от всего пережитого и прочувствованного на сцене. Потом я много пела в сельских клубах Омской области, и эти концерты, общение со зрителями стали моим боевым крещением.

Место песни в нашем обществе давно уже определено – «Нам песня строить и жить помогает…»

В октябре 1970 года газета «Сельская жизнь» опубликовала мое приветствие к Дню работника сельского хозяйства.

«Когда я думаю о людях села, мне невольно приходит на память слово «труженики». Содержание этого слова – огромная человеческая энергия, неустанный, поистине героический труд, который венчают золотые колосья спелых хлебов. Я с большим уважением отношусь к вашему делу. И как работник искусства, испытываю особую радость от общения с хлеборобами и животноводами, перед которыми мне приходится часто выступать.

Однако вдвойне приятно, когда песни мои не только нравятся, но и помогают лучше трудиться. У себя дома я храню письмо коллектива тракторной бригады колхоза им. Ленина Глобинского района Полтавской области Украины. Механизаторы обещали мне выполнить свои обязательства и обеспечить высокий урожай. Спасибо вам, дорогие труженики, низкий вам поклон за ваш самозабвенный и нелегкий труд!»

Не прошло и недели, как в редакцию пришло ответное письмо.

«Механизаторы колхоза им. Ленина Глобинского района Полтавской области сердечно благодарят Людмилу Георгиевну Зыкину за поздравление коллектива нашей тракторной бригады с Днем работника сельского хозяйства. Мы просим вас передать ей, что свои обязательства мы выполнили. Пятилетний план по производству продукции полеводства и животноводства колхоз перевыполнил. Сейчас подходит к концу уборка сахарной свеклы, подсолнечника и картофеля. Уборка этих культур была бы закончена, но дожди не дают работать, правда, и дождик нужен. Сейчас озимь имеет прекрасные виды, а эти дожди еще больше придают ей силы. Полуторатысячный массив озими как бы благодарит механизаторов за их труд, который они вложили в ее возделывание.

Мы убедительно просим вас сообщить Людмиле Георгиевне о выполненных обязательствах, а когда она будет на Украине, пусть обязательно приедет к нам в бригаду.

Мы все желаем Людмиле Георгиевне доброго здоровья, личного счастья и долгих лет жизни, чтобы она своим замечательным талантом несла радость в каждый дом.

По поручению коллектива тракторной бригады

письмо писал Горпинко Григорий

14 октября 1970 года».

У каждого артиста наверняка есть излюбленная аудитория. На вопрос журналистов, перед какой публикой мне приятнее всего выступать, я неизменно отвечаю – перед воинами нашей Армии и Флота. Это действительно моя давняя привязанность и пристрастие. В грозные дни войны раненые в госпиталях были самыми первыми моими слушателями. Их аплодисменты, их доброжелательность способствовали тому, что во мне загорелся огонек «артистического» тщеславия, продиктованного одним желанием – облегчить страдания раненых воинов и хоть таким образом ощутить себя причастной к великим событиям на фронте.

Двадцать лет спустя, когда я уже работала на эстраде, с одной моей солдатской песней приключилась трогательная история. Не то в шестьдесят первом, не то в шестьдесятом втором году на радио пришло грустное письмо от молодого солдата, проходившего службу на Крайнем Севере. В письме говорилось, что девушка, с которой он простился, уходя в армию, скоро забыла его и совсем перестала писать. По просьбе паренька в одной из передач для солдат прозвучала моя песня о нелегкой солдатской службе, о девушках, «умеющих верить и ждать». О передаче заблаговременно сообщили «неверной», она тоже слушала эту песню. Скоро на радио мне показали новое письмо: тот же солдат с радостью писал, что песня дошла до адресата, что они выяснили отношения и помирились.

Разъезжая с концертами по стране, я побывала буквально во всех военных округах, на всех флотах, пела для наших воинов в ГДР, Польше, Чехословакии, Венгрии. Удивительно отзывчивая и благодарная солдатская аудитория всегда тепло принимает мои песни.

Особый отклик в сердцах солдат получают героические песни, рассказывающие о бессмертных подвигах отцов, о том, как в наше время живут славные боевые традиции.

Неизменным успехом пользуются и песни на стихи Сергея Сергеевича Смирнова («Дунай голубой» А. Долуханяна и «Ветераны» В. Мурадели), имя которого среди людей разных поколений связывается с книгой – памятником мужественным защитникам Брестской крепости и со многими другими его произведениями о массовом героизме советских людей в Отечественной войне.

Начиная выступать перед армейской аудиторией, я, не скрою, побаивалась: как будут приняты русские народные песни эпического характера. Но мои опасения не подтвердились. Мне кажется, песни эти проникают в самую душу солдата. Видно, суровая служба обостряет в воинах чувство гордости за нашу Родину – за ее раздольные поля, за ее леса и реки, которые они призваны защищать от врагов.

Очень взволновала меня встреча с героями боев на острове Даманском – она проходила на Центральном телевидении. Навсегда запомнились мне мужественные лица юных солдат и офицеров, внимательно слушавших специально для этого случая написанную песню Вл. Шаинского и Вл. Харитонова о преемниках ратной славы поколения, защищавшего Сталинград и бравшего Берлин.

Но из всех моих концертов для воинов, пожалуй, чаще всего я вспоминаю выступление перед моряками. Это было во второй мой приезд на далекую от Москвы землю. Я отпела все запланированные концерты, а на последнем простудилась и уже собиралась вылетать домой. Но мне позвонили из обкома партии – попросили задержаться на один день, чтобы выступить перед моряками только что вернувшейся из плавания подводной лодки. Хоть была я нездорова и по возвращении в Москву из-за этого концерта вышла из строя на целых две недели, никогда не жалею, что согласилась.

Для меня общение с подводниками оказалось настоящим праздником. Я познакомилась с людьми особого мужества, бесконечно преданными морской службе – совсем юными курносыми первогодками и их командирами – ненамного более взрослыми, но уже бывалыми моряками.

Вглядываясь в их лица, я спрашивала:

– Откуда вы такие взялись? Кто привил вам такое упорство? Ведь каждый день службы в этих условиях требует огромной выдержки и напряжения.

И мне, взволнованной, отвечали спокойно, словно в порядке вещей.

– А у нас здесь все такие. Край суровый, служба еще труднее. Слабые духом, если случайно попадают, здесь не задерживаются, остаются только крепкие. Короче, настоящие люди.

Нужно было видеть, с каким сосредоточенным вниманием слушали подводники наш концерт, словно боясь пропустить хоть единое слово, единую ноту. Каждая песня принималась «на ура». Улыбками расцвели их лица, когда я запела песню камчатского моряка Мошарского, в которой есть такие слова:

 
Поверь, быть, право, нелегко
Женою моряка.
 

Меня провели по лодке, показали «красный уголок», где я с радостью обнаружила и собственные пластинки, – отправляясь в многодневные океанские походы, моряки берут их с собой, чтобы, как они говорили, «не чувствовать себя в отрыве от Родины».

Моя встреча с этими удивительными людьми продолжалась очень долго. Сначала они меня слушали, а потом – я их. Слушала, гордясь за нашу Родину, воспитавшую таких сыновей.

В заключение перед строем личного состава подлодки вручили мне бескозырку и удостоверение о присвоении звання почетного матроса. Я храню эти сувениры как дорогую реликвию. Тогда же я пообещала «напеть» пластинку специально для воинов Советской Армии и Флота. Эта тематическая пластинка вскоре отправилась в далекую дорогу и стала спутницей подлодки, на борту которой я обрела стольких дорогих сердцу друзей.

Как-то во время отпуска я познакомилась с директором челябинского трубопрокатного завода Яковом Павловичем Осадчим и получила от него приглашение выступить с концертами. Наслышанная об успехах этого замечательного предприятия, о трудовом героизме при строительстве знаменитого стана «1020», я дала шефский концерт для рабочих пятого цеха. А импровизированной сценой в самом цехе стал… раскрытый кузов МАЗа. Контакт со зрителем получился очень близким и теплым.

Выступив во Дворце культуры металлургов в этом городе передовой индустрии, я решила передать сборы от концерта в Фонд защиты мира. Это был мой скромный вклад в благородное дело борьбы за мир, за разрядку международной напряженности.

…Борьба за мир, за смягчение международного климата – это одновременно и дань уважения героям, принесшим нам счастливую жизнь. Редкий случай, когда зрительская аудитория состояла сплошь из людей большого мужества и героизма, представился мне 25 апреля 1970 года на встрече кавалеров солдатского ордена Славы трех степеней.

И вот я в гостях у этих героев, прошедших войну, как говорят, от звонка до звонка, за плечами которых двух-трехкратно повторенные подвиги. Они совершались в то время, когда моим сверстницам едва минуло пятнадцать дет.

Я пела с необыкновенным подъемом. И сердце мое переполнялось благодарностью этим людям, героизм которых, помноженный на несгибаемую стойкость всего народа, вписал в историю человечества эпохальную дату – 9 мая 1945 года.

Песня для ветеранов… Песня о ветеранах «Снег седины» Григория Пономаренко на стихи Виктора Бокова. В этой торжественной обстановке она прозвучала как-то по-особому величественно и строго. Конечно, не всегда так бывает, но когда песня обретает конкретного адресата, рождается тесное единение сердец, словно душевные порывы многих людей сливаются в один мощный эмоциональный поток:

 
Снег на висках ветеранов войны,
Снег пережитого, снег седины…
 

Будто уловив «нерв» песни на этих словах, телеоператоры обычно наставляют камеры на сидящих в зале ветеранов войны с колодками орденских ленточек на груди, делая их реальными героями волнующей песенной баллады.

 
Снег на ромашке,
Снег на рябине,
Снег на черемухе,
Снег на калине…
 

Это не пейзажная зарисовка, а конкретные образы сопричастной к переживаниям людей природы. И в благодарной памяти потомков:

 
Не позабыты печальные списки,
Как часовые, стоят обелиски…
 

После концерта меня обступили участники встречи – разведчики и снайперы, санитарки и автоматчики, имена которых овеяны легендами. Вот уж действительно, как сказал Николай Тихонов: «Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей!»

Познакомилась я и с участниками боев на Малой земле в городе-герое Новороссийске. А еще раз вспомнила об этих отважных людях, когда возлагала венок у подножия уникального памятника – 1250 килограммов сплавленных осколков бомб, мин и снарядов. Столько приходилось на каждого бойца, защищавшего Малую землю.

«Снег седины»… Эта песня «изъездила» со мной всю страну, перелетела государственную границу, но ее «звездный час» был в Кремлевском Дворце съездов, где я исполнила ее для делегатов и гостей XXIV съезда партии.

Есть в жизни каждого человека даты, которые он запоминает навсегда, как, например, день своего рождения. Таким днем стало для меня 12 апреля 1961 года.

Мы выступали у рыбаков Калининграда, как вдруг по радио на площади: «…гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич…»

Еще не была я знакома с ним, еще не думала, что когда-нибудь буду называть его по-дружески просто «Юрой», еще не могла представить себе, что в тесной тогда моей квартирке возьмет он так вот запросто гитару и заведет смоленским говорком:

 
Перевоз Дуня держала…
 

А впервые я повстречала Гагарина в 1962 году в Дели, где мы были на гастролях с группой советских артистов. Наверное, вся советская колония приехала в аэропорт для встречи Гагарина. Прибыл и премьер-министр Индии Джавахарлал Неру вместе со своей удивительно милой дочерью Индирой Ганди.

Юра вышел из самолета в необычной тропической форме, в белой рубашке с отложным воротничком. Рядом была Валя Гагарина. Я пробилась к нему, когда все уже шли садиться в машину, он узнал меня и вдруг, лукаво подмигнув, пропел:

 
Мама, милая мама,
Как тебя я люблю!
 

Был он весь какой-то лучистый, и, казалось, это душевное качество определяло свойственную ему улыбчивость и неиссякаемый оптимизм. Он покорял буквально всех своей заразительной веселостью, и даже озорная шутка не была ему чуждой – поэтому сто раз несправедливо наводить «хрестоматийный глянец» на его неповторимый облик.