Текст книги "Дикая Софи"

Автор книги: Лукас Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10, в которой Ян впервые выезжает из замка, а отца Софи арестовывают

Узнав, что ему разрешат покинуть замок, Ян словно преобразился. Он вдруг сразу стал лучше есть и разговаривать с людьми.

– Неужели это правда? – спросил он маму. – Или ты говоришь так, просто, чтобы утешить меня?

– Это правда, – ответила Изабелла. – Надо только еще немного подождать.

– Сколько?

– Неделю-другую, – сказал король. – Стекло нужно выплавить, сформовать, отполировать. Дюжина мастеров трудится над твоей каретой день и ночь.

Вскоре Ян начал вставать на ноги без посторонней помощи. Его прогулки по замку становились с каждым днем все длиннее, пока он снова не добрался до внутренних ворот, и каждый день он требовал доклада, как продвигается изготовление кареты.

Станислав и Раймунд возобновили свои уроки, остальные слуги снова приступили к обычным обязанностям. Уже почти казалось, что все стало по-прежнему. Но втайне все только и ждали первого выезда стеклянной кареты.

– Я увижу деревья? – спросил Ян своих наставников.

– Да, – ответил Станислав, – много деревьев.

– Какие? Скажи мне названия!

– Буки, тополя, липы, клены, березы, – стал перечислять Станислав. – Ох, память уже подводит. Половину наверняка забыл.

– Ты забыл плодовые деревья, – помог Раймунд. – Яблони, груши, вишни, сливы, абрикосы… – Он мечтательно погладил живот.

– И конечно же вечнозеленые хвойные! – воскликнул Станислав. – Пихты, сосны, ели… тисы!

Они замолчали. Но произнесенные названия деревьев, казалось, наполнили воздух пряным ароматом. Ян прислушивался с закрытыми глазами.

– А дети? – спросил он. – Детей я тоже увижу?

– Конечно же ты увидишь детей, – сказал Станислав. – В Цыпляндии по меньшей мере две сотни детей.

– Как их зовут?

– Ну, по-разному. – Станислав почесал затылок. – Экий ты сегодня жадный до названий и имен.

– Йохан, – начал перечислять Раймунд, – Альберт, Франц, Георг…

– Верена, – подхватил Станислав, – Анна, Хелен, Софи. Так обычно называют детей.

– Спасибо, – сказал Ян.

И повторил про себя все эти имена, чтобы запомнить.

Наконец стеклянная карета была доделана. Она стояла у ворот замка, готовая к первому выезду. Запряженная четверкой лошадей. Конюхи, по приказу короля, выбрали четырех самых никудышных кляч – уж эти точно не взбрыкнут и не понесут.

Впервые в жизни Ян вышел вместе со свитой на мощеную площадь перед замком, где его ждала карета. Но осмотреть чудо техники принц не успел. Его сразу же усадили внутрь. Слева и справа от него сели Станислав и Раймунд, напротив – король с королевой. Затем двое слуг в мундирах захлопнули дверцы, а третий, стоя на запятках, начал качать мех, подавая в карету свежий воздух.

Король махнул рукой, кучер на козлах крикнул «Но!», и карета тронулась. Она проехала через главные ворота, миновала подъемный мост и неторопливо покатилась вниз по дороге. Впереди ехал верхом Родерик, гордо задрав нос. По бокам и следом за каретой шагали слуги и солдаты; но, поскольку все они были в одинаковых мундирах, Ян с трудом их различал.

– Жарковато здесь, – сказал Фердинанд, отирая пот со лба.

– Ужасно жарко, – подтвердила Изабелла, сняла шляпу и положила ее на колени.

Ян во все глаза смотрел по сторонам через стекло. Дорога стала шире. По обочинам росли серебристые тополя – их листва трепетала и поблескивала на ветру, – покачивалась высокая трава, цвели маки. Ян посмотрел наверх и увидел небо.

Внизу выстроились подданные перед своими домами. Фердинанд распорядился, чтобы принца при первом выезде приветствовали подобающим образом. Но люди стояли у дороги с хмурыми, холодными лицами, а немногие дети, которых видел Ян, опускали глаза.

– Сейчас же всем радоваться, остолопы! – громко приказал капитан Родерик.

Кто-то крикнул:

– Виват! Да здравствует его высочество!

Несколько голосов вторили ему, но без особого воодушевления.

– А люди всегда такие мрачные? – спросил Ян.

– Не переживай из-за этого, они просто ничего не понимают, – ответил король, вытирая носовым платком шею и лоб.

– Они что, сердятся на нас? – Ян тоже потел в зимней одежде, но совсем не замечал этого.

– С чего бы им сердиться? Мы им только добро делаем.

– Им есть отчего сердиться, муж, – возразила Изабелла. – Ты это прекрасно знаешь.

Карета катилась мимо домов. Собаки разбегались из-под колес. Свинью, разлегшуюся посреди дороги, прогнали палкой. Строй зрителей уже редел.

– А дети? – спросил Ян. – Почему дети не играют? Я хотел бы посмотреть, как они играют.

– Обычно они играют, – сказала Изабелла. – Но сегодня они должны приветствовать тебя.

Король расстегнул воротник и стал обмахиваться платком.

– Ты бы порадовался, если бы увидел, как они играют?

– Не знаю… думаю, да…

– Хорошо. Значит, в следующий раз прикажу, чтобы дети играли.

Станислав, изнемогая от жары, привалился к стенке кареты.

– Ваше величество, – прошептал он, – с вашего позволения, действительно очень жарко.

– Как в парнике, – подхватил Раймунд. По его лбу и щекам струился пот.

– Терпите, – сказал король. – Я же терплю. Мы страдаем ради принца.

Последним в веренице зрителей стоял Отто, держа за руку Софи.

– Видишь? – тихо сказал он, когда карета подъезжала к ним. – Вон там они сидят, кровососы. – И презрительно плюнул под ноги.

Это заметил издали капитан Родерик. Он пришпорил коня и подъехал к Отто.

– Ты что себе позволяешь?! – закричал он. – Плюнул на пути короля! Это оскорбление его величества!

Отто побледнел.

– Да я же просто… я же просто… – заикаясь, сказал он.

– Он же просто выплюнул табак, – быстро нашлась Софи, шагнув вперед.

– Закрой рот! – рявкнул Родерик. – Тебя никто не спрашивает. – Он подозвал трех солдат: – Ко мне! Этому свяжите руки за спиной.

Отто попытался сбежать, но солдаты крепко схватили его. Один из них ударил его по спине прикладом ружья, так что Отто чуть не упал. Софи вцепилась в мундир солдата и закричала:

– Ему же больно! Ему больно!

Тем временем карета остановилась. Ян не отрываясь смотрел, как чужого человека связали, как солдат обхватил девочку сзади и не отпускал. Дикость девочки пугала принца, и все-таки он не мог отвести от нее взгляд.

– Что там с этим человеком? – спросила Изабелла. – Что плохого он сделал?

– Они должны отпустить девочку, – сказал Ян, сжав кулаки.

Фердинанд постучал по стенке кареты, и дверцу тут же открыли. Король с королевой вышли; следом, разминая ноги, вылезли Раймунд и Станислав. Но Яна оставили и закрыли в карете.

Капитан Родерик спешился и подошел к королю:

– Ваше величество, мы схватили бунтовщика.

– Он ничего не сделал! – крикнула Софи, выворачиваясь из рук солдата. – Он просто… – Но тут солдат зажал ей рот ладонью.

Софи поймала взгляд принца и больше не отпускала, а тот отчаянно желал, чтобы стекло кареты растаяло, тогда он освободил бы эту девочку и бежал бы с нею до самых холмов на горизонте.

– Так что же он сделал?

Было неясно, обращается король к Отто или к Родерику, но Отто сразу ответил:

– Я сплюнул, не заметив, что ваше величество уже близко, и прошу за это прощения у вашего величества.

Родерик звякнул саблей.

– Он лжет. Он плюнул перед королем и заслуживает полсотни ударов палкой. Или еще лучше – бросить его в темницу.

Софи опять задергалась, глядя с мольбой на принца.

– Как тебя зовут? – спросил король, приглядываясь к Отто. – Кажется, я тебя где-то уже видел.

– Меня зовут Отто Моргенрот. И если ваше величество соблаговолит припомнить: я поставщик сливового варенья ко двору вашего величества.

– Ах да! Конечно же! – Лицо Фердинанда прояснилось; он невольно облизнулся. – Каков будет урожай слив в этом году?

– Хороший, если святой Петр не оставит нас.

– А сколько банок варенья ты должен поставить ко двору?

Отто сглотнул.

– Тысячу, ваше величество.

– Скажем, тысячу триста. И будем считать твою глупую оплошность заглаженной.

Отто опустил голову и промолчал.

– Это твоя дочь? – спросил Фердинанд, кивнув в сторону девочки.

– Да, ваше величество. Ее зовут Софи. Иногда она малость… несдержанная. Как и я.

– Отпусти ее, – велел король солдату.

Тот подчинился. Софи встряхнулась, как мокрая собачонка, и разгладила юбку. Она все еще не спускала глаз с принца.

– Будь умницей, Софи, – сказал Фердинанд. – Ты должна слушаться своего папу и своего короля. Так положено.

Софи посмотрела королю прямо в глаза. Сложив руки на груди, она громко спросила:

– Почему ваши солдаты так грубы с нами?

Гомон и смех в свите тут же смолкли.

– Потому что… – король вздохнул, – потому что лучшего вы не заслужили.

– А почему принцу нельзя выйти и поговорить с нами?

– Послушай, ты, пигалица, ты в этом ничего не понимаешь.

– Почему это? – Софи запальчиво выставила ножку вперед.

– Маленькая ты еще. – Король откашлялся, чтобы придумать другую причину. – Маленькая и ничего не знаешь.

– Это неправда! – возмутилась Софи, но тут на нее цыкнул отец.

– Некогда мне с тобой спорить, – сказал Фердинанд. – Ну-ка марш отсюда, ступай домой, помоги родителям, делом займись!

Солдат, стоявший позади Софи, схватил ее и потащил прочь от короля. Придворные расступились, пропуская их. Софи оглянулась на карету: Ян смотрел на нее, прижавшись лицом к стеклу. Тут Изабелла, до сих пор державшаяся в тени, подошла к солдату и что-то шепнула ему на ухо. Тот смутился и ослабил хватку. Софи вырвалась, подбежала к отцу и в один миг развязала ему руки.

– Ваше величество! – завопил капитан Родерик, побелев от ярости и указывая саблей на Софи.

Но Фердинанд сделал вид, что ничего не заметил.

– Я хочу быстренько осмотреть сливы, – сказал он, – убедиться, что твои сведения верны. К тому же моему сыну надо увидеть что-нибудь еще в стране. Совместим приятное с полезным.

– Как пожелаете, ваше величество, – поклонился Отто.

Он поплевал на запястья со следами веревки и стал растирать их.

До фруктового сада Отто было всего несколько сотен метров. Софи шла рядом с каретой, и, поскольку король не разделял гнева Родерика по этому поводу, солдаты ее не отгоняли. Софи улыбалась Яну, а он улыбался ей. На ходу она ткнула в себя пальцем и беззвучно произнесла губами свое имя. Ян с сожалением помотал головой. Он написал указательным пальцем на стекле слово, но Софи не смогла прочитать, тогда он написал еще раз, задом наперед. Софи прочитала: ЖАРКО. «Да уж, – подумала она, – он же там сварится», – и показала ему жестом, чтобы он хотя бы снял шерстяную шапку. Так он и сделал, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто ему этого не запрещает.

Процессия добралась до сливового сада. У короля перехватило дыхание. Его поддержали, наклонили к нему сливовую ветку, и он сосчитал маленькие зеленые сливки.

– Да-да, – сказал он довольно, – хороший будет урожай.

– Ваше величество, если пожелаете выпить у нас глоток воды… – смущенно предложил Отто, – моя дочь могла бы…

– О нет, – ответил король, – я предпочитаю малиновый сироп. А он есть только в замке. Возвращаемся. – И пошел к карете.

Софи уже уселась на качели, что висели на самом высоком дереве, и стала потихоньку раскачиваться.

– Малиновый сироп, – бормотала она. – Малиновый сироп…

При этом она скорчила такую смешную рожицу, что Ян, не спускавший с нее глаз, рассмеялся.

Король это заметил и воскликнул:

– Хорошо! Очень хорошо! Я вижу, поездка развеселила мальчика. – Он постучал по карете. – Привет, сынок! Мы возвращаемся, тебе надо беречь себя.

Ян тут же снова стал серьезным.

Когда карета скрылась за поворотом, Софи соскользнула с качелей.

– Папа, почему ты так странно говорил с королем? – спросила она.

– Ну… это просто вежливость, он же все-таки король… И надо было с ним помириться, понимаешь?

– Мне не нравится, когда ты все время кланяешься.

Отто стоял, опустив руки.

– По-твоему, лучше бы меня бросили в темницу, так?

– Я бы пошла вместе с тобой. Или освободила бы тебя.

– Ага, – горько улыбнулся Отто. – Болтать-то легко. Ты еще поймешь, что иногда лучше прикусить язык.

– Не хочу я этого понимать.

– Твое счастье, что король не наказал тебя за дерзость. Мне в детстве за такое задали бы перцу.

Рядом, но на некотором расстоянии друг от друга, они пошли к дому. Дул легкий ветерок; по овсяному полю впереди гуляли серебристые волны. Перед ними взлетели несколько ворон; Отто пробормотал им вслед несколько недобрых слов.

– Принц симпатичный, – сказала Софи.

– Дался тебе этот принц.

– Они не имеют права его запирать.

– Это нас не касается.

– Но ведь они могли бы обращаться с ним, как с обычным ребенком. Или нет?

Они пошли ближе друг к другу, и вдруг Софи взяла отца за руку:

– А в этом году ты мне сделаешь опять воздушного змея?

– Что это ты вдруг вспомнила?

– Так просто. Мне нравится смотреть, как что-то летает.

Отто улыбнулся:

– Ну ладно, сделаю. Только если будешь себя хорошо вести.

Глава 11, в которой принц репетирует разговор с незнакомой девочкой, а Софи знакомится с кухаркой Мари

С этого дня Ян действительно пошел на поправку. Он глотал кашу, гулял по коридорам, учился и читал. Все стало почти как прежде.

– Выезд в карете пошел ему на пользу, – решил король и приказал выезжать таким же образом каждую среду ровно в два часа пополудни.

Софи заметила время, когда проезжает карета, и каждый раз появлялась где-нибудь, чтобы поприветствовать Яна. Она незаметно присоединялась к кортежу и некоторое время шагала рядом с каретой. А поскольку она была маленькая и никому особенно не бросалась в глаза, даже капитан Родерик оставил ее в покое.

Ян сидел в стеклянной карете и притворялся, что любуется видами. Однако на самом деле он с нетерпением ждал той минуты, когда увидит Софи.

«Откуда же она появится сегодня? – думал он. – Может, прячется вон за теми кустами? Или ждет на следующем повороте?» Когда он наконец видел ее, находил в толпе, его сердце вздрагивало. Но внешне он оставался спокойным и сдержанным; разрешал себе улыбнуться и подмигнуть ей только один раз за поездку, не больше. «Нельзя, чтобы кто-нибудь догадался, что она приходит из-за меня, – думал он. – Если я ее выдам, все кончится».

Софи тоже смотрела на него только украдкой. Два или три раза она что-то писала в воздухе на ходу или шевелила губами. Но Ян не мог понять, что она хочет сказать, а снова писать на стекле он не решался.

Софи исчезала так же внезапно, как и появлялась. Карета катилась дальше, а Ян представлял, что сказал бы этой девочке, если бы они могли поговорить. «Привет, – тихо бормотал он, – меня зовут Ян. А тебя как зовут?» Он перебирал в памяти имена, которые ему назвали Станислав и Раймунд, и те, что встречались ему в книгах.

«Привет, – скажет она, – меня зовут Анна». Или Мари. Или Луиза. Эх, имен так много. А правильное только одно.

А потом? Что говорить дальше? Может, так: «Хочешь со мной поиграть?» Или просто: «Хочешь поболтаем?» Тоже неплохо, но о чем же болтать с незнакомой девочкой? О назойливых слугах? Об отвратительной еде? О короле, который по какой-то глупой случайности был его отцом? А может – от этой мысли у Яна перехватило дыхание – а может, просто сказать: «Давай дружить»? Он старался придумать следующие фразы. Но было трудно – он ведь еще никогда не разговаривал ни с одним ребенком.

По вечерам в постели он продолжал репетировать. «Привет, – тихонько говорил он. – Меня зовут Ян. Давай дружить?»

Так прошло несколько недель. Софи твердо решила освободить принца. Эта мысль пришла ей в голову однажды утром, когда Отто жег сухие ветки. Перед ее глазами горел один огонь, а внутри, у нее в голове, словно вспыхнул другой. Ей стало так жарко, что она испугалась: вдруг отец догадается, о чем она думает? Нет, она не скажет ни папе, ни маме, вообще никому.

Ночью эта мысль не давала ей уснуть. «Я его вытащу», – говорила она себе и смотрела в сад, освещенный луной. Но как? Пахло бузиной и росистыми травами. В клетках под окном возились кролики. Важнее всего было освободить Яна. Но как ей вообще попасть в замок? В лунном свете она увидела стог сена под навесом и испугалась радостной мысли. Сено! Конечно же! И как она раньше не додумалась!

Их сосед, крестьянин Вунзидель, каждые две недели, всегда во вторник поутру, отвозил целый воз сена в замок. Он нагружал телегу сеном с вечера, накрывал мешковиной, и всю ночь она стояла во дворе перед сараем.

В ночь с понедельника на вторник Софи старалась не уснуть. Когда взошла луна, девочка потихоньку оделась. Под матрасом она спрятала старые рабочие штаны и рубаху. В карманах были припасены всякие полезные вещи: складной ножик, толстая нитка, моток веревки, два носовых платка, да еще краюшка хлеба и кусочек копченой колбасы. Софи оставила на подоконнике клочок бумаги со словами: «НИ ИЩИТЕ МИНЯ, Я ВИРНУСЬ». Убедившись, что родители спят, она вылезла из невысокого окна. Девочка прокралась через огород и повернула к соседскому двору. У вишни с прислоненной лестницей она остановилась, поднялась на несколько ступенек, нарвала горсть ягод и спрятала их в карман с ниткой и веревкой. «Это если захочется пить, – подумала она, – и, может быть, Ян любит вишни».

Воз стоял на обычном месте. Дышло было поднято; ступицы колес блестели в лунном свете. Софи подняла мешковину, залезла на телегу и стала пробираться внутрь стога. Сухие стебли царапали ей руки, щекотали лицо, наконец она забралась достаточно глубоко. Софи примяла сено со всех сторон вокруг себя, так что получилась норка, в которой можно сидеть, и стала ждать. Тянулись часы. К утру, когда закричали петухи, все тело у Софи болело, она замерзла. Но ей ни на секунду не захотелось вернуться в свою теплую постель.

Наконец дом Вунзиделя проснулся. Скрипели и хлопали двери, слышались громкие и тихие голоса. Крестьянин прошел в хлев, вывел лошадь и запряг ее. Телега резко дернулась и покатилась. «Поехали», – подумала Софи, испугавшись собственной затеи. Дорога показалась ей вечностью. Когда телега поехала в гору, Вунзидель слез и стал щелкать кнутом, и Софи поняла, что до замка уже недалеко.

Телега остановилась, лошадь фыркнула, крестьянин повернул ручной тормоз.

– Здорово, мужик! – сказал стражник. – Что везешь?

– Сено, – хмуро ответил Вунзидель, – как обычно.

– Снимай мешковину. Нам надо все проверить.

Крестьянин завозился вокруг телеги, отвязывая веревки, и стянул мешковину. В норке Софи стало светлее.

– Похоже, и впрямь сено, – сказал один стражник, а другой шутливо спросил:

– Ну а что ты в нем спрятал?

– Чего мне прятать-то? – ответил Вунзидель.

– А вот мы сейчас и проверим.

И стражники начали с двух сторон тыкать в стог саблями. Софи съежилась, чтобы стать как можно меньше. Клинок прошел на расстоянии ладони от нее. Наконец солдаты наигрались и пропустили воз. Ворота открылись, телега прогромыхала по деревянному мосту и через вторые ворота въехала во двор.

«Вот я и в замке», – ликовала Софи. Но нижняя губа у нее немного кровила – так она ее искусала.

Телега потряслась по брусчатке и снова остановилась. Вунзидель ушел.

Софи выбралась из своей норы и осторожно высунула голову из стога. Воз стоял у конюшни, до беленой стены можно было достать рукой. Девочка соскользнула на землю. У нее перехватило дыхание, когда она услышала чей-то голос:

– Слышишь? У тебя в сене мыши!

– Да что ты, – ответил Вунзидель, – это просто ветер.

Они замолчали. Софи прижалась к стене и не шевелилась.

– Ну ладно, – сказал крестьянин. – Давай-ка узнаем, заплатят ли мне наконец за сено.

Эти двое пошли куда-то через двор, а Софи прокралась к двери конюшни и юркнула внутрь. Там было темно, пахло конями, овсом и навозом. Софи огляделась. Шесть лошадей стояли в своих стойлах перед кормушками, и все они повернули головы к маленькой гостье. Белый жеребец стал беспокойно бить копытом.

– Я вам ничего не сделаю, – прошептала Софи.

У нее еще оставался кусочек хлеба, и она скормила его белому коню. Но что делать дальше? Где искать Яна? Неужели ему снова стало хуже? Всего несколько дней назад она видела его в карете, он был как всегда бледен, но улыбнулся ей, ей одной. На улице начали разгружать телегу. Работник с охапкой сена вошел в конюшню и бросил ношу на пол, за ним последовали второй и третий.

Софи прижалась к столбу и наблюдала за пылью от сена, которая поднималась и оседала в косом луче света. Откуда же этот свет? Она увидела окошко в стене, взрослый дотянулся бы до него с пола.

«Я пролезу», – подумала Софи.

Она подождала, пока люди сгрузили все сено и вышли, а затем вскарабкалась к окошку, цепляясь за крюки, на которых висели седла и упряжь. Она просунула в окно голову и плечи, но, увидев, что снаружи, растерялась. Прямо под ней был ров, полный грязной жижи, а за ним высилась крепостная стена. Софи высунулась подальше. Чуть в стороне под окошком находился небольшой выступ стены, закрывавший проход между конюшней и соседней постройкой, а от него узкий длинный карниз вел к другому окну, откуда доносился звон посуды.

«Похоже, это кухня, – решила Софи. – Попробовать, что ли?» Она просунула ноги в окошко и кое-как села, сжавшись и втянув голову. «Милый Боженька, – молилась она, – не дай мне свалиться в ров». Софи спрыгнула – и приземлилась на выступ стены, покачнулась, но удержала равновесие. Медленно переставляя ноги и раскинув руки вдоль стены, она стала потихоньку пробираться по карнизу. Окно было приоткрыто. Софи осторожно заглянула в прокопченную кухню. Там старушка сидела на корточках перед очагом и раздувала огонь мехом. Молодая женщина подлила воды в котел, висевший на треножнике над огнем, попробовала суп поварешкой и скривила рот.

– Что, невкусно? – спросила старушка. – Ступай в огород, нарви душицы, порежь ее меленько и добавь в суп. Вкуснее будет.

Молодая служанка вышла, явно недовольная поручением.

«Я сильнее старушки, – подумала Софи. – Или она мне поможет, или я привяжу ее к печке».

Софи распахнула окно.

– Здрасьте! – сказала она.

Но старушка стояла к ней спиной и чистила морковь.

«Может, она глуховата», – подумала Софи. Она перелезла через подоконник – по сравнению с проходом по карнизу это было раз плюнуть, – подкралась к поварихе и тронула ее за плечо. Та резко обернулась и уронила ножик.

– Батюшки мои! Дитя! Но ведь детям в замок нельзя. Откуда ж ты взялась-то?

– Я… я пришла… я из… я из конюшни, – наконец призналась Софи.

– Что? – Повариха не поверила своим ушам. – Из конюшни? Так ты дочка нашего конюха Ульриха, что ли? Где же ты пряталась до сих пор?

– Я… э-э… пряталась в сене…

– В сене? Господи, да разве ж так можно с ребенком! – Вдруг старушка насторожилась: – Или ты со мной шутки шутить вздумала?

– В деревне я жила, – честно сказала Софи, – откуда сено возят.

– Так-так. Вот, значит, где он тебя спрятал. У чужих людей. А мать-то где?

– Она ушла, – ответила Софи и решила не распутывать путаницу.

– А ты, стало быть, пришла повидать отца?

Софи кивнула:

– Да. Хотя вообще-то мне нельзя. И если меня увидят, то выгонят.

– Из моей кухни никто никого не выгонит, – решительно заявила повариха. – Тем более ребенка. Детей-то я люблю. Уж много лет ни с одним маленьким не разговаривала.

Софи наклонилась, подняла упавший ножик и с улыбкой протянула его старушке. Та взяла, улыбнулась в ответ и сказала:

– Да ты воспитанная девочка. Как же тебя зовут?

– Софи, – выпалила Софи, не успев выдумать другого имени.

– Софи? А меня зовут Мари. В рифму получается. – Старушка рассмеялась, и по ее лицу разбежались морщинки. – Есть хочешь?

Она протянула девочке очищенную морковку. Софи поблагодарила и откусила.

– Ты могла бы мне помочь немножко, – сказала повариха и указала на нечищеную морковь в ведре с водой. – По вторникам принца всегда кормят морковной кашей.

– Он что, ест кашу?

– Говорят, ничего, кроме каши, не переносит.

Тут вернулась служанка с душицей. Софи хотела было спрятаться за печкой, но Мари удержала ее за рукав.

– Стой спокойно. Мы всё расскажем Веронике. – Она погладила девочку по головке. – Это Софи.

– Детям нельзя находиться в замке, – высокомерно заявила Вероника.

– В кухне можно, – возразила Мари. – Помощь нам не помешает, так ведь?

Вероника мрачно посмотрела на Софи и кивнула.

– Чтобы Софи могла спрятаться в случае чего, – продолжила повариха, – мы приспособим кладовку. А если ты не сможешь удержать свой язык за зубами, дорогуша, капитан Родерик узнает, кто недавно стащил серебряную ложку с королевского стола.

Служанка побледнела и принялась усердно нарезать душицу.

В кладовке Мари ловко передвинула несколько ящиков, так что за ними освободилось место.

– Если я подам тебе знак, спрячешься здесь, – сказала она. – Понятно?

Софи для пробы протиснулась между ящиками. «Уж лучше, чем в стоге сена», – подумала она и стала разглядывать полки со всяческими припасами. По меньшей мере половина кладовки была занята банками сливового варенья. «Это все наше», – чуть не проговорилась Софи, но вместо этого спросила:

– А король правда съедает все варенье один?

В это она никогда не верила.

– Да он просто с ума сходит по этому варенью. С корицей его ест. Много корицы сыплет. Взбитые сливки королева ему запретила. Иначе он давно бы уже лопнул. – Мари захихикала. – Говорят, он повсюду в замке наделал тайников с вареньем. Боится, что однажды оно кончится.

Они вышли из кладовки. Софи стала помогать, а Мари ее хвалила. Девочка то и дело что-нибудь спрашивала. Так она узнала, где спит принц, выяснила, как его охраняют, где стражники дежурят днем, а где ночью.

Трижды за утро Софи пришлось прятаться. Первые два раза – от людей безобидных, которые приносили разные продукты, а третьим, перед обедом, на кухню зашел Станислав за морковной кашей.

Софи очень хотелось его спросить, как дела у Яна, но, конечно, Станиславу нельзя было ее ни слышать, ни видеть. Он съел ложку каши и сказал:

– Еще недостаточно однородная.

– Ты каждый день так говоришь, – возразила Мари.

– Принц не должен почувствовать ни малейшего комочка, – настоял Станислав. – Протри-ка ее еще раз через сито.

– Как прикажете, – насмешливо сказала Мари.

– И не пересаливай. Лучше добавь еще немножко сливок. И чтоб не горячая была, как вчера. Принц чуть не обжег язык.

– Да чуть теплая она была. И того холоднее. Принц ведь уже не младенец.

– Мы выполняем приказы. Ну хоть не приходится больше кормить его с ложечки. Уже хорошо.

Станислав ушел на негнущихся ногах, с несчастным видом.

Софи вышла из кладовки:

– А для чего же принцу зубы?

– Погоди, – ответила Мари, – он еще научится кусать.

Пока Софи пряталась, ей кое-что пришло в голову. Она незаметно сунула в карман большой лавровый лист. Потом попросилась в уборную, и Вероника проводила ее. Софи заперла дверь, положила лаврушку на пол и концом своего складного ножика стала корябать на ней послание. Нелегко ей пришлось – нужно было давить аккуратно, не слишком слабо и не слишком сильно. Наконец надпись была готова: «ПРИХАДИ ПОСЛЕ ПОЛНОЧИ В КЛОДОВКУ Я ТИБЯ ЖДУ СОФИ». Серебряные черточки букв выделялись на серо-зеленой поверхности листа.

Вероника постучала в дверь:

– Эй ты, лентяйка! Мари спрашивает, не собираешься ли ты там заночевать.

Софи слила воду из ведра и вымыла руки под умывальником. Затем вернулась на кухню и продолжила чистить картошку – Вероника насыпала ей целую гору. Краем глаза она видела, как повариха выложила морковную кашу в серебряную тарелку на серебряном подносе. Когда обе кухарки отвернулись, Софи быстренько сунула листок с посланием глубоко в кашу. Мари ничего не заметила и накрыла тарелку стеклянной крышкой.

Через минуту снова пришел Станислав. Он поднял крышку с тарелки, однако на этот раз не стал пробовать, а только брезгливо понюхал кашу.

– А у нас что на обед? – спросил он.

– Щи, – ответила Мари и махнула поварешкой в сторону котла на огне.

– С мясом?

– Мясо по счету. Каждому по кусочку.

Станислав со вздохом взял поднос и вышел. Но тут же зашли двое других слуг за своими порциями щей. Когда ушли и они, Софи вышла из укрытия.

– Вот что, малышка Софи, – сказала повариха, – у нас ты можешь пробыть до вечера. А потом вернешься к своим в деревню, так ведь?

– Но мне хотелось бы остаться подольше.

– Нет, это слишком опасно. Если тебя здесь кто-нибудь застанет, солдаты Родерика выкинут из замка нас обеих. А то и еще что похуже сделают. Как только стемнеет, тебе придется уйти.

Софи бросила очередную очищенную картофелину в кастрюлю. До заката оставалось еще часов семь-восемь. За это время ей надо было решить, что делать дальше.