Текст книги "Путешествие на запад"

Автор книги: Любовь Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Капитан Глаар изъявил желание оставить банку с головой у себя, и Джел не стал возражать, хотя и не понял, какое в том удовольствие. Драгоценность была не из тех, которыми приятно любоваться.

Сокровища, представленные для осмотра Хапой, понравились ему больше.

Это были те самые листы из книги о небесных чудесах, о которой Хапа поведал ему еще в Диамире, – книга называлась "Сон о Небесной Столице", – и двусторонний гаечный ключ в локоть и два пальца длиной из очень качественной высоколегированной стали, произвести которую на Та-Билане не могли никоим образом. Хапа привез эту железку из своей памятной поездки к границам Черного Энлена. На шести сохранившихся страницах "Сна о Небесной Столице" некий энленец пространно повествовал о строении и предназначении Лунного Камня, который как бы являлся для избранного человека "жилищем и могилой". Судить по рисунку о типе изображенного летательного аппарата было нельзя. Энленцы умели рисовать не лучше таргов, безбожно перевирали перспективу и масштабы, и с равной степенью вероятности это мог оказаться как атмосферный посадочный модуль Пиратов, так и сверхсветовой курьер Внешних. Что же касается гаечного ключа, то тут Джел с трудом мог представить, зачем такое чудовище может пригодиться на космическом корабле Внешних, Пиратов или Пожирателей Солнц. Разве что перестукиваться через переборки технических отсеков, или в качестве личного оружия для диверсанта…

В общем, Джел сказал за подарки "спасибо" и ушел думать, чем они ему могут помочь в дальнейшем. В голову ему ничего путного пока не приходило.

Немного позже на берег острова Патриархов ступила еще одна загадка природы: красноглазый раб Скиллар Скей.

Джел велел задержать его в приемной, а сам пошел посмотреть, как Скей себя чувствует, через смотровой глазок в резьбе старинных стенных панелей, – подобными средствами тайных коммуникаций северное крыло Дворца Патриархов было пронизано, как дырками – спелый сыр. Скей стоял посередине комнаты, опустив голову, губы его беззвучно шевелились, и он медленно подгибал пальцы на руке. Молился и считал молитвы. Значит, нервничал. Четок из маленьких, пожелтевших от времени костяных бусин, которые он всегда носил в рукаве на "Солнечном Брате", у Скея почему-то с собой не было.

Джел вернулся к себе, закрыл потайной ход, сел в кресло лицом к ярко горящим в камине дровам и разрешил Скею входить.

Ни на островах, ни в доме в Столице рабов у него не было. На каких основаниях и за какую плату работает его домашняя прислуга, Джел не знал, это были заботы домоправителя. Если среди них и были люди, взятые по принятому на островах кабальному договору, разницы между ними и наемными работниками никто не делал – ведь кабала не рабство, хоть и отличается немногим.

Сейчас Скей исполнял положенный ритуал. Прежде, чем войти в комнату хозяина, раб должен был поцеловать порог, потом подойти и поцеловать туфлю хозяина, ждать распоряжений, стоя на коленях, а говорить только если спросят. И, чтобы не сделать с первых шагов ошибки и не заслужить неприятностей (он был предусмотрителен, этот Скиллар Скей), следовало выполнить его весь, а потом, может быть, хозяин отменит его вовсе или велит какой-либо частью пренебречь.

Джел отодвинул ногу, когда Скей опустился на колени, чтобы целовать ему сапог.

– Встань, – сказал Джел.

Скей послушался мгновенно. Никакого волнения на его лице прочитать было нельзя. На несколько секунд они встретились взглядами, и Джел увидел, как в глубине красных зрачков тает какой-то страх. Похоже было, что Скей ждал для себя на островах другого приема. Джел указал Скею на поставленный для него табурет.

– Скажи мне, что ты сейчас обо мне подумал? – спросил Джел.

– Что я здесь не просто так, а нужен вам зачем-то, мой господин, – отвечал Скей.

Джел кивнул.

– Ты прав. Ты мне нужен. Только сначала я тебя освобожу. Я подписал твои бумаги, я дам тебе денег, и на твой отъезд домой не повлияет, согласишься ты помочь мне, или нет.

Джел взял со столика документ, показал Скею, но отвел в сторону, когда Скей протянул руку, чтобы забрать его.

– Пока я твой хозяин, одна единственная просьба, – сказал Джел. Засучи левый рукав.

Не сразу, но распоряжение Скей все-таки выполнил.

С внутренней стороны на предплечье, чуть ниже сгиба локтя, у него было семь маленьких красных восьмиконечных звездочек, четыре совсем светлые, старые, две среднего возраста, а последняя яркая, была поставлена недавно. Несмотря на то, что он оставался рабом, Скей двигался по иерархической лестнице своего братства весьма успешно. Вверх ему оставался только шаг. Восьмое клеймо сделало бы его одним из тридцати первосвященников энленской жреческой коллегии. Может быть, с восьмой звездочкой Эн-Лэн-Лен бы выкупил его, а, может, восьмую он не получил бы никогда.

Джел положил вольную ему на колени.

– Ты свободен, – сказал Джел.

– Вот это ты сделал зря, – раздался от дверей голос Хапы. – Надо было выставить ему условия.

Скей встал и низко поклонился Хапе.

Джел сказал:

– Кир Хагиннор, если вы будете комментировать мои действия, я скажу, что я против вашего присутствия при нашем с господином Скеем разговоре.

Хапа хмыкнул, прошел вдоль стены к окну и устроился там против света на приличном от них расстоянии. Впрочем, гарантии, что он не станет вмешиваться в разговор, это все равно не давало.

Джел обратился к Скею:

– Обстоятельства вынуждают меня торопиться. Я хотел бы расспросить тебя о нескольких интересующих меня вещах. Я могу это сделать прямо сейчас?

– Да, кир Александр. Моя благодарность…

Джел прижал палец к губам.

– Я догадываюсь, Скей. Скажи мне лучше, кто такой Небесный Посланник?

Скей приподнял белую бровь.

– Пророк, – ответил он.

– Ну, – пробормотал Хапа, – это несерьезно…

– Я немного о другом, – сказал Джел. – Какого человека можно назвать Небесным Посланником сегодня?

– Это титул настоятелей трех монастырей братства Хранителей в Эн-Лэн-Лене.

– Что он означает?

– Что на определенном этапе духовного развития душа человека приобретает способность узнавать сокровенное.

– Да, – сказал из своего угла Хапа. – Это они так говорят: что человек – существо лишь наполовину равное богам, оно обладает жизнью, но не обладает знанием…

– Бог Един, – уважительно, но с холодом в голосе поправил его Скей.

– И что проку в знании сокровенного? – спросил Джел. – Какого рода их знание?

– Оно дает власть над некоторыми предметами, – туманно ответил Скей. Похоже было, что подобные расспросы ему не по душе.

– Над предметами, вроде Лунных Камней? – спросил Хапа. Джел не решился повторить ему свое предупреждение насчет комментариев.

Ледяным голосом Скей сказал:

– Над Лунными Камнями тоже.

– Посмотри сюда, – сказал Джел. – Такая вещь тебе знакома?

Он показал Скею пеленгатор. Скей отрицательно качнул головой.

– А если взглянуть на нее так? – Джел снял крышку, высветил компас, достал из паза зубчатый ключ и разложил все эти предметы у себя на ладони.

Увидев ключ, Скей вздрогнул.

– Это… – он присмотрелся. – То есть… это не та звезда…

– Восемь лучей – не обязательное условие для Ключа-на-Небеса, сказал Джел с улыбкой.

Глаза Скея перестали быть прозрачными и приобрели кровавый оттенок.

– Как попала к вам эта вещь? – жестко спросил он.

Джел понял, что он на правильном пути.

– На ней записано мое имя. Ну, говори, говори, – поторопил Скея он. – Что ты еще мне про нее расскажешь?

Hо Скей уперся.

– Я не могу обсуждать с непосвященными тайны моего братства. Эту вещь надо отдать в храм Хранителей. Они поймут, что это такое.

Джел покачал головой.

– Нет, Скей, я и без них знаю, что это такое и зачем нужно. У всякого ключа есть предназначение – отпирать замки. У всякого посланника есть работа – выполнить то, зачем он послан…

Скей скривил губы.

– Вы понимаете, о чем рассуждаете сейчас, кир Александр? – поинтересовался он.

– Даже более, чем, Скей. Я мог бы рассказать тебе все по порядку, но я уверен, что на слово ты мне не поверишь. А мне нужно, чтобы ты не просто поверил, но и помог мне. Поэтому вечером мы с тобой сядем на корабль капитана Глаара, который отвезет нас в лагерь Братства Честных на пустынном берегу за Диамиром. А там – увидишь, что я тебе покажу.

***

Они взобрались на очередной пологий холм, Джел соскочил на землю и бросил поводья своей лошади Скею. Узнать это место по его виду было невозможно – пески двигались постоянно. Hо Джел точно знал, что они находятся там, где надо.

– Приехали, – сказал он. – Оставайся здесь и смотри внимательно, что будет.

На протяжении всего морского путешествия Скей наблюдал за Джелом издалека. Он был подчеркнуто вежлив, молчалив и холоден. Джел тоже предпочитал не торопить события, поэтому никаких пояснений относительно целей поездки никому не давал. "Всему свое время," – говорил он, если ему прямо или косвенно задавали вопрос.

Сейчас лицо Скея под полями большой шляпы было каменным. Скей вытер шейным платком подбородок и ничего не ответил.

Джел сбежал по сыпучему склону к своей дюне, которая была, может быть, чуть больше и с более крутыми склонами, чем остальные.

У основания силового кокона порядком намело настоящего песка, Джел взобрался по нему вверх и упал в яму глубиной с полтора локтя, не увидев и не ощутив момента перехода сквозь поле. Он поднялся, отряхнул колени и оглянулся на Скея. Тот привстал на стременах и сдвинул шляпу на затылок. Для него сейчас Джел прошел сквозь песчаную стену и пропал.

Перевернутая миска конвойного корабля поблескивала в полумраке. Изнутри камуфлирующее защитное поле выглядело как полупрозрачный и льющийся коричневато-желтый туман. Оно забирало солнечный свет, подпитывая себя энергией. Разлом корпуса стягивала паутина серебряных нитей, болтавшиеся снаружи рваные листы термоизоляции куда-то исчезли, то ли их сорвали грабители еще до того, как блюдце поднакопило сил и стало охранять себя, то ли унес ветер.

В мозгу у Джела крохотным огоньком мигнула готовность корабля выполнять команды, но он помедлил прежде, чем дать приказ открыть для себя вход. Он обошел "блюдце" вокруг, ведя по прохладному гладкому боку ладонью, и получая попутно кое-какую информацию. Завершив обход, он увидел рядом с собой Скея. Тот стащил лошадей по склону вниз, спешился и теперь стоял, приоткрыв рот, и озадаченно глядел на верхушку поглотившего Джела холма. Для него стена песка была непроходимо плотной. Если убрать поле сейчас, подумал Джел, наметенный сверху песок рухнет и лошади испугаются. Тащиться пешком в лагерь контрабандистов ему не очень-то хотелось.

Джел стоял прямо перед Скеем, и Скей его не видел. Джел задал ему вопрос:

– Где я сказал тебе быть? Отойди, а то сейчас провалишься. Я снимаю защиту.

Скей попятился.

Настоящий вход в "блюдце" располагался неудобно – в метре с лишним от поверхности земли. Джел мог управлять своим кораблем при помощи имплантатов с десяти-пятнадцати шагов, но, чтобы не тратить сейчас зря своих сил, полез отключать поле внутрь. О том, что Пожиратели Солнц не спустились еще на планету, он уже знал, поэтому выдать свое местоположение не боялся.

Нанесенный ветром песок, мягко шурша, обвалился, образовав вокруг "блюдца" небольшую скошенную воронку. Джел вернулся ко входу и поискал глазами Скея и лошадей. Следы уводили за ближайшую дюну.

Кляня себя и недоумка-красноглазого, Джел соскочил вниз и бросился в погоню. Ему пришло в голову, что Скей испугался какой-то примерещившейся ему чертовщины и сбежал.

Красноглазого Джел увидел по ту сторону большой песчаной горы. Скей сидел у основания склона, поставив локти на колени и подпирая кулаками подбородок, чтоб не стучали зубы. Слава Небу, лошади были при нем. Потерю транспорта Джел бы ему не простил.

Джел сбавил шаг и приблизился к Скею.

– Пойдем, – сказал он красноглазому. – Теперь можно.

Лошадей они привязали к одной из блестящих перетяжек. Джел забрался в шлюз и протянул руку, чтобы помочь подняться Скею, но тот вдруг отступил.

– Мне нельзя туда, – чуть слышно произнес он.

Джел удивился.

– Почему?

– Я недостоин.

– Отчего ты так решил?

– Я… знаю.

Джел пожал плечами. Он не настаивал. Так даже проще. Главное Скей уже понял – это было по нему заметно. Обычная его невозмутимость улетучилась, и все мысли Скея сейчас читались у него на лице, как в раскрытой книге.

Джел пожал плечами.

– Хорошо. Гуляй здесь, если тебе нравится, – милостиво разрешил он. – Я скоро освобожусь. И последи, пожалуйста, чтоб лошади не убежали, потому что летать эта штука пока еще не может.

Никому не ведомо было, что передумал Скей за ту половину стражи, что Джел потратил на сборы и плетение маленьких хитростей, позволивших бы ему захватить власть над чужим "блюдцем", вряд ли рассчитанным на управление при помощи имплантатов. Hо кое-какую систему импульсов тот, другой корабль понимать был все-таки должен, иначе у него не оказалось бы похожего ключа.

И еще одно выяснил Джел. Падение Лунного Камня у берегов Хофры его кораблик зафиксировал. Правда, никаких вразумительных данных о нем представить Джелу не сумел – слишком далеко и слишком быстро это падение произошло. Зато Джел смог полюбоваться на характеристики "воронки". Переход существовал целых двенадцать с половиной секунд, и наводили его, как Джел и предполагал, совсем не с того места, откуда шел пеленг. Hо и не от светила, как это принято было у Пожирателей Солнц. Вспомогательная техника крутилась на орбите, хозяин же всего этого безобразия залег где-то на планете значительно западнее и таргской Столицы, и точки пеленга. Джел запомнил его координаты и посмотрел это место на собственноручно сведенной из нескольких карте – какие-то предгорья на северных границах Птор-Птоора. Вот куда ему в идеале надо было бы пробраться. Далеко на запад, через океан. И в этом вряд ли ему поможет капитан Глаар со своим "Грозовым Облаком". Значит, вся надежда на Скея и сокровище северного монастыря, которое нужно еще суметь поднять в воздух.

Глава 2

Белый Берег начался для Джела с порта Иелло, города четырех хозяев. Над крепостью Иелло-Футан, застывшей на скале в полулиге от города, развевалось четыре флага: белый энленский, бело-серебряный таргский, зелено-золотой ходжерский и серебристый с красной каймой – саврский. Во всем остальном энленское побережье ничем не отличалось от таргского, все было то же – сумерки, слякоть, северный ветер и дым облаков.

Подходить близко к берегу капитан Глаар наотрез отказался. Едва успели сгрузить в случайно оказавшийся рядом рыбачий баркас пассажиров и их багаж, как он приказал поднимать якорь и выходить из бухты. Ни непогода, ни ночь не были преградой "Грозовому облаку". Вскоре паруса корабля уже скользили на грани видимости вдоль горизонта. Грозовое облако" возвращался домой.

Несмотря на то, что корабли с Хофры вряд ли были в Иелло частыми гостями, Джел все-таки уверился в мысли, что ему легко удастся сохранить тайну своего прибытия и явиться в обитель Джан Джаял, куда, согласно пеленгу, лежал его путь, не привлекая внимания, и под чужим именем. Никто не проявил к ним интереса, кроме таможенного инспектора, взявшего плату за въезд в город.

Скей же, ступив на берег своей родины, совсем растерялся. На нем были подобающие его сану длинные одежды из плотной белой шерсти и плащ с оторочкой из снежной лисы, у него был кошель, полный золота и неограниченная личная свобода, но ничего этого он за собой не чувствовал. Он не знал, в какую сторону идти, к кому обратиться, чтобы узнать дорогу и, кажется, позабыл даже родной язык. Во всяком случае, договориться с хозяином небольшой повозки о том, чтобы доставить их самих и ящик принадлежащих Скею книг в гостиницу при покровительствующем городу храме Шум, Скей сам не смог. В разговор пришлось вмешаться Джелу, который учил энленский язык, пока болел и еще некоторое время после, на островах.

С момента посвящения в тайну Мертвой пустыни, Скей сильно изменился. Он ни на что не обижался, не пытался больше выглядеть перед Джелом невозмутимым, много молился, и ночами, когда все спали, что-то подолгу записывал в переплетенную грубой коричневой кожей тетрадь. Ответом во всех жизненных ситуациях для него стало: "Простите, кир Александр", – и единственное, что удалось отучить его делать Джелу, это каждый раз падать при этих словах на колени. Такого Скиллара Скея выносить было много труднее, чем прежнего, холодно-презрительного и умеющего одним словом любого поставить на место. Джел ждал, что Скей однажды все-таки переварит увиденное, очувствуется и выйдет из прострации, но тот с каждым днем становился все страннее и страннее.

Почти силой Джел затолкал Скея в повозку на ящик с книгами, уселся сам и велел вознице ехать. Половину пути до гостиницы Скей бормотал извинения, пока Джел не буркнул в ответ нечто в смысле, что эргру Скиллару Скею сказать "Простите, кир Александр" все равно, что дураку с горы скатиться – никаких выводов за этим не следует. Без возражений Скей заткнулся. Джел думал, с чего начать с ним решительный разговор. Откладывать больше было нельзя.

Однако, когда слуги занесли в снятую на ночь комнату вещи, камин был растоплен, а ужин съеден, Скей доказал, что до сих пор еще может быть проницательным. Он тихо подкрался к застывшему с пеленгатором над картой северных земель Джелу и спросил:

– Вы мною недовольны, кир Александр?

Джел оторвал взгляд от карты и признался:

– Да, Скей.

Скей потупил взор.

– Я исправлюсь, мой господин, если узнаю причину…

– Ты не задаешь мне вопросов, – объяснил Джел. – Сегодняшний вечер – первый. Наверное, ты решил, что все на свете знаешь?

Скей едва слышно прошептал:

– Простите, кир Александр.

Джел хлопнул по столу ладонью.

– Скей, я понимаю, что у тебя в голове все перевернулось, но не сходи с ума совсем. Вернись, Скей, стань самим собой, ты мне нужен!

На лице красноглазого проступила тень тревоги. Джел развернулся к нему вместе со стулом.

– Я не знаю, что ты там себе придумал, – заявил он, – но я такой же человек, как ты. Посмотри на меня. Меня можно поранить – ножом или словом, – меня можно даже убить, хоть это и трудно, потому что я буду защищаться. Я так же, как ты, могу ошибаться, любить и ненавидеть, гневаться, сострадать, я могу обмануть, и могут обмануть меня, я чувствую жар от огня и холод от снега, у меня есть мать и пять сестер… Я не знал, что мне предстоит стать когда-то где-то каким-то посланником. Я не готовился к этому. Сейчас мне легче, чем в тот день, когда я ни с того ни с сего оказался вдруг посреди Мертвой пустыни и меня схватила пограничная стража, но я все равно не знаю, как мне дальше поступать. Я должен куда-то идти, что-то сделать, но я не знаю – что, не знаю где, я могу умереть по дороге, и если мне открыто это ваше дурацкое сокровенное – сколько лет солнцу или то, что Вселенная конечна, – мне это все равно ничем не помогает в жизни. Я гожусь тебе в сыновья, Скей. Мне нет даже двадцати лет. Кем я успел побыть за это время? Мальчиком на побегушках там у себя и недоделанным наследным принцем здесь. И я иду туда, куда сейчас иду, только потому, что, если Небо над этим миром обвалится, плохо будет и мне вместе со всеми вами, а вовсе не из высших идеалов или понятий о мировом равновесии добра и зла. Скей, у тебя есть огромный духовный и житейский опыт, которого нет у меня, и я очень рассчитывал, что ты хоть чем-то будешь мне полезен. Я не могу вести тебя за собой за руку, словно несмышленое дитя, мне и за себя-то отвечать порой сложно… Будь честен, если тебе не нравится вся эта затея, не нравлюсь я, и ты во всем этом сомневаешься, лучше уходи. Ты свободный человек, ты не давал мне никаких обещаний, и я, так или иначе, справлюсь сам.

Даже в неярких отсветах камина заметно было, что Скей покраснел. К счастью, был он виноват, или нет, оправдываться не входило в его привычки.

– Простите, кир Александр, – пробормотал он свою сакраментальную фразу, и Джел в сердцах готов был подумать, что проповедовал стене, но Скей продолжил: – Может быть, мне стоит расспросить управителя гостиницы? Он расскажет мне последние новости.

Джел пожал плечами.

– Расспроси, если он не спит еще. Собственно, не понимаю, почему ты этого не сделал сразу.

Скей быстро повернулся и вышел. Назад он явился четвертью стражи позже с печатью озабоченности на челе. Он получил сводку новостей, и, по всей видимости, новости эти ему не слишком нравились.

– В монастыре Джан Джаял поменялся настоятель, – сообщил Джелу Скей. – Было бы проще, если бы жив был эргр Кайлар. Он знал меня, я мог бы рассчитывать на его доброе ко мне отношение… Теперь, если это будет вам полезно, кир Александр, я сознаюсь, что тоже не знаю, как вам дальше поступать. Эргр Айгел Край – новый наместник обители. Этот человек умен, дальновиден, быстро думает, но не торопится с принятием решений. Обмануть его нельзя. По крайней мере, уже тогда это ни у кого не получалось.

Оттенок прежней желчности в словах Скея порадовал Джела. Он не стал спрашивать, когда это – "тогда". Он сказал фразу, слышанную им однажды от Хапы:

– Если человека нельзя обмануть, надо говорить ему правду. Hо не обязательно всю.

В тот вечер Скей сжег в камине свою коричневую тетрадь, взял чистый лист бумаги, написал на нем: "Везде, где есть человек, есть Бог," – и надолго задумался. Ждать, как он продолжит эту богословскую мысль Джел не стал, лег спать.

***

За перевалом Белин-Лин – Каменные Ворота – небольшой караван из восьми запряженных мохнатыми быками санных подвод и двух десятков вьючных животных попал из полуосени-полузимы в настоящую зиму. Первые двое суток пути валил снег, густой и мягкий. Джел ничего не видел за сплошной белой пеленой, но Скей рассказал ему, что они едут вдоль зоны заброшенных горных разработок. Двести лет назад здесь добывали золото и все склоны гор были перемыты древними рудокопами.

На третий день показалось солнце, осветило бездонный купол небосвода, гордые, одетые в белые снега и голубые потоки льда скалы, разделило снежные поля между ними на золотые и розовые полосы света и темно-синие тени. Сразу же сильно похолодало, а ночью на небе высыпали звезды – большие и яркие, словно на юге.

Земля эта не была безжизненной. Несмотря на недавний сильный снегопад, санный путь был наезжен, то тут, то там из-под снега торчали трубы утопленных в грунт жилищ-землянок, дважды караван проезжал дымы пещерных поселений в скалах, а один раз они миновали даже маленький равнинный город, окруженный рвом и частоколом. Ночевали на почтовых дворах, где имелись длинные приземистые бараки для небогатых путников и хорошие комнаты тем, кто мог заплатить. На четвертый день объединились с другим караваном, и Скей встретил земляков. Через сутки со вторым караваном расстались – те поехал прямо, а их путь лежал в сторону – к ущелью Джаял. Караван пополз немного быстрее – дорога пошла под уклон; по сторонам от нее начали появляться деревья с неопавшими на зиму черно-зелеными иголками, острыми и жесткими, словно высеченными из камня. Место это северяне называли Оловянным Лесом. Последнюю ночь провести пришлось под открытым небом. Караванщики поставили на всех одну большую палатку с меховым пологом, и Джел слышал, как на льющую медовый свет в снега луну воет волчья стая.

И вот разбежались в стороны скалистые уступы, дорога свернула в долину, и перед путниками вырос Джан Джаял. Если Джел как-то представлял себе его, сообразно рассказам об этот месте Скея и собственной фантазии, то выглядел монастырь, конечно же, иначе. Ничего общего с приземистой и основательной таргской архитектурой, называвшейся отчего-то северной, в нем не было. Джан Джаял, построенный из теплого желтовато-белого камня, рвался вверх, в небо. Башни, шпили, крутые скаты крыш, узкие стрельчатые арки порталов, обилие вертикальных линий, каменное кружево окон, ажурные галереи поверх ограждающих стен – таков Джан Джаял был издалека. Вблизи же заметно становилось другое – выкрошенный, состарившийся камень; статуи без лиц или без рук; асимметрия в так и не завершенных величественных постройках; стены, которые белили лет сто назад, и то не везде…

Hо Джел смотрел не на это. На очищенной от снега ветром ледяной глади не такого уж маленького озера щетинился уснувшим на зиму лесом треугольный островок.

Вот она, каменная горка. Два года нужно было потерять впустую, чтобы добраться, до сокровища, что лежит, в сущности, перед самым его носом.

Скей отделился от всегда окружавших его спутников – двух нанятых в Иелло на дорогу слуг и пятерых ехавших с караваном паломников, глядевших ему в рот, ловивших каждое слово и всюду ходивших за ним след в след в поисках духовных поучений, – и заставил охотничьего саврского коня плясать в сугробе, пока с ним не поравнялся Джел на своей лохматой чалой лошаденке, которая никогда и никуда не спешила. За шесть дней, что отделяли Иелло от обители Джан Джаял, Скей почти вернулся в свое обычное состояние, и маленькая чудинка, все еще хранившаяся в нем, была со стороны уже почти незаметна.

– Этоздесь? – спросил его Скей.

– Здесь, – ответил Джел.

Скей пришпорил и без того горячего коня, тот прыжком вылетел из сугроба и, взметая копытами снежную пыль, помчался к воротам обители. Паломники переглянулись и в меру прыти собственных лошадей ринулись за ним, все же изрядно поотстав. Джел занял свое место в караване. Ему непонятно было, куда спешит Скей и зачем. Если красноглазый решил предупредить эргра Айгела Края, что к монастырю движутся либо воры, либо Небесные Посланники с целью забрать Звезду и Камень, то задача здорово осложнится. Жаль, если придется поднимать шум. Ему не хотелось бы.

***

Все постройки Джан Джаяла поражали воображение неповторимым сочетанием величественности и размаха, с которыми были задуманы и исполнены, и угнетающим впечатлением упадка, который воцарился здесь незадолго до полного завершения строительства. Громадный монастырь-крепость когда-то был центром энленского диоцеза и претендовал на роль резиденции жреческой коллегии, но во время одной из продолжительных и многочисленных войн столицу перенесли из Эктла в Плойш, где она и осталась, и Джан Джаял потерял прежнее значение.

Джел сделал взнос на обустройство обители в половину золотого таргского лара, и ему выделили комнату в странноприимном доме, как обычному паломнику. Затем он кратко изложил на листе бумаги свою выдуманную биографию и цель приезда: монах из братства Путеводителей Юрг, бывший в плену у пиратов и в рабстве в Таргене, возвращается обратно в обитель Аршаддам и просит дать ему приют до весны, ибо добраться в зимний год до Аршаддама ему нет возможности, взамен он обещается нести общее для всей монастырской братии послушание, трудиться, где ему укажут и быть по возможности полезным. Бумагу эту он подал секретарю эргра Айгела Края.

Однако организация работы с людьми не была здесь поставлена так же четко, как у него самого или у Хапы на Ходжере. Ждать, пока его примет эргр Айгел, в первый день ему пришлось до ночи, и все же Джел ушел ни с чем. Вначале эргр Айгел просто беседовал со Скеем, потом они обедали, потом вместе пошли на монастырское кладбище, где проторчали до темноты, потом была служба в огромном, пышно убранном и страшно холодном монастырском храме, которую любезно предоставили вести Скею по рангу они с Айгелом были равны, – и куда Джел ходил за ними. А потом эргр Край уже не принимал.

Следующее утро Джел встретил в узком длинном коридоре перед дверкой в покои настоятеля. Он сидел на длинной скамье со спинкой, отполированной прежними посетителями до шелкового блеска, и смиренно ждал. Дважды мимо него проходил Скей и только раз Джел видел самого Айгела Края, и то – издалека. В монастыре Скей был важной персоной, его всюду услужливо сопровождали, поддерживали под руки, когда он спускался с лестниц, светили лампами на темных участках коридоров и с благоговением ловили малейшее пожелание. Когда Скей приближался к покоям настоятеля, Джел вставал и просил благословения. Скей с невозмутимым видом его благословлял. Тем не менее, теперь Джел стал лучше разбираться во внешних проявлениях его эмоций, и догадывался, что Скею здесь не по себе. Прямого отказа в гостеприимстве он, скорее всего, не получил, но сам прекрасно понимал, что два медведя в одной берлоге не улежатся. Задержись он здесь надолго – случится какая-нибудь неприятность. Общаться при посторонних они не могли, пояснить ситуацию в письменном виде Скей не догадался, не захотел или считал опасным. Поэтому Джелу оставалось молча ждать. В его интересах было проявлять терпение, он его и проявлял.

Он полагался на репутацию, которой пользовались Путеводители монахи-воины с суровых северных границ Белого Энлена. Братство Хранителей не было в особо хороших отношениях с Путеводителями, но, во-первых, с Путеводителями ни у кого не было хороших отношений, а, во-вторых, ни одного монастыря пограничного братства в досягаемых от Джан Джаяла за разумный срок пределах никогда не располагалось, и Джел думал, что там, где нет пищи для вражды, старые обиды помнят не крепко. Звезда Фоа, Ключ-на-Небеса, хранилась в подземной крипте под храмом, и путь к ней для Джела лежал через Айгела Края. Назвавшись Путеводителем, он рассчитывал, что его включат в монастырскую охрану, и, таким образом, добраться до острова или до крипты ему будет легче, нежели метя пол в трапезной или выгребая с конюшен навоз.

Эргр Айгел Край пожелал вспомнить о нем к послеобеденному времени третьего по счету дня. Джела провели через некое подобие караулки, где на него пристально взглянули два богатырского сложения энленца – очевидно, личные телохранители настоятеля. Затем он попал в комнату, где на специальном возвышении, в кресле с подлокотниками, словно на троне, восседал эргр Айгел Край.

Джел поклонился, всем своим видом демонстрируя смирение и уважение. Он достаточно насмотрелся таких поклонов, чтобы изобразить сейчас человека, готового всецело подчиниться воле эргра.

Ухоженной рукой Айгел Край дал ему знак подойти ближе. Он неприкрыто рассматривал Джела. Джел сделал вперед несколько шагов и так же прямо посмотрел на наместника. У Айгела Края были разные глаза – один красный, другой серо-зеленый, но, несмотря на эту странность своего облика, он обладал той властной красотой, что считалась в Таргене и Энлене признаком хорошей породы, – чтобы увидеть ее, к его лицу надо было всего лишь привыкнуть. Белые волосы его вились частыми мягкими волнами и собраны были на затылке под костяной гребень. Одет он был на первый взгляд просто, но Джел оценил драгоценность тканей и ненавязчивую изысканность столичного дэнди, сквозившую в мелких деталях и манере себя держать.